ПЛАЧ СКРИПКИ

КАМЕРТОН
ПАМЯТЬ
ПЛАЧ СКРИПКИ

Взрослые удивлялись моему неудержимому интересу к книгам о фашистках концлагерях. ЗАЧЕМ маленькой девочке читать про эти ужасы, о смертях и насилиях? О заживо сожжённых?
Ко всему прочему среди моих самых любимых песен был «Бухенвальдский набат». Набат бился в моем сердце, закипали слезы, мороз шёл по коже…Мое детское сознание не могло понять, смириться с этим: — КАК можно было так поступать с людьми? Откуда эта жестокость и бесчеловечность? Я была уверена, что люди, услышав эту пронзительную песню, прочитав эти книги навсегда проклянут фашизм и войну.
В этих книгах я узнала и об огромной, страшной трагедии еврейского народа.
Жестокость и изощренность в уничтожении евреев поражает. В крематории на сожжение отправляли детей и взрослых. И часто под мелодию скрипки. Еврейской скрипки…Которая кричала и прощалась с идущими на смерть. И музыкантами были узники евреи. Палачам это казалось очень остроумным и изобретательным.
Существует много песен о тех страшных событиях. О музыке, под которую шли умирать.
Многим хорошо известна главная песня Леонарда Коэна «Dance me to the end of love»(Танцуй со мной до конца любви) Сам Коэн говорит о песне: «Любопытно, как начинаются песни, поскольку в происхождении каждой есть какое-то зерно или семя, которое тебе кто-то передает, или мир тебе его вручает…Вот эта появилась из воспоминания о том, что в лагерях смерти возле крематориев заставляли играть струнный квартет, пока происходил весь этот ужас, и эти музыканты были людьми, кому этот ужас тоже предстоял. Они играли классическую музыку, пока их собратьев -заключенных убивали и сжигали. Поэтому вот эта музыка — «Скрипкою пылающей к себе меня веди» — означает, что там есть красота окончательного оформления жизни, конец этого существования и страсти. И язык здесь тот же, каким мы пользуемся, объясняясь со своей возлюбленной, он сможет обнять любую страсть». (Из интервью радио CBS, 1995 год). Пожалуй, лучший перевод песни на русский язык сделал М. Немцов (см. ниже)
Скрипкою пылающей к себе меня веди,
Погрузи в отчаянье, оставшись впереди.
Веткою оливы стань, голубкой позови
В танце до конца любви
В 1995 году Коэн написал: «Я бы её поставил первой, среди собственных любимых песен. У этой песни — десятки и десятки куплетов, которые я писал на протяжении многих лет. Но оставил ее такой, как написал впервые».
И эту песню я любила давно. Скрипка и какая-то невыплаканная печаль в каждом ее звуке. Боль в этом голосе. Танцевала я в черном платье. Так диктовала моя интуиция. И только два года назад я прочла историю этой удивительной песни, и историю ее автора, талантливого еврея Коэна.
Стал ли Холокост историей? Можно ли забыть это и предать забвению? Нет! Пепел невинных, пепел миллионов сожжённых людей стучит в наших сердцах…