ПРОЙДИ ПО ГОРОДУ РЕЗНИ

Александр Я. Гордон

(фрагмент из книги «Посторонние», четвертого тома тетралогии, три первых книги которой:

«Безродные патриоты», «Коренные чужаки» и «Урожденные иноземцы»; приобретение книг по адресу: al*********@gm***.com )

 «Встань и пройди по городу резни»

Хаим Нахман Бялик, «Сказание о погроме» (перевод Владимира Жаботинского)

Воды войны

      Это было 22 июня.

Шла отечественная война, но войну эту вело другое отечество, то, в которое я переселился незадолго до описываемых событий.

И война эта была частью долгой борьбы за существование, которую мое отечество, государство Израиль вело с момента его создания.

Мне довелось участвовать в одном из эпизодов этой войны за предотвращение еврейских погромов.

      22 июня 1982 года я сидел на берегу реки Литани в Южном Ливане после купания в ней (другой возможности помыться не было) и подвергался словесному обстрелу-опросу моего командира о том, как я оказался в таком переплете, какая сила привела меня к этому берегу? Я смотрел на воды Литани и вспоминал воды Днепра, из которых «выплыл» за два с половиной года до начала Ливанской войны, первой Ливанской, первой, но не последней.

      Южный Ливан вместе с Литани мог бы достаться еврейскому государству, если бы требования некоторых сионистских вождей были удовлетворены. Израиль не имел бы проблем с водой, но «палестинская проблема» была бы шиитской, а не суннитской. Как важны источники воды на Ближнем Востоке! Как важны источники, из которых пьешь чашу судьбы своей! Как я попал в Израиль и тем самым — в свое первое заграничное, безвизовое путешествие в Ливан?

Руки в крови

      Отец моего отчима Файвл (Фалик) Ахиезерович (позже Федор Александрович) Дейген (единокровный брат известного израильского врача, литератора и танкового аса Иона Дегена) получил диплом инженера в политехническом институте в Тулузе. Он любил вспоминать те годы, годы учебы во Франции, свою молодость. Он читал единственную издававшуюся в СССР на французском языке газету l’Humanité, газету Коммунистической партии Франции. Я часто покупал ему ее. Она была столь же тенденциозна, как советские газеты, но у Ф. А. были сантименты ко всему французскому. Он любил эту малосимпатичную газету за помещаемые в ней кроссворды, шутки, рекламы, сообщения о событиях в Париже. Эти сообщения напоминали ему названия улиц и площадей, по которым он гулял в молодости. Он часто говорил дома по-французски, очень любил этот язык, его мелодию. Однако самые сильные впечатления во время его учебы во Франции, были, по-моему, связаны с Россией, которая стояла на пороге революции.

Это были годы перед Первой мировой войной. Париж был центром демонстраций и собраний всех русских революционных партий. Прийти на демонстрацию и послушать выступавших и реакцию собравшихся на выступления было способом узнать о происходящем в России. Тогда Ф. А. было примерно двадцать лет, и ему нравилось слушать речи вождей будущей революции. Ораторы были блестящие и соревновались один с другим. Однажды он слушал Льва Троцкого и был потрясен его выступлением. Это был красивый мужчина чуть старше тридцати лет, с пышными темными волосами, голубыми глазами и правильными чертами лица. По Троцкому, все было ясно – кто виноват, что и как делать. После выступления раздались бурные аплодисменты. Революционеры любили Троцкого, носили его на руках. Ф. А. был взволнован речью, и когда толпа стала расходиться, находился под сильным впечатлением от услышанного. Он шел к остановке трамвая, когда заметил рядом с собой быстро шагавшего лысеющего мужчину небольшого роста, примерно сорока лет. «Вам понравилось выступление Троцкого, товарищ?» — спросил человек по-русски. Ф. А. утвердительно кивнул. «Он болтун и опасный человек! Он прольет много крови. Я уже вижу кровь на его руках!» — сказал собеседник. Ф. А. был поражен: вся толпа обожала Троцкого, и только этот человек так резко того критиковал. «Бывают бескровные революции?» — спросил он. «Вы действительно хотите знать, как нужно делать революцию? Если так, приходите вечером по этому адресу» — «Кого мне там спросить?» — поинтересовался Ф. А. «Меня, мое имя — Ульянов-Ленин Владимир Ильич».

Смерть героя

      Ф. А., встречавший вождей Русской революции, едва не стал одной из многочисленных жертв Украинской революции, возглавляемой социал-демократами Директории, правительства Украинской народной республики (УНР). Одним из ведущих украинских революционеров был член Революционной Украинской, а затем Украинской социал-демократической партии Симон Васильевич Петлюра. После разгона Центральной Рады, с ноября 1918 года, Петлюра — член Директории. Это правительство поддерживалось и некоторыми евреями. Ф. А. к ним не принадлежал. В бескровные революции он не верил и революций опасался. После 1917 года Украинская революция не вызывала у него доверия. Он уже хорошо понимал революцию и революционеров и пришел к выводу, что евреи не должны участвовать ни в одной революции. Он не был контрреволюционером, он был антиреволюционером. В сионистских терминах, он был типичным ревизионистом, сторонником В. Е. Жаботинского: никаких занятий чужими, нееврейскими делами, никаких чужих революций – «Мы (сионисты. – А. Г.) отказываемся от всяких притязаний на творчество чужой истории. Поле нашего творчества внутри еврейства» (В. Жаботинский, «Еврейская крамола», 1906); «Когда евреи массами кинулись творить русскую политику, мы предсказали им, что ничего доброго отсюда не выйдет ни для русской политики, ни для еврейства, и жизнь доказала нашу правоту» («Дезертиры и хозяева», 1909).

