Главная / Новости / Давид Фабрикант. Истории ветеранов ВОВ. Реалии войны

Давид Фабрикант. Истории ветеранов ВОВ. Реалии войны

 

На плацу выстроилась большая группа восемнадцатилетних ребят. Их предупредили, что некоторых отберут в разведчики. Среди них находился  Леня Вегер. Он уже прошел школу первых встреч с гитлеровцами. Еще совсем недавно он, ученик девятого класса, просился, чтобы его призвали в Красную армию и отправили на фронт. Но тетя Мария, что воспитывала его, заявила: «Кончишь школу, потом решай, что делать. Как только получил аттестат, Леня тут же вновь направился в военкомат. «Хочу быть летчиком», — заявил он, но оптометрист забраковал его: дальтонизм, к авиации непригоден.

Его отправили в город Орджоникидзе (Владикавказ), в военно-пехотное училище. Когда войска Вермахта подошли к Кавказу, тут же всех курсантов подняли по тревоге, распределили по бригадам. Группа из 50 человек, в которой находился Леонид Вегер, состояла в основном из бывших зэков, других проштрафившихся. Их отправили в Баку, где была сформирована 167-я курсантская бригада.

— Мы были похожи на неоперившихся птенцов, толком не понимали, что такое война, — рассказывает Леонид. – В училище почти не было оружия, артиллерийское дело мы постигали теоретически, на пальцах, в части не всем выдали винтовки. Объясню, почему я попал в такую группу. Когда заполнял анкету, написал, что родители мои были репрессированы.

Немцы приблизились к Грозному. Нас погрузили в вагоны, высадили невдалеке от осетинского села. Часть солдат рыла окопы, мы ждали прибытия орудий. Не прошло и суток, как немецкие войска начали атаку на наши позиции, этому предшествовали бомбежка и артиллерийские обстрелы. Вскоре мы увидели танки, а как с ними сражаться? Пушек то у нас нет. Большинство из двух тысяч 167-й курсантской бригады погибло, многие на моих глазах. Остальные оказались в «мешке». Вместе с политруком почти сутки мы пробирались к своим.

Леонид вспоминает свои первые сражения. Ему не терпелось встретиться с врагом лицом к лицу. Он все хорошо представлял по фильмам о гражданской войне, других художественных. Пока же приходилось опускать снаряд в ствол миномета, результатов своей работы он не видел: куда попал, убил ли кого-то. Когда переформировывали их часть, Леня.  не сказал, что он минометчик, поэтому попал в роту пехоты.

– Мы, молодые, были бесшабашные, — продолжает Вегер, — у старших срабатывал инстинкт самосохранения, ведь у многих из них остались дома семьи, они старались уберечься, иногда до трусости. Сидим мы в окопах, фашисты атакуют. Вижу приближаются их танки. Ребята постарше побежали назад. Комбат с пистолетом в руке кричит: «Назад! Стрелять буду!», а они тихонечко огибают его, как вода обтекает островок. Мы, восемнадцатилетки, не боялись. Я – гордый, не верил, что меня могут убить. В следующий раз я попросил, чтобы мне дали противотанковую гранату. Я им покажу! Хоть один танк уничтожу!

Когда находился в училище, ловко научился владеть штыком. Командир взвода обычно выбирал меня в пару, чтобы продемонстрировать искусство владения рукопашным боем. Помните поговорку: пуля – дура, штык – молодец. Увы, все это никому не пригодилось, только в фильмах такое увидишь. Поэтому мы лишнее снаряжение, в том числе штыки, повыбрасывали.

Л.Вегер.JPG

Нам приказано атаковать. У меня кой-какой опыт был. Бегу, опередил остальных, залег в ложбинке, очень горд собой. Огонь из немецких окопов стал интенсивнее. Подбежали товарищи, упали рядом. Я – смелый, нужно идти вперед. Наметил бугорок в десятке метров от меня, вскочил, согнулся в три погибели, добежал, приземлился. Отполз немного в сторону и снова бегу. Никого не вижу, только слышу рядом чье-то дыхание. Ворвались в окопы, немцы успели ретироваться.

