Ян Топоровский. ДВАЖДЫ СМЕРТНИК СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Его под конвоем отправляли налаживать производство из камеры, где он ожидал расстрела за то, что это производство создал. Фантастическая история советского технолога.

 

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ

(Российское телевидение. Передача «Человек и закон», август, 1994)

Виктор Сокирко, председатель Общества защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод: «Если мы нравственные люди, мы не можем забыть тех, кто гниет до сих пор. В этой связи я очень хотел бы привлечь внимание всех, и не только россиян, но и жителей Украины, к человеку – одному из самых уникальных среди наших подзащитных – к Хаиму Моисеевичу Олендеру. Изобретателю-рационализатору, мощному цеховику, организатору производства, который был дважды в свое время осужден именно за предпринимательство. Один раз в Средней Азии – приговорен к смертной казни, но был помилован и отсидел 12 лет. И снова, хотя и можно было идти на пенсию, после освобождения занялся производством нужных людям товаров, хотя, частно-предпринимательская деятельность была запрещена, и снова, как говорят, попался, на этой своей страсти. И снова приговорен к смертной казни, и снова помилован. Но до сих пор находится в тюрьме. За него вступаются различные российские и иностранные организации, известные правозащитники, такие, как Елена Георгиевна Боннер. Дело дошло до того, что президенту Украины Кравчуку в Вашингтоне вручили просьбу президента Клинтона о помиловании 70-летнего украинского цеховика. Но письмо осталось без ответа».

«МОНОПОЛИСТ ЩЕТОК»

(Из беседы с сыном дважды смертника Советского Союза Борисом Олендером)

— Отец знал, что ты уезжаешь в Израиле?

— Конечно, знает. При выезде из бывшего союза необходимо было разрешение родителей. Даже если они заключенные. И я поехал к отцу в лагерь за разрешением на выезд.

— Где находился этот лагерь?

— Тогда это было за Львовом. Место называлось Сокаль Львовской области. С тех пор, наверное, уже несколько мест поменялось.

— Тебе разрешили встретиться с отцом?

— Все было согласовано с соответствующими инстанциями.

— Как отец отнесся к твоему желанию уехать в Израиль?

— Очень положительно. Но волновался, как я здесь устроюсь.

— За что посадили Хаима Олендера?

— Это длинная история. Первый раз отца посадили в 1962 году. Он сидел по «Щеточному делу». Он работал на щеточной фабрике. Тогда его должность называлась технорук.

— И с чего все началось?

— В те годы все щеточное производство СССР работало на импортном сырье. В основном это был китайский конский волос. Очень дорогой. А шел он на бытовые нужды и на хлопкоуборочные машины. Там тоже использовались щетки.

Можно сказать, что мой отец – потомственный щеточник. Еще мой дед занимался щетками. И как-то отец с дедом в пустынях Средней Азии обнаружили траву. Называлась она ирис джунгарский. Я хорошо запомнил это название, несмотря на то, что был маленьким. Они с дедом изучали ее, пытались найти нужный способ обработки. Наконец удалось. И корни этой травы с успехом заменили дорогостоящий конский волос.

Из ириса джунгарского получались отличные щетки. Естественно, изобретатели захотели получить патент на изобретение. Получили отказ, но вместе с отказом – разрешение работать с этим сырьем.

— Что они получили раньше: отказ на изобретение или разрешение на внедрение?

— Прежде всего они получили приглашение в соавторство от разных начальников. Отец все ответил отказом.

— Кто именно хотел пролезть в соавторы?

— Я уже не помню. Знаю, что те люди поняли. Что изобретение сулит огромные барыши и премии и большие экономические выгоды для страны. Но отец упорствовал, и ему в изобретении было отказано.

— На какие щетки годился ирис джунгарский?

— Он применялся с успехом и на сельхозмашинах и бытовых нужд. В зависимости от целей менялся и способ обработки травы.

— Это был локальный эксперимент?

— Результаты были очень хорошими, и сырье стало применяться по всему Союзу.

