Штрихи из жизни одного ПКБ

Пролог

Шестидесятые годы двадцатого столетия воспринимались многими гражданами Советского Союза, как годы некоторого раскрепощения, вселяли в души людей надежды на будущее, в котором не повторятся картины страшного прошлого. Как показала история, многие надежды не сбылись.

Но мы не собираемся останавливаться на государственных проблемах. Коснулись мы их только для обозначения эпохи. Нам хочется рассказать о жизни маленькой организации – Специализированного проектно-конструкторского бюро (для краткости ПКБ), созданного в самом начале шестидесятых, в угольной промышленности Украины. Вообще в этот период не скупились на реорганизационные эксперименты и создание новых организаций, полагая, что к старому вернуться можно всегда. Так и произошло: уже в конце шестидесятых, в основном, возвратились к старым государственным структурам. Но многие, созданные в тот период предприятия, продолжали функционировать и в последующие годы.

Организации, о которой пойдёт речь, удалось просуществовать двенадцать лет. В начале этому бюро были определены задачи, отнрсящиеся к технологическим вопросам угледобычи, но книга посвящена не государственному устройству и не техническим проблемам шахт. Здесь мы расскажем без прикрас о жизни маленького коллектива, состоящего из сорока человек. Частично мы затронем и тех, с кем этому коллективу приходилось сталкиваться. Итак, в путь по штрихам жизни этой небольшой организации.

 Глава 1  Начало

 

Во главе организующегося ПКБ был поставлен импозантный мужчина пятидесяти лет, опытный, практически и теоретически сведущий инженер Матвей Савельевич Беркут. Он был порядочным и добрым человеком. Продолжению перечислений его положительных качеств не было бы конца, если бы не одна особенность характера, которая очень мешала ему в работе и, вообще, в жизни. Он был ужасно наивен. Бытовые стороны жизни он воспринимал через призму понятий и взглядов своей жены, государственную политику – через передовицы газет, производственный аспект – через директивы вышестоящих организаций.

Кадры было поручено подбирать ему самому, однако без втискивания отдельных  работников власть имущими организациями, конечно же, не обошлось. Но, слава Богу, таких было мало. Хозяйственником  Беркуту был рекомендован Михаил Сидорович Пастухин, недавно уволенный из партийных органов, а точнее с поста секретаря райкома партии. Уж слишком много он пил – не мог отказаться от угощений. И в этой организации он тоже задержался не долго всё по той же причине. Человек он был неплохой, но слабовольный. Грамотностью он тоже не был обременён. Однажды он зашёл к начальнику проектно-конструкторского отдела Званцеву и сказал:

— Я не надолго, я только хотел тебе подсказать… Ты же грамотный человек, Анатолий Семёнович, а уже второй раз пишешь в заявке на канцтовары “дырокол“.

— А как надо?- поднял на него глаза Званцев.

— Ды-ры-кол! Он же дыры колет. Не мне тебе объяснять.

Анатолий начал лихорадочно  рыться в ящике стола, чтобы скрыть охватившее его веселье. Пастухин, приняв поведение Званцева за смущение, удовлетворенный удалился.

Организация состояла из двух подразделений: проектно-конструкторского отдела (ПКО) и отдела освоения новых технологий и техники, который кратко называли отделом внедрения. На первых порах  этот отдел осуществлял внедрение в производство разработок ПКО. Во главе проектно-конструкторского отдела стоял, уже упомянутый тридцатилетний горный инженер Анатолий Семёнович Званцев. Это был воспитанный, интеллигентный человек, наделённый острым чувством ответственности за порученную работу. Он хорошо знал производство, имел практические навыки работы, был в меру тщеславным, стремящимся, обладал хорошим чувством юмора. Работу в ПКБ он рассматривал, как трамплин для перехода к научной деятельности.

С людьми Анатолий сходился легко, имел много друзей и приятелей. Свои связи в корыстных целях никогда не использовал — считал это унизительным. Он и сейчас ещё продолжал оставаться идеалистом, но уже хоршо усвоил, что в жизни много предательства, лжи и фарисейства. Поэтому на работе он старался контролировать свои поведение и высказывания, хотя при высказываниях не кривил душой и не допускал компромиссов с тем, что претило его натуре.

Избалованный с юных лет вниманием девушек, он и в зрелые годы не был обижен отсутствием благосклонности женщин, и отвечал им взаимностью. У него была семья, которая всегда в его мыслях и поступках находилась на первом месте, но это не мешало ему уделять время и своим личным пристрастиям. Но… так случилось, что он всё-таки увлёкся. Увлёкся очаровательнрй сотрудницей с большими голубыми глазами.

Отдел внедрения возглавил молодой, двадцатишестилетний способный и стремящийся к высотам  знаний горный инженер Леонид Аронович Вайнберг. Ему явно не хватало опыта производственной работы, но он это понимал и много времени проводил в шахтах. В затруднительных ситуациях просил совета Званцева, с которым у него сложились дружеские отношения. Леонид был холост. С противоположным полом был скромен и, я бы даже сказал, застенчив. Через год после начала работы в ПКБ он женился на совсем молоденькой девочке, только что окончившей среднюю школу, и был примерным семьянином. Леонид обладал отменным чувством юмора и всегда был готов посмеяться над остроумной шуткой, реагируя на неё мгновенно. Создавалось впечатление, что он ожидал её в данный момент. Вот только смеялся он по-особенному. Он густо краснел, глаза его стекленели, из гортани доносились сдавленные звуки “ик-ик“, которые очень скоро переходили в настоящую икоту. Смех получался очень заразительным, и окружающие вскоре забывали над чем они смеются: над услышанной шуткой или над смехом Леонида.

 Глава 2.        Контингент ПКБ

             Женщин в организации было всего шесть человек, включая секретаря. Три молодые женщины занимались вопросами экономики под руководством пожилого специалиста. Две девушки-копировщицы обслуживали проектировщиков и конструкторов. Секретарь, Нина Сергеевна, была интересной женщиной предпенсионного возраста. Она прошла хорошую школу жизни и была настоящим секретарём и делопроизводителем. Библиотека и архив также были поручены её заботам. Серьёзный организованный работник она предвосхищала складывающиеся ситуации, и поэтому всегда была к ним готова. Казалось, она заранее знала, что может интересовать начальство в данный момент. К ней сходились все слухи и факты, но от неё не исходило ничего. Помимо своих деловых качеств она была порядочным и доброжелательным человеком. Как-то, уходя, Званцев сказал:

— Нина Сергеевна, я – в Министерство.

— А если позвонят из Министерства?

— Я действительно еду в Министерство, — рассмеялся Званцев.

— Извините, Анатолий Семёнович, просто в прошлый раз я чуть не попала в затруднительное положение, — улыбнулась она, всегда готовая прийти на выручку.

Ей можно было полностью довериться в любом производственном и личном вопросе. Такие работники, к сожалению, встречаются не очень часто.

Мужская часть коллектива была представлена молодыми людьми в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. Исключением, не считая начальника, был один только старший экономист Александр Михайлович Богатов, возраст которого приближался к шестидесяти. Он был человеком сталинской закалки. Когда Званцев замещал Беркута во время его отпуска, Богатов зашёл к нему для важной беседы, как он выразился.

— Анатолий Семёнович, вы же знаете, что окно моей комнаты выходит на дорогу, по которой все, приезжающие из центра города, идут на работу. Мне не видно только тех, кто живёт здесь в районе, они приходят с другой стороны. Понимаете, меня очень возмущает, когда люди опаздывают. А опаздывают многие, знаете ли. Например, Фазанов. Он часто приходит на работу с опозданием на три минуты. Возмутительно, что это происходит часто. Бывает, люди опаздывают и на двадцать минут, но это случается редко. И мне кажется, что это не так страшно, так как мало ли что могло случиться. Но частые опоздания на три минуты — это, по-моему, просто безобразие. Я считаю своим долгом уведомить вас об этом. С этим нужно решительно бороться.

— Александр Михайлович, а вы вовремя приходите на работу?

— Я прихожу всегда за несколько минут до начала рабочего дня.

— А зачем?

— Я вас не понимаю, Анатолий Семёнович. Я привык к дисциплине. Я не припомню случая в моей жизни, когда я бы опоздал на работу по неуважительной причине.

— Ну, а зачем нужна дисциплина?

— У нас получается какой-то странный разговор. Дисциплина нужна, чтобы работа не страдала. Иначе, что же получится?

— О! Вот это я и хотел от вас услышать, то есть мы ходим на работу, чтобы работать. Фазанов опоздает на три минуты, и садится работать, а вы, Александр Михайлович, ещё не менее семнадцати минут продолжаете смотреть в окно. Это я говорю с ваших слов. Давайте, будем заниматься каждый своим делом.

Богатов покраснел и, пробормотав, что-то вроде “я хотел, как лучше“, вышел. Он явно рассчитывал на другой эффект от своего сообщения. И, конечно же, не нашёл поддержки и у Беркута. Иначе он не обратился бы к Званцеву.

Но вернёмся к нашим молодым людям. Почти все они, кроме некоторых проектировщиков, которые выезжали намного реже, по роду деятельности были в постоянных разъездах по шахтам Донбасса и предприятиям других угольных бассейнов Украины. Непонятно, то ли потому что они не были прикованы к одному месту и сами распределяли своё рабочее время, то ли  в силу каких-то личных особенностей, только все они были большими любителями погулять. При этом совсем немногие предавались возлияниям.  Большинство же увлекалось женщинами. Резонен вопрос: “а кто ими не увлекается?“ Согласен. Как можно не увлекаться  тем лучшим, что сотворила природа? Среди этих молодых, полных жизни людей, было много ярких личностей, достойных описания.

Глава 3  Виктор Янович Фазанов

                       Пожалуй, эта колоритная фигура задавала тон всему ПКБ в узкой области  жизни: он был образцом для подражания в вопросах знакомства с женщинами и склонения их к участию во всех своих задумках. Случаев, когда это ему не удавалось, наверное, было очень мало. Во всяком случае, воспоминаний о них не сохранилось.

Он был небольшого роста, не полным, но, скажем, округлённым.  Ни в его лице, ни в фигуре не было ничего привлекательного. Зато этот тридцатилетний мужчина был остроумен, начитан, эрудирован. Он прекрасно знал поэзию, как классическую, так и современную. Находиться с ним в компании было не только увлекательно, но и познавательно. Реакция его на окружающих и на события была мгновенной, шутки и реплики искромётными. Работу свою он рассматривал только, как необходимость зарабатывать деньги. Меньше всего он увлекался тонкостями своей специальности и, вообще, инженерной деятельностью. Его интересовали в первую очередь женщины, дальше следовали литература и искусство. У него была жена, которая, родив дочку, тут же ушла от него. Её нельзя осуждать – какая жена может смириться с мужем, не пропускающим ни одной мало-мальски приятной женщины. Заходя в переполненный троллейбус и пропуская жену вперед, он успевал за её спиной назначить свидание хорошо, если одной женщине. Ему нравился сам процесс знакомства и победы. Будучи неплохим психологом, Виктор, только взглянув на женщину, почти безошибочно определял верный путь к знакомству с ней и расположению её к себе.

Однажды Званцев стал свидетелем того, как Фазанов подошёл на улице к очень строгой на вид и респектабельной даме и, поговорив с ней не дольше минуты, вдруг обнял её. Расстались они через несколько минут очень тепло, как старые добрые друзья.

— Ты был знаком с ней? – Спросил Анатолий.

— Впервые увидел. Я ей назначил свидание.

— И, не успев ещё познакомиться, уже обнял её.

— Ничего подобного, я ей поправил воротничок на блузочке. Она была мне очень благодарна.

— Витя, скажи, пожалуйста, почему за те действия, за которые любой другой получил бы по физиономии, тебе улыбаются и даже благодарят?

— Толя, подходя к женщине, я оцениваю способ общения с ней: говорить, предположим, о Шекспире или просто спросить, как пройти на такую-то улицу. Хочешь пример?  К нам приближается интересная женщина. Обрати внимание на её одежду. Она здорово подобрана. А кофточка? Какие цвета и рисунок! Прости…

— Будьте любезны,- обратился он к ней, когда она поравнялась с ними, — мне кажется, вы тот человек, который, наконец, ответит на интересующий нас вопрос: сейчас в городе проходит выставка импрессионистов, а где, мы не можем выяснить. Как туда попасть?

— С удовольствием отвечу.

И у них завязалась беседа – два любителя импрессионизма нашли друг друга. Закончился разговор тем, что они обменялись телефонами и договорились встретиться после просмотра Виктором выставки. Между нами говоря, он посетил эту выставку в самые первые дни её работы.

— Витя, ты уникум. Теперь я понимаю, почему ты всегда обречён на успех.

— Не всегда. Прошлое лето мы с Николаем отдыхали в Сочи. Ты знаешь Николая? Биолог.

— Да, я с ним  знаком.

— Скажи, какой парень! Высокий, красивый, умный. Идём мы с ним по пляжу. Лежат две интересные молодые женщины интеллигентного вида. Мы подошли. Я был в ударе. Как я распинался, Толя! Николай умеет мне подыгрывать. Он к месту вставлял остроумные реплики. Английская королева не устояла бы. На их лицах, поверь, не было даже тени заинтересованности. Мы поняли, что тянем пустой номер. Отошли и улеглись неподалёку. Вскоре появляются два парня в “семейных“ трусах, явно недавно сбежавшие из деревни. Внешне совершенно непримечательные, а интеллект там просто не ночевал.

“Который час, девочки, га?“ И завязалась у них беседа. Как эти девочки кокетничали! Это был их круг, Толя.

— И ты, великий психолог и физиономист, не распознал это? Пусть не сразу, но должен же был почувствовать?

— Нет. Николай что-то заподозрил и очень умело сменил мою пластинку на простой и доверительный разговор. Он вёл игру мастерски, но, всё равно, мы вытянули пустышку. Так что никакой я не психолог. Мне ещё многому надо учиться.

— Ну, если тебе надо учиться, то моя дорога прямиком в детский сад.

— Не прибедняйся. Твои способности мне достаточно хорошо известны. Только ты притягиваешь к себе, в основном, женщин интеллигентных, с хорошими манерами, воспитанных. Простушки тебя немного опасаются – боятся очутиться не в своей тарелке. А упростить себя до их уровня ты не умеешь.

С наступлением весны любители футбола в обеденный перерыв выскакивали на небольшой пустырь, недалеко от здания, и предавались игре. Играли три на три, четыре на четыре в зависимости от наличия любителей футбола в этот день на работе. Фазанов был непременным участником этих игрищ. Однажды в самый разгар игры, Виктор бросился вон из поля и побежал в сторону интересной женщины, идущей по тротуару вдали от пустыря. Играли-то без рубашек, с голым торсом. Подбежав к женщине, Витя, картинно выставив волосатую грудь, спросил?

— Скажите, я вас волную?

Женщина, опешившая, в начале, от вида бегущего ей наперерез мужчины, расхохоталась.

— Извините, пожалуйста, я давно хотел вам представиться, конечно, не в полуобнажённом виде, а в нормальной одежде. Но вы всегда появляетесь здесь именно во время нашего перерыва. А сегодня я отважился. Я работаю в этом здании.

— Я догадалась.

С поля доносились истошные крики: “Витя, скорее. Витя, перерыв кончается“.  Назад Виктор бежал, сжимая кулак, на ладони которого был записан телефон новой знакомой.

На свидание с ней Витя пошёл в элегантном костюме.

Надо сказать, что склонность к психологическому воздействию у Виктора проявлялась не только по отношению к одному человеку. Он умел воздействовать и на массы. Как-то они с Анатолием еле втиснулись в переполненный троллейбус. Виктор зычным голосом  с крестьянским прононсом выкрикнул: “прайдёмтя!“ Званцев возмутился:

— Зачем ты паясничаешь?

