=====================================

Воспоминания о пребывании в другой стране забавляют  самого рассказчика и тех собеседников, с кем он  делится впечатлениями. Опишу   некоторые  случаи,  которые  произошли  непосредственно  на  моих глазах  во время службы в Группе советских войск в Германии,   в  Германской Демократической Республике.

После окончания редакторского отделения  ВПА в 1980 году  меня вместе  с  Александром  Ермиловым   и  Николаем  Зубцовым  направили служить  в редакцию газеты  ГСВГ  «СОВЕТСКАЯ АРМИЯ». К месту назначения —  в  город Потсдам  —  мы прибыли в сентябре.  До приезда семей нас, троих офицеров, поселили временно в  одну из  пустующих квартир.  Бытовые условия были просто шикарные.  Однако доставали кое-какие проблемы.  Скажем,  пришлось  заботиться  о питании,  стирке белья  и  прочем. Естественно, после напряжённого дня работы   усталые и голодные, мы ходили  по магазинам в поисках пищи. Питаться  в   кафе себе не позволяли, ведь около месяца (до получения подъемных денег) в наших карманах шелестело считанное количество марок. Вот и приходилось  «экономить на желудке». В этом нет ничего забавного —  скажет  читатель.  А  юмор в  том,  что мы, не привыкшие  к условиям жизни в незнакомой стране, не умели к тому же общаться по-немецки на бытовом уровне.  Кстати, в академии на занятиях по немецкому языку нас учили в основном  вести допрос пленного.  Приехав в Германию, поэтому  и попадали  нередко в смехотворные  ситуации.

Конечно, фразу  «Гэбен зи мир, битте, аин брод»,  что  в переводе значит «Дайте мне,  пожалуйста, один хлеб»,   мы усвоили сразу. И с покупкой  хлебных булок трудностей не испытывали.  Плохо давался  разговор с продавцами  других  продуктов.  Например, захотелось  нам купить растительное масло.  Пришли в огромный, крытый рынок «Маркхалия» и стали расхаживать по многочисленным павильонам.  Долго мучились,  обращаясь к  немцам с несуразной  фразой «тринкен масло»  (по аналогии с «тринкен шнапс»).  Они таращили на нас глаза, не понимая, что мы хотим,  но при этом вежливо улыбались.  Кто хоть раз бывал в подобных ситуациях,  поймёт, как это непросто  преодолеть языковой барьер. Выход всё-таки нашёлся. Смахнув капли пота со лба,  я взял листок бумаги и нарисовал подсолнух.   Увидев рисунок,  одна  из добродушных  немок  привела  нас  в торговый  павильон,  полки  которого  были сплошь уставлены бутылками с этикетками именно  подсолнухов.  Счастливый, Коля Зубцов  пожал  мне руку  и  сказал:   «Молодец Витя, выручил   ты  нас   своими способностями».  А  Саша  Ермилов добавил:   «Теперь по магазинам ходим  только  с  тобой. . . ».

С  первых дней  нам более всего бросалась в глаза  нарочитая вежливость немецких торговых работников. Приветливо встречая нас с порога,   они  навязчиво повторяли  «Битте,   битте,  битте…» до тех пор, пока ты  не  попросишь тот или иной товар  и не купишь чего-либо.  Помню,  как успевший прослужить в Германии  значительно больше нас  старший лейтенант  Миша  Болтунов  решил повеселить  нас  в  магазине.    На  «Битте» немки-продавца  он  шутливо  сказанул  ей вперемешку  на немецком и  русском языке  такое,  что нам  поначалу  стало  смешно,  потом,  однако,   и  очень  совестно  за  товарища.  Подобное   мы  себе  никогда  не  позволяли.  Обращались  к  немецким  гражданам  культурно.

Еду однажды в трамвае.  На остановке входит пожилая фрау. Вскакиваю,  уступаю ей своё место. Она глядит на меня укоряющим взглядом, машет руками, возмущается.  Так  оба  и простояли  всю  дорогу.  Уже  потом  сотрудники  редакции  пояснили мне, мол,  немецкие  женщины  очень болезненно воспринимают всякие намёки  на возраст. Поэтому  и  одеваются  очень  элегантно,  по молодёжному.  Не случайно, значит,  о  немках  у нас говорили:   «Сзади  пионерка,  а  спереди  пенсионерка».

В чём реально довелось убедиться,  так   это  в немецком  педантизме. Безукоризненная  точность виделась во всём, например,  в работе.  Однажды в здании  редакции затеяла ремонт бригада немецких специалистов. О высоком качестве их труда  говорить не приходится. Удивляло больше то, как они чётко соблюдали временной режим. В назначенный час,  ни секундой позже начинали и заканчивали работать.  Обеденный перерыв ими соблюдался тоже  от минуты до минуты.  Причём, как все мы заметили,  с  ящиком  пива. . .  Казалось поистине, что немецкие друзья  ходили на работу,  как  на  праздник.

Педантичность немцев  на транспорте —  особенность  их образа жизни. Речь поведу не о безусловном соблюдении  расписания движения,  а  о том,  какой строгий контроль осуществлялся над пассажирами.  Буквально на всех видах транспорта  нельзя было проехать,  избежав встречи   с вездесущими контролёрами. Это были, как правило,  люди в возрасте с широкой, красно-синей  лентой наискосок через левое плечо – не заметить невозможно. Готовь билеты,   тебя сейчас  обязательно  и  очень  жёстко   проверят.

