История как искусство

Есть немало клише об исторической науке. Например, что серьёзные книги по истории непременно должны быть скучными. Благодаря общему леволиберальному крену в интеллектуальной среде есть и убеждение, что среди современных историков преобладают именно левые со всеми удручающими последствиями. А исторический труд от левого либерала – это худшее, что может случиться с наукой.

К счастью, всё не настолько плохо. Да, исторического занудства хватает, левой ахинеи тоже, но есть, кому противостоять всем этим прискорбным явлениям. И, хотя консервативная историческая школа получше развита в Великобритании (вспомнить Эли Кедури или Эндрю Робертса), американцам тоже есть кем похвалиться.

Дэвида Питружу лично я бы назвал вообще лучшим американским историком из ныне здравствующих. И не только из-за консервативных взглядов (Питружа в прошлом даже состоял в Молодых Американцах за Свободу и освещал в молодёжных правых изданиях сложные отношения Никсона с консервативным крылом Республиканской Партии). Питружа хорош тем, что в книгах консерватизм не афиширует. Просто следует фактам без заигрывания с навязанными леволиберальной историографией «общепринятыми» мнениями, а это, как известно, и есть главный признак настоящего консервативного историка. Понятие «скука» тоже никак нельзя увязать с работами Питружи. Его книги захватывают больше, чем беллетристика, а литературная сторона напоминает о таких великих мастерах английского языка, как Г.Л.Менкен.

Язвительный юмор и желание увлечь читателя никак не мешают серьёзности исследования. Напротив, по количеству привлекаемых источников и глубине анализа Питружа превосходит многих коллег и не только здравствующих.

Прежде всего историк известен как специалист по 20-м годам и президенту Кэлвину Кулиджу. Но благодаря феноменальной серии книг о президентских кампаниях («1920», «1948», «1960») Питружа стал и главным среди историков-хроникёров предвыборных баталий. Здесь тоже сложность – превратить в захватывающее повествование кампании, исход которых всем известен, при этом не увязнуть в тонкостях внутрипартийных интриг и в деталях разобрать политические платформы всех героев весьма и весьма сложно. Но у Питружи всё получалось блестяще, а мой личный фаворит, «1960», остаётся и главной (для меня) книгой о Никсоне, пусть РН только один из героев исследования.

Но, хоть «1960» и мой личный фаворит, наверное, лучшей книгой Питружи стоит признать его последнюю работу, вышедшую в 2015. Это «1932», о которой сегодня и пойдёт речь.

В этот раз Питружа не довольствуется историей американской, но проводит параллель с событиями в Европе, точнее, в Германии, так как «1932» — две переплетающиеся хроники, победы на президентских выборах Франклина Рузвельта и прихода к власти Адольфа Гитлера.

Питружа применяет метод «перекрёстного монтажа» в литературно-историческом варианте, то есть чередует американские и немецкие главы, тем самым создавая напряжение почти как в триллере. Ну, и его саркастические замечания только украшают повествование. Например, описывая на основе документов совершённое в 1920 году убийство и дойдя до имени преступника, он прерывает цитату, чтобы обратиться к читателю : «Перед вами видный деятель СА Эдмунд Хайнес». Иногда Питружа позволяет себе и личные замечания, которые, впрочем, очень кстати. В смысле любой нормальный человек согласится с репликой ДП, что необходимость цитировать Дэвида Ирвинга (один из самых известных отрицателей Холокоста) может вызвать только отвращение.

Как обычно у Питружи, яркая форма не заслоняет серьёзности исследования. Историк представляет внушительную по размаху панораму общественно-политической жизни США и Германии 20-30-х годов и подробно разбирает биографии и взгляды основных действующих лиц.

Общая картина, честно сказать, получается пессимистичной, куда более пессимистичной, чем в предыдущих хрониках Питружи. В его трактовке – с которой стоит согласиться – радикализм и тоталитарные идеологии (преимущественно левого толка) в описываемый период набрали такой ход, что западное общество оказалось бессильным перед ними и в той или иной степени капитулировало.