— Иначе не потеснятся, Толя. Ты же видишь, как свободно мы стоим. Скажи “спасибо“, а не упрекай меня в скоморошестве.

— А если просто попросить потесниться?

— На обратном пути я очень вежливо попрошу людей пройти вперёд. Результат будешь оценивать сам.

На обратном пути они очутились в троллейбусе, в котором, как всегда, народ толпился на задней площадке больше, чем в середине.

— Граждане, пройдите, пожалуйста, чуточку вперед, в середине свободней, а здесь очень трудно стоять. – Виктор явно демонстрировал Анатолию вежливое отношение к окружающим.

Справедливости ради надо отметить: ни один человек не сдвинулся с места.

— Убедился? – Виктор был явно доволен. – Теперь ты понял, какова реакция толпы на требование гегемона и на просьбу интеллигента?

В город приехал на гастроли молодой, тогда ещё никому неизвестный, Кобзон.

После первого концерта билеты на последующие его выступления достать было невозможно. Он произвёл фурор. В городе о нём много говорили. После одной из его песен зал взорвался аплодисментами. Аплодировали стоя. В это время с балкона раздался истошный женский крик: “хочу ребёнка от Кобзона!“

Хохот заставил зал забыть об аплодисментах. Конечно же, это был Виктор – любитель куража.

Глава 4         Ближайшие друзья Фазанова

Надо признать, что Виктор был очень общительным и дружелюбным человеком. Казалось, что в его друзьях ходит весь город. Но самым близким его другом, с которым они вместе поступили на работу в ПКБ, был Игорь Захарович Цадикин. Интересный мужчина среднего роста он, в противовес Виктору-шустряку, был спокойнее и медлительнее. Опаздывая на работу, он не ускорял шаг, логично полагая, что важен сам факт опоздания, а на сколько минут, на три или на семь, уже не имеет значения. Он тоже любил женщин, знакомился с ними легко, но только благодаря своим внешним данным. Уже работая в ПКБ, он женился. Женился по любви. Это была очень красивая пара. К свадьбе многочисленные родственники собрали деньги и подарили им машину. Несколько месяцев Игорь упивался любовью к жене и даже забросил свои старые, такие привычные шалости. Однако, и в этот период он, используя машину, помогал своему другу Фазанову в его нелёгком служении любовным утехам. Но этот период быстро прошёл, и его жизнь вошла в привычную колею, хотя жену он продолжал трепетно любить. Вы спросите, “как это может сочетаться?“ Не знаю. Пусть над этим задумываются психологи. Прекрасная тема для научных исследований. А я думаю, что в каждом человеке живёт не один индивидуум. Может быть, поэтому так часто совесть человека начинает бунтовать и восставать против действия одного из индивидуумов, пытаясь образумить его. Но и она слишком часто смиряется с его поступками, пытаясь найти им оправдание.

Теперь эти двое друзей, благодаря появившимся колёсам, стали более мобильными, а значит и более удачливыми в своих похождениях.

Очень близок с ними был Павел Тарасович Шарипов, интересный мужчина среднего роста. Вся его внешность внушала доверие. Женщины видели в нём серьёзного и надёжного партнёра. Его серьёзный вид не  наводил на мысль, что он синий чулок или бука. Нет, он был весёлым и привлекательным человеком.

Однажды с ним произошёл неприятный инцидент, который удалось мастерски уладить Званцеву. Анатолию позвонил начальник управления главка, которому было подчинено ПКБ, и приказал немедленно приехать. Когда Званцев вошёл в кабинет, то сразу, по злому выражению лица начальника, понял, что произошло нечто экстраординарное. Анатолий подобрался и приготовился принять удар.

— Бардак развели там, понимаешь! – Начал свой монолог начальник. – Что за Шарипов у вас там?!

— Вы его знаете, Иван Петрович, хороший серьёзный работник.

— Я сейчас не о работе говорю! Не хватает нам тут только вашими бл…ми делами заниматься. Читай! – Он бросил на край стола письмо.

Писала женщина. Суть письма сводилась к тому, что, бывая в командировках, Павел много времени проводил у неё, что он ведёт распутный образ жизни, и когда ему надоедает одна женщина, он безжалостно бросает её и переключается на другую. Это было письмо обиженной женщины, стремящейся как можно сильнее насолить обидчику. Чтобы её слова не считали выдумкой, она приложила служебное удостоверение Шарипова, якобы забытое у неё. Письмо было подписано именем и фамилией, но обратного адреса не было, что позволяло считать его анонимкой. На конверте стоял штамп почтового отделения города Макеевки.

— Это же чушь, Иван Петрович, у меня лежит заявление об утере удостоверения и объяснительная записка Шарипова. Он ожидал автобус на автостанции Макеевки, задремал. Когда объявили посадку, он спохватился и пошёл к автобусу, забыв на скамейке папку. В папке – ничего секретного: бланки, формочки для хронометражных наблюдений и так далее. Но там было и удостоверение. Он приехал и рассказал об этом. Я сказал, что надо подождать несколько дней, так как нашедший обычно опускает документы в почтовый ящик, и они находят владельца. Но нашла эту папку какая-то сволочь, которая просто по злобности характера решила напакостить парню.

— Ишь, какой умный! Все вы там повязаны круговой порукой. Все! Думаешь, я о твоих художествах не знаю?!

Званцев понял, что никакие возмущения, возражения и доказательства сейчас неуместны и даже вредны. Поэтому решил смягчить напряженность момента. Но он чуточку промахнулся.

— Иван Петрович, сказано: “кто без греха, пусть бросит в меня камень“. – Это был дерзкий ответ, потому что мог быть воспринят, как намёк на неслужебные отношения начальника с одной из его сотрудниц. – Думаю, не стоит обращать внимание на эту анонимку. Зачем поощрять мерзавцев и портить жизнь хорошим людям? Но решать, конечно, вам. – Званцев, потупившись, умолк.

Начальник повёл себя правильно.

— Отдай ему удостоверение и всыпь, как следует, этому разгильдяю! Кто носит удостоверение в папке?! Письмо порви. При мне порви! Оно не зарегистрировано. Секретарь вовремя сориентировалась. Иди с глаз моих долой! И учти, впредь будем гнать с работы за подобное поведение. – Уже вдогонку крикнул начальник.

Придя на работу, Званцев позвал Шарипова.

— Что там у тебя стряслось, Паша? – И, обратив внимание на недоумённое выражение лица Павла, добавил, — где твоё удостоверение?

— Что, у тебя были неприятности? – Изменился в лице Павел.

— Не у меня, а у тебя.

— Неужели она что-то сотворила?

— Кто “она“?

— Ты понимаешь, я с ней познакомился в Макеевке и дружил довольно долго. Как раз все командировки у меня были в той стороне. Но со временем она, как бы тебе сказать, стала предъявлять претензии, что ли. То я не появлялся у неё больше недели; то она хочет куда-то пойти со мной, и даже поехать отдыхать во время отпуска она тоже хочет со мной. Я понял, что пора завязывать. Пару недель назад у нас состоялся неприятный разговор. Я ушёл, почти хлопнув дверью.

— Вот это на тебя не похоже.

— Потом я обнаружил, что у меня нет удостоверения. Подумал, что оно могло выпасть из пиджака или я забыл его дома. Но там его не оказалось. Я не думаю, что она могла его у меня стащить. Она хорошая женщина.

— Судя по тому, что произошло, я бы этого не сказал.

Анатолий рассказал ему о письме и о разговоре с начальником.

— Толя, ты меня выручил. Спасибо.

— Теперь ты знаешь, что нужно говорить в случае возникновения разговора с начальством на эту тему. И не только с начальством. И ещё. Ты написал объяснительную, когда обнаружил пропажу удостоверения.

— Я сейчас напишу.

— Не надо. Я скажу, что порвал её, когда всё уладилось. Никому не интересно снова поднимать этот вопрос. Беркуту я ничего говорить не буду. Инцидент с удостоверением исчерпан. А ты со своими “хорошими женщинами“ будь предельно осторожен. Узнай она твой домашний адрес, она и жене может написать. Возможно, она на этом не остановится.

— Ты прав. Скажу тебе честно, о ней я бы никогда этого не подумал. Спасибо, Толя.

Глава 5      Банальная история

Намёк начальника управления главка на известные ему “художества” Званцева имел под собой почву. Начав работать в ПКБ, Анатолий старался вести себя предельно скромно.  Как многие мужчины, Анатолий был неравнодушен к прекрасному полу, но категорически отрицал романы на работе, строго соблюдая заповедь “где работаешь – не смей”. Уж слишком пестрила окружающая жизнь поучительными историями.

Среди немногочисленных сотрудниц он в первые же дни так, скорее подсознательно, выделил Нину, молодую интересную женщину с очаровательными голубыми глазами. Когда она выходила из его кабинета, он невольно провожал её взглядом. Но и в самых потаённых мыслях своих Анатолий не допускал даже мечты о Нине, как о любовнице. Он строго чтил табу. Но.… Опять это присловутое “НО”. Видно, без него жизнь не обходится.

Однажды, после совместного рассмотрения какой-то документации, она подняла на него глаза, и Анатолий увидел в них неприкрытое обожание. Двоякое чувство охватило его: радость и страх. Как может не почувствовать радость мужчина, увидевший, что нравится женщине, запавшей ему в душу? И страх понятен. Страх не устоять, нарушить свои же принципы.

Вы спросите: “как же всё-таки это случилось”? Кто может ответить на этот вопрос? Да и какая разница? Случилось!

Они были близки физически и безмерно счастливы. Организация каждой встречи наедине требовала немалых усилий. Люди, прошедшие советскую действительность, знают, что гостиницы в своём городе отпадали сразу. Оставалось только расширять круг знакомых, посвящённых в тайны твоей недозволенной увлечённости. А увлечённость не проходила.

И ни один из них всерьёз не задумывался: “а что же дальше”? У него была семья. Она жила с мужем и двухлетней дочерью в доме родителей своего мужа. Они не задумывались. Они просто наслаждались друг другом.

Время шло…. Однажды, после выяснения какого-то вопроса по сметной документации, который был только поводом для того, чтобы зайти к нему, Нина сказала:

— Скоро закончится осень. Стоят такие солнечные погоды. Представляешь, какая сейчас красота в парке? Наверное, все дорожки засыпаны разноцветными листьями…. Давай сегодня хотя бы часик побродим по этим дорожкам… мы так давно не были с тобой вдвоём….

— Извини. Не смогу. Сегодня у меня другие планы.

Она распахнула глаза, в которых он увидел боль и укор.

— Планы… —  как в бреду повторила она. – Да если ты позовёшь меня ночью, я из-под одеяла от мужа убегу к тебе,… а у тебя “планы”.

— Извини меня, — начал Анатолий скороговоркой, —  у моего институтского приятеля сегодня день рождения. Неудобно же…. Давай пойдём завтра….

Она молча вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Анатолий обессиленный опустился на стул. За что,… за что он так обидел её? И откуда у него выплыло это идиотское слово “планы”? “Бесчувственный кретин! Сухарь! Бревно!” Он готов был разорвать самого себя. Перед ним стояли её глаза, пронизанные болью… не обидой, а именно болью.

Презрение к самому себе захлёстывало Анатолия. По дороге домой он ни на секунду не переставал думать об этом. Его не остужал холодный осенний воздух. Он не находил себе оправдания. Его ещё распалила пришедшая вдруг мысль о том, что торжество у приятеля состоится не прямо сейчас. Они приглашены на восемь, а работа закнчивается в пять. А если бы даже они с женой пришли на тридцать-сорок минут позже – что бы случилось?

Находясь в кругу друзей во время шумного застолья, его не покидала мысль о Нине, и он с трудом скрывал своё настроение. Вдруг, его мысли потекли по новому руслу. Он даже не заметил, как это произошло. Видимо, дали о себе знать бесконечно провозглашаемые тосты и последующие возлияния.

А действительно ли, — подумал Анатолий, — она убежит “от мужа из-под одеяла”, если я позову её? Или это была просто гипербола, фраза, брошенная ею в состоянии аффекта от его дурацкого ответа! Нет, и тысячу раз нет!

Он только теперь осознал, что его больше всего прельщало в ней. Эта женщина не умела кривить душой и делать что-либо наполовину. Она отдавалась своим чувствам до конца и без оглядки. Она убежит!

В его душе поднялась тёплая волна чувств к Нине. Но, боясь, что эти чувства – плод действия паров изрядно выпитого, он усилием воли заставил себя не думать больше о ней и включился в общий разговор.

На следующий день он взглядом передал ей всё о своих переживаниях и о своих чувствах к ней. Она его поняла и, на глазах, преобразилась!

У Анатолия свалился камень с души. Он оценил её умение прощать, и проникся к ней ещё большей теплотой. Следующая их встреча наедине была бурной и нежной, как никогда прежде. По крайней мере, они так ощутили её.

Зима в этом году была морозной и ветреной. Анатолий возвращался автобусом из ближней командировки. Пурга замаетала дорогу. Машины двигались, как в тумане. Очистители стёкол машин, оказавшихся на дороге в эту ужасную погоду, не справлялись с налипающим снегом. Машины с трудом покрывали метры дорог. По расписанию автобус должен был прибыть в город через три часа. Они ехали уже пять часов, а конца пути ещё не было видно. На автовокзал автобус прибыл только в десятом часу вечера. Анатолия мучила жажда. Он подошёл к буфету и купил бутылку воды. В такую погоду людей на автовокзале было мало. Он стоял у высокого столика, с наслаждением пил воду и думал о том, как будет добираться домой.

Вдруг, его осенила мысль: позвонить Нине! Он знал, что они рано ложаться спать. Старики зимой ложились, что называется, с петухами. Муж очень рано выходил из дому, так как ему далеко было добираться до работы. Они укладывали дочку и сами отправлялись спать. Нина говорила, что это для неё было самое желанное время суток, когда она принадлежала себе, и могла спокойно почитать.

Пока Анатолий лихорадочно шарил по карманам в поиках монетки, решение в нём окрепло, и он чуть ли ни бегом направился к телефону-автомату. Он не сомневался, что трубку возьмёт именно она, потому что верил в удачу, потому что страстно желал удачи!

После первого же гудка трубка была в руке Нины. Она как будто ожидала этого звонка.

— Я только что вернулся. Нахожусь на автовокзале. Домой не хочу.

— Мила! Милочка, подожди. Не волнуйся. Ничего страшного не произошло. Это бывает. Ты одна? Мама в командировке…. Я сейчас же еду к те6бе! Я доберусь. Не волнуйся.

Положив трубку, она тут же сняла её снова и, вставая с кровати, набрала номер Милы.

— Милочка, это олять я. Я забыла тебе сказать, чтобы ты ничего не предпринимала. Я через плчаса буду у тебя. У меня есть хорошие таблетки. Я захвачу всё, что нужно. Ты полежи спокойно. Я уже выхожу.

Говоря по телефону, она лихорадочно одевалась. Мила училась заочно и работала бок о бок с Ниной. Они были очень дружны. И, конечно же, Мила была посвящена во все сердечные тайны Нины. И, конечно же, Нина знала, что мама Милы находится в командировке.

— Я тебя не пущу  одну в такую погоду, — сказал муж Нины, сбрасывая одеяло и садясь на кровати.

— Тебе только бабских дел не хватало. Спи. Я прекрасно  доберусь без тебя.

— С ней что-то серьёзное? Может быть, надо вызвать неотложку?

— Она немножко трусиха. Одна в доме, а тут такое. Посмотрим. Если что – вызову. Да и неотложка в такую погоду будет добираться к ней до утра. Не волнуйся. Я позвоню тебе на работу.

