Хронотоп Тополя

Эдуард Тополь — известнейший писатель, автор десятков остросюжетных романов, некоторые из которых вдобавок стали кинофильмами. 

Хронотоп, по-простому — время-место.

У Тополя время было сначала советское (от рождения до отъезда — исхода), место:

Полтава-Баку-Москва, судьба внешне вполне успешная — журналист, сценарист, драматург.

Потом, полжизни назад, возник местечком Нью-Йорк — потекло времечко эмигрантское, прямо по американским стандартам:

сначала бедствовал, жил на доллар в день, в итоге же стал знаменитым писателем.

И наконец, время местное, нынешнее, земля израильская.

Поговорим с Эдуардом Тополем о временах и местах, и о том, в чем же секрет творческого успеха — в таланте, который открывает все двери, в упорстве, которое уверенно ведет за собой или в удаче, смягчающей жернова реальности…

— Как и многие, вы начинали в юности со стихов и даже сочинение на вступительном экзамене в университет написали в стихах. И больше к ним с тех пор не возвращались? 

— Поскольку ни в АГУ (Азербайджанский государственный), ни в ЛГУ (Ленинградский) меня не приняли, то «приняли» в армию. Там, в артиллерии, я продолжал писать стихи, их печатали в журналах — в «Неве», «Литературном Азербайджане». Но сразу после армии я стал сотрудником городской газеты «Социалистический Сумгаит», потом республиканской «Бакинский рабочий», и с головой нырнул в журналистику, из которой — после ВГИКа — вынырнул в кино и прозаики. Стихи остались в юности.

— Мы вот так бы и не узнали, что ваше настоящее имя — Эдмон (богатым будете!). А как возник псевдоним «Эдуард Тополь»? 

— Когда в журнале «Литературный Азербайджан» готовили первую публикацию подборки моих юношеских стихов, руководители журнала бакинские поэты Абрам Плавник и Иосиф Оратовский объяснили мне по-дружески, что русский поэт не может быть Эдмоном Топельбергом. Так родился Эдуард Тополь.

— Расскажите, пожалуйста, о своем долгом романе с кино, начиная с «Юнги Северного флота» и до сегодняшнего южного Средиземноморья. 

— Роман с кино действительно настолько долог, что его первой половине я посвятил свою автобиографическую книгу «Игра в кино», изданную в России лет двадцать назад и потом переизданную многократно. В ней я рассказал о своих фильмах «Открытие», «Юнга Северного флота», «Несовершеннолетние» и двух запрещенных — «Любовь с первого взгляда» и «Ошибки юности». В «Открытии» снимались Донатос Банионис, Ирина Печерникова, Михаил Кононов, Жанна Прохоренко, Володя Ивашов, во время съемок мы стали друзьями. «Юнгу» Владимир Роговой снял по нашему (с Вадимом Труниным, автором «Белорусского вокзала) сценарию сразу после «Офицеров», потом я с Володей Роговым сделали «Несовершеннолетних». В «Ошибках» снимались Стас Жданько, Марина Неелова, Николай Караченцов. Ну, а «Любовь…» пролежала «на полке» много лет, но недавно на Московском кинофестивале я увидел ее в афише подборки советских фильмов с общим названием «Советский авангард». Потом был перерыв на эмиграцию, после которой мои игры с российским кино продолжились экранизацией моих романов «Красная площадь», «У.е.», «Чужое лицо» и повестей «Ванечка», «Убийца на экспорт». К сожалению, то, что я увидел на экране, было настолько огорчительно, что я решил взять власть в свои руки, стал продюсером. И в этой роли сделал два фильма, за которые не стыдно — «На краю стою» и «Трубач из России». Сейчас в Москве выпускник Высших режиссерских курсов Артур Пинхасов снимает свой дипломный фильм по моей пьесе «Братство Маргариты».

— В 1978 году вы эмигрировали в Америку, потом жили на две страны — Америку и Россию, а совсем недавно вы переехали в Израиль. Что это — расширение вашего писательского «поля», или зов «крови»? И как, по-вашему, еврейство — это тяжкая ноша или божий дар?

