- ХАЙФАИНФО - http://haifainfo.com -

Олег Мицура. Рассказ. “Ловкость рук – и политэкономия в кармане”

Автор о себе:

Живу я в Хабаровске, офицер запаса.

Выпускник ЛВВПУ-КПР 1984 года.

Я с мамой

Первое место службы — дисциплинарный батальон, в должности замполита-начальник клуба.

С 1986 года служба в отдельном батальоне хим защиты в ГСВГ. В его составе в числе первых принимал участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС.

Затем с 1987 года служба в политотделе 45 потсдамской МСД до 1990 года.

Был свидетелем разрушения берлинской стены.

С 1990 по 1995 год служба в  Лесозаводской 35 МСД, в той же должности.

В 1995 году дивизию сократили и с 1995 по 2005 год  — начальник гарнизонного Дома Офицеров, вплоть до его сокращения,

с 2005 по 2012 выведен в распоряжение, уволен по достижению предельного возраста в 2013 году.

Дальше — управляющий АХЧ холдинга промышленно-продовольственного,

директор по развитию направления Дальний Восток московского холдинга Триал-Спорт (10 лет).

Уволили, как достигшего предельного возраста 55 лет (политика компании).

В настоящий момент —  «свободный  художник». 

С уважением,

Олег Борисович Мицура

polit3

Насколько я знаю, сопромат для студентов-технарей был всегда самым сложным предметом, слышал даже такую расхожую фразу – «На “отлично” сопромат не знает никто!»
Таким «сопроматом» для нас, гуманитариев, являлась (ныне «почившая в бозе») наука политэкономия.
А учитывая, что мы учились не где-нибудь, а в политучилище, можете представить, какое значение придавалось знанию этого предмета и оценки по нему.

 

А теперь ещё представьте курсантов четвёртой группы роты почётного караула, которые из очередного караула отправляются сопровождать в последний путь новопреставленного военного вельможу. «Безутешные» родственники, как правило, начинали выяснение отношений над телом безвременно покинувшего их родственника, нисколько не стесняясь в выражениях и присутствующих в качестве часовых курсантов, воспринимая их как безмолвное ритуальное приложение типа венков или (прости Господи!) гроба. Порой казалось, щёки усопшего покрывались то ли стыдливым, то ли гневным румянцем от пролетавших над ним взаимных ругательств и оскорблений «безутешных» сторон. Но родным в процессе выяснения отношений было уже не до «вновь представившегося». Они с яростью гладиаторов набрасывались на своего визави, поочерёдно обличая друг друга в нелюбви и неуважении к покойному, напрочь позабыв о том, что привело их в этот скорбный зал. Грохотали громы, сверкали молнии, и потоки грязи обильно орошали как прах усопшего, так и не имеющих никакого личного отношения к происходящему безмолвные фигуры курсантов почётного караула. Теперь я думаю, что только здоровый юношеский цинизм не позволял нам впадать после увиденного в состояние депрессии и человеконенавистничества. Но физических сил подобное зрелище отнимало изрядно!

А ещё наряды по кухне, в которые приходилось заступать, едва сняв парадные кители и хромовые сапоги. Переоблачившись в вонючую «подменку» и «чугунные» яловые «дермоступы», с яростью набрасывались на гору осклизлой и мелкой, как горох, картошки, а также горы грязной алюминиевой посуды. К вечеру следующего дня сдав наряд, едва живые доползали до заветной койки, мучимые напрочь въевшимся в волосы и даже кожу тошнотворным запахом подгоревшего комбижира и гнилой картошки.

А между тем экзамен по политэкономии приближается с неотвратимостью и беспощадностью локомотива. На самоподготовке ресницы глаз смыкались с неотвратимостью взаимопритягивающихся магнитов: нет сил, разве что с помощью пальцев их разъединить. Но последние наотрез отказывались повиноваться импульсам уставшего мозга, вопиющего только об одном – спать-спать-спать… И вот, через три дня он – экзамен! Вся группа пребывает в громкой панике.