Анатолий, повесив трубку, пошёл к площадке, где стояли такси. Штук восемь машин стояли, занесённые снегом. Под навесом в закутке оживлённо беседовали водители  — Ну, кто возьмётся доставить меня живым… — Анатолий назвал район города.

От группы отделился коренастый пожилой мужчина с внушительными бакенбардами и зычным голосом позвал: “Лёха!” Под навесом появился симпатичный парень с озорными глазами.

— Что стряслось, Петрович?

— Пофартило тебе – мужчина хочет ехать в твои края.

Лёха повернулся к Анатолию:

— А как с оплатой, не обидишь?

— Не бойся… если, конечно, живым довезёшь.

— С ветерком довезу и в лучшем виде!

— Ну-ну. Ты, смотри, не окажись со своим ветерком там, где мы тебя не найдём. – Вмешался в разговор Петрович.

— Не боись, Петрович! Ты же знаешь: “пассажир обязывает быть осторожным”. Пока. – Лёша начал счищать снег со стёкол и дверок машины.

Сидя уже в машине Анатолий спросил:

— По дороге не застрянем, а, Лёша?

— Во всём парке только у меня все скаты новые и на задних скатах шипы! Слышал о такой новинке?

— Конечно. Ну, тогда я спокоен. Меня зовут Анатолий.

— Наверное, мне и вправду повезло с тобой, Толя. Уехал на работу в ночь, а ночевать дома буду. Жена ра-а-да бу-у-дет… она не любит, когда я в ночь работаю. А ты чего в такую погоду затерялся? Небось, ждут, волнуются.

— Из командировки. Ждёт и волнуется…. Ра-а-да бу-удет….

Оба рассмеялись

— Значит доберёмся! – Убеждённо воскликнул Лёша. – Не будем огрчать своих.

Этот приятный парень вёл машину профессионально. Анатолий уже не сомневался, что доберётся до вожделенного пристанища. Но где-то глубоко внутри всё время всплывали вопросы: удастся ли ей уйти? Как она доберётся? Только пешком….

Они ехали около полутора часов. Наконец, Анатолий сказал:

— Тормозни здесь, Лёша, приехали. Мне в этот переулок.

— Так в чём дело? Я заверну.

— Нет, Лёша, тебе с дороги съезжать нельзя. А мне близко. Пятьдесят-семьдесят метров. Рад был с тобой познакомиться. Будь здоров! Спасибо тебе. – Попрощался Анатолий, отдавая денги.

— И тебе спасибо. Будь здоров!

В этом переулке все дома были одноэтажными. Сугробов здесь намело больше, чем в кварталах больших домов. У Анатолия защемило сердце – “а вдруг не смогла”.

Проваливаясь по колени в снег, он спешил к дому. Анатолий не взошёл ещё на крыльцо, как дверь рапахнулась, и горячие руки втянули его в тёмный коридор. Пальто и шапка в одно мгновение оказались стянутыми с него, и он ощутил трепетное тело, прижавшееся к нему, и услышал прерывистое дыхание счастивой женщины….

Бывают минуты, которые стоят многих лет жизни. Такие минуты очень скоротечны. Но они задевают те струны души человека, которые звучат в нём всю жизнь…. Стоит ли говорить, какая это была ночь!

Много лет спустя, Анатолий часто вспоминал Нину и, умудрённый жизненным опытом понял, что о таких женщинах, как она очень трудно писать или говорить.

Их надо чувствовать.

Глава 6    Вральский

Красивый, крупный мужчина Валентин Егорович Вральский просто не может быть не упомянут на страницах этой книги. Должен быть упомянут, хотя бы потому, что  это очень характерный образ потребителя, способного выжить и процветать в любых жизненных ситуациях. Свою профанацию в горной инженерии он прикрывал характерным смешком якобы компетентного, но ироничного специалиста. Совершенно безграмотный он делал ошибки даже в написании имён. Например, Владимир он писал через “е“ в последнем слоге. В кулуарах поговаривали, якобы диплом он купил, что, собственно говоря, было вполне вероятно. Он имел машину “Волга“, а это по тем временам было довольно дорогим удовольствием. Деньги у него водились, несмотря на очень скромную зарплату инженера. Вральский обеими ногами стоял на земле, и был человеком, мгновенно находившим выход из любого затруднительного положения. Он имел обширные связи, никогда не стеснялся обращаться к товарищам по работе за помощью. Это качество и то, что он сам готов был в нужный момент прийти на выручку, вызывало уважение окружающих.  Фамилия Вральский, как нельзя точно отражала его склонность к вранью. Казалось, ему трудно было выговорить что-либо, соответствующее действительности. Некоторые сотрудники между собой называли его Брехальским. Он это знал, но воспринимал такое прозвище своим ироничным смешком, и не сердился. Зато его жизнестойкость уважали все, потому что знали – этот человек никогда не пропадёт. Мало кто мог похвастать таким качеством. Когда Валентин попадал в сложные ситуации,  его фантазия подсказывала ему единственно правильную версию, чтобы выйти сухим из воды. И его реакция была настолько правдивой, что никто не мог заметить чего-либо подозрительного. Кроме того, он прекрасно разбирался в социальной системе общества, и умело пользовался ею. Однажды он сказал Званцеву во время перерыва:

— Анатолий Семёнович, тебе не надоела эта столовка? Я, это самое, на машине, давай съездим в ресторан и пообедаем по-человечески. Времени это займёт столько же.

— Давай.

В ресторане Валентин предложил заказать по бокалу вина.

— Но ты же за рулём!

— Что такое немножко вина? Зато, это самое, обед будет полноценным. – Он не любил себе отказывать.

Заказали. Валентин сидел лицом к застеклённой двери, ведущей в вестибюль. К концу обеда он со смешком сказал:

— Я не обратил внимания, но в вестибюле, это самое, сидит милиционер и ждёт своей жертвы. Он видел, что я пил вино. А машин-то всего две возле ресторана. Он и пасёт, значит, двоих водителей.

— Что же делать? Придётся нам выйти и взять такси. А после работы приедешь и заберёшь машину.

— Ещё чего! Будет мне какой-то сержант мешать, это самое, жить, как мне надо. Идём.

Он первым вышел из зала. Сержант поднялся со стула, на котором сидел, и  направился  к выходу почти рядом с Вральским. Он, видимо, боялся упустить момент, когда тот окажется в машине. Валентин, широко улыбаясь, хлопнул его по плечу и сказал:

— Начальству можно чуточку, верно, сержант?

— Самую малость, — осклабился сержант, преданно глядя на этого солидного мужчину.

Они сели в машину и уехали.

Однажды Валентин был послан в краткосрочную командировку в Ростов-на-Дону. Конечно же, он поехал туда на своей машине. Не лишать же себя удобств и комфорта.

Возвращаясь назад, он заблудился в большом городе и не заметил, как въехал на улицу, ограждённую запрещающим знаком. Едва он это понял, как увидел указующий жезл младшего лейтенанта. Реакция Вральского была мгновенной. Он схватил, лежащий на соседнем сидении, фотоаппарат и, быстро выскочив из машины, сделал несколько снимков милиционера. Широко улыбаясь, он воскликнул:

— Наконец-то, лейтенант! Полгорода исколесил, думал уже не повезёт.

Я – корреспондент газеты “Труд“. Я из Донбасса, в командировке. Получил задание написать о хорошем, бдительном гаишнике. Осенью, лейтенант, будет проведен месячник безопасного движения на дорогах. Мы уже готовим материалы. Поверишь, я, это самое, сделал несколько нарушений на глазах у регулировщиков. И хоть бы хны! Ты первый, кто сразу среагировал. Молодец! Значит, публиковать материалы начнут дней через десять-двенадцать. – Он вынул большой, красивый блокнот. — Так, имя, отчество, фамилия, отделение ГАИ. Теперь тоже самое и звание начальника вашего ГАИ. – Аккуратно всё записав, он пожал руку лейтенанта. – Ну, будь здоров.  Кстати, ты “Труд“ читаешь?

— Изредка.

— Теперь хоть просматривай. Так, я задание выполнил. Подскажи, как мне отсюда выехать в сторону украинского Донбасса.

Что же касается его отношений с женщинами уместно вспомнить уже сказанную фразу “он был потребитель“. Он считал, что женщины обязаны ему покоряться, а он должен владеть ими. И, надо отдать должное, у него это легко получалось.

Как-то Званцев спросил Фазанова:

— Как ему это удаётся? Я понимаю, что простушки могут идти на него, как кролики на удава. Но он, мне кажется, пользуется успехом у довольно интеллектуальных дам.

— Всё очень просто, Толя, не переоценивай интеллектуальных дам. Они остаются женщинами, несмотря на свой интеллект. А берёт он их легко, потому что они видят в нём самца, и точно так же завораживаются под его взглядом, как и те простушки.

Однажды, Званцев, Фазанов и Вральский отправились на машине в одно крупное учреждение для решения  служебных вопросов. Дело пришлось иметь с очень интересной женщиной с аппетитными формами и, к тому же, облечённой немалой властью в руководстве этим учреждением. На вид она была учтива и сдержана, улыбчива и неприступна. Беседа прошла успешно, пришедшие остались довольны результатом. Званцев встал, поблагодарил собеседницу и, тепло распрощавшись, они вышли. В коридоре Вральский сказал:

— Ребята, вы идите к машине, а я задержусь на пять минут. Не возражаешь? – обратился он к Званцеву.

— Ради Бога. Мы подождём.

Действительно, через пять минут Валентин уже открывал машину.

— Всё нормально? — спросил Анатолий, когда они отъехали от здания.

— Конечно, — с коротким смешком ответил Валентин. – Витя, у тебя, это самое, квартирки, случайно, нет?

— Сейчас нет, Валя. Надеюсь, ты со своими связями что-нибудь, найдёшь.

— Нет. Сегодня вряд-ли. Я её встречаю после работы. Ну, ничего. Это самое, повезу в гараж.

— Эту даму ты повезёшь в гараж?! – Возмущённо воскликнул Виктор. —  Ты совсем обнаглел.

— А чего ты возмущаешься? У меня прекрасный гараж. Это самое, чистенько. Полная заготовка солений, варений, есть выпивка на любой вкус.

— Первый раз я бы не повёз эту женщину в гараж. А если она тебя отдинамит? Глупая ситуация.

— Можно подумать, что первый раз ты их в хоромы водишь.

— Ладно. Завтра доложишь.

— А что докладывать. Это самое, всё будет хорошо. Я сейчас знаю. Но вы обратили внимание на её фигуру? Чудо. И высокая, под стать мне. Я, это самое, давно мечтал о такой женщине. Ей не более двадцати восьми лет. А?

— Примерно так. – Ответил Званцев. – Но, если хочешь знать моё мнение, то я полностью согласен с Виктором.

— Ребята, вы какие-то, это самое, неразумные. Да она рада будет поехать в гараж. Разве она будет думать о месте? Нет! Она, это самое, будет думать о мужчине, с которым, значит, проведёт этот вечер.

Фазанов повернулся к Званцеву:

— Толя, как тебе нравится этот мечтатель? Чуть ли ни каждый день он меняет своих баб, но мечтает именно о такой. Все предыдущие его не устраивали. Он их ласкал по необходимости, бедняга. Но через два-три свидания с ней в его мечтах появится совершенно другой образ.

— Кто бы выступал?! Я, это самое, не видел столько баб, скольких ты имел.

— Не передёргивай. Ты их имел не меньше. Только ты ещё и мечтаешь, а я просто наслаждаюсь моментом.

— Ребята, вы друг друга стоите. Но пусть мечтает, Витя. Мечты делают встречу особенно желанной и, в конце концов, облекают её в ореол счастья. —  Вклинился Званцев.

На следующий день Фазанов не упустил возможности поспрашивать Валентина.

— Ну, что, Казанова, твоя красавица осталась довольна или ты, всё-таки, ложанулся?

— Ха-ха. Она была очень довольна, Витя. В пятницу, это самое, я с ней снова встречаюсь.

— И опять повезёшь в гараж?

— Скорее всего. Ну, нет у меня сейчас другой возможности! Да может быть, и не надо. Там, это самое, всё так хорошо получается!

Однажды в город приехала делегация немецких горняков. Накануне, уже в конце рабочего дня, позвонили из главка и попросили сотрудников ПКБ, имеющих машины, направить утром на вокзал для встречи участников делегации. Что-то там не ладилось с транспортом, да и не было точно известно количество прибывающих. Поэтому вверху решили подстраховаться. Большинство автомобилистов удалось разыскать, созвонившись с шахтами, где они находились, и попросить их о помощи. Вральского найти не удалось.

На следующий день делегация благополучно прибыла. Транспорта, присланного главком, оказалось вполне достаточно, но официальные лица, встречающие делегацию, попросили работников ПКБ поехать сейчас в Дом Политпросвещения, где должна была состояться торжественная встреча немецких коллег. Такие встречи обставлялись помпезно, и много народа со стороны хозяев, принимающих делегацию, импонировало устроителям встречи.

Званцев, побыв несколько минут на официальной части, незаметно улизнул и поехал на работу. Вскоре туда приехал Вральский.

— А где все люди, Анатолий Семенович? – Спросил он, поздоровавшись.

— Позволь сначала поинтересоваться, где ты был, — делая ударение на слове “ты“, спросил Званцев.

— Толя, я подзалетел. Это какое-то безобразие! Это самое, так оставлять нельзя. Но я не могу найти выход. У меня, это самое, забрали права.

— Рассказывай по порядку. Тебя итак трудно понять, а ты ещё и волнуешься.

— Я сегодня встречал одну женщину на вокзале. Это самое, очень красивая и вообще. Ну, я её встретил с огромным букетом цветов. Она выглядела с ним, как королева. А машину я оставил у входа в вокзал.

— А ты, бедный, не знал, что там стоянка запрещена и, конечно не заметил знаков.

— Да знал я всё. Но не буду же я вести даму через всю площадь к стоянке, да ещё, это самое, нести её чемодан.

— Чемодан тебя больше всего волновал, — вставил Анатолий.

— В общем, прихожу, а там сержант. Он, это самое, не постеснялся даже женщины, понимаешь. Забрал права. Я ему пообещал большие неприятности. Но, понимаешь, это самое, в этом отделении ГАИ я никого не знаю, а мой высокий покровитель из областного ГАИ сейчас в отпуске. Не могу придумать, кого можно подключить.

— А где эта женщина?

— Я её отвёз в гостиницу, а сам – сюда. Думал, это самое, кто из ребят поможет.

— Каким поездом приехала твоя дама?

— Московским.

— Вообще-то тебя следовало бы проучить, чтобы ты не был таким наглым. Но, кажется, я смогу тебе помочь.

— Как? – Вральский, почуяв выход из создавшегося положения, превратился в слух и сконцентрировал всю свою энергию Он умел концентрироваться  в экстремальных ситуациях.

Званцев рассказал ему о приезде московским поездом делегации из Германии и о просьбе к владельцам машин.

— Если ты всё понял, то садись и пиши заявление начальнику ГАИ железнодорожного района с подробным объяснением, почему ты там оказался с цветами. Ты полагал, что гостей можно посадить в машину возле вокзала, а не вести их с вещами через всю площадь. Обязательно немножко покайся. Да, женщины среди делегатов были. Иди, сочиняй. Потом покажешь мне.

Счастливый Вральский пошёл писать. Через час он возвратился с готовым заявлением. Званцев начал править текст и почти в каждом слове исправлять ошибки. Получилось вдвое меньше, написанного Валентином. От одной фразы Званцев просто рассвирепел. Вральский требовал наказать сержанта за непочтительность к гостям и, тем более, к даме. Эта фраза была нещадно вычеркнута.

