ВОЙНА ПРОТИВ ВОЙНЫ:
ЗА ПЛЕЧАМИ РАЗВЕДЧИКА 5 «ГОРЯЧИХ ТОЧЕК…»
Военный разведчик, подполковник в отставке Игорь Срибный прошел Афганистан, Боснию, осетино-ингушский конфликт, две чеченских кампании…
Напротив меня за столом сидит внушительных размеров мужчина с седым ёжиком на голове.
Ему 56 лет. Воевать закончил 10 лет назад, вместе с завершением второй чеченской кампании, а начал в Афгане со штурма дворца Амина.
Тогда и думать не мог, что придётся штурмовать Грозный.
О потерях в Афгане, говорит Срибный, мы знаем — 15 тыс. убитых за 10 лет.
О потерях на первой и второй чеченских войнах точно не скажет никто:
«Когда погибла 6-я псковская десантная рота, по ТВ передали, что погибло 35 десантников, а в действительности 86.
При 10-кратном превосходстве врага десантники зубами цеплялись за высотку двое суток. Неужели никто не мог прийти им на помощь?» К той войне у подполковника много вопросов: «Зачем при штурме Грозного в город отправили бронетехнику, которая стала мишенью для гранатомётчиков? На улицах города танка хватало ровно на 15 минут боя».
Военный конфликт на Кавказе зарождался у подполковника на глазах.Он хорошо помнит аферы с чеченскими авизо начала 90-х гг., благодаря которым из банков со всей страны в Чечню перекачали несколько триллионов рублей:
«Словно кто-то дал команду скинуть в Чечню деньги. А потом и оружие. Министр обороны Грачёв так «договорился» с Дудаевым, что оставил чеченским боевикам 50% вооружений из арсеналов, которые закладывались в Чечне на случай войны с Турцией и Ираном. Не понимаю, почему до сих пор не дана оценка действиям горе-политиков, которые привели к войне и огромным потерям как с одной, так и с другой стороны?»
Когда удавалось на 10 дней вырваться в отпуск, подполковник старался не включать телевизор:
«В Чечне гибли мальчишки, для которых ещё вчера самой большой трагедией была двойка по алгебре.
А сегодня они должны были учиться убивать, чтобы самим не быть убитыми.
А по ТВ тем временем шли репортажи из ночных клубов. Олигархи тратили миллионы на празднование дня рождения.
Мы же ели кильку с луком, но без хлеба, потому что другой еды не было».
Ребята-срочники, ушедшие в вечность, — самая большая боль Срибного.
«Мы могли закончить военные действия в Чечне быстрее, избежав новых жертв. Сколько раз была возможность уничтожить «духов», но вдруг из Москвы приходил приказ: «Отходите на исходные позиции».
Замсекретаря Совбеза Борис Березовский после ультиматума генерала Пуликовского боевикам приехал в Ханкалу и кричал: «Тебя, генерал, и всю твою группировку я могу купить с потрохами! Пойдёшь пасти коз!» Ельцина переизбрали на второй срок, и генерал Лебедь заключил «мирное» соглашение в Хасавюрте, которое дало боевикам три года передышки. Они перевооружились и попёрли уже на Дагестан. Началась вторая война».
/Игорь Срибный в Афганистане. Фото из личного архива/
Офицеры и рядовые той войны — «проклятые и забытые».
Почему они не сложили оружие?
О чём думали, находя трофейную бухгалтерию боевиков, где значилось:
за убийство срочника — 150 долл.,
контрактника или омоновца — 500 долл., офицера — 1000 долл.
Выплаты за пленных:
за солдата — 20 баранов, за лейтенанта — 50 баранов,
за генерала — 40 быков.
«Наша война была против войны, — говорит Срибный. — Кто-то должен идти до конца, иначе конфликт никогда не закончится. И воевать придётся нашим подрастающим детям».
Срибный — многодетный отец, но он не видел, как растут его дети, потому что был на войне: «Из шестидесяти человек, с которыми я служил в Чечне, только один сохранил семью. И жён можно понять».
Срибному, который был 30 лет в строю и ушёл в отставку лишь после тяжёлого ранения, положенную по закону квартиру не дали. Речь идёт не о Москве, а о Минводах, где подполковник живёт с 1985 года. Мол, нет муниципального жилья. Так и скитается по съёмным квартирам.
