- ХАЙФАИНФО - http://haifainfo.com -

Лариса Городецкая: Ты мое солнышко _ маленькая новелла, ПРОЗА, АЛЬМАНАХ «ХАЙФСКИЕ ВСТРЕЧИ»

«И вот почему — в  ожидании
Не верим мы темным часам:                                                                                       
 Мы бродим в неконченом здании
Мы бродим по шатким лесам!»

                                            Валерий Брюсов

         Любовники живут в разных городах — это такое счастье!  Пять дней поцелуев и объятий по телефону. У него глубокий модулированный баритон. У нее — нежнейший, с придыханием, девичий  голос. Оба владеют своими голосами безупречно. Утром — щебет пробудившейся малышки — на лугу цветы, солнышко встает, еще не высохла роса. Она это может показать  зевая, чуть шепелявя, улыбаясь.

  Он  сутки напролет  в работе. Выдалась свободная минута в девять — полдесятого утра — звонок любимой.  Изнеженная дама просыпается. Поздно легла: творческая встреча затянулась. Собрались интересные людишки, не хотелось расходиться. Пришлось всех пригласить на чай. Сидели, говорили. Она так сожалела, что он далече, в Тель-Авиве. Глубокий вздох, и нежно-нежно:

— Ты мое солнышко? — Это означало, что разговор  закончен, — Тысяча поцелуев. Много не работай, копи силенки к выходным. Я так соскучилась!

    Другой вариант окончания утренней беседы — в кабинете у любимого зазвонили сразу два телефона. Он, торопливо, без затей:

 — У меня тут сумасшедший дом. С утра не дают вздохнуть. Бай-бай, дорогая.

    Из телефонной трубки летят истошные крики местной публики. Она так ясно представляет его окаменевшее  лицо, тонкие губы. Узкие серые глаза темнеют и распускаются улыбкой. Он неторопливо поднимается, выходит из-за стола, по очереди, с поклоном, каждому кричащему пожимает руку. Толстой неопрятной тетке целует ручку, натыкаясь губами на дутые кольца и браслеты. И смотрит многозначительно, с плохо скрываемым восторгом.

     Красотка-секретарша, отрада для мужского глаза, появляется с маленькими чашками. На хороший кофе он денег не жалеет. Аромат!

   Через несколько минут звонок в ее интерьерно-облизанной квартире. Веселый голос любимого:

— Докладываю: все ушли. Твой навеки. Ну, рассказывай. Я с утра на взводе, с шести утра.

   Это упрек, ма-а-ленький: мол, хорошо тебе, только встала.

 — Ты же знаешь, я — «сова». До обеда слоняюсь по квартире, ничего не могу делать, голова не варит.

   Он все прекрасно знает и любит свое солнышко уже много лет. Три, нет — четыре года они  вместе в разных городах. Кого сейчас может удивить такая жизнь?     Нервно бежит неделя. К выходным поцелуйные страсти накаляются до стона и требуют разрядки. Истомленное воображение рисует  бесконечную череду коитусов в неподходящих местах и позах. Нет никаких вещественных препятствий в осуществлении фантазий. Родители отдыхают в  бестелесном мире… и прочая, и прочая. Когда-то этих «прочих» была тьма.  В неравном бою прорвались к новой жизни, и оказалось, в новой жизни хорошая работа — тяжелая работа: все силы отнимает, и жить не хочется. Выходные — накопить энергию, чтоб выплеснуть на следующей неделе и удержаться на плаву.

     Встречи влюбленных тоже теряют свое очарование. Какие  позы, какие сутры, если ломит поясницу?!  В первый год знакомства — розовый период — она ходила в розовых туниках и спала на розовых подушках, а он приезжал с огромными букетами колючих роз — они не расставались ни на миг. Застыв на улице в перманентно-текущем поцелуе, забывали все на свете. Вот так, забывшись, вместе забрели в огромный, сверкающий, как праздник, женский туалет. Он с извинением ретировался и с тех пор стал называть любимую Ж-солнышко.  Она  его  в отместку – М-солнышко.

