Молодой следователь. Глава 5. Убийство инженера

 

 Пётр подошел к старшему судмедэксперту:

— Илья Григорьевич, расскажите, пожалуйста, как погиб Веселовский.

— Вы не читали заключение экспертизы?

— Читал, конечно. Но услышать из ваших уст – это значит получить намного больше информации. А, кроме того, меня очень интересует ваше мнение по поводу метода убийства.

— С удовольствием поделюсь своими соображениями. У него сломаны шейные позвонки, что привело к мгновенной смерти.

— Это могло быть вызвано мощным ударом в челюсть или в голову?

— Нет. Боковым ударом можно ввергнуть в нокаут, вызвать поломку челюстных костей, сотрясение мозга и другие неприятности. В нашем случае травма и летальный исход вызваны резким поворотом головы.

— А падение?

— И падение исключено. Тем более с высоты его небольшого роста.

— Да… есть над чем подумать. Спасибо вам, Илья Григорьевич. Видно, мне ещё придётся обращаться к вам за помощью по этому делу.

— Всегда буду рад. Дело очень интересное, Пётр Алексеевич. Желаю удачи, — улыбнулся эксперт.

Пройдясь по тенистой аллейке, Пётр присел на скамейку. Ему надо было собраться с мыслями. Только что он получил такие сведения, которые надо было осознать. Здесь хорошо дышалось и хорошо думалось. Он мысленно прокручивал всю полученную информацию, стараясь не пропустить ни одного штриха. Вскоре Суботин поймал себя на мысли, которая всё время мешала ему думать. Его всё больше охватывало раздражение по поводу некачественного ведения дела на месте преступления. Опрос жены убитого был до глупости скуп. У неё уточнили какие-то анкетные данные и спросили о взаимоотношениях погибшего с молодым инженером, работающим с ним вместе. Ни одного дельного вопроса. Соседи тоже опрашивались об этих взаимоотношениях и ещё о том, не слышали ли они шум в период времени, когда произошло убийство.

Поблизости находилось проектное бюро архитектурного управления городского совета. Зайдя в первую попавшуюся комнату, Пётр попросил разрешение позвонить. Набрав номер домашнего телефона Веселовского, он услышал голос его жены. Представившись, он попросил разрешение зайти к ней для важного разговора. Она ответила, что это можно сделать сейчас, так как завтра она уже выходит на работу.

Открыла ему очень приятная женщина.

— Здравствуйте, Клавдия Викторовна. Я не буду долго надоедать вам. Следователи, щадя вас, ограничились несколькими короткими вопросами. Но в интересах дела необходимо расширить этот круг вопросов. Меня подключили к расследованию совсем недавно. Ознакомившись с дедом, я понял, что без вашей помощи нам никак не обойтись.

— Как вас величать?

— Пётр Алексеевич Суботин, а лучше просто Пётр.

— Я отвечу на все ваши вопросы, Пётр Алексеевич. Лишь бы это помогло следствию. —  Губы её задрожали. Она приложила немалое усилие, чтобы не разрыдаться. — Наступила пауза, после которой она сказала, стараясь придать спокойное звучание своему голосу,- спрашивайте, Пётр Алексеевич.

Пётр оценил её умение брать себя в руки.

— Какие отношения были у Евгения Борисовича с Гуровым?

— Самые хорошие и, несмотря на разницу в возрасте, дружеские.

— Говорят, они часто ссорились.

— Ссорились?! Кто мог сказать такую глупость? Они спорили. Да. Они отчаянно спорили. Гуров очень толковый и многообещающий инженер. Евгений Борисович его очень ценил. А спорили они по сугубо производственным вопросам. Гуров молодой и горячий. Он хочет претворить в жизнь свои разумные идеи немедленно, сейчас. А Евгений Борисович его остужал. Многие предложения Гурова были приняты и принесли хорошие плоды. А одно предложение, очень хорошее, муж не мог принять, так как оно могло нарушить ритм работы цеха. Для его реализации нужно было выбрать подходящее время и провести очень скрупулёзную подготовку. Гуров и сам с этим полностью согласился. Как можно считать их производственные споры ссорами, я даже не представляю. Евгений очень ценил Гурова. Эту однокомнатную квартиру в нашем доме он добился для Гурова, когда тот жил в общежитии. Мой муж всячески опекал молодого человека.

— Я так и думал, Клавдия Викторовна. Я знаю, что Евгений Борисович приехал сюда после института, отсюда ушел на фронт и сюда вернулся после войны.

— Да. Мы приехали сюда молодыми специалистами.  И я прошла с ним этот путь, кроме фронта.  Пока он воевал, я ждала его здесь.

— У Евгения Борисовича не было врагов, завистников, в последнее время не происходило каких-либо негативных событий?

— Врагов у него не было. Его очень уважают на заводе….  Недавно было одно событие, которое, как бы сказать, вывело его из состояния равновесия. В воскресение он был на рынке. Тяжести Евгений не позволял мне носить… — губы её опять задрожали. Рассказ Клавдии Викторовны часто прерывался готовыми вырваться наружу рыданиями.

