Травма 73-го года – ничто по сравнению с будущей войной

Генерал-майор в отставке Ицхак Брик, бывший уполномоченный по правам солдат дал интервью изданию Макор Ришон.

Брик продолжил беспощадную критику “культуры презентацией”, которая, по его мнению, заместила собой традиционные боевые ценности.

Брик, после публикации серии разгромных докладов о состоянии армии стал врагом номер один военного истеблишмента. Брик уверен в том, что армия не готова к будущей войне – и с упорством и решимостью он пытается спасти ЦАХАЛ от самого себя.

Брик говорит: “На протяжении десяти лет я проверил более 1600 подразделений – авиационных, морских и сухопутных. Я проводил на местах три дня в неделю. Молодые люди говорили мне то, что идет у них от сердца, а не то, что нравится слышать командирам. И я вижу здесь громадный разрыв. Провал по всем системным проблемам. Я вдруг оказался в самом центре этих проблем – логистики, технологии, инфраструктуры и операций. Одновременно я читал отчеты государственного контролера, государственного контролера в сфере безопасности, и контролера армии. Кроме этого, никто не вспахал ЦАХАЛ так, как я. Десять лет, три–четыре раза в неделю, по четыре часа в подразделении. То, что я испытал – это процесс провала корпоративной культуры. Но теперь этот процесс настолько интенсифицировался, что я боюсь – мы уже миновали точку невозврата.

Обратите внимание. ВВС – отдельный вид войск. ВМС – отдельный вид войск. Каждый из них имеет своего командующего, наделенного и ответственностью, и полномочиями. И это работает очень хорошо. У нас есть хорошие ВВС, и у нас есть хороший флот. Но кто командует сухопутными войсками? – Начальник Генштаба! Он – командующий всей армией, но он также и командующий сухопутными войсками – и они в сто раз больше и ВМС и ВВС.  Откуда у него есть время на интеграцию новых технологий и идей, синхронизацию вещей? Если он начальник Генштаба, у него на это времени нет. Он занимается стратегическими проблемами.

Так кто на деле командует сухопутными войсками, кто их “генеральный директор”? – Заместитель начальника Генштаба. Но он пришел на эту должность для того, чтобы стать начальником Генштаба. В лучшем случае, у него есть два года на этой должности. Они пришли для того чтобы стать начальником Генштаба. Этим они занимаются. И они очень много времени вкладывают в это, а не в эту Сизифову работу – управлением сухопутными войсками. И еще более серьезно: даже если он занялся управлением, сколько можно сделать за год? 60 миллиардов шекелей бюджета министерства обороны, сотни тысяч людей, регулярная армия, солдаты резерва, миллиардные инфраструктуры, вооружения. Кто может таким управлять и давать направление на протяжении года-двух?

И это – то, с чем я сталкивался снова и снова. Из-за серьезных административных провалов сухопутная армия страдает от полного отсутствия интеграции. Она упала между стульями. Не с кем говорить на местах. Никому нет дела и никто не берет на себя ответственность.

Корпоративная культура ЦАХАЛа пала жертвой распущенности связи посредством смартфонов и мейлов. Я не против мейлов и смартфонов, но если вы берете новую технологию и не используете ее правильно – вы становитесь жертвой процесса распущенности и теряете контроль. Сегодня, ЦАХАЛ говорит на языке мейлов, как гражданская компания. Но гендиректор гражданской корпорации отправляет мейл – и смотрит, чтобы написанное в нем распоряжение было исполнено. В армии этого нет. Командир бригады или командир батальона получает десятки мейлов день. Большинство из них он стирает. Когда я его спрашиваю, как же так, он мне говорит: “Послушай Брик, тут каждый писает в прыжке и отправляет мейлы, но никто за этим не следит. То есть это не имеет значения для отправителей. У меня тут свои собственные неотложные проблемы – и я , в конце концов решаю, что правильно, а что неправильно”. Смотрите, какое поколение у нас выросло. Во время войны ты пошлешь командиру бригады или командиру батальона мейл – и он сделает с этим то, что ему в голову взбредет – потому что ты его к этому приучил, и другое ему попросту неизвестно. Таков административный язык ЦАХАЛа.

