Ян Топоровский. Айзенштадт без кавычек

Седьмого марта 1966 года в газете «Маарив» появилась статья «Красный профессор». Она была посвящена Самуилу (Шмуэлю) Айзенштадту, которому в марте того же года исполнялось 80 лет. Как вспоминала его дочь Пнина Дедман (Айзенштадт), когда отец ознакомился с публикацией, он отправил письмо в редакцию, в котором высказал свое мнение о прочитанном (в основном, положительное). Но название статьи раскритиковал: «Я не красный профессор в кавычках, а красный профессор без кавычек». Параллельно с письмом в редакцию профессор принялся за написание своего Общественного завещания.

Мне удалось ознакомиться с частью архива профессора Айзенштадта и увидеть наброски Общественного завещания. По незаконченным строчкам можно понять, что всю свою жизнь профессор разрывался между идеей всеобщего счастья и еврейством. Вот два начала его Общественного завещания, причем, фразы не завершены:

«Я – коммунист. В духе коммунизма я был воспитан своим отцом пионером еврейского революционного движения в Белоруссии (умер в Москве в 1938 году)…».

«Я – еврей и патриот своего угнетенного и рассеянного народа, за кото…».

                                                       НАБРОСОК ОБЩЕСТВЕННОГО ЗАВЕЩАНИЯ

«Глубокоуважаемые,
после долгих раздумий и безграничных страданий я решил написать Вам эти строки и исполнить мой долг перед моим народом, моим рабочим классом, перед мировым коммунистическим движением, перед прогрессивным человечеством.

Роза и Самуил Айзенштадт. Москва. Начало XX века

Я – еврей, я – еврейский коммунист. Я родился 80 лет тому назад в Белоруссии, в семье революционера, и половину своей жизни жил и работал среди еврейских масс Белоруссии, Украины и Польши. Уже в 1905 году, еще будучи гимназистом участвовал в революционном движении в родном городе Борисове и в уличных демонстрациях и боях в Варшаве. В 1908 году был административно арестован и посажен в минскую тюрьму».

(Здесь и далее стиль документов сохранен. – Я.Т.)

И если Общественное завещание можно отнести к «всеобщему счастью человечества», то текст Меморандума, который также составил Самуил Айзенштадт (сохранился набросок и сего документа) следует отнести к беспокойству автора за судьбу своего угнетенного и рассеянного народа. И хотя на последнем документе нет даты, но из описываемых в нем событий ясно, что создание Меморандума относится к 1915 или 1916 году.

                                                                     МЕМОРАНДУМ

                      Комитету Минского О(бщества) Охранения Здоровья Еврейского Населения.

«Еврейское население города Борисова, состоит из рабочих, ремесленников и мелких торговцев, которые своим личным трудом находят средства для пропитания своих семейств. С началом войны 176 семейств (116 – по первой и 60 – по второй мобилизации) численностью около 680 душ преимущественно несостоятельных, лишились своих кормильцев, а среди остальных слоев населения увеличился процент безработных так как (нрзб. – Я.Т.) фабрики закрылись и целый ряд ремесел (как дамских портных, корсетниц, модисток лесопромышленных приказчиков, комиссионных, посредников, экспедиторов…) потерпели сильное сокращение. (Значительный процент населения занят в лесной промышленности, который составляет собой одну из распространенных отраслей промышленности края).

Казенный паек, выдаваемый семьям Минской губернии в размере 2 р. 47 коп на душу, оказался благодаря дороговизне съестных припасов, недостаточным для удовлетворения элементарных потребностей, а городское попечительство, организовавшее несколько раз при активном содействии еврейского населения, не увеличило размер того пайка. Безработные же ремесленники, пользовавшиеся в мирное время ссудами еврейского ссудо-сберегательного товарищества, почти что лишены этой возможности в силу кризиса на денежном рынке. К тому в последнее время начали приезжать в город и еврейские беженцы из местностей пострадавших от войны, нуждающиеся в непосредственной и неотложной помощи. Нужда населения еще больше обострилась. Ввиду непредвиденности нагрянувших событий и неподготовленности местных общественных организаций, исчерпавших свои скудные средства при постигшем недавно город повальном пожаре – непосредственная помощь еврейскому населению в тот жуткий час со стороны общины не могла была быть поставлена на должную высоту Тем не менее из статьи коробочного сбора выдавались деньги на дорогу запасным, а также выдаются (нрзб. – Я.Т.) нуждающимся семьям – благодаря содействию еврейской общины – городской управой организуется выдача дров и квартирных денег семьям запасных, а в последнее время организовался кружок еврейской молодежи, взявшей на себя заботу о сборе денег и распределении между семействами пострадавших от войны.