— Какой же ты нахал, Валя! Ты ещё требуешь наказания сержанта! Да тебя вообще надо лишить прав хотя бы на год, чтобы ты почувствовал хоть какое-нибудь уважение к закону. Иди и внимательно всё перепиши. Не наделай новых ошибок! В ГАИ веди себя скромно. Что тебя попросили встретить делегацию, сошлись на меня. Дай мой телефон и секретаря. Я предупрежу Нину Сергеевну.

Поработав в ПКБ более двух лет, Вральский понял, что здесь он карьеры не сделает, а без неё он не представлял своё будущее. Но для продвижения к большим высотам надо было быть членом партии и иметь хоть какой-то производственный опыт. И он перешёл работать на шахту, повергнув в немалое удивление всех, кто только его знал. Но Валентин ничего не делал напрасно. Через год он вступил в партию, через два года уже работал в Обкоме профсоюзов.

Глава 6         Матвей Савельевич Беркут

В самом начале Беркут был упомянут, как  человек, сформировавший Специализированное проектно-конструкторское бюро и стоящий во главе этой организации. Хороший специалист, он считал, со всей свойственной ему наивностью, что его деятельность сведётся к решению технических проблем. Однако с первых же дней он начал сталкиваться с вопросами, которые его ставили в тупик. Это были хозяйственные вопросы, организационные, кадровые. В самом начале ему активно помогали руководители главка, и он не ощущал себя брошенным на произвол судьбы. Он быстро получил помещение. Это было административное здание закрывшейся шахты.

К слову сказать, бывшие руководители шахты, решив, что туалет в здании не обязателен, перестроили его под коммутатор. А в шахтном дворе расширили и облагородили существующий общественный туалет. Сотрудникам ПКБ приходилось бегать через небольшой скверик перед зданием, через проезжую дорогу в шахтный двор, а там до туалета оставалось не больше шестидесяти-семидесяти метров. Это никого не смущало – коллектив-то молодёжный.

Но организационный период быстро прошёл, и начальнику пришлось решать вопросы самостоятельно. Теперь уже всякое обращение в главк за помощью вызывало у начальства раздражение. Его ближайшие помощники Званцев и Вайнберг многие заботы начальника переложили на себя. Но избавить его от дремучей наивности и незнания элементарных сторон жизни они не могли.

Остановимся на нескольких примерах, как в зеркале отображающих эти его качества.

Однажды, когда почти все сотрудники собрались в кабинете начальника по какому-то поводу, Беркут увидел на столе заявление молодого специалиста — экономиста Новиковой.

— Нина Фёдоровна, что это за заявление. — Спросил он, прочитав заявление.

— Матвей Савельевич, когда почти три года назад я вышла замуж, то приняла фамилию мужа. Но паспорт мне не поменяли, так как ещё не истёк срок его действия. Сейчас подошёл этот срок и мне поменяли паспорт. В новом паспорте уже проставлена фамилия мужа. Я прошу документы на работе привести в соответствие с новым паспортом. – Она говорила, стараясь объяснять как можно доступнее.

— Ничего не понимаю. Вы же Новикова.

— Да. Это моя девичья фамилия.

— А сейчас вы кто?

— А сейчас Калугина.

Он с досадой поглядел на неё и, пробормотав “так что же вы нам голову морочили“, отодвинул заявление. Фазанов наклонился к уху Званцева:

— Толя, клянусь, он долбанутый.

Политинформации (в советский период они были обязательны) проводили все сотрудники по очереди. Фазанов провёл беседу на политические темы легко и остроумно к всеобщему удовольствию. В заключение он объявил новую рубрику “Новые товары“. Все заулыбались. Дело в том, что Виктор в разговорах часто называл своих подруг товарками: “вчера мы с товаркой были в одной компании“ и так далее. В этом сообщении он напомнил о новых тканях, появившихся в магазинах, и сказал, что это всем известно, и останавливаться на них он не будет.

— А вчера в центральном универмаге я познакомился с двумя новыми товарами. Очень изящные изделия.

— Подробней, пожалуйста, — послышалось с заднего ряда.

— Подробней сейчас не могу. Я не знал, что это вас заинтересует. Но я сегодня же исследую эти товары глубоко и расскажу о них в приватной беседе. (Смех, аплодисменты).

Выступил Беркут. Видно было, что он очень доволен.

— Товарищи, хочу отметить, что сегодняшняя политинформация прошла интересно. Мы узнали не только о политической жизни нашей страны, но и о вещах, мимо которых обычно проходим, не замечая. Виктор Янович, говоря о достижениях в экономике, поведал нам даже о появлении новых товаров. (Смешки в зале). Его выступление должно послужить примером нам всем, как будущим докладчикам (аплодисменты).

В отделе внедрения работал один молодой человек по имени Слава. Он был всегда очень опрятно одет: костюм с иголочки, белая рубашка, галстук. Может быть, поэтому в нём трудно было заподозрить горького пьяницу. К нему уже привыкли все сослуживцы, которым очень редко удавалось видеть его трезвым.

Как-то перед началом работы несколько человек курили в вестибюле. Среди них был и Слава. Вошёл Матвей Савельевич, поздоровался со всеми за руку, и сказал Славе:

— А с вами у меня будет серьезный разговор. Я ознакомился с материалом вашей командировки и очень удивился – вы же не выполнили задание!

В этот момент Слава был сильно пьян.

— Н-н-е в этом дело, М-матвей Савелич, вы меня ув-важаете?

— Как вам это нравится? – Обвёл недоумённым взглядом окружающих начальник. – Он не выполнил задание и ещё спрашивает, уважаю ли я его!

Кто-то из стоящих сзади сказал:

— Да он же пьян.

— Не морочьте мне голову! – Резко обернулся к нему Беркут. – Кто пьёт рано утром да ещё перед работой?! – И, возмущённый, зашагал к кабинету.

Беркуту был рекомендован для зачисления в штат ПКБ новый сотрудник Владимир Иванович Жилин. Это был пятидесятилетний инженер, Кавалер ордена Ленина, возвратившийся с севера, где он несколько лет проработал начальником шахты. Матвей Савельевич относился к нему очень почтительно, старался не загружать его рутинной работой, нередко используя его в качестве советника и консультанта. Какой же шок получил Беркут, когда Владимир Иванович был изобличён чуть ли не в растлении малолетних. Он был застигнут милицией в зарослях какой-то посадки с девушками, едва достигшими шестнадцати лет. Чтобы не раздувать это неблаговидное дело, в главке порекомендовали Беркуту уволить Жилина задним числом. В последней беседе с Жилиным, Беркут спросил:

— Как могло так случиться, Владимир Иванович, вы такой заслуженный, такой уважаемый человек. Мне просто трудно поверить в реальность произошедшего.

Этот неказистый человечек был ещё и заикой.

— П-п-онимаете, М-м-матв-вей С-савельевич, у м-меня м-ма-а-ленькая с-слабость: я л-люблю в-в-вино и ж-женщин.

Но продолжим разговор о шахтном дворе, так как он имеет непосредственное отношение к описанию наивности Беркута. С закрытием шахты внутри шахтного двора освободилось несколько небольших помещений. Их отремонтировали, приспособили к новым нуждам и, по мере готовности, начали заселять  различными бюрократическими организациями экономического и нормативного толка. Естественно, все эти организации состояли, в основном, из женщин. Мужчины, как обычно, были только в руководстве. Конечно же, первым эту “золотую жилу“ начал разрабатывать  Фазанов. Он уже перезнакомился с доброй половиной работающих там женщин (надо думать, с лучшей половиной), и многим представил своих друзей. Для этого ему требовалось часто посещать шахтный двор. Надо в скобках заметить, что окна кабинета начальника выходили в сторону шахтного двора. И вот, в кабинете начальника собрались для рассмотрения проекта Званцев, Вайнберг и два проектировщика. Пока проектировщики подготавливали чертежи к демонстрации, Беркут бросил взгляд в окно и увидел возвращающегося  из шахтного двора Фазанова. Он снял телефонную трубку и вызвал Виктора к себе.

— Виктор Янович, — глядя на остановившегося у его стола Фазанова, спросил Беркут, — вы очень часто ходите в шахтный двор, у вас моченедержание?

Виктор, низко опустив голову и приняв скорбную позу, тихо, но внятно ответил:

— Нет, Матвей Савельевич, у меня… каловыпадание.

Вайнберг начал заливаться краской, из гортани послышались его характерные “ик-ик“, которые незамедлительно перешли в икоту.

— Извините, Виктор Янович. Я вас больше не задерживаю. – Голос начальника заметно дрожал.

Виктор, не меняя скорбной позы, с болтающимися впереди туловища руками поплёлся к выходу. Когда за ним закрылась дверь, Беркут, сверля презрительным взглядом Вайнберга, срывающимся голосом сказал:

— Я не понимаю, Леонид Аронович, у человека такое несчастье, а вам смешно.

Лёня, совсем задохнувшись, начал сползать со стула. Званцев, отвернувшись, что-то лихорадочно искал в своём блокноте. Один проектировщик, хлопнув себя ладонью по лбу, как будто, вспомнив что-то важное, вылетел из кабинета. Второй проектировщик низко склонился над чертежом. Плечи его судорожно вздрагивали. Начальник растерянным взглядом обводил присутствующих. Он был поражён бездушием этих людей.

Интуитивно Беркут понимал, что он не вписывается в окружающий его коллектив, что он здесь инородное тело. Он не мог осознать круг их понятий. Не понимал даже их языка. Он не понимал, почему найденную ошибку в чертежах называли “хомутом“. Даже в узком кругу людей, которые уважали его и считались с ним, как со специалистом, он всё равно, находился в вакууме. Мечтая вернуться на прежнюю работу, которую теперь воспринимал, как дар небес, он начал обивать пороги начальства. К активным действиям в этом направлении его подстегнули новые события. Осенью, в период Октябрьских праздников, по пьяному делу погиб уже упоминавшийся Слава.

Надо сказать, что не один Слава поклонялся рюмке. Он, хотя бы, напившись, оставался спокойным человеком. Его не тянуло на ратные подвиги. Хуже обстояло дело с работником проектно-конструкторского отдела Евгением Филипповичем Лунько, грамотным и способным инженером. Он выпивал не очень часто, но, напившись, становился агрессивным и задиристым. При этом из всех, кто участвовал в потасовке, он один оказывался битым и один попадал в руки блюстителей порядка. Пару раз из милиции поступали звонки о его “подвигах“. Званцев имел неприятные разговоры с Беркутом, который просто впадал в панику. Анатолий настроил весь коллектив отдела на борьбу с пьянством Лунько. Но уследить за ним было невозможно. Жил он вдали от основной массы работников ПКБ, в шахтёрском районе, где располагалось и здание организации. Но вскоре путь к информации о поведении Лунько определился сам собой. Анатолий заметил, что как только Женя отличился накануне, он заходил в кабинет Званцева, предварительно постучав, хотя обычно он, как и все остальные, этого не делал. Когда раздавался стук в дверь и появлялся Лунько, Анатолий, не отрывая глаз от бумаг, недовольным тоном спрашивал: “ну, что опять приключилось, Женя“? Женя начинал оправдываться, утверждая, что он не виноват, что он только зашёл купить хлеб в магазин, не он, а кто-то к нему придрался. “А ты не пей перед тем, как покупать хлеб“, советовал ему Званцев. Поскольку ни одно его приключение не проходило незамеченным, Лунько взбунтовался, мол, за ним установлена слежка. “Слежка-не слежка, но каждая твоя пьянка с дебошем нам известна“, заверил его Анатолий. Однажды Лунько пришёл с двумя параллельными ссадинами поперёк лба.

— Женя, что произошло?! Как ты умудрился такие идеально параллельные линии нарисовать? – Воскликнул старший в группе механиков Алексей Гаврилович Аршанов.

— Это я вчера шёл домой через пути. Поскользнулся, там была смазка разлита. И я ударился головой о рельс.

— Ты упал сразу на два рельса. – Поправил его Алексей. — А тобой уже Званцев интересовался. Просил, чтобы ты зашёл к нему. Ладно, пошли вместе, — добавил он, видя, как тому не хочется идти к начальству.

— Полюбуйся, Анатолий Семёнович, — сказал Алексей, когда они вошли в кабинет, — это он вчера, переходя пути, упал головой сразу на два рельса.

— А что, у них там узкоколейка? – Серьёзно спросил Званцев.

— Нет, просто это было очень далеко, а на горизонте рельсы, как известно, сходятся совсем близко, — в тон ему ответил Аршанов.

Надо сказать, что неусыпное внимание к Лунько со стороны его же товарищей, оказывало благотворное влияние. После каждого инцидента он работал за троих, доказывая, что он не какой-то забулдыга. А работать он умел. И голова была дана ему светлая. Как-то при рассмотрении проекта у проектировщиков проскальзывали такие фразы, как “по подсказке полярника (при этом кивали на Лунько) мы изменили…; полярник настоял на переделке…; полярник значительно упростил схему энергоснабжения“ и так далее. Когда рассмотрение проекта было закончено, Анатолий попросил Алексея задержаться.

— Лёша, почему вы его называете полярником?

— Толя, без посторонних ушей мы его называем “хер моржовый“.

— Это вы уж слишком. Зачем оскорблять?

— Мы же ласково. Он воспринимает нормально. Он прекрасно чувствует наше уважение за его башку и насмешки за пьянки.

Через пару лет работы в ПКБ Лунько зашёл к Званцеву.

— Анатолий Семёнович, я ухожу.

Это была и радостная весть и печальная. Радостная, потому что избавлялись от его пьяных сюрпризов. Печальная, потому что теряли очень ценного работника.

— Куда?

— На монтаж электрооборудования.

— Женя, тебе туда нельзя – там же все пьют.

— Я вообще завязал. Всё будет хорошо.

— Дай тебе Бог. Постарайся не поддаваться на уговоры сотрудников. Если выдержишь, — добьёшься многого.

Но вернёмся к событиям, так омрачавших жизнь начальника ПКБ Беркута.

Случилось то, что окончательно выбило его из колеи и заставило принять бесповоротное решение, во что бы то ни стало уйти с этой работы.

Один мерзкий тип и пасквилянт написал письмо в ЦК КПСС, очерняющее  всё руководство ПКБ (не преминул сообщить и о связи Званцеа с Ниной), но, по глупости, затронул и крупных руководителей вышестоящих организаций. Письмо было переслано, как обычно, в Обком партии, где ему был дан ход.

Несмотря на то, что кляузник ужасно заикался и невооружённым глазом было видно, что он подонок, в Обкоме к нему очень внимательно прислушивались и ему верили. Не следует забывать, что он был ещё и дураком. Многочисленные комиссии, порядком измотавшие нервы всему коллективу ПКБ, приходили к выводу, что все обвинения противоречат изучаемым ими документам и фактам. Хотя Обком партии категорически запретил увольнять доносчика, его всё-таки вскоре уволили, предъявив более веские обвинения, чем кляузничество.

Все эти события так травмировали Беркута, что он готов был всё бросить и бежать, куда глаза глядят.

Начальство было вынуждено пойти навстречу и вернуть его на прежнюю работу. Начальником ПКБ был назначен Валентин Григорьевич Марков.

Глава 7   Валентин Григорьевич Марков

Молодой, едва достигший сорока лет, он имел большой опыт аппаратной работы. При этом не одну каденцию был парторгом главка. В целом его следует охарактеризовать как человека хорошего, порядочного. Он любил художественную литературу, был очень начитанным человеком, собрал прекрасную библиотеку дома. В инженерной грамотности ему тоже нельзя было отказать. Однако, при всём при этом, он не мог грамотно связать двух слов, был косноязычен и говорил одними словами-паразитами. “Как говорится“ и “так сказать“, которые он произносил “как грится“ и “тысызыть“ звучали у него через каждое слово, а иногда и несколько раз подряд. В дебатах с сотрудниками на экономические темы он считал убедительным доказывать свою точку зрения на простых примерах. Вот только примеры его произносились опять же словами-паразитами, звучали избито и глупо. “Не-не-не, как грится, будем брать: вам нужны часы, мне нужны трусы, а ему, тысызыть, носки“. Через пару минут он запутывался в надобностях собеседников и заканчивал сказанное словами: “так оно и идёт“. Частенько он заканчивал фразу словами, обозначая их начальными буквами: “и т.д. и д.б.“ Ну, значение “т.д.“ понять было нетрудно, а вот “д.б.“ пытались расшифровать самые изощрённые специалисты по разгадыванию головоломок, но и они терпели фиаско.  Иногда он совершал ошибки в произнесении слов совсем уж непростительные. Как-то Званцев, докладывая о завершении важного проекта, сказал:

— Горбатов нашёл совершенно неожиданное и мудрое решение.