7-.ю гвардейскую бригаду направили в Сальские степи. Марш-бросок по 50-70 километров в день, некоторые не выдерживали – падали, спать приходилось на подмерзшей земле. Бывало, что обоз с едой куда-то запропастится, тогда порядком голодали. Развести костер не из чего, вокруг только сырые ветки. Леонид в темноте подошел к штабу бригады, увидел греющееся у огня командование, невдалеке лежали для обогрева шпалы. Он схватил за костыль, воткнутый в одну из них, и поволок в расположение взвода. Расколол с товарищем шпалу по кусочкам, стали греться. Леня тут же лег, проснулся от ощущения, что ногу кто-то жарит. Оказывается горит пола шинели, в ней он ходил еще некоторое время. Это была новогодняя ночь, наступал 1943 год.

Их часть пополнила бригада морских пехотинцев. Вегер никогда не слышал, когда шли в атаку, криков «За Родину!, За Сталина!». — Моряки по особому шли вперед: от их «ура-а-а!» мурашки пробегали по коже даже у нас. Казалось их невозможно остановить, даже ранеными они будут ползти вперед, чтобы зубами вцепиться в врага, — отмечает Леонид. – Немцы бежали в такой панике, что оставили грузовик с бутылками шнапса.

…Вот мы стоим на площади. Появился лейтенант, осмотрел строй, спросил:

— Кто смелый, два шага вперед.

Конечно, я – смелый, комсомолец! Вышел из строя, за мной еще один. Так стал гвардии рядовым батальона разведки 7-й бригады 10-го гвардейского авиадесантного корпуса.

Леонид Вегер говорит, что не так уж часто посылали в разведку, приходилось выполнять различные поручения: сопровождали солдат или проверяющих на передовую, лучше нас размещение армейских подразделений никто не знал. Подносили патроны, боеприпасы, даже несколько ящиков с пулями для автоматов, винтовок, которые я тянул, весили довольно много, ночью подстраховывали кухню (один раз повар привез еду не туда, солдаты остались голодными). Главной задачей было боевое охранение батальона. Часто пробирались в сторону немецких окопов, залегали и следили за врагом всю ночь. В этот раз их группу возглавил капитан-артиллерист. Он сказал, что  вечером пойдут в разведку боем. Необходимо было переправиться на другую сторону реки, чтобы выявить огневые точки противника. Офицер же должен был засечь месторасположение немецкой артиллерии

— Поэтому мы подошли к реке днем. Берег реки усеян трупами бойцов. Как только прозвучала команда «Вперед!», я вскочил и первым рванул к реке. Вода холоднющая – декабрь месяц, обжигает, но не останавливаюсь. Нужно преодолеть метров пятьдесят, а там можно спрятаться в ивняке. Я уже у берега, оглянулся – товарищи только стали входить в воду. Немцы открыли пальбу из пулеметов, пушек. После атаки наших войск, меня вызвал командир взвода, сообщил, что представит меня к награде медалью «За боевые заслуги», но ее я так и не получил.

Леонид Вегер философски относится к жизни, к дням той суровой Великой Отечественной войны. В небольшой брошюре «Записки бойца-разведчика» он разделил время своих сражений с нацистами на три этапа. Первый – драпанье. У нас было очень мало техники, мы ничего не могли противопоставить ихним самолетам, танкам. Они спокойно нас обстреливали, бомбили. Второй – мы в обороне. На нас прут танки, вдруг с нашей стороны такой артиллерийский огонь из калибров разных пушек, минометов, уши закладывало, казалось, что стреляют кусты, деревья, на вражеской территории вверх подымалась земля, а вместе с ней все, что на ней находилось. Видим, их танки горят, сразу становилось весело на душе. Третий этап – наше наступление. Нашей бригаде придали танки, появились американские «студебекеры» (спасибо загранице), теперь уже немцы драпают.

23 февраля 1943 года. Наш батальон захватил сарай МТС, у станицы Старо- Славянская Ставропольского края, но вскоре пехотинцам был дан приказ отступить, никакого особого стратегического значения это старое здание не имело. Ушел и взвод разведчиков, оставив двух солдат Леонида Вегера и Бориса Римбурга. Они засели в разных отсеках этого помещения. Если видели немцев, парни потихоньку постреливали в их сторону. Леня вдруг понял, что его напарника не слышно, в мгновение что-то насторожило разведчика. Он взглянул на раскрытый дверной проем, увидел силуэты в белых маскировачных халатах. Фашисты! Леонид тихо подался к окну, выпрыгнул, и к своим.