      В победном для Украинской революции 1918 году у Ф.А. в Проскурове родился сын, мой отчим Михаил Федорович Дейген. Через 8 месяцев после рождения отчима, 15 февраля 1919 года, в Проскурове на главной Александровской улице города произошел самый большой петлюровский погром: 1650 человек были убиты. Погром длился с 2 часов до 5.30 дня. Петлюровцы убивали евреев с криками: «За Украину, за Петлюру!». Тогда Петлюра был председателем Директории (премьер-министром) и Верховным атаманом (министром обороны) УНР. Семья Дейген спаслась, однако тень погрома вновь надвинулась на Ф. А. семь лет спустя. Она пришла из страны его юности – Франции. В 1926 году Ф. А. встретился в Проскурове с помощником французского адвоката Анри Торреса. Кто был Анри Торрес и зачем он направил своего помощника из Парижа в украинский провинциальный городок?

      25 мая 1926 года на улице Расина в Париже к сорокасемилетнему бывшему премьер-министру правительства УНР Симону Петлюре, иммигранту, основателю и сотруднику националистического, антисемитского направления еженедельника «Тризуб» подошел сорокалетний владелец магазина по починке часов Шолом Шварцбард и спросил того по-украински: «Вы господин Петлюра? Защищайтесь! Вы бандит!» Петлюра поднял правой рукой трость. Шварцбард выстрелил трижды: «Это за погромы, за убийства, за жертв!» (он напомнил лозунги: «За Украину, за Петлюру!»). Шварцбард потерял в проскуровском погроме родителей и тринадцать членов семьи. Петлюра был убит, а убийца арестован. Начался судебный процесс. Анри Торрес был защитником Шварцбарда. Для сбора свидетельских показаний он отправил помощника на место событий. Того звали Бернар Лекаш. Лекаш был сыном евреев-выходцев из России и писателем, автором книги «Au pays des pogroms» («В стране погромов», 1927). Ф. А. был в Проскурове во время погрома и знал французский язык. Он помогал Лекашу в сборе свидетельских показаний. В 1942 году Лекаш был лишен французского гражданства правительством Виши. Он был участником французского Сопротивления под именем капитана Лекаша, получил «Медаль Сопротивления», орден Военный крест и кавалерский орден Почетного легиона. Линия защиты Торреса была проста: покушавшийся мстил убийце за уничтожение его семьи. Петлюры не было в Проскурове во время погрома. Красная армия вытеснила Директорию из Киева. 2 февраля 1919 года Директория оставила Киев и перебралась в Винницу, находящуюся примерно в 120 километрах от Проскурова. (Через 35 лет после погромов в ознаменование празднования трехсотлетия воссоединения Украины с Россией Проскуров был переименован в Хмельницкий в честь гетмана Богдана, в одежду войск которого были наряжены петлюровские воины). Однако Петлюра знал о происходящем и не останавливал погромы. Торрес нуждался в фактах о погроме. Ф. А. ходил с Лекашем по главной Александровской улице и помогал тому снимать показания с родственников жертв. Много лет спустя он рассказывал мне о той волнующей встрече. Он остро чувствовал свою миссию — помочь еврею-мстителю, наказавшему убийцу еврейского народа. У Ф. А. была та разновидность национальной гордости и самоуважения, которая, по мнению Жаботинского, была «органически несовместима с тем, что судьба евреев менее важна, чем другие вопросы мирового значения». Он видел в поступке Шварцбарда торжество необходимой еврейскому народу самообороны и гордился своей помощью защитникам на парижском процессе.

      Подготовка этого сенсационного процесса заняла семнадцать месяцев. Анри Бергсон, Ромэн Роллан, Альберт Эйнштейн и Александр Керенский выступили в защиту Шварцбарда. Юрист и свидетель на парижском суде Генрих Слиозберг писал: «Погромы давали петлюровскому движению подходящую возможность добывать пищу, одежду и амуницию совершенно даром. Происходило убийство «большевистских евреев». Признавшись в убийстве, Шварцбард утверждал: «Я убил убийцу». Французский суд согласился с доводами защиты: обвиняемый хотел отомстить за родителей, за жертв петлюровских погромов на Украине. Шварцбард был оправдан и выпущен на свободу 26 октября 1927 года. 

      За неделю до начала судебного процесса над убийцей Петлюры, 11 октября 1927 года Владимир Жаботинский, проживавший в Париже во время убийства Петлюры, поместил в русскоязычной парижской газете «Последние новости» следующее заявление: «Петлюра был главой украинского правительства и украинской армии в течение двух лет и больше; почти все это время продолжались погромы; глава правительства и армии их не подавил, виновных не покарал и сам в отставку не подал. Значит, он принял на себя ответственность за каждую каплю пролитой еврейской крови. Это так ясно, что тут не помогут никакие отговорки. Таково не только мое представление о долге и ответственности главы правительства и армии, но и представление каждого грамотного человека. <…> Чем бы ни был Петлюра в душе, ответственность за погромы падает на него; отклонять ее значит не понимать, что такое глава правительства и армии. <…> И если есть в украинском движении люди или группы, которые думают, будто погромы есть простительная мелочь, будто можно допустить систематическую резню евреев и оставаться героями и чистыми — то таким людям и группам я не друг, а враг; и предупреждаю украинское общество, что такие люди или группы и ему не друзья, а враги».

Парижский процесс

      В 1906 году не виновный в шпионаже в пользу Германии Альфред Дрейфус был освобожден, реабилитирован и повышен в чине. Двадцать лет спустя французский суд оправдал признавшегося и виновного в убийстве Петлюры Шолома Шварцбарда. Те, кто изучают юриспруденцию, знакомятся с материалами того уникального процесса, знают, что приговор парижского суда по делу Шварцбарда был настолько обоснованным, что до сих пор правоведы за границами Украины не пытаются опровергнуть его решение. В Украине материалы не изданы. Мнение украинских историков: Петлюра – жертва, его убийца – агент большевиков; во Франции осудили борца за независимость Украины. Петлюра считается национальным героем Украины. Вопрос о «геройстве» Петлюры возник и на процессе Шварцбарда. Из заключительного слова адвоката Анри Торреса: «Речь идет вовсе не о том, чтобы сделать из Шварцбарда национального героя. Я не требую, чтобы возвеличили этого человека, которого неумолимая навязчивая идея толкнула на убийство палача его братьев. Шварцбард – не герой. Но если Шварцбард не национальный герой, то еще меньше можно назвать национальным героем Петлюру. Этот Петлюра войдет в историю с клеймом тех страшных преступлений, которые были совершены при его власти в Украине. За эти преступления Петлюра несомненно несет полную ответственность. Шварцбард был на Украине, где он наблюдал ужасные сцены. В одном городе петлюровский атаман Козырь-Зырка устроил жуткий погром. Истерзанные жертвы погрома, раздетые женщины, оскорбленные старцы и трепещущие дети должны были по приказу бандитов кричать: «Слава атаману Козырю-Зырке». А потом их медленно убивали. Еврейские матери на Украине говорили своим детям: «Прощай, Петлюра идет!». Мы знаем, что осудить Шварцбарда хотя бы на один день тюрьмы – это значит оправдать все погромы, все грабежи, всю кровь, пролитую погромщиками на Украине, все убийства. Сегодня здесь, в городе Великой Французской революции, судят не Шварцбарда, а судят погромы. Речь идет о престиже Франции и о миллионах человеческих жизней. Если вы хотите помешать каким-либо погромам в будущем, то Шварцбард должен быть оправдан. Осудить Шварцбарда – это значит оправдать погромы!»

      Утверждение о том, что Шварцбард является советским агентом, считающееся в украинской истории очевидным, обсуждалось и во время суда в Париже. Свидетель обвинения Василий Витальевич Шульгин, член Союза русского народа и Русского народного союза имени Михаила Архангела, показывал, что Шварцбард убил Петлюру «по приказу Москвы». Шульгин заявил, что Шварцбарда ошибочно считают идеалистом и мстителем за евреев. Это, по словам Шульгина, бессмыслица, ибо он просто агент ЧК, даже не крупный. Защитник Торрес заявил: «Когда Шварцбард дрался в мировой войне за Францию, свидетель Шульгин был послом гетмана Скоропадского перед болгарским царем». Далее Торрес потребовал предоставления доказательств, что Шварцбард является большевиком или агентом ЧК. Шульгин: «У меня нет доказательств, я просто убежден в этом».

      Одним из аргументов обвинения было утверждение, что Петлюра был филосемитом. Свидетель обвинения, генерал-полковник  Удовиченко показывал, что Петлюра был другом евреев и всегда боролся с погромами. После свидетельства Удовиченко защитник Торрес огласил документ, из которого видно, что дивизия Удовиченко умертвила сто евреев в Шаргороде в присутствии родных, причем эти убийства сопровождались крайними жестокостями: у жертв вырывали языки, выкалывали глаза и прочее. В зале раздался сильный шум, свист и топот. Свидетельство Удовиченко явно не убеждало. После выступления бывшего генерала Торрес внезапно заявил:  «Я горжусь, что защищаю Шварцбарда, убившего убийцу. Здесь, во Франции, находится лицо, часто упоминавшееся и виновное в погромах — это Деникин. Если бы на скамье подсудимых сидел убийца Деникина, я защищал бы его так же горячо, как убийцу Петлюры». В зале возникло сильнейшее волнение. Свидетель Генрих Слиозберг, известный юрист, свидельствовал, что всякое движение петлюровсих войск сопровождалось погромами. Он прерывал свои показания и плакал. Торрес задал Слиозбергу вопрос: «Вы правый кадет – враг большевиков, скажите, большевик ли и агент ли ЧК Шварцбард?». Слиозберг: «Вот копии письма Бурцева, переданного вчера прокурору. Бурцев ручается, что Шварцбард никакого отношения к большевикам и ЧК не имеет». Заявление Слиозберга произвело сильное впечатление на присяжных, так как в Париже Бурцев был известен, как заклятый враг большевизма. Публицист и издатель Владимир Бурцев (1862-1942), заслуживший за разоблачения секретных сотрудников, провокаторов царской охранки, прежде всего Е. Ф. Азефа и Р. В. Малиновского, прозвище «Шерлока Холмса русской революции», был одним из наиболее авторитетных знатоков процессов, происходящих на территории бывшей Российской империи. Его мнение в Париже, где он проживал, было очень важным и ценным для современников. Бурцев был близко знаком и сотрудничал с украинским историком и фольклористом Михаилом Драгомановым, дядей Леси Украинки. 

      Во время суда над Шварцбардом Бернар Лекаш опубликовал собственное расследование злодеяний петлюровцев. Там был такой эпизод. Весной 1919 года в ставку Петлюры прибыла депутация евреев из Житомира и Бердичева «почтительнейше просить остановить погромы». Их тут же арестовали и продержали два или три дня под замком. Когда просителей освободили и они смогли подать свою жалобу, им велели передать от имени «головного атамана»: «Люди, на которых вы жалуетесь, составляют гордость Украины!» Вскоре на помощь первой прибыла вторая депутация. Им удалось добиться аудиенции у Петлюры, который, выслушав их, коротко бросил: «Не ссорьте меня с моей армией!» Когда к нему в очередной раз прорвалась делегация евреев на станции Мамиенка с мольбой остановить погром, глава УНР заявил: «Послушайте, я не вмешиваюсь в то, что моя армия делает, и не могу помешать им делать то, что они считают необходимым делать!» «Армия» «считала необходимым» совершать погромы.

Слово о погроме

      Погром – слово, вошедшее во многие языки, термин, обозначающий не переводимые на другой язык зверства, совершенные над евреями и характерные для Руси Великой. Первый еврейский погром состоялся на Руси в 1113 году и именно в Киеве в период правления Владимира Мономаха. Причиной было недовольство местного населения экономической предприимчивостью и инициативой евреев. Это был экономический антисемитизм. Евреи слыли разбойниками еще в русских былинах об Илье Муромце и Добрыне Никитиче. Одним из врагов русских богатырей был Богатырь-Жидовин, обобщенный образ ненавистного еврея. Представление евреев как врагов православных – религиозный антисемитизм.

     В истории Украины было много еврейских погромов экономического и религиозного характера. Николай Полетика, журналист, киевлянин, украинец, современник и свидетель погромов в Киеве, писал в своих воспоминаниях: «Украина – историческая родина еврейских погромов». Три волны были суть украинские: 1648 год – казаки Хмельницкого (120-150 тысяч убитых евреев, по некоторым данным — 250 тысяч), 1768 год – гайдамаки (30-40 тысяч убитых евреев, по некоторым данным — 50-60 тысяч), 1919 год – «вольные казаки», «гайдамаки» и сечевые стрельцы Петлюры (по данным комиссии Красного Креста, бойцы Петлюры убили примерно 50 тысяч евреев, по некоторым данным — около 100 тысяч; всего за годы Гражданской войны было убито порядка 200 тысяч евреев; в 1919 году войска Петлюры совершили около 1000 погромов, деникинцы — порядка 200, красные — порядка 100).

      Полетика вспоминал:

«Особенно страшными еврейскими погромами и резней евреев отличались «вольные казаки», «сечевые стрельцы» и «гайдамаки» Украинской Рады и Директории, банды украинских «атаманов» и офицерские полки Деникина. <…> Путь Рады из Житомира в Киев (январь-февраль 1918 года. – А. Г.) был обозначен волной еврейских погромов. 3 февраля на вокзале в Бородянке (рядом с Киевом. – А. Г.) делегация местных евреев обратилась к Петлюре с просьбой о защите. Петлюра ответил, что ему некогда заниматься этим делом… Киевская городская дума отправила навстречу Раде и ее войскам делегацию представителей украинских, русских и еврейских социалистических партий. Задачей делегации было просить возвращающиеся войска, погромные настроения которых уже были известны в Киеве, не допустить, вернее воздержаться от еврейских погромов в столице Украины. <…> Делегация была встречена солдатами и офицерами, <…> что называется, в штыки: «Полгорода (Киева), всех жидов надо перерезать. <…> Все три миллиона жидов надо выгнать из Украины». Потрясенная такими настроениями украинских войск делегация обратилась к Петлюре с просьбой не допустить погромов и кровавой бани в Киеве. Петлюра ответил, что «он не может ничего гарантировать; настроения солдат ему известны, но он видит здесь жажду мести, а не антисемитизм». >…< Волна насилий, грабежей и погромов в феврале-апреле 1918 года прокатилась по всей Украине. <…> После ухода из Киева войска Петлюры продолжали заниматься погромами (начиная с февраля 1919 года. – А. Г.). Это были страшные по своей жестокости февральские и мартовские погромы. <…> Мы, корректоры типографии Кульженко, были хорошо осведомлены об этих погромах, т.к. и советские, и добровольческие (деникинские.  – А. Г.) газеты охотно печатали рассказы беглецов о погромах в провинции (такими беглецами были мои бабушка и дедушка, бежавшие весной 1919 года в Киев из Коростеня с двумя маленькими дочками, одна из которых была моя мать. –  А.Г.)» За что могли «мстить», по словам Петлюры, его войска евреям? За желание жить, трудиться, воспитывать детей по своим религиозным и национальным обычаям?

Шансы на рождение

     Шансы на мое рождение были малы, ибо первые годы маминой жизни были наполнены погромами. Примерно за месяц до маминого рождения, 17 февраля 1918 года в Коростене, где она родилась 15 марта, произошел еврейский погром. Бабушка, беременная мамой, пряталась у соседей. 31 марта 1919 года петлюровцы и войска Центральной Рады учинили в Коростене большой погром. Семья бежала в Киев, в котором евреи уже могли жить после отмены Временным правительством черты оседлости в 1917 году. Однако надежда на спасение в Киеве оказалась хрупкой: погромы происходили и там. Власть в городе переходила из рук в руки двенадцать раз, погромы были неизменным ингредиентом кровавой бани Гражданской войны в Украине, образом действия всех киевских властей по отношению к евреям. За шесть лет до переезда мамы в Киев в этом городе родился мой отец. Семьи моих родителей попали в киевские погромы.

     В августе-октябре 1919 года Добровольческая армия устроила в Киеве серию еврейских погромов.

Илья Эренбург, находившийся в это время в Киеве, писал:

«В черных домах всю ночь напролет кричали женщины, старики, дети; казалось, что кричат дома, улицы, город».

Писатель Константин Паустовский описал этот погром в Киеве:

«Первый ночной погром на Большой Васильковской улице. Громилы оцепили один из больших домов, но не успели ворваться в него. В притаившемся темном доме, разрывая зловещую тишину ночи, пронзительно, в ужасе и отчаянии, закричала женщина. Ничем другим она не могла защитить своих детей, — только этим непрерывным, ни на мгновение не затихающим воплем страха и беспомощности. На одинокий крик женщины внезапно ответил таким же криком весь дом от первого до последнего этажа. Страшнее всего было то, что крик несся из темных и, казалось, безмолвных домов, что улицы были совершенно пустынны, мертвы и только редкие и тусклые фонари как бы освещали дорогу этому крику, чуть вздрагивая и мигая. <…> Кричал Подол, Новое Строение, Бессарабка, кричал весь огромный город».

2 октября 1919 года в «Киевской жизни» появилась статья Эренбурга «Еврейская кровь»:

«Если бы еврейская кровь лечила — Россия была бы теперь цветущей страной. Но кровь не лечит, она только заражает воздух злобой и раздором. Слишком много впитала земля крови и русской, и еврейской, теплой человеческой крови. Еще в сотнях городов работают чрезвычайки, еще длится братоубийственная война, еще больна Россия, тяжко больна. Попробуйте лечить ее любовью». А в 1944 году он опубликовал стихотворение «Бабий Яр» — о расстреле в 1941 году еврейского населения Киева:

Мое дитя! Мои румяна!

