Главная / Новости / Антисемитизм / Стена Плача. «Письмо Господу»

Стена Плача. «Письмо Господу»

 

Картинки по запросу стена плача фото

Страдая от жары, Маргулис предъявил офицеру безопасности полиэтиленовый пакет с надписью «Мальборо», прикрыл лысеющее темя картонным кружком — и прошёл к Стене.

У Стены, опустив головы в книжки, стояли евреи в чёрных шляпах.

Собственно, Маргулис и сам был евреем. Но здесь, в Иерусалиме, выяснилось, что евреи, как золото, бывают разной пробы. Те, что стояли в шляпах лицом к Стене, были эталонными евреями. То, что у Маргулиса было национальностью, у них было профессией; не раз попробованные на зуб, они безукоризненно блестели под Божьим солнцем. А в стране, откуда приехал Маргулис, словом «еврей» дразнили друг друга дети.

Дегустируя торжественность встречи, он остановился и прислушался к себе. Ему хотелось получше запомнить свои мысли при первой встрече со Стеной. Первой пришла мысль о стакане компота, потом — о прохладном душе на квартире у тётки, где он остановился постоем. Потом он ясно увидел стоящего где-то далеко внизу дурака с пакетом «Мальборо» в руке и картонным кружком на пропечённой башке, и понял, что это он сам.

Потом наступил провал, потому что Маргулис таки перегрелся. Из ступора его вывел паренёк в кипе и с лицом интернатского завхоза.

— Ручка есть? — потеребив Маргулиса за локоть, спросил паренёк. — А то моя сдохла. — И он помахал в душном мареве пустым стержнем. В другой руке у паренька было зажато адресованное лично Господу заявление страниц на пять.

— Нет, — ответил Маргулис.

— Нет ручки? — не поверил паренёк. Маргулис виновато пожал плечами. — А чё пришёл?

Маргулис не сразу нашёлся, что ответить.

— Так, постоять… — выдавил он наконец.

— Xули стоять! — радостно крикнул паренёк. — Писaть надо!

Он ловко уцепил за рукав проходившего мимо дядьку и с криком — «хэв ю э пен?» — исчез с глаз.

Маргулис огляделся. Вокруг, действительно, писали. Писали с таким сосредоточенным азартом, какой на Родине Маргулис видел только у киосков «Спортлото» за день до тиража. Писали все, кроме тех, что стояли в шляпах у Стены: их заявления Господь принимал в устной форме.

Маргулис нашёл клочок бумаги и огляделся. У лотка в нише стоял старенький иудей с располагающим лицом московского интеллигента. Маргулис, чей спёкшийся мозг уже не был способен на многое, попросил ручку жестами. Старичок доброжелательно прикрыл глаза и спросил:

— Вы еврей?

Маргулис кивнул: этот вопрос он понимал даже на иврите.

— Мама — еврейка? — уточнил старичок.

Видимо, гоям письменные принадлежности не выдавались. Маргулис опять кивнул и снова помахал в воздухе собранными в горсть пальцами. Старичок что-то крикнул, и перёд Маргулисом вырос седобородый старец гренадёрского росту.

Маргулис посмотрел ему в руки, но ничего пишущего там не обнаружил.

— Еврей? — спросил седобородый.

Маргулис подумал, что бредит.

— Йес, — сказал он, уже не надеясь на жесты.

— Мама — еврейка? — Уточнил седобородый.

— Йес! — крикнул Маргулис.

Ничего более не говоря, седобородый схватил Маргулиса за левую руку и сноровисто обмотал её чёрным ремешком. Рука сразу отнялась. Маргулис понял, что попался. Устраивать свару на глазах у Господа было не в его силах. Покончив с рукой, седобородый, бормоча, примотал к голове Маргулиса спадающую картонку. При этом на лбу у несчастного оказалась кожаная шишка — эдакий пробивающийся рог мудрости. Линза часовщика, в которую позабыли вставить стекло.

Через минуту взнузданный Маргулис стоял лицом к Стене и с закрытыми глазами повторял за седобородым слова, смысла которых не понимал. Последний раз подобное случилось с ним году в шестьдесят шестом, когда Маргулиса, не спрося даже про мать, принимали в пионеры.