— «Зов крови» и привел к «расширению поля» — у Мартина Бубера сказано, что Там, Наверху, Он задаст всего один вопрос, Он скажет: «Покажи, что ты сделал с талантом, который Я тебе дал при рождении». Ну, в принципе, у меня есть что показать — больше сорока книг изданы в 18 странах. Но вдруг Он задаст второй вопрос: «А что ты сделал для Израиля?». Я должен успеть подготовиться к ответу. Потому что Б-жий дар это ответственность.

— В Америке вы были свидетелем реформирования капитализма в «общество социальной справедливости». Сейчас там происходит нечто совершенно противоположное? Вы предвидели это? И к чему, на ваш взгляд, может привести сегодняшняя новая политика? 

— В США я был свидетелем и отчасти участником великого « Рональд Рейганского» подъема Америки с колен, выхода страны из Картеровского банкротства. Синхронно с этим подъемом издавались в США, Европе, Японии и Австралии мои «Красная площадь», «Красный газ», «Чужое лицо». Но при Клинтоне и Обаме я, практически, большую часть времени стал проводить в России. Не потому ли им удалось снова отбросить Америку назад, в болото социализма? Теперь я от всей души желаю Трампу вытянуть США из этой ужасной гнили и пакости.

— Вы в своем романе «Завтра в России», вышедшем в 1987 году в Нью-Йорке, спрогнозировали путч 1991 года. Нет ли у вас в планах написать роман «Завтра в Израиле?» И каковы ваши прогнозы для нашей страны? 

— Извините, я только-только приехал. Дайте разобраться.

— Планируете ли вы продолжить ваш роман с кино в Израиле и считаете ли это возможным в стране, не являющейся носителем русской культуры? 

— Америка и Англия тоже не являются носителями русской культуры. Но «Красная площадь», «Журналист для Брежнева», «Чужое лицо» и другие книги, написанные мной по-русски, были впервые изданы именно там. А кино в Израиле… Поживем — увидим…

— Вам наверняка была знакома — пусть со стороны, издалека — израильская жизнь. А как она вам «вживую»? 

— Пока мне очень нравится. Правда, я еще не сел за работу. Но если я смог работать в московском климате — физическом, социальном и нравственном — то здесь, под чистым небом, на берегу теплого моря, да еще с такими вкусными фруктами и улыбчивыми соседями — как не отдохнуть?

— Зависит ли творческая жизнь писателя от места проживания? Нужны ли русскоязычные писатели русскоязычной Америке, Израилю? 

— Конечно, зависит. Не зря же Гоголь, Достоевский, Тургенев, Чехов и т.д. стремились в Италию, Францию или хотя бы в Крым. А что касается Америки и Израиля… Любой стране нужны хорошие писатели, на каком бы языке они не писали. Исаак Башевис Зингер и многие другие тому доказательство. К тому же Израиль и сам на треть русскоязычный. И это при том, что здесь замечательные писатели, пишущие на иврите. Последний Букер тому доказательство.

— А не хотелось бы вам вернуться насовсем в нынешнюю Россию? 

— Нет, наоборот — теперь я «насовсем» приехал в Израиль.

— Ваш взгляд на эмиграцию — это благо, или наказание? 

— Эмиграция это испытание, экзамен на выживание. Очень трудный экзамен, я это знаю не понаслышке, поверьте. Я же приехал в США с восьмью долларами в кармане и тридцатью английскими словами, без всяких связей и родственной помощи. Про это написано в моих романах «Московский полет», «Чужое лицо», «Элианна — подарок Б-га». Почитайте…

— Согласны ли вы с утверждением, что интернет «истребляет» читателей романов, что люди приучаются воспринимать лишь короткие тексты, простейшие сообщения. 

— В первую очередь Интернет истребляет писателей. Особенно, в России, где воровство книг с помощью Интернета — просто норма. Как, впрочем, и любое воровство. Когда я написал об этом в «МК», читатели в комментариях к этой статье высказались так: «Ты, жидовская морда, должен быть счастлив, что мы тебя даром читаем». Как вы понимаете, я им, антисемитским мордам, тоже желаю счастья. Из Израиля.

— Спасибо, Эдуард, удачи вам на Земле обетованной!