«По ту сторону войны. Записки начальника пресс-центра». (Продолжение)

\\\\\\\\\\\\\\\\\\\             

   УРОКИ ТАБОЛОВОЙ

    Мне не довелось быть штатным сотрудником информационного агентства «Иринформ», но в 90-е годы военная служба крепко связала меня с этим уникальным явлением в медийном пространстве Северного Кавказа.

А главное, с его руководителем, человеком широкой души, настоящим профессионалом своего дела  Ириной Таболовой.

 Познакомил нас легендарный Владимир Алексеевич Солодин, зимой 1993 года. В то время «дед», как мы его называли, возглавлял пресс-центр в зоне осетино-ингушского конфликта. А до этого ни много ни мало трудился заместителем начальника Главлита СССР, главным цензором страны. Мне, прикомандированному к пресс-центру корреспонденту окружной военной газеты, довелось узнать много нового. Например, как могут работать в экстремальных условиях не только мужчины, но и представительницы «слабого» пола. Ирина  много раз выезжала в Южную Осетию в самый разгар конфликта.

Её телевизионные репортажи, частенько под обстрелами, смотрела вся страна.

Большая заслуга Таболовой в том, что ей удалось прорвать информационную блокаду Цхинвала.

Факт неоспоримый, признанный даже грузинской стороной.

А когда  вспыхнула война между осетинами и ингушами,  такие понятия, как «информационная война», «журналист в горячих точках» становились и для меня не чем-то далеким и отстраненным, а вполне осязаемым и конкретным. И помогли, вернее, научили меня и моих молодых коллег встать на рельсы бойцов информационного фронта  Солодин и Таболова.

На мой взгляд, они уже тогда уловили главную фишку — информационный компонент в современных вооруженных конфликтах способен серьезно влиять на развитие событий. Только четко выстроенное взаимодействие силовых структур и прессы, оперативное и качественное информирование общественности помогут избежать информационной вакханалии, когда у каждого журналиста может быть «своя правда» -ОБЗ(одна бабка сказала). Во многом именно поэтому и было создано государственное информационное агентство «Иринформ», которое возглавила Таболова.

Поведение журналиста в зоне чрезвычайного положения, умение разговаривать с людьми, пострадавшими от войны, с непосредственными участниками конфликта, причем по обе стороны «баррикад». Наконец, соблюдение этических и моральных норм, которых, к сожалению, не все коллеги придерживались, знание особенностей менталитета местного населения.…Эти и другие вопросы для меня и моих товарищей из других военных изданий становились основными в череде своеобразных мастер-классов Солодина и Таболовой.

Через два года меня назначили редактором фронтовой газеты «Защитник России». Уже началась первая чеченская. И судьба вновь свела меня с Ириной Алексеевной. При обстоятельствах весьма драматических. В конце февраля 1996 года один из батальонов 58-й армии подвергся нападению со стороны боевиков на территории Ингушетии. Несколько часов шел бой. Армейцы понесли потери — погибли 12 человек, 32 были ранены.Но не дрогнули и сумели отбить натиск отряда боевиков, хорошо вооруженных, численностью свыше 300 человек. В то время президент Ингушетии  Руслан Аушев совершенно по-другому интерпретировал события в республике. Он сообщил журналистам, что без согласования с ним в республику были введены российские войска, которые блокировали несколько сел. В информационном пространстве началась истерика. «Оккупанты!», «Генерал Трошев развязал войну в Ингушетии», «Погибли десятки мирных жителей», «Мало им одной Чечни» — типичные заголовки с лент информагентств, телевизионных и газетных репортажей тех дней. Официальные лица страны хранили молчание, пресс-служба министерства обороны, как страус, зарыла голову в песок.

Вечером меня вызвал Командующий 58-й армией генерал Геннадий Трошев.

— Срочно надо искать выходы на федеральные каналы, иначе снова окажемся в дураках!

