Молодой следователь. Повесть. -Глава 1. Петька

 

Чистота помыслов ребёнка, основанная на сказочных представлениях о добре и зле, с возрастом утрачивается. Ребёнок со временем начинает реально воспринимать окружающий мир. К великому сожалению, мало кто сохраняет до старости детскую душу. И всем хорошо известно, что скорость взросления ребёнка зависит от условий его развития. В лихие годы войны дети взрослеют особенно быстро.

Во время Второй Мировой войны в небольшой грузинский город приехало много эвакуированных. Здесь располагался крупный завод, которому требовались рабочие руки. Толя со своей мамой приехал сюда, когда война продолжалась уже три года, побывав в эвакуации в другом городе, считавшемся в начале войны глубоким тылом. Вскоре и оттуда им пришлось бежать от наступающих немецких войск. На новом месте он проучился в пятом и шестом классах в русской школе, расположенной в заводском посёлке. Класс наполовину состоял из эвакуированных ребят, жизнь которых была намного тяжелее местных. Однако это не мешало им дружить. Доброжелательное и дружелюбное отношение местных ребят скрашивало не всегда сытую и далеко не всегда обустроенную жизнь приезжих.

Первыми, с кем Толя быстро сдружился, были братья-близнецы Артур и Эдгар Акоповы. Это были смышленые и воспитанные ребята. Они мало походили друг на друга. Артур пошёл в отца, а Эдгар повторил маму. Артур был на несколько минут старше брата, и Эдгар признавал его старшинство, несмотря на свой более внушительный вид. Он был немного выше и крупнее Артура и отличался атлетическим телосложением. Братья были как бы одним человеком, головой которого был Артур, благодаря своей рассудительности, а мускулами – Эдгар. Они оба увлекались музыкой. Успешно учились в музыкальной школе игре на фортепиано.

Ещё Толя сдружился с Петькой Суботиным, мальчишкой с живыми, умными глазами. Почему “Петькой”?  Потому что именно так его все называли. Ни у кого не возникало даже мысли назвать его “Петя”. Это было бы что-то чужое, а “Петька” было своё, родное и даже уважительное. Петька познал превратности жизни не по книгам. Во всём его облике чувствовалась уверенность в себе, мужественность, совмещённая с добротой и умением анализировать свои и чужие поступки. Он тоже был дружен с братьями Акоповыми. Их связывала более длительная и тесная дружба. Петька приехал сюда в самом начале войны с матерью. Отец был на фронте. Но вскоре отец возвратился, после тяжелого ранения, инвалидом.

 

Класс состоял из хороших ребят и красивых девочек. В нём царили товарищество и доброта. Ужесточали обстановку в классе только два переростка. Им было уже лет по шестнадцать. Один из них, верзила Шурка Мещерский, был тупым и злобным существом. Он очень досаждал учителям грубостью и хулиганскими выходками. К учителям женского пола он обращался не иначе, как “учителка”. Его постоянно выставляли из класса, чему он был очень рад. И каждый раз, выходя из-за своей парты (последней в ряду) и двигаясь по проходу, он давал пощёчину какому-нибудь тихому мальчику, или, якобы случайно задевал кого-то локтем по носу, разбивая его до крови. Однажды он “случайно” задел Петьку. Не сильно, но задел. Петька вскочил, но, увидев строгий взгляд учительницы, сдержался и сел на место. Лицо его пылало. Из школы Петька ушёл раньше окончания уроков.

На следующий день на перемене Петька подозвал Толю, посадил его рядом с собой на парте, приподнял правую штанину брюк и показал торчащий из солдатского ботинка нож. Это было довольно внушительное оружие с грубой деревянной рукояткой. Отверстие в ней для хвостовика финки было прожжено раскалённым прутком. Видно было, что, достав саму финку, Петька самостоятельно смастерил ручку. Ручка, хоть и была тщательно вырезана и обработана, всё же оставалась довольно грубой. Финка имела устрашающий вид. В то время все мальчишки имели ножи, но эта финка была намного больше и выглядела зловеще.

— Зачем тебе такая? – удивлённо спросил Толя.

— Если Шурка ещё раз сунется – я его убью, — спокойно, но жёстко сказал Петька.

— Ты что! В школе? Тебя сразу заберут. С НКВД лучше дела не иметь.

— Зачем в школе? Я его достану на улице.

— Не горячись, подумай, стоит ли из-за этого болвана портить себе жизнь. Мы можем собраться и, как следует, проучить его после уроков. А резать не стоит. За это можешь сесть. Да и… жалко… одно дело отметелить, а другое… убить.

— Я его убью, — твёрдо проговорил Петька.

После уроков Толя с Артуром и Эдгаром пошли, как обычно, вместе домой. Толя с матерью жили на съёмной квартире не далеко от дома братьев. Они возвращались из школы всегда по пустынной дороге, параллельной узкоколейному железнодорожному полотну, по которому изредка ходила заводская “кукушка”, перевозившая различные материалы. По дороге находилась небольшая лужайка, на которой они проводили какое-то время в беседах. Сегодня они не изменили своему обычаю.

— Петька показал тебе финку? – Спросил Артур.

— Показал, — неохотно ответил Толя. Он не любил разглашать чужие секреты.

— Он тебе доверяет.

— Он может сделать глупость, если Шурка его тронет. Я ему сказал, что лучше мы соберёмся да отметелим Шурку. А он: “я его убью”. И по его тону я понял, что он не хвастает. Неужели может убить?

— Он его убьёт, Толян. Не сомневайся. Петька обиды не стерпит.

— Убьёт?!

— Убьёт. Не дай бог, Шурка его тронет. Он тебе доверяет, поэтому мы с Эдом можем тебе кое-что рассказать. Мы с Петькой дружим уже давно. От нас у него секретов нет. – Артур сделал долгую паузу, взвешивая, стоит ли рассказывать о Петькиной тайне. Потом спросил: — ты его родителей знаешь?

— Отца видел один раз. Он очень суровый.

— Он вор.

— Как вор?!

— Его отец приехал инвалидом. На завод его не взяли. Физический труд был ему не по силам…. Пенсия маленькая. Он начал что-то покупать и перепродавать, как многие инвалиды-фронтовики. Ездил по каким-то городам. Но это занятие не могло прокормить его семью. Да и здоровье подводило. Тогда он начал воровать. Конечно, втайне от матери и от Петьки. Но Петька, он умный, он догадался. Для него это был удар. Он честный и хороший парень. Хотел удрать на фронт, но он очень любит мать и боится за неё.

— Мне жалко Петьку. Он добрый и умеет дружить. Такой в беде не бросит.

— Петька добрый, но издеваться над собой не позволит. А если ему грозит опасность, он умеет за себя постоять. … Однажды… он убил человека…. Прошлой осенью. Ему тогда было ещё тринадцать лет.

— Да ты что?!

— Я говорю тебе это, потому что и он и мы тебе доверяем.

— Но как? За что?!

Рассказ Артура был сбивчив и полон неясностей, но он шокировал Толю. И поэтому, быть может, он не всё воспринимал, и услышанное не укладывалось у него в голове. Позже он многое узнал от самого Петьки, многое осмыслил.

 

Петька шёл вечером по улице. Было ещё совсем не поздно, но темно. Тогда уже ввели затемнение, так как немецкие самолёты долетали до Грузии. Улица была пустынна. Совсем неожиданно появился хорошо одетый мужчина в изящном демисезонном пальто чёрного цвета и чёрной шляпе. “Франт” — подумал Петька. В руке он нёс чемодан. По тому, как он его нёс, видно было, что чемодан не очень тяжёлый. Поравнявшись с Петькой, он остановился и сказал:

— Слушай, парень, у меня очень болит нога. Помоги мне понести чемодан.

Петька молчал, оценивая ситуацию.

— Денег у меня нет, — прервал паузу незнакомец, — но донесёшь чемодан – получишь вот эти часы. – Он показал Петьке хорошие карманные часы. Петька взял чемодан.

— А куда нести?

Мужчина показал ему направление.

— Ты иди, как тебе удобно, всё-таки чемодан не лёгкий, а я со своей ногой пойду медленнее. Иди всё время прямо.

Петька взял чемодан и пошёл. Периодически он останавливался якобы для отдыха, а сам краем глаза наблюдал, где находится “этот франт”. А “франт” находился метрах в сорока-пятидесяти от Петьки, и дистанция сохранялась постоянной. “С больной ногой он, наверное, не шёл бы с такой скоростью, как я”, — подумал Петька. И ещё он подумал: “ох, и не нравится мне этот тип. Такому верить нельзя. Часы он только пообещал”. Не прекращая анализировать сложившуюся обстановку, Петька дошёл до конца улицы. Дальше было поле. Петька остановился и подождал подхода незнакомца.

— Куда идти дальше? – Спросил Петька. В голосе его чувствовалась подозрительность. И звучал он недружелюбно. Поле, освещённое луной, было пустынным. Слева вдали располагалось небольшое село. До него было не менее полутора-двух километров. Справа протекала бурная река. Высокий берег её круто обрывался. Недалеко от обрыва росло старое раскидистое дерево. Рядом с ним лежал большой валун.

— Пройдём вон туда, к тому дереву, —  ответил “франт”.

Когда они подошли к валуну, незнакомец расстегнул пальто, вынул из его кармана газету, разложил её на камне и сел.

“Аккуратный, боится запачкать пальтишко”, — неприязненно подумал Петька. Сам он устроился на чемодане рядом, слева от него.

Посидев так пару минут, незнакомец повернул голову к Петьке:

— Ну, всё. Спасибо тебе, пацан.

Петька молчал. Пауза была недолгой.

— Всё, парень, можешь идти.

— А часы? – Зло спросил Петька.

— Ты на вид умный парень. Кто ж даст тебе часы за такую мелкую услугу. Подумаешь, поднёс немножко чемодан. Я же сказал тебе, что денег у меня нет. Были бы – дал.

— Часы! Ты обещал, — Петька поднял тон до приказного.

— Беги отсюда, малец, не нарывайся на беду!

— Часы! – Петька не мог смириться с обманом. Его оставили в дураках….

Хоть Петька сидел слева от “франта”, вдруг краем глаза он заметил, что в правой руке этого типа что-то блеснуло. Финка! У Петьки была мгновенная реакция, которая ещё обострилась в момент опасности. В мгновение ока он выхватил из ботинка нож и со всей силой, наотмашь слева направо, вонзил его в грудь незнакомца. Тот повалился с камня на землю. Петька не слышал ни стона, ни возгласа. Может быть, его заглушил шум реки, а, может быть, шум в голове Петьки, вызванный нервным срывом. Петька не знал, сколько прошло времени, пока он пришёл в себя. Он подбежал к телу, и всё, что он смог заметить, это зловещий вид финки, зажатой в руке бандита. Петька ногой столкнул тело с обрыва в реку. Он видел, как поток подхватил чёрную массу. Мальчику хотелось бежать, но он пересилил себя и огляделся. Увидев упавшую с камня газету, он взял её и тщательно вытер нож. Потом, скомкав, зашвырнул её в реку. Из-за облаков выглянула, ненадолго спрятавшаяся, луна. Зажатый в кулаке нож привёл его в ужас. Петька с силой швырнул его в реку. Это резкое движение или избавление от орудия убийства принесло ему облегчение и даже ввергло Петьку в состояние, похожее на апатию. Он смотрел на стоящий возле камня чемодан и не знал, что с ним делать. Наконец, приняв решение, он взял чемодан и быстро пошёл домой.

 

— Где взял? – Сурово спросил отец, увидев чемодан.

Петька объяснил, что в конце той улицы он увидел чемодан, стоящий на тротуаре, никого рядом не было. Он несколько раз громко спросил “чей чемодан?”, но ответа не последовало. Тогда он взял его и принёс домой. Мать не сводила с Петьки глаз, в которых застыл ужас. Она не могла вымолвить ни единого слова.