Господствующая в городе нужда выражается в особой, но острой формах сотрудничества.

1. Нужда в насущном питании бедствующим, взрослого населения как здоровым, так и больным,
2. Нужда в надзоре над малолетними детьми их питании и воспитании,
3. Нужда в платье на зиму для неимущих.

Поэтому на собрании местных общественных деятелей было признано необходимым, одновременно с заботой о работе для безработных и организацией сбора платья натурой – приискать средства для открытия в городе:

— Бесплатной столовой на 100 ежедневных обедов и дневного приюта (яслей) на 100 детей от 3 до 8 – летнего возраста с тем, чтобы дети, находясь с утра до 5 вечера, получали чай завтрак и обед, а в промежуточное время организовывались игры и регулярные занятия по еврейским и общим предметам для старших».

СТРОКИ БИОГРАФИИ

Самуил (Шмуэль) Айзенштадт родился, как утверждает «Энциклопедия ле-халуц ха-иишув у-фонав» (т. 8, с.3075) 20 марта 1886 года, в Белоруссии, а по утверждению более поздних изданий и разных источников – тоже в марте, но в другие даты, другую дату называет и внучатая племянница Айзенштадта, российский литератор Мария Арбатова – 5 марта. (Надо отметить: первый источник создавался при жизни Айзенштадта и при непосредственном участии перечисляемых в энциклопедии лиц.)

Айзенштадт окончил университет в Швейцарии. По утверждению его дочери Пнины, в Швейцарию он отправился по настоянию отца, который хотел уберечь сына от ареста. Того в очередной раз разыскивала полиция, он принимал участие в революционном движении, хотя революционеры его круга (по утверждению дочери) называли себя сионистами-социалистами.

В России доктор Айзенштадт отказался от юридической практики в пользу литературной работы, и выступлений в периодической печати. Причем, его статьи – так или иначе – посвящены Палестине и еврейству. В газете «Северо-Западная мысль» (#6 от 9 ноября 1914 года), выходившей под редакцией петроградского литератора С. Зусера, была опубликована его статья «Турция и евреи». Вслед за этим он пишет рецензию на книгу «Еврейская история» доктора Йосефа Клаузнера, которая была издана в Одессе в 1915 году. В журнале «Хроника еврейской жизни» (#6-7, 1919 год) выходит его рецензия на сборник «Решумот» (под редакцией А. Друянова, при участии И. Равницкого и Х. Бялика. Т. 1., изд. «Мория», Одесса), в которой он восторгается работой палестинского исследователя еврейской музыки А.Ц. Идельсона «Йеменские евреи, их песня и музыка». В архиве Айзентштадта сохранилась и весьма интересная рецензия на книгу профессора Соломона Лурье «Антисемитизм в древнем мире. Попытки объяснения его в науке и его причины». (Петроград, изд. «Былое», 1922 год)

Я перечисляю эти статьи, ибо Самуила Айзенштадта сегодня забыли. А если и вспоминают, то частенько путают с однофамильцем — профессором–социологом Шмуэлем Айзенштадтом из Иерусалимского университета.

Пнина рассказала мне и о том, как присутствовала на вечере памяти одного из учеников отца. Вечер был организован Академией наук Израиля. Об ученике говорили много, а вот об учителе–наставнике — ни единого слова. Тогда Пнина позвонила в Академию наук и сказала ответственному за вечер: «Прими меня»». Тот отказался, но она настаивала: «Ты меня примешь!» Приехав в Академию, Пнина бросила организатору в лицо: «Мой отец умер в 1970 году. Но на вечере ты похоронил его еще раз!»

ФРАГМЕНТ ОБЩЕСТВЕННОГО ЗАВЕЩАНИЯ

«Великая Октябрьская революция меня застала в Москве и первые 8 лет революции я активно работал на культурном фронте и занимал ответственные посты в Государственной Румянцевской, впоследствии Ленинской библиотеке и в музее Революции десятки моих статей по культурным вопросам напечатаны были в советской печати под псевдонимом С. Востоков».