Моя несметная родня!

Я слышу, как из каждой ямы

Вы окликаете меня…

Писатель тяжело переживал уничтожение евреев в своем родном городе Киеве белогвардейцами тогда и нацистами двадцать два года спустя.

      В 1922 году в Харбине, в издательстве Дальневосточного Еврейского Общественного Комитета помощи сиротам-жертвам погромов вышла «Багровая книга» русского писателя Сергея Ивановича Гусева-Оренбургского. В ней он описал ужасы погромов на Украине. Книга была переиздана в Нью-Йорке в 1983 году в издательстве «Ладога», но не увидела свет в стране погромов. Украина была обагрена еврейской кровью, но потомки погромщиков не желали знать о зверствах своих отцов и дедов. Погромы, совершенные петлюровскими войсками, батьками-атаманами и бандами, преследовали цель истребления возможно бóльшего количества евреев и при том самыми зверскими методами. Грабеж и уничтожение имущества играли важную, но не основную роль в петлюровских погромах. Главной задачей петлюровцев было истребление самих евреев. В Украине начинали решать «еврейский вопрос» в духе нацистов.

      С начала вторжения нацистов в СССР гитлеровская пропаганда призывала украинцев мстить евреям за убийство Петлюры Шварцбардом. Этот призыв был услышан. Некоторые присоединились к нацистам. Однажды я случайно узнал о горячем приеме, которое «коренное» население Киева оказало нацистам, и об его участии в убийствах евреев в Бабьем Яре, «из первых рук». Об этом мне рассказал бывший фельдшер гитлеровской авиации, мой квартирный хозяин господин Маурер. В 1991 году я работал в институте имени Макса Планка в Штутгарте и снимал квартиру рядом с институтом. В сентябре 1941 года Мауреру было 37 лет. Он был только что мобилизованным медбратом и с содроганием описывал дружественный прием, оказанный местным населением «нацистам» (в кавычках слова рассказчика. – А. Г.). Он слышал звуки выстрелов палачей в Бабьем Яре. Жена Маурера рассказала мне, что он всю жизнь видел ночные кошмары, результаты испытанного им в Киеве.   

      Антиеврейские проявления страстно осуждал еще в 1884 году взволнованный ими русский философ Владимир Соловьев:

«Иудеи всегда относились к нам по-иудейски,

мы же, христиане, напротив, доселе не научились относиться к иудейству по-христиански». 

Уцелевший

      В 2003 году в журнале Advances in Physics («Достижения физики») вышла моя обзорная статья объемом в семьдесят страниц.

В конце статьи было написано:

«Автор приносит глубокую благодарность своему покойному учителю и отчиму М. Ф. Дейгену, чье вдохновляющее влияние также внесло вклад в эту работу».

Я писал эти строки через 25 лет после смерти моего отчима.

      В Российской Еврейской Энциклопедии, Москва, 1994, том 1, стр.419 значится: «Дейген Михаил Федорович (1918, Проскуров Подольской губернии – 1977, Киев), физик. Доктор физико-математических наук (1959). По окончании Киевского университета (1940) оставлен в аспирантуре. В 1941-1944 работал на одном из оборонных предприятий, затем продолжил научную работу в Киеве (пропущено то, что он несколько месяцев служил в армии. – А. Г.). В 1947-1960 работал в институте физики АН УССР. Профессор Киевского университета. В 1960 создал и возглавил отдел радиоспектроскопии в институте полупроводников АН УССР. Член-корреспондент АН УССР (1967) (далее следует краткий перечень направлений исследований. – А. Г.). Курировал все исследования по радиоспектроскопии на Украине. Был редактором «Украинского физического журнала» (был заместителем главного редактора. – А. Г.). Автор около 200 научных работ».

      Сухой справочный перечень не может передать того, кем был М. Ф. Дейген. Блестящий ученый, великолепный организатор науки, выдающийся педагог, богатый идеями, он был человеком пронзительного ума, редкого таланта и обаяния. Он был одаренным рассказчиком, увлекательным собеседником, человеком разносторонних интересов. Все, что я рассказал до сих пор о моем отчиме, хорошо известно и не раз говорилось и писалось его многочисленными коллегами, учениками, друзьями и знакомыми. Его «тайная» жизнь не признается, не принимается и в некоторых случаях вызывает бурное несогласие и недоверие украинских коллег и учеников. Настоящий М. Ф. им не принадлежал. Его критический ум, его оппозиция режиму были известны узкому кругу людей. В его богатом внутреннем мире бурлили еврейские подводные течения. Он жил в сложном ритме высокопоставленного ученого и гордого еврея, патриота Израиля. Они не знали, как он был привязан к своему народу. М. Ф. был достойным сыном своего отца. (Ф. А. пережил сына и написал мне записку в Израиль, вложенную в письмо моей матери: «Дорогой мой! Я горжусь твоим поступком (репатриацией в Израиль. – А. Г.) и не сомневаюсь, что Мишенька (его умерший к тому времени сын. – А. Г.) тобой гордится. Ему и мне не удалось сделать то, что сделал ты, но я полон горячей благодарности к тебе за то, что ты осуществил нашу мечту за нас и за себя. С уважением и любовью. Твой Фалик»). Он остро переживал все, что было связано со сложными судьбами еврейского народа. Он нес в себе проскуровскую трагедию и был готов к борьбе против тех, кто хотел ее повторить. Он уцелел в проскуровском погроме, одолел зоологических антисемитов своего времени и оказался в элите тогдашнего украинского общества. Он оказал гораздо бóльшее влияние на мое мировоззрение и судьбу, чем все те, с кем я был связан кровным родством. Когда родился мой сын, он мне сказал: «Здоровый народ, здоровая личность воспитываются на своей земле. Самоопределение вытекает из самоуважения. Здесь мы безоружны. Там у нас есть оружие». Я репатриировался в Израиль через два года после его смерти. М. Ф. спасся, но сколько талантливых евреев были истреблены Молохом Украинской революции?!