Через полчаса я сидел в кабинете по знакомому адресу на улице Горького. Ирина Алексеевна поняла меня с полуслова. Быстро набросали план действий. Буквально за несколько часов отсняли с Лешей Казаковым (оператором) необходимый материал –синхрон Трошева, непосредственных участников боя, документы убитых боевиков. Даже в Назрань успели смотаться на заседание Совета Безопасности Ингушетии. Там шла нешуточная перепалка между Трошевым и Аушевым. Прессу не пустили. Меня представили как офицера штаба армии. Ближе к полуночи в прямом эфире ОРТ «хрипушкой» я подробно рассказал, что на самом деле произошло у ингушского села Аршты. На следующий день все федеральные каналы открывали новостные выпуски сюжетами, подготовленные репортерами «Иринформа». А венцом информационного прорыва стала пресс-конференция Трошева. Он подробно ответил на все вопросы журналистов. Нам, судя по последствиям, удалось избежать худшего, а общество узнало правду о событиях в Ингушетии.

— Ну что, Геня!- Так называла меня Ирина. – Вновь ты оказался в гуще событий.

   Несколько лет спустя Геннадий Николаевич, вспоминая те трагические дни, шутил:

«Вы мне с Таболовой все уши прожужжали о важности информационной войны. И были правы.

Без помощи «Иринформа» армию в очередной раз втоптали бы в грязь».

       С особой теплотой и признательностью  вспоминаю уроки Таболовой. В какой-то мере познал и телевизионную кухню. Синхроны, стендапы, подводки, как написать короткий и лаконичный текст, и т.д. и т.п. Казалось, зачем всё это нужно мне, газетчику,  редактору газеты?! Но этот опыт пригодился чуть позже, когда пришлось возглавить пресс-центр объединенной группировки в Дагестане и Чечне. По сей день горжусь тем, что за три года тесного сотрудничества с Ириной, подготовил больше ста сюжетов для федеральных каналов ОРТ, НТВ и РТР. И фильм сняли (с её помощью) о солдатах и офицерах 58-й армии «Моих друзей армейских лица».

По сути, небольшой коллектив, возглавляемый И.Таболовой, стал своего рода мобильным пресс-центром. Не раз вылетал со мной в район боевых действий  оператор Олег Дубинин, мастерски монтировал отснятый материал видеоинженер Сергей Воробьев, настоящим боевым товарищем стал для меня бессменный водитель Виктор Левченко. Ирина Алексеевна воспитала плеяду настоящих профессионалов своего дела. Первый набор студентов журфака Северо-Осетинского университета «становился на крыло» на моих глазах. Тимур Кусов, Руслан Тотров, Илья Костин, Тамара Таболова, Азамат Такаев. Эти имена хорошо известны не только в Осетии, но и далеко за её пределами. Осмелюсь и себя причислить к птенцам гнезда Таболовой.

   На видном месте в моей белгородской квартире висит большой кавказский рог ручной работы с дарственной надписью:

«Верному и надежному другу и коллеге от коллектива «Иринформа».

Осетинские друзья подарили в день моего отъезда к новому месту службы.

   Ирина Алексеевна! Храни тебя Господь!

                        ===========================    

 

«ДЕД» СОЛОДИН

 

Участник Парада Победы в июне 45-го в составе сводного батальона выпускников суворовских училищ.

Во времена СССР — заместитель начальника Главлита, главный цензор страны.

В период осетино-ингушского конфликта — начальник пресс-центра в зоне чрезвычайного положения.

Мы, прикомандированные к пресс-центру военные журналисты, называли Владимира Алексеевича Солодина «последним осколком империи». 

В разные годы (не только по долгу службы) его связывали товарищеские и приятельские отношения со многими известными писателями и журналистами. А.Твардовский, К.Симонов, Б.Можаев, Г.Боровик, В.Коротич. В.Карпов. Список можно продолжить. Даже высланные из страны писатели -диссиденты  доброжелательно относились к Солодину, отмечая его профессионализм, чувство такта, умение отстоять  в высоких кабинетах ЦК достойное и важное литературное произведение.

       Дед тяжело переживал развал страны.

Сразу уловил грядущую вакханалию и в информационном пространстве.

