Исраэль Дацковский. ТРУДНЫЙ ПУТЬ К СВОБОДЕ

 

Проф. Исраэль Дацковский, член движения «Профессора за сильный Израиль»,

dibam55@hotmail.com  13 апреля 2017 года.

 

Весь праздник Пейсах, его идеология и философия, его заповеди и традиции посвящены обретенной евреями свободе. Понятие свободы является одним из наиболее емких, трудных для понимания, имеющих очень много аспектов, но в то же время важнейших для человека и общества понятий. И именно непреходящая важность этого понятия в жизни любого человека и любого народа заставляет непрерывно возвращаться к рассмотрению самого понятия свободы, и разные люди приходят к самым разным, часто взаимоисключающим объяснениям этого понятия.

Детальное рассмотрение того, чего в результате Исхода из Египта получили евреи под названием свобода, приводит нас к двум совмещенным и одновременно полностью противоположным друг другу объяснениям. С одной стороны, евреи получили максимально возможную в нашем подлунном мире степень свободы для народа в целом и для каждого человека в отдельности. С другой стороны они просто поменяли хозяина – с египетского хозяина-рабовладельца на Хозяина мира. Как раньше они выполняли указания хозяина-рабовладельца, так теперь они обязаны исполнять указания Хозяина мира. И только емкая и всеохватывающая, хотя и неясно, кем впервые написанная фраза «Свобода — есть осознанная необходимость» (говорят, что это первым сказал Спиноза. За ним повторили Гегель, Энгельс, Маркс и Ленин. Некоторые даже присваивают эти слова Аристотелю) дает нам компас в безбрежных морях неограниченной свободы, которая именно из-за своей безбрежности истинной свободой никак не является, в частности, потому что никуда не ведет и никуда не приводит.

Искать нужно необходимость, то есть цели жизни, смысл жизни и способы их достижения. Поиск смысла жизни – это вечная и постоянная еврейская работа. Поэтому не будем рассматривать представляющуюся нам совершенно неверной фразу Зигмунда Фрейда из его письма к своей последовательнице и поклоннице Марии Бонапарт: «Если человек задумался о смысле жизни, значит, он серьезно болен».

Мы постарались выделить несколько аспектов свободы, каждый из которых является необходимым и все вместе они являются достаточными. Порядок перечисления большой роли не играет именно потому, что только сумма аспектов, одновременное следование всем перечисленным аспектам является достаточным. И это положение – принципиально. Человек привык выбирать направления деятельности, более близкие его интересам, желаниям, приносящие удовлетворение и удовольствие. Однако в рассматриваемом случае, хотя в каждом из аспектов можно выбирать подходящие и желаемые для каждого человека направления действия из многих, содержащихся в каждом аспекте, но совершенно необходимо действовать одновременно внутри всех аспектов, так как только все они вместе являются необходимыми и достаточными.

Начальным положением рассмотрения свободы является признание того ясного факта, что у мира есть его Тв-рец и Хозяин, устанавливающий «правила игры» в Его мире и требующий выполнения Его инструкций о пути человека в мире для достижения целей дарованной ему жизни, что и является высшим доступным для смертного достижением его личного человеческого счастья. Понятно, что мы говорим о еврейском и только о еврейском пути в жизни.

Итак, аспекты, в сумме и только в сумме дарующие человеческую свободу:

1. Путь в жизни – семья и забота о ней всеми силами, работа (преобразование мира или активное участие в его делах для подъема собственной души), хорошие, честные и доброжелательные отношения с окружающими людьми.
2. Добрые дела, помощь людям.
3. Служение — эта работа проявляется как самостоятельно (молитвы, шаббаты, праздники, исполнение «религиозных» заповедей), так и сильно встроена в остальные три вида приближения к Нему, создавая в них прочный каркас смысла. Все аспекты имеют смысл только и исключительно если они являются частью служения.
4. Познание Тв-рца на всех Его путях — комплексное постоянное и непрерывное изучение как Торы, так и наук об устройстве и функционировании Его мира и Его творений в мире именно в качестве религиозной обязанности познания Тв-рца через открытие и понимание Его мудрости, явленной Им в Его мире, через раскрытие и исполнение Его указаний по выбору и следованию правильным путем человека в мире и Его инструкций по правильной эксплуатации данного Им нам мира. И тут выбор – либо Тора, либо естественные науки – недопустим, обязательным является одновременное изучение обеих сторон аспекта, хотя и с разной глубиной погружения в них в зависимости от желаний души  и склонностей человека.

