За круглым столом — четыре женщины: оперативник Л., следователь Н., координатор А, компьютерщик Ш. Их звания соответствуют званиям армейских подполковников.

Лиц их мне не видно, говорят они осторожно — слишком о многом упоминать запрещено.

Ни одна не реагирует на высказывания коллег: секретность! 

Они хорошо подготовлены, умеют хранить секреты. 

Л. не раз попадала под огонь на вражеской территории. 

А. прославилась, когда «расколола» готовящийся теракт, что привело к аресту террориста.

Ш. занимается киберразведкой. 

 

Полторта

 

До работы в ШАБАКе Н. служила в боевой части ЦАХАЛа, сохранившиеся навыки помогают ей в работе. После армии она пришла в ШАБАК, в 2002 году отучилась на курсах и стала первой в «конторе» женщиной-следователем. Через восемь лет, также впервые, получила административную должность в следственном управлении. 

— У вас семилетний сын?

 

— Семь с половиной (смеется). Каждые полгода пеку маленький тортик, который мы дома называем «полторта». Недавно я была в отпуске и не теряла время зря — изучала кулинарию (заодно — востоковедение и ислам — И.Э.).

 

— Сколько вам лет?

 

— Тридцать плюс (опять смеется). Ну ладно, пишите честно: сорок плюс. Хороший возраст.

 

А. тоже сорок «с хвостиком». Трое детей, живет в мошаве на юге, где выросла, рядом с родителями. Служила в армии. Перед демобилизацией увидела объявление о наборе на курс ШАБАКа. Сегодня она — начальник следственной группы, единственная на такой должности. Признается, что половина работающих в ШАБАКе женщин — не следователи, а координаторы.

 

— Координатор концентрирует информацию? Вроде аналитика?

 

— Похоже, но не совсем. Нужно не только подбирать информацию, надо выдавать указания, что именно необходимо делать.

 

— Как часто видите своих детей?

 

— Очень редко. Когда была рядовым сотрудником — еще как-то удавалось. Нынешняя моя должность не позволяет. Помогают муж, родители. Наняла няню.

 

Л. получила степень по психологии и управлению ресурсами. Двое детей, последний декретный отпуск закончился полгода назад. Очень высокая, с очаровательной улыбкой. После многих должностей в ШАБАКе возглавила подразделение оперативников. Мужа встретила в «конторе», он занимает руководящую должность в следственном управлении. «Мне всегда говорят: повезло, работаете вместе. Я отвечаю: это не везение, а правильное управление. Мы сами все спланировали».

 

У нее две сестры, мужья которых — оперативники ШАБАКа. Молодые люди познакомились на семейных вечеринках у Л. и создали свои семьи.

 

— Как выглядит ваша семейная трапеза в пятницу вечером?

 

— Разговариваем на служебном жаргоне (смеется). Но секретов не раскрываем. Хотя на самом деле из-за службы редко собираемся вместе.

 

 

Самая молодая из четверых, 25-летняя Ш. замужем, детей пока нет. В ШАБАК попала после университета, в «конторе» проходила воинскую службу. «Изучала компьютеры, получила магистерскую степень. Затем окончила офицерские курсы и выбрала киберподразделение. Занимаюсь установлением потенциальных террористов в сети, работаю в контакте с оперативниками. Нам нет равных, мы вычисляем теракт на этапе планирования, сообщаем координатору детали, а тот высылает команду ликвидаторов. На нас лежит воссоздание полной картины, мы ее исследуем. Все сейчас говорят о «Больших данных» (Big Data), а для нас это давно рутина».

 

— Какова роль женщины в оперативном подразделении?

 

— Прежде всего, мы — бойцы во всех отношениях. Женщины подготовлены как мужчины, не хуже. Работа оперативного подразделения — не только задержания, мы отвечаем также за ликвидацию террористов, действуем и против шпионов. Мы осуществляем точечные ликвидации и участвуем в долгосрочных операциях. Мы «пасем» всех наших объектов, получаем данные от контрразведки. Здесь у женщин преимущество: мы легче мимикрируем и используем легенды.

 

Наедине с психопатом

 

Чтобы понять, как влияет работа компьютерщиков на ШАБАК, стоит просто заглянуть в статистику.

В 2017 году ШАБАК с помощью разведки и технологических средств сумел задержать более 1100 потенциальных террористов, еще 2200 обнаружили в 2016 году.