Но этот рассказ так захватил Суботина, что он не заметил, как с момента его прихода пролетел целый час. Пётр впитывал, как губка всё, что говорила его собеседница. Ни одно слово не было пропущено мимо ушей или стёрто из памяти. Целый день он ходил под впечатлением рассказа Клавдии Викторовны.

В конце сентября 1941 года соединение, в котором служил Веселовский, попало в окружение. От роты осталось меньше взвода бойцов. Евгений был старшим по званию из всех уцелевших. Он выводил их из окружения. Во время одного из привалов в лесу боец, сержант Хрунов, исчез. Краткие, в виду близости немцев, поиски пропавшего оказались безрезультатными. Линия фронта была уже близко, и вскоре они оказались у своих. Веселовский доложил командиру батальона, в который влилось его подразделение, о случившемся. Больше никогда Евгений о Хрунове не слышал, да и не вспоминал: слишком много воды утекло с тех пор.

В последнее воскресение, покупая что-то на рынке, Евгений поднял глаза и увидел Хрунова, идущего по тротуару улицы, ближайшей к рынку. Он громко окликнул его: “Хрунов”. Никакой реакции на зов не последовало, поэтому Веселовский бросился его догонять. Но тот, как сквозь землю провалился.

 

В четыре часа дня Пётр устроился за столом отсутствующего Леладзе. Это было очень удобное место. Он прекрасно видел и слышал допрашиваемого Гурова. Через некоторое время Пётр поймал себя на мысли, что ему очень симпатичен Гуров. Высокий, хорошо сложённый, мускулистый. Его ответы были чёткими и всегда логичными. “Образ настоящего инженера” подумал Суботин. Когда Гуров ушел, Пётр подсел к столу Воинова:

— Вячеслав Владимирович, мне кажется, что Гуров не способен на хладнокровное убийство. Это не тот тип человека.  Да и мотив…слабый, а, вернее, отсутствует.

Воинов смотрел на Петра долгим немигающим взглядом. В нём читалось досадное недоумение: кто перед ним сидит — дурак или нахал, вообразивший себя непререкаемым умником.  Не надеясь услышать ничего лестного в свой адрес, Петр, молча, направился к своему столу.

Пётр засиделся и после того, как Воинов ушел. Он скрупулёзно записал всё, что услышал от Веселовской. Обдумывая каждую её фразу, он записывал свои выводы и рассуждения.

В комнату быстро вошел Ребров:

— Пётр Алексеевич, у тебя на завтрашний вечер ничего не запланировано? Мы приглашены в гости к Нодару Анисимовичу. Хочу познакомить тебя с удивительными людьми, – сказал с порога Ребров, входя в комнату следователей. – А ты чего засиделся? Все уже ушли.

— Я тоже скоро ухожу. Завтра у меня вечер свободный. Я с удовольствием познакомлюсь с этими людьми. Наслышан о них много, а теперь и познакомлюсь. Честно говоря, давно мечтал. Спасибо, Георгий Степанович.

— Значит, договорились: завтра в пять едем к Нодару Анисимовичу.

 

. . .

Радушно встретив гостей, Нодар Анисимович, крепко пожав Суботину руку, весело сказал:

— Наслышан о тебе, Пётр Алексеевич. Хорошо о тебе говорят, да и делами всё подтверждено. До более близкого знакомства давай поговорим об убийстве Веселовского. Это был очень порядочный человек, я знал его. Убийца должен быть найден. Какие версии?

— Есть две версии, Нодар Анисимович. Первая версия Воинова. Он предполагает, что Веселовского убил Гуров.

— Ты тоже придерживаешься этой версии?

— Нет! На все сто процентов, нет! Считаю её вредной и… неразумной. – Запальчиво ответил Пётр.

— Вот как? Излагай, почему ты так считаешь.

— Первое: отсутствие мотива убийства. Их производственные споры Воинов принял за ссоры, и даже, скандалы. Это не так, а совсем наоборот. Они очень ценили друг друга.  Этому есть доказательства. И, несмотря на разницу в возрасте, были очень дружны.

Второе: Гуров принадлежит к тому психологическому типу людей, которые не могут убить человека. Я исключаю самооборону и другие случаи вынужденной защиты. Воинов заподозрил Гурова, потому что тот занимался в юности боксом и даже брал призовые места. По-видимому, сломанные шейные позвонки Веселовского он считает следствием удара опытного боксёра. Однако это глубокое заблуждение.

Третье: Веселовского убил человек, обученный убивать. Это следует из способа убийства.

— Молодец, Петя! Ты абсолютно прав. – Вклинился в разговор, молчавший до сих пор, Серго Давидович. – Мальчик подтвердил мои слова, Нодар.

— Вторая версия, Петя?