В США особенности местной политической системы удар всё же смягчили. Питружа много внимания уделяет занимательным мини-схваткам внутри партий (прежде всего Демократической, где ФДР выиграл немало междоусобных боёв на пути к президентству), но партийные интриги кажутся безобидными по сравнению с шумными антисемитами-изоляционистами или социалистически-коммунистическими популистами. Тем не менее, пусть популисты – прежде всего левые — и сильно повлияли на выборы и правление ФДР, ряд конституционных ограничений не позволил стране завалиться в совсем дикий кризис.

В Германии таких ограничений не оказалось, да и европейская политическая традиция больше тяготеет к диктатурам. Отсюда и готовность центристов с правыми сдаться на милость своих популистов. Такими и стали национал-социалисты и коммунисты. Как демонстрирует Питружа, большой разницы между ними на самом деле не было. Потому в какой-то момент и выбор встал между сталинистом Тельманом и Гитлером (Питружа, комментируя выборы 1932 года : «Тоталитаризм победил. Нацисты и коммунисты получили большинство в Рейхстаге»). Остальное, как говорится, вы знаете, но не факт, что победа Тельмана избавила бы нас от Второй Мировой.

Центральные фигуры «1932» симпатий вызывают не очень много (хотя «Гитлер» и «симпатия» вообще противоположные понятия). Питружа не отрицает обаяния Рузвельта и его целеустремлённости. Но отказывает в целостной политической философии и достойных человеческих качествах. Рузвельт в «1932» — прежде всего ловкий и умелый манипулятор людьми и идеями. Питружа сравнивает предвыборные речи ФДР и демонстрирует, как лихо тот менял консервативные взгляды на прогрессивистские или изоляционистские на интернационалистические в зависимости от ситуации («от прежних речей повторялись только некоторые предлоги и артикли»). Действительно, для эпохи популистов Рузвельт стал идеальным кандидатом.

Не щадит Питружа и республиканцев. Правда, по другой причине. Они оказались неспособны выстроить защиту против популизма и выставить достойного кандидата. Герберт Гувер так и не смог доказать эффективность своих мер в борьбе с Великой Депрессии (к чему мы ещё вернёмся), а, когда сам начал следовать на поводу у радикалов, только загубил собственные успехи.

И интеллектуалы ожидаемо встали на сторону враждебных Америке прогрессивистов и социалистов. Пример — внушительный список писателей, поддерживавших, например, коммунистических кандидатов Уильяма Фостера и Джеймса Форда (Теодор Драйзер, Эдмунд Уилсон, Клифтон Фэдиман). Знакомо и по сегодняшнему дню? Тогда вот вам пример уже из Германии.

Когда в Германии вышел фильм «На Западном фронте без перемен» Льюиса Майлстоуна, то нацисты задались целью снять его с экранов, срывая сеансы и нападая на зрителей. Реакция властей? Нацисты остались безнаказанными, а фильм запретили. Если вы увидели параллели с нынешней реакцией западных властей на выходки исламистов и антисемитов, то я вас понимаю.

Но не будем забывать о действующих лицах книги. Ставить знак равенства между ФДР (при всех его недостатках) и Гитлером Питружа, конечно, не собирается. Но и от карикатурного изображения нацистского лидера отказывается. Гитлер в «1932» умелый и потому действительно опасный враг западной цивилизации. Питружа подробно воспроизводит его мастерские, даже кажущиеся сегодня малозначительными предвыборные ходы (вроде смелого – по той поре – использования самолёта для перемещения между городами, что произвело сильное впечатление на немцев), отчего победа Гитлера представляется, увы, оправданной. Но существенное различие для Питружи и читателей очевидно : ФДР поддавался радикальной идеологии, но оставался амбициозным американским политиком, который более-менее следовал правилам (хотя и постарался их изменить в свою пользу); Гитлер был радикальной идеологией сам по себе.

