Сага о саратовских и ташкентских евреях

 

Ташкент — гнездо для хороших журналистов

                            (В продолжение темы)

 

Не так давно у меня в «Хайфа.РУ» вышла публикация

«Сага о саратовских и ташкентских евреях:

Ташкент — гнездо для хороших журналистов».

В конце ее я написал, что развивая эту тему дальше, надеюсь на инициативу читателей  сайта.

Может они вспомнят о ташкентских друзьях и знакомых, тех кто вышел на свой творческий уровень.

Действительно, пришло немало откликов и дополнений. Некоторые данные были устаревшими.

———————————————————

Алекс Златин

От автора:

Почему этот цикл называется “Сага” – интересуются читатели.

Отвечаю:

это термин, который пришел к нам из глубины веков и скорее всего, происходит от исландского глагола segja — говорить, и обозначает повествование, начинающееся с представления действующих лиц.

Внутренний мир и эмоции персонажей изображены в сагах лаконично и сдержанно.

Целью саг было описать события и людей, заслуживающих внимания. Если говорить о саратовских евреях, они этого явно заслуживают.

=================================

 

За что уважали Раису

Семеновну

 

 

Например, что касается Володи Черноморского в первую очередь он был издателем «Репортера», а до этого много лет работал главным редактором «Вечернего Нью-Йорка», всего холдинга Lesti, включавшего в себя еще пару изданий, потом НРС (Новое Русское Слово).

Совершенно согласен с Александром Фитцем (писателем-журналистом из Мюнхена, удостоенным многих писательских наград, и опубликовавшего не одну книгу, пользующуюся повышенным читательским спросом, но не   зазнавшимся по этому поводу).

Так вот, по его мнению нельзя обойти вниманием и многих других сотрудников редакций работавших в прошлые годы в Ташкенте.

Первой при этом он называет зав. отделом науки «Комсомольца Узбекистана» Раису Семеновну Могилевскую. 

От себя замечу, что она была весьма эрудированным журналистом (еще бы- заведующая отделом науки). Помню до сих пор как она ходила на работу со своим сыном Семеном Новопрудским только пешком (общественного транспорта не признавали). И в редакцию на верхний этаж поднимались не на лифте, а по лестнице .Я у них это перенял и делаю так до сих пор.

Раиса Семеновна была очень обязательным сотрудником редакции. У нее никогда не терялись письма читателей. У нее был обширный внештатный актив, в том числе и среди солидных ученых. Именно ей (тогда я работал в другой редакции) приносил публикации о людях с необычными способностями (экстрасенсах и всякого рода целителях), об НЛО (которые вдруг прорезались в Самарканде), о необычных явлениях природы. Разумеется, там были не только «ахи и охи», присутствовал и критический взгляд. Тогда это все только начиналось. Раиса Семеновна вносила в текст свои коррективы и это было только на пользу.

Вышедшая на основе этих газетных публикаций книга «Не может быть, а вдруг…» быстро разошлась.

Следующую «Тайные знания» я готовил с учетом позиции зав. отделом науки и она выдерживает очередное переиздание. Замечу, что Раису Семеновну отличали высокие нравственные принципы. Она не любила перемывать косточки другим сотрудникам, избегала всякого рода сплетен и любых интриг. Такой настрой в большом коллективе республиканской газеты играл большую роль.

 

      Заметки на полях, есть о чем поразмышлять

 

Бывший сотрудник УзТАГа Георгий Коваль (сейчас гражданин США) напоминает о сотрудниках этого филиала ТАСС (их, кстати, называет и В. Черноморский).

Это Ефим Таубеншлаг и Юрий Кружилин.

О Ефиме Соломоновиче Георгий вспоминает тепло. Улыбаясь, рассказывает: «Он нас учил, что писать надо так. В каждой фразе нужно чего-нибудь не договаривать. Не договаривать в первой фразе, но и в следующей тоже немного не договаривать, думая о том, что не договаривать  нужно и дальше. И тогда никакой редактор не сможет что-нибудь вычеркнуть».

У Таубеншлага была довольно трудная жизнь. В своей автобиографии он пишет:

«Родился в Одессе в 1922 году. Когда началась Великая Отечественная  уже в первый месяц войны появились опасения, что город будет сдан. Мы ясно представляли, что ждет евреев на оккупированной территории. У меня были серьезные проблемы со зрением, поэтому в армию не взяли. Во время эвакуации нас до конца войны приютили в Чимкенте. Возил уголь на электростанции и учился в индустриальном техникуме. Раньше  (в Одессе) сотрудничал в газетах, здесь тоже сделал попытку и был приглашен в областной радиокомитет. Весной 1945 г. отцу предложили работу на восстановлении заводов Донбасса – мы переехали в г. Славянск. Здесь узнали, что наш дом в Одессе разрушен, возвращаться некуда и, поскольку вернуться в Одессу мы не могли, отправились снова в Среднюю Азию, в Ташкент.»

Именно здесь развернулись способности талантливого журналиста. Он стал ведущим обозревателем УзТАГа. Именно Ефим Соломонович брал интервью у Фиделя Кастро и других государственных деятелей высокого ранга. У него осталось не мало учеников, которые много хорошего могут вспомнить о нем.

А еще он писал стихи и заметки на полях — личные размышления о жизни и о себе. Вот кое что из этого сохранившегося:

«Осознаю себя по-разному. Иногда гляжу на себя как бы со стороны – и могу судить о себе. Верно или неверно – не имеет значения: главное – что разглядываю себя. И ощущаю свою смертность: вот, дошагает это существо, додышит, дочувствует до положенного предела и – привет. А неосознанное ощущение бессмертия приходит, когда посторонняя позиция стирается, сливается с моей сутью: думаю и поступаю, как велят натура и обстоятельства, и даже сознавая необходимость сделать шаг или остановиться, радуясь или сожалея, – не наблюдаю себя».