     Солнышки встречались раз в неделю, по выходным. Он вбегал с букетом и замирал в эффектной позе. Она осторожно бросалась ему на шею: последний год М-солнышко жаловался на боли в пояснице. Поцелуй тут же, в коридоре, достоин эротического отступления. Они умели и любили целоваться — яростно, жадно. Тут бы и в кровать, но М-солнышко голодный, с дороги потный. Начиналась канитель с обедом, с ванной. Аккуратист, он разглаживал каждый седоватый волосок, тщательно брился, внимательно разглядывал стареющее тело в ванном зеркале «по пояс». Сексуальный пыл куда-то испарялся, наваливалась сытая усталость. 

   Ж-солнышко тихонько звякала посудой, убирала остатки праздничного пира, а любимый, сидя в кресле, дремал, спал, сладко, с подвыванием, храпел. Не размыкая глаз, переваливался на кровать, блаженно выпрямляя ноги.

    Ж-солнышно нежно пристраивалась рядом. Не просыпаясь, любимый захватывал ее сонными руками, притягивал к себе и засыпал, умиротворенный, до утра. Нежные ласки — живые, не по телефону, откладывались на субботний день. Слава субботе!

    Ж-солнышко не могла уснуть. Всю ночь ворочалась в кровати с боку на бок. Сколько страстной неги пропадало! Утром ее будили восхитительные запахи из кухни. М-солнышко, следуя неписаным канонам, возможно, на протяжении

веков развития куртуазных отношений зафиксированным в каком-то манускрипте, не думайте —  ничего серьезного, собственноручно готовил кофе. И подавал любимой женщине в постель: начиналась восхитительная страстная суббота,

омраченная лишь мыслями, что завтра грядет рабочий день.

   И «завтра» наступало — куда деваться?

Череда тяжелых будних дней: Ж-солнышко вставала не в девять-десять, а рано на восходе. Вдыхала прохладный чистый воздух. Радовалась, как ребенок, что впереди длиннющий летний день и можно все успеть. С упоением восклицала давно забытое: » Кто рано встает, тому Бог подает «. К обеду силы покидали, клонило в сон. Важные встречи проходили в преступной полудреме. Казалось, день начался не сегодня утром, а много лет назад и все не кончится. К заветным выходным усталость превращалась в нудную тоску. Даже по телефону не было сил на поцелуйный ритуал. Еле-еле удавалось сохранить привычные реакции на рулады из Тель-Авива. Ж-солнышко все силы прилагала, чтоб любимый не заметил. Голосок был юн и свеж. Он, заботливый любовник, напутствовал, советовал беречь себя, не перетруждаться. А как беречь? Жить-то надо, зарабатывать…

     Почему она не жаловалась любимому, единственному близкому на свете  человеку? На то была своя причина — мутная взвесь: юность, ошметки христианских догм, цитаты из Шопенгауэра, еще хуже — из Ошо, собственные

размышления о добре и зле. С азартом победителя юная анти-феминистка вопрошала замужних  женщин: «Сколько времени ты проводишь с мужем? Сто двадцать, сто восемьдесят минут? На что уходят эти жалкие минуты? — Говорю тебе, преврати их в праздник!», — и вещала, и вещала с интонацией приставучих гадалок на базаре. Вскоре наступил ее черед воплотить на практике гуманные

идеи. С первого захода — неудача. Дурак попался. Следующий любил ее. Но эти странные идеи… Не жалей себя, потраться, нам так мало отпущено быть

вместе — нежные прикосновения, ароматы пряных трав, страстный взгляд из под ресниц, ножка в кружевном чулке, сексуальный щебет, поцелуи мимоходом.

Прекрасно! Но не дома, в конце концов. Невозможно расслабиться. На нежный щебет нужно адекватно отвечать, и бегать по квартире в плавках. А синие трусы в полоску, до колен — в них так удобно. Нигде не давит. Поспорили  и разошлись.