— Ну, что вы хотите, Анатолий Семёнович, у него же, как грится, калофикация.

Кстати, за много лет работы никто ни разу не видел документа, написанного его рукой. По всей вероятности, он понимал, что может попасть впросак. Он поручал другим, предварительно объяснив, что именно требуется написать. Объяснения не шли вразрез с его обычным изложением мыслей. Но к его косноязычию все привыкли и ждали конца тирады, чтобы потом осмыслить всё сказанное. И, представьте себе, вскоре его как-то начали понимать. И всё бы ничего, если бы не одно качество, которое, мягко говоря, не  совсем импонировало коллективу ПКБ. Он был банальным моралистом, к тому же понимающим отдельные аспекты морали в несколько искажённом виде. В бытность парторгом, ему часто приходилось разбирать жалобы жён на измену мужей. Он всегда априори был на стороне жён, осуждая мужей в любых сложившихся ситуациях. Он не понимал их поведения. Однажды в разговоре со Званцевым, который сказал, что не берётся осуждать одного сотрудника главка, увлёкшегося другой женщиной, Марков чуть ли не в лицах начал доказывать неприемлемость такого поведения.

— Вы что думаете, поболтал там (он сделал движение указательным пальцем, как будто размешивал им чай в стакане) и всё?! А она же тоже, как грится, человек, тысызыть. Не-не-не, у ней тоже есть, как грится, душа, тысызыть. И опять же семья! Это что, легко? А, как грится, потом? А он думает, что так? – Он долго ещё порол подобную галиматью.

Званцеву было невыносимо терпеть это жестокое давление на уши, он мечтал только об одном: поскорее покинуть кабинет начальника. С этих пор Анатолий старался избегать разговоров с Марковым на темы морали. Однажды, когда Марков настолько увлёкся своими рассуждениями, что вообще перестал контролировать набор и грамматику произносимых им слов, Званцеву вспомнился эпизод из школьных лет.

Это был послевоенный период. Вернувшегося с фронта молодого армейского политработника назначили секретарём горкома комсомола. Он учился на заочном отделении исторического факультета, но грамотностью похвастать не мог. Зато хорошо усвоил партийные методы воздействия на массы, в том числе и на молодое поколение. Придя в школу на общее комсомольское собрание, он предварительно зашёл в учительскую. Там  разузнал о недавних нарушителях дисциплины и выбрал одного для назидательной и воспитательной проповеди. Таков уж стиль партийного руководства. На собрании секретарь горкома вызвал жертву — Игоря на сцену, и начал на его отрицательном примере воспитывать всю школу. Проступок Игоря он возвёл, чуть ли ни, в ранг преступления, хотя за него достаточно было просто пожурить этого хорошего парня. Инцидент был настолько незначительным, что быстро исчерпался. Тогда секретарь перешёл на личность Игоря и дал волю фантазии.

— Я давно наблюдаю за тобой, — сказал он. – Я часто здесь бываю, когда в школе проводятся родительские собрания совместно с учениками. Я всегда стою в сторонке и наблюдаю. Я видел, как его старушка-мать тянется к вешалке за пальтом, а он ей пальта′ подать не может! (Сдавленный смешок в зале). Вот ты мне скажи, что ты сделал для своей МА-ТЕ- РЕ?! (Сильное ударение на последнем “е“). ( Неприкрытый смех).

Справедливости ради надо отметить, что у пятнадцатилетнего Игоря  была молодая и красивая мама. К тому же она была ещё и инструктором горкома партии. Говорят, она не преминула отыграться на горе-воспитателе и за “старушку“ и за методы работы с молодёжью.   

Но мы отвлеклись. Вернёмся к теме нашего повествования.

Особенно тяжело было высидеть длительное время на производственных совещаниях, которые периодически проводил Марков с ведущими сотрудниками. Во время его выступления по серъёзным вопросам технической политики сотрудники  мечтали только о скорейшем окончании этого нудного мероприятия. Один только Наманский, (о нём реч впереди), чуствовал себя вполне комфортно. Все присутствующие в кабинете размещались за приставным столом, стоящим перпендикулярно к столу начальника. Наманский сидел правым боком к начальнику. Он подпирал  ладонью правую щеку и с удовольствием дремал, периодически согласно наклоняя голову. Делал он это автоматически, ничуть не опасаясь кивнуть невпопад. В этом наборе слов, обогащённых на шестьдесят процентов словами паразитами, любой кивок “был к месту”. После одного такого заседания Званцев в сердцах сказал Наманскому, с которым они были в приятельских отношениях:

— Чёрт его побери с его совещаниями. Столько работы, а у меня голова раскалывается.

— А я, наоборот, великолепно отдохнул. Я всегда высыпаюсь на его “посиделках”.

— А если он к тебе обратится, а ты вовремя не включишься?

—  Извинюсь и скажу, что не выспался по какой-то причине. Главное защитить себя от этой тарабарщины.

 

Глава 8     Реорганизация

Технология добычи угля и горное машиностроение совершенствовались быстрыми темпами. Назрела необходимость в серьёзном анализе производства и разработке рекомендаций по освоению новых технологических решений в соответствии с горно-геологическими условиями шахт. В связи с этим было решено перепрофилировать деятельность ПКБ, а это повлекло за собой и изменение его структурных подразделений. Отделы были упразднены. Вместо них были созданы группы по технологическим направлениям. Была усилена группа экономистов, уже без Богатова, который вышел на пенсию.

Званцева назначили заместителем начальника ПКБ. Нельзя сказать, что такое изменение в его статусе было по душе Анатолию. Скорее наоборот. Должность начальника проектно-конструкторского отдела устраивала его куда больше. Прошлая должность оставляла больше времени для творчества и совсем мало для администрирования.

Вайнберг перешёл на другую работу, более отвечающую его профессиональным интересам. Ему было поручено создание небольшого филиала одной организации, находящейся в другом городе. Переговорив с Анатолием, он предложил Нине перейти к нему на работу. Все трое отнеслись к этому предложению положительно. Леонид приобретал хорошего работника, а для Анатолия и Нины было хорошим решением оказаться в разных организациях. Разговоры и пересуды постепенно стихли. Они продолжали встречаться, но всё реже и реже. Вскоре их связь и вовсе прекратилась. Нелады в семье Нины закончились разводом. Но уже через год после развода Нина встретила замечательного человека, полюбившего её и её дочь. Их брак оказался счатливым.

Переориентация деятельности ПКБ была, в приципе, правильной, и с этим приходилось считаться. Теперь непосредственные контакты с вышестоящими организациями осуществлял Званцев. Марков общался с ними, в основном, по телефону. Вскоре усилиями Маркова ПКБ было переведено в новое, более удобное здание недалеко от центра города.

Руководство организацией практически перешло в руки Министерства угольной промышленности Украины. Планы и задачи ПКБ формировались под непосредственным руководством начальника управления Невзорова Александра Ивановича. Это был очень грамотный, опытный и ответственный руководитель. Но, переиначив известную поговорку, скажу: добра без худа тоже, к сожалению, не бывает. Его заместителем оказался глупец с большой буквы. Крупный, интересный, импозантный и даже на вид умный мужчина. Но о нём речь ещё впереди.

Центральной фигурой в оказании помощи шахтам в освоении новых технологий при добычных работах выдвинулся Вадим Ильич Наманский. Он стал связующим звеном между ПКБ и Министерством по этому профилю работ.

О нём следует рассказать немножко подробнее.

 

Глава 9        Вадим Ильич Наманский

             Человек немного выше среднего роста, узкоплечий, спокойный, чуточку с хитрецой, он умел, когда требовали обстоятельства, как тогда говорилось, “прикинуться шлангом“, а в подходящий момент выставить маленький контрдовод, который сразу окружающих ставил в тупик. Своё дело он знал хорошо. И это не удивительно. Он умел вникнуть в такие тонкости, мимо которых проходили другие. Недаром его “подпольная“ кличка была “Зорге“.

Когда в Министерстве обсуждался вопрос об оснащении новым и, надо сказать, очень дорогим комплексом оборудования одной из передовых шахт с соответствующими горно-геологическими условиями, Наманский вдруг предложил остановиться совсем на другой шахте, не попавшей в число обсуждаемых. Своё предложение он кратко обосновал подходящими горно-геологическими условиями данной шахты и интересом её руководства к освоению новшеств.  Все были удивлены. Его поддержал Званцев, пока не имея понятия, почему Вадим пошёл вразрез с мнением довольно влиятельных людей. Просто он знал, что Вадим напрасно этого бы не сделал. Начальник управления тоже доверял Наманскому, и склонился в его сторону. Было принято предложение Вадима, хотя все были несколько озадачены. Выходя из министерства, Званцев спросил:

— В чём дело, Вадим, почему тебе вздумалось пойти против всех этих тузов?

— Ты понимаешь, при любом внедрении нужны толкачи. Одних директив недостаточно. Любое новшество всегда проходит со скрипом. Рабочие не хотят терять свои стабильные заработки, инженерно-технические работники не хотят новой головной боли. Должен быть сильный толкач, который заставит руководителей шахты вертеться.

— Спасибо, что просветил меня в азбучных истинах.

— Слушай дальше. У начальника шахты, которую я предложил, жена – лучше толкача не придумаешь. Только мне нужно будет как-то довести до её сведения, что за внедрение этого комплекса положена приличная премия. Она уж с него не слезет.

— Зорге, а как ты узнал такие неординарные подробности? Ты же, по-моему, не бывал на этой шахте.

— Один раз был. Стечение обстоятельств. Надо просто уметь слушать… и анализировать услышанное.

Справедливость требует отдать должное прозорливости Наманского и его умению собирать и пользоваться информацией. Именно на этой шахте комплекс был освоен с наилучшими показателями и в кратчайшие сроки. Так что кличка “Зорге“ отражала особенности его характера.

А сейчас отвлечёмся на время от работников ПКБ, чтобы поговорить о заместителе начальника управления Министерства, как это было обещано ранее.

 

Глава 10    Василий Павлович Вишняков

            Его назначение на эту должность обусловлено нечестностью работников треста, где он трудился раньше, рекомендовавших его. Точно так же он с шахты попал в трест. Всё это издержки системы. Когда человека нельзя выгнать, так как он член партии, достиг уже определённых вершин в служебной иерархии и ни в каких аморальных действиях не замечен, остаётся выдвинуть его на повышение, чтобы он не мешал работать. Мало того, что он был глуп, так он ещё был инициативен. А что может быть страшнее инициативного дурака? В Министерстве за ним прочно закрепилась кличка “Сундук“. Однажды Званцев послал к Вишнякову копировщицу, чтобы передать ему какие-то бумаги. Поскольку девушка ехала в Министерство первый раз, Званцев нарисовал ей подробный план с указанием этажа и комнаты. Но, уже попав на нужный этаж, она заблудилась. Мимо проходил какой-то солидный мужчина. Девушка обратилась к нему за помощью.

— Вишняков? – Переспросил мужчина. – Такого у нас нет.

— Как нет?! Он заместитель начальника управления! Его кабинет на этом этаже.

— А-а, —  протянул мужчина, несомненно, работник Министерства, — Сундук. Так сразу бы и сказали. Его кабинет за углом справа.

Бедная девочка пришла в растерянности: она не могла понять, как высокий начальник известен служащим по оскорбительной кличке, а не по фамилии.

Как-то в  кабинет Вишнякова пришли двое пожилых учителей, мужчина и женщина. Они сетовали на то, что его сын плохо учится, пропускает уроки, хулиганит, а родители не откликаются на их приглашения в школу.

— Ну и что?! – Возмутился Василий Павлович. – Я тоже плохо учился, я тоже хулиганил, а теперь, видите, где я сижу!

— Да-да, видим! – Поторопился покинуть кабинет учитель. За ним незамедлила выбежать и учительница.

Подчинённые Вишнякову отделы стонали от его инициатив. Указания следовали одно глупее другого. Начальники отделов сначала жаловались Невзорову, который очень близко к сердцу принимал тупость своего заместителя и бурно реагировал на неё, но вскоре сотрудники, жалея всеми уважаемого начальника управления, перестали травмировать его напоминаниями о Сундуке.

Переубедить Вишнякова, в чём-либо, расходящимся с его пониманием вопроса, было невозможно. Любые общения его с подчинёнными проходили в труднейших спорах. Может быть, поэтому он предпочитал работать с Наманским и Званцевым, которые избрали спокойный и бескровный путь общения с ним. Они либо мгновенно соглашались с ним, чтобы не терять зря время, (всё равно, сделают, как надо) либо, чтобы оттянуть время в период большой занятости, задумавшись, произносили: “в этом что-то есть. Надо подумать. Я посмотрю материалы, и потом мы побеседуем“.

Василий Павлович не переставал трудиться над совершенствованием методик анализа производственной деятельности шахт, доводя их до абсурда. Иногда он требовал немедленного выполнения его предложения. Тогда, возвратясь на работу, Наманский обычно несколько видоизменял (внешне) уже имеющийся анализ или просто поднимал один из старых анализов и отдавал его Вишнякову со словами: “здорово получилось. Обратите внимание, как отчётливо теперь видно изменение наиболее важных экономических показателей“. Тот был доволен и начинал трудиться над новыми, доселе невиданными, методиками, напрочь забывая о предыдущих. Переполненный жаждой деятельности, он и в воскресение приходил утром в восемь-девять часов в Министерство. Но без помощников он работать не мог. Он начал по воскресениям звонить домой Званцеву и приглашать его приехать ненадолго для очень важной работы. После идиотского времяпрепровождения и загубленного воскресения в кабинете Вишнякова, Званцев дал себе слово больше никогда не попадаться на удочку этого “великого руководителя“. С этих пор в воскресение утром к телефону подходила только жена Анатолия. Услышав в трубке уже знакомый голос, она говорила что-то вроде: “а он уехал рано утром на рыбалку (на охоту. Ещё в субботу уехал с друзьями…). Что ему передать?“.

Однажды Званцев работал над срочным заданием. Время поджимало. Каждый телефонный звонок всё больше вводил его в состояние нервозности. Схватив в очередной раз трубку, он уже был накалён до предела. Говорил Вадим.

— Анатолий Семёнович, Василий Павлович разработал новую методику и хочет обсудить её с тобой.

— Да пошли ты его…(был назван точный адрес)- вскипел Званцев, но тут же, по каким-то неосязаемым признакам и тишине в трубке, интуитивно почувствовал, что-то неладное.

— Ты не понял, Анатолий Семёнович, я говорю из кабинета Василия Павловича Вишнякова. – Отделяя каждое слово, как будто стараясь вложить в свои слова определённую информацию, спокойно и чётко произнёс Вадим.

Званцев понял, что Вадим ему что-то транслирует.

— Ой, извини Вадим Ильич, я думал, что тебя опять ухватил тот параноик, который одолевает нас последнее время своими бредовыми идеями. Ты же знаешь, как я сейчас занят. Спроси у Василия Павловича, могу ли я подойти к нему завтра утром.

— Да, он примет тебя, – ответ последовал незамедлительно.