Теперь смартфоны. Сегодня у солдат смартфон постоянно в кармане –  в классах, на стрельбищах, учениях, в бункерах, в траншеях. Во время Нерушимой Скалы сотни смартфонов пронесли в Газу, вопреки приказам. Смартфон – точка идентификации.  В бою вас идентифицируют в любой точке. Не лучше ситуация с командирами. Сегодня командир отделения отдает приказы по смартфону из кровати. Это то, к чему они привыкли в ЦАХАЛе. Но командование и лидерство – это взгляд в глаза, это язык жестов, это связь друг с другом. Все это потеряно. Я говорил с бывшим начальником Генштаба. Я сказал ему – у меня нет ничего против смартфонов, но добейтесь выполнения приказов. никто не хочет с этим связываться.  И так приходим к равновесию, в котором нет дисциплины. запущены процессы неподконтрольности и дезинтеграции.

Хотите пример того, к чему это привело? Я сидел с подполковником, который провел простое расследование – какая часть приказов и инструкций, отданных начальником Генштаба специфическим родам войск исполняется в ходе дискуссий, мейлами и документами? Ответ – менее 15 %”.

Часть II. Эвакуировать некому

Армия характеризуется неспособностью корректировать свои ошибки. Контролер армии за последние два года издал четыре доклада о четырех родах войск не готовых к войне. И вот вам скандал: высшее командование не читало этих докладов. начальник Генштаба, заместитель начальника Генштаба, Генеральный штаб – не читали этих докладов. Не было обсуждения, не обсуждался план исправления. Верховное командование игнорирует доклады о том, что оно не готово к войне. Я напомню только о двух структурах, коллапс которых был описан в медиа: логистика и танковые войска. Из-за этих двух систем армия просто не сможет вести будущую войну.

То что произошло с личным составом – ничем не лучше. В рамках многолетней программы Гидеон произошло безжалостное сокращение постоянного состава. В ВВС они резали в длину. Просто приземлили целые подразделения – но то, что осталось сохраняет полную боевую ценность. В сухопутных войсках, он напротив решили сокращать в каждом подразделении. Те же 15%. Я не против сокращений, но когда ты режешь так, ты задеваешь ядро. И возникает ситуация в которой поражены некоторые критически важные места – и сухопутная армия, из-за того, что поражены эти критически важные точки, теряет способность воевать. Например госпитали, склады на случай войны – ситуация просто катастрофическая. Нехватка людей создает культуру молчания. Очень серьезный феномен молчания. Приказы должны выполняться, и те, кто говорит о невозможности их исполнения – клеймятся как плаксы. Создана культура отчетов, на которые невозможно положиться.

Контрольные органы – правительство и комитет по обороне и внешней политике Кнессета кормят тем, что армия сама о себе рассказывает. И армия рассказывает о себе то, что не имеет никакого отношения к действительности. Ясно, что иногда это из-за того, что она сама не знает, что происходит в действительности, но иногда она пытается приукрасить картину. Высшее командование бегает по заседаниям комитета Кнессета по обороне с презентациями. Пресс-служба ЦАХАЛа превратилась в пиар-агентство, рассказывающее нам о том, что ЦАХАЛ – самая сильная армия в мире, но мы – в глобальном отступлении. Армия уже не в состоянии поддерживать рутину. Целые подразделения управляются в отсутствие всякого порядка. Не проверяют оружия. Нет другой такой армии в мире, которая выглядела бы как эта.

Все это произошло из-за того, что было принято решение уволить профессиональный сержантский состав. Они были теми, кто держал в порядке взводы. Но, согласно Гидеону, их всех уволили. Они работали напрямую на командира роты. Управление, оборудование, вся полевая жизнь. Ничего это больше нет. Потом это обнаружили и решили их вернуть. Но возвращать некого. Целые поколения опыта утеряны. Теперь берут солдат срочной службы и говорят – ты будешь старшиной. Это не работает. Годы опыта исчезли – и после этого вы видите разрывы в самых разных местах. Полное пренебрежение — оружием, транспортными средствами, боеприпасами,  дисциплиной. Мы опустились так низко, как не опускались еще никогда. Сегодняшние молодые солдаты пусты, как никогда. Нет организационной памяти, нет уроков, которые следует учить. Каждый командир начинает каждый день с чистого листа.