— Эта история началась в первые месяцы войны. Веселовский выводил из окружения группу солдат, оставшихся в живых из целой роты. Во время короткого отдыха один сержант исчез. Больше о нём ничего не было слышно. Это был примечательный человек: высокий, широкоплечий с недюженой физической силой. В воскресение, накануне своей гибели, Веселовский был на рынке. Что-то покупая, он поднял глаза и на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров увидел этого человека. Он громко окликнул его и побежал в его сторону. Но тот исчез! Веселовский сомневался в том, что мог быть неуслышан. И скорость исчезновения этого человека тоже настораживает. Сейчас я разрабатываю эту версию. Я, с помощью криминалистов, запросил Министерство обороны.

— По каким данным?

— Веселовский окликнул его по фамилии: “Хрунов”.

— Откуда ты почерпнул эти данные?

— Из разговора с Клавдией Викторовной, вдовой Веселовского.

— Воинов знает об этих данных?

— Нет. С ней поговорили очень поверхностно. Уточнили её анкетные данные и больше всего интересовались отношениями Веселовского и Гурова. Я ей сказал, что следователи тогда щадили её и ограничились минимумом вопросов.

— Ты посвятил Воинова в свои мысли.

— Пока нет. Не хочу быть в его глазах каким-то недоумком. Когда я ему сказал, что думаю о Гурове, что считаю его принадлежащим к тому типу людей, которые не способны к хладнокровному убийству, он посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

— Нельзя исключать возможности ошибки.

— Клавдия Викторовна говорит, что Евгений Борисович нисколько не сомневался, что это был Хрунов. Мол, его нельзя ни с кем спутать. Рост, ширина плеч и то, что плечи выглядят квадратными. Веселовский не мог понять, как он очутился в наших краях. Сам Хрунов откуда-то из центральной России. Я дал его словесный портрет, фамилию и воинскую часть, в которой он служил с Веселовским. Запрос срочный. Надеюсь на скорый ответ.

— Ну, что ж? Ход твоих рассуждений и действия кажутся правильными. А Воинова ты всё-таки посвяти в свои мысли. Совместная работа не допускает скрытности.

— Конечно, посвящу. Вот только дождусь ответ. Тогда можно будет разговаривать аргументировано.

— Хорошо.  Знаешь, Пётр, мне кажется, что ты несколько негативно настроен по отношению к Славе. Думаю, тебе надо ближе познакомиться с его деловыми качествами.

— Надар Анисимович, скажу вам честно. Я наблюдал за его работой, и пришел к определённому мнению о его деловых качествах. Когда он работает над хозяйственными или финансовыми преступлениями, на него любо-дорого смотреть. Тогда он отключается от внешнего мира. Он становится другим человеком, когда в его руках таблица или набор каких-то цифр. Он дышит этим, тонко анализирует и обязательно находит ту ниточку, потянув за которую, распутывает весь клубок. Я не вникал в его работу, да и не смог бы, но я видел, как он работает, и знаю результат. Не сомневаюсь: его конёк — это хозяйственные хищения и финансовые махинации. Здесь он показывает высший пилотаж. Мне кажется, Арсен Иванович может подтвердить это.  А что касается бытовых преступлений типа ограблений, убийств, то я просто его не понимаю. Ознакомление с деталями на месте преступления совершенно поверхностное. Допрос свидетелей и даже подозреваемых вялый и безликий. Создаётся впечатление, что ему безразлично какой ответ он получит на свой же вопрос. То есть в тех вопросах он ас, а в этих он новичок, которому просто не интересно работать. Извините меня, я, кажется, слишком категоричен в своих суждениях. Но я чувствую себя очень свободно в вашем обществе, поэтому предельно откровенен.

— Нечего извиняться, Петя, ты очень точно охарактеризовал Воинова. Удивляюсь, как в такой короткий срок, ты так глубоко и так точно разобрался в характере человека, с которым, по сути дела, ещё не вёл совместной работы. Молодец! – Вклинился в разговор Леладзе.

— Он увлекается психологией. И, видно, не напрасно, — улыбнулся Ребров.

Надар Анисимович не сводил глаз с Петра. Он увидел в нём не начинающего мальчишку, а зрелого и вдумчивого специалиста, умеющего анализировать события и поступки людей.

Пауза затянулась. Нарушил её Надар Анисимович неожиданным вопросом:

— Почему ты пошел в юридический институт, Петя? Сейчас молодёжь всё больше стремится в технические ВУЗы. Может быть, ты начитался книг Агаты Кристи, Конан Дойля?

— Нет. То есть я, конечно, читал эти книги и увлекался ими, но причина не в этом. У меня в детстве … был случай, который запал мне глубоко в душу. И… я решил, что просто обязан обезвреживать бандитов и убийц.

— Интересно. Если есть желание – поделись этим случаем. Здесь собрались все свои.

— Это происшествие камнем лежит на душе. Рассказал я о нём всего один раз в жизни своим самым близким друзьям. Случилось это в детстве. Мне тогда только-только исполнилось тринадцать лет, а моим друзьям ещё недоставало нескольких месяцев до моего возраста. Они меня поняли правильно, за что я им всю жизнь благодарен. Мне кажется, что и вам я могу доверить свою страшную тайну.

Пётр спокойно и последовательно, не упуская ни одной мелочи, начал рассказывать. Он рассказывал о себе, как о постороннем человеке. Только ему известно, чего стоило это спокойствие, когда в душе бушевали эмоции, а из груди готов был вырваться крик. Он заново переживал всё то, что испытывал тогда, в детстве. Его слушатели были проницательными людьми. Они прекрасно понимали, что творится в душе молодого человека, который негласно уже был принят в их круг.

Когда Пётр рассказал о том, как они подошли к пустырю, Надар Анисимович его остановил:

— Спасибо, Петя, что ты доверился нам. А что было дальше, мы с Георгием расскажем тебе. Если где-то ошибёмся – поправь нас.

Пётр слушал рассказ о ходе следствия по его делу, боясь пропустить хотя бы одно слово. Эти люди в течение одного дня раскрыли убийство до мельчайших подробностей.

В конце рассказа Надар Анисимович спросил:

— Интересно, Петя, куда ты дел нож после того, как вытер его о газету?

— Я его закинул в речку вслед за газетой. А почему вы не разыскали меня? Всё было в ваших руках. Найти меня не составляло труда.

— Правильно, Петя. Только сначала я расскажу тебе, кем был убитый. Жестокий бандит, вор-рецидивист. Жил по фальшивым документам. Он бы тебя не пощадил. Мы поняли, что ты отреагировал на его финку со страху. И слава Б-гу. Иначе река вынесла бы не его тело, а твоё. – Ребров помолчал. – Нодар Анисимович поверил, что ты не пойдёшь по кривой дорожке, и оказался прав.

Пётр никогда ещё не испытывал такого чувства облегчения. Он был преисполнен любви к этим добрым, умным и порядочным людям.

После долгой паузы Пётр сказал, обращаясь ко всем сразу:

— Спасибо вам. Вы сняли у меня камень с души.

Дальше было застолье. Непринуждённая обстановка. Пётр смотрел на каждого из сидящих здесь людей и восхищался ими. Каждый из них был личностью, личностью незаурядной. Суботин был счастлив, что он приблизился к этому обществу. Обществу доброжелательных и мудрых людей.

…

Вскоре пришел ответ из Министерства обороны. В нём были даны скупые, но очень важные для Суботина сведения. Хрунов Игорь Павлович, 1921 года рождения, сержант, пропал без вести в сентябре 1941 года. В 1940 году окончил Уральский автодорожный техникум и был призван в армию. Пропал во время выхода группы под командованием младшего лейтенанта Веселовского Евгения Борисовича. Об исчезновении бойца было доложено Веселовским Е.Б. командиру батальона, в который влилась эта группа.

К данным из учётной карточки Хрунова была приложена его фотография.

Получив конверт с этими документами, Медея сразу же позвонила Суботину. Она знала, как ждёт он ответ на их запрос, и восприняла его с неменьшим трепетом, чем Пётр.

Суботин, взяв фотографию, направился к Николаю, который тихо сидел в своём закутке возле маленькой двери фотолаборатории.

— Коля, хоть чуть-чуть, но увелич эту фотографию. Призови всё своё мастерство.

— Подретушировать?

— Делай что хочешь, но, чтобы я мог узнать этого человека на улице, в толпе.

— Ты преувеличиваешь мои способности. Это паспортная фотография не лучшего качества, и ей уже не меньше пятнадцати лет от роду.

— Не прибедняйся. Ты всё сделаешь в лучшем виде.

— А когда надо?

— Вчера!

— Какие вы все умные…

— Почему все? Медея молчит, убаюканная твоей скромностью. За работу, Коля. А я побежал.

— Без фотографии?

— Не бойся. Я его не только запомнил, я его насквозь увидел.

Суботин забежал в свою комнату. Оба следователя были где-то на выезде. Он пошел к Реброву.

— Георгий Степанович, получен ответ. Он протянул документы.

— О! Это уже кое-что. Его данные… и фотография, говоришь? Как собираешься искать?

— Начну ездить по предприятиям, где он мог найти применение своим силам.

— Будешь запрашивать?

— Нет. Можно вспугнуть. Он калач тёртый.

— Ну, а ездить по предприятиям и смотреть можно до скончания века.

— Все автопредприятия осмотреть легко. Их не много. Дайте мне только на денёк Ашота Суреновича. Он объездит все автопредприятия и будет искать какую-нибудь дефицитную деталь. Это не вызовет подозрений, тем более, что там у него много приятелей. А я займусь другими местами, где он мог устроиться, будучи техником- механиком.

— Завод исключаешь?

— Да, пока исключаю. Там жесткая проверка сотрудниками госбезопасности. Всё может быть, конечно. Мы же не знаем его цели. Но пока эту версию рассматривать не будем. Медея сейчас выписывает возможные предприятия.

— Ты уверен, что он осел здесь?  Он же мог быть здесь проездом или ещё как-нибудь.

— Зачем тогда ему было убивать Веселовского? Он ему никак не мог повредить, если бы Хрунов скрылся. Мало ли что могло померещиться Веселовскому. Идя на убийство, он очень рисковал. Нет, он осел здесь. С какой целью – это вопрос.

