(Фельетон)
Юрий Моор-Мурадов
Судья был мягок и внимателен. Он был в хорошем расположении духа: полчаса назад, во время перерыва на кофе, он ущипнул молодую стажерку за крутую попку, и та в ответ только лукаво улыбнулась. Это предвещало хороший роман… А кроме того он принял во внимание, что ни один адвокат не согласился защищать сидящего на скамье подсудимых худощавого сутулого парня в кипе, страшное преступление которого взывало к небесам. Пресса успела настроить против него общественное мнение многочисленными статьями, в которых детально описывала его проступок.
Все это обязывало добросовестного судью тщательно изучить материалы дела, чтобы не упустить хоть какое-нибудь смягчающее вину обстоятельство.
На первый взгляд все было ясно, тем не менее у судьи осталось еще несколько вопросов.
— Я все еще никак не могу понять, — обратился он к подсудимому, — почему ты сделал то, что сделал в парке, когда истцы приблизились к тебе?
— Я перепугался, ваша честь, — ответил подсудимый, вставая со скамьи.
— Для этого были причины?
— Аллея была темная, парни были здоровыми, лица у них были угрожающими…
— Ты заметил в руках у кого-нибудь из них оружие?
— Я не успел ничего рассмотреть, сильно испугался. В руке одного из них что-то сверкнуло…
— Что-то сверкнуло… Но ты не можешь точно утверждать, что это был нож или лом?
— Нет, не могу.
— Тогда почему ты решил, что тебе угрожает опасность?
— Было темно, их было около десяти амбалов…
— Не могу принять. Скажем, я иду по улице, мне навстречу идут 10 высоких людей – и что, я всякий раз буду реагировать столь вызывающим образом?
— В тот вечер я чувствовал себя неважно…
— Не вижу никакой связи. Итак, ты испугался – и что сделал?
— Побежал что было сил.
— Вот видишь — следователь прав, когда пишет, что на допросе ты юлил, увиливал, не признавал очевидных фактов…
— Это то, что произошло: я испугался и убежал.
— Но согласно показаниям истцов перед тем, как бежать, ты сделал еще что-то. Что именно?
Подсудимый опустил голову и не ответил.
— Ты в страхе поднял правую руку, как бы защищаясь. Было такое? – спросил сурово судья.
Подсудимый опустил голову еще ниже и негромко произнес:
— Было.
— Не слышу. Повтори громче – процесс записывается на пленку.
— Да, я защитил голову рукой, — сказал подсудимый громче.
— Каким образом?
Подсудимый показал, как он это сделал. Судья нахмурил брови. По залу прокатился ропот. Судья застучал по столу молотком, восстанавливая тишину, и обратился к подсудимому с риторическим вопросом:
— Ты признаешь, что тем самым нанес глубокое оскорбление чувствам истцов, которые вовсе и не собирались обидеть тебя. Фактически ты как бы сказал им: «Вы – преступники, вы опасны». В то время, как ни у одного из них нет преступного прошлого.
— Но… – робко начал подсудимый, и умолк, подавленный.
— Что – но? – спросил строго судья.
— Я видел, что они – арабы…
— Ну и что? Нельзя делать выводы на основании национальности. Если бы эти парни были евреями, ты тоже повел бы себя подобным образом?
— Нет.
— В Израиле все равны. И твое поведение – это явное и неприкрытое проявление национализма, и закон предусматривает строгое наказание за это. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
— На меня повлияли последние события – резня в иерусалимской синагоге, нападения с ножами на евреев на улицах, наезды на евреев…
— Погоди, погоди. Эти события не имеют никакого отношения к твоему делу. Это – отдельный процесс, он касается только тебя и этих вот парней, от которых ты бежал. Ты слышал обвинительное заключение: Нельзя на основании того, что где-то совершаются убийства, огульно обвинять и делать вывод, что все арабы – потенциальные преступники.
— Я не обвинял огульно. Меня напугал их вид.
— Вид каждого араба пугает тебя?
— Нет. Просто на той аллее было темно, их десятеро, они огромные, приближаются ко мне…
Судья достал из папки еще один лист.
— Вот что пишет обвинитель: своими действиями ты наносишь вред дружеским взаимоотношениям между разными нациями в нашей стране. А кроме того твое скандальное поведение осудила министр юстиции. Генеральный прокурор опубликовал заявление, в котором предупредил против повторения подобных явлений. Газеты полны статей, осуждающих тебя. Ты понимаешь, насколько тяжкое преступление ты совершил?
— Я не хотел…
— Если бы ты знал, сколько раз я слышал такое оправдание от сидящих на этой скамье! Довольно. Ты признаешь свою вину или нет? Вот заключение главного юридического консультанта страны: эти арабские парни имеют право вчинить тебе гражданский иск за оскорбление их национального достоинства, и тебе придется заплатить каждому из них по 120 тысяч шекелей.
— Я не хотел никого оскорблять. Я просто испугался…
— Итак, все ясно. И вот мой вердикт: учитывая твою молодость и то, что у тебя это первая судимость, я приговариваю тебя всего к году лишения свободы в тюрьме обычного режима. Не переживай, ты будешь сидеть в одной камере с мэром Ашкелона, который пытался временно запретить арабам работать в детских садах его города, и певцом Амиром Бенаюном, который спел песню про убивающего араба.
Судья стукнул молотком по столу в знак окончания процесса и горестно покачал головой: явление начинало принимать масштабы эпидемии…
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа