Сага о саратовских и ташкентских евреях           

       Подвиг Вулиса

 Или

спец-операция по изданию романа «Мастер и Маргарита»

 

========================================

Алекс Златин

От автора:

Почему этот цикл называется “Сага” – интересуются читатели.

Отвечаю:

это термин, который пришел к нам из глубины веков и скорее всего, происходит от исландского глагола segja — говорить, и обозначает повествование, начинающееся с представления действующих лиц.

Внутренний мир и эмоции персонажей изображены в сагах лаконично и сдержанно.

Целью саг было описать события и людей, заслуживающих внимания. Если говорить о саратовских евреях, они этого явно заслуживают.

=======================================

С Абрамом Вулисом жизнь меня свела в тот период, когда он стал достаточно известным (был к тому времени уже доктором филологических наук и членом Союза писателей СССР).

Вроде как, купался в лучах славы.

Жил на два дома в Москве, где преподавал и занимался литературоведческой деятельностью и в Ташкенте, где он в 1951 году окончил Среднеазиатский государственный университет.

 Но реально все в его жизни было не так просто.

На просторах страны активно продолжала свирепствовать цензура (про это писать нельзя, а об этом даже упоминать не следует).

Известный литературоведа Давид Эйдельман свою работу о нем озаглавил:

«Подвиг Вулиса

Или спец-операция по изданию романа «Мастер и Маргарита».

 

                           Оттепель,

но не для всех

Тогдашняя ситуация выглядела так. Воспользовавшись «оттепелью»,  оставшиеся в живых родственники доставали из сундуков уцелевшие произведения своих запрещенных, посаженных, расстрелянных отцов, матерей, братьев. Сначала их публиковали. Потом, когда наступил период После оттепели, что-то стали притормаживать, зажимать под любым предлогом. Зачастую то, что не проходило в Москве и Ленинграде, публиковалось в провинциальных изданиях, подальше от начальственного ока.

Например,  после выхода третьего номера за 1967 год, редактора «Звезды Востока» В.А. Костырю (с которым я был хорошо знаком) лишили должности и отправили спецкором «Огонька» по Средней Азии. придрались к фрагментам из «Записок на манжетах» Михаила Булгакова, которые опубликовали в журнале.

Позднее, когда я работал зам. главного редактора  «Вечернего Ташкента» (главный возглавлял узбекский и русский вариант газеты), Вулис попросил меня опубликовать его последние литературные исследования по книгам Булгакова с приоритетом на «Мастера и Маргариту». Я с удовольствием поддержал его и даже выписали гонорар за его литературные труды. Разумеется,  при этом знал, что он стучался в разные кабинеты, но ему под благим предлогом отказывали, считая его работы подозрительными, скандальными, не прошедшими партийную проверку, мол, зачем нам с этим связываться.

Замечу, что скандалы нередко создавались искусственно.

Цитирую здесь Эйдельмана:

«О нем, сыгравшем роль не «по чину» в истории русской литературы, в Ташкенте ходили едкие и завистливые стихи, которые начинались строчками:

Целуйте ручки только старым дамам,

Не убоясь насмешливой молвы,

Как делал Август бывший Авраамом,

Сыскавший славу на любви вдовы…»

Повлияли «Мишино разрешение» и ташкентские обстоятельства

Действительно, Вулиса звали Авраам, а иногда Август. А все остальное — чистые наветы. Как он сам мне рассказывал, на Елену Сергеевну Булгакову вышел, когда плотно занялся творчеством ее покойного супруга, то есть, вспомнил подзабытого автора «Зойкиной квартиры» и «Багрового острова». Сказать, что она его встретила с распростертыми объятиями, это не так. Даже наоборот, ах, мол, вы  из Союза писателей, который травил моего мужа…

Вулис, как мог, разъяснил ей, что к творчеству Булгакова относится с большим пиететом. После нескольких встреч, холодок недоверия постепенно растаял. Но когда вдова писателя услышала просьбу дать почитать ему рукопись «Мастера и Маргариты» она сначала заволновалась, а потом, поразмыслив  сказала:

• Мне надо посоветоваться с Мишей».

Подошла к портрету Булгакова, некоторое время смотрела на него и, выдержав паузу, ответила: «Миша разрешил».

Мистика, скажете вы. Ну, а куда без нее. Весь роман ею плотно окутан. И в тот момент, что ни говори, определилась его судьба.

В значительной степени на судьбу этого произведения повлияли «ташкентские обстоятельства». В 1958 году наш известный писатель Константин Симонов был снят с должности редактора «Нового мира» (видно из-за чего-то проштрафился) и был отправлен в Узбекистан собственным корреспондентом «Правды» по Средней Азии.

«В Узбекистане, — как писал Эйдельман, — к автору «Жди меня» относились как к живому богу, сброшенному с олимпийских чертогов на грешную землю».

О нем мне рассказывал его коллега Юлдаш Мукимов, который также параллельно с Симоновым был собкором в главной газете страны. Он отмечал, что Симонов не особо обращал внимание на чины и регалии. По крайней мере, не создавал из этого поводов для дружеских или запанибратских отношений.

                           Симонов защитил

В Ташкенте у Симонова был плодотворный творческий период. Здесь он  писал «Живые и мертвые» и «Солдатами не рождаются».

Что примечательно, охотно дружил с молодыми журналистами, среди которых был и Вулис. А тот взял и пригласил его на защиту своей диссертации.