Французское интермеццо

      Когда настало время выбора профессии, отчим мне говорил: «В этой стране нельзя заниматься гуманитарными науками: попадешь в какую-нибудь кампанию типа «космополитов» либо продашь душу дьяволу. Заниматься надо точными науками. Идеологии никакой, да и дело настоящее. Мозги для него нужны». Так я стал физиком. Отчим оказал гораздо бóльшее влияние на мое мировоззрение и судьбу, чем все те, с кем я был связан кровным родством. Когда родился мой сын, М. Ф. мне сказал: «Здоровый народ, здоровая личность воспитываются на своей земле. Самоопределение вытекает из самоуважения. Здесь мы безоружны. Там у нас есть оружие». Под его влиянием я репатриировался в Израиль.

      Много лет спустя я оказался вовлеченным в один из эпизодов истории отчима. В сентябре 1968 года в Гренобле состоялась международная конференция по магниторезонансным явлениям, председателем и главным организатором которой был гренобльский профессор, еврей Пьер Авербуш, бывший тогда одним из ведущих ученых в этой области. Он пригласил отчима участвовать в этой конференции. Но, как это часто бывало тогда, того на конференцию не пустили, и, к сожалению, поездка во Францию вообще и в Гренобль в частности осталась его несбыточной мечтой. Гренобль привлекал М. Ф. больше, чем другие многочисленные заграничные города (в которые его тоже не пустили), потому что его отец много рассказывал ему о Франции.  Мечту М. Ф. осуществил я. В течение 16 лет я сотрудничал с гренобльскими физиками. И вот однажды, во время моего очередного визита, в мой гренобльский кабинет вошел … Пьер Авербуш. Я усадил его на стул, рассказал, что ищу его много лет и подарил ему мою только что опубликованную обзорную статью с благодарностью покойному отчиму. Авербуш прочел благодарность и вспомнил историю несостоявшегося визита отчима во Францию. Он рассказал мне ее, как помнил. Мы одновременно сказали: «Круг замкнулся».

      Первое, что мне сказал Авербуш, когда мы завершили беседу об отчиме, было следующее: «Франция постепенно становится арабской страной, не только по составу населения, но и по отношению к работе. Много лет у нас правят социалисты, и люди разучились работать. Теперь их трудно этому научить — национальная деградация. Народ, который не умеет работать, катится в пропасть. А знаете, что надо делать? Бить. Детей надо бить. Им нельзя предоставлять свободу в учении, ибо они выберут безделье. Не люблю политкорректность. Предоставлять выбор между трудом и ничегонеделанием – это не демократия, а дегенератия. Меня в начальной школе учитель бил по пальцам линейкой. Это, конечно, было неэтично, неэстетично, но полезно. Вам не надо рассказывать, что в старые времена в еврейских школах учителя били учеников. Евреи умнели не только головой, но и задницей. А если хорошо подумать, то ясно, что для еврея задница не менее важна, чем голова. В Израиле, я слышал, детей распустили до невозможности. Это ошибка. Евреи не могут себе позволить распускать детей. Народу нужна дисциплина, без которой трудовая мораль на низком уровне». «Франция и вообще Западная Европа – заметил он — катятся в Азию, в мусульманскую Азию. В Японии умеют работать, в Сингапуре, в Китае. В мусульманском мире труд – это война. В мирных условиях арабы не умеют тяжело работать и создавать. Тот, кто не может делать мирное дело, разрушает. Франция, не умеющая работать, становится арабской страной».

Памятники Владимирской улицы

      История этой улицы начинается с февраля 1837 года, когда она была прорезана в теле столицы Украины. Я прожил на ней с самого рождения 25 лет. Напротив моего дома был Оперный театр. Владимирская улица тянется на несколько километров с Юго-Запада на Северо-Восток украинской столицы к Днепру. Окруженная каштанами, она скользит мимо красно-коричневатого Киевского университета, приветствует Тараса Шевченко, глядящего из парка его имени на университет его имени. Задержимся возле великого Кобзаря, откроем его поэму «Гайдамаки» («гайде» по-турецки – гнать, преследовать), воспевающую кровавую Колиивщину 1768 года (названо по основному оружию восставших – колу):

Ото гайдамаки. На гвалт Украïни

Орли налетiли; вони разнесуть

Ляхам, жидам кару.

……

Дайте ляха, дайте жида!

Мало менi, мало!

Дайте ляха, дайте кровi;

Наточить з поганих!

Кровi море…Мало моря…

……

Одчиняй, проклятий жиде!

Бо будеш битий…одчиняй!

Ламайте дверi, поки вийде

Старий паскуда!

…..

Упали дверi…а нагай

Малює вздовж жидiвску спину.

Здоров, свине, здоров, жиде.

……

Розiшлися гайдамаки,

Куди який знає:

Хто додому, хто в дiброву,

З ножем у халявi,

Жидiв кiнчать.