ЛЮБОВЬ К РОЗЕ

Она была из богатой еврейской семьи. Однако, она тоже считала себя революционеркой, если, конечно, считать участием в революции тот факт, что однажды оказалась в первых рядах рабочей демонстрации. Впрочем, это был с ее стороны весьма смелый поступок. Ибо это была демонстрация рабочих фабрики ее отца. Вместе с ними Роза выступила против того, что у хозяина фабрики есть все, а у рабочих – ничего.

Это произошло после возвращения Самуила из Швейцарии. Он занимался выступал с лекциями о Палестине. В частности, предлагал «создать еврейскую семинарию для учителей (пока Палестина оторвана от диаспоры). Семинария, сосредоточив в своих стенах юношей из народа, должна вооружить их знаниями и направить обратно на служение в широкие круги народа в возникающие общенародные хедеры и школы. Учительство должно стать в еврействе священным призванием…»

И вот однажды лучшая подруга Розы сказала ей: «Ой, ты знаешь говорят доктор Самуил Айзенштадт – прекрасный оратор. Он недавно вернулся из Швейцарии и делает доклад о Палестине». Роза ответила, что Палестина ее не интересует. Подруге все же удалось ее уговорить – по всей видимости, это была судьба, и всю жизнь Роза вспоминала, как выглядел профессор Айзенштадт на этой лекции: «Он был одет в пелерину, которую он у кого-то одолжил. Две пуговицы, которые должны были быть на талии, были намного ниже…. Волосы — распущены, а борода неухоженная…». Но, глядя на этого юношу, она видела, «какой это был благородный, какой это был чистый, какой это был энтузиаст – человек, влюбленный в свой народ».

В тот миг Роза решила, что именно такой человек должен стать ее мужем. И она начала часто и, якобы, «не нарочно» с ним пересекаться. Самуил ее даже побаивался: ему приходилось сталкиваться с революционным энтузиазмом, а вот с такой элегантной дамой – никогда. Но через некоторое время уже и сам стал «не нарочно» прохаживаться возле ее дома, поглядывая на окна. И однажды Роза спустилась и ввела его в дом, зная, что от этого «революционного поступка» в семье начнется большой скандал. Ведь у нее был жених и даже назначен день свадьбы.

ФРАГМЕНТ ОБЩЕСТВЕННОГО ЗАВЕЩАНИЯ

«Как один из старых работников Румянцевской (Ленинской) библиотеки в период с 1915 по 1925 год, я хочу внести свою скромную лепту в историческую хронику того великого и дорогого моему сердцу Храма книги.

Я вступил в работу в качестве сверхштатного работника специалиста по еврейской книге. Как сыну бесправного при царизме народа мне было с трудом разрешено вступить в хранилище Пашковского дома, находившегося в то время под августейшим покровительством Его Императорского Величества (со времени обнародования Закона об обязательных экземплярах в 1863 году в подвалах лежали в больших деревянных ящиках неописанные книг и на еврейском армянском грузинском татарском и других языках).

Они не были описаны и в каталог не вводились. Библиотекари в них не разбирались, больше того они считались макулатурой им угрожала опасность быть проданными на вес. Эти книги дискриминационных народов страны спали крепким сном в подвалах Румянцевской библиотеки.

Во второй год (Первой, — Я.Т,) мировой войны появились некоторые либеральные веяния в косных кругах Министерства Просвещения. Московская еврейская община, Общество еврейского просвещения и Общество борьбы с антисемитизмом нашли время благоприятным для ходатайства перед Министерством народного просвещения о допущении за их счет временного работника – специалиста, который привел бы в порядок и описал бы залежи еврейских книг. Скрепя сердце МНП согласилось удовлетворить просьбу еврейских учреждений под условие, что работа закончится в течение 6 месяцев и, что вольный библиотекарь будет оплачиваться этими учреждениями. Эта трудная пионерская работа выпала на мою долю…»

МИССИЯ

Она не хотела уезжать в Палестину. Но он сказал ей: «Розочка, я тебя очень люблю, но я поеду в Палестину – это моя общественная миссия». Семья Айзенштадт отправилась в Святую землю в 1925 году. Известный филолог Виктор Владимирович Виноградов, друживший с Айзенштадтом, сказал ем: «Самуил, куда ты едешь?! Если бы ты собрался в Париж, Лондон, Нью-Йорк, я бы мог еще понять, но ты едешь в Палестину, где одни пески и верблюды». В ответ – та же самая фраза: «Виктор, я еду служить той стране, которой принадлежу. Это моя миссия».

