ВЛАДИСЛАВ ПИНСКИЙ | НОМЕР: 08/260http://jew-observer.com/zhizn-i-sudba/talant-chelovechnosti/ АВГУСТ 2014

Новогрудок – утопающее в зелени садов белорус­ско-польское местечко на Гродненщине, в вер­ховьях Немана.

Немцы пришли сюда летом 1941 г., и всех ев­реев из ближайших деревень и хуторов они согнали в гетто, которое подлежа­ло уничтожению.

Одним из первых, кто попытался избежать страшной участи, стал Тувия Вельский, а за ним многие его родные и друзья.

С просьбой прятать и переправлять в лес беглых узников гетто Тувия Вель­ский, будущий командир партизанского отряда и лагеря «Лесной Иерусалим» в налибокских лесах, обратился к Кон­стантину Козловскому.

Почему именно к нему? Они были близкими соседями, друзьями, много лет жили на виду друг у друга.

Деревня Станкевичи, где Вель­ские были единственной еврейской се­мьей (11 человек), и хутор Козловских Мокрец находились всего в километре друг от друга, расстояние незначитель­ное по сельским меркам.

«У нас были белорусские друзья, бе­лорусские соседи, – вспоминал Вель­ский много лет спустя, – и в том числе Константин Козловский. Он говорил на идише с детства не хуже любого еврея и был своим в нашей среде». Так что общ­ность с евреями у Козловского имела глубокие корни, с тех детских лет, когда родители отдали его в учение к местному еврею-портному.

Нелегкая жизнь на одиноком хуто­ре не располагала к общительности. Козловский не привык быть в центре внимания, лишних разговоров не во­дил. Особо никому не доверял и жил незаметно, тем более что хутор его со стороны шоссе никак не просматри­вался. Чтобы выживать и кормить се­мью, занимался покупкой и продажей мелких дефицитных товаров. Про­мышлял и самогоном собственного изготовления по своему рецепту, а ка­чественный самогон – самый ходовой товар в сельской местности при лю­бой власти. В обмен на него Константин мог добывать бинты, лекарства и многое другое, необходимое для лесного лагеря. Характер и образ жизни позволяли ему быть в курсе событий, но при этом казаться к ним непричастным. Козловский рисковал ежедневно, ежечасно.

Самая незначительная промашка могла стоить жизни всем – спа­сенным, ему и его детям. Он не мог не знать – об этом кричали со всех столбов объявления новой власти, – публичная казнь, экс­тренная, без суда и следствия, на­значалась каждому, кто смел укры­вать и спасать евреев.

Власти расце­нивали такие действия как сопротив­ление идеологии и политике Рейха, но мирные люди – белорусы продолжали спасать попавших в беду мирных лю­дей – евреев.

И многие поплатились за это своей жизнью?

Только официаль­но зарегистрированных по Белоруссии праведников мира насчитывается 700.

Некоторые источники убедительно доказывают, что немцы не смогли под­нять местное белорусское население на еврейские погромы и потому завоева­тели были вынуждены проводить свои акции вместе с полицаями и карателя­ми, привезенными из других мест.

На глазах у Козловского фашисты расправились с семьей Бобровских. Они тоже прятали у себя на хуторе бе­глецов из гетто. Родителей расстреляли, а шестерых детей отправили в концла­герь в Германию.

Своих пятерых детей Константин растил один, без жены. Она умерла в 1938 г. при родах.

Нонна Мордюкова, прославленная советская актриса, звезда мировой вели­чины, много лет носила в себе тяжесть вины перед обреченной на смерть ше­стилетней еврейской девочкой.

В крова­во-красном платьице, пропитавшемся кровью, та вылезла из-под трупов, при­ползла к людям и безучастно смотрела на них, сидя на крыльце магазина…

Ма­лышку молча обходили все, и 15-лет­няя Нонна.

С тех пор кроваво-красные пятна напоминали актрисе о невинно погибшем ребенке и терзали ее совесть.

Давайте спросим себя: «Можно ли со­хранить человечность в экстремальных условиях войны и оккупации?» Кон­стантин Козловский не спрашивал себя ни о чем. Он делал то, что велела ему со­весть.

Хутор Мокрец, укрытый густой пыш­ной шапкой разросшихся деревьев, три страшных года, с 1941-го по 1944-й, был перевалочной базой на пути беглецов из гетто в лесной лагерь. Даже с открытого всем шоссе бы­ло невозможно увидеть, что там происходило.