В течение двух недель (накануне экзамена) по вышеперечисленным причинам самоподготовок не было. Есть, конечно, «золотая гвардия», которая идёт первой и уверенно сдаёт все зачёты и экзамены, принимая первый удар ещё свежих экзаменаторов на себя, но их-то всего человека три-четыре. А остальные…

Когда неотвратимость группового «завала» стала очевидной, Шура Пенцаков по-шекспировски, но с прямотой одесского биндюжника ставит вопрос ребром: «Таки мы будем сдавать эту грёбаную политэкономию, или ну его на хрен этот отпуск?», что в переводе на язык первоисточника звучит как – «Ту би, ор нот ту би?». Абсурдность добровольного отказа от отпуска очевидна для всех – нужно сдавать. Понятно, что за оставшееся время выучить этот бред невозможно. Значит, нужно придумать способ, как сделать это без потерь как для экзаменующей, так и для экзаменуемой сторон.

И вот вся группа, наморщив лбы думает думу. Способы предлагаются самые разные: от подсыпки пургена в бутылку из-под лимонада, который выставляется для экзаменаторов на стол, до проводки подпольной радиосвязи. Первый способ (впрочем, как и второй) не давал 100% гарантии сдачи экзамена. В первом случае – экзаменатор не был замечен в любви к халявному лимонаду. Во втором случае – для технической реализации задуманного катастрофически не хватало времени.

Решение пришло, откуда не ждали. Эврика! Не помню, была ли провозглашена эта историческая фраза Архимедом, и кто идею озвучил, но по сути она была революционна!

polit2

 

Дано:

1) Нас в группе 36 человек, билетов экзаменационных 40.

2) За оставшееся время выучить все билеты невозможно, но один – реально.

Вопрос:

Как вытянуть именно тот билет, на который знаешь ответ?

Решение:

1) С помощью индивидуального подхода к секретарю кафедры (блондинка в потрясающе коротком мини), взять на время билеты и распечатать точные копии с них.

2) Каждый учит только один билет, который и будет отвечать.

Осталось найти решение на главный вопрос:

Как заменить билет в конверте на свой выученный и как заменить оставшиеся невостребованными 4 билета на их дубликаты?

Без решения этой задачи вся авантюра накрывалась медным тазом.

Группа, мобилизовав свои умственные способности, искала решение этой непростой задачи.

Коллективный разум восторжествовал!

Решение было из области карточного шулерства…

Выученный билетный дубликат засовывался в рукав кителя с внутренней стороны кисти левой руки. Курсант, чётко подойдя к преподавателю и доложив, что такой-сякой прибыл, левой рукой берёт конверт, тремя пальцами правой руки (мизинцем, безымянным и средним) залазит в конверт, а большим и указательным пальцем правой руки вытаскивает из рукава заготовленный билет (не доставая из конверта родной), громко называет его номер и идёт готовиться.

В руках Шуры-одесского этот номер смотрелся элегантно и изящно. За оставшееся время до экзамена осталось и всем остальным прийти столь же блистательных результатов. Но это уже было из области достижимого. С этой целью была сформирована «приёмочная» комиссия под председательством всё того же Шуры и группы наиболее подготовленных товарищей, которая жёстко (порой даже жестоко) требовала от каждого филигранного мастерства ловкости рук на уровне Кио! Меньшее не проходило, ибо из-за неудачи одного «горели» все. Оставшееся время до экзамена было посвящено отработке манипуляций с конвертом и билетом.