Армия не готова слышать то, что мне есть сказать. Они считают, что мы ушли на тридцать лет вперед. Я говорю – мы отброшены на тридцать лет назад – из-за программы Гидеон. Мы в такой яме, в которой не были с момента моего призыва в армию.

В чем суть многолетнего видения программы Гидеон?  – Небольшая, но хорошо обученная, профессиональная армия, с высококачественным персоналом и передовыми технологиями на вооружении. Для создания такой армии необходим мониторинг и контроль, обсуждение статуса, извлечение уроков и исправление ошибок. Но это практически не делается. Я могу дать вам сотни примеров провалов, и никто не остановился, чтобы проверить, подумать и исправить..

Возьмите, например вооружения на технологическом фронте. Военные тратят миллиарды шекелей на технологию. Но из-за сокращений личного состава происходят очень серьезные вещи. Мы не обучаем новым технологиям. Например у танков сейчас есть дигитальные системы системы управления и контроля в боевых условиях. Но ты начинаешь проверять, и видишь – целые бригады резерва не проходили сборы из-за сокращений персонала. Нет инструкторов и некому обучать этим системам. Так получается, что они уже  не знают, как обращаться со старыми и понятия не имеют, что делать с новыми.

И этим не заканчивается. В большинстве батальонов, которые прошли переподготовку, тебе необходимо специальное сопровождающее подразделение, которое знает, как чинить такие системы. Но большую часть времени они – не с вами. То есть, если у вас есть поломка – нет возможности ее починить. Солдат сократили.

Тем временем все бегают в комитет по обороне и внешней политике с дигитальными презентациями. Мы – самая дигитальная армия  в мире. Но это не имеет никакого отношения к реальности. И у меня – еще десятки примеров. Нет перевозок, нет беспилотников, нет интеграции.  Ничто до конца не доделано – и как целое, система не может функционировать. Результат – вложенные в это миллиарды стоят как камень, который невозможно сдвинуть с места. Нет тех, кто знает, как оперировать всем этим. Есть огромные провалы в учениях. Сократили инструкторов – теперь практикуются на холостых.

Мы – посреди крупнейшего кризиса личного состава ЦАХАЛа в истории. Через два года мы уже не сможем хранить вооружения в складах на случай чрезвычайной ситуации. На протяжении многих лет сокращали преимущественно профессиональных прапорщиков – потому что они стоят дороже всего.  Осталось меньшинство Это значит, что вместе с ними ушел профессиональный опыт. Молодые люди голосуют ногами. Не хотят быть прапорщиками. В этом – разница с Войной Судного Дня. Мы потеряли профессиональную базу, способность оперировать как армия. Произошло что-то очень серьезное. Мотивация службы в боевых частях снизилась с 78 до 64 процентов. Не хватает мотивированных и профессиональных солдат – и несмотря на это, мы говорим о новых сокращениях уже в следующем году. Хотят сократить срок службы до двух с половиной лет.

Армия – в гигантской яме. Не хватает солдат подразделений поддержки. Не хватает солдат боевых частей. Срок службы сокращен, и нет достаточно времени для обучения людей. Так регулярная армия не выживет. Очень тяжелая ситуация в резерве. Офицеры массово покидают армию – из-за неопределенности и господства посредственностей. И теперь – сокращения срочной службы. Это – ужасающий удар по армии. Все решения министерства финансов – не более, чем штукатурка поверх дыр. Армия – в кризисе, она ниже всяких стандартов, качества личного состава – ниже критериев, установленных самой армией.

Это – картина разваливающейся армии. Весь вопрос в концепции. Я – выпускник Войны Судного Дня. Я помню огромную эйфорию после того, как перед войной сбили первые МиГи. Мы были уверены в том, что египтяне не решатся атаковать. . Мы были самой сильной армией в мире, и мы создали мощный сухопутный барьер… И эта травма осталась с нами навсегда. Теперь слушайте меня хорошенько: это – лишь верхушка айсберга,по сравнению с той травмой, которая ждет нас в результате следующей войны, с теми “концепциями”, которые родились в последние годы.