— Смотри мне! – Отец очень боялся, что Петька займётся его же промыслом.

Открыв чемодан, они сразу поняли, что вещи, находящиеся в нём, украдены. Там была не маленькая пачка облигаций, золотые украшения, дорогие женские блузки, несколько красивых мужских галстуков. Всё это было не уложено, а сброшено в чемодан.

Отец с недоверием посмотрел на Петьку:

— Ты точно нашёл этот чемодан? – В голосе его звучала тревога. – Смотри, Петька, воровства я тебе не прощу… это не твоя дорожка. Ты должен вырасти человеком… достойным и уважаемым человеком. А уважают только честных людей. – Голос его дрожал, и даже слышались в нём просительные нотки. Нет, скорее мольба.

Петька понял его состояние, и у него защемило сердце от жалости к отцу, которого он так любил в довоенном детстве и так гордился им.

— Не бойся, папа, я никогда в жизни не буду воровать. Верь мне. И этот чемодан мне действительно попался случайно.

Сначала, когда Петька с чемоданом зашёл в дом, отец увидел, что сын чем-то очень взволнован, и решил, что тот совершил кражу. Сейчас у него немного отлегло от сердца, однако реакция воров, которые бросили чемодан, будучи чем-то или кем-то напуганными, маловероятна. Но он поверил сыну. Он очень надеялся, что Петька растёт хорошим человеком, и часто находил подтверждение этому. Он сожалел, что сыну пришлось потерять год учёбы в начале войны, и радовался его теперешним успехам в школе.

— Петя, следующий раз не подходи к чужим вещам. Если бы тебя поймали, то посадили бы за чужие грехи. Никогда не соблазняйся, сынок.

На этом вечер был закончен, и все легли спать. Петьке даже не хотелось есть. Не успев лечь, он сразу провалился в тяжёлый сон. Но много раз в эту ночь он просыпался в холодном поту и со щемящим сердцем. Ему совершенно не было жалко этого подлого “франта”. Он прекрасно понимал, что бандит не напрасно вынул нож. Ведь он старше и намного сильнее Петьки. Почему он просто не дал Петьке по уху в надежде, что пацан испугается и убежит. Зачем он вынул финку? Нет! Он боялся оставлять свидетеля, который его хорошо разглядел и который был зол на него за обман. А часы, скорее всего, были ворованными, и вор боялся, что из-за них от Петьки может потянуться ниточка к нему. Петька находил много оправданий своему поступку. Когда в руке этого подлеца сверкнул нож, у Петьки автоматически сработала реакция защиты. “Да, он мог меня подрезать или даже убить. Он жестокий и гадкий тип. Он попросил меня понести чемодан, а сам шёл сзади. В случае опасности он бы удрал, а меня бы посадили. Вот гад!” Нет, Петька не жалел этого подлого вора.  Что же так сжимало сердце подростка? Если бы он убил напавшую на него собаку, — ему было бы жаль её. А этого бандита ему не было жаль! А может быть, он просто пытался убедить себя в этом? Нет, он действительно не испытывал никакой жалости к нему. Но… он убил человека! Вот что глодало его. Умом он понимал, что, чуть запоздав, сам мог оказаться на месте этого вора. И всё же… он убил человека! Петька понимал, что совершённое, всю жизнь будет напоминать ему о себе.

Утром он проснулся повзрослевшим на много лет. Злополучного чемодана он больше не видел. “А зачем я его взял?” – Думал Петька, идя в школу. – “Я боялся оставить его там. Начались бы поиски вора. Может кто-то видел, как я нёс по городу этот чемодан. Да, я тогда об этом подумал”. И, несмотря на стрессовое состояние, в котором он тогда находился там, на пустыре, он многое восстановил в памяти, даже посещавшие его мысли.

“Но я тогда не подумал о том, что, если бы меня поймали с этим чемоданом, то решили бы, что я из-за него совершил убийство”. – Эта мысль только сейчас пришла ему в голову. И сейчас он не знал правильно ли поступил, взяв чемодан. – “Нужно было выбросить его в реку”. – Решил, наконец, Петька, заданную самому себе задачу.

