Ветер Ветрогон

 

Глава 1

Дожди в апреле такие занудные, моросят, не переставая. Дожди апрельские с Южным ветром дружные, что одни, то другой приносят тепло, дарят земле оттепель.
Однажды Южный ветер по имени Ветрогон разгулялся над землей. Полетел в одну сторону, словно водопад пролился и расплескался ручьями. Ринулся сильными порывами в другую сторону, распотрошил сугробы. Проталины появились, разрослись в длину или вширь.

Ветер прошуршал прошлогодней травой и вдруг заскучал:
— Надоело летать над широкими просторами, над полями с лугами. Проверю, что творится в лесах, как лесной народ встречает месяц Апрель. Но прежде направлюсь в еловый лес. Там столетние ели
хозяйничают. Рядом с ними лиственницы с кленами растут, сосенки с березками тянутся к свету.
В еловом лесу под снегом мох стелился-пушился, а из-под него торчали брусничные кустики с ярко-красными ягодами. Брусники в лесу всегда видимо-невидимо! Потому лес Румяной ягодкой звался, тем славился.
Ветер Ветрогон остановился в синем тенечке:
— Быр-р! Душистый можжевельник щекочет мою спину. Фыр-р! Еловые ветки царапают лицо. У-ух, снега много!
Лежит плотным слоем на север, пористым слоем с серебристым настом на юг. Весна в самом разгаре, а в еловом лесу по-прежнему холодно, как зимой. У-у-у! — Ветер подул на снег жаром и растопил сугробы вокруг деревьев.
Появились водянистые лунки, по краям белые, а у древесных корней почерневшие.
— Вот это дело! Пора снегу таить, а земле греться под солнышком. У-у-у! — Ветрогон подул холодом. – Ишь-шь-шь
еловые иголки заколыхались. Испугались? Ау-у-у! — крикнул. — Вдруг кто-нибудь ответит?

Но никто не отозвался.

– Странно? Неужели звери с птицами спят до сих пор?

– Ветер заговорил протяжным голосом: — Ти-и-ихо, ти-и-ихо,
не шуми, не буди грозных елей. Как проснутся, зашуршат хвоей “шир-р-р!” и прикроют иголками заснеженную землю, зароют звериные норы.

Не порядок! Надо разбудить лесной народ. Вначале полетаю и осмотрюсь.
Ветрогон подлетел к старой ели и нырнул меж хвойных веток. Пробежался по чешуйчатому стволу, забрался
на еловую макушку. А ель-старушка — острая верхушка? Она спала крепко и громко храпела мшистой корой:
— А-а, хыр-р!
Ветер разлегся на пахучей кроне, замер от удивления:
— У-у-у, бесконечны лесные просторы!? Можно летать долго-долго.
Помечтал, спрыгнул на еловую ветку, следом перелетел на другую, третью и-и-и, словно бабочка порхнул над подлеском из рябины.

Из еловой гущи показались клесты. Напыжили перья, вослед Ветру глянули и тут же спрятались. Рыжие клесты-первогодки сидели один напротив другого, чистили клювы и переговаривались:
— Кле! Кле! Хорошо поели.
— Кле-кле-кле! Но еловые орешки еще зеленые.
— Все равно очень вкусные!

Ветер обогнул куст жимолости и полетел наугад в еловую чащу. Заглядывал в птичьи дупла с гнездами, в звериные норы и дул теплом. Так будил лесных обитателей.
-Ткя-яй! Ткя-яй! — клич раздался. Это дятел Желна объявился.
Он крупная птица, не меньше вороны. Клюв у дятла длинный, острый, а на голове пятно из красных перышек.
Желна резво махал черными крыльями, летал то плавно, то нырком.

А чтобы отдышаться, прятался за клен или за сосну. Когтями зацепится за ствол, выглядывал из-за дерева и вертел головой. Желна приметил сломанное дерево:
— Ткя-яй! Ага-а! Это подходит.

Сел на него и застучал клювом по дряблой коре, “тыр-р-р, та-та-та!”. Разнес древесину на мелкие щепки.