Какова “концепция” сегодня? После Второй Ливанской Войны высшее командование решило, что больших войн больше не будет. Несмотря на то, что египетская армия создает из себя самую сильную армию на Ближнем Востоке, этим не занимаются вообще. С Иорданией у нас мир. Есть террористические угрозы в Газе и Ливане, так давайте создадим такую армию, которая может действовать на двух террористических аренах одновременно – то есть сухопутные силы, которые могут атаковать и в Газе и в Ливане. Все понимают, что только ракетами ВВС с ними не справится, и если атакуешь на одной арене – тебя  могут атаковать на второй.

И вот это решение. Строить армию для двух террористических арен. Не принимаем в расчет никаких изменений на Ближнем Востоке. Армия, которая должна оперировать тридцать лет, не берет в расчет ничего, что происходит. Сирийцы могут вернуться, может быть и египтяне. Ничего. Где кабинет? Где комитет Кнессета по обороне и внешней политике? Что здесь творится?

Военные идут на все новые и новые сокращения – и вместо того, чтобы думать о том, как меньшими силами достигнуть поставленные цели – меняют поставленные цели. Хуже того. Через четыре года высшее командование меняется. Новое поколение решает отказаться от сотен танков и идет на сокращения в других родах войск. Руководство решает ограничится двумя террористическими аренами, затем приходит разгромный доклад контролера армии, в котором тот говорит о том, что сухопутная армия не в состоянии атаковать на двух аренах. Что делают? – Говорят: ОК, мы будем атаковать на одном фронте и займем оборону на другом. Хизбалла атакует нас, если мы атакуем в Газе и наоборот.  У нас нет возможности атаковать одновременно.

Неожиданно сирийцы вернулись на арену, а за ними стоят иранцы. В Иудее и Самарии – нестабильность. Внезапно армия, запрограммированная на две ограниченные террористические арены, оказывается перед лицом войны на четыре фронта.  Мы оказались банкротами. Мы забрали у людей в приграничных общинах оружие и сказали им – ЦАХАЛ вас защитит. Теперь им говорят, что в случае чего их эвакуируют. Но эвакуировать их некому. Есть острая нехватка людей в армии, которая была построена согласно требованиям вчерашнего дня. Эта концепция – настоящая катастрофа.

На этом все не заканчивается. За последние десять лет вокруг нас создана ракетная система. в которой насчитывается 200 тысяч ракет. Эксперты описывают сценарии, в которых тут будут взрываться 1500-2000 ракет каждый день. Среди них есть ракеты с боеголовкой в 500-600 кг. Они  не обязательно должны быть точными. Такая ракета взорвется в Тель-Авиве – и жертвы неизбежны. Остановить их очень трудно. Железный Купол предназначен для небольших ракет. Тебе нужен Железный Купол над всем Израилем – но его нет, и в любом случае он предназначен для небольших ракет. Нам говорят о Праще Давида и Arrow для ракет средней дальности. Знаете сколько стоит производство одной ракеты-перехватчика ?  – 3 миллиона долларов. У Государства Израиль нет экономической возможности держать тысячи таких ракет. Они – ответ на стратегическую проблему, но не средство защиты населения в центре страны. Мы – в самой глубокой яме за всю историю Израиля.

В конечном итоге, все это основывается на одном спесивом предположении – эра конвенциональных войн закончилась, и нам более не нужен сухопутный маневр. И что они говорят? – Мы вернем Ливан в каменный век. Но что толку от того, что ты вернешь Ливан в каменный век, если Гуш Дан тоже вернут в каменный век? И говорят, что не нужны большие сухопутные силы! Еще как нужны – и начальник Генштаба это понимает. Может быть не такие, с которыми мы атаковали на Синае, но силы, достаточные для хирургических атак в критических точках – так, чтобы была возможность давить на режимы. Так, чтобы другая сторона захотела перемирия, как это было во время войны Судного Дня. Сухопутные силы должны давать решение для новой ситуации – но мы вовсе не здесь. С тем, чтобы иметь рычаги вам нужна сухопутная армия. Авиацией войну не выиграть.

https://postskriptum.org/2019/10/07/brick-2/4/ ^[1]