— Ну, что ж, благословляю. Машина и Ашот в твоём распоряжении.

— Спасибо.

Пётр вернулся в отдел криминалистики. Медея уже ждала его с готовым списком.

— Вот, Петя. Это ещё не весь список, но на первое время тебе хватит. А эти три предприятия совсем близко от нас. Несколько минут ходу.

— Пожалуй, я начну с деревообрабатывающего завода. Так, директор Сергей Михайлович. Хорошо. У меня там не только этот интерес. И предлог хороший всё осмотреть. Пока. Очень надеюсь застать ещё сегодня тебя здесь. Приду – задам один вопрос.

Войдя в кабинет директора завода, Пётр представился и сказал:

— Сергей Михайлович, я здесь человек новый и знакомлюсь с предприятиями. Начал с вас. Вы ближе всех расположены к нашему заведению.

— Милости просим, Пётр Алексеевич. Хотите пройтись и посмотреть?

— Если это вас не очень затруднит.

— Какое там затруднение? Я же в этом кабинете бываю редко. Почти всё время провожу в цехах. Там моя работа.

— Я смотрю, у вас много разнопланового оборудования, — после посещения лесопильного цеха сказал Пётр, — есть механик, большой штат слесарей?

— Какой там штат? Есть механик – молодой парень после лесного техникума. Очень старательный, и, вообще, хороший парень. Три слесаря. Одного, вон того, что возится возле погрузчика, осенью проводим в армию.

— Михалыч, — обратился этот парень к директору, когда они поравнялись с ним, — Поговорите с Фёдором Игнатичем – пусть даст нам бочонок солидола. Нам получать через два месяца. Не дотянем. Мне уже не с чем работать.

— Лёша, ты же вчера был в депо у механика. Почему не попросил?

— Вы же знаете: у этого “шифоньера” ничего не допросишься. Он, видите ли, стоит на страже социалистической собственности. Как-будто у нас собственность капиталистическая.

— Лёша, а почему ты механика называешь шифоньером? – Вклинился в разговор Суботин. – Он что – такой толстый?

— Нет. Он, наоборот, поджарый. Двухметрового роста, крепкий, а выглядит, как шифоньер, наверх которого поставлена голова. Ни дать, ни взять шифоньер.

— Сергей Михайлович, — поинтересовался Суботин, — а Фёдор Игнатьевич – это кто?

— Начальник депо Сытин. Старый мой приятель.

— Кажется, мой тоже. Это дядя Федя. Во время войны он жил по соседству с нами. Хороший, добрый человек. Давал мне много хороших советов. Можно сказать, принимал участие в моем воспитании. Непременно навещу его.

— Сегодня вряд ли застанете его. У них, в железнодорожном управлении сегодня партактив. Лучше завтра с утра зайдите к нему. Наверняка, застанете.

— Спасибо, что предупредили. Сергей Михайлович, у меня к вам есть одно щепетильное дело. Вы знаете, пустырь в конце следующего квартала?

— Конечно, знаю. Там пацаны в футбол гоняют.

— Вот-вот. А ворота они обозначают кучами камней. Вратарю же главное – взять мяч. А то, что голову может разбить или руки покалечить – над этим он не задумывается. Азарт. Давайте сделаем доброе дело. Поставим пацанам настоящие деревянные ворота. Всё, что нужно оформить в исполкоме, я сделаю.

— Отличная идея, Пётр Алексеевич. А с горсоветом я сам всё улажу. Это же моё непосредственное начальство. На следующей неделе поставим мы им ворота. Мы им и скамеечки для болельщиков поставим. А оформим, как детскую спортивную площадку.

— Я ребятам скажу, чтобы выкопали ямы для столбов.

— Нет-нет. У меня же техника. Мы же виноградные столбы ставим. Пробурим скважинки. Пусть они только обозначат центры ворот. Всё остальное – наше дело.

— Большое спасибо вам, Сергей Михайлович. Рад был познакомиться с вами. Пойду, обрадую ребят, и организую их на расчистку поля.

 

Пётр шел к Петькиному дому, как в бреду. “Шифоньер” застрял у него в голове, как гвоздь, который возбуждал в нём разные мысли и не давал привести их в порядок.

“Неужели это ОН? Какой толковый парень Лёша. Одним словом, определил характерную особенность внешности человека. Шифоньер, наверх которого поставлена голова. Да ведь это квадратные плечи! И рост совпадает”. Пётр пытался унять дрожь во всём теле. “Спокойно” говорил он себе. “Он вполне может оказаться не тем, кого я ищу. Скорее бы встретиться с Петькой – отвлекусь”. Эти мысли немилосердно подгоняли его, и он, сам того не замечая ускорял и ускорял шаг.

Подойдя к дому, Пётр спросил у женщины, вывешивающей бельё для просушки:

— Простите, я знаю, что Петя живёт в этом доме, а квартиры не знаю.

— Он что-то натворил?

— Почему вы так решили?

— Ну, раз им заинтересовалась прокуратура…

— Откуда вы знаете, что я из прокуратуры?