А барабанная дробь от стука дятла понеслась эхом и взбудоражила лесной народ. Взлетела стайка
испуганных клестов:
— Кле-кле-кле! Что случилось?! Почему шумят в лесу?!
— Может, Леший всполошился, учит волка и лису?
— Он бьет их клюкой, не дает валяться в снегу и ревет по-звериному. Р-ры-ы!
— Кле-кле!? А что говорит?
— Хватит радовать зиму! Пора встречать весну!
Выскочила из дупла рыжая белка с белым брюшком. Встала на задние лапки, а передние лапки прижала
к груди. Спросонья ничего не понимала, тряслась от испуга. Бурый хвост крючком! Сизый нос торчком!
Белка водила носом по воздуху, шевелила ушками с кисточками и говорила невпопад:
— Кто трещит? Кто кричит? Где мои орешки? Куда спрятала? О-о, глупая моя голова!
Белка запрыгала по снегу. Где остановилась, там рылась в сугробе, морозила нежные лапки. Белка вырыла одну ямку:

— О-ой, нет орешков. — Раскопала другую ямку: — И тут нет? О-ёй-ёй! Я забыла, где орешки осенью зарыла.
Белка не нашла еловые орешки, тем самым принесла пользу лесу. Снег растает, из орешков появятся тонкие усики. Усики оживятся в теплой земле, начнут толстеть, удлиняться и пускать корни. От земли взойдет поросль, за год, другой выше подрастет. Вот так бывает, зверек или птица потеряет орешек, а от этого лес вырастает.

Ветер Ветрогон заглянул в медвежью берлогу и защекотал нос зверя. Медведь черный нос почесал,
перевернулся с одного бока на другой, продолжил спать.

— У-у-у! – разозлился Ветер. — Пора вставать!
Медведь вскочил, выбежал из берлоги и споткнулся. Катится кубарем, рычит:
— Р-р-р! — А белый снег под ним хрустит.
Чтобы утолить жажду, медведь лизнул талый снег. Чтобы стряхнуть с меха блох, разлегся на сугробе, трется своей меховой шубой. А блошки упали на холодный снег и задрыгали лапками:
— Ай-ай! Ой-ой! Моро-о-озно! Хотим домой, обратно в медвежью берлогу.

Ветрогон поздоровался с медведем, сдул со старого пня снежную шапку и ахнул от удивления:
— А-ах!? Лисенок прячется за пнем. Что сидишь в сугробе, рыжей лапкой прикрываешь нос? Заблудился? Замерз?

В ответ лисенок заскулил от страха. Ветер хотел пожалеть зверька, приласкать теплом и помочь найти
его норку, но не успел. Косолапый медведь учуял лисий запах, глянул в сторону пня, а лисенок в крик:
— Тяв-тяв! — и побежал.

Зверек бежал, перепрыгивал сугробы, спотыкался. Упадет, тут же вскочит и опять бегом. Всю дорогу прижимал к телу рыжий хвостик с белым кончиком.
— Р-р-р, вот глупыш! – засмеялся медведь. — Я стар, чтобы играть с малышами в “догонялки”. — Заковылял к берлоге.

Тем временем проснулись старые ели и заворчали на лесных обитателей:
— Что за шум?! Что за треск в лесу?! Кто не дает спать хозяйкам леса!? Птицы, кыш-ш-ш с наших веток!
Разлетайтесь! Звери, брысь из-под ели! Разбегайтесь!

Выскочили из еловой гущи пестрые рябчики. Раздули полосатые шеи, распушили жабо из перьев и раскинули хвосты веером. Рябчики зашуршали крыльями, куда поглядели, туда полетели.

Древесные мыши спрыгнули с еловых веток, запищали:
— Пи-пи-пи! — и вприпрыжку за рябчиками.
А крохотная птичка королек не испугалась. Спокойно сидела на еловой ветке и тихо-тихо говорила:
— Ци-фли-хин, не уйду никуда. Ци-фли-хин, здесь совью гнездо.