Самого!

Все были поражены, а кто-то и  неприятно поражен. Ишь, замахнулся.» Симонов, — как вспоминает Эйдельман,- пришел на защиту провинциальной диссертации, появившись в зале ровно за минуту до начала процедуры.

Константин Михайлович во время обсуждения попросил слова и своим раскатисто-картавым говором произнес какие-то ободряющие слова, дал нужные советы и напутствовал храброго исследователя» .

В дальнейшем именно к Симонову обратился Вулис с просьбой поспособствовать публикации «Мастера и Маргариты». Прочитав это произведение Симонов сильно заинтересовался им и, можно сказать, быстро  стал его горячим поклонником. Разумеется, он и помог преодолеть длиннющие бюрократические барьеры на пути романа к читателю.

Были на этом пути и многочисленные правки «в интересах читателей»и большие цензурные купюры. Не случайно в первом издании (в журнале «Москва») есть два предисловия от Симонова и Вулиса.

Позже поднятая, в значительной степени Вулисом, волна привела к напечатанию «Театрального романа» в журнале «Новый мир». В дальнейшем благодаря совместным усилиям Симонова и Вулиса  стали выходить другие произведения Булгакова, в том числе  и большой том драматургии.

Что касается «Мастера и Маргариты» книга (после выхода в свет в журнале) была полностью передана для публикации заграницу через советское акционерное общество ”Международная книга”.

    Больше других Вулис любил г-жу Литературу

Говорю о всех этих обстоятельствах жизни и работы Вулиса в Ташкенте так подробно, потому что подозревать его можно в чем угодно, только не в каких-либо скабрезных историях или домогательствах, которые ему хотели приписать. Это грязный навет на светлую личность.

Если он и питал неумеренное чувство любви, то только к госпоже Литературе. Надо было видеть сколько первоисточников он проштудировал, чтобы понять истоки творчества Булгакова.

Например, у известного советского ученого Николая Чаянова он нашел мистическую повесть, в которой прослеживаются  булгаковские персонажи, (включая кота Бегемота) разумеется, изрядно перекроенные. Об этом он рассказал на страницах «Вечерки», как и версию использования метода зеркального отражения в творчестве художников эпохи Возрождения и в произведениях Булгакова.

Хочу здесь процитировать Вулиса, который по этому поводу имел свои изыскания и излагал их так:

«Итак, зеркало… Подхожу к нему запросто, запанибрата — и вдруг замечаю, как исподволь оно разрастается, укрупняется, захватывает, прямо-таки заглатывает все больше и больше видимой реальности, приобщая к ней еще и невидимую. И вот уже оно не подчиненный элемент другого мира, а само по себе целый — ни от кого и ни от чего не зависимый — мир, ищущий, где бы и что бы прибрать под эгиду своей юрисдикции. За всеми рациональными объяснениями и смыслами чудится нам в зеркале нечто иррациональное — намек на потусторонние знамения и знаки…»

Эти и другие литературные публикации в газете нашли свое место в дальнейшем в книгах Вулиса «Литературные

зеркала»и «Хрустальный ключ.»

                   Вершина айсберга

Здесь я хочу показать нестандартность мышления Вулиса. Если возвращаться ко времени, когда он только вышел на Елену Сергеевну она ему (судя по литературным заметкам Э. Шафранской) сказала:

• Никаких рукописей у меня для вас нет. Сатирических романов после Михаила Афанасьевича не осталось. «Мастер и Маргарита» — это философский роман.

 На что Вулис ей ответил:

— Каждый философский роман — сатирический. Трудно сказать, справедливо ли это поразительное утверждение вообще для всех философских романов, но в отношении «Мастера и Маргариты» (из которого он на тот момент не видел ни единой строчки!) Абрам Зиновьевич оказался поистине дьявольски проницателен. «Мастер и Маргарита» — блестящая, язвительная сатира и одновременно тонкая и изощренная литературная игра, игра с внимательным и заинтересованным читателем.

Именно проницательность Абрама Зиновьевича меня всегда прельщала. Помню, как он подарил мне свою книгу «Вакансии в моем альбоме». Издание раритетное. Тираж в 15 тысяч в мгновение ока разлетелся. Там он мне написал слова, которые воспроизвожу (см.на фото). А помог я ему разобраться в прелюбопытной истории, когда один из моих друзей придумал и написал рассказ под именем Бабеля. Ну такая литературная мистификация. Охоч он был до всякого рода розыгрышей. Но тут получилось так что литературные исследователи творчества Бабеля все приняли всерьез и предложили солидную сумму за оригинал рукописи. А где его возьмешь, если автор все это сам придумал.

Не знаю как, но эта история докатилась до Вулиса. И он начал у меня допытывать, что я знаю про эту нашумевшую в Ташкенте (и не только) историю. Что мне оставалось делать, как не познакомить его с моим приятелем журналистом, решившим так подшутить над литературной богемой. Детали этой мистификации(без ссылок на конкретное лицо)  Вулис изложил в своей книге.

Были там и другие моменты, связанные с литературоведческими изысканиями.

Но все это лишний раз подтверждало, что в его лице мы видели личность, положившего всю жизнь и здоровье на благо г-жи литературы и ее ценителей.

Ну, а «Мастер и Маргарита» — это была лишь вершина айсберга.