— Здесь вас уже все знают. Петька! Иди сюда!

На крыльце появился Петька.

— Здравствуй, тёзка, — Суботин протянул Петьке руку.

— Здравствуйте. – Петька выжидательно улыбался, теряясь в догадках, зачем он мог понадобиться следователю прокуратуры.

— Петя, на следующей неделе вам поставят ворота на поле. Настоящие ворота. Надо разметить поле и выкопать ямки или забить колышки по центрам ворот. Рулетка есть?

— У Генки отец геодезист. В воскресенье он нам всё разметит. – Лицо мальчика сияло.

— Отлично. Организуй ребят. Уберите все камни с поля до самых маленьких. Под метёлку, понял? Камни отнесите подальше, сложите их в кучки, а то они опять окажутся на поле. Организуешь?

— Да всё сделаем.

— Вам и скамейки для болельщиков поставят. Ну, будь здоров.

— Спасибо, дядя Петя! – Крикнул Петька вдогонку удаляющемуся Суботину.

Возвращался Пётр с чувством исполненного долга. На душе у него было легко и даже радостно. Как всё-таки здорово пообщаться с мальчишками. Наверное, не стань он юристом, непременно был бы учителем. Эти думы сопровождали его до самой прокуратуры. Войдя в комнату криминалистов, он направился к столу Медеи. Она вопросительно посмотрела на него:

— Ты что-то хотел спросить, Петя?

— Что это за тип был вчера с тобой на площади?

— Этот “тип” мой брат, Пётр Алексеевич.

— Правда? Хороший парень. Он мне сразу понравился.

— А ты всегда называешь “типами” всех, кто тебе нравится?

— Не придирайся, Меди. Я сейчас просто не контролирую своих слов. Я в приподнятом настроении.

— Вот как? А что ты делал на площади?  И почему не подошёл?

— Я тебя видел из окна, поэтому не мог подойти.

— И что же это было за окно?

— Окно ателье.

— Ты себе что-то шьёшь?

— Костюм.

— Петя, я кое-что понимаю в шитье, и сама неплохо шью. Так что ты бери меня собой в таких случаях.

— Спасибо, Меди. У меня сегодня счастливый день. – Он открыто любовался ею.

— “Меди”? Меня ещё никто никогда так не называл…

— Потому что тебя ещё никто, никогда не любил так, как я.

Кровь прилила к лицу Медеи. Глаза её блестели. Она едва сумела совладать с собой. Трудно сказать, чего ей это стоило. Стараясь придать своим словам ироничный тон, она сумела вымолвить:

— Это что: объяснение в любви?

— Это — констатация факта.

— Петька! – Всплеснула она руками. —  Что за канцелярщина? “Констатация факта”, — передразнила она его, стараясь придать своему голосу грубое звучание.

Пётр нежно взял её за руку:

— Меди, если ты меня полюбишь – я буду самым счастливым человеком в мире.

Они совершенно забыли о сидящем в своём закутке, Коле. Пётр направился к двери. Медея, опершись на стол локтями, прижала ладони к горящим щекам. Но, ни охладить пылающие щёки, ни унять дрожь во всём теле ей не удавалось.

Спустя полчаса к Медее подошел Коля и положил перед ней ещё не совсем высохшую фотографию Хрунова.

— Вот, передай своему воздыхателю. Увеличил, как мог.

— Спасибо, Коля.

— Ты знаешь, я всё думал: когда же он объяснится? Он давно сохнет по тебе.

— Правда? А почему ты мне этого не сказал? Друг называется.

— В такие дела нельзя вмешиваться, милая. А свидетелем на вашей свадьбе я готов быть.

— О какой свадьбе ты говоришь, Коля?

— О вашей свадьбе, на которой твой жених будет в новом костюме. Вы хорошая пара, Медея. А мне пора к моей Машеньке. Она не любит, когда я задерживаюсь. Пока.

Коля ушел, а Медея продолжала сидеть, не в силах подняться. Между ними давно пробежала искра, и, всё же, объяснение Петра застало её врасплох. На душе было радостно и тревожно. Почему тревожно, она и сама не знала. Может быть потому, что впервые в жизни ей объяснился в любви человек, чьё объяснение она так хотела услышать.

 

Пётр подошел к недавно вернувшемуся Воинову.

— Вячеслав Владимирович, хорошо, что я вас застал. У меня есть новости. Располагаете временем?

— Рассказывай, Петя.

Пётр чётко и обстоятельно изложил всё, что ему было известно, и без утайки посвятил Воинова во все свои мысли и предположения. После долгой паузы, во время которой Воинов сидел в глубокой задумчивости, он сказал:

— Твоя версия выглядит достаточно правдоподобно. Однако поиски этого человека могут оказаться весьма и весьма трудными. Но искать надо! А первую версию сбрасывать со счетов не следует.

— Если позволите, я сейчас вплотную займусь второй версией. А первая версия, извините, мне кажется несостоятельной. Вас ввели в заблуждение два обстоятельства: споры Гурова с Веселовским по производственным вопросам, и, второе, результативные занятия боксом в юности Гуровым. Его хорошие физические данные.