Когда создавались пресс-центры в горячих точках, настоятельно потребовал в их состав включать журналистов из военных газет. Так мы и оказались под крылом Деда. Помню, как от корки до корки вычитывал наши материалы для «Вестника Временной администрации», выявляя ляпы и неточности, давал дельные советы и учил нюансам информационной работы, о чем мы, молодые капитаны и майоры, имели  тогда весьма смутное представление. Именно Деду принадлежала идея создания мобильных пресс-центров в горячих точках. Сейчас подобное  считается обычным явлением. Тогда было в диковинку. С присущей ему педантичностью, даже въедливостью (старая школа) Дед  научил меня правильно составлять пресс-релиз, организовать брифинг. А главное как вести себя в ситуациях, скажем, нестандартных.

     Помню, большой резонанс вызвала  небольшая  заметка про «гусей» и «уток». Написал Игорь Мельников, корреспондент газеты «Военный вестник Юга России». Речь в ней шла об информационных «утках», которые использовали некоторые ингушские СМИ. А гуси оказались настоящими. Якобы при зачистке села военные разрушили подворье и похитили домашнюю живность. Местные жители  возмутились и требовали автора материала к ответу. Мельников находился уже в Ростове. Поэтому улаживать спор Дед направил меня.  Прибыл в Назрань, меня плотным кольцом окружили женщины и молодежь. Крики, угрозы. Появился седой старик с клюкой, в высокой папахе, старейшина села. Напряжение спало. Нашлись общие знакомые. В свое время я служил в Грозном с родственником старика. Пообещал помочь с ремонтом,  тыловики сдержали свое слово. А митингующие быстро разошлись и больше не тревожили. Слово старшего на Кавказе – закон.

— Генка! Умей разговаривать с людьми. Старайся всегда находить общий язык, даже с врагом, — не раз говорил мне Дед. Причем, спокойным тоном, не повышая голоса.

Солодин не был чужд мужских слабостей. Его крылатые фразы: «пиво не строевой напиток», «толкнуть сердечко» (утром после товарищеского ужина), «сколько стоит эта злодейка »(бутылка водки владикавказского розлива) — надолго врезались в память тем, кто сиживал с Дедом в его уютном номере гостиницы «Владикавказ». Обычно собирались вечером, чтобы подвести итог дня. Владимир Алексеевич засовывал в мундштук  очередную сигарету «Новость» и начинал беседу. Даже в разгар дружеского застолья не снимал свой строгий костюм-тройку, слегка поправляя «бабочку». Он любил военных, прощал и наши мужские слабости. Однажды мы крепко загуляли с Сергеем Тютюнником. Не рассчитали силы, хотя здоровья в те годы было, как говорится, вагон и малая тележка. Сторож местного зоопарка доставлял нас в гостиницу. Кто-то доложил Солодину. Нет, в тот раз Дед не стал читать лекции о вреде алкоголя, просто по-мужски, спокойным тоном рассказал о прописных истинах; сколько, с кем и когда?! Похвалил за товарищескую взаимопомощь (не бросили друг друга), а затем интеллигентно произнес знакомую фразу: «Сколько стоит эта злодейка?». Вечером мы снова с упоением слушали жизненные истории Деда в его гостиничном номере. Он был прекрасным рассказчиком.

  В апреле 93-го я провожал Солодина на железнодорожном вокзале Владикавказа. Он направлялся в столицу в обычном плацкартном вагоне с группой омоновцев и собровцев. Тогда шла ротация. Обнялись на прощание, оказалось, навсегда.

Через четыре года Владимира Алексеевича не стало. Он тихо скончался в своей скромной двухкомнатной квартире, дачи и личного автомобиля у него никогда не было. Урна с прахом установлена на втором этаже колумбария Ваганьковского кладбища.

Недавно я нашел это место. Сотрудница кладбищенской администрации пошла навстречу, порылась в архиве и указала номер и место, на втором этаже, рядом с входом.

Бывая в Москве, стараюсь заглянуть в «гости» к Деду.

Положить цветы. Часто его вспоминаю.

Таких уже нет!

==============================

Федор Завьялов, корр. ИТАР -ТАСС:

Г.Н. Трошев невзлюбил меня сразу. По моей вине задерживался вылет командующего в зону проведения контртеррористической операции в Дагестане. Полковник Алехин, руководитель армейского пресс-центра, позвонил на мобилу: «Если за 10 минут успеешь на аэродром – летишь».