Последним в списке мы поставили самый сложный для понимания, неочевидный  аспект свободы. Его сложность заключается в его комплексности. Можно утверждать, что Тв-рец сделал всего-то два относительно законченных действия в Его мире (дал две «книги»). Он сначала создал бесконечно сложный мир, подчинив его набору Им же установленных законов и наполнив его Им же запроектированными и осуществленными творениями, как живыми (в нашем неполном понимании), так и неживыми (и опять в нашем неполном понимании). Затем Он дал инструкцию к миру (Тору во всей ее широте). В обеих «книгах» Он явил свою мудрость и поставил перед людьми задачу непрерывно познавать Себя через познание явленной человечеству в обеих Его «книгах» Его мудрости. Кроме этого Он явил Высшую милость человечеству, сделав человека способным познавать Его мудрость, вложенную в устройство мира через изучение этого мира (что совершенно не является само собой разумеющимся для существа, находящегося внутри мира. Приведем позаимствованную мысль – было бы смешно, если Пьер Безухов из романа Льва Толстого «Война и мир» начал бы исследовать структуру романа и свое описание в нем, рассуждал бы о правильности замысла и воплощения романа и о целях его написания).

То, что эти «книги» взаимно не противоречивы, поскольку созданы одним и тем же всезнающим Автором, одним из первых в новое время заметил еще Френсис Бэкон (1561-1626). Для еврейских ученых и мыслителей древности этот вопрос даже не стоял на повестке дня в связи с очевидностью положительного ответа на него.

Но так случилось, что к великому сожалению познание, изучение этих двух неразрывных между собой «книг» Тв-рца разделилось. Религиозные евреи, начиная с периода гетто (где-то со второй половины XVI века) считают абсолютным по важности занятием изучение Торы во всей ее неохватной полноте, ограничивая изучение мира только необходимостью иметь заработок.  Светские же евреи и нееврейские народы больше внимания уделяют изучению и открытию законов функционирования окружающего мира и его наполнения, большей частью без связи с попытками понять Тв-рца через открытие и изучение Его мудрости, вложенной в созданный Им мир. Да и процент таких серьезно изучающих «книгу природы» среди народов мира весьма невелик и в основном находится в университетах и научных центрах. Обе столь разные по численности группы осознанно или неосознанно пренебрегают неразрывным, имманентным единством Тв-рца и принципиально не могут познать целое, изучая лишь его часть. А потому и не достигают и принципиально не могут достичь полной и осознанной свободы, в первую очередь свободы интеллектуальной, свободы, следующей из понимания мира и своего места в нем.

Попробуем в качестве примера посмотреть, как частичное исполнение приведенных аспектов не достигает своей цели. В качестве образца неполноты при высокой степени исполнения возьмем д-ра Генриха Фауста из великой трагедии Иогана Вольфанга фон Гёте. Конечно, ни на какой серьезный литературоведческий анализ мы не претендуем, такие цели ни в какой мере перед собой не ставим и во многом воспользуемся уже готовым материалом, взятом из интернета.

Причем нас в целях нашего поиска истины не заинтересует основная часть описанной И. Гёте истории похождения д-ра Фауста под руководством и при обеспечении «преданного» Мефистофеля — там понимающему жизнь еврею искать нечего. Нас также не заинтересует финал – нахождение д-ром Фаустом своего идеала, описывающего «прекрасное» состояние народа в бесцельном движении, бесцельной борьбе и бесцельном труде, как без цели общенародной, так и без цели личной для отдельных членов общества. Зато приведенный идеал — такой  знакомый нам на уровне прошедших через всю нашу жизнь вечных лозунгов в «социалистическом» развалившемся Союзе в точном соответствии с мыслью Л.Д. Троцкого о том, что движение — все, конечная цель — ничто:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идёт на бой!

Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной

Дитя, и муж, и старец пусть ведёт,

Чтоб я увидел в блеске силы дивной

Свободный край, свободный мой народ!

(перевод с немецкого  Н.А. Холодковского)

Самое интересное в этом идеале – это то, что он сформулирован поэтом за несколько десятилетий до изысканий К. Маркса и Ф. Энгельса, но в источники марксизма не вошел. К мудрому еврейскому пониманию как целей жизни, так и путей их достижения подобные утопии отношения не имеют.

Нас заинтересует только начало философской драмы – оценка д-ром Фаустом своего пути, ожиданий, достижений. Но краем нашего рассмотрения мы заденем и очень характерного для определенного еврейского взгляда (ультраортодоксии) относительно второстепенного персонажа — Вагнера, ученика д-ра Фауста.

Итак, д-р Генрих Фауст.

Вряд ли мы найдем более образованного человека. Он говорит о себе:

Я богословьем овладел,

Над философией корпел,

Юриспруденцию долбил

И медицину изучил.

