Маргарита Ойстрах: «Мне бы снова с вами встретиться…»

                                          Светлая память

  «Мне бы снова с вами встретиться…»

               Маргарита Ойстрах,
                  Ашкелон

 

Я уже не раз писала о людях, чьи детство и юность прошли в горниле Второй мировой войны.

  О том, как в горькую, грозную пору испытаний, выпавших на их долю, они жили и вели себя достойно и смело, не сломались под грузом жестоких испытаний, были и остались верными друзьями и подругами…

  И вот я вновь решила поведать о судьбе Ады Трахтенберг и её товарищей.

  Мы познакомились с ней уже в Израиле.

Она отозвалась на один из моих очерков, посвящённых винничанам.

Оказалось, что и Ада — родом из этого старинного украинского города, в котором прошли годы её детства и юности.
Она привезла с собой старый семейный альбом с фотографиями. В нём не много снимков юношеской поры: не все сохранились в вихре времени, в суете многочисленных переездов (это ей знакомо как жене кадрового офицера).

А вспоминать о том времени хочется не только 9 Мая.

На одном из снимков — совсем юная Ада. Школьница. А рядом — друзья. Конечно, самые верные, лучшие, добрые. Их уже нет среди живых. Но они приходят в сны, и их улыбки, их голоса — будто наяву.

В 1937 году и по их Виннице прокатилась волна арестов. Брали «врагов народа».

  В одну из таких печальных ночей (а приезжали за людьми чаще всего ночью) арестовали родителей её школьного товарища Лёпы Златопольского.

Взяли одновременно и мать, и отца. Без вины виноватые, они даже не успели толком попрощаться с детьми.

Лёпу, тогда подростка, определили в специальный детдом.

Существовал даже «совершенно секретный оперативный приказ» НКВД СССР, №00486 от 15 августа 1937 года:

«Социально опасные дети осуждённых в зависимости от их возраста, степени опасности и возможности исправления подлежит заключениюв лагерях или исправительно-трудовых колониях НКВД или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик по персональным нарядам ГУЛАГа НКВД».

Таких, как Лёпа, отправляли «на перековку».

Ретивые «воспитатели» стремились растоптать души этих девчонок и мальчишек, убить в них память о родителях. Но это им, к счастью, не удалось. Дети верили в справедливость.

О Лёпке не забыли друзья. Они разыскали этого мечтателя и романтика. Нужно было во что бы то ни стало вызволить его. Для этого требовалось согласие родственников. Разыскали его тётку, и вскоре Лёпа оказался на свободе.

  — Это были замечательные ребята, такие, как Лёпа, — вспоминала Ада Трахтенберг. — Они повзрослели в один час, испытав тяжесть невосполнимых потерь. И слова «честь», «достоинство», справедливость были для них не пустым звуком, а конкретными делами, поступками. Сложным и противоречивым было то время, но они верили: лучшее впереди.

— Встречи наши были нечасты, с тех пор, как мы, закончив школу, разъехались,- рассказывала Ада. — Как это горько — войти в опустевший класс и застыть в минуте молчания по погибшим друзьям…

С Лёпой Златопольским — это была их последняя встреча, — Аде Трахтенберг довелось встретиться в самом начале войны, в Харькове. Он учился в университете, но «по секрету» сообщил, что готовится идти в партизанский отряд.

Когда уже потом, после войны, Ада наводила справки о нём в различных ведомствах и архивах, отвосюду следовал ответ: «Леопольд Златопольский погиб, защищая Родину.» Где и при каких обстоятельствах — выяснить не удалось…

Такая вот выпала горькая доля школьному романтику, душе компании, верному другу.

Ада училась до войны в Винницком медицинском институте.

Затем — эвакуация, продолжение учёбы в Махачкале.

В 1942 году их, «зауряд-врачей», не успевших пройти полный курс обучения, послали на фронт — в самое пекло сражений, в дым пожарищ…

Ада служила во фронтовых и армейских госпиталях Сталинградского, 3-го Украинского фронтов, Южной группы войск.

Вместе с госпиталем прошла по Саратовской, Воронежской области, Донбассу, Днепропетровске, Одессе, Румынии, Венгрии. Именно прошла — в тяжёлых сапогах, в тяжёлой шинели. По трудным дорогам…

Сколько же было в её жизни разных дорог: и военных, и послевоенных. Крутых и счастливых.

Дети пошли по стопам родителей — стали врачами. Муж Ады — тоже в прошлом врач, участник Второй мировой войны.
«Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят…»
Прошлое напоминает о себе нежной мелодией незабытого танго, зелёным бульваром, на котором когда-то назначали свидания, старыми фотографиями с дорогими лицами друзей.
Был еще парнишка из той, юношеской компании. Он погиб на фронте в 1943-м.

Ада Трахтенберг разыскала его могилу в Краснодарском крае.

Братскую могилу, в которой вместе с русскими, чувашами, молдаванами, узбеками, украинцами покоится этот чудесный еврейский парень Леонид Шор, погибший за страну, о светлом будущем которой мечтал, в которое верил.

«Не будем приходить на пепелища, не станем ездить в прошлое, как я» — эта строчка из стихотворения известного поэта.

Нет, будем.

Потому что это наше прошлое,

каким бы суровым оно ни было.

  И его не перечеркнуть, не изъять из сердца.
 

К нему надо припадать, как к роднику с чистой, незамутнённой водой.

 

На снимках: №1. Друзья довоенных лет: Ада Трахтенберг стоит слева. Сидит посредине Лёпа Златопольский. Рядом с Адой — Лёня Шор. Слева (сидит) Тамара Блюменфельд (ныне покойная).

 №2. 1945 год. Военврач Ада Трахтенберг.