Менее поэтически звучат деяния гайдамаков в описании историка. Уманская резня 1768 года, произведенная гайдамаками, в книге С. М. Дубнова передана так: когда гайдамаки ворвались в город, то они «прежде всего бросились на евреев, метавшихся в ужасе по улицам: их зверски убивали, топтали копытами лошадей, сбрасывали с крыш высоких зданий; детей поднимали на концы пик, женщин мучили. Масса евреев, числом до трех тысяч человек, заперлась в большой синагоге. Гайдамаки приставили к дверям синагоги пушку, двери были взорваны, разбойники проникли в синагогу и превратили ее в бойню. Покончив с евреями, гайдамаки принялись за поляков; многих они перерезали в костеле; губернатор и все прочие паны были убиты. Улицы города были усеяны трупами или изувеченными, недобитыми людьми. Около двадцати тысяч поляков и евреев погибло во время этой «Уманской резни». Современник-еврей так описывает зверства гайдамаков над евреями: «Резня была так велика и ужасна, что кровь зарезанных стояла в синагоге повыше порогов. <…> Потом буяны вынесли из синагоги все свитки Торы, разложили их по улицам города и верхом езжали по ним. <…> Трупы убитых евреев десятками тысяч валялись по городу. <…> Их подвергали мучительным истязаниям: рубили, кололи, четвертовали и колесовали, они же с радостью принимали смерть, а Богу своему все-таки не изменили. >…> Малюток отрывали от грудей своих матерей и колесовали. <…> Один буян заколол на одном чурбане несколько сот евреев. <…> Дети пострадали за грехи своих отцов и матерей. Валявшиеся трупы бросали за лишь (? – названо расстояние, но не четко обозначено. – А. Г.) от города; ручьи крови всюду виднелись. Трупы сделались добычей свиней и собак. Резня продолжалась восемь дней. Спустя несколько времени, Гонта (вождь гайдамаков. – А. Г.) объявил приказ, что никто не смеет скрывать у себя еврея; кто ослушается, голова того будет рассечена».

      Владимирская улица пересекает улицу имени Богдана Хмельницкого, проходит мимо Золотых ворот, через которые в Киев вошел гетман. Она вползает на Владимирскую горку, возвышающуюся на 70 метров над Днепром. На второй террасе Владимирской горки стоит двадцатипятиметровый памятник с бронзовой фигурой князя Владимира-крестителя, возвышающийся над Киевом с 1853 года.      Бросим взгляд на самый знаменитый киевский памятник, символ города. В правой руке князь держит крест, в левой — шапку Мономаха (эта шапка является исторической бессмыслицей, так как Мономах княжил после Крестителя). Владимиру предлагали несколько религий. Он выбрал православие, чтобы жениться на стратегически важной византийской принцессе Анне, породниться с Восточной Империей, есть свинину и пить вино. Многие киевляне страдали, когда в реку была брошена статуя старинного божества Перуна («Покорный Перуну старик одному, заветов грядущего вестник». — А. С. Пушкин, «Песнь о вещем Олеге»). Киевлян насильно загоняли креститься в холодные воды Днепра. Отказавшихся креститься убивали на месте. Вода в Днепре стала красной. С этого кровавого крещения в Днепре начались преследования нехристей-евреев. С тяжелой руки Владимира-Красно Солнышко при Владимире Мономахе началась кровавая вакханалия еврейских погромов. Этот человек был возведен православной церковью в лик святых. Его личный знак трезубец стал гербом УНР и гербом современной Украины.

      Перед впадением Владимирской улицы во Владимирскую горку на Софиевской площади с 1888 года стоит гранитный десятиметровый памятник Богдану Хмельницкому с булавой, направленной на Север в сторону Москвы. Памятник гетману установлен в память об объединении Украины с Россией. Он был самым большим убийцей евреев после Адольфа Гитлера. Русский историк Н. И. Костомаров (1817-1885) в книге «Богдан Хмельницкий» так описывает погромы Хмеля: «Убийства сопровождались варварскими истязаниями – сдирали кожу с живых, распиливали пополам, забивали до смерти палками, жарили на углях, обливали кипятком; не было пощады и грудным младенцам. <…> Евреи были осуждены на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменой. Свитки Закона выбрасывали из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них евреев и резали без милосердия; тысячи еврейских младенцев были брошены в колодцы и засыпаны землей». С тех пор все погромы, гайдамацкие и петлюровские, шли по этому сценарию, совершались в лучших традициях хмельнитчины. 

      Кого еще не хватает на Владимирской улице?

Кому еще необходимо поставить памятник в столице Украины?

       В мае 2005 года новоизбранный президент Украины Виктор Ющенко подписал указ № 793, который предусматривал увековечение памяти Петлюры и его соратников: переименование в их честь улиц и проспектов украинских городов, установку памятников, присвоение их имен воинским частям, популяризацию и изучение в школах и вузах «военной и государственной деятельности» УНР, проведение праздничных торжеств, научных конференций, съемку фильмов, выпуск памятных монет и многое другое. В мае 2006 года «оранжевое» украинское правительство решило установить в столице памятник в честь разъединения Украины с Россией. Его должны были воздвигнуть на углу той же Владимирской улицы и бульвара имени Шевченко. Фигура председателя Директории, Верховного атамана украинских войск, борца за украинскую государственность и независимость, Симона Петлюры должна была появиться на постаменте в центре украинской столицы. 80 лет спустя президент Украины В. Ющенко решил воздвигнуть памятник своему коллеге и предшественнику, бывшему главе правительства УНР. Самостийная «оранжевая» Украина протянула руку самостийной УНР Петлюры. Исторический круг замкнулся. Богдан Хмельницкий был за воссоединение Украины с Россией, Петлюра был за отделение Украины от России. В одном они едины и прославлены – в еврейских погромах.

      В 2006 году В. Ющенко создал в Киеве Украинский институт национальной памяти. Новая Украина должна была в короткое время сформировать, «вычеканить» украинскую нацию. Правительство спешило привести историю в нужный порядок. Институт должен был «рекламировать» положительные стороны украинской истории. Для этого Институт памяти должен был действовать как институт забвения. Прежде всего необходимо было изъять из истории Украины убийства поляков и еврейские погромы и прославить Симона Петлюру как одного из главных героев борьбы за независимость Украины от России и СССР. Надо было узаконить национальную амнезию, создать новый образ Петлюры, надеть на него лавровый венок и соорудить нимб вокруг его головы.  Я не стал дожидаться второго пришествия Петлюры.