Находился я как-то в редакционной командировке. В дороге разговорился с хорошо владеющим русским языком немецким пассажиром.  Разговорился  и  заговорился до такой степени,  что проехал  мимо своей станции.  Понял это лишь тогда,   когда  перед моим взором нарисовался  седенький старичок с лентой контролёра.  Осмотрев билет,  он заахал и заохал. Открыл свой портфель и вручил мне  квитанцию на штраф. Как мне было стыдно!  Пришлось раскошелиться,  честно говоря, отдал до последнего пфеннига имеющиеся у меня деньги  и  сошёл  с поезда  на  ближайшей  остановке. Опущу в рассказе подробности  о том,  как  дальше   добирался  до  места.  Помогли советские  офицеры, которые разгружали на станции военное оборудование. . .   Эта  поездка  стала  для меня  уроком  на  все  годы  пребывания  в  Германии.

О следующем, хорошо запомнившемся случае жена и дочь вспоминают  довольно часто.  Он  коснулся  не  только  одного  меня.

Вечером  в моей квартире раздался звонок. Я открыл дверь. Увидел прилично одетого мужчину средних лет. Он подал мне толстое, кожаное портмоне  и  связку ключей,   сказал что-то по-немецки.  Когда наконец я понял визитёра, пригласил  его  пройти  в  прихожую.  Оказывается,  он нашёл на тротуаре  документы и ключи советского военнослужащего – прапорщика.   Дело, как мне подумалось, серьёзное  —  надо разыскать хозяина  утери.  Позвонил по телефону в гарнизонную комендатуру.  Объяснил что и как. Назвал фамилию прапорщика. Вскоре поступил ответ,  мол, прапорщик служит в артиллерийской части близ Потсдама, спрашивает, когда  можно забрать вещи.  Я назначил  встречу  с  ним  на  завтра.

Решив эти процедурные вопросы, пригласил  немецкого товарища на кухню и предложил ему  в знак благодарности за гуманный поступок поужинать  вместе со мной.  Радушный  гость  согласился. Так,   мы  подружились   с ним  и  его семьёй. Оказалось — надолго. Ходили по воскресеньям друг  к  другу  в  гости. Вообще говоря,  вступать в близкие отношения с местным населением  нам, офицерам, разрешалось лишь  на официальном уровне, в ходе коллективных мероприятий. Однако моя семья не злоупотребляла  личной  дружбой  с прекрасными  немецкими  друзьями.

На  следующий  день состоялась  встреча с прапорщиком.  Как же  он  ликовал и рассыпался в благодарностях,   когда  брал из моих рук  свои портмоне с дюжиной документов,  ключи от вещевого склада, которым заведовал.  Эта потеря дорого бы стоила ему,  возможно  даже прекращением заграничной командировки, не окажись в Потсдаме  порядочного  немецкого  товарища.

Между  гражданами  и  военнослужащими СССР и  ГДР  были налажены  настоящие  добрые,   дружеские контакты. Коллектив нашей групповой газеты имел тесные шефские связи с личным составом пехотного полка,  находящегося вблизи  Потсдама,  с   коллегами печатных изданий армии ГДР. Нередко проводились  встречи, экскурсии,  творческие форумы, отмечались совместно праздники Дня Победы,   Дня печати и другие.  Ежегодно  на территории парка «Sanssouci» проходил грандиозный праздник немецких журналистов «Pressefest» с концертами, конкурсами, аттракционами и фейерверками. Мы всегда ждали этого праздника  и  в  с огромным удовольствием  участвовали  в  нём.   Такое не забывается!

Не смотря на разность традиций, отличия в укладе жизни, в манерах поведения,   между советскими и немецкими людьми  существовали очень тёплые отношения.  В те годы  были  наполнены   глубоким смыслом слова: «ГДР и Советский Союз – братья навеки!»,  «ДРУЖБА —  ФРОИНДШАФТ»(заголовок популярной тогда песни).На принципах взаимной помощи мы вместе с демократическими немцами строили справедливое, счастливое социалистическое общество. И это получалось вполне. Вспомнить хотя бы тот факт, что  Германская  Демократическая  Республика   входила в десятку самых развитых стран мира. Спокойную  жизнь трудящихся ГДР, других  стран народной демократии обеспечивали могучие вооружённые  силы государств Варшавского Договора и прежде всего Советского Союза.

Что было, то было,  быльём поросло.  С огромным  сожалением  думаю сейчас  о  том,  как после поспешного объединения ГДР и ФРГ, последующего вывода советских войск из  Германии,   многие места расположения наших  армейских  гарнизонов — здания, сооружения и коммуникации – пришли в негодность, потеряли прежний шик и красоту. Например, посмотрел  в интернете неприглядные картины с заброшенными аэродромами и  жилыми домами —  и сердце моё заныло. . .

    Не понимаю  нынешних немцев.  Не похоже это на них,  рачительных, с коммерческой  смекалкой  хозяев.   Хочу  их  понять  и   не  могу.