Как без аварий добрался по махачкалинским улицам до места вылета — не помню. Но все-таки на несколько минут опоздал. Коллеги-журналисты, из вертолетного иллюминатора увидев летящую по трассе итар-тассовскую «Ниву», уговорили командующего дождаться. Геннадий Николаевич раздражения скрыть не пытался. Казалось, что вибрация Ми-8 исходит не от естественных причин, а от волн негатива, исходящих от генерала. Ситуация несколько разрядилась, когда выяснилось, что у корреспондента НТВ Руслана Гусарова день рождения. Трошев тут же нашел для него подарок – маскхалат, разговорился. И про меня вроде забыл. Вертолет стало трясти меньше.

Приземлились в районе села Карамахи. Здесь уже более месяца шли серьезные бои.

До описываемых событий – 1999 год – приверженцы радикального ислама в течение нескольких лет фактически отделили несколько населенных пунктов в Буйнакском районе от республики, провозгласив эту территорию зоной действия шариатских законов. Были физически уничтожены главы поселений и несколько сотрудников милиции. Имея поддержку извне (к слову, одна из жен Хаттаба, лидера обосновавшихся в Чечне международных террористов, была карамахинка), они выставляли властям республики все новые и новые ультимативные требования. Увещевания ни к чему хорошему не приводили. Сергей Степашин, в ранге министра внутренних дел России, лично приезжал в Карамахи и назвав лидеров радикалов «симпатичными террористами» посчитал, что теперь все успокоится. Но куда там. Исламисты приняли эти увещевания за слабость (да так оно фактически и было) и с удвоенной силой продолжили откровенно попирать остатки российской государственности. И лишь со сменой политического руководства страны, решено было положить конец беспределу радикалов.

Спецоперация по возвращению мятежников в лоно государства силами внутренних войск МВД ни к чему не приводила. Командный пункт руководителей операции располагался за десяток километров от места ее проведения. Артиллерийские обстрелы окрестностей ни к чему не приводили. Никто белый флаг не выбрасывал. Дагестанские милиционеры, которые считали делом чести отомстить за убитых товарищей, при нескольких попытках штурма села понесли еще большие потери.

Все изменилось сразу после того, как руководство операцией передали военным, а ответственным за ее проведение назначен заместитель командующего войсками Южного военного округа генерал-лейтенант Геннадий Трошев.

В горы потянулась тяжелая техника, и уже через несколько дней из трошевского командного пункта все село было видно, как на ладони. Сюда-то и прибыл наш журналистский десант. Впрочем уже вскоре, центр проведения операцией пришлось переносить немного далее – хорошо замаскированные снайперы боевиков ранили несколько офицеров из окружения командующего. Но это была уже агония. Судьба «гнезда ваххабитов» была предрешена. На решение этой задачи потребовалось несколько дней.

Командир Геннадий Трошев был жестким и требовательным. Под чеченским Белгатоем он разносил офицера, чьи подчиненные пропустили через зону проведения операции легковую автомашину, посчитав, что в отношении местных жителей режим можно ослабить.

Трошев возмутился: «Послушайте, это реальная война. А вдруг он в «зеленке» снайпера высадил? Просчитывайте ситуацию, варианты. Принимайте решение, которое отвечает складывающейся обстановке. Вы же все это проходили. Теперь применяйте на практике».

Чечня, горы. На одном из направлений наступления федеральных сил уже несколько дней не было продвижения. Вертолет Трошева приземлился на крохотной площадке в расположении «тормозящего» батальона. Узкая горная дорога тянулась внизу по ущелью. Впереди горы.

В палатке собрались офицеры воинского подразделения.

Трошев: Почему нет продвижения?

Комбат: Опасно, товарищ командующий. Дорога может быть заминирована. По горам огневые точки.

Трошева перекосило: Да ты просто сс…шь! Сс…шь!!! Опасно!!! Ты где находишься? На прогулке в парке? Заминировано!!! Так разминируй. Не знаешь как? Берешь в руки миноискатель и вперед! Метр за метром, метр за метром.

Трошев схватил стоявшую в углу палатки лопату и принялся расшагивать с ней, имитируя действия сапера.

– Вот так. Организуй саперам броневое прикрытие. Где карта разведанных огневых точек противника? Как нет. От командования батальоном отстраняю. Сейчас беру командование батальоном на себя. Кто заместитель? Возьмешь батальон после моего отлета.