На стене у ветерана фотография, где он с ребятами из своего разведподразделения. «Вот это, на корточках, Вован, потом Костян, рядом со мной Кум с пулемётом, рядом с ним Джоник и крайний — Батон». Эти имена мне уже хорошо знакомы, готовясь к командировке, прочитала две книги Срибного. Первую рукопись Седой (так звали самого Срибного в отряде) написал в госпитале после ранения. Тетрадку украли. Несколько лет назад он вновь взялся за перо — так накатило, что писал по главе в день. Скинул готовый текст в Интернет на литературный ресурс. Получил более 50 000 прочтений и больше 5000 рецензий. Потом ему позвонили из издательства.
А ещё раньше он стал писать иконы и развозить их в те места, где воевал: «В станице Наурская, что в Чечне, мы с боевыми товарищами помогали возрождать православный храм Рождества Христова. Принимали участие в возведении храма в честь св. вмч. Георгия Победоносца на территории воинской части в станице Червлённой». Подполковник написал иконы св. Николая Чудотворца, Спаса Нерукотворного, Пресвятой Богородицы и другие, которые украшают теперь стены храмов.Срибный отдаёт себе отчёт: то, что он жив, — чудо.
Недавно подполковнику поставили кардиостимулятор. Доктору Виленскому, который до этого ничего о Срибном не слышал, хватило двух страничек с перечислением ранений, чтобы проникнуться уважением к пациенту. Он не удивился, когда монитор, установленный подполковнику, диагностировал за сутки 6 остановок сердца. Операцию сделали в тот же день, изыскав дефицитный кардиостимулятор, впрочем, потом «ребята деньги на электронный агрегат, конечно, собрали».
Из-за бесчисленных шрамов от пулевых и осколочных ранений подполковник не показывается на пляже: «Сразу ловлю на себе жалостливые взгляды. Да нельзя нас жалеть! Жалость ломает».
К одной из своих книг Срибный взял эпиграфом слова Алексея Толстого:
«На войне люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остаётся в человеке ядро».
Так вот: ядро Срибного беззлобное. В чём-то незамутнённо детское, судя по тому, как он радовался аифовской чашке-презенту, из которой сразу же стал пить чай.
Он воевал на Кавказе и живёт на Кавказе. Он не вешает на чеченцев и другие народы ярлыки. Война не оставила в нём ненависти.
Она очистила его от шелухи.
ИСПОВЕДЬ СОЛДАТА
Игорь Срибный
Сотни километров боевых дорог,
Годы испытаний, боли и тревог…
Нету сожалений и печали нет.
О прожитой жизни Богу дам ответ.
Я не прятал спину, пер всегда вперед!
На войну шел, зная, дома ждет развод.
Сыновья не ведали – жив ли их отец,
Ну, а я сражался – в грудь ловил свинец…
Дети вырастали, их не видел я,
А с войны вернулся – внуки у меня?!
Жизнь меня к итогу все же привела:
Вот я, вот мой город, где ж моя семья?
Жизнь моя шальная вся прошла в боях –
Тело мое в шрамах, китель – в орденах!
Только кто обнимет, кто прижмет к груди?
Кто откроет двери, скажет – проходи!
Скажет – вот детишки, вот накрытый стол,
Мы тебя так ждали, наконец, пришел!
Нет, никто не встретит, долго я ходил!
По чужим дорогам я бойцов водил…
И в ушах змеится погребальный звон,
Где вгонял в патронник золотой патрон…
Быстро ж пролетели дни мои в боях!
Все иду в атаку я в тревожных снах…
Снова поле боя, взрывы, треск, пальба,
А наутро к Богу лишь одна мольба:
Господи, помилуй, и спаси меня!
От душевной муки адского огня!
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа
Скотским отношением к таким ЛЮДЯМ Россия губит себя на века. Срибному — честь и хвала!
Пока есть такие, как герой очерка, есть и страна. А статью необходимо любыми правдами-неправдами показать Президенту. Властям региона — на худой конец. Нельзя обижать таких как Срибный. У великой страны, за честь которой он столько крови пролил, — да неужели не найдётся несколько метров пресловутой жилплощади? Стыд!