— Вроде бы надо было радоваться, экономический эффект подсчитывать…

— Вроде бы так. Но провели экспертизу. Инкриминировали отцу занижение норм. Хотя экспертиза была сделана неграмотно и проводили ее неспециалисты. И, как выяснилось, спустя много лет, даже по нормам, которые считались заниженными, ни одно производство в Союзе не могло работать.

Отца «вытаскивали» из камеры смертников и лагерных зон. Смертник должен был это щеточное производство налаживать, ожидая расстрела за то, что это производство создал.

— В документах было сказано (и ты сейчас подтвердил) что нормы выхода сырья были занижены. Но разговор шел об изобретении, которое неизвестно. Как еще себя покажет!?

— Оно себя уже показало. Вся страна в то время перешла на выпуск щеток на основе изобретений отца.

— Почему понадобилась экспертиза, если заводы Союза уже выпускали такие щетки?

— Насколько я помню, из-за трений с какими-то вышестоящими организациями по поводу изобретения. Его надо было регистрировать, а отец не хотел ни с кем идти в долю и никого к себе в компаньоны не принимал.

— Как дальше раскручивалась ситуация?

— Стандартно. Проверка финансовой деятельности. Затем технологическая экспертиза. А в новом (изобретении) деле всегда многое непонятно и подозрительно. Это был очень громкий процесс. Ведь много людей было задействовано – и те, кто собирал эту траву в пустыне. Были и те, кто обрабатывал, и те, кто создавал из сырья продукцию. Вот так. И накрутили суммы огромные, считая, что нормы занижены.

— Сравнивали ли эти суммы, которые якобы производители получали незаконно, с теми доходами, которые государство получило в результате внедрения изобретения?

— Никто этого не подсчитывал. Никому это и в голову не приходило. Но доход, не сравним даже в сравнении с теми суммами, которые накрутила экспертиза. Потом, когда отец уже был осужден, выяснилось, что экспертиза – чистая липа. Было даже постановление Верховного суда СССР об отмене этой экспертизы, поскольку ни одно производство в Союзе даже по нормам отца не могло работать. Не получалось.

После отмены экспертизы люди, посаженные по этому делу, из тюрьмы вышли. А отца оставили за решеткой. Почему? Во-первых, потому, что он уже до этого был помилован: смертную казнь заменили сроком. (Не признавать же теперь ошибкой и решение тогдашнего Президента ошибкой?  Кто же ему это скажет?! Те, кто подсунул непроверенные бумаги?) Во – вторых, для того, чтобы оставить в силе приговор, ему без суда и следствия инкриминировали новое обвинение, которое звучало так: «монополия производства по Союзу». Такой статьи не было ни в одном уголовном кодексе бывшего СССР. Нет, по-моему, и сейчас.

— Что подразумевалось под этой формулировкой?

— Когда отец оказался под следствием, а затем в камере смертников, то фабрики стали разваливаться. И только он один мог наладить их работу. Вот это и подразумевалось под «монополией производства по Союзу». И за это его приговорили к смертной казни.

— Отец подавал на кассацию?

— Отец прошение не подавал и матери запретил. Больше года просидел в камере смертников.

Хочу напомнить, что в то время приговор о смертной казни без санкции союзного начальства не могли привести в исполнение. И вот однажды у матери не выдержали нервы, и она подала прошение. А Верховный совет СССР отца помиловал. Помилование автоматически означает максимальный срок заключения и самый строгий режим содержания под стражей. Короче говоря, 15 лет особого режима. Потом, в связи с тем, что отменили постановление экспертизы и дело рухнуло, отцу сняли еще три года.

— Как я понял, Хаим Олендер вместе с изобретением создал стройную систему государственной щеточной промышленности. Я имею ввиду той, что работала на ирисе. Как отразился на промышленности этот судебный процесс?

— Система перестала работать. Когда отец вышел на свободу, это было в 1974 году, мы решили посмотреть на одну из созданных им щеточных фабрик. Приехали на место. Оказалось, она давно не функционирует.

— Ты обмолвился, что из камеры его «вытаскивали». Как это происходило практически?

— Ни одно производство в Союзе, которое занималось выпуском щеток из ириса джунгарского, не выполняло нормы, они останавливались. И. как отец рассказывал, его выводили, сажали в закрытую машину, рядом – конвойные с автоматами и собаками, и везли на такие предприятия. Он должен был разобраться и определить, где нарушен технологический процесс. Затем его возвращали в камеру.

— Чем отец занимался потом, в зоне?

— В любой зоне есть свои производства. В зоне, где сидел отец, он предложил наладить выпуск капроновых трубок для сельскохозяйственных нужд. Такие трубки здесь. В Израиле, применяются для капельного орошения. Он предложил идею руководству. А те, поняв целесообразность идеи, пошли на это дело. И отец наладил в зоне производство труб. Он, как технолог, отработал всю технологию производства. Потом его поставили руководителем этого предприятия. Но, видимо, кому-то не понравилось (или посчитали. что так быть не должно), что зэк, да еще смертник, руководит производством. И его перевели на клейку труб.

«ЗА ХИЩЕНИЕ ДИКИХ КОРНЕЙ»

(Выдержка из отчета Суда присяжных по делу Олендера Х.М., проведенного 10 января 1982 года. Председатель Суда – Сокирко В.В.)

«Олендер Х.М., талантливый изобретатель, специалист и организатор высочайшего класса, изобрел заменитель импортной щетины, вырабатываемой из корня «Ириса джунгарского», нашел места произрастания этого растения в малонаселенных районах Узбекистана. После экспертизы изобретения в АН СССР Олендеру Постановлением СМ Узб. ССР были поручены заготовка и обработка корней этого растения. В результате были обеспечены все потребности щеточного производства страны. Только за 1961-63 гг. экономический эффект от изобретения составил более 100 миллионов валютных рублей.

В 1962 г. На основании анонимного доноса и для создания видимости борьбы с расхитителями, Олендера обвинили в назначении заниженного выхода полуфабриката при обработке корня до 1.2%. На основании этого ему вменили в вину создание возможности похитить его по месту работы и в других организациях, использовавших разработанные им технологии, на 329 тыс. рублей. Верховный суд Узб. ССР, используя неграмотную технологическую экспертизу, признал Олендера «монополистом» и назначил ему высшую меру наказания – смертную казнь – за хищение диких корней.

После опротестования приговора Верховным судом СССР Президиум Верховного суда Узб. ССР снял сроки лишения свободы и суммы иска со всех привлеченных к уголовной ответственности по данному делу, кроме Олендера. Для того, чтобы снять с себя ответственность за вынесение смертного приговора Президиум Верховного суда Узб. ССР обвинил Олендера в хищении на фабрике путем выписывания фиктивных закупочных квитанций, хотя на фабрике никаких закупочных квитанций не оформлялось.

В результате этих грязных махинаций Олендер Х.М. просидел 12 лет в колонии особого режима (включая 1.5 года в камере смертников)».

ОТ КОНСКОГО ВОЛОСА ДО РАБОЧИХ РУКАВИЦ

(Из беседы с сыном дважды смертника Советского Союза ССР Борисом Олендером).

— Чем занимался твой отец после «первой смертной казни», если так можно сказать?

— Он сразу поменял квартиру и уехал из Ташкента в Ростов. Отец уже мог выйти на пенсию, но он человек дела. Он поездил по союзу, посмотрел, где какая технология. Увидел, где не клеится. Понял, почему так получается. И придумал, как делу помочь.

Стал работать посредником, маклером. Тем предприятиям, которым необходимо было какое-то сырье, он помогал его доставать. Естественно, за плату, как и положено во всем мире. Но он не переправлял нормативное сырье с одного завода на другой. Кондиционного сырья не хватало даже на запланированную продукцию, на плановую. Отец увидел, что на многих предприятиях скопилось огромное количество некондиционного сырья. В лучшем случае оно лежало бы годами, в худшем – его бы списали и выкинули на свалку. Отец понимал, что стоит этому сырью пройти определенную обработку – и оно станет нужным для какого-нибудь предприятия, для каких-тог целей.