(там, где мы не указываем переводчика, мы пользуемся переводом с немецкого  Б.Л. Пастернака)

Д-р Генрих Фауст может объективно оценить свой высокий уровень знаний:

Хотя я разумнее многих хватов,

Врачей, попов и адвокатов…

Д-р Фауст овладел всем комплексом имеющегося в его время гуманитарного и клинического знания (отсутствие эстетики, культуры, искусства спишем на ограниченность  списка или на явную непрагматичность этого знания), хотя и бросается в глаза отсутствие в списке математики и предметов естественно-научного цикла. И все-таки он не достиг удовлетворения. Ведь он жаждет не владения голым знанием, а ищет смысл жизни. Не найдя его в изученных науках, он пытается искать его в мистике:

И к магии я обратился,
Чтоб дух по зову мне явился
И тайну бытия открыл.
Чтоб я, невежда, без конца
Не корчил больше мудреца,
А понял бы, уединясь,
Вселенной внутреннюю связь,
Постиг все сущее в основе
И не вдавался в суесловье.

(подчеркивание – наше. И.Д.)

Явившийся Дух ценит Фауста очень высоко, хотя и видит в нем исключение из списка обычных людей, признавая его желание и возможность подняться до духов:

Где мощный зов души, где тот титан могучий,
Кто Мир весь обнимал, кто мыслию кипучей
Сравняться с нами, духами, желал?

(перевод с немецкого  Н.А. Холодковского)

Воспользоваться возможностями вызванного Духа д-р Фауст не успел – ему помешал неожиданно явившийся его ученик Вагнер. Но зато успел отнестись к вызванному Духу не как к учителю, а минимум, как к равному:

Нет, дух, я от тебя лица не прячу.
Кто б ни был ты, я, Фауст, не меньше значу.

Вся эта часть, по сути, посвящена выполнением д-ром Фаустом четвертого указанного нами аспекта, но в силу нееврейского происхождения д-ра Фауста, он не смог и изначально не мог познавать науки именно и только как познание Тв-рца вселенной. И мы видим, что даже огромное познание, но материалистическое, отделенное от Источника знания, познание наук, не направленное на познание Источника, к успеху овладения знанием может привести, а к успеху понятия внутренней сущности мира – не может. Д-ру Фаусту нужна помощь Духа и совсем не факт, что на этом пути можно понять «Вселенной внутреннюю связь«.

У д-ра Фауста немало заслуг и по второму аспекту, по аспекту добрых дел. Д-р Фауст своими изысканиями принёс много добра жителям окрестных селений. Он – успешный врач и именно в этом качестве ценим и почитаем окружением, местными жителями. А раз почитаем, значит, много раз отрывался от своих высокоученых занятий, спешил на помощь заболевшим и был успешен в лечении.

Но… Он не реализовал практически ничего из первого аспекта. У него нет семьи, он одинок (одна из причин безрассудного, с полной отдачей погружения в любовь к Маргарите – Гретхен, что отдельно от остальных аспектов заведомо не может оказаться долгосрочным состоянием), он делал добрые дела, не имея ввиду активное участие в делах мира ДЛЯ ПОДЪЕМА СОБСТВЕННОЙ ДУШИ. И с третьим аспектом у него проблема. Дело не в «религиозном» служении, мы не знаем, насколько «истым христианином» он был (общение с духами, знание алхимии и легкость заключения договора с Мефистофелем не особо хорошо говорят о его христианском служении), но до постоянного ощущения смысла во всех научных и иных рутинных, постоянно наполняющих жизнь делах он явно не добрался.

Итак, даже при великом познании (аналог сегодняшней службе больших интеллектуалов высокой науке или высокому искусству), не удается достичь целей собственной жизни, обрести настоящий покой и счастье до смертного одра (при условии, что смерть приходит не рано), идущие от реализации целей человеческой жизни.

Теперь перейдем к Вагнеру. Он представляет собой человека, сосредоточенного исключительно на книжном знании, оторванном от жизни. Все свое счастье и смысл жизни Вагнер ищет в древних текстах на различных древних языках. Этот педант готов прилежно грызть гранит науки и корпеть над пергаментами, не задумываясь над краеугольными проблемами, мучающими д-ра Фауста.

«Всю прелесть чар рассеет этот скучный,

несносный, ограниченный школяр!» 

— в сердцах говорит о  Вагнере учёный. Когда Вагнер в самонадеянной глупости изрекает, что человек дорос до того, чтоб знать ответ на все свои загадки, раздражённый Фауст прекращает беседу – без книг нельзя, но книги – только начало познания.