Ели растопырили хвойные лапы, напыжили гребенчатые колючки и сомкнули верхушки. Стало в еловнике темнее ночи. Испугались молодые деревца. Сосны зазвенели иголками, пихты закачали ветками, а лиственницы затрещали бурой корой. Стройные березки за кленами спрятались и задрожали от страха:

— О-ой, дремучий ельник. О-ой, беда-беда, от солнечных лучей не осталось ни следа. Как будем расти?
Как раздобудем свет?

Ветер Ветрогон разозлился на хозяек леса:
— Мне, Южному ветру, все нипочем! Могу быть другом, могу стать врагом. Могу приласкать теплом или
подуть холодком. Меня лучше не злить! А ну, елки, верхушками расступись! Иначе, у-у-у, никого не пощажу-у-у! Сломаю ветки, погну стволы. У-у-у! Захочу, вырву вас с корнями и разнесу на щепки.

Хвойные деревья вздрогнули и раздвинули густые кроны. Апрельское солнышко улыбнулось, заглянуло
в лес. А снег повалился с веток, таит и звенит капелью:
— Кап-кап!

Деревья весело зашуршали ветками. Птицы запели весенние песни. Звери вернулись к своим домикам
и застучали лапками по древесной коре:
— Ур-ра! Весна!
— То-то же, – Ветер вздохнул с облегчением и запетлял между деревьями. – Ели пошумели и успокоились.
Пора глянуть на другие леса, может и там навести порядок. — Дунул с силой и сбросил снежные шапки с брусничных кустиков. Оголились глянцевые листочки с красными ягодами. – Во-о-от. Так будет лучше, — обрадовался Ветрогон и полетел дальше.

 

Глава 2

Ветер Ветрогон летел из елового леса Румяная ягодка и думал:
— Отправлюсь к светлым лесам, прямиком в Ольшанку. Там деревья с кустами живут дружно и к гостям
относятся вежливо, по-доброму.
— Кап! Кап! Кап-кап-кап! — зашумел дождь.
— Не буду разгонять тучи, — решил Ветер. — В пасмурную погоду приятно летать над зеленеющей травой,
пахнет свежестью.
Весной Южному ветру интересно в Ольшанке. Куда летел, к болотам или к речкам, любовался красотой:
— Ольховое семейство в нарядных сережках, а вокруг клубятся облака из желтой пыльцы.
Стройная ольха с гладким темно-серым стволом увидела Ветрогона и приветливо закачалась. А он озорно
подлетел, подхватил ее нежную пыльцу и развеял над полянами.
— Хорошо. Спасибо, — кивало дерево. – Скоро прорастут семена.
— А как же! – смеялся Ветер. – И развеселят лесной народ шелестом изумрудных листьев.
Ярко-желтые чижи, спорхнув с ольхи, беспокойно закружили:
— Чи-ви! Чи-ви!
— Привет, друзья!
Чижата удивились незнакомцу:
— Чи-ви!? Чей вы?
— Ветер Ветрогон.
— Чив-чив, ты прогонишь нас с ольхи?
В ответ ветер улыбнулся:
— Ни за что! Чижи любят Ольшанку. Здесь строят гнезда с да-а-авних времен. – Стайка обрадовалась и вернулась на ольху с песнями. А Ветер приятно вздохнул: – А-ах, юнцы! – Полетел мимо Серебристого Ивняка и подмечал:

— Тут снег растаял, там грибные опушки подсохли, и сморчки со строчками выросли.
То-о-олстые ножки холодят в земле, а шляпки в узорных бороздках греют под солнцем.
Апрельские грибы услышали голос ветра. Сморчок ткнул строчка морщинистой головой:
— Слышишь, брат?
— А-а-а, — зевнул строчок. — Что тебе?
— Ветер Ветрогон говорит о нас. А скоро начнется грибная охота. Деревенские мальчишки с девчонками
прибегут в лес.
— Чтобы полакомиться нами?
— Да-а.
Сморчок со строчком заважничали, распушили под землей грибницу и сбросили корочки наста с влажных
мучнистых шляпок. Только рано радовались. Не каждому строчку или сморчку попасть в плетеный кузовок.