— В прошлый раз твой отец нашел заменитель конского волоса. Что обнаружил он теперь?

— Насколько я помню, некондиционное полотно. В то время многие предприятия Союза увлекались пошивом маек или накатом на них рисунков. Так вот, на одном предприятии валялось полотно, из которого шить майки было невозможно. И когда к отцу обратилось одно из предприятий, которое простаивало, потому что не было сырья для рукавиц, с просьбой помочь, он рассказал, что полотно есть там-то и надо его обработать так-то, а затем можно шить из него рукавицы.  Ему сразу же дали бумагу на одно предприятие с просьбой продать некондиционное сырье, а вторую бумагу – на другое предприятие с просьбой принять сырье и обработать так-то и так-то. Отец с этими бумагами поехал и все сделал.

— Какие суммы твой отец получал за свое посредничество?

— Очень незначительные. Одну-две тысячи плюс расходы за передачу его на обработку и за доставку к потребителю… На всех предприятиях Союза были в то время снабженцы. Так вот, отец был таким снабженцем. Только он нигде не числился.

— Как я понял, твой отец помогал предприятиям выполнять госплан?

— Получается, что так. Но вместе с тем, он был технолог и понимал, какую технологическую цепочку должен пройти неликвид, чтобы стать нормативным сырьем. Вроде бы сырья в Союзе не было и товара не хватало, но, благодаря уму отца, и сырье и товар появлялись. Надо было только некондиционный материал не выкидывать, а уметь перерабатывать и пускать в дело. К дальнейшему – что делали с сырьем, куда сбывали товар, кому и за сколько продавали, – отец отношения не имел. Это дело предприятия.

— А какие обвинения были предъявлены отцу на втором судебном процессе?

— Отец занимался поставками для производства. На каких-то делах тамошнее начальство попалось. А так как отец занимался поставками для этого предприятия, то его выставили организатором всего дела. Хотя, в общем-то, если украли, продали, то, естественно, и поделили деньги. И, естественно, организатору – самый большой куш. Но в деле нет ни одного показания подельников, что они украли, продали и поделились с отцом. Никто не дал показания, что Олендер получил хоть пол-копейки. Да, он получал свои деньги от предприятия за свою работу. И только. Отцу дали высшую меру наказания как организатору преступления и как главному расхитителю социалистической собственности.

— Ты был на суде?

— И на первом, и на втором.

— Что говорила защита, адвокат?

— Ни документы, ни показания свидетелей со стороны защиты почему-то в расчет не принимались. Вот, например, были документы, что отец в то время, когда происходила какая-то преступная сделка, находился совсем в другом месте. Предъявлялись билеты, счета за гостиницу, приводились свидетели, что он был именно там, где обрабатывали полотно, а не в том месте, где занимались сделками. А расстояние между этими местами – три-четыре тысячи километров. Но на эти доказательства суд не обращал внимания.

— Это подельники выставили его организатором или следователи?

— Это не подельники. Хотя нет, был один, который на него указывал, дабы себя оградить. А может, он делал это по какой-то договоренности со следственными органами?! Вот Олендер, мол, уже судимый, значит, можно его пустить паровозом впереди. И этим себя оградить. Хотя повторяю, в показаниях нет ни одного обвинения, что Хаим Олендер получил деньги за продажу изделия или за украденное после сделки сырье.

— В первый раз отец не хотел просить помилования. А второй раз кто обратился к властям?

— Писала вся наша семья. Боялись. Это ведь рецидив. И вторую смертную казнь заменили двадцатью годами особого, опять – таки, режима. Было даже союзное постановление, снимающее пять лет, но потом эти пять лет куда-то потерялись.

А вот потом была амнистия всем осужденным хозяйственникам. Но отца она не коснулась. Посчитали, что раз его помиловали, то амнистии он не подлежит.

— Что-то еще добавили к этому объяснению?

— Как ответили в правоохранительных структурах? Нет такой традиции – освобождать «экономических» заключенных.

— Обращались ли вы к Горбачеву? Он ведь в то время правил страной.

