В Одессе открыли памятник тени Пушкина, уложив поэта на тротуар. Выражая протест против сией возмутительной акции, спешим напомнить, что…

Правнук эфиопа Авраама, ставший солнцем русской поэзии, читаем и почитаем в Израиле.

Здесь отмечают все даты, связанные с тем или иным событием в его жизни. Несколько лет назад на тель-авивской улице Бен-Иегуда устроили гулянку по случаю дня рождения потомка славного народа фалашей — ради этого эфиопский ресторан «Инджара» был временно переименован в ресторан «Пушкин», а барную стойку украсил бюст «нашего всё», отлитый из металла.

Рядом повесили портрет Пушкина-эфиопа, не оставляющий ни малейших сомнений в родстве с арапом Петра Великого.

Тут же зачитали стихотворение Пушкина на амхарском языке. Продегустировав певучую речь на слух, присутствующие убедились: амхарский язык — семитский язык. И празднословный, и лукавый. Не исключено, что и грешный. Правда, смуглый отрок не сочинял на амхарском — так уж сложилось. Хотя стихи его звучат на этом языке весьма и вполне.

Проживая в туманном далеке от исторической родины, в душе поэт оставался верен зову крови эфиопских предков.

Не удивительно, что именем его названа одна из улиц Аддис-Абебы, не говоря уже о памятниках — их на прародине энигматичного кудрявца целых два.

Эфиопские школьники изучают пушкинское наследие в переводах лучших эфиопских поэтов. А что? Пушкин — он и в Африке Пушкин.

Более того: на гордое звание родины поэта претендуют и Камерун, и республика Чад, и еще одно африканское государство — Эритрея, которая в 1993 году провозгласила независимость от Эфиопии.

По одной из версий, прадед русского гения Ибрагим-Абрам-Авраам Ганнибал родом как раз из Эритреи (опять-таки бывшей Абиссинии). Оттого ее жители намереваются открыть в своей стране музей Александра Сергеевича Пушкина. И тоже воздвигли ему памятник — по слухам, все-таки рукотворный. Не исключено, что вскоре стихи Пушкина переведут на тигринью.

А пока удовольствуемся переводами пушкинской поэзии и прозы на иврит — благо они соответствуют масштабу таланта «сукина сына» Александра Сергеевича. Особенно удался роман в стихах «Евгений Онегин», причем из пяти существующих версий самым лучшим вариантом был и остается перевод Авраама Шленского (его и предпочтем).

Известно, что сам Пушкин в молодости учил иврит, и в его записной книжке несколько страниц испещрены буквами ивритского алфавита. Фольклорист и археограф Петр Васильевич Киреевский в письме поэту Николаю Языкову замечал: «Пушкин учится по-еврейски с намерением переводить Иова». С Иовом не сложилось, однако в 1826 году Пушкин написал стихотворение «Пророк», основанное на библейской книге Исайи.

Год спустя, на вечере у Ксенофонта Полевого, Александр Сергеевич поделился своим замыслом на тему «Вечного жида»: о том, как последний посетил еврейское жилище, в котором умерло дитя, рассказал, что видел Иисуса, несущего крест, и издевался над ним.

Так появилось стихотворение «В еврейской хижине лампада».

При жизни Пушкина оно не печаталось — как и незавершенная поэма «Юдифь».

Зато не при жизни его взяли да и напечатали. А Пушкину-то что до того? Он сидит себе на облаке, ногами болтает да посмеивается над пушкинистами всех времен… нет, народов.

Между тем, даже в «Гаврилиаде» встречаются строки: «В глуши, в дали Ерусалима…»

Хотя зачем далеко ходить, если сама — о да, сама! — муза поэта была одета в израильское платье?

Вот муза, резвая болтунья,
Которую ты столь любил.
Раскаялась моя шалунья,
Придворный тон ее пленил;
Ее всевышний осенил
Своей небесной благодатью —
Она духовному занятью
Опасной жертвует игрой.
Не удивляйся, милый мой,
Ее израильскому платью, —
Прости ей прежние грехи
И под заветною печатью
Прими опасные стихи.

В общем, великий поэт проявлял к Земле Обетованной живейший интерес — и нешуточно грезил о посещении святых мест. В чем признавался, к примеру, декабристу Александру Муравьеву, побывавшему в 1830 году в Палестине и опубликовавшему по возвращении свое «Путешествие по Святым местам». Этот труд он подарил Пушкину, который в ответном письме заметил, что «с умилением и невольной завистью прочел эту книгу».

И напоследок — пушкинские «Стихи не для дам»:

Христос воскрес, моя Реввека,
Сегодня следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой целуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцелуй я не робея
Готов, еврейка, приступить —
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.

Вот так. И совсем не случайно одна из улиц в южном Тель-Авиве названа именем Пушкина.

Титульная иллюстрация:

 Александр Ройтбурд

http://www.culbyt.com/article/textid:58/?fbclid=IwAR0QlsUoZQUx8qL1C0oZA6S_

XSxjDOf0q3ODHMRn

TZCMNgWPnSCbzwT8kXY