В 1925 году Айзенштадт был не только заведующим еврейским отделом Ленинской библиотеки, отвечающим за сбор и каталогизацию книг малых народов, в том числе и еврейского, но параллельно с этим работал в Музее Революции. Не знаю, как отнеслись к его отъезду в музее, но в библиотеке Виноградов заявил, что Самуил может вернуться в любое время – место будет его ждать. Советский Союз профессор Айзенштадт посетил спустя 40 лет, как глава израильской делегации и председатель общества дружбы «Израиль — СССР».

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ЖИЗНИ

Когда Самуил Айзенштадт приехал в Палестину, его встретили, как беглеца от коммунизма, и все двери были для него открыты. Но, когда он стал высказываться в духе, что все, что делается в СССР – просто замечательно, двери перед ним закрылись. И в домах, где жили правые, и в тех, где обитали левые.

Профессор Айзенштадт был все-таки кабинетным ученым и зарабатывать на жизнь так никогда и не научился. Зарабатывала Роза. Она пекла торты для ресторанов. Она не позволяла Самуилу опуститься до поденщины. Он продолжал жить в мире своих грез о всеобщем счастье – в данном случае, для евреев и арабов. Арабам он читал лекции, и они носили его на руках (впоследствии он с женой организовал Общество дружбы с арабами), а на еврейском поприще занимался развитием иврита – как ученый и как член Комитета языка иврит (впоследствии — Академия). Это был интенсивный период в развитии языка иврит. Требовалась новая терминология для еврейской культуры и науки. Язык не поспевал за бурным развитием еврейской жизни. Пнина Айзенштадт помнит, как заседал комитет. Вокруг ее отца сидели старики с длинными бородами и с томами Талмуда в руках. В древних книгах они искали корни новых слов. И раз в неделю в газете печатались новые ивритские слова. Комитет издавал и книжечки с новыми терминами для различных наук – химии математики, физики… Кстати, вышла и книжечка с новыми еврейскими именами. Следует сказать, что такие имена, как Орна, Нурит, Талья, придуманы Самуилом Айзенштадтом. Он возглавлял комитет в течение 27 лет.

ЕВРЕЙСКОЕ ПРАВО

Еще в России он собирал материалы для создания труда о еврейском праве. В Тель-Авиве Айзенштадт открыл Школу экономики и юриспруденции. Такого отделения даже в только что открытом Еврейском университете в Иерусалиме еще не было — это был первый факультет еврейского права в истории еврейского народа. В архиве профессора мне удалось обнаружить доклад, сделанный им еще в Москве, в мае 1922 года: «Очередная задача еврейских научных деятелей» (подписан С. Айзенштадт-Барзилай), в котором он высказывал весьма интересные мысли относительно разбросанности еврейских ученых по всему миру или, как он говорил, «вкрапления их в иные научные центры». Он предлагал направить представителей Иерусалимского университета в научные центры мира, чтобы там они работали с местными еврейскими учеными, но предостерегал от опасности всеобщей репатриации ученых, ибо не следует вырывать их «из обихоженных исследовательских гнезд». Но тот же, кто все-таки приезжает, должен быть уверен, что ему уготовано место в научных центрах Эрец-Исраэль.

Но вернемся к еврейскому праву. Школа Айзенштадта вскоре закрылась, и впоследствии идея реализовалась в Тель-Авивском университете.

Но надо было кормить семью. И Айзенштадт решил открыть адвокатскую контору. Честно говоря, он не любил профессию адвоката – он был ученым, но, как специалист по семейному праву, он не мог не обратить внимание на власть «религиозного права» в еврейской семье. По его мнению, еврейские женщины очень страдают от этого права, которое куда больше покровительствует мужчинам нежели женщинам. И бедные женщины Тель-Авива стали приходить к нему в контору за советом и защитой от своих мужей. Пнина помнит, что, когда она ходила с отцом по улицам, к нему подходили женщины и целовали ему руки. Но вскоре контора прогорела. По какой причине? Самой человеческой. Когда Роза спрашивала: «Самуил, сколько ты заработал на этом деле?» (она имела ввиду защиту униженных женщин), муж отвечал: «Ну, как я могу брать с них деньги?! Я дал им пять фунтов на открытие процесса». Впрочем, контора прогорела не только из-за финансовой опрометчивости владельца. Дело в том, что во время одного из процессов, адвокат Самуил Айзенштадт пришел к выводу, что, если кто-то не начнет собирать документы, газеты, свидетельства, относящиеся к истории алии, то все обо всем забудут. И тогда он начал приносить в контору стопки старых газет, которые собирал в Ришон ле-Ционе и других «колониях». Он ездил по Эрец-Исраэль, расспрашивал стариков, добывал у них письма и документы и в итоге издал громадную книгу «Ха-Шомер». И когда женщины, пострадавшие от религиозного гнета, перестали наведываться к нему в контору (им просто трудно было перелезать через кипы документов и просить совета у того, кто был отделен от них гигантскими кипами газет), Айзенштадт контору закрыл…

