Сын барона, единственный наследник и баловень родных в первые годы жизни.
Позднее ему приходилось и прятаться в шкафу от разъярённых адресатов его эпиграмм, и выступать на эстраде.
Он рассчитывал получить кафедру в университете, а попал в концлагерь.
А однажды он рыл себе могилу. Буквально. Повезло, что они были с охранником один на один. Ему удалось лопатой убить конвоира и, переодевшись в его одежду, бежать.
Он был назначен атташе по культуре в польском посольстве в Австрии, однако, сбежал в Израиль. Но вскоре вернулся.
Он много публиковал при жизни, его называют поэтом и философом. Но имя его обессмертили афоризмы.
Его личность сформировалась из польской, немецкой, австрийской и еврейской составляющих. Иногда все эти части уравновешивали одна другую, гармонизировались. Иногда мучали их обладателя, вступая в противоречие одна с другою.
Его отец – австрийский дворянин, богатейший землевладелец, еврей по происхождению, крещённый в протестантизм — Бенон де Туш-Летц. Фамилия его отца Letzt по-немецки означает «последний».
Изменив вторую часть фамилии отца — Lec вместо Letz, Станислав сделал себе псевдоним. Лец на идише означает паяц, шут, клоун, пересмешник. Если читать с конца, то получается Цел — тень.
Он начинал писать под псевдонимом Тень.
Славу поэта-сатирика он завоевал довольно быстро. Но слава не кормит. На жизнь Станислав зарабатывал фельетонами, подписями к карикатурам и уникальными фрашками.
Что такое фрашки? Брокгауз и Ефрон разъясняют, что это литературное произведение сродни эпиграммам. Отличаются фрашки от эпиграмм особой пикантностью. Именно от разгневанных адресатов этих фрашек Лец нередко прятался в редакционном шкафу журнала «Шпильки».
Раздел Польши, Вторая мировая, концлагерь, угроза расстрела и побег – не было ни малейшей детали, ни одной подробности в ХХ веке, которая бы миновала его.
Он называл себя последним подданным императора Франца — Иосифа, но писателем стал в социалистическом государстве. Еврей по происхождению, сменив несколько раз гражданство, умер он гражданином Польши.
Туда, на север дальний, где некогда лежал я в колыбели,
Туда стремлюсь теперь, чтоб там же и отпели.
Жизнь Станислава Ежи Леца, великого польского автора с еврейскими корнями, завершилась на 58-м году от неизлечимой болезни.
Когда вышли его «Непричёсанные мысли», они сразу «ушли в народ», стали фольклором. Автора могли не знать, но слова знали и пересказывали друг другу.
- Неграмотные вынуждены диктовать.
- Из нулей легко сделать цепь.
- Я пригляделся к точке над i , это был след от пули.
- Молчащих людей нельзя лишить слова.
- “Прогнило что-то в датском государстве”. Ой, какая же она огромная — эта Дания!
- Слышите бессвязный лепет? Это хор согласных, истребивших гласные.
- Если бы повысилось искусство вести беседу, понизилась бы рождаемость.
- Я не согласен с математикой. Считаю, что сумма нулей — страшная величина.
- На каждой горной вершине ты оказываешься над пропастью.
- Ребенок рождает родителей.
- Отнес глупость мастеру: «Нельзя ли переделать на мудрость?» Мастер ответил: «Еще и останется».
- У людей замедленные рефлексы: понимают только следующие поколения.
- Люди когда-нибудь станут братьями и снова начнут с Каина и Авеля.
А что из Леца и Жванецкого любите вы?
Шаг за шагом — смеёмся и становимся лучше с такими собеседниками.
Ваша Елена Горовая
Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером.
Артур Клейн
arthurhaifa@gmail.com