— Вполне возможно, Пётр Алексеевич. Разрабатывай свою версию и держи меня в курсе дела.

— Спасибо, Вячеслав Владимирович.

Пётр сел за свой стол и углубился в свои мысли, приводя их в порядок. От завтрашнего посещения депо зависело многое. Ему непременно нужно было увидеться с механиком- “шифоньером”. А пойдёт он туда просто для встречи с дядей Федей, о котором у него были самые тёплые воспоминания.

Воинов зашел в кабинет Реброва.

— Георгий Степанович, у меня сейчас состоялся разговор с Суботиным. У него вырисовалась довольно толковая версия.

— Да, я в курсе дела.

— Отлично. Думаю, тебя не надо убеждать в том, что он толковый парень, на которого можно положиться. Ты же знаешь, как я сейчас загружен этими хищениями в промкооперации. Там сам черт ногу сломит. Передай ты дело Веселовского Петру. Он справится. А я смогу плотно заняться тем делом.

— Не совсем ожиданное предложение. Я с тобой согласен: на него можно положиться. Да и, наконец, все мы здесь. Подстрахуем.

— Вот-вот. Спасибо, Георгий.

— Слава, скажи ему, чтобы зашел.

Войдя в комнату, Воинов сказал Петру, что Ребров пригласил его.

— Вызывали, Георгий Степанович? – спросил Пётр, войдя в кабинет Реброва.

— Вызывал, Петя. Садись. Вячеслав Владимирович убедил меня, что дело, которым вы с ним сейчас занимаетесь, следует поручить тебе. Он считает, что ты с ним справишься. И я, представь себе, с ним согласен. Так что, дерзай!

— Спасибо, Георгий Степанович, — после затянувшейся паузы неуверенно проговорил Пётр.

Зайдя в комнату, Пётр посмотрел на Воинова.

— Спасибо за рекомендацию, Вячеслав Владимирович.

— Не стоит благодарности. Ты раскрутишь это дело.

 

Рано утром Пётр был на ногах в полной готовности к встрече с Фёдором Игнатьевичем и ещё с кем-то, интересующим его больше всего на свете. Пётр решил не говорить Сытину, что уже является сотрудником прокуратуры. Он очень боялся вспугнуть преступника, если таковой действительно там работает.

Войдя в ворота депо, Пётр увидел стоящий там маневровый локомотив. Неподалёку на корточках сидели трое мужчин и разглядывали какую-то большую деталь, лежащую на бетонном полу. Один из них был… “шифоньер”! Пётр сразу узнал его. Сходство с фотографией, увеличенной Николаем, было поразительным, несмотря на довольно большой отрезок времени, прошедший с момента фотографирования до сегодняшнего дня. Суботин подошел к этим людям и спросил, как ему найти начальника депо. Указал ему дорогу Хрунов (Пётр уже не сомневался, что это был он).

Увидев вошедшего Петра, Сытин выбежал из-за стола и крепко обнял его.

— Значит, окончил свой институт, Петя!  И куда теперь?

— Сюда, конечно, дядя Федя.

— А куда? В адвокатуру?

— Попросился в прокуратуру.

— Ай да Петя. Молодец! Я изредка встречал твою маму. Гордится тобой, твоими успехами. Тоскливо ей одной было. Хорошо, что тебя сюда направили. А как ты нашел меня?

— Разговорился с Сергеем Михайловичем, он сказал, что вы сюда перешли работать. А здесь мне дорогу показал такой высокий и крепкий мужчина.

— Это Марьянов, мой новый механик. Хороший мужик, между прочим. Хороший механик и с людьми умеет ладить. Спокойный, голоса никогда не повышает. Рабочие его уважают.

— Марьянов? А зовут его Иван?

— С чего ты взял, что Иван?

— По ассоциации. Иван да Марья, раз Марьянов….

— Ха-ха. Нет, Петя. Он Валентин, Валентин Иванович. Ты заходи к нам, Петя, и маму прихвати. Варвара Семёновна будет очень рада.

— Спасибо, дядя Федя. Непременно навещу вас. Вот только устроюсь. Привет тёте Варе. Не буду вас задерживать. Наверное, работы много.

— Невпроворот, Петя. Теперь, надеюсь, будем встречаться часто. Рад был тебя увидеть. Привет маме.

. . .

Возвратившись из депо, Пётр сразу зашел к криминалистам.

— Давид Ильич, мне нужна помощь ваших сотрудников. Срочно, прямо сейчас, — обратился он к начальнику отдела.

— Что случилось, Пётр Алексеевич?

—  Хочу ещё раз попытаться найти отпечатки. Я вышел на след убийцы Веселовского, но мне нужны надёжные доказательства. И ещё. Вот по этим данным нужно отправить срочный запрос в Минобороны. – Он протянул бумажку с данными Марьянова.

— Хорошо. Коля и Медея в вашем распоряжении. Запрос сейчас подготовим, не беспокойтесь. Поздравляю, Пётр Алексеевич. Вашим успехам могут позавидовать маститые следователи.