    Ж-солнышко в обычной жизни была обычной спортивной теткой. С короткой стрижкой каштановых волос, рыжие ресницы окаймляют круглые карие глаза, чуть косолапая походка. В дни парадных выходов с любимым, она на высоких каблуках, декольте открывает нежную грудь и плечи, тяжелые  серебряные серьги оттеняют матовую кожу гибкой шеи — она преображалась. Нравилась сама себе, мелкими шагами прогуливаясь перед зеркалом. Такие разные две женщины. Перед любимым выступала вторая, блестящая. Можно представить: победительница жалуется, что кран течет, канализация забита ? Недавно окно разбили…

     Черная пятница в последнюю наделю мая выдалась такой тяжелой! Утром деловые встречи, в полудреме, безрезультатные. Покупки к  приезду гостя обильны. Тяжелые корзины обрывают руки. М-солнышко не будет есть сухарик с нежирным творогом. Несколько часов на кухне — для одинокого мужчины. Домашний стол такая радость! Плов будет обязательно.  Ж-солнышко листает поварские книги — она не очень сильна в кулинарии. Хочется порадовать любимого каким-нибудь изыском. Что на очереди? Маникюр, прическа… Сначала нужно вымыть туалет. Маникюр потом.

    Вдруг — это «вдруг» когда-нибудь приведет к инфаркту!

В угаре домашних дел Ж-солнышко сообразила, что любимый с утра ей не звонил! Ни разу! А пятница уже катилась к жаркому полудню. Так не бывает! В Тель-Авиве что-то произошло. Ужасное. Как она могла не почувствовать нежным женским сердцем, что катастрофа нависла над их домом! В панике, еле сдерживая дрожь, бросилась звонить любимому. Такому желанному и дорогому. Долгие гудки. Никто не берет трубку. Воображение разыгралось… Наконец, прохладный голос, без модуляций и возбуждающей окраски, по- деловому раздражен.

Ж-солнышко внезапно оробела и спросила :

— Скажи, пожалуйста, который час?

И он ответил:

 — Два часа двадцать семь минут,- как отвечают прохожему на улице.

 — Все в порядке? У тебя что-то случилось? — женский голос дрожит от напряжения, пережитого страха.

 — Что могло случиться?

 М-солнышко сообразил, что с утра не позвонил любимой, она тревожится не зря.

— Мне показалось…

— Все в порядке! Собрание с двенадцати до трех, телефоны выключают.

— До трех часов? Как  ты приедешь?  Шабат…

— Не волнуйся, успею. Совещание началось. Я побежал.

— Миленький, я так тебя люблю ! — волнение еще не улеглось, перемешалось с нежностью. Она услышала, как выключился телефон где-то посередине ее фразы. Может быть, «миленький» успело прозвучать. «Я тебя люблю» наверняка он не услышал. Она не могла остановиться и досказала свою нежность до конца. И быстро положила трубку. Отбрасывая сигнал о том, что ее чувства достались

телефонным проводам. «Устал, устал мой милый. Приедет —  отдохнет, выспится. Неделю питаться в сухомятку — ой, как вредно!»

  Ж-солнышко решает на ходу сделать окрошку. Где достать немного кваса? К рыбе охладить вино. На сладкое… что на сладкое? Он любит оригинальные закуски. Все, с едой покончено. На сцену! Сценой Ж-солнышко называет свою широкую кровать. К каждой встрече придумывает что-нибудь пикантное. Черные шелковые простыни… Сегодня она будет босиком, в белом сарафане. Везде цветы. Цветы нужно купить и сделать педикюр. До трех  осталось меньше часа.

Быстро, быстро! Прошлый раз она взяла напрокат «сексуальную» кассету. Пригодилась! М-солнышко проснулся среди ночи, посмотрел тяжелый немецкий секс — захотел попробовать. Кстати, Ж-солнышко под боком оказалась. Потом они долго обсуждали удобства семейной жизни — все под боком.

  В три часа  Ж-солнышко, легко вздохнув, магическим движением руки сметает недельные тревоги, выбрасывает их за дверь и начинает ритуал.