Петька всё ускорял шаг, не замечая этого. Он должен был поделиться со своими друзьями. Он знал, что они поймут его. Он знал также, что до окончания уроков ему не удастся поговорить с ними, но видеть их, находиться с ними рядом было сейчас для него большим облегчением. Поделиться случившейся бедой со своими преданными и верными друзьями, казалось ему, — снять камень с души. Петька еле дождался конца занятий. Когда они вышли из школы, Эд озабоченно спросил:

— Что у тебя стряслось? Какие-то неприятности у родителей? – Братья обратили внимание на необычное состояние Петьки.

— Стряслось. Не у родителей, а у меня.

По его тону братья поняли, что случилось что-то непоправимое. Петька, стараясь быть спокойным, рассказал друзьям и о случившемся, и о своих мыслях там, на пустыре и после. Воцарилась долгая пауза. Петька, опустив голову, с ужасом и с надеждой ждал, что скажут его друзья. С ужасом, потому что боялся беспощадного осуждения его поступка. С надеждой, потому что верил в рассудительность и справедливость своих друзей. Они должны разобраться в обстоятельствах, в которых он оказался. Они должны понять, что сейчас творится в его душе.

Все трое сидели с опущенными вниз глазами. Наконец, Артур поднял глаза, посмотрел на Эда (Эд согласно кивнул) и перевёл спокойный взгляд на Петьку.

— Во всей этой истории ты допустил одну ошибку: позарился на часы. Ты же знаешь, сколько сейчас вокруг жуликов. Всегда лучше не влипать во всякие истории. Что же касается этого бандита, так тут переживать не надо. Он получил своё. Если взрослый мужчина вынимает нож на пацана, то от него ничего хорошего ждать не приходится. Он тебя боялся, Петька. Боялся, что ты его заложишь. Он бы тебя убил! – Артур говорил резко и убеждённо.

— Артур прав, Петька. Я бы на твоём месте поступил бы точно так же. Но в такие истории лучше не попадать. А переживать по поводу того, что ты его укокошил, не надо. Он, гад, молодой мужчина занимается в тылу воровством вместо того, чтобы воевать с фашистами.

— Спасибо, ребята…. Пошли по домам. – Сказал Петька, поднимаясь. – Но убить человека – это… страшно….

Много времени прошло, пока Петька немного пришёл в себя. Он ничего не забыл. Просто острота ощущений притупилась. И вот опять Петька кладёт в ботинок нож. И не такой маленький, какой он носил всегда и который был тогда пущен в ход, а более грозный. Может быть, всё-таки тот случай улетучился из души подростка? Нет, не улетучился. Но гордыня не позволяла ему сносить оскорбления, не считаясь ни с чем. И, тем не менее, он больше не совершил рокового поступка. И в этом была заслуга его друзей. Они сумели воздействовать не только на его сознание, но и на его хорошие, человеческие задатки.

Шурке, на одной из перемен Петька отчётливо, глядя ему в глаза, сказал:

— Я не забыл, как ты меня стукнул в классе. Предупреждаю: ещё раз дотронешься до меня или моих друзей – я тебя прикончу.

Шурка осклабился. Но это не была его обычная наглая улыбка. В ней чувствовалась растерянность. Петька минуту не сводил с него глаз. Потом отошёл. Свидетелями этого разговора были несколько ребят, в том числе и Шуркин закадычный друг. Уходя, Петька слышал какое-то бормотание Шурки, пытавшегося не упасть в глазах присутствующих и сохранить за собой хулиганское лидерство. Но по всему его поведению, было видно, что он струсил и принял предупреждение всерьёз. У Петьки было радостно на душе. Он понял, что можно добиться победы, не прибегая к кровавой расправе. Он не сомневался, что на Шурку его слова произвели должное впечатление. Шурка испугался и понял – Петька не шутит. Петька в душе праздновал победу не только над Шуркой, но и над самим собой.