Хуже всех получалось у Сиротины, он же «Сирота», он же «Буратино». Сходство с последним придавал длинный нос и характерная походка, когда правая рука движется одновременно с правой ногой, а левая рука соответственно с левой ногой. Хуже того у него (о ужас!) предательски тряслись руки, а во время доклада он так и норовил «дать петуха»! Но терпение и труд всё перетрут! Правда терпения уважаемому «ареопагу» явно не хватало, а труд в преодолении трудностей стимулировался «дружественными» подзатыльниками и «ласковыми», «ободряюще-стимулирующими» выражениями «солидных мужей».

В конце концов, поставленная цель была достигнута. Группа демонстрировала высокое искусство владения манипуляциями рук. Замену оставшихся невостребованными билетам было поручено провести дежурному по аудитории в тот момент, когда нужно будет убрать учебные пособия в конце экзамена.

И вот, момент истины настал! Вперёд пошли самые ловкие виртуозы манипуляций! Глядя, как они успешно сдали экзамены, остальные преисполнились уверенности в успехе.

Все, кроме несчастного «Буратино» …

Чем ближе продвигалась его очередь, тем явнее становилась дрожь, сотрясавшая худощавое тельце несчастного «Сироты».

Группа застыла в ожидании неизбежного: все понимали, что буквально в его руках либо радость победы, либо позор поражения! Открылась дверь, и Сиротина «деревянно» промаршировав к столу комиссии и страшно выпучив глаза, проорал уставную форму доклада, как древнее заклятие, долженствующее вызвать громы и молнии на головы экзаменующих. Последние, втянув головы в плечи и тесно прижавшись друг к другу, с испуганным непониманием робко глядели на грозно нависшего над ними «Сироту». В этот момент он мог делать всё, что угодно: загипнотизированные его необычным входом и душераздирающим воплем члены комиссии не способны были отвести взгляда от вращающихся в разные стороны выпученных глазных яблок Сиротины.

Но главное – руки его автоматически произвели все необходимые манипуляции. После того, когда и он блестяще ответил на все вопросы билета, профессор, переведя дух, ворчливо спросил:

«И зачем так было на нас орать, товарищ курсант? Вы отлично знаете билет».

«Это я от волнения», – скромно потупив взгляд и стыдливо поведя ножкой 45 размера, обутой в яловый сапог, ответил «приёмный сын папы Карло».

Старый коммунист и профессор, подводя итоги сдачи экзамена, озадачено признался, что никак не ожидал такой хорошей подготовки. Но, будучи человеком принципиальным и честным, поставил-таки большинству группы отличные оценки, хотя это и было против его принципов.

«Четвёрки» получили только те, кто не смог ответить на дополнительные вопросы.

«Хорошее знание политэкономии для нас дело чести», – в ответном слове признался командир группы Шура-одесский, чем вызвал скупую слезу старого коммуниста, скатившуюся по его гладко выбритой щеке. Правда некоторое недоумение у него вызвала излишняя настойчивость дежурного по аудитории, буквально вырывавшего из его рук конверты с оставшимися билетами с навязчивым предложением помочь их донести до кафедры.

Но здесь его внимание отвлекли любознательные курсанты из «группы прикрытия» вопросами о преимуществах социалистической экономики перед капиталистической.

Это был его «любимый конёк»: решительно всучив билеты подобострастно склонившемуся в полупоклоне дежурному, взял под локти «любознательных» товарищей и быстрым шагом поволок их на кафедру, чтобы там, наедине, под «святыми» ликами основоположников, опираясь на графики и диаграммы «Политиздата», доказать неизбежность победы социалистической экономики во всём мире уже в 1990 году!

Шел 1983 год…

Мы, конечно, были в достаточной степени скептики и прагматики, чтобы безусловно верить тем коммунистическим догматам, которым нас обучали.

Но скажи тогда нам кто-нибудь, что произойдёт на самом деле в нашей стране в девяностые годы, уж точно никогда бы не поверили:

власть предержащие страны «ловкостью рук» превзошли величайших мошенников всех времён и народов!

И… никакой политэкономии вместе с СССР в девяностые просто не стало!

Вот такой вот ФОКУС!