Воспоминания / О Фридрихе Горинштейне

 

Мы вместе учились в Горном институте. На одном факультете, на одном курсе. Только специализация у нас была разная.

У него – разработка рудных месторождений, у меня – пластовых. Это был очень скромный парень. Никаких доходов, кроме стипендии у него не было. С первого и до последнего курса он проходил в одной одежде. Трудно говорить о нем в прошедшем времени. Зато приятно вспоминать об этом талантливом человеке. О большом писателе. О прошлом его никто из студентов не знал. Судьбы большинства студентов складывались не очень благополучно. Ведь совсем недавно закончилась эта страшная война, которая мало кого обошла стороной. А лихая судьба Фридриха уже вцепилась в него в трехлетнем возрасте, когда его отец, профессор Киевского университета, обвиненный в причастности к гибели Кирова, был репрессирован. Мать, схватив малыша на руки, моталась с ним по городам, чтобы избежать участи мужа, и не оставить ребенка сиротой. Но Фридриху пришлось испить и эту чашу. Во время войны, тяжело заболев, мама умерла. (Помните, “Дом с башенкой”?). Мальчик попадает в детдом. Потом его взяла тетя. Долгие годы Фридрих шел по дорогам лишений, неустроенности, мытарств. Но я хочу рассказать только о некоторых эпизодах его студенческой жизни.

Поближе я узнал Горинштейна во время первых военных сборов в военном лагере. Мы были в одном взводе. Нам очень не повезло. Командиром взвода у нас был старшина – сверхсрочник. Он уже был в возрасте примерно сорока лет. Злой, жестокий, ненавидящий все и вся, но в первую очередь, конечно, евреев. Фридриха он возненавидел с первого взгляда. Горинштейна нельзя было назвать бравым солдатом. Но к службе он относился, как к вынужденной необходимости, и ничем не отличался от многих собратьев по взводу. Однако старшина багровел только при одном взгляде на него. Он постоянно искал к чему придраться и издевался над Фридрихом всеми дозволенными в армии средствами. Фамилию Горинштейн он произносил “Грянштейн”, и в течение дня десятки раз выкрикивал ее по любому поводу.

Винтовки нам выдали со склада, где они находились в законсервированном состоянии, то есть, были густо обмазаны солидолом. Ветоши для очистки их от масла было так мало (и этого добра не хватало), что нам приходилось чистить ветошью, насквозь пропитанной солидолом. Вся наша одежда, естественно, была в масле, винтовки блестели от жира. Если учесть жару пустынного района, где мы располагались, то нет смысла объяснять, как тяжело нам приходилось с таким скользким и неприятным оружием. Винтовки часто выскальзывали из рук. Однажды это случилось у Фридриха. 

-Грянштейн! – Заорал старшина, — боевое оружие не можете удержать!

-Виноват, товарищ старшина…, скользкая.

-А коржики с маслом не скользкие?!

Разве могло прийти в голову тупому, задыхающемуся в злобе солдафону, что этот солдат-студент еще не пробовал в жизни хороших коржиков, тем более с маслом. И что всю прошлую жизнь, с самого раннего детства, его не покидало желание просто поесть досыта. 

-Грянштейн! Чем знаменит Бердичев?!

Фридрих браво вышел из строя, и высоко подняв голову, отчеканил:

-В такое-то время (он назвал точную дату) в Бердичев вошла Первая Конная армия Буденного, очистив город от белогвардейцев.

-Прааавильно…, — обескуражено протянул старшина, — стать в строй!

Однажды на привале студенты, прошедшие армию и успевшие повоевать, мягко пытались урезонить старшину, чтобы он был требователен, но не жесток. Старшина с гордостью ответил:

-Ворошилов как-то сказал, что старшину, прослужившего в этом звании двадцать лет, можно расстреливать.

-Товарищ старшина, мне кажется, вам уже не долго осталось до двадцати лет службы? – Вклинился Горинштейн.

-Взвод, строиться! – Прервал отдых старшина.

Но что говорить о тупом и озлобленном неудачнике-старшине, не прочитавшем за свою жизнь ничего, кроме строевого устава?

Страшно, когда люди, получившие образование, стоящие на достаточно высокой ступеньке общественной лестницы, одержимы такой же злобой и ненавистью к человеку, выделяя его только по национальному признаку.

В ответственный для Фридриха момент, перед началом дипломного проектирования, на его пути встал доцент, заведующий кафедрой разработки рудных месторождений. До этого момента вся жизнь в институте проходила у Горинштейна нормально, не считая материальных трудностей. Учился он хорошо. Но с момента выдачи ему темы дипломного проекта (задания), Фридрих начал ощущать на себе не только ненавидящий взгляд этого человека, но и конкретные действия, направленные на то, чтобы помешать успешной защите проекта и, значит, получению диплома.

Этот горе-доцент не ленился даже приезжать на рудник, где проходил преддипломную практику Фридрих. Обычно роль проверяющих отводилась ассистентам и аспирантам. Но в данном случае ставилась другая цель: найти зацепку для недопущения защиты проекта и получения Горинштейном диплома инженера.

Фридрих поджался, сконцентрировался, но держался независимо и гордо. Одному ему известно, сколько сил и здоровья стоило ему проектирование в атмосфере злобы, которой окружил его научный руководитель. При такой ситуации диплом оказался под реальной угрозой. Наконец, проект закончен. По срокам Фридрих оказался в числе первых. Как он хотел поскорее избавиться от нервотрепки последнего года обучения. Но научный руководитель наслаждался издевательством. Уже многие защитились, а Фридрих все не мог получить направление на экспертизу проекта. План мучителя был очень прост: дотянуть до того времени, когда Государственная комиссия прекратит работу. Тогда Горенштейн уезжает работать, а на следующий год, если ему разрешат, вновь приступит к дипломному проекту. Деканат понимал всю низость поведения заведующего кафедрой, и направление на отзыв Фридриху было выдано. После получения положительного и даже хвалебного отзыва, он был допущен к защите. Защищался он один в последний день полномочия комиссии. Защищался хорошо, держался спокойно и уверенно (чего ему это стоило!). Доцент же, напротив, вел себя нагло, злобно, и, в конце концов, скатился, не владея собой, к глупым, кусачим вопросам. По окончании защиты, студенты, пришедшие поддержать Фридриха, вышли из аудитории. Комиссия приступила к обсуждению. Оно продолжалось не долго, потому что мнение всех членов комиссии было единым – проект хороший, знания дипломанта высокие, а сам дипломант заслуживает присуждения ему звания горного инженера. Когда процедура была окончена, встал один известный ученый, настоящий русский интеллигент, и, направив в сторону доцента-мучителя указательный палец, внятно сказал:

-Больше я вам руки не подам!

Горинштейн свободно вздохнул. Ему не верилось, что он одержал победу. Это была победа не только над его низким преследователем. Это была победа добра над злом! А к этому он всегда был очень чувствителен.

Последующая жизнь его тоже не была безоблачной. Судьба отпустила ему новые мытарства и новые притеснения, новые запреты, новые унижения и вынужденную эмиграцию. Но победителем вышел он – Фридрих Горинштейн – человек, стоящий в шеренге лучших русскоязычных писателей современности.

Светлая ему память.