В мраморной ванне сильная струя воды взбивает пену, растекается по груди, по бедрам, облегает тело. Нежная кожа розовеет. Хлопочущая тетка превращается  в нимфу, усладу для любви. Белый сарафан до полу. Темнеют

набухшие соски. Может быть, розу прикрепить на лиф? Нет, это уж слишком.

М-солнышко поморщится. У него безупречный вкус. Звонок? Нет, показалось. У любимого есть ключ от входной двери.

    Солнце садится за деревья. Королевский ужин сморщился, увяла зелень. Что делать? Бегать босиком в прозрачном платье по квартире? Ж-солнышко надела туфли, рабочим шагом потопала  в рабочий кабинет, к телефону, предчувствуя тяжелый разговор, упреки, ссору — и, может быть, разлуку навсегда. Остатки нежной пены еще стекают по груди, надежда и предвкушение любви смягчают

голос, превращают в нежный шепот:

— Где ты, моя радость? 

— Дома. Ногу подвернул. Так получилось. Не жди меня. Ужинай одна. Я не приеду.

— Возьми такси. Я очень тебя жду!

— Мне плохо. Нога болит, голова болит… устал смертельно.

Какие могут быть упреки ?

— Послушай, в таком состоянии тебе нельзя оставаться одному. Ложись, поспи немного. Ногу подними на валик. Может, компресс?

— Ничего не нужно.

— Я сейчас переоденусь, быстро сложу еду в коробки. Миленький, плов для тебя, заливная рыба, я сделала окрошку.

— Ничего не нужно. Отдыхай. Ты не успеешь на автобус, застрянешь с банками.

— Выхожу!

— Прошу тебя! Я должен буду встать… в квартире беспорядок. Не делай глупостей! И бросил трубку.

Ж-солнышко сняла дурацкий сарафан, вымыла ноги. Спальня вся в цветах, как свежая могилка. Долой цветы! Устал мой миленький, устал. Не хотелось ехать по жаре, автобусы… Может, другая женщина? Он полюбил другую и сегодня

это понял. Она моложе и красивей. Или живет недалеко. Ведь он мне говорил: удобно, когда женщина под боком. В нашем возрасте это важней любви.

Ж-солнышко усилием воли прекратила поток самоистязания: она прекрасно знала, что процесс идет впустую, нет информации. Ревность — знак молодости и любви. Молодость прошла. Телефонный звонок любимого прервал размышления на заданную тему.

— Ты меня любишь ? — деловито спросила Ж-солнышко.

— Да, — удивленно ответил он, — ты где, в дороге застряла?

— Нет, взяла такси и еду.

— Я же тебя просил! Мне легче, поспал немного, боли отпустили. О -о-о !

— Что случилось ?

— Чепуха, футбол… да… я сказал…не делай глупости, езжай домой со своими банками.

— Поздно, я уже в дороге, — глухо прозвучал ответ. — О Господи, какая дура! Забыла банку с окрошкой.

— Не вздумай возвращаться! Едешь себе, езжай спокойно. — Таким уставшим раздраженным тоном мужчина разговаривает с женой, безнадежной дурой.

Ж-солнышко впервые за четыре года узнала, что в арсенале ее любимого есть такие ноты. Только раз! Ж- солнышко была ужасно суеверна, черная кошка перешла дорогу, она стояла и ждала прохожего. М-солнышко рассвирепел непечатным словом, грубо дернул за руку. В общем, он был прав. Суеверия — прерогатива слабых, в быту погрязших женщин.  Как теперь от окрошки и котлет перейти к идее, что голубой и розовый Пикассо —  выдумки искусствоведов?

 Размышления о любовной лодке и быте прервал звонок любимого. Он  терпеливо советовал повернуть голову направо.

— Видишь огни напорной башни? Рядом вышка? Точно? Выгляни в окно. Через полчаса ты в Тель-Авиве.

— И слава Богу.

 Ж-солнышко легко вздохнула, выключила свет, черной шелковой  простыней укрыла плечи и заснула.