— Обращались. 19 декабря 1987 года ТАСС сообщил, что генеральному секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву и президенту США Р. Рейгану Вашингтонским просветительским фондом «Бенджамин Олендер фаундейшн» присуждена ежегодная награда «за выдающиеся достижения в деле укрепления мира». И вот в этот момент мы пытались обратить внимание Горбачева на судьбу отца. Помогал нам в этом наш американский однофамилец Джек Олендер.

Писали мы и в соответствующие советские инстанции. Но все наши жалобы оставались без ответа. Бывали отписки: «Ваше дело рассмотрено» — и отказ. А когда мы поинтересовались, кто рассматривал, то выяснялось, ник то не занимался. Это ведь сотни томов. Их надо изучит ь, перепроверить факты, выносить постановление.

Наша семья обращалась к американскому президенту Клинтону. И. насколько я знаю, Клинтон обратился к президенту Украины Кравчуку (отец отбывал наказание в лагере в Украине) с просьбой обратить внимание на судьбу Хаима Олендера, но никаких изменений в судьба отца не происходило.

16 ПРИСЯЖНЫХ: «ЛЮДИ С ТАКИМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ НАМ НУЖНЫ»

(Протокол обсуждения среди присяжных заседателей. От 10 января 1992 года).

Кузнецов Ф.Е.: По старым законам есть небольшая вина Олендера, так как он сознавал, что идет на преступление, но мотивировал тем. Что государству урон не наносит. В настоящее время его участие в организации поставок материала можно рассматривать как предпринимательскую деятельность. Люди с такими способностями нам нужны. Следствие и суд подошли в этом деле предвзято. Держать в заключении 68-летнего человека безнравственно…

Не виновен. Необходимо ходатайствовать об его освобождении.

Лыков А.А.: Хищения не было, была только предпринимательская деятельность.

Не виновен.

Акимов В.А.: Олендер не был коммерческим посредником, а был нештатным агентом по снабжению. Ездил с государственными письмами. Операция проводилась через Госбанк. Наличные деньги получал как зарплату.

Не виновен.

Лисовская Л.А.: Фактов хищения не было. Не виновен. Заслуживает освобождения.

Токмакова Б.Г.: Если рукавицы рабочие получили из другой ткани, то он виновен в обмане потребителей.

В хищении не виновен.

Москаева А.С.: Подложное дело. Совершена постыдная замена ответственности. Нельзя судить по закону, по которому нельзя жить.

Не виновен.

Левинская И.С.: виновен только в коммерческом посредничестве. Олендер – изобретатель, рационализатор и коммерсант. Государство совершило преступление в отношении этого человека. В настоящее время не виновен и должен быть оправдан.

Волкова С.Г.: Сговор не доказан, значит не может быть и обвинения. Не виновен. Освободить.

Баштанова Н.И.: Олендер хищения не совершал, и по делу это не доказано. Но даже если бы преступление было доказано, оно не заслуживает такого сурового наказания.

Итог обсуждения присяжными: НЕ ВИНОВЕН.

Из 16 присяжных –

12 признали Олендера не виновным в совершении преступления,

3 –присяжных признали его виновным, но заслуживающим снисхождения,

1 — присяжный не ответил на поставленные вопросы о вине подсудимого, но признал его заслуживающим снисхождения.

P.S.

Данное расследование и документы, собранные автором — израильским журналистом, были направлены в Посольство Украины в Государстве Израиль, ибо Хаим Олендер на тот момент отбывал срок на территории Украины. Чрезвычайным и Полномочным послом Украины в Израиле в те годы был писатель, академик Юрий Николаевич Щербак, автор научных работ и книг, а также ряда пьес и киносценариев. Он ознакомился с расследованием и пригласил к себе сына смертника Олендера. Внимательно выслушал, задал дополнительные вопросы, попросил представить соответствующие документы и разъяснил, как надо действовать дальше…. Что в последствии и было сделано. А через некоторое время автору этого расследования раздался телефонный звонок – почти крик Бориса Олендера: «Папу освободили!».