— Значит завтра утром — я у него, и мы всё обсудим. – Званцеву всё равно надо было на следующий день быть в Министерстве.

Оказалось, что Вишняков поставил у себя в кабинете новое многофункциональное устройство, позволяющее включать громкоговорящую связь, которой он не применул воспользоваться. А в это время в его кабинете находилась целая группа сотрудников НИИ. Услышав ответ Званцева, они пришли в восторг, так как их тоже измотали нелепые новшества Василия Павловича.

Тупость и хамство этого высокопоставленного чиновника выводили из равновесия даже самых спокойных людей. После неудачного склонения Наманского к принятию его очередной идеи Вишняков сдался:

— Ладно, хер с тобой. Делай по-своему.

— А почему вы со мной так разговариваете? – Не выдержал Вадим.

— Ты что обиделся? Это же хорошее пожелание, чтобы он всегда был с тобой.

— А-а-а, –  протянул Наманский, — тогда примите и от меня такое же пожелание.

Но возвратимся в ПКБ. Непременно следует познакомить читателя с человеком сдержанным, толковым и высокопорядочным.

 

Глава 11   Лев Александрович Исанов

                       По характеру Исанова можно было  отнести к сангвиникам. Он был спокойным, рассудительным, любую работу выполнял в высшей степени добросовестно, обладая обострённым чувством ответственности. Несмотря на молодость, он хорошо знал производство, и мог поспорить со многими, имеющими солидный опыт работы в шахтах. Он возглавлял серьёзное направление производственной деятельности шахт – подготовку новых шахтных полей. Однако руководство часто привлекало его к решению всех вопросов, которыми занималось ПКБ. На него можно было положиться. Лев был женат, имел двух детей, трепетно любил свою семью.

У Исанова и Званцева сложились тёплые дружеские и вполне доверительные отношения. Как-то, в период короткого затишья на работе, обсуждая жизненные вопросы, Лев сказал Званцеву:

— Скажи мне, Толя, что за система у нас такая? Один, а то и двое наших инженеров проводят неделю на шахте, привозят не качественный материал, который явно не устраивает начальство. То есть материал, не проясняющий какую-то область производственной деятельности шахты. Тогда начальство посылает туда Лёвку. Лёвка уясняет задачу, изучает имеющийся материал и уже  в шесть часов утра — он на первом наряде. Со сменой спускается в шахту, проводит там необходимую работу. Выехав из шахты, он до конца рабочего дня посещает нужные отделы и собирает необходимые данные. Вечером в гостинице или общежитии допоздна анализирует собранный материал и намечает план работы на завтра. Через три дня у начальства на столе лежит нужный материал. А те двое, недельку погуляв, кто с выпивкой, а кто с женщинами, и не очень переутомившись от работы, получают новое задание. А зарплату все они получают одинаковую. Скажу тебе больше: наступит декабрь, придёт, как обычно, разнарядка на сокращение штата. Это неважно, что всех сокращённых в январе примут обратно. Это тоже система. Но в период сокращения начнут водить пальцем по списку сотрудников. Окажется, что этого трогать нельзя, потому что он член партии, у того мощная волосатая лапа, а третьего просто нельзя сокращать. И палец упрётся в фамилию Лёвки.

— А вот этого опасаться не надо, Лёвчик. У кого поднимется рука рубить сук, на котором сидит? Кто-то же должен ещё и работать. Ты думаешь, этого не понимают? А что касается системы, так это система нашего государства. Для наглядности расскажу тебе одну недавнюю историю. Ты же Сундука знаешь? Так вот в период, когда верстались заявки на оборудование, он, ни с кем не советуясь, своей рукой вписал в список новый комплекс оборудования, который неприменим в условиях Донбасса и вообще шахт Украины. Министерство СССР заявку удовлетворило, резонно полагая, что на одной из новых шахт могли появиться соответствующие условия. Комплекс очень дорогой. Когда Невзоров увидел это, он схватился за голову.  Вызвав Сундука к себе в кабинет, он материл его, на чём свет стоит и открытым текстом говорил ему, что он “безмозглый болван“. Инцидент был улажен. Бассейн, для условий которого был спроектирован этот комплекс, с удовольствием выкупил его. Но сколько здоровья это стоило целому коллективу людей. Кроме того, это могло негативно отразиться  на репутации руководителей Министерства. Вадим в доверительной беседе с Невзоровым спросил:

— Почему вы его не выгоните, Александр Иванович?

— Э, да ты, брат, не знаешь нашей системы, — ответил Невзоров, — он номенклатурный работник. С нашей подачи он утверждён Обкомом партии. Сказать, что ошиблись, когда рекомендовали его? Такие ошибки не прощают. Могут и постановление вынести о неправильной кадровой политике. Неприятностей не оберёшься.

— Так что, от него уже никак нельзя избавиться?

— Можно. Но для этого он должен быть уличён в пьянстве или в аморальном поведении. А он не пьёт и на женщин не смотрит.  Так что, дорогой Вадим Ильич, он всех здесь переживёт. Попомни мои слова.

Званцев замолчал. Через минуту Исанов спросил:

— Значит, так и будем жить вечно?

— Не знаю, вечно ли, но на наш с тобой век, думаю, такая жизнь уготована. А ты, Лёвчик, поработав на шахте три дня по двенадцать часов, уже выгадал денёк-другой для семьи. Те ребята выгадали для развлечений, ты – для своих детей. Они постарались украсть это время, а ты заработал его честно. Опять же ты в выигрыше – у тебя совесть чиста. Вот и весь расклад.

— Спасибо, разъяснил. Только печально всё это.

— Конечно.

 

Глава 12.  Маленькие приключения

— Толя, привет. Сегодня утром прилетел из Москвы Илья. В твоём желании встретиться с ним не сомневаюсь. Будет у тебя возможность вечером? – Виктор звонил с одной из шахт, где находился в командировке.

— Встретиться с ним очень хочу. Возможность изыщу.

— Тогда давай так. В шесть часов вечера жду тебя в вестибюле гостиницы. Он, как всегда, в “Украине“. Думаю, успею. Если задержусь, то увидимся у него в номере. Пока.

Илья был другом Виктора. Это был высокий красавец-москвич со светлой головой и хорошо подвешенным языком, эрудит. Работал в одном из московских НИИ. Работал легко. Всё у него всегда получалось, поэтому его в институте ценили.

Женщины млели уже при виде его. А когда он к ним обращался, то видно было невооружённым глазом, что отказа не последует. Приезжая в командировку, он получал один из лучших номеров в гостинице, и, проходя по коридору в свою комнату, успевал познакомиться с несколькими интересными женщинами. С неинтересными он не знакомился. Вечером он их обзванивал и приглашал к себе в номер.

Приезжал он всегда с ещё одним сотрудником, который обычно исполнял рутинную работу. Зато вечером этот сотрудник, не прилагая никаких усилий, мог выбрать себе одну из дам, приглашённых Ильёй.

Анатолия с Ильёй, помимо приятельских отношений, связывал и профессиональный интерес. Поэтому они, обычно, перед приглашением дам в номер, полчаса-час уделяли беседе на научные темы.

Сегодня Анатолий, позвонив домой, сообщил, что уезжает на периферийную шахту и, если вернётся, то поздно. После работы он прошёлся по магазинам, закупил всё необходимое и в начале седьмого оказался в вестибюле гостиницы, где его уже ожидал Виктор. Войдя в номер, они увидели, кроме двоих мужчин, пятерых женщин. После слов приветствия  и знакомства с дамами  Илья посетовал на то, что сегодня их беседа не состоится. Он решил, что они уже не придут, поэтому пригласил дам. В комнате было тесновато и шумно. Пара бутылок вина была уже выпита. С приходом Виктора смех усилился. Ничего удивительного. Когда в одном месте собираются два таких уникума, как Илья и Виктор, там уже нечего делать и десяти мужчинам. Остаётся только внимать им и избегать болезненных коликов от смеха. Одна дама уже с большим интересом смотрела на Виктора. Он, в свою очередь, уделял ей своё благосклонное внимание. Рядом с Ильёй сидела очень красивая женщина. Место возле его напарника тоже не пустовало. Чуть в стороне от всей компании сидела интересная дама, лицо которой выражало одновременно недоумение и негодование.

Анатолий сразу обратил на неё внимание, пытаясь понять, что её так возмутило и чего она не может взять в толк. Но разобраться оказалось не так трудно. Вскоре он уже не сомневался в том, что её состояние вызвано поведением Ильи. Он просто отдал предпочтение другой женщине. Анатолий сел рядом с ней. Разговор сначала не клеился. Чуть позже Анатолий сказал ей:

— Я понимаю ситуацию, в которой вы оказались, но не понимаю, почему она вас так ранит.

— Раз вы такой понятливый я вам отвечу прямо: он меня пригласил! Я же не игрушка!

— Вы, как мне кажется, разумная женщина. Неужели вы думаете, что всех остальных пригласил кто-то другой? Например, его напарник. Уверяю вас: всё это такая ерунда, на которую не стоит тратить свою нервную энергию. Думаю, что вы утешитесь и тогда сами посмеётесь над своими эмоциями.

— Что значит “утешитесь“?

— Утешиться можно по-разному. Можно плюнуть и забыть. Можно выцарапать ему глаза (думаю, это не ваш вариант). Можно увлечься другим мужчиной. Можно поплакать в подушку. Много есть способов утешиться.

— Так. – Сказала она уже более дружелюбно. – А как бы поступили вы?

— Естественно, увлёкся бы.

— Все вы такие одинаковые…

Чувствовалось, что она уже немножко оттаяла, и настроение её заметно улучшилось. Беседа уже приобрела лёгкую форму. Печаль ушла. Её место заняли улыбки.

Юлия находилась здесь в командировке на конференции. В этих краях она оказалась впервые. Успела много побродить по городу, который ей очень понравился. Многим интересовалась.

Вскоре подошёл Виктор и сказал на ушко:

— У меня сегодня свободная квартира. Бери свою даму и пошли ко мне.

— Послушайте, Юля, — обратился Анатолий к своей собеседнице, — вам не хочется покинуть этот шум и духоту, пройтись по морозцу и провести вечер в приятной домашней обстановке? Виктор приглашает нас к себе.

Она пристально посмотрела на Анатолия, перевела взгляд на Виктора и его даму и опять на Анатолия. В глазах её зажглись озорные огоньки.

— Давайте пройдёмся, не загадывая на будущее. Морозный воздух сейчас, как нельзя, кстати.

Дома у Виктора было тепло и уютно. Мужчины разгрузили портфели, в которых осталось ещё много выпивки и закуски. Из этого добра и продуктов, находящихся в холодильнике, женщины сервировали красивый стол. Все немножко проголодались. Ужин проходил весело и непринуждённо. В застольной беседе выявились общие профессиональные интересы и совпадающие взгляды на жизнь. Закончился ужин полным приятием друг друга.

Утром за завтраком царило веселье – все собравшиеся были в приподнятом настроении. Анатолий, вспомнив встречу в гостинице и состоявшийся разговор, позволил себе маленький кураж:

— Ну, что, Юля, утешилась?

— Ещё как! – Вскинула она голову.

В конце завтрака Юля поднялась с бокалом вина в руке.

— Друзья, сегодня я уезжаю, и мы больше с вами никогда не увидимся. Да, — сказала она, увидев вопрос во взглядах мужчин, — да, ко мне нельзя, а здесь я, скорее всего, никогда больше не появлюсь. Эта поездка тоже была случайной. Я хочу выпить этот бокал за вас, мужчины. За вашу интеллигентность, за ваш весёлый нрав и жизнерадостность; за вашу деликатность и тонкость в обращении с женщинами; и, наконец, просто за то, что вы хорошие парни, – и, немного помолчав, добавила, — я буду часто вспоминать вас, ребята. Спасибо тебе, Толя, за тот заряд бодрости и жизнерадостности, который ты в меня вселил. Всё, как обычно… только видится всё в другом ракурсе… Оказалось, что я не умею точно выражать свои мысли, — сказала она задумчиво. – Спасибо за всё хорошее, что мне удалось испытать за время, проведённое с тобой, Толя. Спасибо тебе, Витя. Ты всё прекрасно организовал. Только благодаря тебе мы имели возможность прожить незабываемые часы.

 

Глава 13   Сплочённость коллектива

Первые три года работы понадобились коллективу ПКБ для того, чтобы стать монолитной организацией. Люди притёрлись и хорошо понимали друг друга. Никакого антагонизма. Скорее всего, это объяснялось отсутствием карьерного роста. В руководстве было всего два человека – начальник и его заместитель. Все остальные работники находились в одинаковом положении, осуществляли одинакового рода работы. Различались инженеры только по степени грамотности и квалификации. Несколько проектировщиков и руководители направлений были органически связаны с работой всех сотрудников.

Появились стереотипы поведения  в ПКБ, на производстве и даже в быту. Если кто-то из находящихся в командировке звонил своему товарищу в ПКБ и не хотел афишировать свой звонок, первыми его словами были: “называй меня Эдик“. Если кто-то из городских друзей Виктора, или некоторых других сотрудников, уезжал в отпуск или ещё куда нибудь, то, подчиняясь мужской солидарности, они объявляли на работе, что до такого-то числа у них есть квартира. Многие использовали появившуюся возможность. Люди полностью доверяли друг другу, и не боялись разглашения кем-либо их интимных секретов.

Однажды, после одной из вечеринок, организованных Виктором, Анатолий, который рано покинул компанию, спросил:

— Что это за выходка была вчера, Витя? Во-первых, как там очутился Сева, этот преданнейший из мужей? Во-вторых, почему ты отдал ему свою даму, которая, как я видел, была очень расположена к тебе? Более того, ты лез из кожи вон, чтобы у них состоялась дружба. Это — проявление альтруизма?

— Ты не всё понял, Толя. Во-первых, обладать женщиной на стороне стало его навязчивой идеей, хрустальной мечтой. Он неоднократно просил меня пригласить его в компанию. Во-вторых, Сева – лох. Не знаю, как он женился. Не иначе, как родители их поженили и в кроватку уложили. Такой видный и неглупый парень, в женском обществе выглядит полным идиотом. Он или молчит всё время, как бирюк, или несёт какую-то чушь. Молчунов, сам знаешь, не любят – не знают, что у них за душой. А выслушивать глупости, мало-мальски уважающая себя женщина, не станет. Но он так теряется в обществе незнакомых женщин, что перестаёт вообще что-либо соображать. Вот я и решил помочь ему. А что касается меня, так я “голодным не хожу”. Более того, я не успеваю даже “проголодаться”. Тебе это хорошо известно.

— Ну и как у него всё прошло?

— Отлично. Я держал ситуацию под неусыпным контролем.

— А ты не опасаешься, что теперь он будет часто проситься в компанию, чтобы воспользоваться твоими подружками?

— Э, нет. Теперь я ему скажу: “если с дамой – милости просим. Если один – извини“.

— Мудро.

— Ой! Чуть не забыл. Толя, я на днях познакомился с очень интересной дамой. В твоём вкусе. Пышная блондинка, фигура сказочная. На голове причёска “Бабетта“. Хочешь, познакомлю?

— Витя, я понимаю, что она чудо да ещё с “Бабеттой“ на голове. Но зачем ты с ней знакомился, чтобы отдать её кому-то? – Со смехом спросил Званцев. – Почему ты не хочешь сам воспользоваться этим шедевром?

— Я не под стать ей. Она дама высокая, да ещё “Бабетта“ удлиняет её сантиметров на тридцать. Негоже позориться.

— У нас с Игорем, кажется, вкусы совпадают. Отдай ему.

— Конечно, она не пропадёт!

Шутливый тон разговора постоянно присутствовал в этом мужском сообществе.