А происходило вот что. Иегуда Вельский через Кон­стантина Козловского получил в гетто от брата Тувии записку, в которой тот просил его не­медленно бежать в лесной от­ряд.

Раздумывать времени не оставалось: летом гитлеровцы уничтожили 5 тыс. евреев, и оче­редь на смерть неотвратимо при­ближалась. Убежать непросто, но надежда на спасение, а также отча­яние и страх перед будущим прида­вали сил. Вместе с Иегудой бежали еще семеро. До хутора шли 11 км лесом всю ночь. Утром появился Тувия Вельский и повел спасшихся в еврейский лесной лагерь.

20-летняя Рая Каплинская и ее 11 дру­зей бежали через лаз в ограде гетто. Нем­цы заметили беглецов, открыли огонь, но не стали их преследовать. Сбежавшие уцелели чудом и через пару часов были на хуторе, а утром – в лесу.

Страх перед неотвратимой гибелью, неминуемой смертью подстегивал уз­ников, давал им силу для побега. Они знали: надеяться можно было только на лесной лагерь и его связного Константи­на Козловского. В хуторском хозяйстве Козловского у самого леса была яма, в которой обычно хранили картофель. Прикрытая деревянной доской, а сверху соломой и мусором, она не привлекала внимания и служила надежным укрытием и спасением многих жизней. В ис­ключительных случаях, когда не было другого выхода, Козловский прятал лю­дей на чердаке и в яме под кухней.

Айк Берштейн и его друзья не знали про Козловского и попали на его хутор случайно, после того как всю ночь на­угад блуждали по лесу. Видно, суждено было жить молодым людям: лесная тро­пинка привела их прямиком на хутор к партизанскому связному. Они отдохну­ли, помылись в бане, получили чистое белье, подкрепились картошкой с хле­бом и ушли в лес.

Каждый, кто спас хотя бы одну жизнь, спасает целый мир. Про 500 спасенных «миров» Константина Козловского хо­телось бы рассказать больше, но он не оставил ни строчки воспоминаний, а его сверстники давно умерли.

Сохра­нилась в тех местах история о том, как Константин, пользуясь доверием парти­зан и местных жителей, сумел уладить конфликт между ними и предотвратить кровопролитие.

Его дети и потомки де­тей не могут не помнить трагическую историю его брата Ивана. Будучи по­лицаем в Новогрудке, он был незаме­нимым источником секретной инфор­мации, недоступной евреям, белорусам и партизанам.

Пока брат был жив, Кон­стантин Козловский, а через него и ру­ководство еврейского партизанского от­ряда знали планы немцев о карательных акциях в гетто, в мирных белорусских селах и успевали помочь людям. Иван использовал свое служебное положение для организации побегов из гетто, пере­даче в лес оружия, медикаментов и делал это до последней минуты, хотя мог бы еще спасти себя.

Первые годы оккупации о спасителе евреев знали лишь немногие проверен­ные и надежные люди, но со временем о нем дознались полицаи и нагрянули на хутор.

В поисках Константина и его го­стей они прокололи острыми кольями все сено на чердаке, но там действительно никого не было. Тогда полицаи стальны­ми прутьями жестоко избили младшего сына Константина, да так, что тот потерял сознание, однако отца он не выдал. Него­дяи оставили бесчувственного мальчика умирать на дороге.

Его подобрали добрые люди и принесли домой. Мальчик выздо­ровел лишь месяцы спустя, но хутор стал небезопасным местом, и Козловские ушли в лес.

Константин сделал так много хоро­шего, спасая людей от смерти, что за­служенно имел право на светлую, до­стойную, обеспеченную жизнь до самой смерти. Но этого не произошло.

До са­мой пенсии он проработал заготовите­лем. Скромной зарплаты хватало только на самое необходимое.

Как повели себя после войны спасен­ные им евреи?

Они быстро поняли, что за жизнь их ждет в западной Белоруссии при советской власти, и перебрались в Польшу, Израиль и дальше – в Америку.

Потом был «железный занавес».

Связь спасителя со спасенными прервалась на много лет.

12 июня 1981 г. в возрасте 95 лет

Константин Козловский умер…

Его похоронили на местном сельском кладбище – скорее всего, тихо, скром­но, без официальных траурных цере­моний.

22 декабря 1993 г. Константин Коз­ловский (посмертно) и его старшие сы­новья Геннадий и Владимир за спасение 500 с лишним евреев удостоены звания Праведника мира.

В Израиле Праведни­ки мира получили вечную признатель­ность еврейского народа.

А у себя до­ма, в Белоруссии?