 

Ш. не имеет права раскрывать детали операций, другие осторожно, но говорят.

 

 

В 2011 году возле «Биньяней ха-ума» взорвался спрятанный в сумке заряд, погибла одна шотландская туристка, 47 человек были ранены. «Убийство, смертельно раненная девочка — и никакой ниточки, — рассказывает А. — Проанализировали все направления, работали на совесть, но… А через полгода поступила ключевая информация. Мы с другим агентом сложили мозаику, и перед нами открылась полная картина. Хотели сразу арестовать террориста, но нас притормозили. Сначала оперативники подготовили почву, и только потом произвели арест».

 

Это привело не только к раскрытию одного теракта — была обнаружена законспирированная инфраструктура ХАМАСа в Хевроне.

 

А.: «Ячейка планировала теракты-самоубийства и похищения. Мы хорошо поработали».

 

Н.: «Летом 2014 года после похищения трех подростков я была командиром группы в Рамалле, работала с девушкой-аналитиком. Она что-то говорила, а я не понимала. Пока до меня не дошло: что есть огромное количество взрывчатки где-то близко. Нужно было убедить начальство выделить силы в момент, когда весь ШАБАК занимался поиском похищенных. Выяснилось, что ХАМАС подготовил заговор против руководства автономии. ШАБАК задержал в Иудее и Самарии 93 боевиков. Расследование привело в штаб ХАМАСа в Турции. Удалось конфисковать много оружия, доставленного через Иорданию. Это — пример отличной совместной работы оперативника и аналитика».

 

— Есть преимущества у женщины-следователя?

 

Н. (смеется): «Спросите террористов. ШАБАК – это мужская «контора», большинство подследственных — мужчины. Я допрашивала только двух женщин. Не думаю, что использовала свои, так сказать, гендерные преимущества. Но напряжение есть, безусловно. Нервы напряжены больше, чем у мужчин, но я храню спокойствие. Когда я была молодым следователем, уходила домой в десять вечера – очень долго сидела с подозреваемыми. Получала от них предложения руки и сердца, представляете? Мне приходилось есть из одной тарелки с террористом, получившим пятьдесят пожизненных заключений — он был вегетарианцем. Он перевозил наличные из Газы и пообещал мне полкилограмма золота за свое освобождение. Следователь всякое видит… Подозреваемые дарили подарки — браслеты из зубной нити, ожерелья из оливковых косточек, одеяла с вышитым на нем моим именем. Домой подарки я не брала… А вообще получаю много комплиментов по поводу внешнего вида. Подозреваемый обязательно скажет, если ты ему понравилась. Часто грозят: выйду — убью. Когда я ходила беременной, один мой подозреваемый сознался в убийстве. Он отсидел, вышел и опять занялся террором – и опять сидел. Когда он вновь попал ко мне на допрос, спросил: ты тогда родила мальчика? Желаю, чтобы он попал в плен, как Гилад Шалит… »

 

— Бывали неудачи?

 

— Не бывает стопроцентного успеха. Однажды я допрашивала подозреваемого в довольно косвенной причастности к террору. Данных на него особо не было. Он признался и сел в тюрьму. Позже, когда задержали других, выяснилось, что он убил военнослужащего, но я не распознала это во время допроса. Это неудача.

 

— Что вы говорите детям? Не мучает вина за то, что посвящаете столько сил работе?

 

Л.: «Я не ощущаю необходимости оправдываться перед ними. Такую уж жизнь я себе выбрала. Но любая моя свободная минута принадлежит им».

 

А.: «Мои дети немного постарше. Один из них объясняет, что его мама ищет плохишей».

 

Н.: «Я говорю сыну, что ловлю воров и наказываю. Если расскажу правду, моментально об этом узнает весь класс. Приходится дозировать информацию».

 

На самом деле работа в ШАБАКе похожа на любую другую: «У нас бывают периоды пиковой нагрузки, но бывает и довольно скучная рутина, — говорит Л. — В конце концов главное — чтобы дети были довольны. Тогда будут довольны их родители. Тогда родители смогут сосредоточиться на выполнении поставленных задач. Я могу посмотреть в зеркало и сказать себе, что я — хорошая мать, самая лучшая. Я знаю, для чего я пришла в этот мир, и могу объяснить это себе, когда просыпаюсь по утрам».

Публикуется в сокращении. Полностью читайте в газете «Вести»