Уже через полчаса по обе стороны дороге внизу потянулись две цепочки саперов с миноискателями в сопровождении танка и двух бронетранспортеров. Страхи бывшего комбата оказались преувеличенными. В тот день батальон продвинулся без единого выстрела на несколько километров и занял новые позиции.

Геннадий Алехин вновь протрубил сбор журналистов на махачкалинском аэродроме ДОСААФ в 6 утра.

На этот раз командующего в вертолете не было.

— Он на месте. Вчера был серьезный бой у (название населенного пункта), — поясняет Г.Алехин. – Боевики пытались прорвать окружение. Пока деталей не знаю. На месте разберемся.

Судя по тому, что мы увидели на месте, бой был ожесточенный. На широкой поляне несколько десятков тел убитых боевиков. Они пошли в ночной прорыв с отчаянностью обреченных. Локальная победа федералов. Но все заметили, что у Трошева настроения не было. Хмурый, с щетиной на лице, хотя всегда был аккуратно выбрит.

Г.Алехин пошел выяснять ситуацию, по возвращении рассказал:

— Переживает генерал из-за артиллерийского наводчика. Тот заметил передвижение отряда боевиков и вызвал огонь на себя. Герой парень. Послали группу тело искать.

Группа вернулась через час. Вместе с наводчиком. ЖИВЫМ!!! Хотя немного оглушенным и, казалось еще плохо осознающим происходящее. Совсем еще молодой паренек.

Трошева словно пружиной подбросило – подбежал, обнял, тут же поручил подготовить приказ о награждении. А потом пошел и побрился.

 

Это Трошев – военный.

А вот Трошев – политик, дипломат.

Чечня, Гудермес. Тот же 1999 год. Артиллерия федеральных сил заняла господствующую над городом высоту. Здесь же командный пункт руководителя операции по освобождению города от бандформирований генерала Трошева. Несколькими залпами решить эту задачу – чего проще?! Но такого приказа нет. Трошев налаживает контакты с лидерами вооруженных формирований, напрямую не связанными с террористами, братьями Русланом и Сулимом Ямадаевыми. Они вместе выезжают на место недавнего боя, где еще не успели убрать тела убитых боевиков.

— Руслан, Сулим, неужели вы думаете, что я этого хочу. Нет не хочу. Неужели вы думаете мне не жаль этих ребят. Так же жаль, как своих солдат. Ведь у всех есть матери, братья, сестры, у кого-то уже и дети. Просто задайте себе вопрос: «Ради чего?» и найдите на него ответ

Он находит слова, которые убеждают братьев сначала объявить о нейтралитете, а затем и вовсе занять сторону федеральных сил. (Впоследствии оба они стали Героями России). Кроме того генерал встречается со старейшинами Гудермеса, духовными лидерами. Под его воздействием они требуют от боевиков покинуть Гудермес. Лишившись поддержки населения, радикалы покидают город. Битва за Гудермес, в которой практически не было выстрелов, завершилась.

 

А теперь Г.Н. Трошев — человек.

Самый разгар второй чеченской. Один из офицеров обращается к командующему с просьбой немедленно отбыть в связи с семейными обстоятельствами (болезнь ребенка) в Махачкалу. Реакция Трошева была моментальной: «Возьмите мой вертолет». Позже офицер говорил, что именно этот шаг позволил ему быстро организовать перевод мальчика в московскую клинику и спасти ему жизнь. Этот офицер, чья служба продолжилась в Ростове-на-Дону, после трагической гибели генерала по собственной инициативе организовал здесь турнир по комплексному едииноборству памяти Г.Н.Трошева среди сотрудников силовых и правоохранительных структур Южного и Северо-Кавказского федеральных округов, который проводится уже четыре года подряд.

Что же касается его отношения ко мне, то по секрету мне шепнули, что оно изменилось в лучшую сторону, чему я очень рад.

 

«ГДЕ МАТЫЦИН И СВАРЦЕВИЧ?»

 

Часто задавал подобный вопрос  Геннадий Николаевич перед вылетом в зону боевых действий. Среди журналистской братии  особо выделял двух, уже не молодых даже по меркам войны. Хотя с уважением относился к Валере Веленгурину («Комсомольская правда»), Мише Климентьеву («Труд»), фотикам из «Красной Звезды» и «Военного вестника Юга России». Думается потому, что чаще других пересекался с ними на Северном Кавказе.