Отмечу и умение Питружи расправляться с привычными мифами. Особенно, в американских главах. Прежде всего это касается президентства Гувера. Историку есть за что критиковать Инженера, но летом 1932 ГГ удалось немного наладить , о чём либеральные историки не очень любят вспоминать. Возобновилась выплата дивидендов, сократилась безработица. Другое дело, что, идя на поводу у моды на радикализм, Гувер пустился на интервенционистские меры вроде повышения налогов и протекционистские пошлины, которые только ухудшили его положение. Но что любопытно – позже один из творцов рузвельтовского Нового Курса Рексфорд Тагвелл назовёт именно интервенционистские действия Гувера «верными». Питружа : «Верные для ортодоксальных сторонников леволиберальной экономики. Но не для остановки кризиса, который охватывал нацию. Так что странное у них понимание «верного».

Замечательна и глава о марше ветеранов. Вкратце : принято считать, что обделённые властью ветераны пришли защищать свои права в Вашингтон, где их потопил в крови генерал Даглас Макартур. Не отрицая нужд ветеранов, Питружа, однако, указывает : выплаты по бонусам для ветеранов действительно были проблематичны на тот момент, тем не менее представители администрации оплачивали дорогу и медицинское обслуживание  многим участникам марша и посылали одежду и одеяла в протестный городок (но отказывались афишировать свою помощь, как это сделал не кто иной, как сам Гувер). При этом коммунистических агитаторов в среде пришедших ветеранов было много. Зачастую опасность представляли не полицейские и солдаты, а те ветераны, которые пытались своими руками разобраться с коммунистами. Наконец, когда вместо полиции на место протеста прибыла армия под руководством Макартура, то провоцировавшие полицейских (успешно) коммунисты спешно сбежали. Что хорошо, так как по описанию Питружи : «Это был мастерски проведённый рейд. Двое человек погибли во время провалившейся полицейской операции тем утром. Никто не умер днём или вечером. Не было тяжело раненых. Обошлось без стрельбы». Вот только пресса сразу впала в истерику и спешно соорудила ту самую легенду, с которой начинался этот абзац.

Если обратиться к немецким главам, то здесь Питружа атакует скорее не общепринятые мифы, но идеологические. Хотя источник тот же – левые (либо коммунистические, либо национал-социалистические). Например, он явно посмеивается над нынешним антигомосексуальным ражем неонацистов, напоминая о популярности педерастии среди лидеров движения 20-30-х. И рассказывает правдивую историю нацистского героя Хорста Весселя : путавшегося с проститутками и сутенёрами Весселя застрелил сутенёр-коммунист Альбрехт Хёлер (вообще не позавидуешь берлинским проститутками – их делили сутенёры-коммунисты и сутенёры-нацисты…правда, со временем на месте проституток оказались все немцы, а потом и европейцы). Тут же и очередные доказательства родства коммунистов и нацистов. Например, в истории ставшего ближайшим сподвижником Гитлера и восхищавшегося коммунистическими идеями антисемита по имени Йозеф Геббельс. И очередное подтверждение реплики Томаса Соуэлла : «Уличные стычки нацистов и коммунистов были конфликтом враждующих банд, соревновавшихся за одних и тех же избирателей».

Ну, и миф, который просачивается и в правую изоляционистскую литературу о том, что якобы Холокост был во многом спровоцирован отказом британцев идти навстречу Гитлеру в конце 30-х. Питружа легко его уничтожает и цитирует слова АГ 1922 года : «Как только я приду к власти, моей первой и главной задачей будет полное уничтожение евреев».

Итог «1932» действительно не очень радостный, а хуже, что актуальный и для 2016 : популистские настроение и антизападный по сути своей радикализм снова слишком популярны, а разумным силам, кажется, всё труднее им противостоять. И осторожный оптимизм вызывает только то, что американская политическая система всё еще держится. А историки уровня Питрузы напоминает о её достоинствах.

Иван Денисов