Командир взвода разведки тут же развернул Вегера и отправил обратно в боевое охранение, на просьбу дать напарника, ответил отказом. Боец двинулся в сторону сарая, откуда только что вернулся. Перед ним была трансформаторная будка, он и залег за ней. В его направлении двигалась группа, он услышал русскую речь. Это были парни из бригады морских пехотинцев. Вышел, указал им лучший маршрут их движения, и продолжил наблюдение. Через небольшой промежуток времени появились еще двое моряков. Как и предыдущие они выбирались из станицы, где излишне хватанули немецкого шнапса. Вскоре невдалеке показались еще люди.

— Когда они подошли ближе, я, не поднимая автомата, вышел навстречу. «Сюда, ребята!» — позвал их. «Ребята» сделали какое-то непонятное движение, справа от меня сверкнуло пламя, раздался взрыв. Как будто кто-то обухом ударил меня по плечу. Автомат слетел с плеча, я кинулся назад, но тут понял, что у меня нет оружия. Вернулся, немцев уже не было. Взяв автомат, вернулся в свой взвод.

Докладываю, что немцы могут быть поблизости. Сам еле стою, совершенно не чувствую правой руки, с головы течет кровь – осколок рикошетом задел лоб. Какое-то детство играло в таких ребятах, как я. Мы не представляли себя жизни калеками. Попросил командира взвода пристрелить меня, но он вызвал санитаров. Мне перевязали голову, положили на подводу, сознание покинуло меня.

Леонида прооперировали, вынули многочисленные осколки, но он лишился правого глаза, сильно пострадала правая рука, перебито плечевое сплетение,  несколько небольших металлических кусочков до сих пор в его легком. Почти год провалялся в госпитале. Но в нем даже сейчас, в 90-летнем возрасте, чувствуется необыкновеная сила, жажда жизни. Находясь в госпитале города Тбилиси, он нашел свою старшую сестру Аню, доктора санитарного поезда. Она забрала Леню к себе на долечивание. Энергичный парень не мог просто лежать, он нашел учебники, в вагоне повторяет материал за старшие классы.

Закончилася война. Вегер едет в Москву, поступает и заканчивает в 1949 году МАИ – Московский авиационный институт, инженерномеханический факультет. В этот год началась борьба с космополитизмом. Ему дали свободный диплом. Очень тяжело было найти работу, он ведь инвалид. Я не представляю, как можно учиться, как можно работать с такими травмами. А Леониду пришлось трудиться на заводах, в научно-исследовательских институтах, с 1969 по 1991 годы работал в Институте экономики АН СССР. Леонидом Вегером опубликовано пять монографий, более ста научных статей. Он защитил кандидатскую и докторскую диссертации.

Очень нелегким, но интересным было детство Леонида. Расспросим.

— В сложное революционное время мою маму, Тамару Моисеевну, потянуло к анархистам, была влюблена в одного из руководителей этого движения, скитались они по тюрьмам и ссылкам. 12 апреля 1918 года советская власть разгромила в Москве анархистов. Многие спрятались, Но через четыре года был убит любимый, а Тамару Моисеевну, его мать, арестовали и посадили в Бутырку, затем отправили в Соловки. С ней была пятилетняя дочь, моя сестра, Аня. Она закончит Медицинский институт, а в годы войны будет врачом в санпоезде, позже защитит кандидатскую дисертацию. Год назад на 97 году жизни она скончалась.

Я родился в 1924 году в Соловках. Через некоторое время нас отправили в ссылку в село Колпашево на Ставрополье, где получил первое свидетельство о рождении. За год до начала войны мать умерла от туберкулеза, подхватила его еще в ссылке. Пришлось мне уехать к тете Марии Моисевне Вегер, которая жила в Ессентуках.

Когда освободили город от немецко-фашистских захватчиков, я попросил разрешения у командира батальона дать на несколько дней увольнительную, чтобы узнать о судьбе тети. Он сказал, что у него нет таких прав, попробуй сам поехать, но завтра я должен был быть в части. С приключениями доехал до Ессентуков. Вот знакомый дом по улице Фрунзе 8. Стучусь – никто не открывает. Мне рассказали, что тетя Мария погибла вместе с тысячами других евреев города, их расстреляли, а ведь ей было всего сорок три года.

Живой, энергичный – таков герой данного очерка.

Давид Фабрикант

 

О Александр Волк

Александр Волк  ( волонтер до 2021) Хайфа

Оставить комментарий

Ваш email нигде не будет показан