— Это преувеличение. Спасибо, Давид Ильич.

В комнате криминалистов Пётр обратился к Николаю и Медее:

— Скажите, друзья мои, кто какую часть квартиры Веселовского обрабатывал?

— Ты сначала скажи, чего тебе надо.

— Коля, мне нужны отпечатки убийцы.

— Мы их и искали. Нет их, Петя.

— А я хочу попытаться ещё раз. Датико разрешил взять вас обоих или одного для повторного поиска.

— Ишь, какой недоверчивый. Бери Медею и уходи, не мешай работать.

— Меди, возьми свои цацки и поехали. Это очень важно!

— А когда у тебя было что-то не очень важное, Петя? Я, конечно, пойду с тобой, только нас может постичь очередное разочарование. Ты же не считаешь, что мы с Колей недобросовестно поработали?

— Конечно, я так не думаю, но не лишай меня надежды, Меди. Пошли.

Пётр спешил. Медея еле поспевала за ним.

Им открыла Клавдия Викторовна, с которой Пётр заранее созвонился.

— Меди, девочка, я знаю, что переднюю часть прихожей: дверь, трюмо, вешалку, вот этот комодик, обрабатывала ты. Трюмо высокое. Ты становилась на стул, чтобы достать до самого верха?

— Нет. Думаю, это было лишним. Зачем ему было нужно оставлять отпечатки своих пальцев на такой высоте? Для куража?

— Покажи все места на двери, которые ты прошла.

— Ручка, косяк, кромка двери, всё в районе замка… всё, как положено, Петя.

— Теперь я прошу тебя: стань на стул и обработай дверь отсюда и до самого верха. То же самое и снаружи. Этот человек гигантского роста. И, вообще, чтобы открыть дверь, не обязательно браться за ручку.

Медея сверкнула глазами, но послушно стала выполнять требование Петра. После обработки внутренней поверхности двери она перешла к наружной. Движения её были плавными, неторопливыми. Каждый сантиметр двери удостаивался её пристального внимания. Почему-то Медея очень волновалась. Пётр заметил это, и посочувствовал ей. У него самого ощущалась дрожь в руках и ногах.

— Петя! – Вдруг раздался взволнованный голосок Медеи. – Петенька, что-то есть. Да какой огромный. Скорей сюда! Пётр уже был возле стула, с которого взывала к нему Медея.

— Слезь! Дай посмотреть!

В самом верху с наружной правой стороны двери у косяка вырисовался отпечаток мизинца и части, прилегающей к нему ладони.

Медея задохнулась в тисках его рук и ощутила на щеке его поцелуй.

— Ненормальный!  Могут увидеть соседи. Совсем с ума сошёл.

— Меди, это то, что надо!

— А вдруг это не его отпечаток?

— Его. Только мужику двухметрового роста сподручно открывать дверь, толкая её вперёд, упираясь в верхний угол.

Они вошли в комнату, где сидела хозяйка квартиры.

— Спасибо, дорогая Клавдия Викторовна. Скоро я предъявлю убийцу.

На лице Веселовской на мгновение отразилась удовлетворённость услышанным, которая быстро сменилась выражением душевной боли. Она, конечно, рада, что убийца не останется ненаказанным, но… она потеряла мужа… эта потеря ничем невосполнима.

На обратном пути они шли молча. Каждый думал об этой мужественной женщине, которая всё время оставалась наедине со своим горем.

В отделе они проверили все отпечатки, снятые во время первого просмотра квартиры. Среди них такого отпечатка не оказалось. Этот отпечаток был чётким.  Явно, ладонь была влажной от пота. Преступник волновался. Да и погода была жаркая.

Пётр зашел к Реброву:

— Георгий Степанович, я нашёл убийцу и на девяносто девять процентов уверен, что нашел доказательство его вины. – Он рассказал все последние события. – Теперь самый главный вопрос: как взять его? Он очень опасен, и не исключаю, что вооружён.

— Знаю я это, Петя. Давай не будем гнать лошадей. Подумаем до утра. Проще всего сдать его органам безопасности. Это будет царский подарок для них. Но дело об убийстве должны закрыть мы. А их дело – разобраться в его шпионских делах. Давай подумаем. Я переговорю с глазу на глаз с Галактионом. Он надёжный человек, и у него есть хорошие ребята. До завтра, Пётр Алексеевич.

…

Ребров лихорадочно отмыкал дверь своего кабинета, слыша, как там трезвонит телефон.

— Слушаю.

— Гоги, у меня убийство. Большая просьба: командируй ко мне Петю. Ты же знаешь, мои доморощенные сыскари могут ловить только мелких воришек. Это им не по плечу. Не откажешь?

— Нет, конечно, хоть он сейчас и занят очень серьезным делом, в котором потребуется твоя помощь. Я ему сейчас скажу. Он уже на работе. Подъезжай.

Машина полковника подъехала как раз, когда Пётр с Николаем и Медеей выходили из подъезда.