Вагнер — кабинетный ученый, для которого существует только книжное знание: оно должно открыть сущность жизни и тайны природы. Но оно уже записано, а значит – ограничено! В трагедии Гёте Вагнер — антипод д-ра Фауста, стремящегося к постижению смысла жизни посредством активного участия в ней. В первой части трагедии Вагнер выступает как помощник-подручный Фауста, одновременно являясь его противоположностью.

За фигурой Вагнера распознается определенное умственное движение, восходящее к Ренессансу (Возрождению) и ставившее своей целью расширить пределы познания, которое оказывалось самоцельным. Основные усилия были отданы древним языкам, сочинениям античных авторов и риторике, но не попыткам проникнуть в мир реальных сущностей и феноменов, притягивающих д-ра Фауста настолько, что ради этого он готов даже воспользоваться средствами магии. При этом успехи познания Вагнера настолько велики, что именно ему удается создать гомункулуса. Но этот великий результат книжной науки Вагнера неизбежно оказывается недочеловеком – создать, воспитать цельного человека, пользуясь только зафиксированным в момент написания книжным знанием в непрерывно изменяющемся мире совершенно и принципиально невозможно.

Сам того не подозревая, Гёте наносит сильнейший удар по неизвестному ему  современному йешивному харедимному образованию и образу жизни. Уже в конце ХХ века один из серьезнейших раввинов Элиэзер Беркович напишет, что знание, получаемое только из написанных текстов, по сути, является караимским знанием, имеющим не столь уж много общего с живым, творящим словом Всевышнего и в древности в несколько ином воплощении резко осужденным живым тогда еще иудаизмом, который после долгой истории гетто сам воспринял этот подход и даже объявил его единственно правильным.

Но следует отметить, что несмотря на столь противоречивое состояние – владение, с одной стороны,  огромными знаниями и, с другой стороны, знаниями сухими, исключительно книжными, Вагнер, живя достаточно бесцветной жизнью вдалеке от истинной жизни, вполне доволен собой и в своей некритичности (столь противоречащей его большим знаниям) не чувствует недостатка в жизни. Его недостаток чувствуют другие люди тем, что не чувствуют присутствия Вагнера в мире.

А д-р Генрих Фауст… Именно своей критичностью и высоким полетом мысли он остро чувствует недостаток полученного знания. Но он не может найти путь к наполнению души, к душевному спокойствию, к человеческому счастью.

Ибо только комплексная жизнь в сумме ее четырех указанных выше аспектов указывает путь к выполнению еврейской, человеческой миссии на земле.

 

И на сладкое опять позаимствуем, хотя и не помним у кого, красивое рассуждение о еврейском понимании места математики в мире.

Согласно еврейскому взгляду, мы созданы по образу и подобию Всевышнего. Это служит, среди других причин, обоснованием императива о том, что мы должны стараться подражать Ему, вести себя морально, делать добрые дела, познавать Всевышнего на всех доступных нам путях и тем самым познавать себя, преобразовывать изначально и сознательно не доведенный до совершенства мир, мир, не доведенный до законченности специально, по изначальному замыслу Создателя (философы принципиально не смогли доказать иной необходимости морального поведения человека). Но у Всевышнего есть явленное нам свойство творить что-либо из ничего (иврит: йеш миА́ин. יש מאין). И на такое действие человек вроде бы не претендовал в связи с уникальностью данного свойства и в связи с тем, что Всевышний, как принято считать, не передал нам способность к таким действиям.  Однако, «по размышленьи зрелом» (последний монолог Чацкого из «Горе от ума» А.С. Грибоедова) оказалось, что такая область, где человечество сотворило что-то из ничего, есть, и эта область – математика.

Математика – единственная из наук, которая создается чистым размышлением, принципиально не подлежит проверке опытом, и верность ее положений доказывается и проверяется только внутри ее самой по ею же самой выработанным критериям и ею же самой выработанными способами.

Но любой опыт или наблюдение проверяются математикой, и несоответствие опытных данных ожидаемым результатам вынуждает объяснять несоответствие и зачастую пересматривать положения той науки, в рамках которой поставлен опыт или проведено наблюдение.

Математика проверяет лишь теоретическую правильность своих и только своих построений.

Поэтому, строго говоря, математика не относится к группе естественных наук, но как бы стоит над ними.

Но зато она выводит нас, людей на истинное подобие Всевышнему, создав прецедент человеческого творения чего-либо из ничего.

Кстати, философия не может быть также отнесена к естественно-научному знанию, творимому из ничего, так как не существует строгих внутренних доказательств верности ее выводов, а внешний эксперимент (наблюдение) никогда не может доказать верность теории. Остальных кандидатов на это престижнейшее место не видно и на горизонте.

Но для нашего уподобления Тв-рцу в этом Его свойстве творения чего-либо из ничего нам достаточно одного примера.