Владимир Савельевич Сварцевич отличался от своих коллег по фотоцеху не только возрастом, но еще и умением писать. Его снимки в «Аргументах и Фактах» сопровождались не обычными текстовками, а солидными репортажами и аналитическими статьями. О Савельевиче мне много рассказывала Ирина Таболова. Во время событий в Южной Осетии они работали под огнем боевиков, а по дороге во Владикавказ едва не попали под снежную лавину. «Жив ты или помер, главное, чтоб в номер», главный принцип любого репортера на войне, сработал и на этот раз. На следующий день телезрители видели очередной сюжет Таболовой, а читатели – эксклюзивный фоторепортаж Сварцевича.

Савельевич обладал способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте. Единственный, кому удалось заснять беседу П.Грачева и Д.Дудаева в станице Слепцовской в декабре 94-го, потом были Первомайский (прорыв боевиков Радуева), где он познакомился с Трошевым, августовский Грозный 96-го. Мог месяц прожить в обычной солдатской палатке в расположении десантного полка в горах, периодически выезжая в составе разведывательных групп на задание. И это в свои пятьдесят!

Как-то мы возвращались на армейской «таблетке» из района боевых действий. Торопились к вечернему «перегону» в Махачкалу. А меня еще ожидал «прямой эфир». Заранее сообщил на блок — пост, чтобы пропустили машину с журналистами. Команду, видимо, не поняли, либо новая смена заступила. Похоже, приняли нас за «боевиков». Особо «ретивый» дагестанский милиционер пустил длинную автоматную очередь. В салоне автомобиля сразу повисла тишина. Я вышел из машины, за мной Савельевич. Спокойным шагом направились в сторону стрелявших. А что оставалось делать. Разбежались бы все врассыпную, жди беды. Перестреляли бы, как «куропаток». Накануне, недалеко от расположения блок — поста под видом мирных жителей уже была попытка прорыва. Инцидент быстро уладили. Милиционеры признали в нас своих. Мы с Савельевичем были в форме, правда, он  в камуфляже без опознавательных знаков. Короткое «выяснение отношений» с посылами в эротическое путешествие отрезвило бдительных стражей порядка. Молодой старший лейтенант извинился, даже предложил сопроводить нашу машину до города.

— А что это было? — Поинтересовался журналист из Якутии, приехавший впервые на войну и вечно пристающий ко всем с вопросами, включая водителя «таблетки».

— Да так! Учения с местным колоритом!- улыбнулся Сварцевич.

Фотокорреспондент информагентства ТАСС Валера Матыцин также входил в так называемый «трошевский пул».  Регулярно сопровождал Командующего по дорогам войны. Старался быть незаметен, на рожон не лез, но свое дело знал исправно. Еще в нулевые организовал свою фотовыставку «Добро пожаловать в ад».  На открытии присутствовал и Геннадий Николаевич. Просматривая многочисленные фотографии на стендах, то и дело напоминал присутствующим место и дату съемки. Фактически выступил в тот день в роли экскурсовода. Генерал хорошо помнил важные эпизоды, буквально до деталей.

   Когда готовилась к печати первая книга Г.Трошева «Моя война», вопрос о том, к кому обратиться за помощью с фотографиями, не стоял. Матыцин и Сварцевич откликнулись сразу. Часть снимков предоставил и Миша Климентьев. На презентации в выставочном павильоне ВВЦ в Москве собралось много людей. Даже пресс-конференцию провели. Перед тем, как ответить на вопросы журналистов и читателей, «окопный генерал» назвал своих старых знакомых живыми свидетелями войны.

   Прошло уже пятнадцать лет. А фотовыставки Сварцевича и Матыцина по-прежнему собирают полные залы, в разных уголках страны.

 

===================

 

 ОБИТЕЛЬ «ХОЛОСТЯКА»

    Вечера я обычно коротал  в своей  « обители холостяка». Так  называли это место коллеги  из разных военных газет и журналов. Ожидая военный борт в Чечню, селились у меня, чтобы не платить за гостиницу «Владикавказ».