Дети выберут грибы с блестящими шляпками и с плотными бороздками. А перезимовавшим сморчкам со строчками не повезет. Они от грибницы до кончиков шляпок пропитались талой водой и пахли замшелыми листьями. Такие грибы не подходили для соления или для поджарки.
Ветер закружил хоровод с ольховым пушком, прошуршал вербными «барашками» и разбрызгал по лесу кленовый сок. Потом запел любимую песню:
— У-у-у!
Всполошились насекомые! У комаров-толкунов расстроилась свадьба, и разлетелись с громким визгом:
— Зы-ы-ы! Хотели жениться, а Ветрогон налетел, испортил веселье.

Бабочки-крапивницы затрепетали кирпично-красными крылышками с голубыми пятнышками и тоже обиделись на него:
— Ох-ох, мы только присмотрели молодую перистую крапиву, а Ветрогон-непоседа помешал. — Спорхнули с приглянувшихся мест, жалуются друг другу. – Ах, то солнце ярко светит, то дождь льет не переставая.

Да-да-да, еще ветрище разогнался. Ой-ёй-ёй, нам никак не угадать час весеннего слета.

Тем временем ветер спустился к оврагу, где бежал ручей Звонарь, и схватил осенние листья, прилипшие к оврагу с прошлой осени. Ветрогон бросил их в журчащую низину, и листья поплыли, цепляясь за большие камни, жалобно причитая:
— Не хотим мочиться в ручье.
А ветер дул, месил глину по берегам и подталкивал пестрый листопад:
— У-у-у!
Ручей Звонарь веселился вместе с ним:
— Жур-жур-жур!
Ветрогон попрощался с ручейком и направился к Цветочной поляне.
— Ур-ра, дождь закончился! Сви-и-и! – громко засвистел над безлесьем, пугая серых ворон.
“Шур-шур-шур!” зашумели вороньи крылья.
— Кар! Кар! – раскричались птицы.
А ветер летел дальше, шелестел желто-зеленой травой над проталинами. Пронесся с посвистом,
распотрошил заснеженные горки. Кружил вокруг древесных веток, где сосульки ме-е-едленно капали:
— Ка-а-ап! Ка-а-ап!
Это не понравилось Ветрогону:
— Уже апрель наступил, а на деревьях висят ледяные иголки. У-у-у! — подул жаром.
— Дзынь-дзынь-дзынь! — сосульки отлетели к ручью и там быстро растаяли.
Ветер спустился к древесным корням, увидел подснежники.

Смахнул с бутонов холодные капельки:
— Так лучше?
— Конечно! – первоцветы раскрыли белые лепестки.
Ветер оглянулся на краю Цветочной поляны:
– Да-а, хорошо прогулялся. Теперь отдохну. — Отправился в деревню Подкова, пригладить лошадиные гривы и спеть коровам колыбельную песню.

– Это кто на моем пути? А-а, грачи пожаловали. Прилетели, оживили весну в Ольшанке. Прыгают по полянам, изрыли всю землю.

— Кра-а! Кра-а! – отвечали грачи. – Весна! Кра-а! Кра-а! Тают снега. Где поймаем жучка, дребезжим
краканьем. Раскопаем червячка, басисто хрипим. Кра-а! Кра-а!

Зеленей трава!

Молодые самцы поссорились из-за насекомых. То бегали друг за другом, то сядут на ольховые ветки кушать добычу и кричали:
— Кра-а! Моя еда!
Ветер подул с силой на птиц:
— У-у-у!
Птичьи загривки нахохлились, черные перья заблестели синевой. Грачики побросали червей с жуками и поскакали по Цветочной поляне. Перепрыгивали через пни, земляные кочки. Как устали, взметнули к небу иссиня-черной стайкой и вновь расселись на ветках. Хрипло ворчат на ветра:

 
— Кра-а-а! Кра-а-а!
А Ветрогон долетел до грачей, раскачивает дерево и покрикивает:

— Ну же, летите к деревне! Распаханные поля шире, длиннее лесных полянок и сплошь усеяны земляными червями. — Грачи вцепились в ветки крепкими когтями, не хотят улетать.

— А ну-у-у! – подул с большей силой.
Наконец, птицы полетели, а Ветер за ними, дул то жаром, то холодом и подбадривал:
— Веселей, пернатые!