После раскомандирования сотрудников, придя к себе в комнату, где находилось несколько человек, обсуждающих предстоящую поездку, Виктор мог хлопнуть по плечу одного из присутствующих и воскликнуть:

— Так, в тех краях, куда ты едешь, у меня есть контора! – Виктор рылся в своей записной книжке. — Записывай телефон. Зовут Вера. Хорошие проверенные люди. Большинство из них – персонал местной больницы. Передашь привет от меня, и тебя примут по-царски. Вера – женщина в твоём вкусе.

Конторами на сленге ПКБ назывались компании женщин, организованные, побывавшими там сотрудниками. Никаких ревностных чувств у передающих контору никогда не возникало. Если у кого-то завязывались более серьёзные отношения с женщиной, то её координаты, естественно, не передавались товарищам.

На этом же сленге словосочетание  “хороший человек“ означало красивая (приятная) женщина. Например: “вчера я тебя видел с очень хорошим человеком“, “посмотри, какой хороший человек идёт“.

 

Глава 14     Случайный эпизод

             Когда в середине шестидесятых годов все предприятия и учреждения перешли на пятидневную рабочую неделю, многие организации угольной промышленности продолжали работать в субботу, правда, укороченным днём.

Однажды, субботним весенним днём, возвращаясь с работы, Званцев решил подойти к кинотеатру: “а вдруг повезёт“. Дело в том, что сейчас в прокат вышли хорошие американские фильмы, на которые достать билеты было просто невозможно. Подход к кассам был недоступен из-за бесчисленного количества жаждущих любым способом попасть в кино. Анатолий, потеряв всякую надежду, решил уйти, но, вдруг, увидел хорошего знакомого, который стоял у самой кассы  и пристально смотрел в его сторону, пытаясь привлечь к себе внимание Званцева. Анатолий одними губами передал ему, что нуждается в двух билетах. Так, нежданно-негаданно, он стал обладателем двух билетов на вечерний сеанс. Ему даже не верилось в такое везение. Домой Анатолий пришёл в приподнятом настроении, предвкушая, как обрадуется жена. Поэтому с порога он объявил, что вечером они идут в кино на американский фильм.

Жена в это время стирала и была явно не в настроении. Надо сказать, что в то время стиральная машина, даже в том несовершенном виде, была редкостью из-за большой сложности её приобретения. Стирали вручную.

После нескольких фраз, которыми обменялись супруги, разговор вошёл в то русло, из которого нет выхода в сторону мирного соглашения. Недолгая перепалка закончилась тем, что кровь горячим потоком прилила к голове Анатолия. Разорвав билеты, он вышел из дома. Метров пятьдесят он шёл быстро, пытаясь заглушить бушевавшие в нём негодование и обиду.

Постепенно он начал успокаиваться и даже упрекать себя за вспыльчивость и несдержанность.

Вспыльчивость была его серьезным недостатком, за который он часто себя корил.

“Надо было просто пойти и сесть за письменный стол, заняться своими делами или почитать книгу, подождать пока она немного успокоится“. – Думал он. – “Конечно, она устала. Весь этот выходной день она возилась на кухне, что-то стряпая. Может быть, и на рынок сбегала. Да ещё эта изнуряющая стирка. Она ведь тоже всю неделю работала. Но почему она всё должна была выместить на мне? Почему не попросить меня помочь? Я бы тут же включился в работу. Ладно, лучше об этом не думать“. Выйдя на центральную улицу и, обратив внимание на совсем непоредевшую толпу возле кинотеатра, подумал: “зачем я порвал билеты? Пошёл бы в кино да ещё пригласил бы какую-нибудь интересную даму. Вон сколько их, желающих…“ И, решительно прервав свои мысли, он перешёл на другую сторону улицы. Здесь, сбавив шаг, Анатолий медленно пошёл вдоль тротуара. Проходя мимо троллейбусной остановки, он обратил внимание на остановившийся троллейбус. Открылась передняя дверь, и он увидел прорывающуюся сквозь стену тел хрупкую женщину. Она уже наполовину высвободилась из тисков, плотно прижатых друг к другу людей, но, видимо, силёнок для последнего рывка у неё уже не хватало. Анатолий быстро подошёл и взял её за руку. Совместными усилиями она скоро очутилась на тротуаре. Изящными движениями поправляя на себе одежду, она несколько раз посмотрела на Анатолия. Он безошибочно определил, что она силится вспомнить, откуда его знает.

— Не мучайтесь, — сказал он, — мы с вами не знакомы. Просто я увидел ваши отчаянные попытки высвободиться из сжимающей вас толпы и решил помочь.

— И всё-таки я вас где-то видела, — проговорила она, немного успокоившись от перенесенного прессинга. – У меня прекрасная память на лица. Она меня никогда не подводит.

— Может быть, мы с вами работаем в одной отрасли, и встречались по работе? Я работаю в угольной промышленности.

— Нет, нет. Я работаю в химическом институте.

— Интересно! А я был в вашем институте в начале этой недели.

— Всё! Вспомнила. Я видела, как вы вместе с начальником отдела, Маргаритой Николаевной, вышли из её кабинета и куда-то направились. Скорее всего, в лабораторию. У вас какие-то отношения с нашим институтом?

— Хотел завязать отношения, но, увы, не получилось. Я работаю в ПКБ. Хотел заказать у вас одно устройство из стеклопласта для проведения экспериментальных работ в шахте.

— Почему не получилось?

— В лаборатории заломили такую цену, которую мне не простят ни в главке, ни в Министерстве, если я только заикнусь о ней.

— Не сердитесь – они не виноваты. Вы знаете, сколько стоит сам стеклопласт? А ведь ещё нужно спроектировать форму, изготовить её. Всё это — большие деньги.

— Я не в обиде на ваш институт. Я даже знаю, что мы продаём сырьё для производства пластмасс за копейки, а ввозим из-за рубежа готовую продукцию за огромные деньги. Но не будем о грустном. Сейчас взялись за химию. Надо надеяться на лучшее будущее. Мы с вами углубились уже в такие серьезные материи, а до сих пор не знакомы. Званцев Анатолий Семёнович. Можно просто Анатолий, а лучше Толя.

— Валентина Алексеевна. Можно просто  Валентина, а лучше Валя. – В тон ему ответила новая знакомая. — Где вы сказали, работаете, в ПКБ? А недавно у нас, по-моему, побывал один ваш представитель.

— Вряд ли. Ещё никого к вам не посылали.

— Чёрненький, небольшого роста, энергичный, остроумный, весьма эрудированный молодой человек. Наши девушки жужжали о нём целую неделю. Не мудрено – он успел перезнакомиться с доброй половиной девушек нашего этажа.

— Я, кажется, знаю, о ком идёт речь. Возможно, он получил задание побывать в вашем институте. Наш круг интересов довольно обширен… Валя, а вы очень спешите?

— Нет. Просто я договорилась с моей хорошей подругой, с которой давно не виделась, навестить её сегодня.

— А далеко живёт ваша подруга?

— Отсюда уже недалеко.

— Жаль. – Он сам не заметил, как у него вырвалось это “жаль“.

— О чём вы сожалеете?

— Живи она подальше, я бы напросился проводить вас до её дома, и, таким образом, подольше наслаждался бы вашим обществом.

— Но вы сами куда-то шли, по каким-то делам.

— Нет, сегодня я совершенно свободен. Хотел навестить друзей, но передумал. Чудесное время. Хотелось пройтись и подышать весной…

— “Подышать весной“. Вы пишете стихи?

— Ну, что вы? Этому пороку я не подвержен.

-Писать стихи – это порок?

— Не порок только в том случае, если у человека есть Божий дар стихотворчества. А в моём случае это был бы порок.

Она остановилась, и, задумчиво глядя на Анатолия, сказала:

— А знаете что? Давайте пойдём к моей подруге вместе.

— Если это удобно, — буду очень рад.

— Удобно. Только она будет шокирована, если узнает, что мы с вами только что познакомились на улице. Скажем, что вы давно сотрудничаете с нашим институтом. Перенесите в своих мыслях визит в наш институт на полгода назад. Согласны на эту маленькую ложь?

— Согласен! Только… как-то неудобно идти с пустыми руками. Здесь недалеко находится центральный гастроном. Позвольте я забегу туда, возьму какой-нибудь тортик.

— Если только там не будет много народа. Не хочется заставлять подругу так долго ждать себя.

— Я — мигом.

Вскоре Анатолий возвратился с красивым тортом и бутылкой хорошего сухого вина.

Вечер проходил легко и весело. Они так увлеклись рассказами о весёлых случаях из жизни каждого из них, сопровождаемыми анекдотами, что не заметили приближения полуночи. Когда они вышли на улицу, Валя опёрлась на руку Анатолия. Тоненькие каблучки явно не способствовали лёгкому преодолению неблизкого пути к Валиному дому. На центральной улице они увидели проходящий троллейбус.

— Это последний. — Сказала Валя. — Как будете добираться домой?

— Не о чем беспокоиться. Доберусь. Даже если придётся пройтись пешком, — тоже не беда. Вы мне подарили чудесный вечер.

Они шли, не спеша. Тихий разговор был, как бы, ни о чём. Но им было очень хорошо идти рядом и ощущать друг друга. Подойдя к Валиному дому, остановились. Он взял её руку и поцеловал, крепко сжимая в своей ладони. Не отнимая своей руки, Валя медленно направилась к парадному. Так, не разжимая рук, они поднялись на второй этаж и очутились в маленькой, но очень уютной квартире…

Утром, прощаясь у двери, Валентина сказала скорее утвердительно, чем вопросительно:

— Ты женат…

— Да… я тебе позвоню.

— Никаких обязательств, Толя. Но если позвонишь, — буду рада услышать твой голос.

В понедельник утром, ещё до начала рабочего дня, Анатолий встретился в коридоре с Виктором. Поздоровавшись и поговорив пару минут  о чём-то незначительном, Анатолий воскликнул:

— Да, Витя, а что у тебя за дела в химическом институте?

— Откуда ты знаешь, что я там был?

— Доложили.

— Ты был там?

— Был, но только до твоего посещения института. Я был в прошлый понедельник.

— Тогда как тебе удалось узнать обо мне? Не иначе, как от новых друзей.

— Угадал.

— Хороший человек?

— Очень. А ты как там очутился? Говорят, ты произвёл там впечатление на местные кадры. Девушки потом долго шептались о тебе. Так как ты туда попал?

— Там работает один мой хороший приятель, Аркадий. Он просил, чтобы я дал почитать ему Асадова. Я утром по дороге в трест завёз ему томик. Но какие там люди, Толя! Все на каблучках, со вкусом одеты. Смотрятся великолепно. Цветник. Проходить мимо просто непозволительно.

— Ясно. Ты в своём амплуа. Теперь ты туда зачастишь?

— Не думаю. В моей жизни, мне кажется, начинают происходить изменения.

— Это что-то новенькое и не совсем понятное. Уточни.

— Толя, я встретил женщину, к которой отношусь совсем иначе, чем к любой другой. Я знаком с ней дней десять, а мысли затащить её в постель у меня до сих пор не возникало.

— А может быть, ты заболел? Кто она по роду занятий?

— Не смейся. Она врач. Разведена. Имеет шестилетнего сына. Если ты свободен после работы, то я хотел бы тебя с ней познакомить. Мне хочется знать твоё мнение.

— С удовольствием! Мне очень хочется дождаться перемен в твоей беспутной жизни.

— О переменах рановато. Значит, сегодня.

 

Глава 15   Вика

В конце дня Виктор зашёл в кабинет Анатолия:

— Собирайся, Игорь нас подбросит к больнице. Вика сегодня работает вечером.

В машине Анатолий спросил Виктора:

— А Игорь уже знаком с Викой?

— Знаком, знаком, — отозвался Игорь, — только не знаю к добру ли всё это.

— А в чём ты сомневаешься? Не хочешь, чтобы твой друг зажил, наконец, нормальной жизнью? Или считаешь Вику недостойной кандидатурой?

— Всё это не то. Просто сегодня у меня неважное настроение. Лариска донимает. На прошлой неделе я был в командировке на шахте километрах в ста отсюда. Но среди недели у меня было назначено свидание с одной женщиной. Очень хороший человек. Подогнав все дела на шахте, я приехал и встретился с ней недалеко от нашего главка. И надо же – на противоположном углу, наискосок проходила жена. Она, конечно, всё увидела: как я встретил свою знакомую, как я посадил её в машину и уехал. В субботу я вернулся домой. Начались допросы. Я, естественно, объяснял ей, что она ошиблась, так как я находился очень далеко от города. Она начала возмущаться, что я, видите ли, её держу за дуру, будто она не в состоянии узнать нашу машину и меня самого на расстоянии пятидесяти метров и так далее. Я ей говорю: “Лялька, да ты с ума сошла. Если бы я действительно был здесь, я бы сказал тебе, что на шахте попросили подбросить в главк сотрудницу планового отдела с бумагами. Сказал бы, что дождался, пока она отчиталась, и вернулся с ней назад. Сколько раз такое бывало. Но я сказал тебе правду: не был я здесь“.

— Но ты действительно держишь её за дуру. Она же видела своими глазами. Не с чьих-то слов говорит. – Сказал Званцев.

— Неважно, всё равно, я её должен переубедить. Тем более, что там расстояние не пятьдесят метров, как она говорит, а все сто. Мне кажется, что она уже начала сомневаться. Но я рассказал это к тому, что часто завидую Фазанову, а, вернее, его свободе. Посмотри, как он спокойно живёт.

— Ничего себе спокойно! Ещё пять лет такой жизни, и он истаскается вконец.

— Ребята, а что это вы взялись за меня? Один завидует, другой отпевает. А я, между прочим, чувствую себя великолепно,  и далеко идущих помыслов пока не имею. – Витя был, как никогда, спокоен.

— В таком мрачном настроении, Игорь, тебе нельзя показываться у Вики. – Сказал Анатолий.

— А я и не собираюсь идти с вами. Мне надо ехать домой, замаливать грехи, вернее, всем своим поведением доказывать свою правоту. Немножко продемонстрировать и свою обиду. У меня на руках ещё один козырь. Когда-то она мне рассказала, что чуть не бросилась в обьятия человеку, как две капли воды похожему на меня. И машина у него тоже красная. Это добавило сходства. Я ей об этом, естественно, не напомню, но она сама вспомнит. Я подведу её к этому.

Выходя из машины возле больницы, Виктор назидательно сказал:

— Езжай, артист, самоотверженно играй свою роль. Только смотри не проколись. Она далеко не дура. Ты её малость недооцениваешь.

Вика очень понравилась Анатолию. Он сразу отметил её женскую привлекательность, естественные манеры, тактичность и мягкость в общении с собеседниками. Выйдя на улицу, Анатолий  высказал Виктору, какое впечатление произвела на него Вика. В заключение он сказал, что если есть такая женщина, которая подходит Виктору для совместной жизни, то это только она.

— Ты знаешь, наши мнения о ней совпадают. Я не мог себе представить ни одной женщины, с которой я мог бы находиться долго, не говоря уже о задумках на всю жизнь. А, думая о ней, у меня не возникает ни одной мысли и чувств, противящихся этому. Я на распутье, не знаю, что делать.

— Думаю, даже уверен, что вам надо пожить вместе. Тебе надо избавиться от своей холостяцкой заскорузлости. Ей надо хорошенько присмотреться к тебе. Это можно сделать только в совместной жизни.

— Может быть, ты и прав. Я всё боюсь сделать этот шаг, хотя понимаю, что это, мой шанс и, скорее всего, единственный.

— Рад, что ты это понимаешь. Я бы отбросил сомнения, и не тянул с предложением.

— У меня полная уверенность, что она согласится.

— У меня тоже.