Проживание в приличных номерах могли позволить себе телевизионщики из НТВ, ОРТ, РТР.  Мой небольшой уютный домик располагался также почти в центре города, в районе Осетинской слободки, рядом с республиканским стадионом «Спартак». 

В  большом  просторном дворе, со всех сторон, утыканных  одноэтажными строениями и сараями,  ютились семьи беженцев из Южной Осетии. Скромное жилище с отдельным входом, крохотной комнатой, душевой, газовой плитой,  коридором с подвалом, считалось райским.

Условия соседей комфортными можно было назвать с большой натяжкой — подвалы, надстройки, флигели.

         Хозяйка дома бабушка Нина, терская казачка, проживала на другом конце города. Перебралась к своему сыну, чтобы тот окончательно не спился. Когда я привозил плату (небольшие деньги по тем временам) просила меня повлиять на него. Сорокалетний мужик, с меня ростом,  уважительно относился к военной форме и офицерским погонам. Поэтому за день до моего появления прекращал выпивать. Отношения с соседями  сложились доверительные, душевные, особенно с бабушкой Розой и тетей Лидой. Они проживали в этом дворе еще с сороковых годов. А с ребятами помоложе, нас сблизил футбол. Местная «Алания» в те годы становилась чемпионом России и брала серебро. В последнем матче на своем поле она сыграла вничью,  обеспечив себе золотые медали в чемпионате. Боже мой! Что тогда творилось во Владикавказе. Город ликовал. А постоялец нашего двора, крепкий парень Руслан (участник событий осетино- ингушского конфликта 92 года) стал палить в воздух из ПК (пулемета Калашникова). Пришлось принимать меры воздействия. Бывший сержант советской армии с уважение  относился к старшему по званию. Извинился, спрятал пулемет в потаенный подвал своего флигеля и предложил мне выпить за победу.

Руслан и его товарищи подрабатывали на местном рынке, старались следить за новостями из Цхинвала. А когда увидели мой репортаж из Чечни по телевизору, их кругозор уже не  ограничивался  периметром центрального рынка Владикавказа. Живо интересовались у меня политической  обстановкой не только в регионе, в стране.

«Обитель холостяка» охотно посетил мой добрый друг Влад Шурыгин, даже ночевал несколько дней. За круглым столом рождались его очерки о чеченской войне. А потом долгие ночные беседы. Когда требовалось «добавить», шли в ночной ларек, поблизости. Кроме паленой водки, там всегда было настоящее советское шампанское, из старых запасов. Корреспонденты «Красной звезды» Толя Боровков и Коля Асташкин также предпочитали останавливаться у меня. В таких случаях выручал сосед с благозвучным именем Марлен. Его назвали в честь основоположников марксизма-ленинизма, чем он гордился и постоянно напоминал об этом. В любое время суток  охотно делился НЗ в виде домашней настойки на травах собственного приготовления. Не забыть и «романтические» вечера под предводительством Виктора Левченко, бессменного водителя агентства «Иринформ». Наши взгляды и пристрастия ограничивались не только футболом. Поэтому компанию нам составляли любительницы «поэзии».

О   « трехзвездном отеле» узнал и генерал Геннадий Трошев.

Напротив моего жилища располагался зенитно – ракетный полк, буквально в ста метрах от  дома. Если требовался срочный вызов к начальству, посыльный  через пять минут стучал в окно. Тем не менее, Командующий побеспокоился об улучшении жилищных условий. Дал команду начальнику местной КЭЧ выделить мне служебную квартиру. В то время военные строители сдавали новый дом. Но обжиться в  двухкомнатной квартире не довелось. Передал ключи своему подчиненному  Димке Девятову. У него семья и маленькие дети. Кударский двор с его обитателями был ближе, он стал частью моей жизни за время трехлетнего пребывания во Владикавказе.

     Поздней осенью 1997 года уезжал к новому месту службы в Ростов – на – Дону. По наследству оставил «обитель холостяка» другому своему подчиненному Володе Евдомашкину. Через год «перетащил» его в окружную военную газету. Он рассказал мне, что бабушка Нина домик продала. Предприниматели переоборудовали его под склад. А соседи вспоминают добрым словом, передавали большой привет.