НОВАЯ ИДЕЯ

Айзенштадт долго уговаривал Бен-Гуриона разрешить ему основать архив рабочего движения. Наконец, разрешение было получено (архив существует и по сей день), но его основатель и первый директор Самуил Айзенштадт, живший под сенью своих житейских и идеологических грез, недолго занимал этот пост.

Обложка книги «Человек упорства и действия. Жизнь и труды профессора Самуила Айзенштадта»;

Самуил Айзенштадт. Москва. 1915-1925 годы.

Фото с сайта Румянцевского музея

Он опубликовал статью с критикой Рабочей партии (МАПАЙ), к которой принадлежал и сам. А придя на следующий день на работу, обнаружил дверь своего кабинета запертой. МАПАЙ его просто-напросто выбросил вон. И тогда красный профессор заплакал. Он плакал и говорил, что у него отобрали его ребенка.

За несколько дней до этого профессор готовил выставку известного политического деятеля Бера Борохова. Но, увы, в архив был уже назначен новый директор, и в день открытия выставки Айзенштадт сидел в зале на скамье (в президиум его не пригласили). И он, обычно застенчивый и скромный, увидев, что торжественный момент приближается, внезапно вскочил на скамью и произнес: «Как основатель и директор этого архива, я открываю выставку, посвященную жизни Бера Борохова». Добавив еще несколько слов, он спрыгнул со скамьи и ушел.

ОБЩЕСТВО ДРУЗЕЙ И ВРАГОВ

Самуил (Шмуэль) Айзенштадт издал много научных трудов. Среди них «Семейное право», «Пророки, их эпоха и социальные идеи». Последняя книга изрядно нашумела в мире. Автор трактовал эпоху Пророков с точки зрения революции: Пророки не от Бога. Они – авангард общества. В Америке нашлась группа людей, решивших, что это весьма радикальная точка зрения, и перевела книгу на английский язык. Так за океаном появилось Общество друзей профессора Айзенштадта. Но и врагов становилось все больше. Этому способствовала не только книга, но и дочь Пнина. Она стала встречаться с Рональдом – англичанином, служившим в те годы в Эрец-Исраэль. Вот как рассказывает эту историю сама Пнина: «Я долго не хотела встречаться с англичанином. В то время это – как встречаться с врагами еврейского народа. Тогда они не пускали евреев в Палестину, а после войны запрещали остаткам народа въезд в Эрец-Исраэль. Евреи на кораблях уже видели своих родных на берегу, но англичане не разрешали им сойти на берег и отправляли обратно в Европу, где они пережили Катастрофу. И моему мужу командование тоже запретило бывать в еврейском доме. Каждый год его отзывали из Палестины и всякий раз он возвращался назад. Девять раз мы прощались навсегда, потому что я не хотела оставить страну и родителей. Но любовь победила: в 1941 году мы обручились, а в 1947-м – уехали в Англию. С тех пор я живу там, в пригороде Лондона».

Роза, Рональд, Пнина и Самуил Айзенштадт. Тель-Авив. 40-е годы XX века. Фото с сайта Питера Дедмана, сына Пнины и Рональда. Англия

А до этого ее родители получали звонки с угрозой расправиться с Пниной. Из-за встреч с англичанином. И когда Роза узнала, что дочь все-таки решила уехать, она сказала: «Теперь я буду спать спокойно». Но обещали убить и родителей. Во-первых, за дружбу с арабами (Роза и Самуил, как уже говорилось, организовали Общество дружбы с арабами), а во-вторых, за дружбу с советским послом. В этой истории была своя «изюминка». По словам Пнины, ее отец и мать встретили в аэропорту советского посла — товарища Егорова. Роза преподнесла ему большой букет. Кто-то пустил слух, что при встрече Роза поцеловала послу руку. После этого с четой Айзенштадт перестали здороваться…

… В архиве профессора хранится копия его выступления по поводу 70-летия со дня рождения Иосифа Сталина. Впечатление такое, что Самуил Айзенштадт из СССР не уезжал.