Вскоре они начали совместную жизнь. В облике и поведении Виктора  что-то изменилось. Чёткие определения этим изменениям дать трудно. Людям, которые хорошо знали его, показалось, что он стал более спокойным, более рассудительным. Чувствовалось, что его мысли и желания отдалились от вечных поисков любовных наслаждений. По прошествии небольшого отрезка времени в разговоре с Анатолием, Виктор сказал, что он доволен теперешней жизнью, и его не тянет к другим женщинам.

— Они мне порядком надоели, да и времени, как-то, на них не остаётся. С работы спешу домой. Никогда ещё не жил такой жизнью. Вчера вечером начали собирать подъёмный кран с Мишкой. Я купил ему хороший конструктор. Научил его подбирать детали по картинкам. Он мне подавал детали, а я свинчивал. Надо было видеть этого мальчишку. У него блестели глаза. Не иначе, как он впервые сидел рядом с мужчиной и занимался интересным делом. А о Вике говорить не приходится. Она забилась в уголочек и только изредка поглядывала на нас. Трудно передать какой у нас был вечер… и ночь.

— Витя, вот теперь я вижу, что тебе хорошо. Рад за тебя. Рад, что тебе такая жизнь нравится, и, надеюсь, ты не будешь искать новых приключений.

 

Глава 16     Неожиданные события

Жизнь ПКБ протекала в обычном русле. Сотрудники ездили по шахтам, собирали необходимый материал, анализировали его, завершая своими рекомендациями, отчитывались. Нередко вышестоящие организации многих инженеров привлекали  к участию в различных комиссиях. В таких случаях могли возникнуть некоторые сбои в работе, которую нельзя отменить, что сильно нарушало рабочий ритм и обусловливало дополнительные затраты усилий и времени. Иногда авральные ситуации вызывались срочными заданиями, выполнение которых эти вышестоящие требовали, чуть ли не раньше, чем задание было выдано. Ко всем подобным перепетиям коллектив ПКБ привык и, используя накопленный опыт, выработал методики быстрого и чёткого решения поставленных задач. Может быть, поэтому организация приобретала всё большую популярность не только у руководителей Министерства и главка, но и у городских и областных партийных органов, которые всё чаще подключали работников ПКБ к анализу проблем в угольной промышленности. Но к заданиям партийных органов сотрудники ПКБ подключались очень неохотно, так как знали, что эти задания направлены не на желание знать истинное положении на производстве, а на “ловлю блох“, чтобы сделать негативные выводы по работе неугодного им руководителя. В таких случаях инженеры, проявляя максимум дипломатии, старались преподносить материал в более светлых тонах. Когда это не удавалось, — старались обозначить объективные причины.

Но все возникающие ситуации стали привычными и практически никого не смущали.

Внутренняя жизнь коллектива протекала размеренно, без каких либо катаклизмов. Взрывную силу приобрело известие о женитьбе Фазанова, хотя никакой женитьбы и не было, но совместная жизнь Виктора с одной женщиной не могла не перевернуть все представления о нём. Марков в своей обычной манере высказал Виктору одобрение и “как грится, как грится“ пожелал всех благ семейной жизни.

Время шло. Однажды Званцев обратил внимание на совсем необычное состояние Виктора. От вопросов, по  подсказке внутреннего голоса, Анатолий воздержался.  По окончании работы он сказал Виктору:

— Давай пройдёмся пешком, чтобы не влезать в этот убийственный транспорт.

Когда они свернули на менее шумную улицу, Анатолий спросил:

— У тебя что-то неладно, почему такой пасмурный?

— Потому что я скотина. Простить себе не могу. На душе кошки скребут. Вчера я заклеил какую-то смазливую глупышку и проваландался с ней почти до двенадцати ночи. До сих пор не пойму: на кой чёрт она мне понадобилась. Пришёл домой уставший и весь выжатый, как лимон. Только закрыл за собой дверь – в коридор вышла Вика. Такая чистенькая, тёплая… в ночной рубашечке… Я не мог глаза на неё поднять. Она же умница всё, конечно, поняла, но избавила меня от оправданий и объяснения причин моего позднего прихода. Говорит: “Витюша, ты должен уйти с этой работы, нельзя работать на износ. Я просто боюсь за твоё здоровье. Иди в душ, а я приготовлю тебе ужин“. За столом она продолжала говорить о необходимости смены моей работы. Даже сказала, что если мне не хочется или несруки заниматься поисками работы, она это может взять на себя, мол, по своим каналам. Потом говорит: “Витенька, мне так хочется провести с тобой вечер. Я сегодня хотела взять билеты в оперу с участием Юрия Гуляева, но…  я никогда не знаю, будешь ли ты вечером дома. Мишка стал серъёзно готовиться к школе. Сегодня весь вечер носился с букварём, ждал тебя. Хотел похвастаться, как много букв он уже знает. Прими решение, Витюша“. Ты знаешь, если бы она закатила скандал, как это делают другие женщины, я бы чувствовал себя несравненно лучше. Целый день я задаю себе вопрос, что я там искал вчера. Я же её сегодня, встретив, могу и не узнать.

— Ты просто распущенный, Витя. Понятно, когда человек увлёкся. Ты же подцепил первую попавшуюся и на неё променял самую близкую женщину, к котрой ты, как я понимаю, очень неравнодушен. Живёшь то с Викой всего ничего, ты даже не успел к ней ещё привыкнуть. Это чистейшей воды распущенность. Ты что: амёба бесхребетная? Ещё раз-другой и она пошлёт тебя к чёртовой матери. Вот тогда ты поймёшь, что потерял в жизни. Даже если тебе будет невмоготу, так захочется временно воспроизвести свою прежнюю жизнь, сделай это где ни будь в дальней командировке. Дай Вике успокоиться и почувствовать себя уверенней. Она стремится создать семью, а ты одним махом, и без всякой надобности для себя самого, разрушаешь все её потуги. И чего ты добиваешься? Такой как Вика тебе больше не попадётся. Будешь доживать свой век нечесаным и необогретым бобылём. Если тебя это устраивает, то, по крайней мере, не морочь ей голову. – Анатолий говорил жёстко. Он понимал, что семейная жизнь Виктора под реальной угрозой.

— Знаешь, она вчера легла так, чтобы между нами было большое расстояние. И за всю ночь ни разу не придвинулась ко мне.

— Естественно. Она брезгует, Витя! Так ты сам себя лишаешь искренней теплоты и ласки. Не перестроишься – у тебя всё пойдёт наперекосяк.

Случившееся так глубоко затронуло Виктора, что он не переставал казнить себя. Оставаясь с Мишкой, когда Вика работала во второй половине дня, Виктор организовывал весёлые и познавательные вечера для малыша. Мальчик приобщился к поэзии. Быстро и с удовольствием заучивал стихи. Когда возвращалась мама, он с восторгом рассказывал ей, иногда даже в лицах, о событиях вечера. Обстановка в доме не просто налаживалась, но и переходила в новую фазу отношений, которые Вика рисовала себе только в мечтах. А Виктор впервые ощутил положительные стороны семейной жизни.

Этот период времени был, видимо, богат неординарными событиями. Не успел отгреметь взрыв в сознании людей, вызванный женитьбой Фазанова, как новое событие всколыхнуло умы и чувства сотрудников ПКБ.

После окончания десятого класса сюда поступила копировщицей семнадцатилетняя стройная и весёлая девушка. За её плечами уже было года два работы в ПКБ. Алла, как многие девушки того периода, увлекалась эстрадой, боготворила Магомаева, говоря о нём не иначе, как “О! Мусик“. Вела себя скромно. Звёзд с неба не срывала. Никакими внешними и внутренними добродетелями не блистала. Но именно она стала причиной грехопадения начальника. Да, да, не удивляйтесь: ею увлёкся  Марков. Да что там увлёкся? Он склонил её к сожительству. Поверить в это было просто невозможно, поэтому люди были в шоке. Причём, все его действия по сокрытию любовных проказ были настолько непродуманными, что в мгновение ока об этом событии стало известно не только в ПКБ, но и в вышестоящих организациях, и дома. Наверное,  он находил оправдание случившемуся. В среде ярых коммунистов было привычным находить оправдание негативным поступкам, если они совершались ими самими. Во всяком случае, по его виду и поведению не было заметно, что он себя в чём-то укоряет.

Забегая вперёд, можно сказать, что это событие не имело всех пагубных для виновника последствий, какими обычно сопровождаются подобные поступки.

Поскольку Марков возглавлял организацию, непосредственно не входящую ни в одно из вышестоящих подразделений, а только курируемую ими, а желающих поднимать шум не нашлось, разбирательства никакого не последовало. И, слава Богу. Марков ограничился неприятностями в семье. Его жена, умная интеллигентная женщина, тоже повела себя правильно. Всё это дело улеглось, и вскоре стало вызывать всё меньше пересудов.

Получилось так, что об этом событии самым последним узнал Фазанов. Он позже всех возвратился из дальней командировки. Виктор вошёл в комнату, где его ждали с нетерпением почти все вернувшиеся из командировок сотрудники. Он был встречен радостными возгласами. Всем очень хотелось увидеть реакцию Виктора на такую неожиданную новость.

— Что это вы такие весёлые? Не иначе, как случилось что-то очень радостное. – Спросил Виктор, едва переступив порог комнаты.

Один из ребят сказал:

— Как бы ты отнёсся к сообщению о том, что наш начальник проколося, поправ все моральные устои, которые так горячо всегда отстаиваивал? Ну, например, если бы он оприходовал одну из наших сотрудниц, хотя бы, Аллу?

— Что вы говорите? – Иронично воскликнул Виктор.

Он стоял, переводя взгяд с одного на другого. И в этом взгляде читались и некоторая растерянность и недоверие. Стоявший рядом Игорь, спокойным тоном произнёс:

— Это не розыгрыш, Витя.

Взгляд Фазанова  утратил недоверие.

— А знаете, ребята, когда мне становилось невмоготу от его сентенций на темы морали, у меня возникало очень сильное желание окунуть его в грех. И, поверьте, это было не очень сложно сделать. Для этого нужна была соответствующая обстановка и, конечно, дама, умеющая использовать моральные устои партнёра в свою пользу. Но каждый раз меня останавливало желание сохранить хотя бы одного морально усточивого человека в нашей конторе. А он, созрев в свои почти пятьдесят, сам подучился на нашем опыте, расправил плечи и… соблазнил девочку. Ай да Марков! Ай да шалун!

Не могу воздержаться от справедливого замечания о том, что Фазанов был неправ. В ПКБ остался всё-таки один человек, в моральной устойчивости которого можно было не сомневаться. Это был Лев Исанов.

Глава  17    Заключительная

Вскоре последние события утратили свою злободневность, и жизнь коллектива вошла в обычную колею. Конечно, женитьба Виктора внесла некоторые коррективы в привычные стремления, действия, и даже разговоры. Дружба Виктора, Игоря и Павла продолжалась, но теперь они дружили также и  семьями. Это был прогресс, потому что оставалось совсем мало времени на личные забавы. А забавы не исчезали. Было бы наивно полагать, что эти люди переродились в мгновение ока. Так не бывает. Просто они стали более осмотрительными и менее всеядными. Если бы вы поинтересовались у них “почему они никак не расстанутся с прмвычками ранней молодости“, думаю, ответили бы шуткой вроде: “чтобы не потерять квалификацию“, “не утратить форму и уверенность в себе“, дабы “укреплять семейные отношения“ и так далее. Юмор продолжал подпитывать их дорогостоящей энергией.

Личная жизнь остальных сотрудников протекала в обычном направлении и в привычном ритме. Кто-то увлекался коллекционированием своих побед, кто-то продолжал дружбу с любовницей, кто-то изобретал новые формы повседневной жизни. Однако все они оставались хорошими семьянинами, и многие из них продолжали искренне любить своих жён.

Помыслы и действия людей порой настолько необьяснимы, что попытка вникнуть в их суть просто не имеет смысла. Когда Званцев женился, один пожилой человек, которому перевалило за семьдесят пять, посчитал своим долгом наставить молодожёна на праведный путь. Он сказал, что завтра зайдёт к Анатолию, когда тот будет один, для доверительного разговора с ним. Анатолий даже припас на этот случай четвертинку водки. На большее он, к сожалению, не имел возможности раскошелиться.

— Толя, — после первой рюмки начал свою речь доброжелательный сосед, —  я прожил большую и трудную жизнь. Я не говорю о войне, участии в боях. Я говорю о жизни вцелом. Очень хочется, чтобы твоя жизнь удалась, а для этого ты должен усвоить некоторые правила. Я остановлюсь толко на одном из них, которое является основой благополучной жизни. – Он сделал многозначительную паузу. —  Никогда не изменяй жене! Что ты на меня так смотришь? Я поделюсь с тобой тем, чего никогда никому не рассказывал. Ты видишь, как мы живём с женой. Я её сегодня люблю так же, как в молодости. Но я ей однажды изменил. Да, да не удивляйся. Мы поженились в очень молодые годы. Мне хотелось понять, чем отличаются другие женщины. И я пришёл к выводу, что моя жена лучше всех. Мне ни с кем не было так хорошо, как с ней.

— Что-то я не могу понять: вы именили жене или изменяли?

На лице соседа было такое выражение, которое бывает у людей при решении очень сложной задачи.

— Не возьму в толк, о чём это ты…

— Ну, всё очень просто. Сначала вы сказали, что однажды изменили своей жене, чтобы удостовериться в её исключительности. Потом вы сказали, что она оказалась лучше всех. Стало быть, вы изменили ей не с одной женщиной. Иначе вы не смогли бы сделать вашего вывода.

— Ну… как бы тебе это обьяснить?

— А никак. Я всегда прислушиваюсь к наставлениям старших. Так приучен с детства. И очень благодарен вам за совет и желание видеть нашу семью счастливой.

Расстались они добрыми друзьями. Старик не сомневался, что этот уважительный и интеллигентный  молодой человек последует его наставлениям. Он был горд своим назиданием молодой, только что зародившейся семье.

Прошло почти десять лет со дня образования Специального проектно-конструкторского бюро. Званцев защитил диссертацию. Через три месяца он покинул “родные пенаты“ и оказался в научно-исследовательском институте в другом городе. Заместителем начальника ПКБ был назначен Лев Исанов. Ещё через год защитился Наманский и перешёл работать в НИИ, расположенный в этом же городе. Вспомним о Леониде Вайнберге. Примерно в это же время и он получил учёную степень. А ещё через год, после двенадцатилетней деятельности, организация была ликвидирована.

Для инженеров ПКБ  наступила суетная пора поисков работы. Марков перешёл работать в Министерство, где в скором времени был избран секретарём партийной организации. Исанову предложили работу в одном из отделов Министерства, но бумажной волоките он предпочёл работу в шахте. В основном сотрудники ПКБ осели на различных производствах угольной промышленности. Не составила исключение и тройка друзей, описанных выше.

На этом позвольте закончить повесть, сотканную из отдельных штрихов жизни маленького коллектива инженеров.

Послесловие

Прошло много лет. По-разному сложились судьбы участников событий нашего рассказа. Иные ушли в небытие. Ныне живущие разбросаны по городам и странам. Но каждый из них нет-нет, да и вспомнит те молодые годы, когда они могли позволить себе роскошь, несмотря  ни на какие трудности и невзгоды, идти по жизни легко и использовать малейшую возможность для получения удовольствия от этой жизни. Природа щедро одарила нас соответствующими качествами. И эти качества, если они не несут в себе негативных черт, должны проявляться в полной мере. Если мне возразят, я не буду спорить. Я только отвечу, что это мнение человека, прошедшего многие из описанных “штрихов” и осознавшего, что, всё-таки, “надо жить страстями” Я имею в виду страсти, направленные не только на любовные утехи, но и на стремление к самосовершенствованию, на отношение к делу, которому служишь.

Бесстрастный человек скучен.… Так воскликнем же  вместе с Микеланджело “бескрыла жизнь с угасшими страстями!”