Ближе к восьмидесяти появляется еще запись:

«Должно быть,  инерция присутствует не только в физике: мы возвращаемся, задерживаемся в том,  что явилось толчком к раз­мышлениям, воображаем заново то,  что явилось, привиделось нам – вплоть до фантастических картин. На заданную тему.
И чем я старше,  тем инерция сильнее.  Возможно,  потому, что нет  насущной  необходимости  искать новые решения.  Хотя, фиксируя ход  своих  размышлений  и  воображений,  нашел,  что по-прежнему могу быстро переключаться на другой круг,  предло­женный обстоятельствами или выбранный произвольно. И все же… Острота,  скорость,  гибкость – не те…  Так что же? – к ста­рости надо играть меньше или больше?
Не знаю.  Но не играть вовсе – нельзя. Игра – пусть иска­женное, но,  тем не менее,  отображение жизни, её причудливая и правдоподобная модель.
Может быть, не только жажда трофеев, но сам ход игры уса­живал за карточный стол Александра  Сергеевича.  Разумеется,  ­плюс  влечение риска,  потребность  ощутить  упоение бездны на краю. Или пережить то,  что не давалось жизнью. Поскольку – да простит мне бог банальность и повтор – жизнь,  все-таки,  нем­ножко игра. Хоть и без правил, но под присмотром».

А вот еще озорные шутливые стихи:

К вопросу о перистальтике

Входи в трамвай –
Осваивай
Динамику и статику:
От входа
И до выхода –
Сплошная перистальтика.
Протиснувшись в трамвае том,
Себя почувствуешь дерьмом.
22 октября 2000 г. 

 

           Такие люди на взятки

не падки    

 

Что касается Юрия Кружилина то о нем можно говорить очень много. Вот высказывание одной из его учениц ташкентской телеведущей Эллы Тухватуллиной:

«Когда я уже стала работать в сфере журналистики, на меня очень повлиял Юрий Кружилин – один из мэтров узбекистанской журналистики. С ним мы работали в УзТАГе (сейчас УзА – Национальное информагентство Узбекистана), где я начинала репортером. Это был удивительный человек, очень эрудированный. Вот он как раз и погонял меня очень хорошо, научил очень многим нюансам нашей профессии и преподнес мне первые уроки в этом непростом деле. В частности, он учил меня, что очень важно не просто описать какое-то событие, но и внести в эту информацию аналитику, несмотря на то, что как репортеру тебе нужно быстро передать происходящее. Я училась у него и других старших коллег честности, правдивости и душевности.

Например, Юрий Григорьевич мне всегда говорил:

«Журналист должен любить людей. Иначе он никогда не имеет право носить это звание».

Это я запомнила на всю жизнь и с автомаледую этому уже неосознанно.

Еще один совет от Кружилина: уметь слушать других людей. Ведь человеку порой надо выговориться, и если он в тебе видит такого заинтересованного слушателя, он раскроется перед тобой, что поможет тебе потом в подготовке материала о нем».

Что касается меня, с Кружилиным мы дружили и часто обсуждали насущные проблемы. Его сильно тянуло в газету. Он же раньше работал в «Правде Востока». И ему там нравилось, а главное получалось. Перо у Юрия Григорьевича могло быть очень острым. Совершенно точно знаю, что он жил на свою зарплату. Такого типа людей невозможно подтолкнуть к подготовке материала за который кто-то отстегнет свои деньги. Была даже конкретная ситуация когда Уз ТАГ дал материал об одноруких бандитах (игральных автоматах) очень сильно расплодившихся в Ташкенте. Особенно много их появилось почему-то на улице Навои.

Этот материал мы сразу поставили в «Правде Востока» на видное место. Как дальше мне удалось выяснить через свои источники, ОПГ (организованная преступная группировка) владевшая этими автоматами встревожилась, как так, какой-то журналюга влезает в наш бизнес. Кто, интересно, за ним стоит? Потом они точно выяснили, Кружилин сделал этот материал по собственной инициативе. Это означало, что другая преступная группировка тут не при чем (они никому не платили). А в правительственных кругах особых поползновений на этот счет не было. На жаргоне владельцев игральных автоматов это означало: «несчастный случай» и ответственность за него никто не несет, потому как «одноруких бандитов» никто не трогает и пока можно успокоиться, они остаются на своих местах.

Замечу, что для журналиста Кружилина было характерно самому поднимать острые темы. Он этого не боялся. Порой сильно рисковал. Может он бы и перешел в газету, но тут вдруг заболел. Ну, а дальше закрутилось. Говорили, что  ему неправильно поставили какой-то укол и нарушили гормональный баланс (неожиданно он начал сильно полнеть). Слухов и версий о его кончине было много. Некоторые даже утверждали, что он кому-то сильно досадил, вот ему и отомстили. Очень шаткая версия. Просто жалко, что такого человека не стало.

 

Послесловие:

Разумеется, названные журналисты, это еще не полный список.

Наши дотошные читатели его заметно расширили и предлагают в него внести журналистов-евреев,  приехавших в Туркестан с великим князем.

В числе тех кого мы еще не назвали:

Марк Крайс, Григорий Липшиц, Виктор Энкер, Лев Левин, Григорий Якубов, Аркадий Забровский и его сын Александр, Александр (Алик) Танхельсон…и многие другие.

Кто может сообщит что-то интересное о них, будем очень признательны. Нить времен не должна обрываться!