НАБРОСОК ОБЩЕСТВЕННОГО ЗАВЕЩАНИЯ

«Мне исполнилось 80 лет. Со всего мира я получил сердечные поздравления и пожелания долголетия и продолжения продуктивного творческого труда на благо моей страны, трудовых масс моего народа, в пользу мира и братства народов. Я искренне благодарю всех моих доброжелателей и обязательно буду стараться сохранить бодрость духа и работоспособность. Однако, как реальный мыслитель и марксист, я определенно считаю, что настал момент подводить итоги жизни и сказать свое, может быть последнее слово друзьям, соратникам ученикам и продолжателям и даже своим противникам.

Пусть все знают точно, до какой точки я дошел на своем жизненном пути и каково мое завещание моим последователям, каков мой боевой вызов моим противникам.

Я называю мое слово, может быть новым явлением – Общественное завещание, потому что оно не трактует о разных материальных благах, которых у меня нет, а о судьбе общественных благ, в развитии и сохранении которых мне, весьма вероятно, невозможно будет участвовать

Я был и остался патриотом своего еврейского народа и своей страны Израиля, на земле которой мой народ становится после двух тысяч лет изгнания, рассеяния и безземелья. Я также от души люблю свой Кармиэль, свой Иордан, свою Массаду, как русский коммунист любит свою Волгу, свой Байкал и Кавказ. Но я не космополит, космос состоит…»

ПОСЛАНИЕ РОЗЕ ОТ 5883 ГОДА

Закрывая папку Айзенштадта, я вдруг увидел коротенькую, словно она была потайная, записку: «Моя дорогая! Скоро исполнится 8 лет, как мы живем вместе, единой общей жизнью. Это были три года войны и пять лет революции. В войну и революцию у нас родились дети – и мы их, не щадя себя, вынесли через огонь и страдания войны и революции…»

Москва, 1922 год, 25 октября. Еврейский отдел Г.Р.М.Б. (Государственная Румянцевская Московская библиотека. – Я.Т.)

Это «Послание Розе» было написано Айзенштадтом «Ко дню ея рождения 3 тишре 5883 года». И, как видите, отсчет велся по еврейскому календарю.

«ЧТО СДЕЛАЛ ТЫ ДЛЯ БРАТА СВОЕГО?»

В 1970 году Самуил Иосифович отправился в мир иной. А там Всевышний не задает вопросов типа: «Что ты сделал для счастья человечества?», ибо «осчастливливание человечества» — прерогатива Бога, и никого больше: ни коммунистов, ни диктаторов…. Наверное, Бог по-библейски поинтересовался у Айзенштадта: «Что сделал ты для брата своего?». И Самуил, возможно, ответил, что для брата-еврея он писал стихи на идиш и иврите, преподавал еврейский закон в одесской йешиве, был одним из инициаторов создания сионистского молодежного движения «Цеирей Цион», а также издателем и редактором молодежного журнала «Шахарит» («Рассвет»), принимал участие в учредительном съезде «Цеирей Цион», а затем заведовал подотделом Румянцевского музея, был единственным на тот момент специалистом со знанием древнееврейского языка. Разыскивал и описывал древнееврейские книги, в том числе из библиотеки Шнеерсона…

Можно предположить, что Самуил Айзенштадт во время разговора с Богом пытался сообщить и о новых словах, современных определениях и научных терминах, придуманных им для языка иврит, и о том, что он был членом Всемирного совета мира и главой его израильского отделения, а также членом Общество дружбы с арабами (это Общество, созданное им вместе с женой Розой, еще называли Комитетом по защите прав арабов), но данное сообщение, бесконечно тиражируемое в те времена, было известно Богу, как скрип заезженной пластинки…

P.S. Рональд Дедман, служивший в Палестине в английских колониальных войсках, проникся, видимо, разговорами с Самуэлем и его беспокойством о судьбе еврейского народа, и принял иудаизм, а также выучил русский язык, на котором говорили в семье Айзенштадт. А касательно Пнины, ставшей его женой, то она, живя в Англии, была переводчицей, членом Общества дружбы и культурных связей с СССР (РФ). И всю жизнь пропагандировала русскую культуру. Но Рональда называла ивритским именем – Роном. И эта маленькая деталь, как и записка ее отца от 3 тишрея 5883 года, говорит о главном и сокровенном.