Будущее одной иллюзии

После «оранжевой» революции в Киев вместе с Петлюрой вернулись и другие «герои» — убийцы евреев: Степан Бандера и гауптштурмфюрер (капитан СС) Роман Шухевич. Украинские евреи получили в свое «владение» этих кумиров титульной нации – «в нагрузку» за свой украинский патриотизм. Продолжалось обеление украинской истории, ее очищение от неприятной правды. Главным аргументом истины в анализе деятельности любого исторического лица была его борьба за независимость Украины. За эту борьбу герой получал отпущение грехов. Цена борьбы за независимую Украину была не важна, в особенности если борьба шла против России и СССР. В этом подкрашивании истории новой страны еврейская страница освещалась особым светом. В 2009 году, к сто тридцатилетию со дня рождения главы УНР, профессор Киевского национального университета имени Тараса Шевченко Владимир Сергейчук выпустил книгу «Симон Петлюра», рисующую портрет нового национального героя, рыцаря без страха и упрека, посвятившего жизнь делу свободы и независимости Украины. В Виннице этому герою был установлен памятник.

      30 июня 2016 года доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета Киевского национального университета имени Т. Шевченко, Иван Патриляк разъяснил корреспонденту свою версию расправ украинских националистов с мирными жителями, большей частью – евреями. Комментарий был получен в ходе международной конференции «Украинское освободительное движение 1920-1950-х годов: идея государственности и ее реализация», проходившей на историческом факультете Киевского университета. Вот, что сказал историк: «Еврейские погромы на Украине были, если можно так сказать, традиционными, в этих тяжелых отношениях местного населения и евреев. Это было что-то традиционное. Нацисты же хотели привнести в это что-то нетрадиционное — поголовное уничтожение по расовому признаку. Раньше тут такое не практиковалось. Если говорить об ОУН, то в ОУНовской программе не было пункта об уничтожении евреев как какой-то расовой группы. В постановлении ОУН говорилось, что евреи являются главной опорой большевизма и как с главной опорой большевизма ОУН с евреями борется. Но ОУН при этом осведомляет массы, что главным врагом украинцев является московский большевизм, а не евреи. Не было у ОУН требования, как у нацистов, уничтожать всех евреев. Это был скорее политический антисемитизм, а не расовый, как у нацистов». Уточним содержание программы ОУН, которую упоминает историк. В апреле 1941 года в Риме состоялся II Великий съезд ОУН, принявший следующее постановление: «Жиды в СССР являются самой преданной опорой большевистского режима и авангардом московского империализма на Украине. <…> Организация Украинских Националистов борется с жидами как с опорой московско-большевистского режима, объясняя одновременно народным массам, что Москва это — главный враг». В мае 1941 года, непосредственно перед германским вторжением в Советский Союз, ОУН разработала новый план восстания — инструкцию «Борьба и деятельность ОУН во время войны». Там был такой призыв: «Украина для украинцев!.. Смерть московско-жидовской коммуне! Бей коммуну, спасай Украину!»… Убивайте врагов, которые среди вас — жидов и сексотов». Это звучало похоже на «Бей жидов! Спасай Россию!»

      Утверждение «евреи являются главной опорой большевизма» звучало как приговор евреям. В нем было незаметное автору обобщение – все евреи были опорой большевизма, да еще и главной опорой. Когда Патриляк говорит о «тяжелых отношениях местного населения и евреев», он, видимо, возлагает равную вину на обе стороны, хотя «местное население» было намного многочисленнее и сильнее евреев. Что профессор – историк подразумевает под «тяжестью» отношений между евреями и «местным населением»? Может быть, одна из важнейших причин «тяжести» заключена в том, что евреи не считались «местным населением», хотя были уроженцами Украины в течение столетий? К какой категории антисемитизма относит историк Украины «тяжелые отношения» между двумя народами? В Украине времен Гражданской войны распространилось националистическое движение против «исторических эксплуататоров», среди которых евреи занимали основное место. Евреи воспринимались там как посторонние, лишенные корней, чуждые и враждебные люди, мешавшие украинцам жить. Если это был, по словам историка, не расовый антисемитизм, то какой? Религиозный? Политический? Экономический? Антисемитизм в Украине скорее всего относился ко всем видам – экономический (грабеж), политический, религиозный и расовый, но главное заключается в том, что он не был осужден, не был представлен как вина украинского народа перед еврейским, а, значит, он все еще жив — возможно, заморожен.   

      В январе 2019 года в центре Киева, в присутствии представителей правительства Украины, была торжественно открыта мемориальная табличка Симона Петлюры.

Она размещена на здании Центральной детской поликлиники Шевченковского района. При содействии Института национальной памяти Петлюра вернулся и в Киев.

Барельеф установили на стене дома по адресу улица Симона Петлюры, 2/4. Дом расположен на пересечении улицы Петлюры и бульвара Шевченко.

На барельефе под изображением Петлюры отмечается:

«Эта улица носит имя главного атамана войск и флота Украинской Народной Республики Симона Петлюры».

Институт национальной памяти Украины стал также институтом национального мифотворчества.

Украинские ученые «творят историю».

Они создают удобную для нации историю, историю, в которой нет сказаний о погромах.

Библиография

1. С. И. Гусев-Оренбургский. «Багровая книга. Погромы 1919-20 гг. на Украине». — Нью-Йорк: Ладога, 1983.

• С. М. Дубнов. Краткая история евреев. ТОО «Сварог», Москва, 1996.

• В. Е. Жаботинский. Избранное. Библиотека «Алия», Иерусалим, 1989. 

• П. Красный. «Трагедия украинского еврейства (к процессу Шварцбарда)». Государственное издательство Украины, Харьков, 1928.

• ОУН в свiтли постанов Великих Зборiв, Конференцiй та iнших документiв з боротьби 1929-1955 р. Б. м., 1955. C. 36; Украiнське державотворення. Акт 30 червня 1941. С. 11; ОУН в 1941 роцi. Ч. 1. С. 43; ЦДАГО. Ф. 1. Оп. 23. Д. 926. Л. 192.

• Н. П. Полетика. «Виденное и пережитое: из воспоминаний». — Библиотека «Алия», Иерусалим, 1982.

• Bernard Abraham Lecache. “Au pays des pogromes: quand Israël meurt”, Paris, Éditions du Progrès civique, 1927.