— Всё? — тупо спросил он, когда с текстом было покончено.

— Ол райт, — ответил седобородый. — Файв долларз.

Маргулис запротестовал.

— О’кей, ту.

С облегчением отдав два доллара, Маргулис быстро размотал упряжь, брезгливо сбросил её в лоток к маленькому иудею и опрометью отбежал прочь. То, что людей с располагающими лицами надо обходить за версту, он знал, но на исторической родине расслабился.

Йа плакаль, Иорш Алексей

Постояв, он вынул из пакета флягу и прополоскал рот тепловатой водой. Сплёвывать было неловко, и Маргулис с отвращением воду проглотил. «Что-то я хотел… — подумал он, морща натёртый лоб. — Ах да».

Ручку ему дал паломник из Бухары, лицом напоминавший виноград, уже становящийся изюмом.

— Я быстро, — пообещал Маргулис.

— Бери совсем! — засмеялся бухарец и двумя руками начал утрамбовывать своё послание в Стену. Ручка не нужна была ему больше. В самое ближайшее время он ожидал решения всех своих вопросов.

Маргулис присел на корточки, пристроил листок на пакете с ковбоем и написал: «Господи!»

Задумался, открыл скобки и приписал: «Если ты есть».

Рука ныла, лоб зудел. Картонный кружок спадал с непрерывно лысеющего темени. Маргулис вытер пот со лба рукавом и заскрёб бумагу.

У Всевышнего, о существовании которого он думал в последнее время со всё возрастающей тревогой, Маргулис хотел попросить всего нескольких простых вещей, в основном касавшихся невмешательства в его жизнь.

Прожив больше полусотни лет в стране, где нельзя было ручаться даже за физические законы, Маргулис очень не любил изменений. Перестановка мебели в единственной комнате делала его неврастеником. Перспектива ремонта навевала мысли о суициде. Добровольные изменения вида из окон, привычек и гражданства были исключены абсолютно.

Закончив письмо, Маргулис перечёл написанное, сделал из точки запятую и прибавил слово «пожалуйста».

Потом перечитал, мысленно перекрестился и, подойдя к Стене, затолкал обрывок бумаги под кусок давно застывшего раствора.

 

Автор:

Виктор Шендерович

 

О Редакция Сайта

Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером. Артур Клейн arthurhaifa@gmail.com

4 комментария

  1. ну что сказать… …
    ЭТО Шендерович!
    прелестная вещичка, многие мысли пробуждающая!

  2. ВЕСЕЛО О «ГРУСТНОМ» !!!=)) 😉 😉
    😉

  3. Вспомнилось и наше с женой «паломничество» в Израиль восемь лет тому…И хоть уместилось оно в один день, впечатлений оставило — до их, дней, окончания.

    Стена плача — непременная — чуть ли не основная — часть посещения Святой земли. Всё именно так и происходит там, как описал автор. С непокрытым (хотя бы чем) теменем к Стене подходить не рекомендуется. Записочку с просьбами своими Б-гу желательно накалякать заранее. Там их, этих записочек, столько подоткнуто в расщелины между кладкой, что то и дело они вываливаются из своих нишек.

    Было ощущение, что мы попали в некое запредельное прошлое. Среди обычных туристов-паломников, явившихся, в основном, «приобщиться» до поглазеть, выделялись явные завсегдатаи этого места.

    Это были евреи разных возрастов, облаченные во всё чёрное, в широкополых черных же шляпах с непременными пейсами, слева и справа из-под шляп этих ниспадавших на плечи. Они, эти люди в черном, стоя лицом впритык к Стене с книжечками в руках, что-то часто-часто бубнили про себя и без конца отпускали неглубокие, но весьма ритмичные поклоны…

    Без Стены плача — нет и Израиля!

  4. Аноним

    Ай,молодец! А ведь миниатюра много глубже,чем с первого чтения (смеясь и плача).

Оставить комментарий к Аноним Отменить написание

Ваш email нигде не будет показан