[1]ПРЕДИСЛОВИЕ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА:
Официальная справка :
Выпускница Белорусского государственного университета. Более чем 30–летний стаж работы по специальности.
Член коллегии адвокатов Израиля. Имеет израильскую лицензию «мегашера».
В университете Бар-Илан закончила курсы усовершенствования по трудовому, семейному и наследственному праву.
По отраслям права, являющимся ее специализацией, периодически проходит курсы усовершенствования при Хайфской коллегии адвокатов.
Об адвокате Елизавете Карапетовой я знал задолго до того, как познакомился лично. Об уровне профессионализма этого «русского» практикующего юриста говорили многое и самые разные люди. И – всегда подчеркивали человечность, внимательность, справедливость…
Ниже публикуем интервью нашего корреспондента с этим известным и – узнаваемым адвокатом.
Профессионализм адвоката Елизаветы Карапетовой
— Елизавета, я знаю, что Вы приехали в Израиль, мягко говоря, не в юношеском возрасте. Многие молодые люди, имея юридическое образование, не решаются продолжать юридическую «карьеру» в Израиле. Вы решились. Было трудно?
— Не легко. Но я решила, что, имея такую профессию заниматься чем-то другим просто грешно. Сколько сил и здоровья мне это стоило — знают только мои близкие. До получения адвокатской лицензии я работала, так же как и масса «русских академаим» на уборках, поваром. Не вижу ничего унизительного в этом. Работа «не по специальности» (а есть такая для женщины?) помогла мне удержаться «на плаву» до получения лицензии на адвокатскую практику.
Но я люблю свою профессию. Это — не просто красивые слова. Это — действительно так. В профессии я более 30 лет. Из них около 7 лет у меня своя адвокатская контора в Хайфе.
— …И много в Израиле русскоязычных адвокатов?
— Не знаю. Но, думаю, не мало.
— У Вас есть какая-то специализация?
— Да. В основном, это семейные и наследственные дела, возмещение ущерба здоровью, причиненного различными травмами, сделки с недвижимостью и трудовое право. Бывают и другие дела. Но реже.
— А вопрос не совсем корректный: на мой взгляд, работа адвоката «бумажная» и однообразная. К тому же, как я понимаю, к адвокату ВСЕГДА идут не радостью поделиться, а скорее наоборот. За что любить такую работу?
— Вы провоцируете меня. Я уверена, что Вы так не думаете.
Да, люди приходят с проблемами, порой с бедами, в полном смысле этого слова. В каждом случае надо искать свои пути решения проблем, стратегию ведения дела, аргументы и доказательства. А когда это удается – не знаю с чем можно сравнить силу положительных эмоций…
— Вероятно, с суммой гонорара…
— О гонораре я тоже скажу…
А пока приведу пример. Около двух с половиной лет назад ко мне обратился молодой человек, получивший производственную травму еще в 1998 году. Адвокат, который занимался его делом, предложил согласиться на компенсацию в 6 или 7 тысяч шекелей и дело закрыть. Пострадавшего это не устроило, и он решил поменять адвоката. По рекомендации одного из моих клиентов, мужчина обратился ко мне.
Работала я в этом деле тяжело. Но результат порадовал. Вот уже год, как моему клиенту Институт национального страхования («Битуах леуми») установил постоянную инвалидность 100%, и он ежемесячно получает пенсию по инвалидности около 8, 000 шекелей.
Отвечая на Ваш вопрос, хочу сказать, что «бумажная работа» — это тот инструмент, который ведет к цели.
И о гонораре: профессиональная работа должна соответственно оплачиваться. Это общая сентенция.
А в частности: начиная дело по возмещению ущерба, адвокат никогда не знает, чем оно закончится, а значит, не знает и размер гонорара, потому что получает его по итогам. Кстати, гонорар не всегда так велик, как хотелось бы. И – Тем более, как это кажется со стороны …
— А о неудачах Вы можете рассказать?
— Согласитесь, об этом говорить не приятно.
Но я расскажу о случае, после которого долго не могла успокоиться, анализировала его, искала причины неудачи.
Что произошло? В ходе судебного заседания, после допроса свидетеля, адвокат страховой компании предложил сделать перерыв и попробовать договориться об условиях окончания дела. Несмотря на мои уговоры продолжить дело, Клиент согласился с предложенной ему суммой. То, что он получил, было во много раз меньше того, на что можно было рассчитывать.
— У Вас есть компаньоны?
— Нет. Я работаю одна.
— Елизавета, я знаю, что Вы, при всей Вашей занятости, еще работаете добровольцем. Почему?
— О, да. В Израиле я с добровольческой деятельности начинала. Еще не закончив ульпан «алеф», я предложила свои услуги Сионистскому форуму, затем помогала систематизировать израильское законодательство в одной Ассоциации («амуте») и одновременно на добровольческих началах помогала в одной из адвокатских контор.
Вот уже более 6 лет в качестве волонтера консультирую граждан по вопросам семейного законодательства в Амуте «Ядид». Стараюсь быть полезной.
— Кстати, о семейном законодательстве. В последнее время много пишут о самоуправстве социальных служб. Что Вы об этом думаете?
— Ситуация не однозначная. Ответить на Ваш вопрос одной-двумя фразами невозможно. В большинстве случаев без помощи социальных служб не обойтись. Я полагаю, что не совершенно само законодательство.
— Скажите, а есть какие-то дела, что радуют Вас?
— Безусловно! Все чаще обращаются с просьбой составить Договор о совместном проживании. Приходят и молодые, и пожилые, и еврейские, и смешанные пары.
Чаще, конечно, смешанные пары, которые не хотят или не могут ехать за границу заключать брак. Или — пожилые пары, которые сами не желают официального заключения брака.
Договор вступает в силу после его утверждения в суде.
Вот эта работа радует. В ней только положительные эмоции. Вы согласны?
— Да. Конечно.
Вот на этой оптимистичной ноте позвольте закончить наше интервью и попрощаться. Успехов Вам и больше позитивных эмоций.
— Спасибо. До свидания.
[2]
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа