Давид Фабрикант. И ты улыбаешься мне. Рассказы, притчи

 «Счастье – это когда тебя понимают,

 большое счастье – это когда тебя любят,

 настоящее счастье – когда любишь ты».

 

 «Не тот велик, кто никогда не падал,

 А тот велик, кто падал и вставал»

 

 Конфуций, китайский философ, (551 г.до н.э. – 479 г.до н. э.)

 

На мой взгляд, человек счастлив, когда преодолевает свои трудности, когда его ум работает в соответствии его желаниям, когда радость жизни наполняет его. – Д. Ф.

 

Эх, дороги…

 

Ты скажешь, эта жизнь – одно мгновение.

Ее цени, в ней черпай вдохновение.

Как проведешь ее, так и пройдет,

Не забывай: она – твое творение.

 Омар Хайям

I

Молодая девушка в довольно открытом белом платье шла навстречу к своему товарищу Валерию и улыбалась своим мыслям. Обратила внимание на идущего навстречу парня и замерла. Он мимолетом обратил на нее внимание: стройная, красивая, но, не выразив ни какой реакции, прошел мимо. Девушка оторопела. Парень прошел уже метров шесть, только тогда она опомнилась и стала кричать: – Сева! Сева! – Никакой реакции. Она увидела, что он сел в автобус. Белла расстроилась, у нее с глаз пролилось несколько слезинок. «Мне необходимо приходить в этот район чаще, может быть, тогда я его снова встречу».

На следующий день в это же время она снова ходила по знакомой улице Тель-Авива, несколько часов потратила, все впустую, она его так и не увидела. Упрямости ей не занимать, назавтра опять пришла в данное место. Его все не было. Белла собиралась было уйти, как увидела в сторонке от шагающих людей этого же парня, беседующего с другим молодым человеком.

– Простите, мне нужно поговорить с вами, – Белла нагло прервала их разговор, боясь, что нужный ей мужчина убежит, скроется от нее.

Тот, к кому она обращалась, попрощался с товарищем. За эти мгновения Белла присмотрелась и увидела, что с правой стороны на щеке парня шрам, но не очень заметный, как видно, появился он у него давно.

– Вы желаете со мною познакомиться? – обратился к ней с улыбкой молодой человек, когда его товарищ ушел.

Сердце ее затрепетало, это был именно он. – А мы с вами не знакомы? – Белла внимательно смотрела ему в глаза.

– Исправим эту оплошность. Меня зовут Валерий.

– Белла. Но я вас раньше видела.

– Совершенно верно, мы вчера шли друг другу навстречу. Я не мог не заметить такую симпатичную девушку. Но мы прошли мимо друг друга. Скорее всего, оба спешили.

– Спешили вы. Нет, много лет назад, когда мы были детьми.

– Разве можно все вспомнить. Сами говорите, что прошло много лет.

– Есть эпизоды, которые память хранит всю жизнь. Вы мне напоминаете одного чудесного мальчика.

– Прошу прощения, я детство совершенно не помню.

– Валерий, а вам имя Сеня ничего не говорит?

– Только то, что симпатичное имя. Знаете, Белла, мне необходимо перекусить. Составьте компанию. Я ведь иду с работы.

– Согласна. Заодно поговорим.

– Сейчас всмотрелся в вас, показалось, что мы действительно встречались.

– Вот видите. Скажите, обычно люди помнят кое-что из своего прошлого, из детства. Вам не восемьдесят лет, чтобы забыть все. И даже те многое помнят. Откуда у вас на лице шрам? С вами что-то случилось?

– Сейчас мы закажем в кафе еду, и раскроем друг другу тайны нашей жизни.

– Сева…, ой простите, Валерий. Не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что я навязываюсь вам. Не то примите меня за девушку легкого поведения. К вам привязалась потому, что мне показалось ваше лицо очень знакомым.

– Вначале я так и подумал, но вы меня своими словами, искренностью сумели убедить в обратном. Вот и столик свободный. Как будем беседовать, задавать вопросы и отвечать?

– Лучше каждый сообщит о себе то, что он считает важным и нужным.

 

II

– Папа, давай в футбол поиграем, сегодня тепло.

– Поэтому мы играть с мячом не будем, а поедем к морю, побарахтаемся в воде.

– Вода холодная. Не хочу купаться.

– Не говори ерунды. Сейчас лето, вода нагрелась. Сегодня я буду тебя учить плавать. Чего ты заныл? Уже большой мальчик, четвертый год пошел. Все мужчинам необходимо уметь хорошо держаться на воде. Я в три года умел нырять. Так что собирайся. Заодно позагораешь, а то бледный как мел. Положи в сумку кепку, сейчас солнце жгучее, старое покрывало я захватил. Вперед сынок! – Геннадий, отец мальчика, потрепал его за чуприну, пропустил вперед и запер двери квартиры.

Валерия, мама Севы, работала. У отца Геннадия сегодня была вторая смена, поэтому на пляж Бат-Галим поехали вдвоем. Находился мальчик дома, потому, что в детском садике объявили карантин. Хотя был будний день, на берегу моря было довольно много людей. «Что тогда здесь творится в выходной день», – подумал Геннадий. Все же с местом проблем не было. Расстелили покрывало, сверху положили снятую с себя одежду. Сева тут же отправился плескаться у берега.

Средиземное море у берегов Хайфы в это раннее утро жалело отдыхающих, оно было спокойное, лишь небольшие набеги волн ласкали берега, купающихся жителей города и приезжих гостей. Спокойствию на пляже Бат-Галим, то есть Дочери Волны, способствовал волнорез, убаюкивающий бога Нептуна. И солнышко баловало своим добродушным теплом, тем более, что дул приятный ветерок. Резвились дети и в самом море и на пляже. Рядышком с Геннадием расположилась пожилая семья. Женщина вязала, мужчина читал газету. С другой стороны лежала в купальном костюме дама средних лет, голова и полускрытые ее груди были прикрыты легким прозрачным платочком. Она его придерживала рукой , чтобы ветерок не сдул его тела.

Геннадий оглянулся вокруг: тихо, спокойно, никому их жалкие вещички не понадобятся. Направился к сыну. Трехлетний парнишка пытался строить у самой воды преграду из песка, которым был засыпан этот пляж. Он пригоршнями таскал из моря воду, чтобы укрепить ограду-крепость, но песочку не хотелось быть мокрым, он рассыпался.

– Дай руку, пойдем поглубже в воду. Ложись на мои руки, не трусь. Теперь руками греби от себя. Не торопись, не бойся, ничего с тобой не случится. Теперь одновременно обеими ладонями отталкивай от себя воду, а ножками подрыгивай, – отец стал опускать свои руки вниз. Не чувствуя опоры, Сева стал тарабанить руками по воде, дважды крикнул: «папа!» – Становись на ноги, здесь не глубоко. У тебя неплохо получается. Отдохни немножко, и продолжим плавать.

Они вернулись к своему лежбищу. Начинало припекать. Геннадий увидел возле небольшого забора немного тени, перебрался с сыном туда. Но Сева рвался к морю, ему нравилось, что небольшая волна омывает его тело, когда он сидел на песке у берега. Отец боялся его отпускать одного, удержав возле себя еще на минут пятнадцать, потом зашагал с ним к берегу. Попросил сына оставаться на одном месте, сам поплыл подальше от скопления людей, стоявших по грудь в воде. Геннадий не помнил, когда сам научился плавать, давно было, наверное, в такие же годы как сейчас Севе. Он использовал различные стили, то напрягая мышцы тела, то спокойно двигал руками. Понял, что пора вернуться, прибавил темп плаванья. Теперь взял с собой сына, зашел с ним чуть глубже, чем в первый раз. Учеба продолжалась с полчаса.

– С тебя хороший ученик получился. Греби и дыши ровнее. Не спеши. Вот так. Видишь, я тебя даже не держал. В следующий раз будем подольше плавать. Сразу видно – мой сынок.

– Мама тоже хорошо плавает.

– Значит, ты наш сынок. Все, нужно идти домой, не то опоздаю на работу.

– Папа, смотри, рыбка! И еще одна. Их тут много.

– Далеко не заходи, там могут быть впадины. Вылезай из воды, в другой раз налюбуешься рыбками. Вытрись полотенцем, и поедем домой. Да ты красненький стал, плечам не больно?

– Нет, не больно. Меня мухи всего искусали. Пошла отсюда!

– А ты ей скажи: Улетай муха, не то дам тебе в ухо.

– И она улетит?

– Вполне возможно, – папа нежно обнял сыночка. – Я буду тебя защищать от них.

Хотя Севе было немногим больше трех лет, он был самостоятельным мальчиком. Сегодня, уходя на работу, отец оставил его одного в доме. Мама Валерия должна была придти через час. Даже если задержится, то паренек знал, где лежит хлеб и булка, где огурцы и помидоры. Было у мальчика и другое пристанище: квартира бабушки Ани. Как только его приводили к ней, она спрашивала Севу:

– Кушать хочешь? – и угощала чем-нибудь особенным, например, застывшим холодцом, бульоном с галками, не обходилось без изделий из теста. В этом бабушку Аню никто не мог превзойти. Кроме специй, фруктов, она вкладывала в выпечку свою душу.

После легкой трапезы, она усаживала его за чтение сказок на русском языке. Говорить на легком иврите Сеня мог, по-русски разговаривал с небольшим акцентом, теперь осваивал буквы. С бабушкой у него были доверительные отношения. Иногда она укладывала его спать, пела ему песенки, под которые много, много лет назад саму убаюкивала ее мама.

 

Когда Геннадий вернулся с работы домой, Валерия не спала, хотя наступила полночь. Она перекладывала вещи в шкафу, некоторые отложила в сторону, Сева из них вырос, другие стали не модны. Их можно положить на скамейку, авось кому-нибудь понадобятся. Гена поцеловал жену в щечку, обнял за плечи.

– Ужинать будешь? – спросила она.

– Нет. Я же с собой брал еду. Хватит тебе корпеть со спицами, идем в койку.

– Сейчас приду. Ты пока умойся.

– Лерочка, а не стоит ли нам подумать об еще одном ребенке?

– При наших зарплатах тяжело будет растить много детей. Тем более я учусь на вечернем отделении института. Дай мне его закончить, мы ведь еще молодые, есть у нас время. Только четыре с половиной года как поженились.

Поженились не так уж давно, а познакомились они в промтоварном магазине, где Валерия хотела приобрести ноутбук. Геннадий покупал там же чернила для принтера. Он стал ее советчиком, рассказывая какой прибор лучше купить и почему. Выйдя из магазина, тут же представились друг другу, и перешли на «ты». Когда он назвался Геной, она засмеялась и спросила:

– Гена, а какие у тебя гены?

– Все познается со временем, мы же спешить не будем.

 

Сева уже несколько лет находился в садике, когда к ним в первый раз привели маленькую светловолосую зеленоглазую девочку. Он на нее обратил внимание только тогда, когда она заревела, не хотела отпускать свою маму, крепко держала ее за юбку. Наконец воспитательница оторвала ее от родительницы, сунула малышке в руки куклу, но девочка продолжала плакать, даже еще громче, чем раньше. Ее мама, воспользовалась тем, что ее никто не держит, обеими руками закрыла уши и стремительно умчалась. Спокойный Сева, так его называли родители и воспитатели, не выдержал нарушения дисциплины, подошел к девочке.

– Идем, я тебе покажу смешные картинки, – он взял девочку за руку, подвел к стенду, где, благодаря стараниям одной из воспитательниц, висели комичные рисунки детей, птиц, зверюшек. На одной из картин мальчик стоял на голове, на второй кот с испугом смотрел на мышь, на третьей у слона на хоботе сидела девочка. Особенно им запомнился кораблик-парусник, на котором было много детей, один стоял у руля, некоторые взбирались на мачты. На самом ее верху вместо знамени стоял мальчик, держась одной рукой за верхушку паруса, второй рукой разгонял тучки.

– Это я наверху стою, – сказал Сева.

Девочка перестала плакать, сообщила, что ее зовут Белла. Она с Севой смотрела на рисунки и смеялась, хотя у нее на щеках еще не совсем высохли капельки слез. С тех пор Сева считал себя ответственным за эту красивую девочку. Они были неразлучны. Если Белле что-то не нравилось, она шла к своему другу. Все знали, что обижать эту девочку нельзя. Ее пришлось перевести в старшую группу, в которой находился Сева.

Пришло время распрощаться с детским садом, их ждала школа. Беллу в первом классе посадили на другую парту, в стороне от друга. На первом же перерыве она взяла вещи Севиной соседки, перенесла на свое место.

– Ты будешь сидеть там, а я здесь, – безоговорочно изрекла Белла. Она действительно на полголовы была ниже второй одноклассницы. А ведь пришла в детский сад скромной, боязливой. Смелости научил ее Севка.

К тому времени он очень хорошо освоил плаванье разными стилями. Он тянул родителей в выходные дни только к морю. Плавал даже поздней осенью, когда вода доходила до двадцати градусов. Учась в первом классе, стал заниматься в секции по плаванию. Хотел привлечь к этому виду спорта Беллу, но она отказалась, боялась воды. И все же сумел убедить ее, она тоже стала ходить в ту же секцию. Со временем освоилась, с удовольствием окуналась в морскую воду.

Жили они далековато друг от друга. Сева приходил к зданию школы немножко пораньше и ждал, когда появится его соседка по парте. Затем вместе шли в класс. Учились оба успешно, и одни и другие родители были ими довольны.
Они перешли в третий класс. Сева заговорился с одноклассницей и не заметил, как пошел с ней в сторону ее дома. Оба посмеялись над такой ситуацией. Можно было воспользоваться этим, чтобы решить маленькую проблему. В этот день в середине урока у него сломался карандаш. Он попросил у Беллы заточку, но у нее с собой ее не было. Раз случилась такая оказия, Белла предложила зайти к ним в квартиру и заточить карандаши.
Тогда и произошло знакомство Севы с ее родителями. Они обрадовались приходу товарища Беллы, ведь они знали о шефстве мальчика над их доченькой в детском саду, продолжении дружбы в школе.
– Лера, Сева, быстрее собирайтесь, не то опоздаем на автобус, – Геннадий стоял с чемоданом в руках у раскрытых дверей квартиры. Семья собиралась провести одну неделю на берегу Красного моря в Эйлате.

Наконец, все вышли, Геннадий закрыл дверь и вслед за женой и Севой спустился вниз. Еще не дошли до автобусной остановки, когда Валерия спросила:

– Гена, ты документы взял?

– Мой взял.

– А мой? Вы идите, я бегом туда и обратно.

– Может быть достаточно одного? – спросил у убегающей жены Гена. Она не расслышала его вопроса. – Все нужно продумывать заранее, – объяснил он сыночку.

Тут еще лишних десять минут потеряли на ожидание городского автобуса, который должен был довезти их до Центральной автобусной станции. Хотели поймать такси, но мимо проехала лишь одна машина, в которой сидели пассажиры. Когда приехали, Валерия сказала Геннадию, чтобы подбежал к остановке Хайфа – Эйлат, задержал отправку междугороднего транспорта. Виктория заметила, что ее муж спокойно возвращается к ним, чтобы помочь нести вещи, разводит руками.

– Увидел только хвост автобуса.

Через час должен был состояться следующий рейс, но это не очень устраивало семью Киндиных. Их должны были встретить на личной машине друзья Яков и Эмма Кляйн. Были соседями в Хайфе, но хозяин, у которого работал Яша, прогорел, не выплатил ни последней зарплаты, ни отпускные. Через интернет нашли место с хорошей заработной платой в Эйлате и уехали туда.

Валерия позвонила Эмме, начала объяснять ситуацию, но тут подъехало два белых красивых автобуса, на которых висели таблички «Эйлат». Она прервала разговор, пообещав подруге перезвонить. Киндины подошли к одному из них, в него садились российские туристы. Оказалось, что все места заняты. Тогда на иврите обратились к женщине экскурсоводу второго автобуса.

– У меня места есть, но, понимаете, здесь спецгруппа, руководители туристических компаний из другой страны, а вы…

Валерия не дала ей договорить: – Мы ведь тоже из этой страны, не так давно приехали. Тихонечко заберемся на заднее сидение и не будем мешать нашим гостям. А за проезд мы заплатим.

– Плату я не возьму, у нас в Израиле не принято брать деньги незаслуженно. Сейчас придут последние, они пошли пиво купить на дорогу, затем и вы.

Геннадий и Валерия сели, как и обещали, в конец автобуса, но вскоре Сева пересел на одно сиденье вперед, очень хотел смотреть в окно на проезжаемую местность: деревья, здания, мосты. И по подземной дороге ему еще ни разу не приходилось проезжать. Становилось темно, но страха не испытывал, родители предупредили его об этом.

Десятилетнему Севе было все интересно. Мелькали дома с вывесками, но он не всегда успевал читать их. Зато мог любоваться банановыми плантациями с синими мешками, в которых подрастали плоды, зелеными насаждениями, длинными теплицами. Затем ему понравилось, как два автобуса периодически обгоняют друг друга. На это обратили внимание и русские туристы. Они стали весело выкрикивать: – Давай! Давай!

Водитель, как видно выходец из Марокко, тоже развеселился, тоже стал громко поддерживать остальных пассажиров, кричать «Давай!». Сева посмотрел на своих родителей, им явно не нравилась такая гонка с превышением положенной скорости. Но они не могли ничего возразить, ехали на птичьих правах.

Геннадий и Валерия тихонько делились мнениями о домашних заботах, о сегодняшнем дне рождения у Севы. Эта поездка была задумана как подарок ему к именинам. Сейчас обсуждали, что бы ему еще преподнести в знаменательный день. Можно купить смартфон, но не рано ли, многие его одноклассники хвастались таким приобретением.

Им нехотя пришлось обратить внимание на впереди сидящих. Там сидела симпатичная девушка лет двадцати двух, на одно сиденье ближе к водителю автобуса находились двое парней лет на десять постарше ее. Им недавно, на первый взгляд, перевалило за тридцать. Они повернули свои головы назад, стали заигрывать с попутчицей. Она тоже была рада тому, что развеяли ее скуку.

– Вы, наверное, своим прелестным видом привлекаете многих туристов, желающих отдохнуть за границей, – завел разговор парень к крупной шевелюрой на голове.

– Не жалуюсь на нехватку клиентов, – ответила она.

– А что нам бедным делать? – подключился второй сосед, он был пострижен как школьник.

– Покрасьте в красный цвет голову, не поможет, то и лицо. На вас побегут смотреть и девушки и женщины.

– Но мы хотели бы привлечь ваше внимание.

– Заказали бы в туристическом агентстве симпатичную девушку, она бы вас развлекала.

– А вы не симпатичная и красавица.

– Я не любительница комплиментов. Не настраиваю свое лицо на ловлю глупцов. У нас на работе знают, что я учитываю не только желания клиентов, но и их возможности. Калеку в Альпы не пошлют.

– Неужели вы всегда и всюду такая серьезная? Не ходите в клубы, кафе?

– Бываю там, где мне интересно, в том числе в кафе, клубах. Хожу с моими подругами, другом.

– Мы думали поухаживать за вами, а у вас уже кто-то есть.

– Ухаживать и развлекать никто не запрещает, но надежды на большее оставьте для других девушек.

Автобус остановился возле одноэтажного длинного здания. Руководитель группы сообщила, что в нем есть кафе и туалет, а у всех туристов пятнадцать минут на все дела. Все вышли, выскочила и семья Киндиных, в первую очередь, размять ноги. Затем Геннадий с Севой, чтобы обезопасить дальнейшую дорогу, пошли искать нужную комнату. Валерия спряталась под тень кипариса.

Собралась вся компания лишь через полчаса. Все были уставшие, разморенные теплом, большая часть туристов решила подремать, остальные смотрели в окно, читали книги, листали журналы. Через три часа вновь объявили остановку возле Центральной автостанции города Бэер-Шевы, на этот раз путешественникам предложили уложиться в тридцать минут.

Машин разных марок, автобусов стояло очень много, водитель не нашел свободное место, он просто дождался, когда какой-нибудь междугородний транспорт отправится в рейс. Туристы немножко не уложились в отведенное время, но экскурсовод и водитель не протестовали, для них это обычное явление. Шофер о чем-то беседовал со своим коллегой и оба дружно хохотали.

И вновь продолжили путь в Эйлат. Дорога шла вниз, петляя по косогорам, водитель то снижал скорость, то увеличивал ее в зависимости от местности. Через некоторое время они выбрались на равнину. Проехали мимо красивых стройных пальм, явно посаженных человеком. Они стояли ровненькими рядами возле нескольких домов.

Начало смеркаться, видимость ограниченная. Но это не смутило водителей двух автобусов, они решили вновь поиграть, кто кого перегонит. До Эйлата оставалось чуть более тридцати километров. Большинство пассажиров дремало, семья Киндиных была в их числе. Впереди показался крутой поворот и справа обрывистый край. Но это не смутило водителей, каждый хотел оказаться первым в городе. Шофер машины, в которой находились Григорий, Валерия и Сева, обогнал справа коллегу, затем резко повернул налево. Не справился с управлением, автобус попал на край дороги и свалился в глубокую пропасть.

 

III

Мальчика несло вперед по всему автобусу, упал на другого человека, что смягчило приземление. Он стал дрыгать руками и ногами, но сдвинуться с места не смог. Кто-то схватил его за тело и выбросил в разбитое окно. Паренек немного ударился о землю, но высота была небольшая. Он не чувствовал, что по его лицу стекает кровь, попадая на рубашку. Его глаза были закрыты, он не в состоянии был их открыть.

Некоторое время мальчик лежал неподвижно, затем приподнялся и, прихрамывая, пошел вперед, глаза свои он, наконец, смог открыть, но они ничего не видели, голова ничего не соображала. Паренек не слышал ни завывания пожарных и спасательных машин, криков, стонов раненых. Он шел и шел подальше от шума и гама, от лучей фар, его вели ноги, а не голова, в которой был невообразимый шум. Силы покидали его, вот-вот он окончательно рухнет на песок.

 

В прессе Израиля сообщили: «16 декабря чартерным рейсом прилетела группа с российскими представителями туристических компаний Петербурга. Автобусом они направились в Эйлат, курорт на берегу Красного моря. В тридцати километрах от города автобус упал в пропасть с высоты двадцать пять метров. Причина: водитель пошел на обгон другого автобуса, превысил скорость. 24 человека погибло, 20 человек ранено, находятся в тяжелом состоянии. Это крупнейшая катастрофа в Израиле по числу жертв за последние двадцать лет. Против водителей возбудили уголовное дело».

К месту аварии приехала много машин скорой помощи, полиции. Трасса была временно перекрыта. Особая группа занималась погибшими людьми, раненых вывозили в ближайшие больницы. Многие из них находились в тяжелом состоянии, некоторые в беспамятстве. Прибыли и журналисты, расспрашивая тех, кто еще мог с ними говорить. Все единогласно заявили, что вся вина ложится на водителя автобуса, требовали наказать и шофера второй машины.

Были составлены списки всех пассажиров, но семьи Киндиных в них не было. Их фамилии никто не знал, в том числе и та экскурсовод, что разрешила им поехать с группой, да она и сама была в числе погибших.

В больницах начали осматривать и вести учет пострадавшим. Тут выяснилось, что двое из них, женщина и мужчина, безымянные, узнать, кто они такие не смогли, так как были без сознания. Старшая второй группы, несмотря на раны, у нее была перевязана голова и сломана левая рука, ездила по клиникам, составляла свой список. Она заявила, что не знает этих двух: мужчину и женщину. Через несколько дней после того, как были распределены вещи людей данного автобуса, нашли чемодан и сумочку этой пары, стали известны их имена и фамилия. Как раз в полицию обратилась подруга Валерии Эмма Кляйн, которая заявила о пропаже супругов Киндиных. Ей сказали, что нашли двоих, но точно неизвестно, кто они. Сейчас они находятся в больнице «Сорока» в Бэер-Шеве. Она тут же поехала туда, предупредив администратора на работе и мужа, который остался ждать гостей в Эйлате. Зашла в одну палату, затем другую, где находились ее друзья, опознала их.

С Валерией Эмма была знакома со школьных лет, она училась в школе классом старше. Геннадия видела всего лишь раз, когда навещала подругу. А Лера несколько раз была у нее в гостях, знала, что живут одни, детей у них нет.

Поэтому Эмме было очень тяжело узнать Геннадия. Голова его была забинтована, весь он был бледный, глаза закрыты. Определила, что это он по узким усам. С Лерой было проще, но состояние ее вызывало не меньше опасений: обе руки и одна нога перебинтованы, переломы костей, гематомы по всему телу.

 

Эмма поговорила с врачами, те сказали, что состояние их критическое, но, так как два дня они выдержали, и ухудшения не было, можно надеяться на их выздоровление. Подруге Киндиных ничего не оставалось делать, как уехать домой, ей нужно было работать. Трудилась она в гостинице старшей по этажу. Перед отъездом из больницы договорилась с одной медсестрой, что та постарается сообщать Эмме о состоянии друзей.

Прошло три дня, ничего утешительного она не получила. Минуло еще двое суток, медсестра не звонила. Эмма решила сама набрать номер ее телефона. Смартфон был в ее руках, когда раздался звонок. Звонила Клара, медсестра.

– Два последних дня все было так, как и прежде. Сегодня у мужчины наступило заметное улучшение, он несколько раз открывал глаза, но ничего не говорил. У его жены заметных сдвигов не заметно, так сказали врачи. Я уже закончила смену, завтра узнаю новости и в свободную минуту позвоню, – сообщила она.

– Большое спасибо, Клара. Я постараюсь на днях выбраться к вам.

Когда Эмма через три дня приехала в больницу, Валерия изредка открывала глаза, смотрела непонимающим взглядом вверх и снова их закрывала. Эмма пыталась найти отклик в ее сознании, называла ее по имени, объясняла, кто она, но все попытки остались для Валерии пустым звуком. У Геннадия все было гораздо лучше. Эмма сказала, что они знакомы, она однажды побывала у них. Он кивнул головой.

– Я знаю, что Лера где-то в соседней палате. Но где наш сын, где Сева? Никто ничего мне не говорит.

– Вы выехали вместе с сыном? – удивилась Эмма.

– Да, втроем. Постарайтесь что-нибудь узнать о нем. Мне, к сожалению, не позволяют встать, у меня очень кружится голова, адский шум в ней, к тому еще полный инвалид: руки на перевязи, сломана нога. Как говорили в той стране: «В гроб краще кладут». Посмотри, пожалуйста, как там моя жена и потом расскажешь мне.

В палате, где лежала Валерия, находилось еще три женщины. Лера лежала с закрытыми глазами, на лбу были видны ссадины, но голова не была забинтована. Эмма тихонько прошептала ее имя, но подруга проигнорировала эти звуки. Тогда она громче обратилась к ней.

– Лера, ты меня слышишь?

Женщина открыла глаза, удивленно взглянула на нее, затем улыбнулась, правда улыбка получилась кривой, губы были опухшие..

– Эмма, что ты здесь делаешь? – выдавила Лера.

– Такой вопрос могу и я задать. Знаешь, что ты в больнице?

– Ты приехала в Хайфу меня навестить?

– Ты в бэершевской больнице «Сорока». А почему?

– Мне сказали, что попала в аварию. Подожди, подожди… Мы всей семьей ехали в Эйлат, ты должна нас встретить там Мы ехали втроем… А где Геннадий и Сева?

– Не волнуйся, он недалеко, в нескольких палатах от тебя. Тоже досталось ему, но через несколько дней сумеете увидеть друг друга. Я пришла к тебе без фруктов, ведь несколько дней ты была без сознания. Ты поправляйся. Как встанешь на ноги, позвони мне. Я не могу часто приезжать к тебе, не то выгонят с работы, а ее найти в нашем городе не так просто. Я ухожу. Будь здорова!

Эмма зашла вновь к Геннадию, рассказала, как чувствует себя Валерия. Он поблагодарил ее, она поехала домой. Состояние больных с каждым днем улучшалось. Врачи сказали, что им здорово повезло, могли и погибнуть. Геннадий и Валерия поняли, что сына нет с ними. Из больницы они начали тревожить полицию, но те отвечали, что все поиски мальчика пока ни к чему не привели. Да и был ли он?

Едва став на ноги, явились в те органы, которые непосредственно вытаскивали людей из перевернувшегося автобуса, кто хоронил мертвых, ездили по всем больницам. Нигде даже следа Севы не обнаружили. Все отвечали: не было среди других российских гостей, не видели, никто о мальчике словом не обмолвился. Киндины вернулись домой, к повседневной работе, жизни. Какая там жизнь? Нет с ними их сыночка, их Севочки.

– Пока нет трупа, он для меня жив, – заявила Эмма.

 

IV

Из палатки, бедуинского жилья, вышел ее хозяин. Он слышал шум, раздававшийся от дороги, завывание сирен скорой помощи, видел пламя в той стороне. Решил полюбопытствовать, подойти поближе. Ему осталось пройти метров пятьдесят, хотел повернуть обратно к своему жилью. Неожиданно впереди вырисовался силуэт маленького человека, он шатаясь брел по песчаному холму в его сторону. Вдруг упал. Бедуин подбежал к нему, увидел, что это паренек, наклонился над ним. Мальчик тяжело дышал.

– Вставай, – на иврите произнес бедуин, но тот не двигался. Что с ним делать? До дороги он его не донесет, к палатке гораздо ближе. Мужчина приподнял парня, поставил на ноги, взял его под руку и поволок. Иногда мальчик перебирал ногами, помогая бедуину. Когда положили его в палатке на ковер, оба были мокрыми от пота.

– Ты кого принес? – строго спросила у Самира жена Харида.

– Ему надо помочь, принесите ему воды.

За мальчиком наблюдали двенадцатилетняя дочь Самира и Хариды Айгуль и два сына десятилетний Хасан и пятилетний Мабрук. Девочка по велению матери напоила паренька, обтерла мокрым полотенцем, потом вытерла сухим. Видя, что он очнулся, девочка спросила:

– Тебя как зовут?

Он открыл глаза. Полуобморочные глаза взглянули на девочку, парень что-то пробормотал.

– Он что-то сказал на руси, но я его не поняла. Сейчас еще раз спрошу. – Как твое имя?

– Не помню, – пробормотал парень на иврите.

– Где ты живешь? – продолжила спрашивать Айгуль.

– Не знаю.

– Что с тобой случилось?

– Ничего.

– Кушать, пить хочешь?

Паренек отрицательно помотал головой.

Вмешался папа Самир: – Харида, посмотри, у него на щеке порез. Нужно промыть и смазать рану. Дети, дайте ему отдохнуть, пусть поспит.

Харида все сделала, кровь у него уже не шла со щеки. Она вышла из палатки, сразу было видно, что очень недовольна появлением в их доме, неизвестно откуда свалившегося, мальчика. Вслед за ней на свежий воздух высунул свое тело муж.

– Зачем ты приволок к нам больного паренька? Что с этим еврейчиком будешь дальше делать?

Самир рассказал про аварию, как нашел мальчика.

– Он шел прямо на меня, потом упал. Хорошо, что я во время вышел из дома, иначе бы он умер. Что я должен был делать? Оставить умирать? У нас, бедуинов, это не принято, пусть побудет день, другой, поправится, а там посмотрим. Сейчас пойди, перевяжи места, где идет кровь.

– Я уже все сделала.

День прошел, другой. Паренек почувствовал себя более уверенным, мог нормально ходить, но ничего не помнил: как он оказался в пустыне, кто его родители, как его зовут. С семьей бедуинов разговаривал на иврите. Больше всего внимания уделяла ему Айгуль.

К бедуинам часто наведывались в их палатку туристы разных национальностей. Девочка могла с ними поговорить на иврите, освоила наиболее употребляемые слова на английском, беседовала с гостями общими фразами. Здесь для них варили кофе, угощали свежими лепешками, верблюжьим сыром, за что получали деньги.

Их семья была не плохо обеспеченной. Недалеко от палатки в поисках еды бродили четверо верблюдов, чуть подальше в долине паслось стадо в тридцать пять голов овец. За ними присматривал Мабрук, возле него вертелся с собачкой Хасан.

 

Сейчас перед Айгуль находился симпатичный паренек. Она впервые так близко сидела на корточках возле человека не принадлежащего к бедуинам. Понимала, что он немного моложе ее, свой возраст тот не помнил. Он ей нравился, как нравятся новые игрушки, хотя игрушек в своей жизни почти не видела, поэтому, когда мама не поручала ей мыть посуду, куда-то идти, что-то принести, Айгуль была возле парня.

Самир боялся оставить гостя в семье. Поначалу хотел было идти к границе с Египтом, пересечь ее вместе с ним, в Синае жил его брат с семьей. Дело еще в том, что мальчик понравился не только Айгуль, но и ему самому. Ничего не помнит, ну и что! Так он физически развит, освоит арабский язык, станет вместе с Мабруком и Хасаном помогать ему. Они будут пасти стадо в сто голов, жарить и продавать шашлыки путешественникам. Беда, израильская полиция иногда заезжает к ним. Скажут, что украл мальчика, и посадят в тюрьму. Так не годится. К тому же жена не довольна нахождением парня в их семье. Время есть, чтобы подумать, пусть пока мальчик подлечится.

Пришелец потихоньку входил в жизнь семьи бедуинов. Он с мальчиками ходил на пастбище, сгонял в одно место убегающих овец. Уже через пять дней он подружился с ребятами. Только пища показалась ему жестковатой, но молодые зубы вполне с ней справлялись. Прошло три недели, как здесь появился паренек. Семья решила идти в Синай. Самир разобрал палатку, жена и дети собрали вещи и все погрузили на верблюдов.

– Я не могу тебя взять с собой, ты отличаешься от нас. Даже, если мы пройдем через границу, тебя в Синае не примут. Думаю, что у тебя есть родители или родственники. Ты должен их найти. Они тебя отправят к хорошим докторам, те тебя вылечат. Мне жалко с тобой расставаться, но нужно. Иди за мной.

Самир повел паренька к дороге. Не доходя метров тридцать, объяснил ему, куда повернуть, чтобы дойти до города.

После молитвы Самир обнял его, сказал уже по-арабски несколько фраз. Затем вручил пакет с пятью лепешками и мясом.

– Иди вперед. Направо дорога в Эйлат, налево в Бэер-Шеву, но туда намного дальше.

 

V

До Эйлата парень дошел за два дня. Ноги ужасно болели. Он останавливался в пути, но хотел быстрее дойти до города, лепешки кончились. Спать ложился у стен строений. Он надеялся найти в городе где-нибудь еду. Просить у людей деньги или что-то пищи, он стеснялся. Мальчик устал, пока пришел в Эйлат. Порылся в нескольких мусорных бачках, нашел зачерствелые кусочки хлеба, не обглоданные кусочки куриных костей. В первую ночь забрался спать в кусты. Было жестко, опавшие прутики кололи тело.

Проснулся, выскочил из кустов, глаза еще слипались, тем более солнце уже встало и светило ему в лицо. Услышал русскую речь. Трое более взрослых ребят смотрели на него.

– Ты что здесь делаешь? – спросил один из них.

– Спал.

– Удрал от родителей?

– Не знаю.

Ребята пошептались, и тот же парень спросил: – Хочешь в нашу команду? Голодным не будешь, для спанья нормальное место тебе организуем.

Он согласился. На вопрос, как его зовут, назвался Валерием, сам не понял, почему такое имя дал себе. Ребята закрепили за ним сокращенный вариант – Валька. Высокий чернявый, который задавал вопросы, представил остальных ребят: – это Исак, этот Левка, а я Данила.

Первым делом, поняв, что паренек голодный, вручили ему пару ломтиков хлеба. Затем рассказали о его обязанностях. Они шли на рынок, и там он должен был отвлекать продавщиц. Валька подходил к прилавку немного сбоку от стоящей возле продуктов женщины и начинал клянчить:

– Тетенька, я два дня ничего в рот не брал, мои родители погибли в самолете. Слышали полгода назад российский самолет упал возле Донецка? Там были мои папа и мама. Они ездили привести в порядок могилы их родителей. Дайте, мне хоть что-нибудь.

Если сердобольные женщины давали продукты, которые продавали, или несколько шекелей, то мальчишки их не трогали. Но когда те отказывали, молниеносно налетали на этот участок прилавка и в мгновение ока хватали, сколько могли, и тут же исчезали. Вслед слышали только визг и проклятья. Двое из пареньков приловчились утаскивать кошельки. Документы и карточки они не трогали, оставляли на видном месте, а деньжата переходили в их карманы.

Бывали и неудачные дни. Полиция, услышав, что на рынке группа мальчишек занимается грабежом, стала чаще появляться здесь и внимательно следить за ребятами их возраста. Тогда они шли к ресторану со стороны кухни и просили дать им еду. Посудомойки боялись взять в кухне свежую порцию для ребят, их бы уволили, а вот то, что недоедали клиенты, клали в пакеты и вручали им. Этой еды хватало мальчишкам на пару дней.

Такая добыча пищи не нравилась Вальке. Он бы с радостью покинул эту компанию, но куда. Еще года два назад до его встречи с ребятами, те познакомились с одной пожилой женщиной. Звали ее тетей Ривой. У нее был собственный магазин обуви. Приехала из Советского Союза в Израиль около сорока лет назад. Узнав, как хлопцы добывают себе пропитание, осталась очень недовольной. И при каждом появлении их в ее магазинчике, корила, просила, чтобы взялись за ум, пошли в специальное детское учреждение. Там бы их могли усыновить, затем стали бы учиться, позже получили бы профессию.

– А так, что из вас выйдет? Вы не курите? Правильно поступаете. Тогда возьмитесь за ум, подумайте о дальнейшей вашей судьбе.

У тети Ривы была большая семья: дети, внуки. Им нужно было помогать, но иногда совала в руки беспризорников десятку, другую шекелей. Еще она снабжала их обувью, которая у них быстро рвалась. Это были не совсем новые туфли, летние шлеппнцы. Своих покупателей она просила приносить то, что их дети-подростки не используют. Люди с удовольствием выполняли ее наказ. Тетя Рива не держала эту обувь в магазине, а забирала домой. Перед ее домом стояла маленькая этажерка, в три полки. Она и ставила всю обувь, подаренную ей, на нее. К ребятам относилась с большой любовью. Тетя Рива спрашивала, какой размер им нужен, и когда появлялось нечто подходящее, ставила отдельно, ожидая появления мальчишек. Она и почти новые брюки нашла для Вальки, а то прежние совсем порвались, некоторые части тела были видны.

Увидев впервые среди ребят Валерия, она допрашивала его около часа.

– Надеюсь, ты не обманываешь меня, что ты не знаешь, где папа и мама. Ты совсем юный, разве тебе можно заниматься такими делами. Ты обязан вспомнить, где живут твои родные, что случилось. Думай об этом каждый день.

– Но ведь меня никто не ищет, значит, никого у меня нет.

– Даже у Христа была мама. Никто ниоткуда не появляется. Ты парень смышленый, тебя ждет школа.

Валерий, когда не спалось, задумывался о своем прошлом. Но все было туманным, не понятным. То видел возле себя женщину и мужчину, наверное, родители, то девочку, скорее всего сестра. Иногда кто-то приходил к нему во сне, учил русскому языку. Единственное, что Валька вспомнил, он жил у моря, его кто-то научил хорошо плавать. Но это было не Красное море, скорее всего Средиземное.

Как-то пришла вся четверка к тете Риве домой. Она начала суетиться, поставила на стол кастрюльку с супом, хватило каждому по черпаку. Данила попросил ее не суетиться.

– Ты считаешь меня старой? Я еще о-го-го! Утром сегодня встала – никакой разницы. А ведь вчера мне было семьдесят три года, а сегодня аж семьдесят четыре. Никакой разницы, а ты меня пугаешь суетой. – Тетя Рива усмехнулась, провела рукой по волосам Данилы.

У них было много свободного времени. Тогда отправлялись к морю. Все удивились, как Валерий может хорошо плавать, нырять. Здесь тоже можно было забрать у зазевавшихся туристов кошелек. Однажды, Исак принес бумажник, в котором лежали доллары. Ребята вытащили все деньги, но по настоянию Валеры оставили немного купюр, чтобы человек мог добраться обратно в гостиницу. Исак отнес часть добычи обратно и тихонько, чтобы не заметили его, подложил ограбленному туристу.

Прошло два с половиной года, как Валерий пришвартовался к компании ребят. Принять решение ему помог случай. Толстый дяденька покупал орехи и мило беседовал с молодой продавщицей. Валька стоял на шухере, двое в пяти метрах от него. Данила тихонько подошел к покупателю сзади, достал его кошелек. В это время и появился полицейский, которого они не заметили. Они так и не поняли, откуда он взялся. Данила тут же выронил кошелек. Полицейский схватил его за руку.

– Давно люди жалуются на тебя. Сколько человек обворовал?

– Никого я не граблю, я поднял кошелек, который оборонил этот дядя. А вы закричали, он у меня и выпал из рук.

Все ребята постарались улизнуть с рынка. Полицейский повел Данилу в участок. Там с ним провели беседу, записали все его данные, которые он сообщил, ведь никаких документов при нем не было. Его решили отвести в детский приемник. Как он вырвался оттуда, он рассказал ранним утром через день после ареста.

– Доставили меня в этот детский сад, дали одежду, завели в пустую комнату, сказали, чтобы хорошо помылся в душе, старую одежду в мешок, новую одеть. Я открыл кран, чтобы те слышали шум, а сам растворил рамы окна и прыгнул. Уже вечер был, боялся идти к вам, могли начать поиски.

 

Валька слушал и думал: «Ребята хорошие, но с ними могу попасть в тюрьму. Я должен пойти на север. У меня, действительно, были родители и, наверное, они меня ищут. Смогу я сам туда добраться?» Он и сказал о своем намерении всей компании. Двум такая затея не понравилось, а третий, Левка, поддержал его.

– Я тоже пойду с тобой. У меня дядя живет в Хадере. Только в автобус нам сесть не дадут, сразу полицию вызовут. Придется топать всю дорогу ножками. Надо сначала запастись продуктами, которые не портятся.

– Думаю, нужно поговорить с тетей Ривой. Она хорошая, может помочь нам.

– Пацаны, может быть, передумаете? И вам без нас будет тяжело, и нам будет вас не хватать. А давайте вместе пойдем в детский приемник. Нам тоже надоело побираться, воровать, – предложил самый старший Даниэль, ребята звали его Данилой.

– Вы с Исаком правильно решили, но я хочу найти папу с мамой, – решительно отреагировал Валька. – Левка, ты со мной пойдешь?

– Да, – немножко замешкавшись, ответил тот.

Валька и Данила наметили дату ухода. В предпоследний день Данила с ребятами на все имеющиеся у них деньги купили баранки, сушки, несколько баночек консервов. Затем все вместе пошли к тете Риве.

– Хвалю вас, ребята! И вы, что пойдете искать родных, и вы, что собираетесь обратиться в детприемник, правильно поступаете. Левке и Вальке я дам немного денег, кушать все равно надо. У меня есть рюкзак, но один. Вам пригодится.

 

 VI

Жизнь многому научила ребят, но такой нагрузки переносить еще не приходилось. Валька и Левик вставали раненько, шли часов до десяти, затем старались отдохнуть. Искали тень, чтобы спрятаться от жары, но не всегда ее находили. Иногда попадались маленькие рощи, отдельные деревья, изредка домики, кафе, здесь они запасались водой. Парни присаживались у теневой стены, старались подремать.

Левик удивлялся, почему Валька ничего не помнит. Сам он рассказал ему о своем детстве. Папа его развелся с мамой, когда ему и года не было. Куда он девался, парнишка понятия не имел. Жили очень скудно, маминой зарплаты едва на еду хватало. Пристал к ней один мужчина, лет на двадцать постарше ее. Они переселились в его квартиру. Жить стало проще, лучше, но отчим Ашер был всегда недовольный тем, как мама готовила еду, куда бегает он, Лева. Стал бить его, иногда маму.

– Однажды, когда он хотел наброситься на меня, я взял нож, сказал, если он еще раз меня или маму тронет, то воткну его ему в живот. Ашер ругался, даже матом по-русски, сказал, что я могу идти на все четыре стороны. Через два дня ранним утром я, захватив небольшую сумму денег, убежал из дома. Во многих городах был, в Ашдоде меня хорошо отмолотили, такие гадкие одногодки попались, им избить человека ничего не стоило. Я убежал, постепенно добрался до Эйлата.

– Ты сейчас к маме пойдешь?

– Нет. Они живут в кибуце, а я хочу найти своего дядю, он хороший, мы с мамой у него два раза были.

По дороге парни пытались найти работу, но только недалеко от Ашкелона в кибуце им предложили сортировать овощи. Они пробыли там две недели, хотя трудились, зато стало гораздо легче, не приходилось думать о еде. Им предоставили место ночлега, кормили в общей столовой. Они даже поправились, лица стали свежее. Но Левчик заскучал, он хотел быстрее попасть к дяде, решил пойти дальше.

– Тебе нравится, оставайся.

– Без тебя я умру от скуки. Пойдем вместе.

В Ашкелоне они обновили свои запасы, можно было взять сколько угодно хлеба, помидор, огурцов, яблок. Они и положили в мешок столько, чтобы можно было нормальным шагом пробираться на север.

Лето помахало им ручками, по вечерам стало холоднее. Однажды попали под первый израильский дождик. Намокли, но были этому рады. Не прошло и часа, как они уже стали сухими, солнышко на этот раз благоприятствовало им. Добрались до Тель-Авива. Здесь было много и старых домов и новостроек, так что с ночлегом проблем не было, да и с едой тоже. В мусорных баках они находили не тронутые целые булочки, наполовину съеденные консервы. У них выработался нюх, могли по запаху определить, стоит ли их кушать или оставить кошкам. Даже сухая колбаса попадалась.

– Здесь можно и зиму провести, – предложил Валька.

– Нет. Еще денька два, и я пойду дальше, в Хадеру. Хочешь, присоединяйся ко мне.

– Мне надо севернее, но боюсь, что зимой будет тяжело идти. Хочу до весны побыть в Тель-Авиве.

– Откуда ты знаешь, где какой город?

– Сам не пойму, карта страны осталась в моих мозгах.

Перед расставанием решили пополнить запасы Левика. Вблизи центра города стали рыться в длинном мусорном ящике. Лева забрался даже внутрь его, подавая продукты Вальке.

– Чем ты тут занимаешься? – услышал над собою мужской голос. Обернулся, перед ним стоял полицейский. Валерий молчал, что он мог ответить ему. Он видел, что Левик спрятался и затих внутри ящика.

– Где живешь, где сейчас твои родители?

– Не знаю.

– Как твоя фамилия?

Валька пожал плечами.

Полицейский взял его за руку, повел в свое отделение. Там ему устроили полный допрос. Он сказал, ему кажется, что раньше он жил где-то на севере, но потом попал в Эйлат, его кто-то побил. Больше он ничего не помнит. Про семью бедуинов ничего не сказал, зачем чтобы их тревожили, ведь они некоторое время заботились о нем.

– Отпустите меня, я пойду дальше, может быть, вспомню, где мой дом и родители.

 

VII

В тот же день его отправили в организацию, занимающуюся такими детьми. Через неделю, Валерий, так его все теперь называли, мог бы сказать, что он доволен, во всяком случае, перезимовать здесь можно, вполне подходящая обстановка. Но дети постоянно исчезали. Ему объяснили, что в данном заведении не могут долго держать ребят, их либо усыновляют, либо над ними берут опекунство.

– Не нужно меня усыновлять, у меня есть живые родители, только я не знаю, где они живут, как их зовут.

Воспитатели спросили, сколько ему лет, этого он точно не мог сказать. А фамилию он сам себе придумал – Брисман.

Пришла одна пара, желавшие усыновить ребенка. На Валерия особого спроса не было, он ведь уже не маленький, одиннадцать лет ему, так определили врачи. Пожилая пара хотела взять его к себе, но он заявил, что никого чужого не собирается называть папой и мамой. Те и отказались усыновить его. Работники учреждения были этим недовольны, слишком много с ним мороки. Через несколько дней заглянул к таким, как он, молодой мужчина. Валерий в это время игрался с мячиком, бил по, так называемым воротам.

– В футбол играть умеешь? – спросил пришедший.

Валька кивнул головой. Тут же вошла женщина, как видно, жена мужчины, худощавая, но симпатичная. Оба понравились пареньку. «Все равно меня к кому-нибудь сунут. А эти вроде ничего. Будут ко мне плохо относиться, сбегу». Пришедшие отошли в сторону, о чем-то поспорили, потом подошли к нему.

– Мы решили удочерить Иветту. Ты ее знаешь?

Валерий опустил глаза, ему не понравилось такое решение, надеялся, что они именно его заберут к себе. Но на вопрос кивнул головой. Иветте было всего два года, но она была такая живая, часто смеялась. Валерий иногда с ней играл. Она его тоже обожала.

– Ты, я вижу, обиделся. Не стоит. Мы хотим и тебя тоже усыновить. Тут проблема в том, что ты уже почти взрослый, тебе будет труднее привыкнуть к новой семье, новой обстановке, к тому, чтобы слушаться нас. Ты к этому готов? Желаешь войти в нашу семью?

Он дал согласие на усыновление, только предупредил, что, когда подрастет, пойдет искать маму и папу. Яна и Иосиф Осины оформили все документы, пришли забирать детей, Валерий вышел к ним. Возле взрослых стояла Иветта. Как только увидела парня, сразу бросилась к нему. Так вчетвером и зашагали к машине Тайота.

У новых родителей была четырехкомнатная квартира, располагалась на первом этаже. Через балкон можно было выйти на зеленую лужайку, где росли не слишком высокие деревья, которые цвели всю весну и часть лета. Стояли и качели, на которые Валера сажал Иветту и катал ее.

Яна и Иосиф по-дружески поговорили с парнем о том, что он может рассказать о себе, затем поинтересовались его знаниями. Сначала Валерий сказал, что ничего не помнит. Ему дали книгу, спрашивали, где какая буква. Он посмотрел на них, улыбнулся, стал свободно читать текст. Тогда Яна занялась с ним математикой. В итоге определили, что по основным предметам вполне может продолжить учебу в четвертом классе. Этот вердикт подтвердили и учителя школы.

Так Валерий Осин стал учеником четвертого класса тель-авивской школы №7. Фамилию приемных родителей согласился взять, но называл их по имени. Все-таки он взрослый. Теперь они стали жить вчетвером. Конечно, больше внимания уделялось маленькой Иветте, которая пошла в детский сад. Валерий начал учебу в школе, располагалась она в пятнадцати минутах ходьбы от дома. Ему было все интересно, многое приходилось вспоминать заново, спрашивать у Яны или Иосифа. Особенно увлекся географией. Родители подарили ему атлас мира, где он мог изучать расположение других стран, морей и океанов.

Иосиф и Яна трудились на одном и том же предприятии инженерами. Уходили и приходили домой одновременно. Пока их не было, Валерий оставался за старшего. Недели две Иветту из детского сада забирала Яна, затем с этой миссией справлялся Валера. Родители купили ему смартфон, когда была необходимость задержаться в школе, он звонил им, тогда за ней приходил кто-нибудь из приемных родителей.

Валера сразу сумел найти подход к девочке. Он забавлял ее, сооружал с ней из кубиков домики, играл с мячом, водил ее к магазину за мороженым, при этом предупреждал: – Кушай аккуратно, не то больше не куплю. – Иветта обожала своего брата-покровителя и слушалась его, что очень радовало родителей. Когда она все же простыла, Валера хотел не идти в школу, но Яна не разрешила ему, сказала, что возьмет больничный по уходу за ребенком. Придя с уроков, он шел к сестричке, интересовался ее состоянием, предлагал различные игры, развлекал малышку.

– Ося, как хорошо, что мы приютили Валерия, назвали его своим сыном. Посмотри, какой у него добрый характер, не каждый брат будет так заботиться о своей сестренке. – Яна была в восторге от того, что именно она настояла на усыновлении парня.

Валера не забыл, что у него должны быть где-то родители. Упросил Иосифа поехать с ним в северные города. За день объехали Нагарию, Акко, Крайоты, вечером были в Хайфе. Но память не позволила установить, где жил он с родителями. Через год обследовал вместе с приемными папой и мамой более близкие к ним города: Нетанию, Хадеру. И опять никаких результатов.

– Попробуй вспомнить хотя бы твою настоящую фамилию, тогда мы быстро найдем родителей, – просила его Яна.

Но ничего из прошлого не шло ему на ум, только купание в море, да еще как он бежал от медузы. Даже на вопрос, настоящее ли его имя Валерий, он пожал плечами. А пока он осваивал школьные предметы. В старших классах увлекся футболом, играл за юношескую команду города. Наступил последний год учебы в школе, сданы экзамены на багрут (аттестат зрелости). Родители поинтересовались, куда он думает поступать, какую специальность выбрал.

– Я пойду в армию.

Иосифу и Яне хотелось бы, чтобы их приемный сын, к которому не только привязались, а полюбили, получил высшее образование, но желание Валерия – закон, перечить не стали. В армии после первых месяцев учебы его отправили в ракетные войска, хотя просился в часть, которая занималась поисками террористов. Ему сказали, что он слишком светлолицый, его легко распознают, да и арабский язык нужно хорошо знать.

Однажды, когда Валерий возвращался домой и стоял на автобусной остановке, из автомобиля выскочил араб и открыл стрельбу. Рядом с ним солдат поднял автомат, но выстрелить не успел, был ранен. Валерий тут же забрал его ружье и убил террориста. Когда в командовании части разбирали данный случай, раненый солдат заявил, что это он убил нападавшего террориста. Но подключились другие военнослужащие, свидетели произошедшего, и удостоверили, что стрелял Валерий Осин. Молодой солдат получил благодарность командования части за мужество.

Служба закончена. Друзья уговаривали поехать с ними за границу, в Таиланд, Аргентину, Америку. Но он отверг их предложение. Про себя он решил заняться бизнесом. Но для этого нужны были деньги, знания. В армии он осваивал и работу с электроникой, поэтому, после завершения специальных курсов, занялся ремонтом компьютеров. Работал у частника, надеясь со временем организовать собственную компанию.

Жил Валерий, после завершения службы в армии, в съемной квартире, но в свою приемную семью часто наведывался. Иветта выросла, была красивой привлекательной девушкой. Яна и Иосиф подумывали, чтобы их приемные дети связали свои судьбы, поженились, когда невеста достигнет возраста совершеннолетия. Иветта уже не бросалась к парню как в детстве, но глаза ее при виде его загорались. Валерий был рад, что судьба свела его с родителями, с девчонкой, такой она ему и до сих пор казалась, но никаких дальнейших планов в отношениях с ней не планировал. Она ему нравилась, как младший друг, как сестренка, но не более.

Хозяин взял его на работу вместо провинившегося работника, который забывал выписать квитанцию, деньги иногда клал себе в карман. Юда, его работодатель, был уже в годах, поэтому не часто появлялся в мастерской. Но и ему приходилось трудиться, когда поток клиентов, требующих быстрейшего ремонта, превышал возможности Валерия.

 

Не планировал Валерий жениться и на другой девушке, с которой у него была более тесная связь. Познакомился он с Ханит в мастерской. Она принесла свой планшет к нему, при этом тяжело дышала. Попросила срочно отремонтировать его, так как иначе она лишится работы. Хотя в это время он чинил другой компьютер, но устоять перед ее мольбой не смог. Ему понадобилось полчаса, чтобы привести аппарат в порядок.

Видя, что она продолжает потеть, Валерий спросил, где она живет. Раз близко, то он донесет планшет до ее квартиры. По дороге она рассказала, что зовут ее Ханит, работает у частника, который занимается строительством домов.

Парню понравилась девушка. Хотя она была полноватой, но одета была безукоризненна. Серый костюмчик немного увеличивал ее годы, но он был ей точно по фигуре, которая, скорее всего, привлекала взгляды многих мужчин, несмотря на некоторые более объемные части тела. Тут еще зеленые, часто моргающие глаза, заставляли Валерия невольно отводить свой взгляд от ее лица и тела. Приведя Ханит к ее дому, договорился с ней о новой встрече. Девушка покраснела, тут же ответила согласием на предложение парня.

В школе к Валерию тянулись многие одноклассницы, он мог их проводить, поцеловать, но это были дружеские объятья. Слишком застенчивый, так реагировали девушки на его поведение. Одна из них даже расстегнула кофточку, решив соблазнить обнаженной грудью. Он отреагировал, заявил:

– Не удивила, еще в детстве видел подобные. В молочке сейчас не нуждаюсь.

Девушка выругалась. Потом долго отворачивалась от него, не здоровалась.

Чем его внимание привлекла Ханит, ему самому трудно было ответить. Может быть, пришло время вкусить плод из древа страсти. Они встречались несколько раз в неделю. В конце рабочего дня девушка звонила ему, узнавала, нет ли у него срочных дел, договаривалась о времени встречи. Иногда шли в кафе, ведь Валерий был зачастую голодным. Ханит категорически заявила, что расплачиваться за еду будут поровну. Потом прохаживались по городу. Однажды Ханит поинтересовалась, с кем он живет в общежитии.

– Я снимаю квартиру.

– Покажи.

– Пойдем, у меня лишь одна комната, три других тоже сданы на съем.

В малюсенькой десятиметровой квартире разместился раскладной диван, столик, на котором лежала стопка книг, и один стул. И все.

– Тебе даже готовить не на чем?

– Как видишь. Садись на диван.

Оба сели рядышком, обнимались, целовались. Температура тела явно повысилась. Девушка сняла с себя пиджачок, затем кофточку, жарко у тебя, объяснила она.

– Ханит, извини, я жениться не собираюсь, – Валерий развел руки в стороны..

– Я тоже, но это не мешает нам установить нормальные близкие отношения. Не так ли? Снимай, снимай одежду, нам так будет удобнее. Ты не волнуйся, у меня уже было первое близкое знакомство.

Пока Ханит разыскала простыню, постелила на диван и увлекла на ложе парня, щеки которого горели. Он беспокоился, получится ли у него первая близость с женщиной, ведь впервые лежал рядом с молодой девушкой. Все прошло настолько хорошо, что он был не против попытаться снова овладеть ею.

Так продолжалось несколько месяцев. В этот раз Ханит зашла в его комнату серьезная.

– Мне с тобой необходимо поговорить, – отстранила она обнимающего ее Валерия. – Мои родители познакомили меня с интересным человеком. Он мне понравился, чем-то смахивает на тебя. Я решила выйти за него замуж. Поэтому эта наша встреча последняя. Даже, если увидишь меня, не подавай вида, что знаком со мной.

– Все твои условия выполню. Ты сейчас уйдешь, Ханит?

– Как мне от тебя так легко сразу уйти? Этот вечер наш последний, так что давай насладимся им.

Ханит ушла, Валерий загрустил. Ему с ней было хорошо, она не доставляла ему никаких забот. Никогда никаких претензий не высказывала, любила пошутить. Почти полгода они встречались. «Может у нас все же была любовь? А знаю ли я, что такое настоящая любовь? Может быть, надо сойтись с десятком женщин, чтобы понять это чувство. Или оно может придти в любой момент, даже при встрече с первой девушкой?» На свои вопросы у Валерия ответа не было.

 

VIII

Получилось так, что, так как молодой человек прежде не особо обращал внимания на женщин, которые раньше заигрывали с ним, он перестал их интересовать. Ему стало скучно. Спасало в какой-то мере то, что он ходил в заводской тренажерный зал. Теперь он тратил на физические упражнения больше времени.

Да, он сменил место работы. На предприятии, где он сейчас трудился, был девятичасовый рабочий день, в семь пришел, в три часа свободен, даже получасовый обеденный перерыв входил в рабочее время. Здесь и были отчисления в пенсионный фонд, но ему об этом рано думать.

Илан, товарищ по работе, предложил ему пойти с ним в ночной клуб. Что ж, можно попробовать. Пришли, Валерия потрясло то, чем там люди занимаются. Мужчины жались друг к другу, обнимались, целовались. Он сразу выскочил за двери. Не хватало стать гомиком. Такое представление видел впервые, больше на такие мероприятия его не заманят. Следующим утром он встретился на работе с товарищем, который привел в данное заведение. Валерий высказал все, что думал про таких людей.

– Извини меня, что не предупредил. Моя оплошность. Но ты не прав, туда приходят обычные люди. Да, ориентация у них другая, чем у нас. Я сам только в третий раз, но к сонму этих людей не отношусь. Просто интересно было, хотел узнать твое мнение. Я тоже туда больше не пойду, – по лицу Илана было видно, что ему неудобно перед товарищем, что затащил в место, которое далеко не всем нравится.

Именно с ним разговаривал Валерий, когда к нему подошла Белла. Они заглянули в кафе, он заказал себе сытный ужин, она кофе и коробку с кексами.

– Надеюсь, и мне достанется, – показал Валерий на коробочку. – Люблю вкусные вещи, а эти так и манят. Я буду ужинать, а вы расскажете о себе, а потом на сытый желудок услышите мою неполную автобиографию.

– Угощайтесь, мне парочку, больше не надо. В моей жизни никаких выкрутасов не было. Мои родители, как только поженились, переехали в Израиль, жили в Хайфе, – Белла бросила свой взгляд на Валерия. – Оба вскоре устроились на работу, так как азы иврита выучили на прежней родине. Отцу удалось найти место на секретном предприятии, маме досталась более трудная участь, она устроилась медицинской сестрой в доме престарелых. Через полтора года родилась я. Первое время за мной ухаживала старенькая бабушка, но она скоропостижно скончалась. Меня отдали в детский садик. Там я подружилась с парнем, который чем-то похож на тебя. Поэтому при первой встрече с тобой я кричала вдогонку: «Сева! Сева!» Решила еще раз увидеть тебя, чтобы убедиться ты это или нет.

Валерий на этот раз внимательно всмотрелся в девушку, сидящую напротив его.

– Ну и как? Я и есть Сева? Значит, ты в младенчестве влюбилась в этого мальчишку? Он ответил тебе взаимностью?

– Не надо шутить, мы говорим о серьезных вещах. Какая может быть любовь у детей? Просто ты мне всегда помогал, нравился.

– Извини, ты меня заинтриговала.

– Сама не могу ответить на этот вопрос. Какие-то черты напоминают того паренька. Я с ним училась до третьего класса, хотя была моложе его, но сумела убедить родителей отправить меня в первый класс вместе с тобою. Потом, в связи со сменой работы у моего отца, мы переехали в Тель-Авив. На этом наше знакомство прервалось. Может быть, этот Сева ты и есть. Ты меня не помнишь?

– Я же тебе говорил, что в моей памяти только воспоминания с десяти-одиннадцати лет. Не знаю, меня выбросили, потеряли или случилась какая-то беда, но оказался один в пустыне, где меня подобрал бедуин, подлечил и отправил, куда глаза глядят. О дальнейших моих приключениях долго рассказывать. В конце концов, с товарищем оказался в Тель-Авиве. Немножко с ним побродяжничали здесь, он ушел в Хадеру к своим родным, от которых несколько лет назад сбежал, а меня поймали и в детприемник. Потом меня усыновили добрые люди, хоть я и был довольно взрослый, но они для меня стали настоящими родителями.

– Настоящих папу с мамой ты не искал?

– Искал, ездил несколько раз по северу страны, но ничего знакомого не увидел. Потом смирился, тем более, что мои приемные родители относятся ко мне с большой любовью.

– Валерий, так тебя и в детстве звали?

– Думаю да. Так меня всюду называли, даже в семье бедуина. Ты недовольна?

– Мне хотелось увидеть того паренька, которого я знала в детстве, как выглядит теперь, посмотреть в кого превратился он, чего добился. Не обижайся, мне интересна твоя история, ты сам. Поэтому, готова поддерживать с тобой и дальше дружеские отношения.

– Я думаю, ты и теперь в него влюблена, смотришь на прохожих и стараешься в других найти черты того паренька. – Валерий взглянул на Беллу, она была бледной. – Ты замужем? Прости за прямолинейность, такая привычка у меня выработалась.

– Все нормально. Нет, замужем еще не была. Я встречаюсь с одним парнем, но ради времяпровождения. Чувств к нему никаких.

– Значит, у меня есть возможность подружиться с тобой.

– Мне кажется, это уже случилось, – Белла протянула Валерию руку, он ее пожал.

Договорились видеться не реже чем раз в две недели. Белла пошла домой, по дороге ей вспомнился тот маленький Сева, который опекал ее в садике и школе, пока она с родителями не перебралась в Тель-Авив.

«Неужели мое сердце меня обманывает, а я пристала к молодому человеку по другой причине? Наверное, многие девушки желают с ним познакомиться, и не одна уже соблазнила его. Но я ведь этого не хочу. Кроме его схожести с другом моего детства, он к тому же приятный симпатичный юноша, чего греха таить, он мне понравился. К сожалению, не спросишь у него, какие мысли по поводу меня стучат в его висках. Я бы хотела узнать об этом, лучше с ним познакомиться».

Валерий в это время лежал уже на своей койке, пытался понять, чем прельстила его Белла. В красоте ей не откажешь, умная, глаза пытливые, но добрые. Когда ей рассказывал о своем бродяжничестве, глаза у нее стали влажными. Но почему ей какой-то Сева понадобился? Ну, был у нее в детском возрасте мальчик. От трех до десяти лет была с ним знакома, влюбилась? Не верится.

Его настолько взволновала встреча с Беллой, что он подскочил с койки, взял пелефон и позвонил своей подруге Эрез. Спросил, готова ли она принять его сейчас. Та обрадовалась, сказала, что с нетерпением ждет милого.

Три остановки проехал автобусом, пешком прошел пол квартала. Эрез увидела парня из окна салона и тут же открыла двери. Не успела повернуть ключ в замке, уже прижалась всем телом к Валерию.

– Ужинать будешь?

– Спасибо, поужинал. А ты?

– Уже забыла, когда это было.

Их разговор не мешал их губам встречаться, рукам обнимать горячие места. Эрез повела его в спальню.

Они изредка встречались уже более двух лет. Познакомились они в сауне одной гостиницы на Мертвом море, куда Валерий поехал с работниками предприятия, на котором работал. Это был им подарок от дирекции завода. В сауне, куда он забрел, была только одна женщина, тоже из русской алии. Позже она расскажет, что в Израиль приехала лишь два года назад. Они сидели друг против друга, Валерий смутился от ее пристального взгляда. Верхняя часть тела девушки была укатана махровым полотенцем. Ни она, ни он не произнесли ни слова. Вдруг полотенце свалилось с ее плеч, она вскрикнула, а он увидел полные прелестные выпуклости. Сразу отвернул свой взгляд в сторону. Она улыбнулась, извинилась, так началось их знакомство. Оказалось, что она тоже живет в Тель-Авиве. Там они еще раз встретились, и она увела его к себе. От такого соблазна отказаться Валерий не смог.

Позже он понял, да и Эрез не скрывала, что она на семь лет старше его. В России ее звали Эра, здесь захотела немножко изменить свое имя. Когда у Валеры портилось из за чего-нибудь настроение, он шел к ней. Здесь обретал спокойствие. Оба понимали, что их связь временная, что в очередной раз встреча может оказаться последней.

В квартире Эрез Валерий пробыл до утра. Позавтракал и убежал на работу. Он был полон сил и энергии, доволен прошедшим вечером и ночью, но его и теперь влекло к другой женщине. С Эрез он свободен в разговоре, в действиях, с Беллой напряжен, следит за речью, пока даже ни разу не прикоснулся к ней. Стоит ли вообще связывать себя встречами с ней.

Все же выдержки ему не занимать, протянул три дня, позвонил Белле. А ее за день до звонка Валеры уговорил поехать на шашлыки друг Леня, с которым она изредка встречалась. Она согласилась. Что же теперь делать? Сказала Валерию, что она подумает и перезвонит ему. Белле пришлось переговорить с Леней.

– Извини меня, я вряд ли смогу поехать. У меня есть друг, я договорилась с ним в этот выходной поехать к морю отдыхать. Мы готовы отменить экскурсию, могли бы присоединиться к вам, с вашего, конечно, разрешения, но у нас нет транспорта.

– У меня есть еще три места, так что присоединяйся со своим кавалером. Можешь и двух взять.

– Не обижайся. Скажи мне, что с собой на пикник захватить.

– Мяса на шашлыки хватит, остальное сама додумай.

Новый разговор с Валерием закончился его согласием. В субботу на поляне в километрах пятидесяти от города собралась довольно шумная компания. Женщины за гранитными столами накалывали на шампуры мясо, раскладывали салаты, колбасу, вынимали из банок маслины. Кто-то приволок вареную картошку, решили долить в нее немножко воды и подогреть на мангале.

Садясь в автомобиль Лени, Белла познакомила его с Валерой. И теперь, сидя за столом, они изредка смотрели один на другого, отворачивались, заметив встречный взгляд. Затем все выпили по одной, второй чарочке вина, начали рассказывать анекдоты. Валерий сидел тихо, почти не разговаривал, иногда отвечал на вопросы соседки слева. Он никогда не прислушивался к рассказчикам этого жанра, поэтому и не мог ничего им выдать своего. Время пребывания на пикнике тянулось бесконечно как для него, так и для Беллы, но они были зависимы от товарища, который их привез. Начало смеркаться, когда вся компания решила свернуть субботнюю трапезу. Еще полчаса Леня прощался со своими друзьями, затем втроем поехали домой.

Когда они возле ее дома вышли из машины, она спросила у Валеры, доволен ли он.

– Нет, я был там чужой.

– Так я и поняла. Извини меня.

– Не за что извиняться. Ты хотела как лучше для нас. Просто у меня характер не совсем общительный. Но и ты там была не совсем разговорчивой. Из за меня у тебя настроение испортилось?

– Нет, просто, глядя на тебя, заскучала. Уже поздно, давай расстанемся.

– Только в одном случае, если ты разрешишь мне поцеловать тебя.

– Чтобы не жертвовать сном, придется согласиться на твое предложение.

Валерий обнял девушку и прижался к ее губам. – Белла, а они сладкие. Извини, но бог троицу любит. – Она не возражала, он поцеловал ее еще два раза.

– А теперь твоя очередь целовать меня.

– Так мы, Валера, действительно никогда не расстанемся. Больше ни одного поцелуя. До свидания. – Вдруг на глазах Беллы появились слезы. Валерий испугался, подумал, что в этом его вина. Он обнял девушку, она положила голову на его плечо и заревела.

– Белла, милая, в чем дело? Я не хотел тебя обидеть. Ты очень хорошая, сердечная девушка. Я рад знакомству с тобой.

Она достала из карманчика платочек, вытерла слезы. – Ты мне нравишься, но глядя на тебя мне кажется, что это не ты, а Сева. И мне хочется так тебя называть. Это я должна просить у тебя прощение.

Только теперь он понял, что собой представляет Белла. То, что она умница, узнал с первой встречи. Сейчас заметил другие черты: доброту, чуткость. Она взяла его в лес к друзьям, чтобы он не был один, чтобы радовался жизни, окружающей природе. В том, что скучал, виноват он сам. Какая она хорошенькая! Они еще простояли у подъезда ее дома с полчаса, ничего не говорили, только целовались.

 

IX

Белла, наблюдая за Валерой, все больше убеждалась, что пред нею Сева. Некоторые движения детства он повторил сегодня. Смущало ее его имя. Она обязана найти его родителей. Вечерним поездом выбралась в Хайфу, нашла ту улицу, на которой жила сама, увидела дом. Он никакого впечатления не произвел. Затем пешком вышла на улицу, где обитала семья Киндиных.

Она смотрела, но ничего прежнего на ней не было. Стояли большие дома, некоторые в десять этажей, некоторые в восемнадцать. Здесь же внизу расположились различные магазины: продовольственные, одежды, в основном женской, аптека, киоск обмена денег и другие. Жители района могли все купить на месте.

«Да, съездила без пользы. Даже спросить не у кого». Белла зашла в подъезд одного из этих домов, на почтовых ящиках прочитала фамилии жильцов, но Киндиных среди них не было. А она так надеялась найти родных Валерия.

При новой встрече с ним она ничего про свои поиски ему не рассказала. Беседуя, вдруг поняла, она в него влюбилась. А как он к ней относится? Валерий целовал ее, обнимал, жаждал близости, но об этом ни слова ей не сказал. Он был молчун. В Эйлате с ребятами, в Тель-Авиве с приемными родителями, которых нежно любил, на предприятии, где работал, внимательно выслушивал говорящих, мог кивнуть головой в знак согласия, ответить несколькими словами и все, замолкал. Редко когда его душа бросалась в атаку, и он мог подолгу беседовать.

Когда Белла впервые подошла к Валерию, увидел ее большие внимательные глаза, он растаял. Она ему понравилась. Поэтому и предложил снова увидеться. Что это такое, понял недавно. Но как ей об этом сказать? Как она отреагирует на его признание, и как вообще такое признание делается? А вот себе Валерий честно признался, что он ни слова не сможет сказать Белле.

И все же признание состоялось. Девушка пригласила Валерия в концертный зал на выступление скрипачки Ваннесы Мзй. Он любил многие популярные песни, иногда тихонько на работе или дома напевал их, но симфоническую музыку не слушал, не имел о ней никакого понятия. Но отказываться неудобно.

В начале концерта он смотрел, как реагирует на выступление артистки Белла, но затем музыка, а главное ее исполнение Ваннесой увлекло его.

– Как она играла, сколько умения, силы вложила, а на вид такая хрупкая женщина. Мне понравилось, хотя в такой музыке я ничего не смыслю.

– Во-первых, я согласна с тобою. Она изумительная скрипачка, вся отдается исполнению произведения. Во-вторых, раз тебе понравилось, значит, такая музыка трогает твою душу. С каждым новым концертом тебе все больше будет нравиться ходить на такие вечера. Ты понял, что эта музыка о любви?

Валерий мгновенно остановился. Они подходили к ее дому, фонари освещали всю улицу, было светло, хотя наступала полночь.

– Белла, – голос парня был хриплым. Он кашлянул несколько раз. – Белла, ты согласна выйти за меня замуж?

Она засмеялась, взяла его ладонь в свою. – Так сразу? Ты ни слова не сказал, что любишь меня, что я тебе нужна. Ты хорошо подумал?

– Хорошо и долго думал. Милая Белла, я очень тебя люблю. Но я немножко диковатый человек, не знаю, как положено об этом говорить.

– Здесь не всегда слова помогают, больше надо чувствовать. Валера, я тебя тоже полюбила, согласна выйти замуж. Только давай немножечко повременим, у меня есть одно незаконченное дело. Когда завершу его, мы с тобой обсудим нашу дальнейшую жизнь. Ты меня прошлый раз целовал, сегодня я буду организатором.

– Пойдем к тебе или ко мне.

– У меня родителей разбудим, к тебе сегодня не поеду. Не грусти, у нас все будет замечательно, увидишь.

 

Белла не оставила затею разыскать его родителей. Ей подсказали, что в больших городах есть такое учреждение, которое занимается поиском пропавших людей. Она взяла на работе отгул, с утра поехала в Хайфу. Данное учреждение находилось в высотном доме на втором этаже. Хорошо, что она взяла с собой паспорт, там без документов никого не пускали.

Заполнила анкету, но на большинство вопросов ответить не смогла. Откуда Белла могла знать день рождения Иосифа и Виктории, точный адрес их проживания. Улицу помнила, а номер дома и квартиры нет.

– Вы их родственница? – спросила у нее служащая.

– Нет, знакомая.

– Мы отправим анкету на поиски ваших знакомых, трудно будет это сделать, очень мало данных, но попробуем.

Белла была разочарована. Они могли, как и ее семья, переехать в другой город, даже в другую страну. Тут до нее дотронулся мужчина лет пятидесяти.

– Простите меня, я слышал, что вы кого-то ищете. В городе при организации Дома алии есть группа товарищей, которые занимаются поисками пропавших, и довольно успешно. Руководит ими Михаил Фельдман. Кажется, в моем кошельке был его телефон. – Мужчина достал бумажник, из него вывалилось двадцать шекелей. Белла быстрее его нагнулась и вернула деньги. Наконец, он достал крохотный клочок бумаги, показал ей.

– Перепишите, пожалуйста, и верните мне.

– Большое спасибо вам за помощь. – Белла тут же набрала домашний телефон Михаила Фельдмана.

– Здравствуйте, вас беспокоит Белла. Нет, вы меня не знаете, – засмеялась она, когда Михаил назвал какую-то фамилию. – Я приехала из Тель-Авива, ищу одну семью.

– Приходите к нам в среду с одиннадцати до часу.

– Я работаю, в будний день тяжело вырваться, сегодня взяла за свой счет.

– Кого вы ищите?

– Иосифа и Валерию Киндиных?

– Валерию Киндину? – переспросил Михаил.

– Да и ее мужа Иосифа.

– На ловца и зверь бежит. Валерия одна из моих помощниц. Адреса у меня дома нет, а телефон через минутку дам. Есть чем записать? – Михаил продиктовал номер телефона, она записала.

Белла взволновалась, надеялась, что это та самая Валерия, которую она искала.

– Алло! Здравствуйте! – У телефона был мужчина. – Вы Иосиф Киндин?

– Да. Что-то голос не узнаю.

– Меня зовут Белла, мне необходимо с вами встретиться, поговорить.

– По какому поводу7

– Повод очень важный для меня и для вас.

– Раз важный, приезжайте. – Иосиф продиктовал свой адрес, узнал, где она сейчас находится, объснил какими автобусами можно приехать к нему.

Дверь он открыл, пригласил в квартиру, спросил, что она хочет сообщить.

– Вы меня не помните? Я Белла Райхман, ходила с вашим сыном в детский сад, потом в школу, у вас дома была несколько раз. Потом наша семья переехала в Тель-Авив.

– Что-то припоминаю. Вы не знаете, что наш Сева погиб?

– Вы это досконально знаете? Видели его труп?

Лицо Иосифа было настолько грустным, что вот-вот он мог заплакать.

– Нет, мы ничего не видели, сами еле выжили. Искали, искали сыночка, но так и не нашли. Столько лет прошло с тех пор. Сейчас бы он был большим.

– Иосиф, вы не волнуйтесь. Скажите, где ваша жена?

– На работе, мне скоро идти ее заменить. У нас типография, печатаем объявления, брошюры, книги, открытки, календари. Если вам нужно что-то издать, обращайтесь к нам. Предприятие, на котором работали перевели в Негев, поэтому пришлось заняться маленьким бизнесом.

– Иосиф, выслушайте меня. Я в городе встретила мужчину, напомнившего мне мальчика Севу.

– Мало на свете похожих людей? Вы хотите, чтобы мы его усыновили?

– Я хочу, чтобы вы с ним встретились.

– Зачем? Я не верю в воскрешение нашего Севочки.

– Когда ваша жена придет с работы?

– Через двадцать минут, она уже должна была закрыть помещение типографии и ехать в автобусе.

Валерия появилась на пять минут раньше. Белла пересказала о своих заключениях при встречах с Валерием. Мама Севы заплакала. Иосифу пришлось успокаивать ее. Валерия сказала, что готова хоть сейчас поехать, но Белла остановила ее.

– Предлагаю чуть подождать. Я договорюсь о встрече с Валерой, сообщу вам время и место. Вы присмотритесь к нему, если убедитесь, что это ваш сын, подойдете, – Белла вопросительно посмотрела на Иосифа и Валерию. У нее еще был один аргумент, но боялась сейчас высказать его.

 

Встреча состоялась. Девушка попросила, чтобы Валерий пришел после окончания смены на улицу Герцеля. Она его встретила, поцеловала, спросила:

– Какое твое заветное желание?

– Жениться на тебе.

– Какое более приземленное? Шучу.

– Белла, мы же здесь уже ходили. Пойдем в какое-нибудь кафе.

– Понимаешь, я жду божественного проявления.

– Что-то тебя сегодня на шутки потянуло.

Белла заметила Иосифа и Валерию Киндиных, те тоже узнали ее и направились к ним. Девушка подождала, пока они не приблизились к ним до пяти метров, затем развернула Валерия лицом к идущим. Его взгляд остановился на Иосифе, затем Валерии… Еще метр… Он бросился к женщине с криком: – Мама! Это ты?

Сцена была настолько трогательной, что многие люди остановились, смотря на обнимающихся людей. Из глаз Беллы полились слезы. Она услышала, как Валерий спрашивает у Иосифа:

– Ты мой папа?

Прошло немало минут, пока они немножко успокоились, перестали обнимать друг друга и подошли к Белле, обняли ее, благодарили. У женщин вновь полились слезы. Родители уже поняли, что у их сыночка с девушкой не только приятельские отношения. Белла спросила:

– Вы знаете, что меня натолкнуло на мысль, что он ваш сын? Он же был без памяти, но из бессознательного состояния у него высветилось имя мамы. Поэтому, когда спросили, как его зовут, назвал себя Валерием, по имени матери.

Белла оставила их одних, им было о чем друг другу рассказать. Назавтра Валерий-Сева взял отпуск, поехал в Хайфу. За эти годы город настолько изменился, что любому человеку, не бывшему в нем лет пятнадцать, было чему удивляться. Выросло много высотных домов, появились другие автобусы, новые маршруты.

Валерий решил оставить придуманное им имя, так как на работе, знакомые знали его именно так, а не как Сева. Фамилию решил поменять. Родители с ним согласились, но сами называли его детским именем. Белла несколько раз посещала его в Хайфе, ей предоставили отдельную комнату. Остаться на ночь вместе они стеснялись.

Прошло две недели. Киндины всей семьей вновь приехали в Тель-Авив, чтобы посетить семью приемных родителей Севы. Осины обрадовались счастью Валеры, познакомились с его настоящими папой и мамой, с невестой. Больше всех был взволнован сын двух семей. Все же нашел добрые слова в адрес родителей взявших в тяжелое время его к себе.

– Вы, Иосиф и Яна, взяли меня не маленьким, прожил с вами шесть лет, но я признателен вам за вашу доброту и заботу. Вы останетесь моим родителями, никогда не забуду и постараюсь вас навещать, а если нужна будет помощь, можете рассчитывать на меня. А ты, Иветта, береги их. Таких родителей не так уж много. – Валера обнял всех поочередно. Он сообщил им, что возьмет свою настоящую фамилию.

Когда Иосиф и Валерия остались одни, она с грустью произнесла:

– Видишь каким замечательным вырос наш сынок, хотя в его воспитании мы принимали очень маленькое участие, только в детстве.

Шел конец отпуска у Валеры. Вновь к ним приехала Белла. Он сразу спросил ее:

– Ну, когда мы будем вместе? Зачем нам прятаться от других. Мы же друг друга любим. – Скажи родителям, что мы женимся. Будем искать место, где провести свадьбу, купим соответствующую одежду.

И была свадьба, и будут дети. Счастья вам, Белла и Валерий!

Непослушная

 

Если жизнь тебя обманет,

 Не печалься, не сердись!

 В день уныния смирись,

 День веселья, верь, настанет!

 А. С. Пушкин

 

Интересно: три сестры, а как будто родились от разных отцов и матерей, до того у них противоречивые характеры. Когда в семье Минкиных через год после свадьбы родилась первая дочурка Мария, родители радовались. «Теперь очередь за сыном», – решили они. Но через полтора года появилась у них Галина. «Что ж, какие наши годы, подрастут немножко девочки, постараемся, чтобы на этот раз был мальчик». Как говорит поговорка: «Человек предполагает, а Бог располагает». И третьей родилась дочурка Рина.

Семен и Наташа были разочарованы, так мечтали о сыне. Но ничего не поделаешь, всю свою любовь делили между потомками поровну. Прошло четыре года после рождения последней девочки. Старшая и средняя дочери уже пошли в школу. Вдруг Наташа почувствовала, что в ее животе происходит нечто ненормальное. Ей, опытной маме, все сразу стало понятно, она беременна. Даже не знала радоваться этому или нет. Ведь у них уже трое детей есть, а они не богачи, зарплаты ниже среднего уровня по стране. Рассказала мужу, спросила, может быть, стоит сделать аборт.

– Милая моя, а вдруг там мальчик, мы же об этом все время мечтали. Будь что будет, кто бы ни родился, прокормим, воспитаем.

Желания сбылись. Родился богатырь весом в четыре килограмма двести граммов. Назвали его Дмитрием. Все девочки помогали маме нянчиться с братиком, только Мария отказалась возиться с ним.

– Мне некогда, нужно уроки делать, – оправдывалась она.

Дома со всеми домашними нуждами справлялись и без нее. Наташа считала, что девочки большие, сами разберутся со своими играми, найдут с кем общаться. Поэтому большую часть времени она проводила у кроватки с сыном, когда подрос, гуляла с ним во дворе. Это очень злило Марию. Как это на нее вообще не обращают внимания? Почему ей дали такое имя? Пусть все зовут ее не Марией, а Мари. Этого требовала не только от друзей, одноклассников, но и членов ее семьи.

У других сестер характер тоже был своеобразный. Галина лезла во все разговоры взрослых, во все дела, была бурной, шустрой, разговорчивой. Она смотрела, как мама варит, печет, напрашивалась в помощники и усердно помогала ей. Любопытства у нее не отнять. Иногда сама бралась испечь оригинальное, вкусное.

Рина тоже помогала ухаживать за Димой. Но ее голос редко можно было услышать, разве что задать вопрос. Самая тихая, самая молчаливая в семье, она вела себя так, как будто ее здесь нет. Но зато была умнейшая среди сестричек. Ей через полтора года идти учиться, а она могла уже читать, хорошо для ее возраста считала. Рина смотрела в учебники Марии и иногда подсказывала, как верно решить примеры.

Время летело. Вот Мари уже в восьмом классе, Галина и Рина в шестом, младшей дочери разрешили учиться вместе со своей сестрой, оценив ее знания. Дима перешел в третий класс. Мари порой чуралась даже своих сестер. Дело в том, что она была полненькая, лицо круглое, а сестры стройными.

Родители не заметили, как оценки старшей дочери поползли вниз. Их вызывали в школу, ставили в пример младших девочек. Ругали ее, требовали, чтобы она больше сидела над учебниками, но Мари только огрызалась и убегала к подругам. Ну не бить же ее за неповиновение? Не этично.

Папа Семен не раз разговаривал с Мари, пытаясь спокойно убедить в важности знаний. Мама Наташа не выдерживала, у обоих доходило до крика и слез. Дочь в ответ обвинила их в том, что они всего себя отдают Дмитрию.

– Продолжайте заниматься своим сыночком, а меня оставьте в покое, – отвечала Мари.

В какой-то мере она была права, но родители этого не замечали и не хотели замечать. Как же, один единственный сынок, он должен быть здоровым, умным и красивым. Поэтому в первую очередь лучшую одежду покупали ему, а девочки подрастут, сами о своих нарядах позаботятся.

Когда Мари перешла в десятый класс, она вообще перестала слушать отца и мать, уходила к подругам, могла остаться там ночевать. Вскоре маме сообщили, что видели ее дочь целующейся с парнем.

– Маринка, это правда, что ты с мальчиками гуляешь?

– Мама, я уже взрослая. Да, хожу с одним симпатичным парнем. У нас все нормально, не беспокойся.

– Как же мне не беспокоиться? Как ты вообще смеешь со мной так разговаривать? Дружба в твоем возрасте с мужчинами может окончиться плохо. Ты совсем не хочешь думать о будущем.

– А ты подскажи, как ты видишь мое будущее. Окончить школу, университет, защитить докторскую? Мама! Я хочу свободной жизни, мне надоели учебники, учителя, бесконечные нотации. Хватит меня воспитывать, мне не десять лет.

– Мы хотим, чтобы ты была счастливой, чтобы у тебя в жизни всегда получалось все, как ты сама задумала. И в кого ты такая глупая выросла?

– На этот вопрос сама и ответь. Вот эти слова правильные: как я задумала. Я понимаю, что вы ничего плохого мне не желаете, но свой путь я выберу сама. – Мари развернулась и пошла на выход из квартиры. Губы ее были сжаты. Она не хотела сердить родителей, но такой уж у нее характер, а от него никуда не денешься.

 

Все три сестры внешне были немного похожи друг на друга. Но самой красивой из них была Мари. Если у Галины и Рины лица были немного удлиненными, то у старшей оно было более кругленькое. Ее большие глаза выстреливали лучами на тот объект, на который она обратила внимание. Волосы у всех были одинаковые, но Мари уже со второго класса сама ухаживала за своей прической, она выглядела по-особому. Косичек Мари не переваривала, старалась поднять волосы вверх. Ей удавалось привлечь внимание окружающих людей. Многие мальчики, даже старше ее, хотели бы с ней пообщаться. Одним из них был Костя Павлов.

Но не он раскрыл ее полненькие губки, были предшественники, с кем она целовалась. Свой первый поцелуй она подарила самому симпатичному однокласснику Мише Малышеву. Тот настолько растерялся, что даже губы свои не разжал, наверное, его кроме мамы никто не целовал. Позже Мари прогуливалась по городу с более взрослыми ребятами, причем выбор делала она сама. С одним ей хватало одного вечера общения, с другим недели, от силы две. А вот с Борисом под задержалась.

Познакомилась с ним, когда бывшие одноклассники решили собраться вместе. Местом встречи назвали Лисью гору. Был будничный зимний день. На горе было достаточно снега, некоторые люди катались с большей горы на лыжах. Но у многих из прежних школьников их не было. Они находили куски картона садились на них и спускались с меньшей горки. При этом стоял такой смех, крики, что заглушало музыку, льющуюся из маленького домика, где находилось начальство базы.

Было очень весело, мальчики принесли много различной выпивки и закуски. Галдели так, что не заметили как бежит время, а они же приехали покататься с горок.

Мари в очередной раз села на картон и с визгом скатилась с горки, хотела подняться, но опять села на пятую точку. Кто-то ей подал руку, она встала. Пред ней стоял молодой человек, он был на лыжах, которые находились частично за девушкой.

– Чего ты на этих бумажках катаешься? На лыжах когда-нибудь стояла? Нет? Хочешь попробовать? Для этого нужна специальная обувь. Давай заберемся наверх. – Они поднялись. – Теперь аккуратно сунь впереди меня правую ногу и поставь на правую лыжу, а левую – на левую. Не бойся, я тебя буду держать. – Парень прижал девушку к своему телу и задвигал ногами.

И они полетели с горки, но кто-то на картоне пересек им дорогу, и лыжники упали, поэтому, согласно законам физики, летели вперед, и Мари оказалась под лыжником. Но он быстро встал, поднял девушку.

– Мари, испугалась7

Она удивленно посмотрела на него. – Ты откуда знаешь мое имя?

– Когда ты лежала подо мною, я слышал испуганные возгласы твоих товарищей, которые кричали: «Мари! Мари!» А ты решила, что я волшебник? Нет, я просто Борис. Будем знакомы.

Мари промолчала, потом взглянула назад, откуда ей махали руками. – Ой, наши уже уезжают.

– А ты хочешь еще остаться?

– Я на горке каталась только раз в жизни, когда мне было семь лет.

– Зачем дело? Поедешь позже.

– На чем? Автобус ждать меня не будет.

– У меня есть машина, довезу тебя, куда захочешь.

Катались вдвоем они недолго, зато нахохотались вдоволь. Солнце стало прятаться за гору, как бы говоря: «Сегодня развлеклись? Хватит, приходите завтра». Можно подумать, что здесь как на Альпах, почти круглый год лежит снег. Приезжай сюда десяток раз в год, и радуйся. Скоро начнутся дожди, и вода смоет снег в реку.

Мари была рада знакомству с Борисом. Ей надоели все, с кем раньше общалась, целовалась. Одному из них она отдалась, он показался ей нормальным парнем, с кем можно и жизнь провести. Но после первой ночи поняла, что таких подонков поискать надо. Он претендовал на такое в постели, что у нее ноги сводило. Мари тут же с ним рассталась. После этой встречи она около двух месяцев ни с кем не встречалась. Сегодня ей повезло, Борис ей понравился.

Парень тоже был доволен знакомством с девушкой. Когда первый раз съезжал с ней с горки, захотел поцеловать ее в шею. Засмотрелся и пропустил ребят, которые мчались наперерез им. Может, и к лучшему. Лыжником Борис был опытным. Раз десять побывал в горах Швейцарии, Австрии, сначала с родителями, потом сам с друзьями. Ему нравились такие поездки. Там им попадались девушки, которые не брезговали мимолетной связью.

У них было общее то, что оба не пошли после школы дальше повышать образование. Родители Бориса устроили его в туристическую фирму, работа очень подходила под его желания, его интересы. В школьные годы по два раза в год вместе с отцом и матерью ездил за границу или по знаменитым местам Кавказа. Рабочий стаж в фирме три года, поэтому мог дважды в год ездить бесплатно в ближайшие страны, в дальние нужно было доплачивать.

Мари после окончания школы пошла работать санитаркой в дом престарелых. Нужно было мыть больных, кормить их, ухаживать за ними. В отделении были разные люди, худые и толстые, понимающие, где они находятся, и потихоньку теряющие рассудок. Чтобы поднять с кровати полную женщину, нужна сила. У Мари она была, но домой приходила ослабевшая, будто ее кто-то выжал. Часик, другой и она становилась прежней, готовой пойти погулять.

Борис довез Мари домой, еще в автомобиле договорились о дальнейшем общении. Девушка предупредила, что в ее квартире встреч быть не может, много родных живет в ней. Второе рандеву должно было состояться вечером ровно через неделю. Обоим хотелось быть вместе, но чтобы никого поблизости не было. И хотя уже за полночь, но на улицах людей хватало. Все же это не мешало им время от времени прижиматься, целоваться. Но завтра нужно работать, поэтому расстались. На прощанье Мари сказала:

– Я бы хотела чаще с тобою видеться.

– Не проблема. Завтра пойдем в кафе порезвимся. Ты сразу туда и приходи. – Борис сообщил, в каком месте его ждать.

В десять вечера они уже вовсю веселились, резвились под джазовую музыку, рок эн рол. Временами подходили к бару, выпивали вина. Мари пришла в кафе с подругой, но они тут же расстались, та быстро находила себе партнеров. Мари хватилась в два часа ночи, что ее подруга исчезла. А она ведь намеревалась пойти к ней ночевать, домой так поздно не хотелось возвращаться. Борис понял ее растерянность, засмеялся.

– В моей квартире найдется местечко для тебя.

Мари в ответ тут же поцеловала его. Еще немного повеселившись, они вышли, сели в его машину и поехали. Жил Борис недалеко от зоопарка. Они вошли в двухкомнатную квартиру. Им было жарко, слишком много одежды было на них, да и после танцев еще не остыли, а может быть, по другой причине. Поэтому вся одежда на них оказалась лишней. Они побросали ее на диван.

Прошло четыре месяца. Родители продолжали читать ей морали, ей это осточертело. Мари завела разговор с Борисом о том, чтобы поселиться у него, но он заявил, что так они быстро друг другу надоедят. Девушка прекрасно понимала, что их связь временная. Она и не претендовала на большее. Ей было хорошо с ним. В то же время знала, что такое положение долго продолжаться не может.

Одним прекрасным утром Мари проснулась, когда Борис гремел чайником. Обычно она раньше вставала. На душе стало тревожно. Когда она, умывшись, подошла к нему, прижалась к его спине, он обернулся, долгим крепким поцелуем приник к ее губам.

– Мари, я улетаю в Канаду.

– Когда?

– Через неделю.

– Ты поедешь один?

– С экипажем. Шучу. Один, конечно.

– Оставляешь меня одну?

– Еще до знакомства с тобой намеревался уехать. Готовил документы, объяснял родителям, почему уезжаю. И тебе расскажу: меня не удовлетворяет моя работа, мой заработок. Мне с тобой было хорошо, но ничего не поделаешь, пришло время расстаться. Ты сама понимала, что мы не станем семьей.

Мари сжала губы, промолчала. Да, вначале ей нужен был хороший мужчина, но потом она привыкла к нему, у нее мелькала мысль, что судьба подарила ей не только товарища, но и друга на всю жизнь. С мечтой приходилось расставаться.

– Наша связь окончательно прерывается или ты, может быть, вернешься за мной или позовешь к себе?

– Мари, там я начну свою жизнь заново. Мы, скорее всего, иногда будем по-хорошему вспоминать это время, но и мне, и тебе пора задуматься и начинать строить свое будущее по-новому. Не мучайся, я ведь тебя не обманывал, ничего тебе не обещал,

Ну как тут не переживать, ведь она осталась одна. Мари показалась, что она нужна Борису, а он ей. Впервые в жизни влюбилась в парня, но поняла это только сейчас, когда ее мужчина уже улетал за границу. Мари больше не хотела случайных связей, поняла их никчемность, их пустоту.

Вскоре ей пришлось идти к гинекологу, который сообщил ей, что она беременна. Но что она будет делать с ребенком. Она раньше ни разу не задумывалась об этом, хотела бы и теперь забыть обо всем, но не могла. Борис уже улетел, советоваться не с кем. Сделать аборт? Так, наверное, и стоит поступить.

Родители, сестры тоже узнали, что она в положении, она случайно проговорилась. Когда Мари сказала, что состояние беременности продлится недолго, все возмутились.

– Ты хочешь убить ребенка? Сумасшедшая! Ты же позже надумаешь рожать, а у тебя ничего не выйдет.

Разговоры длились почти ежедневно в течение трех недель, пока мама Наташа, посоветовавшись с мужем Семеном, не заявила:

– Мари, мы поговорили, и просим тебя оставь нам ребенка, не губи дитя. Мы его вырастим без тебя. Будем считать его своим сыном или дочерью, кого ты родишь. Раз ты такая вольная птица, лети дальше.

– Вы ведь потом будете навязывать мне ребенка.

– Ты не веришь своим родителям? Иди, делай аборт! Только потом от нас помощи не жди.

– Верю я вам, мама и папа. Я немножко подумаю и дам ответ.

Мари хватило одной ночи на раздумывание. Сказала родителям, что родит, но потом она жить здесь не сможет, одна уедет куда-нибудь. Надоело ей работать с больными людьми. После того, как поняла, что беременная, она резко изменилась. Мари не ходила в кафе, на поздние танцы, не грубила дома, не обижала сестер. Девушка усиленно занималась английским языком. Иногда просила помочь сестренку Рину, которая в этом году собиралась поступить в университет на факультет иностранных языков. Она, кроме английского, хорошо владела итальянским и испанским языками. Средняя сестра Галина подала документы в тот же университет на юридический факультет.

На предпоследнем месяце беременности Мари стало нехорошо, ее положили в больницу на сохранение. Приходившим родным она высказала мнение, что тогда зря послушалась их, теперь жалеет об этом. Спустя неделю ее отправили домой. Но пришло время родов, как раз в срок, даже на один день позже задержалась она дома. Мужественно выдержала боли, даже в конце операции улыбнулась. Родился мальчик, Мари назвала его Львом.

После родов она осталась в семье на несколько месяцев. Решила сыночка покормить грудью. Остальные члены семьи подумали, вдруг Мари решит остаться с Левочкой. А почему нет? Привыкнет к нему и не захочет никуда уезжать. Молодая мама успевала днем возиться с ребенком, а когда возвращались с работы родители, шла на работу. Она договорилась с хозяевами магазина, что с восьми вечера до семи утра будет охранять помещение с продуктами. В ходе дежурства могла несколько часов и подремать. Конечно, это был неполноценный сон, остальное досыпала дома.

 

Когда мальчику исполнилось три месяца, Мари сообщила, что взяла билеты на самолет до Нью-Йорка. В каком городе обоснуется, пока не знает, быть может, переедет в Канаду. За это время она подсобрала денег на поездку, на первые месяцы пребывания в другой стране.

Мама Наташа была зла на нее, она заявила, что если она будет долго отсутствовать, ей Леву не отдадут.

Умчалась доченька. Раз в недели две Мари общалась по сотовому телефону с родителями, сестрами, братом. Ей показывали, как подрос ее сынок. Она особо не распространялась о том, где находится, что делает. Говорила, что старается уехать от больших шумных городов, бывают однодневные заработки, что ее мало устраивает.

Через месяц сообщила, что находится в городе Провиденс, красивое место, будет здесь несколько дней в поисках работы, если не найдет, поедет дальше. Денег пока не добавляется, потихоньку тают те, что захватила с собой. Следующий разговор был более веселый. Мари взяла в кухарки одинокая престарелая дама.

– Вы же знаете, я дома никогда ничего не готовила. Женщина объяснила мне, что и как делать. Вроде получается. Мне стало самой интересно, заглядываю в смартфон, ищу новые интересные блюда, прежде чем их готовить, советуюсь с мадам. Вчера приготовила рагу, Оливия ела и хвалила. Как поняла, платит она мне минимум, но меня и это устраивает, тем более, что живу у нее. Только скучновато. Правда, иногда к ней приходят гости, играют в карты на деньги. Так шумят, словно маленькие дети в детском саду, когда у кого-то забирают любимую игрушку.

Во второй раз сообщила, что один джентльмен, который участвует в игре, часто на нее поглядывает. Он симпатичный, но старше ее лет на тридцать. Однажды сунул ей в карман фартука пятьдесят долларов, богатый, наверное.

Отца и сестер радовало, что их старшая дочь взялась за ум, лишь мать ворчала. Прошло с полгода, когда Мари звонила в последний раз. Семья Минкиных забеспокоилась. Стали связываться с ней, но она коротко отвечала: «У меня все в порядке, сейчас не могу говорить, очень занята». Только спустя несколько месяцев сообщила причину ее неразговорчивости.

– Моя хозяйка Оливия решила поехать в Европу, причем надолго. Там у нее родственники, друзья. Меня просто попросили покинуть ее квартиру. Пришлось искать новое место, пока же жила в гостинице, заработанные деньги не уползали, а улетали из моей сумочки.

Иду я по городу, и меня окликает тот дяденька, что у Оливии заглядывался на меня, спрашивает, где я теперь живу, ведь моя хозяйка за границей. Рассказала ему, что ищу работу. Он взял меня за руку, говорит: «Пойдем!» Посадил в машину и повез за город в свои апартаменты – большущий дом. В нем живет он и две служанки, одна занимается уборкой, вторая кухней. Предложил заменить повариху. Она пожилая женщина, просит отпустить ее домой. Жаль, конечно, она у мистера Яакоба, так зовут этого дяденьку, работает больше двадцати лет. Я тут же согласилась. Мне показали комнату, в которой буду жить. Сэр Яакоб сказал, что моя заработная плата будет раза в полтора выше, чем у Оливии, а пока он выдал мне триста долларов. Он молодец и я молодец. Ждите меня, соберу деньги на поездку и навещу вас. Яакоб обещал меня отпустить на несколько дней. Заодно увижу своего сыночка.

Спустя три месяца Мари обнимала маму с папой, сестер и братика. Когда подошла к сыночку, хотела его обнять, он заплакал и бросился к Рине.

– Сыночек, я же твоя мама!

– Она моя мама, – вытирая кулаком слезы, сказал двухлетний Левушка.

Мари раскрыла чемодан, достала игрушки: пять автомобилей различных марок, набор кубиков разрисованных разными зверюшками, костюмчик, правда немножко большеватый. Наденет, когда подрастет.

– Это все для тебя. Подойди, я тебе вручу.

Машинки соблазнили Левушку, он подошел. Мари протянула ему руку. Мальчик посмотрел на остальных, все внимательно наблюдали за ним и улыбались. Поняв их взгляды как одобрение, пожал ее руку и тут же сел на пол, подтащил к себе автомобили. Мари обняла его сзади, он не возражал.

Затем гостья вручила подарки родителям, преподнесла им ручные часы, Гале и Рине симпатичные платья. Четыре дня пролетели одним мигом. Лева стал более лояльным, ходил с Мари гулять, правда, мамой не называл. Нервировали ее отношения с собственной мамой.

– Вот видишь, – злорадствовала Наташа, – не признаёт он тебя и не признает. Ты ему не нужна, мы сами его вырастим настоящим мужчиной, послушным и любящим бабушку и дедушку. Можешь проваливать в свою Америку.

Мари попрощалась со всеми, мать ее в это время демонстративно покинула квартиру. Пришлось в Нью­-Йорке пересаживаться на другой самолет, затем на поезд. Приехала в поместье к пяти часам дня. В салоне рядом с Яакобом стоял молодой мужчина в военной форме, в американских званиях Мари не разбиралась, но поняла что должность высокая. Он что-то говорил Яакобу, а тот, раскрасневший, словно морковка, горячо отвечал. Хоть ее английский за время пребывания в США значительно улучшился, но она сходу не могла уяснить тему их беседы.

– А это, кто такая? – строго спросил незнакомец.

Мари растерялась, молчала, она не знала кто он, что ему надо, и нужно ли ему отвечать.

– Это мой повар, – ответил Яаков.

– Не знаю, как вкусно она готовит, но девушка аппетитная.

Она рассердилась, понесла чемодан в свою комнату, стала развешивать вещи в шкафу. Немного успокоилась, решила спуститься вниз, чтобы узнать, что приготовить на ужин. Тут к ней подошел Яакоб.

– Рад твоему появлению в моем доме, а то уборщица меня кормила такими блюдами, что большую часть я самостоятельно выбрасывал в туалет, чтобы она не видела. Как ты съездила? Как тебя встретили?

– Все прошло очень хорошо. Они передавали вам привет, благодарили за то, что вы приняли меня на работу. Мистер Яакоб, чем вас накормить сегодня? Готовить только вам или вашему гостю тоже?

– Ты сама прекрасно знаешь мои вкусы. Мой сын уже уехал, но сказал, что хочет переехать жить ко мне.

Мари спустилась вниз, где ее увидела уборщица.

– А я только собиралась приготовить мистеру Яакобу ужин. С приездом, Мари. Как я рада, что мне больше не придется готовить, я знаю, что хозяин недоволен моей работой в качестве кухарки. Жила в бедной семье, ели самую простую пищу, в основном хлеб с колбасой. Приготовлять деликатесы не было из чего. С юных лет, не закончив школу, пошла работать уборщицей то у одних, то у других. Уже семь лет тружусь здесь. Ой, я вас заговорила, вам же на кухню. Как я рада, что вы вернулись!

Мари знала, что мистер Яакоб очень любит картофельные чипсы. Она не раз ему говорила, что доктора считают такую пищу вредной. А он говорил, что пища не может быть вредной, вредно ее количество.

«Мой желудок воспринимает ее, значит можно употреблять. Главное, умеренно ее солить, у тебя это хорошо получается».

Она и сегодня приготовила для него чипсы. В этот раз задумалась и положила в духовку гораздо больше нормы его потребления. Ничего, сама съем лишнее, решила она. Когда чипсы были готовы, положила на тарелочку, занесла в небольшую комнату, где хозяин обычно принимал пищу. Затем заглянула в бар и взяла оттуда сухое вино. Бокал уже стоял на столике. Яакоб любил за ужином опрокинуть один, другой стаканчик вина.

Девушка задумалась. Если здесь будет жить его сын да с семьей, нужно будет готовить еду для всех. Работы прибавится, но суть не в этом. Как она сживется с новыми жильцами? Какие они, хорошие, плохие, придирчивые или спокойные? До сих пор так было хорошо. Ладно, поживем – увидим. Не понравлюсь я им, придется искать другое место. Надеюсь, Яакоб не позволит меня обижать.

Когда все дела были сделаны, Мари приняла душ и, не раздеваясь, легла на кровать, ведь еще было рано. В голове мелькали картины ее встреч с родными, с сыночком. Хотя стычки с мамой не радовали ее, но, в общем, от пребывания в родном городе, в родной семье остались хорошие впечатления. Не заметила, как заснула. Усталость от двух перелетов сморили ее. Проснулась лишь в пять утра. Нужно было варить обед, и заодно заняться приготовлением завтрака.

Через два дня под вечер приехал на БМВ сын хозяина. Яакоб ей сказал, что ближайшего родственника зовут Георг. Прислуга подняла в его комнату чемоданы с вещами. Мари удивилась, почему так мало, спросила все ли это его имущество.

– Солдату много вещей не нужно, – ответил Георг.

– Скажите, что бы вы желали на ужин?

– Мы, моряки, привыкли кушать все, что нам принесут. Но я люблю, чтобы еда не застряла в горле, была вкусной и сытной. Я сегодня проголодался. Да, надеюсь, у моего папы бутылочка виски найдется.

Вот тут и думай, как угодить новому жильцу. «Мясо есть, поджарю антрекоты, колбаски копченной нарежу, к этому соображу салат. А для папы Яакоба поджарю рыбку. За работу, повариха Мари!»

Когда хозяева покушали, она пришла забирать посуду, мытье тарелок, чашек входило в ее функции. Мари собиралась уходить, но движением кисти руки Георг остановил ее. Она поставила посуду обратно на обеденный стол.

– Мне понравилось то, чем ты нас угощала. – Девушка в знак благодарности за такие слова склонила голову. – Как тебя зовут?

– Мари.

– Ты к тому же симпатичная девушка. Позволь называть тебя на американский манер – Мэри.

– Спасибо за комплимент. Называйте Мэри. В России есть поговорка: хоть кастрюлей назови, только в печь не ставь. – Ей пришлось объяснять смысл поговорки. Она заменила слово чугун кастрюлей, так как не знала на английском такого выражения, да и русских печей здесь не видывали. Небольшое изменение ее имени ей понравилось. Теперь она будет говорить, что зовут ее Мэри. – Я могу идти?

– Да.

Она снова подняла тарелки и понесла на кухню. За рюмками пока не хотелось возвращаться. Как отнестись к его похвале, его комплименту? С одной стороны приятно, с другой – немножко боязно. Еще приставать начнет. Достаточно ей одного сыночка.

Все шло своим чередом, никто на нее не покушался, хотя минуло несколько дней. Георг явился к ней на кухню.

– Обед готов?

– Будет готов через минут сорок, еще ведь рано. Вы проголодались? Могу чем-то другим вас накормить.

Он рассмеялся. – Спасибо. До обеда еще далеко, кушать не хочется. Предлагаю покатать тебя по здешним красивым местам. Приду позже и поедем. – Георг вышел из кухни.

«Наглец, даже не спросил, хочу я с ним ехать или нет. Надеюсь, насиловать меня не будет. Покататься на таком автомобиле я вовсе не против».

Как только обед был сварен, Мэри выключила плиту, и пошла в комнату, переоделась. Вышла на крылечко, Георга еще не было. «Может быть, он решил пошутить? Минуты четыре подожду и уйду к себе». Не прошло и двух минут, Георг выбежал. Он был в простых серых штанах и голубенькой рубашке.

– Ты уже готова ехать! Идем. – Сам быстрым шагом направился к машине, которую еще раньше выкатил со двора.

Сели, Георг вытянул с маленького багажника кабины мешочек, распаковал его, достал несколько штук пряников, остальное положил Мари на колени.

– Кушай, они сладкие.

Тонкие пряники были по паре обмазаны внутри чем-то сладким, не то медом, не то густым вареньем. Она укусила, понравилось, а ее сосед выводил автомобиль на центральную дорогу. Георг сразу начал расспрашивать, как она оказалась в Америке, откуда у нее неплохое знание английского, кто остался в России.

Мари жевала пряники и осторожно отвечала на вопросы, она вовсе не хотела, чтобы ни Яакоб, ни Георг не узнали, что у нее есть сын. Они проехали поселок, свернули в лес, он был похож на места ее родины, такие же деревья, только они росли ровными рядами, а вокруг не видно было мусора. Георг остановил машину, вылез, за ним хотела выскочить Мэри. Он подал ей руку, чтобы помочь ей.

– Ой, а я руки измазала вареньем.

– Салфетки лежат возле тебя, между сиденьями.

Мэри вытерла руки, сама выбралась на землю, оглянула место, куда они приехали.

– Нравится?

– Очень.

– Сейчас пойдем ножками. Немного глубже в лес, там должны быть грибы.

Они прошли несколько километров, но ничего не нашли. Мари устала, отвыкла много ходить.

Георг нагнулся, поднял что-то из сухой травы. – Смотри.

В его руках она увидела маленький гриб. Мэри стала внимательнее присматриваться к почве. Вскоре они оба одновременно увидели настоящий белый гриб, заулыбались. Он предоставил ей право срезать его. Георг достал из кармана мешочек, туда складывали найденные грибы.

– Ты думаешь их можно кушать и не отравиться? – спросил он.

– Конечно. Когда была школьницей, мы ходили по грибы. Эти съедобные. А вы откуда знаете, что в этом месте должны быть грибы?

– Мы жили в достатке, могли спокойно покупать любые продукты. Но моя мама, вечная ей память, любила природу, ходила со мной во все поры года, показывала красивые места, а в летние месяцы мы с ней собирали грибы. Когда стал служить в армии, перестал заниматься этим делом.

– Простите за вопрос, вы приехали один, у вас никого нет?

– Я был женат. Она была красивой, нежной. Но я редко бывал дома, служба, а ей было скучно, она искала веселое общество. Нашла. Кто-то из «доброжелателей» дал ей попробовать марихуаны, ей понравилось. Когда я увидел, что с ней стало, отправил лечиться. Помогло, но ненадолго. Семь лет назад умерла.

Мэри искоса поглядывала на попутчика, он заинтересовал ее, начал нравиться. Высокий, стройный, подтянутый, приятная улыбка, да и вся внешность. Мелькнула одна дерзкая мысль, но она ее отогнала, ведь ему более сорока лет. Мешочек вскоре наполнили грибами, больше они не склонялись к земле.

Вернулись домой, Георг и здесь подал ей руку, чтобы помочь выйти из машины. Мелочь, а приятно. Опять в голову Мэри стукнула вся та же мысль. Ну и что, что старше? Главное, чтобы она ему нравилась, чтобы любил. Мечты, мечты, а скоро нужно будет подать на стол обед. Мэри накинула фартушек, проверила теплоту еды, что-то подогрела. При этом тихонько напевала песенку: «В траве сидел кузнечик, совсем как огуречик, совсем как огуречик, зелененький он был…».

Георг опять уезжал на один день, приехал поздно вечером, когда Мари уже спала. Днем после обеда он предложил Мэри поехать в город. Попросил заранее приготовить ужин, а подаст его уборщица, ей не впервые делать это.

– Что скажет твой отец? Он может выгнать меня, а мне работа очень нужна.

– Я с ним договорюсь.

Они подъехали к центру города, Георг остановил автомобиль. Немножко прошлись. Он спросил, где ей хочется побывать: в музее искусств или зоопарке. Мари выбрала зоопарк, к искусству она была безразлична. Пока они ходили вдоль клеток, любовались животными, которых никогда в жизни она не видела, разве что на картинках, стемнело.

– Не пора ли домой? – спросила Мэри.

– Тебе понравилось?

– Да, особенно ягуар. Небольшой, похож на кошку, только ушки острые.

– Зубки у ягуара поострее, – засмеялся Георг. – Сейчас ты увидишь такое, что надолго запомнишь.

В летнее время в Провиденсе проходят вечерние фестивали «Огни на реке», на самом деле в этом месте сливаются в одно русло три реки: Провиденс, Вунаскайукет, Мошассук. На воде разводят огромные костры, по рекам плывут лодки, на которых сидят люди, закутанные в черные плащи. Таков ритуал. Мэри смотрела на все это, раскрыла широко не только глаза, но и рот. Рядышком парк, освещенный фонарями-рыбами. По сторонам горят огромные пятиконечные звезды. На них многие вешают белую ленточку со своим желанием. За данный ритуал нужно заплатить десять долларов. Некоторые люди зажигают здесь свечи по близким усопшим. И немало палаток с различными товарами. По всей территории гремит торжественная музыка.

Ни Георгу, ни Мари не хотелось отсюда уходить. Он предложил девушке покататься по рекам на лодке, но она отказалась, побоялась. Они зашли в бар «Диск», их угостили жареной рыбой и замечательным коктейлем. Вернулись домой под утро. В знак благодарности Мари поцеловала его в щеку.

– Милая девушка, это не так делают, – Георг обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Она не возражала. Затем он запел: «О Мари! О Мари…» Она внимательно прослушала всю песню. Он спросил: – Ты когда-нибудь слышала ее?

– Я тебе сейчас ее на русском спою. «О, отворись окошко, дай видеться мне с нею, пред ней благоговею, жажду свиданья с нею… О Мари! О Мари! Ты навек унесла мой покой. Сон мне верни, о Мари! О Мари!»

– Браво! Браво!

Иногда он звал ее купаться в море. Это было для нее новым испытанием. В реке приходилось плавать, а в море впервые. Обратила внимание, как легко в здесь плавать, а на спине можно было лежать спокойно и ничем не шевелить. Она поплыла дальше, а там волна ей била в лицо, стала грести назад, но к берегу никак не приблизилась. Только с помощью Георга вернулась в спокойное место. Она устала, поэтому постаралась быстрее выйти из воды.

Георг ее часто брал с собой, то по делам, тогда она прогуливалась возле автомобиля, то погулять. Во время одной из прогулок он попросил ее самой сесть за руль.

– Я не могу, я ни разу не водила машину.

– Тем более садись на мое место. Будем учиться. Как это в твоем возрасте не уметь ездить?! Чего сидишь? Я уже вышел. Очень важно быть спокойнее и сосредоточеннее. Вдохни несколько раз и выдохни. Теперь руки на руль. Под твоими ногами две педали, слева тормоз, справа газ. Чем больше жмешь на газ, тем больше скорость, поэтому здорово сейчас на эту педаль жать не надо. Если необходимо уменьшить скорость или остановить машину, используешь тормоз. Поняла все? Теперь слегка поверни ключ зажигания и нажми на газ.

– Все сделала, как вы сказали, но машина заглохла.

– Значит, нужно чуточку больше нажать на газ, и держи правую ногу в том же положении, не отпускай педаль. Вот-вот-вот! Немножко увеличить скорость, а то мы ползем как черепахи. Получается. Я тебя несколько раз потренирую, потом передам эти полномочия специалисту. Договорюсь, чтобы он приходил в определенное время, и ты час будешь тренироваться. Потом будет сдача на право вождения. Вижу, ты вспотела, давай пересядем. На первый раз неплохо получилось.

Яакобу не нравилась возня сына с кухаркой. Он ему не раз об этом говорил. Но Георг отшучивался, говорил, что прислуга должна уметь все.

– Почему же ты с уборщицей так не возишься?

– Ей нужно вождение, как мертвому припарки. Притом, ты не будешь возражать, что Мэри очень красивая приятная женщина. Поэтому и уделяю ей свое внимание.

– Случайно не мечтаешь взять ее в жены?

– А что? Идея хорошая, стоит над ней подумать.

– Тебя не волнует, что она нищая, без образования?

– Больно твоя жена, моя мама была образованная. Она отличалась умом и добротой, хотя университетов не кончала. Буду искать себе такую жену. Идем папа в твой кабинет, выпьем по этому поводу по стаканчику виски.

В кабинете Яакоб продолжил увещевать сына, меньше времени уделять кухарке. У него должна быть женщина из высшего общества. Отцу хотелось представить будущую жену своим друзьям. Но с этой не пойдешь, как только он с сыном и его избранницей выйдут за порог, их засмеют. Но речи Яакоба воздействия не возымели.

Георг изучал характер Мэри, ее знания жизни. Он понял, что жизнь немного потрепала молодую, в то же время здоровую женщину, видел, что она трудолюбивая. Не только занималась приготовлением пищи в кухне, но сама наводила в ней чистоту, помогала привести в порядок дом, окружающую территорию.

Не упускал холостяк любой возможности, чтобы поцеловать девушку, однажды при отце подарил ей поцелуй. Мэри покраснела, увернулась и вышла из гостиной. Им обоим хотелось близости, и каждый боялся этого. Однажды, разбирая с отцом свои финансовые дела, у них были вложены деньги в недвижимость, Георг не выдержал, сказал отцу:

– Папа, мне нравиться Мэри. Она такая умелая хозяйка, причем порядочная женщина.

– Так женись.

– Ты говоришь серьезно?

– Сам бы на ней женился, да возраст не тот. Она мне давно понравилась. Умеет общаться с людьми, не говорю уже о том, какую вкусную разнообразную еду подает на стол. К тому же, как я заметил, добрая. Не хотел этого брака только потому, что боюсь насмешек моих знакомых, друзей. Сам понимаешь такую ситуацию. Извини, что отговаривал тебя. Мэри заслуживает твоей любви.

– Спасибо папа! А я сомневался в том, что ты одобришь мое решение. Теперь остановка за ее согласием.

– Не беспокойся, она в тебя влюблена не меньше, чем ты в нее.

Георг предложил Мэри поехать в лес. На ее возражение, что грибов уже нет, заявил, что лес хорош в любую пору. Была глубокая осень, поэтому оба одели пальто. Листья деревьев густым ковром устилали тропинку, по которой они шли. Георг достал большой фотоаппарат, такими хорошие специалисты делают снимки.

– Можно я сфотографирую тебя. Ближе стань к этой березке. Есть! Теперь сними пальто. Можешь расстегнуть воротник кофточки, еще шире.

– Зачем?

– Человек не должен глубоко прятать свои знания, свое умение, свои достопримечательности. Готово. Теперь подойди ко мне, покажу, какая ты красивая.

Мэри смотрела снимки на смартфоне, Георг обнимал ее и целовал.

– Полюбуйся, ты прелесть! Мне нравишься. Предлагаю тебе руку и сердце. Выйдешь за меня замуж?

Мэри остолбенела, она не надеялась, что он богатый интересный мужчина, захочет связать с ней, домработницей, свою жизнь. Она молчала.

– Я тебя люблю, Мэри.

– И я тебя. Я согласна. Но что скажет твой отец?

– Я с ним говорил. Он сказал, что если я прозеваю тебя, то он сам женится на тебе.

– Георг, мне кажется, мы спешим с принятием такого решения. Нет, нам нельзя жениться. Ты обо мне мало что знаешь. Про сестер и брата я тебе говорила, но у меня есть еще сын, ему пошел третий год, зовут Львом. Нужна ли тебе женщина, как у нас говорят, с привесом? Кстати, почему твоя жена никого не родила?

– Думаю, мне как раз не хватало тебя. Я был слишком закованный воинской дисциплиной, учениями. Оказалось, что у моей жены какая-то особая болезнь, ей нельзя рожать, об этом узнали через несколько лет после женитьбы. Она чем-то была похожа на тебя, добрая, улыбчивая, но после того, как ей поставили плохой диагноз, сникла, просила, чтобы я развелся с ней. Разве я мог так поступить. Она сама себя погубила. Мы отвлеклись от главной темы нашей беседы. Езжай домой и привези сына. Мы с таким мужчиной найдем общий язык. Он будет нашим сыном.

– И потом свадьбу сыграем?

– Мэри! Я не выдержу такого перерыва, я должен познать всю тебя во всей твоей красе. Поэтому мы сыграем свадьбу, и тогда ты поедешь за сыном.

Жених и невеста обвенчались, немногочисленные родственники и друзья поздравили, затем в одном из ресторанов был праздничный стол. Мэри долго уговаривала Георга поехать с ней в Россию, но переупрямить его не смогла. Он сказал, что подучит русский язык, чтобы понимать, о чем с ним говорят, тогда они вместе посетят ее бывшую родину.

– Мало ли что там будут обо мне говорить, я ведь не смогу понять. Скажут, что подобрала старого немощного старика, пенсионера. Буду чувствовать себя чужим. Отложим мое посещение России и твоих родных.

Георг проводил Мэри в аэропорт, и она полетела в края детства и юности. Добралась на самолете, потом на поезде до родного города. Вышла на автобусную городскую остановку, как ее кто-то окликнул. В десяти метрах от нее стоял Борис.

– Откуда моя красавица прибыла?

– Отсюда не видно. Ты в отпуск приехал?

– Нет. Разонравилось мне в Канаде, Америке. Куда не сунешься, пахать нужно. Это я и здесь смогу. Мари, мне с тобой так было хорошо, давай возобновим нашу дружбу, наши отношения.

– Зачем? Ты человек не постоянный, сегодня здесь, завтра там. Никаких отношений с тобой у нас больше быть не может. Подружку в Канаде себе не нашел?

– Кому нужен безденежный мужчина. Скитался один из города в город. Я снял двухкомнатную квартиру в другом месте.

– Продолжай соблазнять других, здесь дурочек, таких как я, хватает. Ты мне теперь совершенно неинтересен.

– Завела другого? – уже вслед крикнул Борис, но она ничего не ответила, искала необходимый маршрутный автобус. «Что с ним говорить, он даже не знает, что у меня от него есть ребенок. Что ж, это к лучшему».

Вся семья была рада встрече. В этот раз Мэри никому не привезла подарков, лишь бы что не хотелось вручать, поэтому извинилась и на вечернем всеобщем ужине дала родителям, сестрам и брату по конверту, в котором лежало одинаковое количество долларов. Лишь Лева получил красивый костюмчик.

Мэри рассказала, что она вышла замуж за очень хорошего человека, они любят друг друга. О Левочке он знает, хочет стать ему отцом. У него с папой большой дом, будут рады видеть всех вас. Приглашали в гости, если понравится, то тоже можете переехать, устроиться на работу в их городе или любом другом.

– Меня там называют Мэри, но вы можете говорить мне как желаете: Мэри, Мари, даже Марией. Там я немножко поумнела.

Ее так радовало, что вся семья собралась вместе, расспрашивала каждого в отдельности, чем они сейчас занимаются, какие у кого планы. Узнала, что младший брат Дима трудится на заводе на станках с программным управлением. Сестрички окончили ВУЗ, теперь занимаются поисками места трудоустройства. Галина уже почти договорилась, собирается переехать в Петербург. Кстати не одна, а с будущим мужем. У тихони Рины ни места работы, ни близкого друга не было, она еще вся находилась в поиске завтрашнего дня. Все не раз говорили ей, что пора смелее отстаивать свою будущую жизнь.

– Ты прекрасно знаешь английский, твое место в Америке. Надеюсь, что у моего мужа есть знакомые, которые помогут тебе с работой. Рина, решайся! – Мэри в очередной раз обняла сестренку.

– Вот так сразу? Дай время подумать. У меня заграничного паспорта нет.

– Я буду тебя ждать, а когда приеду, переговорю с Георгом.

Единственное, чем осталась недовольна Мэри, была родная мама. Как она не старалась быть с ней приветливой, целовала ее, но характер мамы не изменился. Она ворчала, смеялась над браком дочери, говорила, что он ненадолго. Даже отец Мэри не выдержал такого отношения к дочери.

– Неужели ты не можешь простить своенравие Марийки? Ты же видишь, она совсем другой стала. Плохо делаешь не только ей, но и всем нам. Очнись, покажи свою любовь к дочери, она этого заслужила.

Но все осталась по-прежнему. Неделя промелькнула, пора собираться домой. Для мужа и тестя Мэри купила комплект фотографий города, еще ей понравились шерстяные свитера. Она приобрела два в размер Георгу и Яакобу.

– Дима, прокатимся на самолете? Только учти, полет будет долгим. Не надоест? – Мэри присела возле сына.

– Нет, мама.

У нее даже слезы из глаз потекли. Он впервые назвал ее мамой.

 

Мэри летела в самолете и размышляла. «Я думала, что будут проблемы с отъездом сына, что они не захотят отдавать его. Особенно боялась мамы, думала, что прогонит из дома. Она в конце концов изменилась, стала спокойнее, ни слова не сказала против того, чтобы я увезла Леву. Встречала, поцеловала меня на прощание, обняла и поцеловала меня и своего внука. Хорошее удивление».

Георг встретил их в Нью-Йорке. Она представила его Леве, как его папу.

– Хеллоу, Лева! – дальше шли слова на английском, которых Лева пока не знал. Он на все смотрел с удивлением. В полете не отрывался от окна, когда было светло, сейчас от небоскребов, да удивительных длинных автомобилей.

Начиналась новая жизнь не только для трехлетнего мальчика, но и для людей его окружающих. Через месяц прилетела Рина. Георг с неделю ездил с ней в другие города. В одном учреждении удивились такому знанию ею английского языка, а когда узнали, что она свободно может общаться и на испанском, тут же подписали с ней контракт, нашли для нее двухкомнатную квартиру, сообщили, что оплачивать за жилье будут сами.

Не прошло и года, как в семье Георга и Мэри залепетал ребенок, дочь назвали Беатрис.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Одноклассники

 Только знаю, коль придется

Снова увидать друзей,

Вновь в глазах твоих зажжется

Радость этих теплых дней.

Снова руки мне протянешь,

Снова скажешь: «Дорогой,

Ты такой же, ты не вянешь,

Не поникнул головой».

Павел Коган

 

Все началось, когда Диме исполнилось шестнадцать лет. После летних каникул пришел он в класс и понял, что одна из девчонок, собравшихся и щебетавших в кружке возле стола преподавателя, ему понравилась. Не совсем верное слово, правильнее сказать, он влюбился. Но парню неудобно было даже себе признаться в этом. Так получилось, что он стал чаще поглядывать в ее сторону. Подойти? Ни в коем случае!

Дело все в том, что Дима был самым настоящим троечником, порой и двойки хватал, а она, эта Люда, отличницей. Он и не пытался с ней заговорить, сблизиться, ее всегда окружало не менее трех-пяти одноклассников. Парень исподтишка осторожно смотрел на нее, когда она отвечала учителям, разговаривала с подругой, друзьями, но, как он сам себе заявил, ему оставалось только облизываться.

Хотя Дима был посредственным учеником, он не был лентяем, просто много времени уходило на спортивные занятия. Он увлекся борьбой дзюдо, на соревнованиях среди ребят его возраста занимал призовые места, а еще гимнастикой. И здесь удача часто сопутствовала ему. Двоюродные братья, которые на несколько лет были старше его, научили Диму плавать.

В классе к нему относились спокойно, никто из девчат не претендовал на дополнительные встречи с ним. Кончались уроки, и тихий спокойный парень брал учебники и отправлялся один домой или на занятия в его кружках. Здесь Диму частенько окружали спортсменки, беседовали с ним, фотографировались, шутили. Здесь он был в своем коллективе. Кое-кто пытался приударить за ним, но он отторгал их внимание. Если встречаться, то только с Людмилой.

Сказать, что Дима был некрасивый, было бы неправдой. Стройный, выпуклые мышцы на руках, каштановые волосы на голове, обычное лицо. Оно становилось совсем другим, когда он сбрасывал в сторону свое безразличие к происходящему, когда улыбался. Но это не так часто случалось, даже в тех случаях, когда ему вручали приз за победу на соревнованиях.

31-е августа. Завтра начнется последний год учебы в школе. Дима заигрался дома, разгадывая кроссворды. Жара начала после полудня спадать, но он был вспотевший. Решил пойти окунуться в водах реки Днепр. Дома надел плавки, на ноги шлепанцы, и в путь. Он еще застал на песчаном берегу своих одноклассников. Парни одевались, собирались идти на футбольный матч. Девчата решили задержаться.

Дима разделся немного в сторонке от всей компании, поплавал, лег на песок, подставил свою спину лучам уходящего солнца. Начало смеркаться. Вдруг услышал вопли девушек, которые кричали: «Тонет! Тонет!» Он вскочил, весь живот был в песке, глянул в сторону реки, там, в реке бултыхалась Люда. До нее было метров восемь от берега. Дима бросился к ней, старался грести руками как можно сильнее, чтобы быстрее добраться до девушки. Он успел выхватить ее из воды, положил плашмя, поддерживая руками за спину. Она немножко наглоталась воды, теперь, повернув голову в сторону, откашливалась. Когда Дима почувствовал, что ноги достают дно, взял Люду на руки и понес к берегу, где собрались остальные девушки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он у Люды.

– Нормально. Опусти меня на землю.

– Передам твое тело подругам и опущу вниз. Люда, ты мне нравишься, причем давно, – неожиданно для себя выпалил он.

Она промолчала. Вот и берег, Дима аккуратненько поставил ее на песок, попросил девчат, чтобы придержали ее. Люда обернулась.

– Дима, большое спасибо.

Если раньше Люда, приходя в класс, не всегда привечала его, то теперь обязательно здоровалась. Но на этом заканчивалось их общение.

 

Как поется в песне: «Вот и стали мы на год взрослей, и пора настает…» Окончена школа, настало время задуматься о своем будущем. Многие решили поступать в высшие учебные заведения, тот, кто сомневался в своих знаниях, окончил школу не с хорошими оценками, начали искать себе работу.

После завершения первой сессии, когда у студентов наступили зимние каникулы, все удивились, что Дима Горячев поступил и учится на первом курсе университета на медицинский факультет по специальности офтальмология. По блату или подкупили педагогов? Нет, просто Дима усердно сидел над учебниками все лето, и по всем предметам на вступительных экзаменах, кроме одного, у него стояло «отлично». Убеждать пустословов в обратном, было бессмысленно. Он использовал каникулы для помощи отцу. Вместе обновили стены квартиры, покрасили их, соорудили небольшую антресоль, куда можно положить вещи, которые употребляются семьей очень редко, кое-что из устаревшего барахла. Они хотели его выбросить, но мама не позволила, вдруг пригодится.

Во время этой работы позвонил ему бывший одноклассник, пригласил на сборище, так как они соскучились по старым товарищам. Оказалось, что организатором мероприятия была Люда Синицкая. У ее родителей был большой дом, так что мест для встречи хватало.

Дима подошел к ее дому, оттуда доносился смех, звучала музыка. Ему показалось, что он слышит голос Люды. Заходить в дом, встречаться со вчерашними соучениками расхотелось. Побрел, куда глаза глядят. Люди шли мимо него, одни навстречу, другие обгоняли его. Глянул направо – кинотеатр «Зорький». Раньше вроде он назывался «Победа». Посмотрел на часы – без пятнадцати восемь. Делать нечего, загляну, что за фильм сегодня показывают, если не старый, то можно пойти. Уже несколько лет не был в кинотетре.

Он подошел к входу, на стенке висела красочная афиша: «Рождество на двоих», а ниже: «Режиссер Пол Фиг. В главных ролях Эмилия Кларк и Генри Голдинг». Что ж стоит посмотреть, что за кино Голливуд прислал в их город.

Билет он получил на девятый ряд. Зашел, уселся. По пути никого из знакомых не встретил. Начался фильм, он все внимание сосредоточил на содержании и игре артистов. Героиню Кейт показали вначале беспомощной, закомплексованной, безликой, хотя актриса, исполняющая эту роль, была красивой.

Кейт перебралась из Югославии в Лондон, когда в стране началась война, стрельба. Устроилась в рождественский магазин переодетым эльфом. Она в растерянности, принимает иногда такие необдуманные решения, что потом расстраивается. Но после знакомства с симпатичным молодым человеком Томом меняется. Вначале он показался ей слишком идеальным, даже не поверила, что такое может быть. Время поставит все на свои места. Кейт поняла, она влюбилась в Тома. А дальше, как во всех картинах: небольшие ссоры, замужество.

Диме понравился кинофильм. Можно будет отправить родителей посмотреть его. Он вышел с расстегнутой курткой, но мороз заставил застегнуть ее. Начали падать снежинки, с каждой минутой увеличивая напор. Интересно, в кино показали рождественские приготовления, а у нас недавно они закончились. Он шел, все еще переживая за героев фильма, и не заметил, что совсем близко подошел к дому Людмилы. Как раз в это время выскочила небольшая группа его одноклассников.

Он подошел к трем девчонкам и одному парню. Со всеми, кто присутствовал, поздоровался. Одна из девушек всплеснула руками:

– Дима, это ты? Ты здорово опоздал. Тебе неправильно сказали время встречи?

– Лучше поздно, чем никогда.

– Все почти разошлись. Но мы готовы с тобой погулять по городу. Ты настоящий мужчина! В жены меня возьмешь? Ладно, согласна пока в невесты, – стала наступать на него одна из них, звали ее Наташей.

– Я растерялся от такого заманчивого предложения.

– Можем быть отложим на более теплые времена?

– Что же ты сразу отступаешь? Прямо сейчас пойдем в ЗАГС. Или ты предпочитаешь брак без регистрации? – отшутился Дима.

– И мы тоже хотим с тобой сочетаться законным браком, – заявили остальные девчата.

– Вы же поругаетесь при определении права первого ложа.

– А мы втроем одновременно, – засмеялись девушки. – Выдержишь?

– Вы так напугали, совсем решили растерзать меня? Вот подходит Семен, человек важный, серьезный, а я убегу, чтобы остаться живым.

Уйти Дима не успел. Вместе с Семеном вышла в теплом свитере Люда. Она сразу увидела его и подбежала к нему.

– Ну, Димка, ты даешь, точно к шапочному разбору приехал. Молодец, хоть в одиннадцать ночи выбрался. Зайдем ко мне, там и поговорим.

– Людочка, слишком поздно. Честно признаюсь, не хотел идти на эту вечеринку. Мы еще не успели соскучиться. Вот лет через десять будет интересно заглянуть в жизнь бывших «однополчан». А ты выглядишь замечательно!

– Дима, брось капризничать, зайди на минутку. Ладно, черт с тобой, упрямцем. Замерзну, будешь лечить меня. Расскажи, где ты работаешь?

– Сейчас с отцом квартиру свою обновляем. Учусь в университете, на медицинском факультете. Если лет через пятьдесят замерзнешь, приходи, вылечу бесплатно.

Люда не смогла сдержать на лице удивления от того, что он студент престижного ВУЗа. Она действительно замерзла, сказала, раз он не хочет зайти в дом, то попрощаемся, ее уже дрожь пробирает. Она поцеловала его дважды в щеку и ушла.

Дима подумал о соучениках, собравшихся на встречу и удивлялся. Виделись чуть более полгода назад, а ребят не узнать, они здорово возмужали, повзрослели. Это совсем не те, что приходили в школу. Даже подросли, окрепли, хотя вовсе не прочь пошутить. «Неужели и я так здорово изменился?»

Дима отошел от дома Людмилы. Решил не ехать домой, а пройтись. На улицах лежал свежий снег, как видно, недавно перестал падать. Носки туфель поднимали горсть снежинок, которые затем спадали с них, давая место новым белым пушинкам.

«За время, что ее не видел, стала еще краше, еще привлекательнее. Влюбился я не в ту, кого следовало. Наташа, Зина и Тоня шутили со мной, а может в их шутках была доля правды, они согласились бы со мной встречаться. Они хорошие девушки, но мне нравится совсем другая. Для нее сделал бы все, чтобы не попросила. Сочиняешь, друг милый, сочиняешь. Она ведь пригласила тебя зайти на минутку. А ты хотел навсегда? Мечтай, мечтай, парень, но ты ей не нужен. Учи свою медицину дальше». – Дима уже отпирал двери своей квартиры. Тихонько вошел, тут же перед ним появилась мама Аня.

– Как прошел вечер? Много одноклассников пришло? Свою суженную там не встретил?

Мама есть мама. Ей очень хотелось, чтобы сыночек с кем-нибудь встречался, жениться не обязательно, молод, успеет обзавестись семьей. Дима коротко ответил на ее вопросы, пожелал спокойной ночи и удалился в спальню. Утром следующего дня, сидя в вагоне поезда метро, заглянул в смартфон. Было несколько посланий, одно от Людмилы., чему он обрадовался и удивился.

«Димуля, неужели тебе тяжело было уделить мне немного внимания? А главное, забыл со мной попрощаться. Ты не смог нормально меня поцеловать. Не я же должна вешаться тебе на шею. Ну-ну-ну! Но я тебе все прощаю, ведь мы с тобой знакомы с первого класса. За тобой должок, дружок».

И чтобы это значило? Дима растерялся, не понимая, как реагировать на это сообщение. Он хорошо помнит первоклашку Люду. Маленькая мордашка, узковатые глаза, на темных волосах розовый бантик. Самая обычная девочка к восьмому классу превратилась в красавицу, при этом отличницу. Люда из тихой незаметной девочки переросла в веселую девушку, стала душой компаний. Дима обратил на нее внимание еще за год до этого, когда она еще была тихой отшельницей. Уже тогда он заметил блеск ее глаз, каскад искр метивших в рассказчика. Вскоре, когда ее взгляд случайно был обращен в его сторону, отворачивался, боялся испугать чудное явление. Лучи глаз вспыхивали фейерверком. А если еще в это время улыбалась, это была не Люда, а какое-то небесное явление. Такой видел Люду Дима.

 

По окончании ВУЗа Дмитрия Горячева направили далеко от его родного города, но проработал там всего семь месяцев. Нужно было устроить на работу женщину, которая была не то женой, не то любовницей большого начальника. А так как Дмитрий шепнул им, что хотел бы работать в родном краю, где живут папа с мамой, то тут же ему дали открепление. Стал он вольным казаком. Ему сказали: «Хотя с таким специалистом нам жаль расставаться, ты неплохо показал себя, но тебе придется искать другое место». Дима уехал в родные края, вскоре трудился в районной больнице.

Заработки были небольшими, поэтому Дима начал усердно изучать работу на компьютере, в интернете. Однажды по глупости открыл страничку, в которой молоденькая девушка Мила предлагала познакомиться, выложила в интернете свое фото. Ее детский вопрошающий взгляд понравился ему, он ответил. Переписка продолжалась четыре месяца. договорились встретиться. Девчонка жила в районном городке, но назначила свидание на окраине областного города, где жил Дима.

Перед ним была изящная, небольшого роста девчонка, как видно, школьница, одета модно. Волосы были собраны позади головы и схвачены скрепкой, в виде распахнувшего крыльями лебедя. Прошли вдвоем до начала леса. Сесть было негде, поэтому шагали по тропам и по траве.

– Скажи, Мила, зачем ты переписывалась со мной? Ты же знала, а теперь увидела, что я старше тебя намного. Чего ты хочешь?

– Не так уж тебе намного больше лет. Сейчас модно выходить замуж за людей постарше. Ты хорошо смотришься, мне нравишься, к тому же, судя по нашим письмам в интернете, умный.

– Этого достаточно для дружбы, но не для настоящей любви.

– Любовь – сказки для девиц-простушек. А ты, Дима, мне внушаешь доверие. Мне кажется, что у тебя добрый характер.

– Мила, ты к жизни относишься упрощенно. Выйду замуж, не понравится, найду другого мужчину. Так?

– Дима, ты совсем не хочешь со мной общаться?

– Почему же, мне интересно понять, что ты за человек, к чему, кроме женитьбы, стремишься. Можем созвониться, пойти в театр, куда угодно, но не в ресторан. Не то меня обвинят в спаивании молодых девчат.

– Точно, тебя тогда засудят за насилие над несовершеннолетними.

– Верно, но ты можешь такое допустить?

– Нет, никогда! Я согласна с тобой, но хочу понять, испытать, что такое любовь.

– Современные кинофильмы зачастую трактуют любовь слишком упрощенно. Отдалась первому встречному и рада. Быть может я через чур старомоден, но хочу жить с девушкой, которая мне не просто нравиться, но мне без нее жизнь не мила.

– Дима, не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Спасибо зо добрые советы. Дима, хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– Больше ничего? Ты за этим пришла?

– Поцелуй, как в кино целуют. И все.

«Это неправильно. Но что станет, если я выполню ее просьбу?» И он поцеловал Милу, молоденькую девушку, с которой был знаком по интернету, а увидел сегодня впервые, какой-то час назад. Главное, несовершеннолетняя. «Дима, опомнись!»

– Больше об этом меня никогда не проси. Мне стыдно за мой поступок.

– Да не дрейфь ты! Мне понравилось. Уверена, и тебе тоже. Я не буду больше заставлять тебя делать то, что чревато последствиями. Я хотела бы еще встречаться, с тобой интересно, могу не бояться приставаний, хотя приехала именно за этим. Хотела последовать примеру некоторых торопливых девчат, моих подруг. Что ты скажешь знакомым, когда они рядом с тобой увидят меня?

– Скажу, приехала троюродная сестра.

– Как далеко ты меня загнал, аж в троюродные. Но я согласна. Мы договоримся с тобой о свидании по интернету. Поеду домой, можешь меня не провожать. За поцелуй большое спасибо, это мое первое прикосновение к губам мужчины, запомню на всю жизнь.

Дима в душе смеялся над этой встречей. Единственное что тревожило его, как бы девчонка по-настоящему не увлеклась им. Такого он не хотел. Изредка встречаться можно, с ней нескучно. Мила особо не докучала ему. Посылала эсэмески только тогда, когда ее что-то будоражило, ей необходимо было посоветоваться. Еще один год продержалась их интернетовская связь. То ли Дима не ответил на очередное послание, то ли у Милы появились другие друзья, другие советчики, он был рад такому завершению знакомства.

Понадобился офтальмолог в городской больнице. Предложили Горячеву сочетать работу в клинике и больнице. Он согласился, правда, свободного времени почти не оставалось. На новом месте Дима понравился старшей медсестре Ольге Пермитиной. Месяц назад она выгнала мужа, который беспробудно пьянствовал, оставив ей одного пятилетнего сыночка. Но без мужчины Оля чувствовала себя потерянной, жалкой. А тут появился такой молодой симпатичный парень. Она и глазами, и руками пыталась доказать Дмитрию Горячеву, что согласна с ним заняться любовью.

Однажды после окончания вечерней смены Оле пришлось ждать тридцать минут, пока Дима не закончит свои дела. Сама делала вид, будто копается в бумагах. Оба одновременно вышли из больницы. Он вышел, она выскочила следом.

– Трудный день, Дмитрий Александрович?

– Нелегкий. Не знаешь, какое кафе еще работает после двенадцати ночи?

– Не знаю. Дмитрий Александрович, я здесь неподалеку живу, угощу кофейком, чаем, чем захотите.

– Пойдем, раз ты обещаешь приготовить вкусный кофе.

У Оли нашлись свежие круассоны, которые любил ее сын. В данный момент малыш находился у ее матери. Когда работала в первой смене, то вечером забирала его, если в ночной, то шла за ним утром.

Женщина перед кофе, предложила по рюмочке армянского коньяка. Дима и с этим согласился, но от второй порции отказался. Потом оказались рядом на одном диване, тихая, мирная беседа перешла в интимные движения рук и губ, затем они приняли горизонтальное положение.

Утром Диме нужно было идти в поликлинику. Он не выспался, но, к своему удивлению, был бодр. Оказывается, такая нагрузка придает силы, энергию. Ему явно понравилась ночь с Олей, первая ночь с женщиной. Он понимал, что их связь не может продлиться долго. Оля была на девять лет старше его. Время для встреч наедине не всегда было просто выкроить. Ему приходилось не только работать в две смены, но бывать на различных заседаниях. И дом с родителями нельзя было забывать.

Папа с мамой поняли, что у сына есть кто-то, но кто, долгое время не знали. Одна из медсестер при случайной встрече с родителями Димы проговорилась, что в данный момент их сын не в отделении, а с женщиной и, причем, давно. Не забыла помянуть, что она разведенка и у нее есть сыночек. И о возрасте дамы сказала. Дома папа объявил, что пусть Дима потешится, но мать не могла терпеть такого нахальства со стороны какой-то там старухи-медсестры. И выдала по приходе в квартиру сына длинную лекцию.

– Мамочка, ты забыла, что я уже подрос немножко, что мне двадцать семь лет. Разреши мне самому позаботиться о своем будущем.

Об этом будущем он сам начал задумываться. Но подходящая полноценная замена ему не попадалась. Тут как раз позвонила Мила, попросила о срочной встрече. «Ей уже скоро семнадцать лет, может ее взять в жены? Но она толком жизни не знает, сбежит от меня через месяц», – копался в своих мыслях Дима, идя к месту их обычного свидания.

– Ой, смотри, эту поляну не узнать. – Мила распахнула руки. – Деревья голые, некрасивые.

– Что ты хочешь – осень. Мы тоже меняемся, сначала расцветаем, потом сникнем, волосы опадут, но это обычно у мужчин. И им нужна будет поддержка: рука друга или подруги, в крайнем случае, палочка-выручалочка. Что за срочный вызов?

– Мне необходим твой совет. Посмотри, – Мила развернула свой смартфон, потыркала пальцами, затем показала Диме. – Тебе нравится этот парень?

Он рассмеялся. – Почему он должен мне нравиться?

– Слава предложил мне дружить с ним. А я не знаю, что ему ответить. Попросила время, чтобы подумать.

– На вид парень ничего. Соглашайся, сначала разберись в нем, потом бросайся с поцелуями, не так как на меня.

– Ты нехороший. Я хотела узнать, как буду реагировать на поцелуй моего избранника. Ты был опытным кроликом. Ха-ха-ха, ха-ха-ха.– Мила так долго смеялась, даже зашлась. – Дима, извини меня, я пошутила. Ты прекрасный умный и добрый человек, рада, что познакомилась с тобой. Ты мой старший друг, когда выйду замуж, первым приглашенным на свадьбу будешь ты.

«Мама права, пора задуматься мне о своей жизни. Завтра поговорю с Олей, попрошу извинить меня. Она еще может найти себе мужчину, который создаст семью», – Дима с легким сердцем открыл двери своей квартиры.

Разговор с Олей не сразу вошел в нужное русло. Она просила не бросать ее, встречаться даже тогда, когда он женится, мол, это только разнообразит его любовь к избраннице. Позже Оля согласилась с Димой, поблагодарила его.

– Ты честный парень. У меня до тебя был один тип. С виду нормальный, польстилась я на него. Месяц прошел, он стал у меня просить деньги. Дала. Он вскоре опять ко мне: нужны три сотни тысяч рублей. Пришлось послать его подальше.

 

Поздний вечер. Вся семья Горячевых была в сборе, как вдруг сильный порыв ветра громко хлопнул открытой рамой окна. Отец Димы Сергей поспешил закрыть его. Тут же загремело раз, второй, засверкали молнии, причем довольно близко. Вскоре пошел сильный дождь, превратившийся через четверть часа в ливень.

– Сереж, посмотри, нигде не протекает, – попросила мама Димы мужа.

– Не беспокойся, все окна закрыты.

Все продолжили смотреть очередной художественный фильм. А по окнам забарабанил град.

– Дима, в твоей спальне форточка закрыта? Проверь, не то спать тебе придется на льдинках, – беспокойная мама Аня решила отправить Диму проверить, все ли в порядке в его будуаре.

В это время в фильме мужчина с женщиной целовались. Сыну вовсе не хотелось отрываться от такой сцены.

– Чего ты засмотрелся? Женись и осуществляй свои мечты, – рассердилась мама.

Дима поднялся, прошел в спальню, стал закрывать форточку. В этот момент сильный разряд молнии, а следом трескучий громкий раскат грома немного напугал его, он вздрогнул. Когда от молнии все пространство, примыкающее к их дому, осветилось, Дима успел заметить бегущую к их подъезду пару. Он вернулся и рассказал об увиденном родителям.

– Думаю, на них ни одной нитки сухой не осталось.

– Что ж ты стоишь? Они же простыть могут. Спустись, позови, пусть согреются, – потребовала мать.

Дима спустился с четвертого этажа вниз, сказал, что предлагает им зайти в их квартиру. Было темно, он сумел разглядеть только их фигуры. Стали вместе подниматься наверх, в пятиэтажных домах лифты не устанавливали.

Анна сразу велела им снять с себя верхнюю одежду и помогла повесить возле дверей входа на вешалку. Затем завела девушку в свою комнату. Дима посмотрел на парня, он продолжал стоять в коридоре, не зная, что делать дальше. С его штанин стекала вода.

Дима зашел в свою спальню, вынес спортивный костюм, молча отдал ему. Тот тоже молча снял мокрые брюки, одел сухие штаны, затем сменил рубашку.

– Зайди в ванную и выкрути свои штаны и все остальное, потом повесь на батарею, она горячая. – Сам Дима пошел к окну, наблюдая за текущими потоками, за уходящими в сторону молниями.

Девушка вышла в халате Анны, ноги остались голыми. Тем временем мама забрала все мокрые одежды девушки и парня, сунула их в сушилку и включила ее.

– Простите меня, я не поздоровалась, слишком нас напугала гроза. Никто не ожидал ее, еще час назад никакого намека даже на дождь не было. Здравствуйте! Спасибо вам большое, что пригласили нас к себе. – Она взглянула на парня, который их привел в квартиру. Тот как раз оторвался от обозрения потоков воды.

– Дима? Горячев?

Он обернулся. – Люда? Синицкая? Прости, но тебя не узнать.

– В таком наряде я еще перед людьми не появлялась. Большущее спасибо твоей маме, папе и тебе. – Люда быстрым шагом приблизилась к Диме, обняла за шею, поцеловала его в щеку.

– Вот так случай! Лучше и не придумаешь. Иначе бог знает, когда мы бы увиделись. Надо бы с тобой в другое время в другой обстановке встретиться, поговорить. Я тебя едва узнала, ты весь обросший, как монах, бакенбарды, борода, усы. Удивляюсь, как я тебя разглядела, наверное, повеяло душевным трепетом. Тебе нужен такой волосатый наряд? Ты ведь старше своих лет смотришься. Не я твоя жена, иначе всего обрила бы. Разве что короткую бородку для солидности оставила. И то, начнут засматриваться другие дамы. Мне это надо?

– Тебе? Причем здесь ты?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, а наши судьбы чем-то связаны. А вот и одежда наша высохла. Тетя Анна, спасибо. Вы нас выручили. Коля, – обратилась она к попутчику, – ты одеваешься в ванной, я в спальне.

В эти минуты прекратился дождь. Переодевшись, Люда пожала руку Николаю, отцу Димы, поцеловала в щеку его жену, еще раз их поблагодарила, обняла одноклассника, шепнула, что ждет его вечером на площади Советской во вторник в семь вечера, потом чмокнула его тоже в щеку. Если бы не было родителей, он бы постарался соприкоснуться с ее губами. Как они на вкус? Задумался. Как порой встречаются старые друзья. Друзья? Ему хотелось дать Люде другое определение.

Родители с удивлением наблюдали за речью Люды. В их глазах можно было прочитать удивление, даже непонимание. Как только девушка с парнем ушли, они посмотрели один на другого и пожали плечами. Они знали, что Людмила Синицкая соученица Димы по школе, но не могли понять, о чем она говорила. Вопросы стал задавать отец.

– Дима, объясни сынок нам твоее прощание с ребятами.

– Что я должен объяснять? Люду вы помните, парня вижу впервые, даже не знаю, как его зовут.

– Но она к тебе как-то по-особому обращалась. У тебя с ней особые отношения?

– Папа, мама, какие особые отношения? Я ее лет пять как не видел, не знаю, где она живет, что делает. Завели вы разговор пустой. Я иду спать.

 

Они ходили по площади, выпили кофе в одном из многих небольших заведений. Затем прошли чуть дальше, где было меньше света. Здесь, наконец, Дима выполнил свою еще со школьных времен мечту, он целовал ее долго, страстно. Люда трепетала в его руках.

– Давай найдем какое-нибудь местечко… Я хочу тебя… , – шептала она.

– Нет, я так не хочу. Слишком долго я стремился быть с тобою рядом. Близость наступит, когда ты поймешь, что любишь меня, что я тебе нужен, – Дима оторвался от ее губ, тела. – Я тебя давно не видел, расскажи мне о себе.

Люда впервые столкнулась с таким поведением. Она готова отдаться ему, а он не желает близости с ней. В чем дело? Они нашли в тихом уголочке лавочку. Люди ходили мимо, но их было не так много.

– Ты хочешь узнать о моих выкрутасах в этой жизни? Это займет немало времени. Слушай, узнай, что в годы после окончания школы творила твоя любимая одноклассница. Я права, когда говорю «любимая»? Все началось еще в школе.

Как она оказалась наедине с Леонидом, Люда не помнила. Гуляли по парку большой компанией одиннадцатиклассников, и вдруг все растаяли, исчезли. Остались она и он. Парень он был физически сильным, занимался какой-то борьбой или боксом. Лицо обычное. Люда к нему никаких симпатий не имела. Таких в школе много, а ей хотелось особых парней со своей индивидуальностью. Она бы даже предпочла Диму, но он слишком скромный, непонятливый.

Она и Леонид были еще в парке, когда он начал прижиматься, целовать ее. Она вовсе не была против, не он первый касается ее губами, но только не… Не успела она об этом подумать, как тот уже снял бретельки лифчика и начать лапать ее груди. Люда начала вывертываться из его рук, но он слишком крепко ее сжимал. Ей и эти прикосновения начали нравиться. Из парка все уже разошлись, никто не беспокоил, эту пару. Люда опомнилась, когда он полностью овладел ею.

– Ты, поддонок, что делаешь? Слезай!

– Всем нравиться, а тебе нет? Давай еще раз попробуем, нам так хорошо было.

– Пошел вон! Больше ко мне близко не подходи.

Люда пришла домой, приняла душ, но вода не смыла ее волнение. Разве так должна пройти первая связь с мужчиной? Ночь не спала, наутро нужно идти в школу, но она не смогла. Родителям представилась охрипшей, простуженной. Ей измерили температуру, оказалась нормальная. Разрешили полежать денек в кровати. Постепенно она свыклась с мыслью, что она уже не девушка. Нет, она девушка, но с маленьким «но». Когда-нибудь должен был быть первый раз. Конечно, не такой. Но чего сейчас так переживать? А он – пошел к черту, знать его не хочу.

Поступление в университет для нее стало праздником. Появилось столько друзей, вокруг веселье, смех, радость. Многие сокурсники с вожделением поглядывали на нее. Ей приглянулся один парень с ее факультета. Стали встречаться. У студентов на свидания особо времени не много. Люда быстро поняла, что Петя добрый, внимательный, к концу первого курса поженились. Жить пришлось со свёкром и свекровью, в общежитии семейных пар не держали, а жаль. Уже через месяц она осознала, какую ошибку совершила. Если до женитьбы из глаз свекрови Екатерины сверкали слезы любви, то потом струи горячего кипятка. Она шпарила, шпарила Люду до истерики последней.

Сколько раз она умоляла Петю уйти на съемную квартиру, согласна была работать, чтобы оплатить хозяевам, но мать клещами держала сыночка. Как только Люда получила диплом, сказала мужу, чтобы искал другую дуру, она подает на развод. И уехала из большого города подальше.

Люда не все рассказала Диме. Сейчас она работала в деревне в школе. На днях находясь в Петербурге, познакомилась с парнем. Она увидела в нем свое спасение. Делиться об этом с одноклассником не захотела. Она призналась, что любит Диму, что хотела бы связать свою жизнь с ним. Только пусть не спешит, она ему обязана рассказать о себе, о том как себя плохо вела. Ты будешь прав, когда скажешь, что я недостойна тебя.

 

Прошло семь лет с последней встречи Люды и Димы после школьной вечеринки. Она летела в самолете рейсом Бразилиа – Москва. Воспоминания нахлынули на нее, казалось, все происходило не несколько лет назад, даже не вчера, а сейчас, будто она у экрана телевизора смотрит кино, кинофильм своей жизни. Все завертелось, когда она приехала в Петербург.

«Я ходила вдоль набережной Невы, остановилась у маленького магазинчика. Увидела лимонные дольки, мое любимое с детства лакомство. Купила, тут же открыла, сразу две дольки съела, готова была замурлыкать от удовольствия. Здесь он и подошел.

– Не многовато ли одной? Угости хорошего человека, он тебя вознесет на небеса.

– На небеса полезай сам, меня устраивает моя земля, моя страна. Но раз ты хороший человек, пользуйся моей добротой, – передо мною был интересный парень, легко, но красиво одет. Мое сердце начало биться быстрее. Я так взглянула на него, что отойти от меня он не смог.

– Как я понимаю, ты, как и я, здесь гость. Гуляешь давно, а зайти в ресторан времени нет. Дольками не насытишься, поэтому предлагаю зайти в блинную, здесь недалеко. Хочешь, закажешь блины, хочешь блинчики с творогом, с мясом, с яйцами, грибами. Меню разнообразное. Идем?

– Не откажусь от такой еды.

Я заказала себе блинчики с грибами, Роберт с мясом, а к этому по бутылке пива. Кушали, знакомились.

– Скажи, неужели ты так влюблена в страну, как пропела в начале нашей встречи?

– Почему нет? Вся моя жизнь связана с ней.

– Ты нигде за границей не была?

– Была несколько лет назад в Венгрии, очень понравился Будапешт.

– По туристской путевке?

– Конечно.

– Чтобы понять страну, красоту ее природы, понять, чем живут люди, необходимо поездить вдвоем или небольшой компанией, потопать по ней ногами. Иначе суждение будет неверным.

– Уж не хочешь ли ты уговорить меня поехать за рубеж вдвоем с тобой?

– Об этом я тебе и толкую.

– Прости, в качестве кого?

– Вначале попутчика, а дальнейшее будет зависеть от нас обоих. На данный момент, признаюсь, ты мне нравишься.

– Как надолго мы поедем? Много ли денег надо? У меня их не такой уж большой запас. И еще, куда мы поедем, мне же нужно знать, что из вещей брать с собой?

– Мне нравится, что ты все продумываешь заранее. Вполне возможно мы станем семьей, поэтому возьми столько денег, чтобы обменять на доллары, которых хватит на дорогу и еду недели на две. Если задержимся здесь подольше, все расходы оплачиваю я.

Позже я решила, что в тот момент у меня или мозги вышибло, или Роберт обладал особыми способностями экстрасенса. Документы мои были в порядке, необходимые вещи собраны. Позвонила другу, так стала его про себя называть. Тот назначил мне свидание в Москве.

Когда встретились, я поцеловала его, тут же поняла, что меня влечет к нему, а это значит, …я люблю Роберта! Ничего удивительного, что последние две ночи в Москве мы провели в одном номере, в одной постели. Я даже не поинтересовалась, куда мы поедем. Очнулась, когда в самолете объявили, что наш самолет совершает посадку в Бразилии.

Год промелькнул незаметно. Я радовалась, что свою жизнь связала с Робертом. Он предоставил мне возможность покупать все, что пожелаю. Он дал мне банковскую карточку, сколько на ней денег понятия не имела. Первое время я спрашивала разрешение на покупку дорогих вещей, но Роберт мне сказал, чтобы я свободно распоряжалась капиталом, как мне заблагорассудится.

Первые десять месяцев он большую часть времени уделял мне, мы ездили в другие города страны, на три дня окунулись в жизнь Нью-Йорка. Иногда Роберт мог исчезнуть на несколько дней, не подавая никаких знаков, где он. Но заранее предупреждал, чтобы не волновалась, он вернется.

Как-то я спросила его, нельзя ли посетить Россию, навестить моих родителей. Роберт вспылил, накричал на меня, заявил, что нам там делать нечего, а мне вполне достаточно общения по смартфону. Второй раз он вспылил, когда хотела сфотографировать его. Роберт так стукнул меня по щеке, что я отлетела в сторону, ударилась о стул, едва удержалась на ногах.

– Ты что совсем глупая? Меня фотографировать нельзя, моя физиономия нигде не должна появляться.

Как-то раньше он намекал мне, что я могу снимать все что угодно, но только не его, так как он не фотогеничен. Я тогда думала, что это шутка, он очень даже неплохо смотрелся бы рядом со мной, и в отдельности. До сих пор я особо не задумывалась о его работе. Наверное, бизнесмен. Но после этого случая мне пришлось поразмыслить о том, откуда у любовника столько денег.

Впервые мысленно назвала Роберта любовником. Кто же я тогда? Временная приживалка? Я не представляла, что дальше делать. Так прошло еще два года. Он стал часто придираться, на это не нужно было веской причины. Поняла, наконец, я не любовница, не приживалка, я – богатая рабыня. Как меняется человек: вчера был ласковым, нежным, сегодня самодур, зверь. Заявила Роберту, что улетаю обратно в Москву.

– Извини меня, я больше не выдерживаю ни тебя, ни здешнего климата. Уже взяла билет на завтрашний рейс. Карточку положила на тумбочку, себе оставила только деньги на дорогу.

– Чем тебе не понравилась жизнь со мной? Жила и не тужила, у тебя была полная финансовая свобода. Извини, я несколько раз ударил тебя, но ради хорошей жизни можно было и потерпеть. Удерживать тебя не буду. Как говорится, скатертью дорожка. Признаюсь, я уже два года встречаюсь с другой женщиной. Так что, всего хорошего!

Я удивилась его спокойному тону, думала, что он чуточку любит меня. Эх, ты, Людмила! Ты жила во сне, своего Руслана еще не нашла. И тогда впервые за все время пребывания в городе Сальвадор на берегу Атлантического океана вспомнила про Диму Горячева, моего одноклассника, который признавался мне в любви. Решила встретиться с ним, но сама судьба толкнула меня в его квартиру.

Гоню от себя всякие мысли, а они лезут, не дают хоть на часок уснуть. Я все еще в полете, Люда, хватить витать! Решила дать оценку своим действиям. Когда в моей жизни пошло все кувырком? Не тогда ли, когда я смотрела на нее, как на прекрасную дорожку устланную ковром. Иди и радуйся. Не тогда ли, когда, видя обращенный на меня взгляд Димы, была не только безразлична к этому, да и ко всему другому, что в стороне от меня. Я считала себя павой, особой личностью.

Меня не изнасиловали, я могла отторгнуть Леонида, но мне не терпелось познать что-то новое. Не то я хотела почувствовать. А с Петенькой любовь у меня была? Скорее всего надоела жизнь в общежитии, жизнь в одной комнате еще с тремя девчонками. У своих родителей ничего по дому не делала, с них было достаточно, что я хорошо учусь, разве что в праздники, когда собиралось много гостей, помогала маме.

И я и Петя хотели спокойствия, уединения, но такое случилось лишь один раз, когда его родители уехали на два дня на свадьбу сына друзей. Мы прекрасно провели это время. Но свекровь с мужем-рохлей вернулась, Змей Горыныч продолжил издеваться надо мною.

Как я быстро поймалась на удочку Роберта. Соблазнила заграница? Испоганила себя, сама истоптала свое имя. Случайно никогда ничего не бывает. Захотела легкой жизни, но не получилось. Кто же я тогда? Кайся, не кайся, толку теперь мало. Нет, не буду себя оскорблять. Я независимый человек, на зависть всем поганцам».

«Господа пассажиры, займите свои места и пристегнитесь», – услышала Люда, отогнала от себя все плохие мысли. Потянулась, словно только что проснулась, прикрепила ремень безопасности. Не выспалась, но осталась довольна полемикой с самой собой. Скоро она будет дома у своих любимых родителей. С этого дня она самая серьезная умная девушка в мире. И свободная! Она начинает новую жизнь.

Конечно, рассказала Люда Диме может быть десятую часть от всех событий за эти годы, возможно и того меньше. Многое и вспоминать не хочется.

– Я плохая, развратная женщина, да Дима?

– Как в церковных анналах говорится: «Не суди других, да судим не будешь»». Твоя прежняя жизнь остается тебе, главное сейчас твое будущее. Безгрешных людей не бывает.

Люда тут же остановила его. – Правильно, мое будущее – это ты!

– Ну ты и шустрая! Я хочу увидеть тебя не той, которой была в старших классах, не той, которой ты стала до последнего появления в нашем городе. Хочу видеть тебя другой, смотреть на тебя и радоваться тому, что ты со мной. Так что давай не будем спешить с будущим.

Они встречались полгода, в основном в выходные, пропуская иногда и их, чтобы она могла устроиться на работу. Ей необходимо было убедить не только Диму, но и себя, и своих родителей, что она теперь отвечает за свои поступки, что вчерашнее не повторится. Она и перед ними виновата.

Дима видел, что Люда меняется, прежде чем сказать, оценивает свои слова, ее смех стал звучать реже, чем давным-давно в школе. Она нежно обнимала Диму, они целовались, но страсть придерживали. И парень не выдержал.

– Люба, твои родители уже не помнят меня, виделись в последний раз, когда нам вручали аттестаты. Давай зайдем к твоим, потом к моим.

– У нас все очень похоже на анекдот, который вчера вычитала в интернете. Слушай внимательно. Дадим нашим героям наши имена.

« – Дима, что мне делать? Познакомился с девушкой, но ее родители против нашего счастья.

– В чем дело, Люда?

– Они хотят, чтобы я на ней женился».

Оба посмеялись над анекдотом, тут Дима и предложил:

– Людочка, я согласен стать твоим мужем. Прошу твоего согласия.

– Ты серьезно?! Я рада! Рада! – Девушка бросилась на шею жениху. – Если бы я была той выпускницей школы, то попросила бы тебя стать передо мною на колени и умолять, умолять меня стать твоей женой. Но я повзрослела, мне нужна любовь, радость, а не парад любви. Какая я была глупая раньше. У нас давно могла быть настоящая большая семья. Дима, ты же не против детей? И я давно мечтаю о сыночке или доченьке.

– Вдруг сразу тройню родишь?

– Дима, не пугай меня. Представляешь, какой живот будет у меня!

 – Чуть больше футбольного мяча. Люда, мы даже первого шага не сделали к появлению зародыша в твоей берлоге, а говорим о количестве малышей.

 – За чем остановка? Я в полной готовности, вопрос только где.

 – Мы сейчас идем к тебе домой, потом к нам, поговорим с родителями, затем уединимся в моей комнате. А завтра с утра пойдем с тобой в ЗАГС.

 – Веди меня, жених!

 По дороге они зашли в магазин, купили бутылку шампанского. Дома у Синявских была только мама Лида. Представлять Дмитрия пришлось, она его не помнила.

 – Заходите в салон, жаль, что отец на работе задержался.

 – Мама, мы решили пожениться.

 – Вы хорошо обдумали такой поступок? Вам виднее, дети мои. Будьте счастливы, здоровы, пусть ваш союз, будет союзом любви и взаимопонимания до конца ваших долгих лет. Поздравляю! – мама Лида расцеловала жениха и невесту, пошла в кухню, готовить еду к столу. Тут в памяти возникла фамилия Димы, она слышала о нем на собраниях в школе, как о самом лучшем ученике. Стала быстрее наполнять блюда готовыми продуктами, вот-вот должен был придти Александр, отец Людмилы.

 У семьи Горячевых родилось двое сыновей Гриша и Яков. Все были довольны кроме Люды.

 – Ты виноват, что у нас нет дочери, твои гены перевесили мои. Хочу родить девочку!

 – Старайся, милая, вдруг еще третий сынок появится, – подшучивал Дима. – Настрой свои гены на победу. Я же постараюсь быть более спокойным, флегматичным, и тогда у тебя появиться шанс подарить нам с тобой дочь.

 – Флегматичным? Не хочу! Будь всегда решительным. Побежали в спальню?

 Тут раздался телефонный звонок. Мама Анна ответила, выслушала и позвала к аппарату Диму.

 – Алло! Мила? Что ты хочешь мне сообщить?

 – Ты не отвечаешь на мои послания. Почему?

 – Я последнее время вообще никому не отвечаю, занят женой, детьми.

 – Ух, ты! Сразу и жена, и дети, когда ты успел?

 – Это неважно. Ты что хотела? На свидание с тобой не собираюсь.

 – А зря. Помнишь, я тебе обещала первому сообщить и первого пригласить на мою свадьбу. Выполняю свое обещание, приходи вместе с женой.

 – Поздравляю тебя. Это не тот, о котором мне года три назад говорила?

 – Он самый. Так вы придете?

 – Сама понимаешь, нужно посоветоваться с женой. Скоро сообщу тебе, а ты мне тогда скинешь на смартфон адрес места проведения торжества. Еще раз желаю тебе счастья.

 Люда с вниманием и настороженностью следила за мужем. Как только он положил телефонную трубку на место, спросила:

 – С кем это ты так любезно беседовал? Аж слюнки от удовольствия текли.

 – Людмила, не говори глупости. Позвонила знакомая, пригласила нас на свадьбу. Мы пойдем? Она хорошая девчонка.

 – Ты мне вначале расскажешь все о ней до мельчайших подробностей, тогда получишь ответ. Что-то идти в спальню отхотелось.

 – Идем, милая, идем. Исповедь дам в кровати.

 Дима рассказал, как познакомился с Милой, как за все время один раз поцеловал, как общались позже.

 – Когда я впервые встретился с ней, передо мной был красивый юный ребенок. Я еще не сошел с ума, чтобы с ней заниматься любовью. Просто девочка искала, с кем можно посоветоваться. Видно близким родным боялась довериться. Так что, ревновать тебя ни к ней, ни к кому другому, нечего.

 – По-моему ты забыл, зачем привел меня в спальню. Нам ведь позарез нужна маленькая, маленькая девочка.

 – Хорошо, что ты мне напомнила, что не будешь возражать против третьего мальчика.

 – Девочку, доченьку! …Ой, щекотно же, не целуй меня в шею, найди места получше.

 

 

 

 

 

Тайна

Чтобы дойти до цели, нужно, прежде всего, идти.

 Оноре де Бальзак

– Дедушка, ты чего лежишь? Сейчас десять утра, позавтракай, и пойдем покорять город.

– Эх, внучек, мне бы покорить мои хвори, вернуть молодые годы, тогда можно было и залезть на Кавказские горы и на Альпы.

– И Эльбрус с Гималаями.

– Это глупцы без сноровки, без подготовки лезут в такие места, лишь бы похвастаться своими достижениями, а там срываются и гибнут. Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Слышал такую поговорку? А если надумал полезть, то сначала толком потренируйся, пойми, что это твоя стезя.

– Вот и давай тренироваться. Будем покорять обычную дорожку.

– Уговорил, сейчас пойдем.

– Покушать сначала нужно, а потом…

– Мальчишка ты еще, – перебил внука дедушка. – Я встал раньше тебя, походил по квартире, послушал последние известия по радио, потом позавтракал. Так как больше делать нечего, решил еще полежать. Ваня, слушай, ты видел по телевизору, как пожилые люди ходят с двумя палочками? Сказали, что это способствует улучшению работы сердца, рук, ног. У нас в продаже имеются такие палочки? Ты бы купил их мне.

– Заказ поступил, заказ будет выполнен. Какой маршрут выбираем, короткий или удлиненный?

– Попробуем больший, мы же с тобой гвардейцы.

Дедушка Гавриил Семенович и Ваня прошли улицу, свернули налево и очутились на широкой зеленой алее. Длинноногий внук ушел бы далеко вперед, но он приноравливался к походке деда. Когда уже возвращались назад, Ваня увидел, что попутчик устал, поэтому притворился, что силы покидают его самого, предложил посидеть на скамейке.

– Ха, рановато ты сдался, Ваня. Тебе больше тренироваться надо, а то за учебой забыл, что хождение – это здоровье. Я бы еще столько прошел, да жаль тебя.

– Дедушка, куда мне до тебя, – улыбнулся внук. Он вспомнил, как два месяца назад его предку отмечали семидесяти девятилетие. У него спросили про его здоровье.

– Вчера мне было семьдесят восемь, – сказал он, – сегодня семьдесят девять. Целый год разница, а самочувствие такое же, ни на йоту не изменилось. Уметь надо!

Ваня был любимцем семьи, единственный сынок, единственный внук. Мать, Лидия Ивановна, работает на текстильной фабрике, получает маленькую зарплату. Отец, Александр Гаврилович, электромонтажник на машиностроительном заводе, вынужден был уволиться. Поссорился с мастером-недоучкой, который обозвал его грязными словами. Александр не выдержал насмешек, кулаком попал в нос негодяю. Встал вопрос: или суд, или увольнение. Не помогло и то, что Александр Парошин трудился на этом заводе более двадцати лет. Ему до прихода этого мастера в их бригаду предложили взять руководство людьми в свои руки, но он отказался, не любил отдавать приказы. Поэтому Иван обязан был вносить свою лепту в финансы семьи.

Дедушка жил один, Ваня и родители по мере возможности навещали родного человека, живущего в большом собственном доме, где было пять комнат, но небольших. Бабушка Зинаида, жена Александра Гавриловича, десять лет назад умерла от почечнокаменной болезни. Лежала две с половиной недели в больнице, врачи провели операцию, отправили домой, через три дня она скончалась.

Ваня чинил согнутый капот автомобиля. Зазвенел карманный телефон. Пришлось оторваться от работы. Он вытер куском материи руки, достал аппарат. Побеспокоил его дедушка.

– Привет дедуля! Соскучился? Я сейчас в мастерской. Ты что-то хотел?

– Мне необходимо с тобой поговорить. Когда ты сможешь придти ко мне?

Голос дедушки звучал необычно, как будто он был взволнован. Ваня и сказал ему об этом, спросил, как он себя чувствует, в чем причина сегодняшнего вызова, ведь он три дня назад встречался с ним, а вчера сын Саша и невестка Лида навещали его.

– Есть, Ваня, особый разговор. Если не можешь сегодня, то перенесем встречу на другой день.

– Хорошо дедуля, закончу работу, зайду домой, перекушу, переоденусь и к тебе.

– Завтра выходной, скажи родителям, что ты у меня переночуешь. Или у тебя свои планы?

– Мои планы, дедуля, это на сегодня твои планы.

После окончания занятий Ваня помылся под холодным душем, снял усталость с тела, поехал к дедушке, у которого был шикарный деревянный дом. Когда-то в нем жила большая семья: родители Гавриила, два его брата с женами, сейчас они в Америке, также отец и мать Вани, само собой разумеется, он сам до девяти лет. Теперь в этой халупе (так называл свое жилье дедушка), жил он один.

Он обнял своего внука, посадил за стол, налил щей.

– Ешь! Теперешняя молодежь отказывается от супов, лень готовить. Для тебя сварил. Жидкие блюда необходимы в рационе человека. Разбаловали вас, ищете, где полегче, что получше, по кафе, по ресторанам ходите. Я всего лишь раз был в ресторане на свадьбе твоих родителей. Ну, и что там за пища? Все жареное, копченое, человеку вредна такая еда. Поел, молодец!

– Дедушка, ты сохранил привычки царских времен.

– Что вы все на коммунистов набросились? Конечно, они были утопистами: всеобщего равенства никогда не было и не будет, но так они мечтали. Революционеры не были бандитами, врагами людей. Они страдали в Сибири, других местах, куда их ссылали царские чиновники. Но позже руководители-коммунисты решили, что их мнение единственно правильное и начали остальных преследовать.

– Если бы преследовать, просто их уничтожали Сталин и остальное руководство партии, республик, чекисты. Так старались, что за эти годы было уничтожено 11 миллионов человек, причем это же в основном лучшие люди страны, а также рабочие, крестьяне. Вот какой твой коммунизм. Я тебя знаю, хоть ты и был коммунистом, но ты в душе не поддерживал такую политику руководителей Советского Союза. Зачем вступил в партию?

– Ты, внучок, многого не знаешь. Тогда тебя почти принудительно загоняли в партию. Хочешь продвинуться по своей работе, пиши заявление о приеме в КПСС. Смотрели не на его труд, а на членство в партии. И награждали в большинстве таких, квартиру и другие льготы распределяли по этому принципу. Работнику говорили: ты подождешь, есть более заслуженные претенденты. Людей убивали, сажали потому, что кто-то боялся, что его скинут с трона. Каждый считал себя в своей области, республике большим начальником, но трусил перед более высшими руководителями. Слово, сказанное ими, было как приказ.

Я, заведующий отделом писем областной газеты, прежде чем отдать на публикацию критический материал, бежал к редактору: «Владимир Петрович, взгляните на эту статью. Как вы считаете, ее стоит отдать в секретариат для напечатания в следующем номере?» Последнее слово было за ним. Я тебе расскажу один случай из моей молодости. Исполнилось только несколько месяцев моей работы журналистом.

Сверстали мы очередной номер, редактор подписал, отправили его в типографию. Тогда люди и понятия не имели, что такое компьютер. Наборщик набрал тексты, затем на станке отпечатали необходимое количество экземпляров. Все нормально, работаем дальше. Тут звонок редактору из обкома партии, срочно вызывают его к первому секретарю обкома партии. Редактор понял, что-то пошло не так, бледный с дрожащими руками направился к начальству.

Ты не представляешь, каким он вернулся. Согнулся, будто у него с желудком не все в порядке. Приказал никому не уходить, вызвал наборщиков, печатников. Оказалось, наборщик, стараясь быстрее закончить с набором статей, в одной из них в слове Сталинград пропустил букву «р». Тебе смешно, а наборщику дали пять лет строгого режима, заведующего партийным отделом газеты уволили, то же самое через два месяца сделали с редактором газеты.

– Дедушка, ты меня почти убедил. Были в твоей партии паршивцы, убийцы, были и хорошие люди. Ты меня для этой лекции пригласил?

– Сам на такую дискуссию напросился. Слушай, Ваня, с каждым днем здоровье мое тает. То ноги дрожат, то руки. Прошли времена, когда летал, как гордый сокол. Сердечко пошаливает, память подводит. Я не жалуюсь, это жизнь, которая когда-нибудь кончается, вот и мой срок подходит к концу. Понимаешь, на мне одном записана эта халупа, она в полной пригодности, простоит еще как минимум с десяток лет. Это тебе не комнатушки в многоквартирном доме. Дерево – это жизнь. Поэтому решил оформить завещание на тебя. Согласие мне твое не нужно, таково мое желание.

– Почему не на моих родителей?

– У них есть квартира, у тебя нет. Ты себе невесту еще не нашел? Пора порадовать меня, остальных родственников потомством.

– Дедушка, ты любитель иногда говорить пословицами. Я напомню тебе одну: «Поспешишь – людей насмешишь».

– Не всегда пословицы оправдывают свой смысл, поэтому употребляй их с умом, а не, как говорят, ни к селу, ни к городу.

Ваня рассмеялся. – Дедушка, сам учил меня не злоупотреблять пословицами, а они у тебя сыплются, как из рога изобилия.

– Вернемся к теме нашей беседы. Так ты можешь остаться вечным холостяком. Скажи, ты овсяной каши не хочешь, утречком сегодня сварил.

– Спасибо, не надо.

– Ты же совсем худющий.

– Хочешь, чтобы я ходил с пузом? Ты мне напомнил, что мне пора смываться, не то ты сагитируешь меня податься в коммунисты.

– Не неси околесицу.

– Дедушка, огромное спасибо за твое решение по поводу твоего дома. Ты хозяин, ты решаешь, остальные подчиняются. Будь здоров и живи в нем еще десятки лет. Я закончу университет, приобрету для нас с тобой домик на природе, в лесочке, возле реки или озера. Будем мы с тобой жить-поживать и друзей наживать.

 

Иван Порошин был всегда среди лучших учеников в школе, студентов в университете. Он старался хорошо учиться, участвовать в общественной жизни, а еще ему везло, но задавакой не был. Он ни с кем не ссорился, было у него пять закадычных друзей, девушки льнули к нему. Ваня с ними обнимался, целовался, спокойно расставался. Редко задерживался в компании надолго, старался придти домой засветло.

Когда Ваня сдал экзамены при поступлении в университет, нашел себя в списках принятых на его факультет, обрадовался, улыбался всем встречным. Неожиданно увидел на выходе из дверей заведения девчонку, у которой из глаз текли слезы. Поначалу растерялся, не остановился, не зная, что предпринять. Разве можно пройти мимо плачущего человечка? Подошел, сразу понял причину горя, начал ее успокаивать.

– Не поступила, значит, в следующий раз поступишь. Я уверен, у тебя на лбу написано, что ты способная.

Девушка сквозь плач немного хрипловатым голосом ответила: – Когда я писала сочинение, меня отвлекла соседка, просила помощи в исправлении ошибок, у меня не осталось времени на проверку собственных листов. Поэтому по русскому языку получила тройку. Хотя остальные экзамены сдала на «отлично», но не хватило баллов для поступления в ВУЗ. Простите, сейчас возьму себя в руки. – Девушка вытерла слезы. – Придется возвращаться обратно к родителям. В следующем году приеду, обязательно поступлю. А вы, как я понимаю, приняты в университет?

– Да.

– Поздравляю! Через год, я обязательно поступлю. Приходите, поздравите меня, – девушка заулыбалась.

– Даже молиться буду за тебя. До встречи!

Она скрылась из здания, с опозданием он подумал, что зря не спросил, как ее зовут. Прошел год, девушка поступила на факультет иностранных языков. Никто не пришел ее поздравить. Ваня и думать забыл о ней, да и сама девушка, звали ее Ира, тоже не вспомнила, кто был ее утешителем после ее провала с поступлением в ВУЗ.

Дни учебы перемежались с выходными. В начале дня обычно у дверей при входе в учебное здание скапливалось большое количество студентов. Иру кто-то задел рукой, обычно она молча продолжала идти дальше, но в этот раз толчок оказался сильнее, Ира уткнулась носом в впереди идущего. Со злобной физиономией оглянулась, с ее языка готовы были сорваться несколько нелицеприятных слов. Но увидела парня, с которым чуть более года назад встречались в этом здании.

– Привет!

– Привет! – парень мельком глянул на нее и пошел дальше в вестибюль здания.

– Не узнаешь, что-ли?

Он обернулся. – Не узнаю.

– Когда прошлый раз я не прошла по конкурсу, ты меня утешал. Не помнишь?

– Теперь вспомнил, ты рыдала, как будто тебя кто-то побил. Как тебя зовут?

– Ира.

– Меня Иван, Ваня.

– На каком факультете учишься?

– Медицинском.

– Доволен учебой?

– Выше крыши. У тебя занятия на каком этаже?

– Четвертом.

– Нас так высоко не подняли, только на второй загнали. Ты, наверное, на лифте? А я по ступенькам ножками. Тренироваться надо. Пока.

Они редко когда пересекались. У каждого были свои предметы учебы, свои приоритеты проведения свободного времени, тем более, что Ваня жил со своими родителями всю сознательную жизнь в этом городе, а Ира приехала из другой области, здесь жила с семьей старшего брата. Она частенько звонила папе и маме, на каникулы уезжала домой. Там нужно было помочь родителям на огороде.

Дело еще в том, что и Иван, и Ирина остались просто знакомыми, ни первая, ни последующие встречи никаких эмоций не вызвали. Ей приятно видеть знакомого молодого парня в чужом для нее городе. Ира вовсе не была против получать более сердечные знаки внимания от Вани, но он активности не проявлял. Ничего не поделаешь, первой проявить свой интерес к нему она не желала. Ване импонировало, что молодая девчонка зачастую первой приветствует его. Он здоровался, уходил и больше о ней не думал.

У Вани наметилась дружба с другой симпатичной девушкой из его курса. Звали ее Светлана. В перерыве между занятиями она подходила к нему с разными вопросами, он уделял ей внимание. Стали встречаться на разных тусовках, ходили на танцевальные вечера, где Света в первый раз поцеловала его. Ваня в долгу не остался. Все началось на втором курсе, продолжилось на следующем.

С некоторых пор они смогли уединяться в квартире ее тети, которая с семьей уехала в Германию по направлению с ее работы, предположительно на шесть-семь месяцев. Сдавать квартиру на этот небольшой период не было смысла, поэтому ключи от нее тетя отдала племяннице Светлане, чтобы она периодически проводила в жилье косметическую уборку. Встречались они поздно вечером, Ване было невдомек, убирает его знакомая квартиру или нет. В эти минуты ему было не до чистоты в помещении.

На последнем курсе Ваня решил прервать с ней сексуальные отношения. Дело в том, что ему понравилась другая девушка. При последней встрече с прежней подругой, он не успел извиниться перед ней, чтобы сообщить о разрыве отношений. Светлана опередила его, сообщила, что у нее появился серьезный кавалер, поэтому она с Ваней больше не намерена встречаться.

Уже несколько лет как он ближе сошелся со своим однокурсником Володей Аксютиным. Вроде учились с первого курса вместе, но в обычных неаудиторских пенатах не сталкивались. Подружились после встречи на футбольном матче, оказались рядом на трибуне болельщиков. Его товарищ стал бывать в их доме, родители Вани отнеслись к нему положительно, уделяли столько же внимания, как и сыну. Если Володя с Ваней приходили с занятий, то кормили обоих. А вот побывать в квартире друга Ване не приходилось, просто тот жил подальше от университета.

К очередному зачету одному и другому дали разные задания. Володя нашел часть материалов у Вани, взял их, а товарищу не повезло, необходимо было идти в библиотеку, там покопаться в книгах.

– Ваня, у меня же такая брошюра была, должна сохраниться. Пойдем ко мне, я поищу ее. Тем более, что ты еще не заглядывал в мою квартиру. Заодно пройдемся по свежему воздуху.

Родители Володи не пришли еще с работы. Пока он искал брошюру, Ваня интересовался библиотекой семьи Аксютиных. Она была довольно разнообразной, интересной. Здесь имелось много книг на английском языке, увидел даже на каком-то языке с арабской вязью. Удивился. Немало стояло книг и на русском, которые он никогда не читал. Нужно будет попросить некоторые у Володи, подумал гость.

– Вот нужная тебе брошюра, держи.

– Володя, мне хотелось бы взять и вот эти книги, но сначала только одну, почитаю, верну, затем дашь другую.

– Ваня, бери сразу две. Скажи, у тебя нет желания пойти с нами в городской театр? Будет небольшая пьеса, а затем танцевальный вечер до двенадцати часов ночи. – Под словом «с нами» Володя подразумевал себя и свою девушку Тамару, с которой познакомился несколько месяцев назад.

– Моя знакомая не может и не любит танцевать, а без пары неудобно, вдруг отобью девушку у какого-нибудь боксера, он меня научит не только танцевать, но и бегать.

– Надеюсь за партнершей далеко ходить не надо, – Володя повернулся в сторону одной из комнат, прокричал: – Анжи, иди сюда!

– Мне некогда, я занята, – донесся из комнаты женский голос.

– Выйди на минутку, срочное дело есть.

Из комнаты выпорхнула блондинка, роста невысокого с зелеными глазами, увидев незнакомого человека, моргнула длинными ресницами, смутилась, ведь была в легкой прозрачной кофточке и шортах.

– Здрасте, – робко произнесла она.

– Знакомься, мой друг и по совместительству сокурсник, вместе на одном факультете учимся.

– Ваня.

– Анжелика. – Девушка явно пришла в себя.– Это Вовка зовет меня Анжи, другой раз Ликой. Нужно будет проучить его как следует.

– Не сердись, я тебя по делу позвал. Мы сегодня идем в театр пугать публику нашими па. Составь, пожалуйста, этому юноше дуэт-партнершу на танцы.

– А вы умеете танцевать?

– Ого, каблуки отваливаются, – улыбка тронула уста Вани.

– Кружиться в вальсе тоже?

– Тоже. Меня мама научила.

Володя строго взглянул на сестру. – Чего застряла здесь? Говорила, тебе некогда.

Анжелика удалилась, сопровождаемая взглядом Володи. – Знаешь, кто меня научил танцевать нормальные танцы? Лика! Она два года ходила в специальный кружок, нахваталась там немного умения двигать телом и ногами. Когда я окончил школу, готовился к выпускному балу. Решил похвастаться перед остальными ребятами. Немногие умели танцевать танго, вальс, упросил сестренку помочь мне освоить эти премудрости движений. Только прошу тебя, Ваня, никаких с ней гуляний, только танцы. Ей всего шестнадцать лет. Понял меня?

– Зачем ты ее прогнал, говорил с ней резко?

– Чтобы не зазнавалась. Не волнуйся, у нас с ней дружественные отношения

Вечер прошел замечательно. Ни разу в жизни Ваня столько времени не танцевал. Все были в поту, в том числе и он. Володя отправился провожать Тамару, а Ване наказал довести Анжелику до квартиры.

– Прямо домой! Тебе сестренка ясно? И чтобы все было скромно, спокойно. Завтра, Ваня, ты передо мною отчитаешься.

– Вовка, а у тебя с Томой тоже все будет скромно, благородно? – Анжелика, чтобы не засмеяться, поджала губы.

– Дорасти до нашего возраста, тогда и расскажешь мне, как тебя провожал твой кавалер.

Ваня шел рядом с Анжелой, беседовал с ней, спросил, куда бы она хотела поступать после окончания школы.

– В МГУ, отдел международных отношений.

– Ты хорошо знаешь английский?

– И арабский тоже. Сейчас пытаюсь познакомиться с китайским, очень сложный язык. Но я не спешу. Хотя школу закончу досрочно, в будущем году.

– Так ты вундеркинд!

– Обыкновенная девушка, нуждающаяся в том, что и все девушки – внимании. Ваня, мой братик, тобой тоже командует?

– С него достаточно тебя.

– Володя только с виду грозный. В нашей семье все уважают и любят друг друга. И помогают. А у тебя нет девушки-подруги? Почему вы решили позвать меня?

– Я к вам пришел за книгой к зачету, твой брат решил, что ты лучше всех подойдешь для танцев со мной. Он не ошибся, я очень доволен вечером и тобой.

– И мне не скучно было, отвлеклась немного от учебы. Но ты ушел от ответа. Скажи, как зовут твою близкую подругу.

– Теперь это не имеет значения. С сегодняшнего дня хочу, чтобы в нашем свободном времени присутствовала только ты. Не возражаешь?

– Понимаю, что шутишь, но и на этом спасибо.

Ваня и Анжелика посмотрели в глаза друг другу. Она немного смутилась, наклонила голову в бок, как бы спрашивая: «Неужели больше ничего?» Когда у ее дома остановились, Иван немного задержал ее руку в своей. Она посмотрела на него, он сразу отпустил ее ладонь. Анжелика улыбнулась.

– Ладно, – показала пальцем на левую щеку.

Ваня туда и поцеловал ее. Затем подождал, пока стихнут ее шаги на лестнице, и пошел домой. У Светы ек сложились отношения с новым другом, на которые она рассчитывала. Она пришла к Ване, сказала, что прошлый раз пошутила, у нее, кроме него, никого нет. Парень улыбнулся, сообщил, что немного запустил учебу, юольше встречаться с ней не намерен. Та сразу поняла, в чем дело, и не стала упрашивать остаться с ней. Хороший парень, но не ее.

Ваня удивлялся самому себе, Анжелика часто вспоминалась ему, даже на лекциях. Он и не собирался заниматься с ней любовью, но в свободные часы хотел бы видеться с нею. Анжелика ему даже снилась. Правда вскоре придется заняться дипломной работой, времени поубавится.

Первое, что поразило в этой девушке, глаза-вспышки. Иван заметил, как она посмотрела, когда братец отослал ее при первом его посещении их квартиры в комнату, из ее глаз извергался огонь. А когда она разговаривала с ним, Ваня видел сияние: не то яркую радугу, не то всплеск вспыхнувшей звезды. Что она, что ее брат Володя, стройные, можно сказать, худые. Хотя Анжелика вышла в зал непричесанной, белокурые волосы были разбросаны по плечу, и хватило их, чтобы прикрыть кофточку в районе грудей. При следующих встречах Анжелика скрепляла их сзади специальной лентой.

Встречались они редко, у каждого учеба, другие дела. Больше они не целовались, достаточно одного эксперимента. Девушка много читала, рассказывала о писателях и поэтах, про некоторых из них Ваня слышал впервые. Он ей сообщил, что у него есть замечательный дедушка, пообещал на этой или следующей неделе познакомить ее с ним. Кое-что из историй деда рассказал ей. Она и он были довольны знакомством, им было интересно быть вместе, гулять, беседовать.

Предварительно созвонившись с дедушкой Жорой, в субботу под вечер Ваня пришел к нему вместе с Ликой, так он, с позволения девушки, стал ее называть. Гавриил Семенович их приветливо принял, больше внимания уделил Анжелике, расспрашивал ее, узнал, чем занимаются ее родители, кем сама хочет стать. Угостил гостей чаем с ватрушками, принесенными девушкой. Расставались, как будто они век знакомы. Едва покинув гостеприимного дедушку, Лика тут же заявила, что он ей понравился, и чем-то смахивает на Ваню.

– Через много-много лет ты будешь таким же, – сказала она.

А потом молодые люди не встречались целый месяц, только созванивались. Лика сдавала экзамен на аттестат зрелости, Ваня писал дипломную работу. Во время этого случилось несчастье, скоропостижно умер дедушка Гавриил. В тот день мать позвонила сыну, спросила, где он сейчас.

– Ванечка, что-то дедушка не отвечает на звонки. Не знаешь в чем дело?

– Мама, я только что вышел с университета, подъеду к нему.

– Я только села в автобус, и тоже направляюсь к папе. (Так Лидия после женитьбы называла своего свекра).

Увидели они дедушку мертвым. Он лежал с открытыми застекленевшими глазами, правая рука лежала в районе сердца, ладонью левой руки опирался на угол тумбочки, где всегда находились лекарства и бутылочка с водой. Как указали врачи, у Гавриила Семеновича был обширный инфаркт. Назавтра его похоронили.

На Ваню обиделись Аксютины.

– Ты почему нам не позвонил? – кричала в трубку Лика. – Какой же ты друг?

– Чем делиться с вами, смертью родного человека? Если бы было что-то радостное, если бы нужна была ваша помощь, обязательно сказал. Я и отец целый день пробегали по заведениям, а назавтра в двенадцать часов похоронили.

– Не буду тебя больше упрекать. Но и о таких случаях стоит говорить близким друзьям.

– Меня эта смерть выбила из колеи. Он был самым дорогим человеком на земле. Извини меня, поругаешь меня при встрече. А сейчас мне необходимо закончить работу над дипломом. Необходимо уложиться в срок. Как только освобожусь, закажу вертолет и к тебе. А ты все еще сражаешься за достойное будущее?

– У меня послезавтра последний экзамен. Потом будет назначено число выпускного вечера. Хочешь пойти на него?

– Мне кажется, я буду тебя отвлекать тебя от твоих друзей одноклассников. Думаю, мне не стоит там появляться. Лика, не обижайся, ты же сердцем понимаешь, как я тебя обожаю, как хочу увидеть тебя.

– Ты, как всегда, прав. Но я скучаю. Как только сумеешь, не в ущерб диплому, скажи. Сама на крыльях примчусь к тебе.

Как только Ваня сдал работу в деканат, сразу позвонил Лике. Встретились они возле дома, сели на автобус и уехали за пределы города. По их просьбе водитель высадил ребят в поле. Они примостились возле кустарника. Вокруг в траве мелькали цветочки: незабудки, ромашки. Ну и нацеловались они впервые за все время их знакомства. Спохватились, когда солнце почти спряталось за горизонтом. Автобуса как назло не было. Стало темнеть. Тогда Ваня позвонил своему отцу, объяснил, на какой дороге они находятся, попросил приехать за ними.

Похолодало. Ваня крепко прижимал Лику к своему телу и целовал. Подъехал на Москвиче отец, посадил замершую молодежь в машину, сел сам, но не запускал мотор.

– Папа, почему мы не едем? – спросил Ваня.

– Потому, что не соизволил познакомить меня с твоей девушкой.

Лика протянула сзади руку, назвала свое имя.

– Очень приятно. Совсем другое дело, сейчас повезу своих деток, а то могут подумать, что я халтурю.

Пока доехали до дома Лики, они согрелись. Из машины вышли вдвоем. Ваня поцеловал ее, довел до дверей, потом заявил:

– Лика, я хочу на тебе жениться, но вначале мне необходимо устроиться на работу, чтобы мы не жили за счет наших родителей.

– Правильно. Хочу тебя познакомить с моими родными, когда снова появишься у нас дома. Только предупреди заранее.

 

Ивану Порошину предложили на выбор несколько мест на предприятиях в разных городах, но все они были довольно далеки от города, где он родился, где рос и учился, тем более от родителей. Поэтому остался дома. Тут и начались сложности с трудоустройством. На одном заводе все места по его специальности были заняты, на другом требовался инженер со стажем, с опытом.

Прошло три месяца, как Ваня окончил инженерный факультет университета, профиль –станки с программным управлением. На работу устроиться до сих пор не смог. Многие предприятия сокращали работников, потребность в продукции ряда заводов после развала Советского Союза сильно уменьшилась. Прошли годы, но возврата к прежней стабильности не было. Иван побывал на некоторых заводах, показывал свой диплом, но там разводили руками. К нему вернулась мысль, что стоило все-таки поехать на предприятия в другие города, как ему в деканате предлагали. Володя Аксютин поехал, и ему следовало взять с него пример, а не держаться за хвост своих предков. Тогда Анжелика останется одна? Не желал он такого исхода.

Но Ваня не сидел без работы. Зашел однажды в мастерскую, где ремонтировали автомобили, там взяли его на мелкие работы: покраску машин, их мойку. Не прошло и двух месяцев труда вместе с другими ремонтниками, а Ваня уже сам включился в процесс их ремонта. Платили больше, но ведь не для этого потратил пять лет учебы в университете. Пытался трудоустроиться по специальности в ближайших городах, посылал запросы, но и там все попытки ничем не завершились.

 

Ваня сидел за читкой свежей газеты, отец ушел в сквер играть то ли в домино, то ли в шахматы. Мать придвинулась к сыну, погладила его по густым волосам, попросила отложить в газету в сторону, что он и сделал.

– Мне с тобой Ванечка поговорить надо. Хотела бы знать, как ты относишься к нашей семье.

– Прекрасная семья, ничем не хуже других.

– Я тоже так считаю. А мы с папой тебя не обижали в детстве, в дальнейшие твои годы жизни?

– У меня замечательные родители. К чему такие провокационные вопросы? Ты случайно с папой не поссорилась? Может быть, у тебя появился другой мужчина?

– Ты что, сынок. Мы всегда жили в любви и согласии, и сегодня наши отношения не изменились.

– Какая ты сегодня особая, полна секретов.

– Так оно и есть. Не знаю, простишь ты меня или нет, но я обязана открыть тебе одну тайну. Не знаю, как ты после этого будешь относиться к нам.

– В нашей семье имеются секреты от родного сына? Заинтриговала. Думал, что мои родители полностью доверяют мне. Рассказывай!

– Ты знаешь, ты папе не родной сын и не приемный. Не перебивай, пожалуйста, выслушай внимательно до конца, потом дам тебе время все сказать. Когда мы поженились, были совсем не богаты, своего жилья не было. Решили подождать с рождением ребенка. Через полгода после свадьбы отец сильно заболел, ему сделали полостную операцию. Я отпрашивалась с работы, бегала к нему по два раза в день, вечерами просиживала у него, пока меня не выгоняли из палаты. Папа поправился, началась обычная жизнь.

Прошло после этого полтора года, надумали завести сыночка или доченьку, мечтали о большой семье. Но у нас ничего не получалось. Шли месяцы, а результата не было. Пошли к доктору-гинекологу. Он осмотрел меня, отца, назначил какое-то лечение, посоветовал сделать определенные анализы. Мы делали все, что врач прописал, а детей у нас нет. Попали на прием к более квалифицированному врачу Добкину. Он посмотрел результаты обследования, назначил еще одну проверку, велел придти к нему через две недели. Не представляешь, Ваня, с каким волнением мы заходили в его кабинет. Тогда он нас и «порадовал». Вынул бумаги, просмотрел их в очередной раз.

– Уважаемые, Александр и Лидия Парошины, – он сделал паузу. – Вынужден вас огорчить, у вас не может быть детей. Операция, которую провели Александру, оказалась неудачной, ваш муж, милая дама, не может иметь детей. Сожалею, но таков мой диагноз. Вести обычный образ жизни, как мужчина и женщина, можете до ста лет. Посоветуйтесь еще с другим врачом, он поставит тот же диагноз. – Добкин пожал нам руки, и мы вышли в полной растерянности.

Саша чуть не плакал, спустя неделю сказал, что если я хочу иметь детей, то нам следует расстаться. А я этого совсем не хотела, я его безумно любила. Более доброго мужчину никогда не встречала. Он не только приносил домой свою заработную плату, но и помогал мне по хозяйству. Брался за любую работу: мог помыть пол, вытирал за мной посуду, иногда пек торты. Они были очень вкусными. Да что я тебе рассказываю, ты их много раз пробовал.

– Подожди, мама, ты сказала, что я папе не сын, но про себя ничего не говорила. Значит, я твой родной сын. Так? Как это может быть? Говорила, что безумно любишь папу.

– Я же советовала подождать до конца моей исповеди. Отец, пока ты не против, буду так его называть, решил уйти от меня, но я не позволила так ему поступить. Сказала, что, если он бросит меня, покончу с собой. Он и остался, мы продолжали жить, как женщина с мужчиной. Все еще надеялись, а вдруг я забеременею. Но, чудеса только в сказках бывают. Но иногда и у людей.

Саша предложил усыновить или удочерить ребенка, но мне хотелось, чтобы он был от моей плоти, моих кровей. Кто знает, что с ним может случиться, необходима будет переливание крови, а наша ведь не годится.

На текстильной фабрике, где я работала, был профсоюзный комитет, а возглавлял его настырный мужчина, любитель женщин, хотя и был женат. Он часто поглядывал на меня, пытался погладить, но я прогоняла его. Он обещал мне увеличение зарплаты, деньги, все что угодно, лишь бы провела вечер с ним.

Посоветовалась я с мужем, попросила разрешения изменить ему ради того, чтобы у нас с ним появился ребенок.

– Он будет нашим дитём, никогда не узнает, что отец не ты. Скажешь нет, больше этой темы не подниму.

– Лидочка, разреши мне подумать.

Вечером на другой день Саша спрашивает у меня, не флиртовала ли я с тем мужчиной раньше, от кого хочу забеременеть, не спала ли с ним. Рассказала, что Моисей ко мне не ровно дышит, но он мне безразличен. Еще накричала на Сашу за то, что он заподозрил меня в измене. Никогда ни с кем я даже не целовалась, кроме него. Он согласился со мной, даже сказал, что могу отдаться этому человеку несколько раз, чтобы наверняка у нас появился ребенок.

Через какое-то время Моисей Яковлевич прошел мимо меня, не притронулся, уже не надеясь на связь со мною. Но я его остановила, спросила, могу ли я к нему после рабочего дня заглянуть на минутку в его кабинет. Он расцвел.

– Почему на минуту? Я готов вас слушать целый час, день. Жду.

Товарищи поинтересовались, о чем я с ним говорила. Сказала, чтобы он внимательнее отнесся к моей просьбе о получении квартиры. Вечером была у него в кабинете. Он начал меня обнимать, но я остановила его.

– Моисей Яковлевич, уже несколько лет, а моя очередь на квартиру ни на одно место не сдвинулась. В чем дело?

– Зачем ты говоришь со мной так официально? Я ведь хороший мужчина, свой парень. Многое не зависит от меня. Еще в прошлом году могла жить в своей квартире.

– В чем и в ком дело?

– А то ты не догадываешься. В тебе, несомненно.

– Что я должна сделать?

– Быть более податливой, желанной, не отталкивать меня.

– Где гарантия, что у меня будет квартира?

– Я сказал, я сделал. – Он обнял меня, начал целовать, но я вырвалась из его рук.

– Моисей Яковлевич, пишите записку.

– Зачем так официально? Зови меня Мишей, мы с тобой теперь близкие друзья. И к чему портить бумагу. Мое слово закон.

– Ой, ли. Вы мне два года назад обещали жилье, а его у моей семьи нет. Я буду диктовать, а вы записывайте. Бумага и ручка перед вами. «Я вступил в интимную связь с Лидией Григорьевной Порошиной. За это обещал ей в ближайшем построенном доме выделить ее семье квартиру. Подтверждаю своей подписью».

– Лидочка, ты хочешь, чтобы меня сняли с работы и посадили?

– Только в том случае, если вы не выполните обещание. Но как только у меня будет ордер на квартиру, эта расписка будет сожжена. Вы позабыли поставить число.

Гинзбургу в этот момент было все равно, он жаждал тела красивой женщины. В голове больше ничего, полное помутнение. Он быстро все дописал, положил листик на стол и стал одновременно целовать и раздевать меня.

После бурной с его стороны реакции на близость с красивой дамой, он расслабился. Я оделась, увидела, что Моисей тянется к расписке, выхватила раньше его, спрятала в сумочку, которую захватила с собой.

– Лидочка, когда ты снова ко мне придешь? – Гинзбург все еще сидел без брюк.

– Не знаю, дома работы много, да и муж может меня заподозрить в измене, но я ведь не такая, – специально кокетничала женщина.

– Тебе же со мной понравилось?

– Очень.

– Тогда до завтра. Нет, меня вечером на предприятии не будет, и послезавтра тоже. Короче, я к тебе подойду, спрошу как твои дела, это будет означать, что после работы я тебя жду.

– Только вы не у меня одной спрашивайте про дела, а и у других.

– Ты не только красивая, но и умница. Так и сделаем.

Гинзбург появился где-то через неделю, пообщался с работницами, подошел к Лидии.

– У вас Порошина ко мне вопросы есть?

– Только жду, когда вы мне ключи от квартиры дадите, – затем я перешла на шепот: сегодня не получится, ко мне гости приехали, целый месяц гостить буду. Даже полчаса не могу уделить вам. Но все еще впереди, не беспокойтесь.

Милый мой сынок, через два месяца я поняла, что забеременела. Тут как раз должно было пройти заседание профсоюзного комитета, должны были определить список получателей квартир. Извини, забыла сказать, что спустя две недели после первого посещения его кабинета, я перестраховалась, снова была у Моисея Яковлевича. Когда уходила от него, намекнула, что хочу, чтобы мне дали двухкомнатную квартиру, но я его так порадовала, что он должен постараться добиться для нашей семьи трехкомнатной.

– Но ты должна с мужем постараться, зачать ребенка. Мне важно иметь в твоей папке, что ждете ребенка. Поняла?

Я ему такую справку и предоставила.

Ваня покачал головой. – Мама, не понимаю тебя и папу. Столько лет молчала и вдруг преподносишь мне такую сказку. Ладно, договорилась с папой, с этим дядькой, получили квартиру. Зачем было меня посвящать в такую мутную историю?

– Сынок, квартира второстепенное дело, я старалась, чтобы у меня появился такой замечательный мальчик, как ты. Разве было лучше взять из детского дома ребенка, не зная, из какой он семьи? Ты нас осуждаешь?

– Конечно, нет. Какое я имею право осуждать родную мать. Но я не понимаю тебя, столько лет мне ничего не говорила и вдруг на тебе – сюрприз. Что-то такой факт изменит в моей жизни? Я всегда любил тебя и папу, не собираюсь ничего менять. Или папа не подозревал, что я не его сын?

– Ваня, ты меня обвиняешь в обмане отца и тебя? Не ожидала.

– Не обижайся, пожалуйста. Ты мне до сих пор не объяснила, к чему эти твои воспоминания.

– Сыночек, необходимо разыскать твоего настоящего отца.

– Мама, зачем? Мне устраивает папа Саша, он меня растил, воспитывал, помогал, – сорвался на крик Ваня. – Этим откровением создала проблемы мне, папе и себе.

– Чего ты расшумелся? Я тебе только хорошего желаю. Ты до сих пор не понял, зачем я раскрыла тебе этот секрет? Скажи, что ты добился в этой стране, сколько ты получаешь, и можно ли на эти деньги нормально прожить, купить машину, побывать в других странах? Твой отец Моисей Яковлевич Гинзбург – еврей! А значит и ты тоже, и сможешь переехать в Израиль, там устроишься на работу и, надеюсь, будешь жить как человек.

– Вот ты куда загнула! Тебе, мама, нужно в психологи подаваться. Значит сейчас я не человек? …Ты знаешь, где живет эта моя надежда?

– В Израиле.

– А конкретнее?

– Ты должен взять отпуск и поехать на его поиски. Знаю только, что Моисей уехал вместе с большой алией в начале девяностых. Больше у меня никаких сведений.

– Их же больше миллиона туда перебралось. Как я его искать буду?

– Кто ищет, тот найдет.

– Ты с папой Сашей поговорила об этом?

– Я без него и один серьезный вопрос не решаю. Он второе мое я. В Израиле, как и в любой стране, есть справочные, туда и обратишься. Потом тебе и Моисею нужно будет провести тест ДНК, иначе он не поверит, что ты, в самом деле, его сын.

– Ага, я приеду в Израиль. Скажу : давайте знакомиться, я Ваня из Ереваня. С таким именем меня вообще разрешения на въезд не дадут.

– Ты там будешь как турист.

– Хорошо, поеду, найду его, проведу тест. Признают Ивана евреем. А вы? Вас же туда не пустят. А мне вовсе не хочется с вами расставаться. Cкажи, что я там буду делать? Ни одного слова на иврите не знаю Так называется их язык? Ни одного человека знакомого, жилья нет. Открою рот, буду бродить по городу и просить милостыню.

– Там уже полным-полно людей, разговаривающих на русском языке. Парень ты способный, за два месяца освоишь здесь иврит. Профессия у тебя есть. Поговоришь с людьми, может быть тебе помогут. Насчет нас не беспокойся. Надеюсь, и нас пустят. В крайнем случае, будем тебя навещать, а ты нас. Чтобы тебе было хорошо в жизни, нужно приложить усилия. Здесь не получается, попробуй в другом месте.

Ну и задачу задала ему мама. Главное, столько лет скрывала, что он не сын своего отца. Тьфу, совсем запутался. Саша, конечно, его самый лучший отец. Может, к черту эту проблему, найду, в конце концов, стоящую работу. Ехать в Израиль с пустым карманом нельзя, нужны деньги на съем жилья, питание, транспорт.

«Посмотрю ка я на карте эту страну. В атласе вообще цифрой обозначили, в компьютере зато можно добиться любого увеличения. Это про Израиль пела Наташа Королева в песне «Маленькая страна»? Неужели им интересен такой великий специалист как я? Черт побери, совсем позабыл об Анжелике. Первым делом, нужно поговорить с ней, без нее я даже губернатором Вашингтона не поеду».

Когда Ваня рассказал своей девушке о предложении матери, та засмеялась.

– Может, и у моих родителей есть тайна? Может быть, я приемная дочь, а мой отец или мать король и королева? Ну, хотя бы принц датский! Тогда и Володя не их сын, ведь мы очень похожи, – Лика вновь захохотала. – Лучше искать родственников среди миллионеров, президентов, знаменитых актеров, у которых в каждом государстве есть свой дворец и хороший банковский счет.

– Лика, ты мне не ответила, как лучше мне поступить.

– Ты не маленький мальчик, такие вопросы должен решать сам. Я бы поехала искать своего отца. А там видно будет.

– Спрашиваю потому, что, если найду отца, если меня признают его сыном и мне понравится страна, ты со мной поедешь?

– Вопрос сложный. Надо чтобы и мне там было комфортно.

– Думаю, лучше, чем мне, тебе же выучить язык, раз плюнуть.

– Ваня, ты езжай, после приезда поговорим.

Родители помогли парню наскрести порядочную сумму денег, он прибрел билет в одну сторону, так как не знал, сколько дней пробудет в Израиле. Перед отъездом он зашел к одному еврею, который уже три месяца изучал иврит. Пару десятков небольших фраз Ваня записал русскими буквами в свой блокнот. Дома старался запомнить их. И Иван Порошин полетел в неведомую страну Израиль.

 

Из авиапорта Бен Гурион автобусом добрался в Тель-Авив, как ему и советовали. Решил найти место для отдыха. Когда в гостинице ему на английском назвали цену номера, он не понял. Переспросил: цена за неделю? Там засмеялись. Сказали, что за неделю эту цифру нужно умножить на шесть.

Он опять воспользовался советом людей уже побывавших в Израиле, поехал в Хайфу, где ему сказали, что недалеко от берега моря сдают частные номера. Так и сделал. Переночевав в этом городе, вернулся в Тель-Авив, нашел учреждение, где можно узнать по фамилии и году рождения адрес разыскиваемого. Ему сообщили, что Моисей Гинзбург жил в Хайфе, но несколько лет назад съехал, куда – у них данных нет. Обратитесь господин Иван Порошин непосредственно в подобную организацию в Хайфе.

Вернулся, нашел это учреждение, а там справки дают только до двух часов, а у него его смартфон показывает половину третьего. Опоздал. Всякое плохое событие нужно уметь превращать в хорошее. Ваня с таким удовольствием купался в море, потом загорал и снова окунался в теплую воду, что уходить не хотелось. Такого кайфа он давно не испытывал, вода была настолько теплой, что его тело не чувствовало смены температуры.

Проснулся он рано, успел еще раз окунуться в море, оделся по-джентльменски и пошел к зданию, где можно найти сведения о предполагаемом отце. Пришел рано, подождал, когда начнут пропускать. У него попросили показать документы, затем отправили на второй этаж. И там пришлось посидеть с минут двадцать, затем за пять минут выдали бумажку. Ваня глянул, ничего понять не может.

– На русском или английском языке я могу получить эту информацию?

Тут же получил вторую бумажку, а первую, сказали, может оставить у себя на память. Людям покажет и ему подскажут, как и чем добираться к нужному месту. На следующее утро двумя автобусами доехал до небольшого селения, находящегося недалеко от озера Кинерет. Увидел старичка в кипе, на английском спросил, здесь ли живет Моисей Гинзбург. Тот что-то ответил на иврите, Ваня его не понял. Тогда тот показал рукой, чтобы топал в том же направлении, как и только что шел. По пути попался человек помоложе, Ваня задал тот же вопрос. Встречный досконально объяснил, сколько домов должен пройти мистер, чтобы найти Моше.

Иван удивился: он ищет Моисея, а ему предлагают идти к Моше. Пока он не устал, нужно двигаться вперед. Дошел, постучал в двери, а из-за дома выглянул мужчина, спросил что-то на ирите.

– Вы русский язык знаете?

– Ты из Советского Союза?

– Я из России.

– Турист, наверное? Заходи, водичкой холодной напою, а то ты весь вспотевший.

В доме больше никого не было.

– С каких мест приехал? – продолжил спрашивать хозяин квартиры.

Ваня назвал город. У пожилого мужчины брови полезли наверх.

– В самом деле, из этого города? Ведь я там жил много лет, пока не отправили в другое место. Может быть, я твоих родителей знаю, назови фамилию.

– Порошины мы. Слышали таких?

– Порошины? – красное лицо немного поблекло, он явно не знал, как реагировать на это сообщение. – Не припомню, может и знал кого-то. Назови имена твоих отца и мать, тогда что-то и вспомнить получится.

– А как вас зовут?

– Моше Гинзбург.

– Моисей Яковлевич, мне моя мама Лида рассказывала о вас. И я здесь не случайно, искал именно вас.

– Точно, знал я Лиду Порошину, на одной фабрике трудились. Я там председателем профсоюза был.

– И это я знаю, мама мне обо всем рассказала. Даже о том, что вы мой настоящий отец.

Моисей еще больше побледнел, согнул голову.

– Почему ты считаешь, что я твой отец? Да, я грешил, встречался с другими женщинами. Жена для этой цели была слишком безразличная, холодная. Хотя кое-что ей сообщали о моих любезностях с симпатичными дамами, она молчала. Ей было со мной комфортно. Так с чего ты взял, что именно я твой отец?

Ване пришлось рассказать историю, почему его мать направилась в его кабинет. Моисей, или как его называли местные жители, Моше, молчал.

– Понимаю, что мои слова о вашем отцовстве вызывают у вас недоверие. Поэтому предлагаю сделать тест ДНК. Это займет некоторое время, но мне бы хотелось сделать его как можно быстрее.

– Скажи Ваня, чего тебе дали такое имя, совсем не еврейское, хотя твоя мама сказала тебе, что я твой папа.

– Поэтому и дали, чтобы никто не заподозрил вас в моем рождении. Но я то узнал об этом совсем недавно.

– Хитрый и умный шаг. Твоя мама прекрасная женщина. Я готов сделать все, что нужно для определения моего отцовства. Хотя, по совести говоря, я вам доверяю. Ты мне показал дату твоего рождения, она совпадает со временем, когда я был с Лидочкой, плюс девять месяцев. Ты где остановился?

Ваня сообщил, что в Хайфе. Моше предложил перевезти завтра все вещи к нему, а пока он договорится о времени приема их у тех, кто проводит такие анализы.

– Сегодня ночуешь здесь.

– Скажите, вы живете один?

– Жена умерла шесть лет назад, а я из Хайфы переехал в это тихое чистое местечко. Ты знаешь, чем я занимаюсь? Есть такое особое дерево, на нем растет плод лулав. Особенность его в том, что в осенний праздник Суккот люди должны нести его вместе с еще некоторыми ветками растений. Он стоит дорого. Здесь я и стал сажать и растить эти деревья. Плод лулав напоминает по вкусу и виду лимон, только он побольше. Ближе к осени они созреют, я тебя им угощу. Выращиванием таких деревьев, а значит и плодов, я занимаюсь четвертый год. Это мой бизнес, мои доходы. Жаловаться не приходится. Извини, заболтал я тебя совсем. Сейчас я организую обед.

Моисей Яковлевич накрыл скатертью стол, затем принес разные свежие овощи: помидоры, огурцы, зеленый лук, редиску. Сказал, что большинство овощей сам выращивает. Затем он подогрел борщ, а на второе поставил котлеты. Под рюмочку вина шла спокойная беседа.

Сейчас Ваня более внимательно рассмотрел претендента на звание отца. Мать говорила, что он был высоким, но сейчас таким не казался. Может быть, много времени минуло с тех пор, люди стали лучше расти, может годы сказались на его росте. Лицо немножечко обрюзгло, волосы еще сохранили темный цвет и густоту.

– Давай, нальем еще по рюмочке сухого вина. За наше здоровье, сынок! Мы с тобой едва знакомы, а ты мне уже в душу запал. Даже не воображал, что у меня на старости лет объявится сынок. Я верю твоей маме, верю тебе, чувствую – ты мне родной человек. За тебя! – Они чокнулись и выпили.

Хозяин повел Ваню на свой участок, показал деревья, о которых рассказывал, грядки. Сообщил, что в работе по выращиванию овощей ему помогает соседка, добавил, что она очень приятная женщина.

– Так может быть вам жениться на ней?

– Ты считаешь, что еще не поздно?

– Вы неплохо выглядите, – польстил ему Ваня.

– Зачем тебе нужно делать ДНК, бегать по разным инстанциям? Я присмотрелся к тебе, есть некоторая схожесть со мной: фигура, не теперешняя, конечно, цвет волос, губы. Глаза и пальцы рук нежные, мамины. Оставайся у меня, найдем и тебе работу.

– На каком основании я могу здесь жить? Меня полиция возьмет за шиворот и выдворит, могут и в тюрьму посадить. Так что эта процедура необходима.

– Завтра с тобой поедем в Хайфу решать проблему.

Не так все быстро делается. Пришлось записаться на очередь, чтобы сдать анализ на их родство. Моисей уговорил приблизить срок их приема. Они пошли ему навстречу. Сдачу анализов на ДНК назначили на четвертый день от их прихода. Ваня понимал, что это займет время, хотя хотелось все оформить пораньше. Моисей Яковлевич попросил Ваню называть его пока по имени, так принято в Израиле, а потом – папой, если оправдаются их желания.

К нему в дом вошла женщина. Ваня понял, это та самая, о ком Моисей ему рассказывал. Она и гость внимательно посмотрели друг на друга. Ване она понравилась, была лет на семь-пять моложе Моисея, симпатичная, простенько одета. Спросила, что ему готовить на завтра.

– Ничего. Знакомься, это Ваня, наверное, мой сын. Эти несколько дней мы потратим на путешествие по Израилю, покажу молодому человеку интересные места. В дороге и будем питаться. На ужин сообрази что-либо, можно жареную рыбу, колбаса сухая в холодильнике есть. Узнай, может быть, кто-то продаст земляные огурчики, купи. Деньги тебе дать?

– Я еще не растратила те, что мне раньше выдал. Я пойду, если что еще захотите, адрес мой знаешь. До свидания.

В Хайфу решили поехать послезавтра, во-первых, по делу, а заодно и город посмотреть. Поэтому выбрали Тель-Авив. Они полюбовались небоскребами. Моисей бывал в этом городе много раз, поэтому они много ходили. Если объект, который он хотел показать гостю, находился далеко, то добирались большей частью на такси.

– Ваня, ты не желаешь побывать у моей дочери в гостях?

– У вас есть дочь? Я все стеснялся спросить о вашей семье.

– Есть и дочь, и четверо внуков. Едем? Тогда я должен купить торт Еве, а внукам хороших конфет.

Дочь удивилась неожиданному приходу отца да еще с каким-то молодым человеком. Познакомился Ваня с Евой и ее детьми. Моше сказал, что позже познакомит их поближе. Дочь удивилась.

– Поближе? У меня есть муж Мордехай.

– Ты не так поняла мои слова. Я хотел сказать, что со временем узнаешь историю этого замечательного парня. Спасибо доченька за чай, за тортик. Ах, да мы же его купили и принесли тебе. Я хочу показать Ване несколько мест в городе, а потом поедем домой. Передавай привет твоему мужу. Будьте счастливы! Внуки! Все ко мне! Дедушка уходит, будем прощаться.

Они побывали в Музее искусств. Ваня удивился, там были выставлены полотна всемирно известных художников: Рембранта, Рубенса, Ван Гога, Мане, Шагала, Климта, Пикассо. Гид им не понадобился. Он поблагодарил Моисея за такой интересный просмотр прекрасных картин.

Затем их путь лежал в музей независимости. Побывали в Зале Независимости, в котором 14 мая 1948 года было провозглашено о создании государства Израиль. Они посмотрели фильм, посвященный этому событию, прослушали интересную лекцию.

– Я бы, Ваня, еще другие интересные места показал, но на сегодня хватит, нам еще домой добраться нужно.

Следующий день они посвятили Хайфе. После сдачи ДНК, доехали до Бахайского храма, осмотрели парк, окружающий это здание, заехали на рынок. Моисей купил фруктов и овощей, в четыре мешка едва поместилось. Чтобы выращивать такие продукты земли у него было маловато. Вернулись в поселение.

Ване нужно было ждать результатов ДНК больше месяца. Решили время зря не тратить, заняться подготовкой бумаг о признании его права на репатриацию, поисками будущей работы. Узнали, какие бумаги, документы необходимы для его переезда в Израиль. В свободное время Ваня учил иврит, ему помогал Моисей. За дни ожидания съездил со вторым папой в Иерусалим, на Голанские высоты, заодно искупался в озере Кинерет. Тут и пришел долгожданный ответ. Да, Моисей Гинзбург и Иван Порошин есть отец и сын!

Загуляли в тот вечер они, поехали в Тверию, прихватив собой с собой соседку Моисея Галю. Ваня еще раньше понял, что у отца более близкие отношения с ней, тот иногда поздним вечерком тихонько выходил из дома, а возвращался под утро. Вот и прекрасно, пусть радуется жизни отец. Остальные проблемы нужно было решать в родных краях.

 

По приезду домой Ваня передал привет матери от Моисея и подарок – смартфон последнего выпуска. Рассказал родителям о своем пребывании в Израиле. Спросил их совета, как ему дальше поступить. И мама Лида, и папа Саша одновременно сказали: езжай. Теперь он должен был получить добро от Лики, она должна согласиться поехать с ним.

– Ваня, а мои родители, а мой брат?

– Лика, нам там первое время будет нелегко, но потом все уладится. Мы можем ежегодно навещать пап и мам,и брата. Я интересовался трудоустройством по моей специальности, даже договорился, что меня возьмут, только нужно будет диплом перевести на английский язык, узаконить его и все.

– Я должна поговорить со своими родными.

– А ты разве не сообщила, зачем я поехал в Израиль?

– Еще же ничего не было известно. Все рассказала, они не промолчали. Не особо горят желанием отпускать дочь так далеко.

– Скажи, Лика, сколько времени мы встречаемся?

– Больше трех лет.

– Предлагаю отметить это событие.

– В ресторане?

– Само собой разумеется. Но вначале… – Ваня на несколько секунд замолк, – но вначале пойдем в ЗАГС. Я люблю тебя, ты – меня.

– Давно я от тебя этих слов не слышала.

– Но слышала, как бьется мой пульс, мое сердце, – Ваня обнял Лику, стал целовать.

На свадьбу пришло человек тридцать. Поздравления, букеты цветов, пламенные пожелания. Пришедшим стало известно, что вскоре молодая семья покинет Россию. Большинство одобряли их поступок, многие из них сами хотели бы уехать в Европу, Америку, но там сейчас очень трудно получить постоянство. Некоторые выступали против их отъезда в Израиль, говорили, что в родной стране и стены помогают.

– Если стены Кремля, то, конечно, помогают, – отвечал жених.

 

Время бежит, за ним не стоит гнаться. Три года молодая пара в Израиле. Ваня работал на предприятии Хайтека в Хайфе, на работе его стали называть Иветом. Анжелика пять месяцев назад устроилась преподавателем в университет. Тогда взяли ссуду и купили четырехкомнатную квартиру, задумались об увеличении семьи. Родители Лики недавно побывали у них в гостях, а ее брат Владимир Аксютин переехал в США, нашел применение своим знаниям в городе Сан-Франциско, пообещал лет через пять забрать к себе родителей. А в последнем сообщении по скайпу познакомил Лику и Ваню со своей подругой, которая сидела рядом с ним, хлопала большими ресницами и улыбалась, хотя ни одного слова по-русски не понимала. Володя обещал научить ее языку его бывшей родины. Пока у него нет гражданства, приехать повидать сестру и друга не может, пригласил их к себе.

В этом году к детям собирались приехать Лида и Александр. Из-за них Ване и Лике пришлось отложить задуманное путешествие в Испанию. Частыми гостями у молодоженов были папа Моисей и его жена Галина Львовна. Отец устроил торжество в честь своей свадьбы, заодно и женитьбы Вани и Лики, хотя прошло уже много времени после их регистрации в ЗАГСе.

Обо всех сложностях и радостях жизни они мне рассказали.

 

 В плену

Ты глобус в покое оставь – не верти:

там эту страну все равно не найти.

Полоска вдоль моря, что еле видна,

великая наша с тобою страна,

вся – между покуда неясных границ,

вся – из ожиданья и радостных лиц,

из горя и страсти, и воли Его –

а больше не надо уже ничего,

чтоб жить

и детей долгожданных рожать,

и родиной эту страну называть…

А глобус…

Что глобус? Верти – не верти,

нам места другого себе не найти

на этой Земле, где не может еврей

ничем расплатиться,

лишь жизнью своей.

Владимир Добин

 

I

После очередного наступления танковой бригаде дали возможность отдохнуть два дня. Но не прошло и суток, как им велели вернуться на передовые рубежи. Расположились в прежнем месте. Пока никаких приказов не было. Командиров взводов и танков вызвали к командиру роты, где им сказали, что сейчас замполит полка объяснит ситуацию на данном участке фронта, военные и политические задачи каждого командира, а также о военной дисциплине в Красной армии. Замполит появился неожиданно, поэтому командир роты попросил пять минут, чтобы отправить несколько экипажей танкистов, осмотреть близлежащий поселок Белокаменка.

До них к нему пробрались разведчики и доложили, что гитлеровцев в ней нет, живых жителей осталось мало. На всякий случай командир роты отправил проверить правильность этих данных три экипажа с танками. В одном из них находился командир танка лейтенант Иосиф Ланский, водитель машины сержант Петр Соленко и заряжающий рядовой Вано Таридзе. По двое из составов экипажей командир роты оставил на базе, так как решил, чтобы на совещании присутствовало как можно больше людей. В уменьшенном составе танкисты бороздили поле по дороге к поселку Белокаменка.

– Почему именно нас отправили, – возмущался Петр, самый пожилой воин среди них. – Дали двое суток отдыха, так не трогайте. Ну, где ты видишь немцев? Нету их. Если бы сюда теплое одеяло, я бы вздремнул. Вон Жора уже глазки прикрыл.

На улицах поселка они не увидели ни одного человека. Городок словно замер в зимней спячке, хотя уже было десять утра. Танк стал проезжать мимо коровника, который был открыт и пуст, что они видели своими глазами. Командир танка Ланский приказал повернуть обратно. И тут раздался выстрел. Снаряд пролетел вблизи от них.

– Вано, два выстре по зданию. Сержант Соленко, меньше болтовни, больше внимания. Разворачиваемся. Два танка уже пылят обратно в часть. Нет смысла вступать в бой неизвестно с кем.

Едва их танк стал боком, еще один снаряд повредил пушку. Машину развернуло градусов на тридцать, она остановилась, башню заклинило.

– Все живы? – спросил лейтенант Ланский. – Двигаться можем?

– Все живы, но Вано чем-то поранило, говорит, левую ногу раздавило. Танк с местаи не сдвинуть, гусеницу разбили. Нам каюк, – ответил Солнцев.

– Сдаваться мы не будем. Через люк не выходить, опасно. Вылезайте через нижнее отверстие, но аккуратно.

Хорошо, что никто из танкистов сильно не пострадал. Все выползли, стали тихонько отходить к близстоящим деревьям, Вано Таридзе волок Петр Соленко.. Но немцы их заметили, открыли огонь. Пришлось залечь. Выстрелы не прекращались. Открыли ответный огонь, в руках Петра был автомат Калашникова, у Иосифа – наган. Они заметили движение противника с другой улицы поселка.

– Лейтенант, я не намерен умирать, – заявил Соленко. Он откинул автомат на землю, решил тихонько пробираться навстречу гитлеровцам.

– Ты что делаешь? Тебя все равно убьют.

– Скорее тебя прикончат, они евреев очень «любят».

Ланский впервые в жизни хотел выругаться матерными словами, но новый заряд пушки раздался рядом. Осколок протаранил его бок, Иосиф потерял сознание. К нему подполз Вано Торидзе, снял с его гимнастерки офицерские погоны, залез в сумку, где хранились документы, вынул их. Увидел невдалеке ямку от разорвавшегося снаряда, забросил все бумаги туда, засыпал песком. В это время новая пуля оборвала жизнь восемнадцатилетнего Вано.

Немцы с опаской приближались к танкистам, вдруг они снова откроют огонь. Но они и так пятнадцать минут ждали, но выстрелов от российских солдат не последовало. Медленно подошли, подобрали автомат, забрали наган из рук танкиста. Один из немцев прицелился в Иосифа, но его остановил старший по званию.

– Мы их отправим к начальству. Они смогут рассказать, какие части стоят перед нами.

Их подняли, Иосифа даже по-быстрому перевязали, положили на носилки, затем в машину и отправили в госпиталь. Допрашивать пока было некого, Вано Торидзе неподвижно лежал на земле с вытянутой правой рукой в направлении командира, Иосиф продолжал находиться в бессознательном состоянии. А Петра Соленко подобрала другая немецкая группа, он давал показания перед нацистским офицером.

I I

«Боже мой, что за шум в моих ушах? Кто это стонет? Я? Нет, не только я. Ужасно бок болит, меня ранило. А где мои ребята? И где я сейчас?»

Иосиф услышал немецкую речь и понял, что он в плену. По довольно большому помещению, где лежали десятки раненых советских солдат, шагало трое немцев. Один из них был в белом халате и слушал второго. Они подходили к раненым, задавали вопросы, спрашивали, как их фамилии, имя, звание, род войск. Третий человек переводил и одновременно записывал данные в журнал.

Иосиф потрогал рукой плечи, пагонов не было, задуматься, куда они исчезли, времени не было. Важнее, что сказать нацистам, кто он такой. Понятное дело, рядовой. Не может же он тут же пойти под расстрел, если сообщит, что он еврей, офицер.

Когда к нему подошла эта троица, спросили о его состоянии. Ланский сообщил, что он всего меньше месяца в армии служит. Те посмеялись, в белом халате сказал, что война для него быстро закончилась. Спросили как его зовут. Игорь Ланков, ответил он. В этом здании так все перемешались, что трудно было понять, где, кто, кем служил. Кто говорит правду, а кто врет.

Многие раненые умирали, особой помощи в их лечении никто не оказывал. Их тут же выносили, но запах гнили разливался по воздуху помещения. Давали похлебать что-нибудь два раза в день. Но и это помогало раненым жить.

Через день Иосиф­-Игорь сумел самостоятельно добраться до туалета. Понял, что их разместили в здании школы, перегородки между классами снесли. Под вечер к нему подсел другой раненый с перевязанным плечом. Сказал, что он капитан Федор Глазин, командовал ротой артиллеристов. Батальон попал в окружение, вырваться из него не смог, часть бойцов убили, часть немцы пленили.

Далее Федор сообщил, что фашисты предложили ему стать помощником в раскрытии секретов, о которых осведомлены пленники. Обещали поставить его руководителем группы раненых, которые обещают быть верными Вермахту. Глазин обещал после поправки подумать над таким предложением.

– Я вижу, ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты вовсе не рядовой, слишком умный взгляд у тебя. К тому же ты еврей. Распознал по твоему разговору с людьми. Так культурно ведут себя или интеллигенты, или евреи. Так что у тебя и у меня лишь один выход: бежать и как можно скорее.

– Федор, я через десять шагов упаду. Еле до унитаза добираюсь.

– Надеюсь, у нас есть некоторое время. Необходимо найти еще пять-семь человек, чтобы разоружить охрану, их автоматы нам самим пригодятся. Кстати, их не так уж много, мы быстро с ними расправимся. Я на тебя надеюсь, Игорь.

– Что в моих силах, сделаю.

Игорь видел, как Глазин, когда в помещении почти не было надзирателей, подходил то к одному, то к другому раненому, беседовал с ними. Прошло три дня, Федор подошел к лежаку, где лежал Игорь, присел на колени. Спросил, может ли он включиться в группу бойцов с врагами.

– Сегодня, как только стемнеет, я дам сигнал: подыму правую руку вверх. Значит всем нужно двигаться к выходу. Там обычно дежурит один немец, я его тихонько прикончу, тогда должны подойти ко мне остальные бойцы.

– Я с вами, – коротко ответил Игорь. Федор отошел к другим ребятам.

После девяти часов вечера наступила тишина, в помещение никто не заходил. Возле входа за маленьким столом сидел охранник. Автомат свой поставил за сиденьем. Горела настольная лампа. Игорь был напряжен, внимательно всматривался в двери класса. Он готов был в любую минуту покинуть постель и рвануть к выходу. Не заметил, как Федор Глазин тихонько подкрался к немцу, воткнул нож в его грудь. Тот только слегка вскрикнул. Игорь взмах его руки не пропустил, сразу направился к Федору.

С разных сторон к капитану шли раненые, которые могли двигаться. Один шагал с палкой в руке, у него во время боя оторвало по колено ногу. Игорь приблизился к капитану, остальные тоже стояли рядом, всего было около десяти человек. В правой руке Федор держал автомат, забранный у охранника. Один из подошедших натянул на себя верхнюю одежду убитого немца.

– Сейчас он выйдет, отвлечет второго дежурного, постараемся тут же ликвидировать его. Все дружно выходим, двинемся вправо от помещения, там нет немецких казарм, надеюсь и охранников. Нужно будет как можно быстрее добраться до леса. Там и выработаем план дальнейших действий.

Все вначале шло по плану Глазина. Обезвредили второго гитлеровца, вышагивавшего в входа в школу. Пошли дальше, но не прошло пяти минут, как им в глаза засветил свет фонарика. Федору пришлось автоматной очередью ликвидировать еще и этого, неизвестно откуда появившегося немца. Но тут же завыла сирена, всполошился весь немецкий гарнизон.

Беглецы пытались как можно быстрее скрыться в небольших кустиках, до леса было более ста метров. Они отстреливались, ведь у них имелось два автомата. Тот парень, что без ноги, попросил отдать ему одно оружие.

– Вы бегите, а я задержу их здесь, – пообещал он.

Немцы открыли такую стрельбу, что стало понятно, вряд ли кто из бежавших останется в живых. Один из преследователей бросил гранату, затем полетела вторая. Автомат парня , потерявшего в бою ногу, замолчал. Может быть, закончились патроны. Снова взрыв, Игоря подбросило, он упал на землю, потерял сознание, но длилось такое состояние недолго. Трех бежавших, в том числе Игоря, поймали. Беглецов заперли в темной маленькой кладовке. Двое, капитан и еще один солдат, сумели уйти от погони.

Утром их подняли и по очереди повели на допрос. Перед Игорем сидел немецкий офицер, стоял переводчик и охранник. На допросе он сказал, что все побежали, поэтому и он за ними последовал. Он никого не убивал, у него оружия не было. Когда захотели узнать, кто зачинщик этой операции, ответил, что, скорее всего, капитан. Утаивать, кто стал руководителем бучи, смысла не было, ведь его не поймали.

На следующий день немцы подняли всех, кто мог встать и передвигаться. Вывели во двор и троих беглецов. Прибыл начальник постарше, он что-то сказал. Стоявшие поняли, что их расстреляют. Переводчик перевел. Расстрелять решили всех раненых, которые не могли двигаться, а остальных начальство решило отправить в концлагерь. Позже Игорь узнал, что там понадобились свежие рабочие руки.

Так Игорь Ланков оказался в лагере Дахау, расположенном в семнадцати километрах от Мюнхена. Рана в боку почти зажила. Его и других заключенных направляли в каменоломни. Но от тяжелой работы совсем обессилел, снова стал болеть раненый бок. Использовать его на работе стало невозможно. Игорь понимал, что ему пришел конец. Нацисты собрали подобных заключенных, вывели на площадь, откуда должны были отправить к месту расстрела. Как видно ожидали грузовую машину, чтобы в нее поместить их.

Сюда же подошло несколько немецких офицеров. В это время один из охранников достал губную гармошку, стал играть веселую музыку. Один из пришедших попросил дать ему этот инструмент. Солдат непонимающе смотрел на него.

– Поиграл, дай другим сыграть.

Только теперь Игорь поднял голову, посмотрел на говорящего. Это был тот самый полковник, который в больнице школы задавал ему вопросы. О звании он услышал от переводчика, который сопровождал в школе человека в белом халате. Полковник обтер носовым платочком губную гармошку и заиграл. Игорь узнал: это Бетховен, хотя заметил неточное воспроизведение сонаты. Когда тот закончил, повернулся в сторону охранника, чтобы вернуть инструмент, рука Игоря невольно вытянулась вперед. Солдат хотел ударить его, но полковник остановил его.

– Пусть побалуется немного, тебе же не жалко. – Он повернулся к Игорю. – О, мы, кажется, уже встречались.

У Игоря платка не было, он провел по гармошке рукой, приставил ее к губам, полилась та же музыка. Полковник широко открыл глаза, ему понравилась игра заключенного, даже цокнул языком.

– Совсем неплохо. А ты Штрауса сыграй! – приказал он. – Гут, зеер гут! И на пианино играть умеешь?

Переводчика не потребовалось, Игорь кивнул головой. В это время подошла грузовая машина, поставили лесенку, по которой узники стали подниматься в кузов. Когда Игорь был уже в нем, полковник велел охраннику вернуть того обратно.

– Чего с ним возиться? Ему верная дорога на тот свет, – заметил рядом стоящий офицер.

– Герман, я с ним сам разберусь, – отреагировал на это полковник. – Он мне напоминает моего дядю. По воле судьбы он в середине тридцатых годов оказался в России, влюбился в кого-то и не вернулся. У нас с ним лет пять была связь, затем прервалась, ни писем, ни звонков, на наши попытки связаться никто не отвечал. На пару дней отведу этого русского в другое место, пусть чуточку придет в себя, тогда проще будет задать ему вопросы. Чем черт не шутит, может быть, это его сын. А в Освенцим или другое место не поздно будет потом отправить.

Полковник велел охраннику принести более приличную одежду для Игоря. Переодетого парня посадил в свою машину и повез. Предварительно Игорю связали руки.

– Кто тебя научил играть на инструментах? Кто привил любовь к классической музыке? – спросил полковник, выходя из ворот концлагеря Дахау.

– Успел окончить два курса Ленинградской консерватории.

Полковник подвел его к машине, велел садиться. Автомобиль стал набирать скорость. Игорь не понимал, что он делает здесь, куда его везут. Главное, что пока его увезли от неминуемой смерти.

– Скажите, куда вы меня везете и зачем?

– К себе домой. У меня есть две дочери, хочу, чтобы ты занимался с младшей, обучил ее игре на фортепиано. У меня и жить будешь, и кушать. Тебя не устраивает такое предложение? Может быть…

Игорь не дал ему договорить, понимал, что будет, если он не согласится. Выбора не было.

– Спасибо вам, что вы спасли меня. Готов выполнять все ваши поручения.

III

– Готов выполнять все ваши поручения. – Основные знания немецкого языка он получил в школе, немножко дополнил в концлагере. Он старался не признаваться немцам в этом. Но теперь он обязан вспомнить все, чему его учителя учили.

– Простите, скажите, как мне вас называть?

– Гер Юрген.

– Гер Юрген, сколько лет вашим дочерям?

– Старшей дочери Ирме шестнадцать, младшей Анине девять лет. а жену мою зовут Эмма. Приедем, познакомлю со всеми. Только не вздумай бежать, все равно поймают.

Игорь смотрел в окно автомобиля и удивлялся красоте мест, мимо которых они проезжали. Главное, такой красоты он в довоенном Ленинграде не видывал. Ровными рядами выстроились сосенки, березы. Не видно свалившихся или накренившихся деревьев. Вдоль дороги канавки, куда стекает после дождей, таявших снегов вода. Немного в сторонке от дороги мелькали красивые дома.

Сейчас они ехали мимо Мюнхена. Город оставил на Игоря приятное впечатление: аккуратные разноэтажные дома, хорошо оформленные наружные стены, окна, ровная чистая дорога, без выбоин, трещин. Ни одного разрушенного дома, советской авиации было еще не до бомбежки всех городов Германии, союзные войска еще не открыли Второй фронт.

«Мне же, наверное, нужно снова менять, имя», – подумал Игорь. – «Даже не знаю их имен, все, что читал из немецкой литературы, вылетело из головы.

Как бы отвечая на мысли парня, высказался по данному вопросу Юргенн. – Какое бы имя ты хотел бы взять? Да и фамилию нужно иметь немецкую. Не знаешь? Хочешь похожее на твои собственные. Предлагаю, Йохан Лерман.

– Имя не очень мне нравится, но согласен.

– Часто употребляемые имена: Фридрих, Фриц, Вернер, Леон, Людвиг. Выбирай.

– Оставим, гер Юргенн, первое – Йохан.

Промелькнуло озеро, на воде качалось несколько яхт. Они минут пятнадцать как выехали из Мюнхена. И здесь приятен глазу простор с полями, садами, изящными домиками. Юргенн остановил машину возле небольшой дорожки, ведущей в сторону от центральной трассы.

– Вот мы и у меня дома. Пока он будет и твоим.

Игорь, уже Йохан, внутренне содрогался. Другая страна, совершенно чужие люди, обстановка. Отсюда не удерешь, если хочешь жить. Но может это ненадолго, ведь Красная армия, как он слышал, наступает. Терпи парень, делай то, что тебе велят.

Отец семейства появлялся дома довольно редко, всегда привозил домой новые красивые игрушки, иногда они явно побывали в других руках, на них были небольшие изъяны.

 

Йохан познакомился с обитателями дома. Жена Юргенна Эмма была такой же стройной, как и ее муж. Каштановые волосы были схвачены на затылке красивой брошью. Глаза слегка узковатые карие встретили парня встревожено. И у девочек похожая фигура, разве что у девятилетней Анины более полное лицо, чем у шестнадцатилетней Ирмы. В салон, где все встретились, зашла женщина, она работала здесь кухаркой и уборщицей. Звали ее Герда. По велению хозяина она повела Йохана в дальнюю комнату, где стояла кровать, маленький столик со стулом и все. Здесь он мог отдыхать. Юрген появился перед ним через полчаса, он привез парню костюм, две рубашки, несколько пар нижнего белья. Почти рядом с его комнатой находилась ванная комната со всеми необходимыми принадлежностями для мытья, чистки зубов. Начиналась другая жизнь. Все-таки он, Иосиф-Игорь-Йохан, жив!

С большим удовольствием он помылся в ванной. Вначале его тело не чувствовало теплой воды. Грязи накопилось не мало, но есть мочалка, мыло, зубная щетка. Единственное, что беспокоило его, он был голоден. За целый день и кусочка хлеба не было во рту. Просить неудобно.

Приближался вечер. Его позвали в столовую, где сидели все. Фрау Эмма извинилась, не подумала, что он ничего не кушал. Герда принесла еду. Йохан сразу взял кусок хлеба и стал его есть.

– Герда, положи ему рыбы и побольше.

Он не отказался, с удовольствием съел все, к чаю взял два куска пирожного, хотя остальные, как он заметил, по одному. Свою культуру он покажет позже, сейчас главное утолить голод.

– Йохан, завтра в двенадцать мы ждем тебя в холле у фортепиано. Я хочу посмотреть на вашу игру. Потом, если вы мастер, то займетесь учебой фрау Аниной.

– Слушаюсь, фрау Эмма.

Утром после завтрака Герда спросила, пойдет ли он сейчас в костел, хозяева уже собираются идти на воскресную молитву.

– Нет.

– У вас, русских, все безбожники.

К двенадцати часам все собрались в холле. К этому времени Йохан побрился, в ванной даже имелся одеколон. Он чуть-чуть попрыскал им на волосы. Вышел, увидел, что девочки сидят на стульях, фрау Эмма стоит возле фортепиано, от которого отражались лучи солнечного света, проникшее через окно.

– Садись, – сказала хозяйка дома, показывая на стульчик возле нее. Он сел.

– У вас ноты есть?

– Есть, конечно, но я бы хотела, чтобы ты сыграл что-либо из известных композиторов. Например Шуберта, слышал о таком? Без нот сможешь?

– Попробую, – Йохан прошелся по клавишам фортепиано и заиграл «Вечернюю серенаду». Нежная музыка лилась на души слушателей, заставляя забыть обо всем, кроме этих прекрасных звуков. Когда окончил, услышал возглас «Браво!», понял, что воскликнула Ирма. Фрау Эмма промолчала, хотя эту серенаду очень любила, и ее исполнение ей понравилось.

Она попросила Анину принести все ноты, по которым та училась. Затем усадила ее за инструмент. Йохан слушал в исполнении девушки одно произведение, затем другое. Потом высказал свои замечания, сел за клавиши и показал правильность игры в некоторых местах. Фрау Эмма оставалась здесь же и сказала, что в будние дни он будет заниматься с дочерьми после пяти вечера, ведь у них занятия в школе. Затем предложила ему сыграть какие-нибудь песни.

– Мне необходимы ноты, вы же не хотите, чтобы я играл советские песни. С немецкими я пока не знаком.

Женщина улыбнулась, ответила, что в следующий раз она принесет ему их. Она показалась Йохану совсем другой. Раньше он видел ее строгой, неприступной, улыбка осветило милое простое лицо, с обладателем которого можно поговорить. Только сейчас он догадался, что она намного моложе герра Юргена. Такие ноты у фрау Эммы нашлись, она через день вручила их ему, Йохан несколько песен сыграл.

Ей понравилось его умение вести уроки музыки с Аниной, а также мастерство самого учителя. Однажды фрау, когда дети учились, попросила сыграть русскую песню. Что же ей сыграть? На ум приходили патриотические песни, но он не смел их проиграть. Вспомнил предвоенный кинофильм «Свинарка и пастух». Сыграл и даже спел на русском языке один куплет: «И в какой стороне я не буду, по какой не пройду я тропе, друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве».

Фрау Эмма засмеялась. – До войны у нас этот фильм показывали с титрами перевода. Нам очень понравился, веселый, жизнерадостный. Но потом все русские фильмы запретили. Ты об этом никому ни слова. Понял?

Утром, когда девчата ушли в школу, Йохан вышел через кухню в сад. Росли разные фруктовые деревья, на кустах, как видно, ягоды, но их сезон окончился. Трава была аккуратно скошена. Ему взгрустнулось. Нечто похожие было в доме его дедушки и бабушки, но голод повлиял на их здоровье, они рано умерли. Вспомнил он и родителей. Сердце стало учащенно биться. Йохан не представлял, что с ними случилось. Он тут же присел на землю. Минут десять просидел, спохватился и вернулся в дом, где Герта угостила его овсяной кашей, напоила чаем.

Если Ирма была спокойной, внимательной, то Анина часто любила выступать, спорить. Ей не нравились замечания Йохана, она считала, что правильно играет, точно по нотам. Ему приходилось просить повторить часть произведения, останавливал, где она снова повторила ошибку.

– Можно так и так, – настаивала на своем Анина. Однажды он ее остановил, спросил:

– Руки помыла?

– Помыла, помыла. Знаю, что такое гигиена.

– Извини, моя мама всегда задавала такой вопрос.

Все же Ирма стала более внимательной, меньше капризничать. Как-то она спросила, почему он пошел учиться музыке.

– Мне первые уроки давала мама. Она хорошо могла играть на фортепиано, гитаре. Сумела и меня этим увлечь.

– Ты второй раз вспоминаешь свою маму, но не сказал, чем она занималаь. А где сейчас твоя мама?

– Не знаю. Садись за фортепиано, – нетерпеливо произнес Йохан

IV

У Иосифа Ланских было обычное детство. Таких мальчишек бегавших по улицам, затем с учебниками в школу было много. Голодали, особой одежды не было, в чем мяч гоняли, в том и на занятия шли. В чем-то такая жизнь закалила его, он довольствовался тем, что ему давали. Никогда другим не завидовал. С третьего класса начал еще ходить в музыкальную школу.

Это было совсем не просто. Денег на покупку пианино у отца с матерью не было, хотя они оба трудились. Мама Сима работала уборщицей в поликлинике, отец Марат фрезеровщиком на машиностроительном заводе. Иосифу приходилось бегать в музыкальную школу, где учителя установили график для таких детей как он. Старую гитару папа сумел купить на рынке. В более старших классах ему позволили приходить в одну семью, у которых имелось пианино и заниматься некоторое время. У них росла симпатичная дочь, звали ее Люба, она на два года была младше Иосифа, тоже посещала музыкальную школу. Парень не только проигрывал свое задание, но и помогал улучшить игру девочке. Он к ней относился немножко снисходительно, ведь она могла хоть целыми днями играть на пианино, а он довольствовался небольшим промежутком времени.

В семье Иосиф был единственным ребенком, хотя в те годы у большинства росло по пять и больше детей. Он никогда не задавал родителям вопроса, почему у него нет ни братика, ни сестрички. Ему и так было хорошо, у него хватало заботы родителей, уважение друзей. Иосиф старался участвовать во всех мероприятиях: пел в школьном хоре, сражался на кулаках с коллегами-боксерами, радовал своей активностью учителей, родителей. Изредка и разочаровывал.

К ним в класс пришел новый ученик Павел Кругляков. Был довольно крупного телосложения. Как выяснили ребята, остался в том же седьмом классе на второй год. Здесь среди одноклассников не прижился. В перерывах уходил во двор, доставал из кармана еду и съедал ее. Во время одной контрольной по геометрии Иосиф быстро решил задание. С соседней парты Павел попросил дать ему списать решение.

– У тебя другой вариант.

– Учительница не поймет.

– Не дам, решай сам.

– Я тебя, жидовская морда, измочалю.

Иосиф такой обиды не выдержал, ткнул нахала кулаком в нос. Началась драка, в которую ввязались одноклассники. Она не прекращалась, хотя учительница кричала, пыталась их разнять. В итоге контрольная работа была сорвана. Зачинщиков и помощников вызвали к директору школы, где всем был объявлен выговор. Иосифа хотели исключить из школы на три дня, но остальные ученики возмутились.

– Исключать нужно Круглякова, причем выгнать из школы совсем, потому что он круглый идиот. Нечего обзывать нашего товарища. Он оскорбил Ланских, вы и все наши выговора отдайте ему.

В свободное время Иосиф много читал. Когда его учительница истории вызывала к доске, мог по тому или иному поводу привести цитату из статей Владимира Ильича Ленина. К ленивым ученикам был строг, на комсомольских собраниях стыдил двоечников и хулиганов. Когда окончил десятилетку, ему дали прекрасную характеристику для поступления в музыкальную консерваторию.

Мама Сима и отец Марат советовали подавать документы в Могилевское училище, где они и жили, где проще было бы во всех отношениях: с поступлением, с крышей над головой, голодным не ходил бы. Но парень стремился в одну из столиц России, подал документы в Ленинградскую государственную консерваторию. Родители боялись, что он не поступит, но Иосиф добился своей цели, стал студентом. Теперь ему некогда было заниматься общественной работой. Время уходило на занятия, он сумел найти мальчика, которому нужны были азы игры на пианино. Так он, благодаря стипендии и денег за учебу паренька, мог жить без помощи родителей.

На первые зимние каникулы Иосиф остался в Ленинграде. Здесь была возможность продолжить учебу-тренировку, к тому же ему предложили поработать ночным охранником предприятия по переработке мясных продуктов. Здесь ему обещали зарплату и хороший ужин. Прежний работник получил травму ноги, но обещал в течение трех-четырех недель вернуться на свой пост.

Лето Иосиф с удовольствием провел в Могилеве, встречался с друзьями, ездил с ними ночевать в красивые места, ловил с ними рыбу на реке Днепр. Ночевали обычно на траве, раскинув одеяльце или полотенце. Если нужно было, находил время помочь родителям на огороде.

Следующие зимние каникулы решил тоже провести дома, ему сообщил отец, что мама сильно простыла. Студентам консерватории дали обширный список изучения музыкальных произведений известных композиторов. За время учебы в школе у других ребят появились пианино, так что Иосиф надеялся найти место для улучшения знаний и умения своей игры. Первые дни он провел с родителями, помогал им, заботился о матери. Она поправилась, собиралась выйти на работу. Вечером она попросила его пойти купить что-нибудь вкусненькое к чаю, например, торт или что ему понравиться. Едва он вышел из дома, тут же столкнулся с Любушкой Березиной, так звали девчонку, в доме которой он тренировался игре на пианино.

– Здравствуй! Мне сказали, что ты приехал, думала, зайдешь к нам. Не дождалась, решила сама навестить тебя.

– Любушка, ты стала за какой-то год такой красивой девушкой, что с трудом узнаю тебя. Почему летом я тебя не видел? Как у тебя дела?

– Летом мы уезжали на Украину к родственникам. Сейчас в десятом классе, через полгода пойду по твоим стопам. Ты мне протекцию составишь?

– Я там без году неделя. Хорошо, что мы встретились. Скажи, к вам можно приходить размять пальчики на клавишах?

– Приходи. Предлагаю вечерние прогулки по городу, чтобы размять пальчики ног.

– Согласен. Раз мы сейчас встретились, то и начнем шевелить ножками.

Он совсем забыл о покупке торта. Перед ним стояла необычайная девушка, ее взгляд очаровывал его, мелькающие ресницы хотелось остановить и смотреть в ее светло-зеленые глаза долго без остановки. Аккуратненькое пальтишко подчеркивало ее тонкую талию, несмотря на поднятый воротник. Видна была высокая шея, куда он хотел бы поцеловать ее, и от ярких некрашеных губ не отказался. Как она изменилась!

Хотя мороз и небольшой, но долго не походишь. Они успели рассказать о событиях прошедших за это время у них и в городе. Люба предложила пойти в кино. Хотя у них были билеты в средних рядах зала кинотеатра, девушка повела его на галерку в самый верхний ряд. Вначале шел документальный фильм. Иосиф ощутил на своей щеке прикосновени6е ее губ, он тут же повернулся к ней лицом и осторожно прижался к ее губам. Они были такими сладкими, что он едва отрывался от них, чтобы привести в нормальное чувство ее и свое дыхание, затем вновь припадал к ее лицу.

Время каникул пролетело мгновенно, нужно было уезжать. В последний вечер Любочка затащила его домой. Родители обрадовались, сказали, что они собираются в гости, дочь это время не будет скучать. Они еще с полчаса вместе посидели, угостили Иосифа пирожным собственного изготовления и ушли.

Любочка и Иосиф не скучали, им было жарко от поцелуев. Ушли в ее спальню, разделись. Терпения не хватало, чтобы не сойти с ума, оказались на кровати. Едва успели одеться, когда появились ее родители.

Утром настала очередь попрощаться с мамой Симой и папой Маратом. Они подождали у автобусной остановки, обнялись в последний раз, пожелали счастливого пути. У железнодорожного вокзала его ждала Любушка. Они отошли в сторонку от людской толпы. О любви они не говорили, им просто очень не хотелось расставаться. Прозвучало объявление об отходе его рейса через пять минут. Последний долгий поцелуй, последние слова.

– Я через четыре месяца вернусь.

– С нетерпением буду тебя ждать.

 

Окончив второй курс, Иосиф съездил домой на летние каникулы. Зашел к Березиным, но Любы не было, она снова уехала к родственникам, но вскоре должна была вернуться. Ее мать отозвала его в сторону, сказала, что ее дочь жаждет с ним увидеться, хочет сказать нечто важное. Иосиф объяснил, что отъедет на неделю обратно в Ленинград, где планировался конкурс студентов. Он собирается участвовать в нем, вернется, тогда и поговорит с Любушкой.

Планам помешало нападение Германии на Советский Союз. Первые дни не было ясности, где гитлеровские войска, где наши. Иосиф сел в поезд, чтобы ехать к родителям, но, не доезжая Белоруссии, состав остановили, необходимо было везти на фронт подкрепление. Гражданским лицам въезд запретили. Он возвратился в Ленинград.

Хотя 15 октября начался очередной учебный год, но пришлось его прервать. Ленинград нуждался в защите от врагов. Многие преподаватели, студенты пошли в ополчение, их, в том числе Иосифа Ланских, отправили в район Гатчины копать окопы. Нацисты приближались, до них доносилась не только канонада артиллерийских залпов, но и несколько снарядов попало в ряды ополченцев, были погибшие, раненые.

Вскоре, оставшихся в живых, привезли обратно в Ленинград. Часть коллектива решило пополнить ряды воинов, после непродолжительного обучения их отправили в 265 пулеметно-артиллерийский батальон, сражались в районе Красного Села. И здесь они понесли большие потери.

Некоторое время спустя Иосифа и еще несколько человек вызвали к командиру полка, предложили учебу в танковом училище. Через два месяца обучения присвоили всем звание младшего лейтенанта, ребят распределили по разным частям. Так Иосиф Ланский стал командиром танка.

V

Два года пролетело очень быстро. Нередко Эмма, идя в магазин, брала Йохана в качестве носильщика. Он видел многих прохожих, обычных нормальных людей. Неужели они нацисты, готовы убивать всех подряд: стариков, беременных женщин, детей? Чего им не хватает в этой жизни, все есть, не голодают, идут смеются, приветствуют друг друга. Заключили мирный договор, ну и следуйте ему. Весь мир не завоюете. Скоро вашему веселью придет конец.

За это время Йохан стал свободно изъясняться на немецком языке. В освоении его ему помогла Ирма. К этому времени она расцвела, обрела черты женщины. Учитель более часа занимался и с ней музыкой. Йохан замечал, что, когда за фортепиано сидит Анина, синеглазая Ирма смотрит не на игру сестры, а на него самого, понял, что он ей нравится. Пожалуй, и у него зарождались те же чувства. Это заметила и мама Эмма, рассказала мужу, который появлялся в доме довольно редко.

Юрген позвал Йохана к себе в комнату. – Мне сообщили, что ты и моя старшая дочь неравнодушны друг к другу. Почему бы вам не обручиться и жить полноценной жизнью?

– Ирма мне нравится, но я с ней не разговаривал о том, как она ко мне относится.

– Она тебя любит, мне Эмма сказала, а она прекрасно знает, как и чем наши дочери дышат, кем увлечены.

– Мне нужно с Ирмой побеседовать.

– Хорошо, через неделю приеду, дашь мне конкретный ответ.

– Есть еще одна причина, из-за которой вы сами откажетесь от моего брака с Ирмой.

– Какая?

– Вы обо мне не все знаете. Сейчас, когда ваша семья для меня многое сделала, я вынужден вам признаться – я еврей.

Юрген рассмеялся. – Моя жена через неделю после твоего появления у нас тебя раскусила, но сообщила мне не сразу, а спустя год. Какой ты теперь еврей? Ты настоящий немец. Так что наше отношение к тебе доброжелательное, вне зависимости захочешь жениться или нет. Вот что я тебе еще скажу: сейчас русские наступают, их войска уже сражаются с немецкими на территории Германии. Вполне возможно, что нам удастся заключить мирный договор с Америкой. Так что ситуация резко изменилась. Конечно, ты можешь захотеть вернуться в Россию. Только не забудь, что тебя там ничего хорошего не ожидает. Знаешь, что делают с советскими солдатами, которые оказались в плену? Неважно, ты попал раненый или сам сдался. Некоторых расстреливают, других отправляют в Сибирь. Ты ведь тоже грешник, мало того, что находился в плену, еще стал работать у полковника Вермахта. Скажут, что ты предатель, спросят: почему не задушил, не зарезал меня. Поэтому тебе не стоит там появляться. Думай парень.

В тот же день вечером к Йохану подошла Ирма.

– Мне папа рассказал о вашей беседе. Я действительно тебя полюбила. Мне все нравится: как ты относишься ко всей нашей семье, с уважением, послушанием, как ты разбираешься в музыке, учишь нас любить ее разные жанры. Я чувствую твою нежность ко мне, только ты это скрываешь. Я права? Пойми, я люблю тебя, но не настаиваю на женитьбе. Ты сейчас мне скажешь, я тебе нужна как жена или нет.

– Ирма, ты очень хорошая девушка, нежная, трепетная. Я тоже полюбил тебя. Жениться на тебе я согласен. Можешь об этом рассказать родителям.

Папа Юрген сделал ему документы вскоре после его появления в доме, боялся, что разузнают настоящую сущность Йохана, тогда расправятся и с опекаемым, и с ним самим. Союзнические войска подходили к их городу. Юрген поспешно собрал в чемодан все необходимые ему вещи, принадлежности на первое время. Он уезжал, боясь расправы с ним солдат Красной армии. Отдельно поговорил с Йоханом.

– Я не хочу светиться не перед русскими, не перед американцами. Будут спрашивать тебя, скажи, что знаешь со слов моей жены, что я погиб. Надеюсь, моей Эмме дадут пенсию на всякий случай у нее есть запас драгоценностей, чтобы не голодать. Иногда я смогу появляться в своем доме, но и это секрет для других.

 

Ирма и Йохан обвенчались в костеле. Бедный жених краснел, когда крестился, думал в это время не о невесте, не о свадьбе, а о том, в кого он превратился. Слово выкрест тогда ему знакомо не было, но чувствовал он себя именно таким. Такое состояние преследовало его годы. Стоило ему увидеть женщину с крестом, ему хотелось бежать.

Йохану предложили начать преподавание музыки в училище города. Жо этого он по договоренности с Эммой учил соседского мальчика игре на пианино, его мать и разнесла по району о таланте парня. Йохан рассказал об этом хозяйке, она не возражала против его работы, даже похвалила. Кто-то из его учеников заметил маленький акцент у преподавателя, сказал ему в об этом. Йохан сообщил пареньку, что его родители долгое время жили среди поляков, отсюда он иногда и ошибается в разговоре с людьми.

– Тебя что больше интересует, как я произношу слова или хорошая игра на инструменте?

– Извините меня. Герр учитель, а вы не согласитесь дать мне дополнительные уроки по гитаре?

– Нужно подумать, чтобы это не мешало основным моим занятиям с вами. Несколько раз позаниматься с тобой можно будет. Учти, я просто покажу основу игры, дальше тебе нужен будет профессионал, ведь я учился игре на фортепиано, а гитара было второстепенным делом.

– Спасибо, герр учитель.

Ирма начала учебу в университете, решила стать психологом. В послевоенные годы никакого конкурса не было, война унесла жизни не только взрослых и молодых людей, но и подростков. Через год с учебой стало сложнее. Хотя она с Йоханом планировали увеличение семьи через лет пять, но жизнь изменила их желания, Ирма забеременела. Но она настойчивая женщина, учебу не бросала.

Когда родился сынок, которого назвали Фридрихом, пришлось взять в дом няньку. Отец Юрген свою помощь дочери увеличил. Он продолжал работать детским врачом в другом городе. Спустя пять лет после окончания войны хотел забрать всю семью к себе, но воспротивилась Эмма. Она не хотела покидать дом, который ей подарили ее родители. Как понял Йохан, отношения между Эммой и Юргеном были не совсем прекрасные.

К окончанию университета Ирма вновь забеременела, на этот раз по задумке молодой пары. Новорожде6нного назвали Гансом. Старший сын был похож на папу, позже перенял некоторые черты характера. Младший сынок унаследовал мамино нежное лицо, длинные пальцы рук, моргание глаз. Оба мальчика радовали родителей своими успехами в школе. если до двенадцатилетнего возраста они могли друг с другом поссориться, то позже родственная связь превратилась в крепкую дружбу, защиту от других ребят.

Фридрих и Ганс даже родителям не выдавали своих тайн. К шестнадцати годам у старшего сына они уже были. Как-то Йохан и Ирма, идя поздним вечером от друзей, заметили целующегося Фридриха с незнакомой для них девушкой. Дома устроили «допрос».

– Рассказывай, кого ты так крепко держал в своих объятьях, – спросила мама.

– Никого я крепко не держал.

– Извини, ты девушку нежно целовал.

– Чего вы ходите ночью по городу.

– Фридрих, не убегай от ответа, – строго потребовал отец. И уже спокойнее: – Может, пригласишь ее в наш дом.

– И вы пожените нас!

– С этим, сынок, успеешь, хотелось бы понять, кто она такая. Ладно, надеюсь у тебя на плечах нормальная голова.

– А у меня тоже девушка есть, – похвастался Ганс.

– Ты серьезно говоришь?

– Да! Это моя одноклассница. Я ей помогаю задания выполнять, она мне.

– Поздравляю тебя Ганс, – улыбнулся папа.

– Я не понимаю, зачем целоваться? Лезть своими губами в чужие. Она могла недавно лягушку проглотить. Фу! Гадость! Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся Ганс.

Вмешался Фридрих: – Слышал, что во Франции их едят. Я поймаю лягушку и тебя, братик, накормлю.

– Я не голодный, ешь ее сам.

Лежа в постели, Йохан и Ирма обсудили поведение сына. Оба согласились, что новое поколение мужает быстрее, чем предыдущее. Ничего страшного в его встречах с девушками нет. Интересно, конечно, узнать кто она, из какой семьи. Не говорит – потерпим. Анина, сестренка Ирмы, во всю гуляет с парнями, не слушает маму. Надо надеяться, что у их ребят дальнейшая жизнь сложится нормально.

Ирма вскоре после разговора задремала, а Йохан задумался. Вряд ли Фридрих дает оценку своим встречам с девушкой. Любовь придет к нему позже, к этой или другой подруге. «А сам я как отношусь к Ирме? Люблю ее или нет? Она мне нравилась: добрая, умная, ответственная, хозяйственная. Но жениться на ней мне заставила жизнь: пленение, зависимость от ее отца, моего спасителя. Не могу сказать, что не люблю ее, но скорее всего, я привык к ней и мне никто больше не нужен. Так это и есть любовь? Пора засыпать».

 

Детям было соответственно восемнадцать и пятнадцать лет, когда умер Юрген, инфаркт. Похоронили в городе, где он раньше жил, где жила семья. Всем было его жалко, хотя появлялся в их доме изредка, но никогда их не забывал, помогал деньгами. После погребения на другой день вскрыли завещание. Юрген все свои средства отдавал в распоряжение своих дочерей, но с условием, чтобы до конца жизни мамы Эммы, она ни в чем не нуждалась.

Вся семья была в сборе. Пришла Анина со своим мужем Леоном и трехлетней дочуркой Марго. Она резвилась со своими старшими двоюродными братишками, веселилась, громко на весь зал хохотала. Бабушка Эмма сидела тихая печальная. Первой заговорила Ирма. Она не встала со стула, посмотрела на сидящих и спокойно сказала:

– Все мы опечалены смертью маминого мужа, нашего папы, дедушки. Он оставил завещание, думаю, оспаривать нет смысла. Половина всего принадлежит Анине, как она с ее мужем поступят с этими средствами, их дело. Я и Йохан чуточку пошептались и решили, свою половину разделить между нашими детьми Фридрихом и Гансом. Им нужно продолжать учиться, одному уже в этом году поступать в высшее учебное заведение, другому окончить школу. Мы работаем, у нас есть накопленный капитал, в том числе за счет папиных вливаний. Мы берем ответственность за полное нормальное обеспечение нашей мамы. Мамочка, ты не против нашего решения?

Эмма отрицательно покачала головой. Встала Анина.

– Я не могу оставить без внимания нашу маму, готова всегда поддерживать ее и помогать. Учтите это. Деньги нам пригодятся для покупки дома, оставшиеся средства в твоем, сестричка распоряжении.

– Спасибо Анина, – у Эммы на глазах появились слезы, она обняла одну доченьку, затем другую.

Когда все разошлись по домам, дети по своим делам, Ирма подошла к мужу, заглянула в его глаза, спросила:

– Ты меня извини, что самостоятельно приняла такое решение. Не обижаешься?

– С чего мне обижаться? Твой отец, тебе и решать. Вполне разумно поступила, одобряю. Забота о наших детях и родителях главное, о чем мы должны думать.

Фридрих был спокойным хорошим парнем. После окончания университета, он занялся бизнесом, используя капитал, что ему отложила мама. С ним жила девушка Хелма, но о свадьбе он пока не говорил. Раз в неделю они приходили к родителям, зачастую с подарками, обедали у них.

Иначе вел себя студент того же университета, в котором учился Фридрих, его брат Ганс. Он, как только поступил в ВУЗ, снял квартиру. У него было полно друзей, вместе кутили, приводили девушек. Об этом Ганс сам рассказывал, никого не стесняясь.

– Для того и дана нам жизнь, чтобы как можно лучше в ней разобраться. А когда это делать, как не в молодости.

Родители ничего не могли да особо не старались его переубеждать. Зная его характер, понимали, что бесполезно. Вскоре появились другие заботы: заболела мама Эмма. Дети не понимали, что с ней. Доктора, осмотрев ее, ничего не находили. Живая, энергичная совсем недавно, теперь выглядела сникшей, на лице в одночасье появились морщины.

– Мамочка, что с тобой? – спрашивали дочери.

– Я рада, что в нашей большой семье порядок, внуки выросли, никто в моей заботе не нуждается. У Ирмы прекрасный муж, толковые дети. Анине тоже не на что обижаться. Дай бог вам здоровья. Я лишняя. Зачем вам доставлять заботы обо мне? Время моей жизни подошло к завершающему этапу.

В одно зимнее утро она не вышла из своей спальни. Ирма поднялась к ней, тут же с рыданиями бросилась на шею Йохану.

– Нет нашей мамы, она умерла.

– Что ты хочешь, она все-таки прожила семьдесят шесть лет. Она была очень хорошей, по-доброму относилась не только к вам, но и ко мне, чужому пришельцу в вашу семью. Я сейчас позвоню детям и Анине. Нужно с достоинством ее похоронить.

Ирма сильно переживала смерть любимой мамочки. Несколько лет она ежедневно подходила к ее портрету, молилась, плакала. Увещания мужа не помогали. Наконец она решила заняться комнатой Эммы. Ей помогал Йохан. Почти все хорошие вещи отнесли в компанию, которая помогала бедным людям. Кажется, навели порядок, чистоту. Муж осмотрел спальню, взглянул на ящики письменного стола.

– Ирма, ты заглядывала сюда?

Жене пришлось приложить немало усилий, чтобы отыскать ключ, но так и не нашла. Йохан взял большую отвертку, всунул в щель, поднатужился. Ящик можно было вытянуть. Он был полон бумаг. Ирма только взглянула, сказала, что там папины документы, повторила, что им место на мусорном баке, и вышла из комнаты. Но Йохан решил просмотреть их, может быть, там что-то важное для семьи.

В ящике были документы об окончании Юргеном медицинского факультета, о службе в Первую мировую войну, в которой он участвовал шестнадцатилетним мальчишкой. Увидел он и плотный конверт. В нем лежала твердая бумага, она заинтересовала Йохана. В ней объявлялась благодарность полковнику Юргену Краузе за работу по организации отправки евреев в лагерь Освенцим. Йохан стал внимательнее относиться к лежащим перед ним листам. Нашел документ, где Юргену Краузе поручался отбор евреев по их здоровью на рабочие места и концентрационные лагеря.

«Боже мой, и это мой спаситель? Он же помогал уничтожать тысячи безвинных людей! Скрывал от меня, может быть, и от остальных свою грязную работу. Покажу я эти документы Ирме, что она скажет мне».

– Мама мне говорила, когда я интересовалась, чем занимается мой отец, что он доктор, а глубже в его работу лезть не стоит, так как он на секретной службе. Так что для меня тоже новость, что в этих бумагах. Но папа мертв. Сожги все документы. Поверь, они и мне противны.

VI

Шла вторая половина восьмидесятых годов. Советский Союз возглавил Михаил Горбачев. С его согласия была разрушена Берлинская стена, отделявшая Восточную и Западную Германию. Йохан решил съездить на родину, узнать что-либо о своих родителях. Сказал об этом Ирме, предложил поехать вместе с нею, он в первые годы знакомства научил любопытную девушку многим русским словам. Она ответила, что лучше ему поехать одному.

Самолетом Йохан добрался до Москвы. Первым делом пошел в Министерство иностранных дел. Время уже было другое, Горбачев сделал многое, чтобы западный мир относился к Советскому Союзу по-другому. Он позволил разрушить Берлинскую стену, стену между СССР и Западом. Поэтому к просьбе господина Ланских о посещении родины его дедушки и бабушки отнеслись благожелательно. Он им насочинял, что его мама в начале века уехала в Германию и там вышла замуж за немца. Сам он против Красной армии не воевал, так как болел туберкулезом, можете проверить. Ему выдали бумагу с печатью, что разрешается посещение Белоруссии в течение четырех дней. За билетами остановки не было.

Вначале Йохан поехал в Ленинград, зашел в городскую консерваторию, в которой проучился более года. Благодаря советским рублям, получил документ, что Иосиф Ланский учился в консерватории, был призван в армию. Теперь дорога вела в Белоруссию.

Прибыв в Минск, сразу купил билет до Могилева. Иосиф, так он стал себя здесь, на его родине, себя называть, ходил по улицам города, почти не узнавая его. После бомбежек с двух сторон, многие здания были разрушены, на их место возвели новые. Пришел он и на свою улицу. Ее не было, вместо деревянных строений стояли пятиэтажные дома близнецы. Ему тяжело было сказать, где именно стоял дом его семьи.

У кого же узнать, что случилось с родителями? Он пришел в городской отдел милиции, ему все равно нужно было там отметиться. Подполковник долго изучал его бумаги, спросил, по какой надобности он приехал в Могилев. Рассказал, спросил, где можно узнать о судьбе его родственников. Отправили в городской архив. Ему предоствили списки расстрелянных жителей города. Нашел среди них и своих родителей. Ему дали справку, что семья Ланских проживала на улице Лермонтова дом номер 16, погибли в гетто г. Могилева.

Второй день ходит Иосиф по городу, в одном узнал своего соученика Сергея Перегудова. Тот обрадовался, обнял товарища. Зашли в кафе, Сергей под сто граммов рассказал о судьбах некоторых соучеников. Когда узнал, что Иосиф продолжительное время живет в Западной Германии, сразу поднялся.

– Извини, времена сейчас другие, но кто знает, что завтра будет.

Последний поход Иосифа по родной улице, сегодня он уезжает обратно. Он внимательно всматривался в лица прохожих, вдруг кого-нибудь увидит. Навстречу шла женщина, где-то его возраста. Ему показалось, что он давным-давно видел эти голубые глаза.

– Простите, пожалуйста. Вы не знаете прежних довоенных жителей этой улицы?

– Кто ты такой? Что тебе надо? Иди, куда шел.

Ее картавость еще более напомнила довоенную знакомую, но кто на самом деле она, он не помнил.

– Милая женщина, вы не помните Ланских, жили здесь где-то.

– Их же фашисты убили. А ты, кто такой?

– Их родственник.

– Идемте ко мне в квартиру, там поговорим. Это мои бывшие соседи.

Фаина Найман (Иосиф вспомнил, что она на несколько лет была моложе его) поставила кипятить воду в чайнике. За чашкой чая Иосиф признался, что Марат и Сима его родители, а он учился в Ленинграде, но приехать не смог.

– То-то вижу, ты мне кого-то напоминаешь. Ты – Иосиф?

Фаина рассказала ему, сколько евреев уничтожили фашисты, среди них его семью. Поведала, сколько горя перенесла ее семья в эвакуации. Иосиф выпил чай, поблагодарил Фаину, пожелал крепкого здоровья. Ему нужно было заехать в гостиницу забрать вещи, рассчитаться за номер. Сегодня он отправлялся в обратный путь.

– Подождите, я вспомнила, что года через три после войны приезжала девушка, наверное, ваша родственница, спрашивала про Иосифа Ланских. Мы тогда думали, что ты погиб. Почему раньше не приезжал в Могилев, не интересовался родней?

– Она сказала, как ее зовут? – Иосиф взволновался, но решил не отвечать на вопрос Фаины.

– Люба… Фамилию подзабыла. Подожди… Дерезина, кажется.

– Люба Березина, может быть? Откуда она приехала?

– Точно! Березина! Она и адрес оставила, но мы же переезжали, все не нужное выбросили. Она с сынишкой приезжала, такой симпатичный мальчик, лет шесть ему было. Столько времени прошло, а горе не забывается. Ты хочешь ее найти? Ищи ветра в поле, большинство евреев уехало в Израиль или собирается. А ты здесь застрял? И я бы поехала, да что мне одинокой там делать.

Иосиф поблагодарил Фаину, оставил ей несколько сотен рублей. Через два часа поезд отправлялся в направлении Москвы. Здесь задержаться он не намеревался, хотя в запасе было несколько часов до регистрации на его рейс, поехал в аэропорт. Походил по магазину, приобрел несколько сувениров, пообедал в здешнем ресторане. Услышал объявление на посадку в самолет рейсом до Берлина.

В полете у него было о чем подумать. Необходимо было предпринимать действенные шаги, но какие? Дети, внуки в Германии, жена – немка, она не захочет уезжать из родного дома в чужую для нее страну. Но там, в Израиле, Люба, Любочка Березина. Подожди! Фаина сказала, что с Любой был шестилетний мальчик. Он же вполне может быть его сыном! – Иосиф заерзал в кресле, попросил соседа выпустить его на дорожку прохода. Стал ходить по ней, но успокоиться не удавалось. Его остановила стюардесса, попросила сесть на свое место и пристегнуться, самолет подлетал к Берлину.

По приезду Иосиф честно без утайки все рассказал Ирме. Решили детям стоит все сообщить.

– Папа, тебе не стоило ехать в Россию, – заявил Фридрих. – Теперь у тебя тьма проблем. Оставаться здесь, уезжать, бросить нас. Ведь ты понимаешь, что в Израиль мы не поедем. Но какое бы ты не принял решение, мы понимаем тебя, не должны обижаться. Я то точно соглашусь с тобой.

– Спасибо Фридрих, спасибо всем вам, в первую очередь, моей Ирме.

Обстановка с родными не изменилась. Ни Иосиф ни Ирма уже не работали, правда, прекрасного учителя музыки частенько приглашали подтянуть своих малышей. Он изредка даже аккомпанировал солистам в городском театре. Летом они съездили в Италию, побывали в Риме, Венеции, Флоренции очень понравилось, посоветовали детям повторить их маршрут.

Ирма подхватила кой-то вирус, поднялась высокая температура. Ехать в клинику она не хотела, но Иосиф настоял, повез ее. После двух недель лечения, температура спала, она вернулась домой, но через три дня ей стало настолько плохо, что едва не потеряла сознание. На этот раз скорая помощь увезла ее в другую клинику.

– Йохан, так я тебя перезнакомлю со всем женским персоналом всего города. Замены долго искать не нужно будет.

– Зачем выдаешь такие плохие шутки? Я хочу, чтобы ты быстрее поправилась, поедем с тобой во Францию.

Этой мечте сбыться не получилось. Ирма скончалась. Дети видели, как осунулся их отец, как каждый день он ходит к ней на могилку. Прошел месяц со дня похорон, но Йохан продолжал ездить к жене. Фридрих и Ганс посовещались и пришли к нему домой.

– Папа, ты хочешь последовать за нашей мамой? Она умерла, а ты живой, но хоронишь себя. Мы поговорили с Аниной, и наше мнение: ты должен поехать путешествовать, а лучше всего посетить Израиль, где живут твои земляки. Если тебе понравиться, останешься. Обещаем навещать тебя. Не волнуйся, за могилкой мамы будем присматривать.

– Я подумаю, – Йохан крепко обнял и поцеловал своих детей. Он не спал ночь и день, размышлял о своих прошедших годах.

VII

Как я раньше не понял, что постоянно попадаю в плен, то в одном, то в другом, то в третьем месте. Я не такой как все, хотя вроде у меня обычная фамилия, имя нормальное, которое можно встретить и среди других национальностей. В детском садике меня не трогали, там был полный социализм. Но в школе… Им не нравилось, что я занимаюсь шахматами, учусь отлично. Некоторые ребята сквозь зубы цедили слово жид, обзывали слабаком, пока не пошел в секцию бокса, а после года занятий я отметелил одного приставалу. Самое интересное – зауважали.

В школе был членом комитета комсомольской организации. Преподносил азы коммунистического воспитания, как ученикам, так и своим родителям. Считал, что все должны брать пример с наших вождей. Во время майских и октябрьских демонстраций старался идти в первых рядах школы.

В армии не было времени разбираться, кого, откуда призвали, кто ты русский, украинец, еврей или таджик или грузин. Позже удивлялся, как это мой подчиненный сержант Петр Соленко мог сказать, что мне уготована дорога в ад. Он идет сдаваться и сообщит немцам, что я еврей. А ведь Петр был хорошим бойцом. Вначале служил в пехоте, был награжден медалью «За отвагу», но понадобились в армии водители танков, а он в мирное время был трактористом. Так он попал в нашу роту. За месяц моего пребывания командиром танка никаких замечаний к Петру не предъявлял, тот вел себя подобающим образом.

Кто втемяшил многим людям в голову такое отношение к евреям? Или еще со времен царствования императрицы Елизаветы повелось, в мыслях людей укрепилось и передалось по наследству, что евреи плохие, мешают нормально жить другим?

Я в тот момент не задумывался, что продолжаю жить в плену коммунистической идеологии, считал все плохое, прошедшее со мной, с другими, единичными случаями. Придет время люди поймут, что я такой же, как все.

А как я стал уважать полковника немца, который спас мне жизнь, забрал из гетто? Он относился ко мне, лучше, чем к родной дочери, моей жене. После смерти отца Эмма перебрала все его вещи, плохие выбросила, годные отдала людям. Пересмотрела и его архив, лежавший в настольных ящиках стола в его комнате.

Год назад не стало и ее. Вместе с ней я просмотрел бумаги, с которых стало ясно, что Юрген работал начальником медицинской службы в концлагере. Он не лечил заключенных, а только отмечал, кого отправить на тот свет, кого на работу. Я не понял, что собой представляет мой тесть. Он утешал меня своими сказками, говорил, что работает в госпитале, лечит раненых немцев, а в гетто, где находился я, заглянул случайно. Жену и дочь той же ложью кормил. Вновь я оказался в плену. Где моя голова? Неужели там пустота, неужели я все время доверяюсь обманщикам? Но я ведь не тупица, не идиот?

Иосиф, возьмись за ум! Я лечу в Израиль, надеюсь живы моя добрая фея Люба и ее сын, он уже большой, скорее всего, есть свои дети, может быть и внуки. Израиль, прими блудного сына.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 Предательство

Сегодня – в завтра не бывает,

И видимо совсем не зря

Мы настоящим называем

Разлом единый бытия.

Сейчас, сей день, сия минута –

Даются, чтобы в этом жить!

Нет, настоящего не спутать –

Ни с чем здесь! Не с чем и сравнить.

Все потому, что в настоящем

Душа становится Душой,

Той самой – с крыльями – летящей,

Познавшей истины покой!

 

Эдуард Асадов

 

– Поддай ему! Пусть меньше зазнается. – Паренька лет двенадцати окружили четверо ребят приблизительно одного возраста, пятый стоял и командовал. – Да вы совсем обессилили. Дайте мне подойти к нему.

Он с размаху правой рукой врезал стоящему парню в живот, тот согнулся и упал. И тут со стороны раздался голос подошедшего к ним такого же юноши.

– Разве так бьют!? Смотрите, как надо. – Он подошел близко к лежащему и заводиле этой компании и неожиданно влепил кулаком в щеку тому, кто только что ударил парня, а сейчас пытался поднять свое тело с земли. Все думали, что новичок будет бить лежащего, а получилось наоборот. Тот, которого он ударил, отлетел метра на два от него и упал, держась за левую сторону лица. Незнакомец подошел к парню, которого били, подал руку, помог подняться.

– Слабачок ты, дружок. Даже, если они сильнее, все равно сражайся, отбивайся. Они сильные, когда их большинство, а один на один боятся сразиться. Идем, эти мерзавцы не заслуживают жалости. Я – Шон, – он протянул руку.

– Адам.

– Ты в каком классе учишься?

– В пятом.

– Да ну! Я тоже в пятом. Мы только переехали из Ашдода в Нетанию. С недельку пропустил занятия, но ничего, догоню. Чего эти недоросли на тебя обозлились?

– Ты их верно охарактеризовал. Им не нравится, что на вопросы учителей я правильно отвечаю, а у них мозги мохом поросли.

– Грамотный ты хлопец! Не волнуйся, Адам, теперь они станут шелковые, обходить стороной будут тебя.

– Ты можешь в мой класс не попасть, в школе их два.

– Я попрошусь в твой. Как твоя фамилия? Штернзон. Вот и скажу им, что Шон Милкинд желает заниматься вместе с Адамом Штернзоном. Ты не против?

– Я буду рад находиться под защитой такого сильного товарища, как ты.

– Ошибка. Не товарища, а друга.

Шон, несмотря на юность, был крепко сложен, уже были видны мышцы рук. Адам тоже не был слабеньким, он занимался в футбольной секции. Ему мешала излишняя стеснительность, поэтому он сегодня только защищался, ни одного удара по нападавшим ребятам не произвел. Но урок, поданный новичком, он принял к сведению.

В воскресенье Шон Милкинд появился в классе. Он не стал тревожить соседа Адама, не попросил его пересесть. Свободнее место оказалось слева через столик от друга. Они поприветствовали друг друга поднятием руки.

Шон был веселым шустрым парнем, быстро завоевал симпатии всего класса, даже тот соученик, которого он огрел, подружился с ним. Теперь слово «заводила» больше подходило Милкинду, только он никого обижать и не собирался.

Как-то раз учительница рассказывала про природу Израиля. Шон предложил говорить о деревьях, цветах лучше всего в лесу. Поэтому можно поехать в ближайший сад или подальше, где много разных пород деревьев, кустов. Преподавательница согласилась с ним, решили через два дня после уроков поехать в лес. Когда оказались в лесу, Шон сказал, что стоило взять с собой мясо и нажарить шашлыков.

– Шашлыками займетесь с родителями. Но так как вы слегка проголодались, я захватила для вас кое-что. – Учительница достала из рюкзака три упаковки пит, в каждой по десять штук, и раздала каждому ученику. Те поблагодарили ее и с удовольствием принялись уплетать свежие питы.

Школьники услышали о том, какой обедненной природой была много лет назад наша страна. Деревья только вырубали. Евреи, прибывшие из Европы, насадили новые леса, следили за деревьями. Если в каком-то месте пожар уничтожил многие растения, то не оставляли место пустым, а обогащали новые места дополнительными посадками. Теперь леса было приятно посетить.

– Вы знаете, что каждую весну есть день, когда добровольцы занимаются новыми посадками. Каждый должен вырастить свое дерево.

– Мы готовы поехать, – заявил Адам. – Главное, чтобы был транспорт.

Осталось время и для баловства. Кто-то захватил резиновый мячик, гоняли его гурьбой. Он часто залетал вниз, куда не так просто было добраться, но для ребят не существовало преград. Аккуратненько спускались и доставали его. Но вскоре подустали слезать вниз, а потом карабкаться наверх. Решили бросить эту затею.

За годы учебы в школе Адам вместе со своими родителями объездил всю Европу. Еще учась в первом классе, побывал в Париже. Город так ему понравился, что через семь лет упросил отца снова туда поехать. Адам стал усиленно изучать дополнительно к английскому французский язык.

Шон неплохо успевал по всем предметам, а на поездки за границу не всегда у его семьи хватало средств, ведь, кроме старшего сына, у родителей было еще двое сыновей и одна доченька. Все же раза три сумели вырваться в другие страны. Зато Шон объездил, обошел весь Израиль от Метулы до Эйлата. Поначалу с родителями, затем с группой туристов, любителей походить пешком, посмотреть красивые места, полазить по местным горам и возвышенностям.

Ему очень нравилось шутить, подколоть кого-нибудь. Одна из одноклассниц все время выскакивала, отвечая зачастую невпопад. Шон прозвал ее Непоседой и эта кличка прилипла к ней. Однажды он опоздал на урок. Учительница предупредила его, сказала, что опаздывать нельзя.

– Главное это не опоздать, главное вовремя успеть, – ответил он.

В старших классах Шон начал гулять с девочками, провожал то одну, то другую домой, рассказывая им разные истории, о которых читал, а зачастую они созревали в его голове. Девушки от него были в восторге, ревновали одна другую, но Шон подолгу ни с кем не гулял. У него интерес к какой-то одной персоне быстро пропадал. Иногда эти походы заканчивались поцелуями, прикасаниями к некоторым частям тела. Старался вовлечь в свои игры Адама. Тот несколько раз побывал с ним в компании с девушками, ему не понравилось. Пустая трата времени, лучше посидеть в интернете за читкой новой книги.

И все же летним днем в конце каникул, перед решающим последним годом обучения в школе Шон захватил с собой Адама. Правда, это стоило ему немало времени и усилий. Они пришли в квартиру одной девушки, с которой где-то познакомился его друг. Собралось семь человек: трое парней и четыре девушки. За исключением Шона, Адам ни с кем знаком не был. Тем временем его одноклассник стал что-то рассказывать. Адам прислушался.

– Сел я в автобус, нашлось местечко, где можно приземлиться. Напротив сидела дама и нахально разглядывала меня. Случайно вырвалось из моего рта: «Маршрут тошно по расписанию». Она как зашумит: «Выйди из автобуса, пусть тебя стошнит на улице. Если больной, то лечись». Женщина пересела на другое место. А я спокойно, но чтобы она слышала: «Я мастер спорта, ни разу в жизни не болел, а вы напраслину на меня возводите. Я всего-то сказал, что автобус приехал на остановку точно по расписанию». Она на следующей остановке выскочила.

Вся молодежь дружно хохотала под речь Шона. Пили вино маленькими дозами, перебрасывались шутками, иногда они носили довольно неприличный характер. Все целовались, на Шона набросились сразу две подружки. Возле Адама сидела приятная молоденькая дивчина. Она своим видом соблазнила Адама. Все целуются, и он не лысый. Поцеловал ее раз, второй. Им обоим понравилось. Стали жаться телами.

«Интересно, до чего я сегодня дойду, и надо ли мне это», – думал между объятьями Адам. В это время он заметил, что Шон обнажил у одной из подруг грудь. Та воспротивилась, пыталась прикрыться, но он удерживал край кофточки. Адаму не понравилось такое поведение товарища.

– Шон, отпусти девушку, не насилуй ее.

– Тебе завидно?

– Мне противно. …Так бы давно, – прокомментировал Адам, когда Шон отстал от подруги. – Извините, мне пора домой, уже поздно.

Девушка, с которой он целовался, тоже поднялась. Они вместе вышли из квартиры, из дома.

– Тебя проводить?

– Я бы этого хотела.

– Я даже не поинтересовался, как тебя зовут.

– Меня, Адам, зовут Рина. – Девушка, называя его имя, сделала ударение, даже немного растянула, как бы давая понять, что она его имя знает, а он не удосужился раньше поинтересоваться, как зовут девчонку, с которой просидел рядом два часа.

– Рина, извини. Просто все время кто-то отвлекал меня.

– Целоваться не отвлекали?

Адам рассмеялся. – От такой процедуры нелегко оторваться. Рина, что-то я раньше не видел тебя. Учишься в другой школе.

– Зато я тебя замечала. Учусь там же, но ты на два года быстрее меня окончишь учебу в школе.

– Так ты совсем молоденькая!

– Просто ужас! Как только ты осмелился меня целовать.

– Прости меня. Но ты же понимаешь, что все в этой комнате располагало к этому. Я больше не намерен посещать такие мероприятия. Кажется и ты не в восторге от сегодняшней компании. Мне хотелось бы, чтобы ты нашла развлечение получше.

– Согласна с тобой. Но на прощанье, может быть, подаришь мне свой поцелуй?

Он прижался к ее губам, несколько секунд не отпуская ее. – Еще раз извини, занимайся пока серьезными делами, а любовь и поцелуи к тебе придут. Будь счастлива!

– Адам, я не против дальнейших встреч с тобою.

– Ты приятная девчонка, но рекомендовал бы тебе повременить встречаться с парнями. Повзрослей, поумней, они от тебя не убегут. Не обижайся, я очень занят.

Когда в школе Шон спросил, насколько понравилась ему девушка, Адам сказал, что не видит в свиданиях с женским полом, тем более с детьми, никакого смысла. И добавил: пока. Успехами друга не поинтересовался. Шон еще раз пригласил его на подобное гуляние, Адам отказался и спросил у него:

– Ты еще детей не завел?

– С ума сошел? У меня их еще двадцать лет не будет. Предрекаю, Адам, что ты станешь культурологом, будешь проповедовать своим ученикам и их родителям азы поведения.

– Тебе бы не мешало послушать некоторые правила нормального общения с людьми, тем более несовершеннолетними.

– Знаю, я часто нарушаю этикет, но так поступает большая часть человечества. Адам, не толкай меня в ад, еще рановато.

Есть такая поговорка: «Человек предполагает, а бог располагает». Разве Адам мог предполагать, что судьба подкинет ему новое знакомство. Он спокойно шел мимо рынка, поглядывая по сторонам. Мать попросила его купить арбуз, сезон этого овоща заканчивался. Пришлось ему сделать из школы крюк, чтобы купить эту тяжесть, не так легко в одних ладонях нести груз в девять килограмм. Но домой не пошел, а стал искать белые семечки, хорошо помогают при домашних занятиях.

Подошел с арбузом к прилавку, где заметил семечки разных видов. Положил на пол арбуз, посмотрел на маленького роста продавщицу, больше пятнадцати лет ей бы не дал, а та напевает на русском языке:

– Тили-тили, трали-вали, это мы вам предлагали, а вы у нас не покупали. Тарам-пам-пам, дешевле отдам.

– Тебе учиться надо, а ты здесь торговлей занимаешься, – решил сделать замечание Адам. – Чего ты веселишься и занятия пропускаешь? Ты же маленькие баллы получишь.

– Ха-ха-ха-ха! Оттуда такой мудрец выискался? (Вместо слово «мудрец» у нее едва не вырвалось похожее слово с иным смыслом, но больно симпатичный парень подошел.) – Покупать семечки собираешься?

– Выбиваешься в примадонны? Ты еще раз спой, обязательно куплю.

– Тогда тебе за продолжение концерта придется в три раза больше заплатить.

– Пугачева за концерт столько не брала.

– Постояла бы с мое, больше потребовала. Ты не желаешь заменить меня, а я пойду уроками заниматься? Головой мотаешь, побыл бы на моем месте, не такие арии запел бы. Больше восьми часов я сегодня на ногах.

– Давай не будем ругаться.

– Российский амбломб у тебя остался. Тебя как зовут?

– Ух, ты, какие слова знаешь! Теорема Пифагора тебе хорошо знакома? Я – Адам.

– Удивительно, что тебе, выходца из России, такое имя дали. Что ж, будем знакомы, я – Эсфирь, проще – Фира. По поводу теоремы вопрос: ты сам то, как давно ее освоил? Признавайся, сколько тебе лет, давно ли твоя мама тебе носик вытирала?

– Больше чем тебе. Нахальства тебе не занимать.

– Можешь у меня не занимать, оно метод моей защиты от придурков.

– В мой адрес слово?

– Нет, на первый взгляд ты вполне нормальный парень, разве что самохвальства перебор.

– У меня? Да, никогда себя не хвалил и в дальнейшем не собираюсь.

– Ты ушел от моего вопроса. Сколько тебе лет, в какой школе учишься?

– Больше, чем тебе. У меня последний год учебы в школе. А ты давно начальную школу окончила? В каком классе занимаешься?

– Год назад распрощалась со школой, сейчас на первом курсе Техниона. Вот так-то, малыш.

– Брось шутить. Скажи, что ты здесь делаешь?

– Я не шучу. Просто у меня рост подкачал. Мы одногодки, может быть, я старше тебя на год. Здесь работает моя тетя, но у нее мужа сегодня оперируют, больное сердце. Она попросила ее подменить. Тетя здесь трудится по найму. А за этот день хозяин мне оплатит. Деньги мне не помешают. Слушай, что-то ты заболтался, отталкиваешь других клиентов. …Самые лучшие семечки! Налетай! За покупку килограмма двадцать процентов скидка, – закричала Эсфирь.

– А мне какая скидка за покупку полкилограмма семечек?

– Тебе надбавка на тридцать процентов. Морочишь мне голову, топай, дорогой товарищ, домой. Но если в самом деле купишь, то прежде попробуй их, вдруг не понравятся. Сколько тебе взвесить?

– Извини меня, если я нагрубил. Полкилограмма, больше я не донесу.

Фира проигнорировала его извинения. Улыбнулась ему, протянула руку.

– Ты парень ничего, можем подружиться.

Подошли покупатели, и Адаму ничего не оставалось делать, как прервать свою беседу. Попросил добавить семечек до килограмма. В его семье не только он один любитель данного продукта.

Прошла неделя со времени его знакомства с Эсфирь. Он вновь шел с занятий, сам не понял, каким образом ноги повели его на рынок. Семечек дома оставалось еще довольно много. Малышка запала ему в голову, шустрая и умная, за словом в карман не полезет. К тому же симпатичная.

«Ай, ножки, ножки, куда же вы меня завели?» – прошептал Адам. Но роптать ему нужно было на головушку, так как на том месте у прилавка стояла женщина лет тридцати и более. Эсфирь же ему говорила, что она здесь временно, заменяла тетю. Спросить, как найти ее племянницу, ее телефон, он постеснялся. Вздохнул глубже и зашагал к своему дому, к родителям. Успокоил себя тем, что на носу экзамены, затем поступление в ВУЗ, времени на встречи не будет. Для полного умиротворения нашел в смартфоне радиостанцию «РЭКА». Чтобы не мешать другим людям одел наушники. Звучали старые хорошие мелодии. Потом дикторша объявила:

– Сейчас послушайте песню в исполнении Иона Саручано.

Адам впервые слышал это имя, и песня была ему не знакома. Голос был довольно приятный.

«Случайная встреча,

закутавшись в вечер,

ты не спешишь никуда.

Я взгляд твой заметил,

случайно ответил.

Так мы и встретились тогда».

«Интересно, когда ее сочинили, похоже на мою встречу», – подумал парень. – «Какую глупость мы сморозили, что не обменялись телефонами. Бесполезно сейчас размахивать руками и сожалеть о допущенном промахе».

Успешно сдав экзамены в школе, Адам поступил в университет, решил стать инженером. Вместе с ним учился и Шон, только он избрал своей будущей профессией энергетический факультет, самый модный в это время.

Адам давно не был на рынке, где-то больше года. Занесло его туда в этот раз просьба мамы Сони купить свежей зелени, чтобы она смогла засолить очередной раз огурцы и помидоры. Ей удавалось сделать их так, что многие, попробовав их, просили рассказать секрет приготовления. Соня ничего ни от кого не скрывала, но у них такого вкусного продукта никак не получалось.

– Немножко души нужно вложить и все получится, – сказала она не жалобщикам, а своему мужу Аркадию.

Адам предложил купить зелень возле них в одном из овощных магазинов, но мама сказала, что здесь они завядшие, потеряли свой запах, а на рынке свежие. Пришлось ему туда и пойти. Но как не заглянуть в то место, где познакомился с чудесной девушкой. Она понравилась ему не только внешностью, но и свободной манерой беседовать с незнакомыми людьми. Такого качества у него явно не хватало, не зря родители называли его молчаливым, тихоней.

Купив петрушку и укроп, Адам пошел к памятному прилавку. На том месте продолжала работать ее тетя. Адам не помнил, Фира называла ее имя или нет. Подходить к ней он не собирался. Зачем впутывать ее в его желание увидеть Эсфирь. Он быстренько отошел от этого прилавка, стал набирать скорость. Метров в пятнадцати от него шла девушка очень похожая на Фиру, ее рост, ее прическа. Дыхание стало частым. Неужели она? Адам уже не шел, а бежал. Остановился в пяти метрах от девушки. Нет, это не она, у той цвет волос был другим. Сердце его билось неровно. Нет, нужно увидеть ее лицо. За эти секунды расстояние между ними увеличилось, но Адам в считанные мгновения догнал ее.

Это была Фира. Она услышала позади себя топот ног, обернулась. Он от быстрой ходьбы не смог и слова сказать. Девушка рассмеялась.

– Ты за кем гнался, впереди ни одного зверя не видела. Или тебя кто-то преследует? Где он, этот негодник или негодница?

– Фира, здравствуй!

– И тебе не хворать, как говорит моя тетя Жанна. Рассказывай, как поживаешь. В университет поступил?

– Учусь на втором курсе.

– Что-то мы с тобой не встретились.

– А ты хотела увидеть меня?

– Я же в тебя со своего рождения влюблена.

Адам решил поддержать шуточную перепалку. – Всего лишь влюблена? Я полюбил тебя, когда ты еще в животике мамы барахталась.

– Знаешь, дружище, если серьезно говорить, я рада нашей сегодняшней встрече. Не скрою, ты мне тогда понравился.

– Мы в тот раз и заключили дружеский союз. К сожалению, у меня не было номера твоего телефона.

– А сейчас есть? Записывай на свой смартфон, потом продиктуешь свой номер. В самом деле, нам не дали договорить.

– Фира, если ты сейчас свободна, давай заедем ко мне домой, я занесу траву, и мы пройдемся.

– Решил сразу познакомить с родителями? Дату свадьбы еще не определил? Шучу, я на полдня в нашем распоряжении.

По дороге она рассказала Адаму, как в девять лет спросила у мамы, что необходимо, чтобы выйти замуж. Та ответила? – В первую очередь уметь заправлять кровать.

– С тех пор старательно упражняюсь в этом, но никто меня не сватает.

– Ты уже готова к такому событию?

– Я тебе говорила, что с девяти лет. На самом деле, нужно закончить учебу, найти работу, чтобы не быть обузой для родителей, стать самостоятельной. Человек должен чувствовать свою независимость. А ты как считаешь?

– Вполне логично рассуждаешь.

Адам забежал домой, бросил в кухне укроп и петрушку, тут же вернулся к Фире. Она попросила его не шагать такими крупными шагами, она, при ее росте не может успевать за его ногами. И, чтобы идти ногу в ногу, Фира взяла парня под руку.

Они дошли до аквапарка, купили билеты, решили покататься на карусели. Сидели рядом и весело хохотали. Адам решился ее поцеловать, нагнулся к ее щеке, но в это время голову Фиры отбросило в другую сторону. Ей это настолько понравилось, что ее смех слышен был далеко от их сидения, даже внизу, где толпились люди, ожидая своей очереди прокатиться на карусели. Теперь она стала поддразнивать его, то наклоняя голову к нему, то как только губы Адама оказывались совсем близко, резко отклонялась в бок. И все же один раз он успел дотронуться до ее щеки. От радости поднял обе руки вверх и прокричал «Ура!»

Сильная жара где-то под тридцать градусов загнала их в кафе, к тому же они немножко проголодались. Сразу ощутили прохладу воздуха в салоне. Было довольно тихо. Откуда-то издали доносились звуки инструментальной музыки. Здесь можно было спокойно посидеть, поговорить. Кушали, беседовали на разные темы. Она интересовалась его учебой, семьей. Адам рассказал, что родители трудятся в медицинской отрасли, мама Соня медсестрой, отец Аркадий на предприятии по выпуску лекарств. У него есть брат и две сестренки. Старший брат Эдик уехал в Америку, живет со своей семьей в городе Буффало, а девчата еще молоденькие, Вике тринадцать лет, а Майе одиннадцать. Адам поинтересовался, что делают ее родители.

– Я на них злая. Они продолжают жить в России, у них свое дело, выпускают одежду для самых маленьких детей. Часть из нее поставляют по договору в Израиль. Сколько раз просила их, чтобы переехали сюда, нет, ни в какую. Жалко им расставаться с работой, с людьми. Ведь там, где они живут, безработица большая, люди умоляют не оставлять их. А вот меня можно. Деньги мне регулярно присылают, чтобы не отвлекалась от учебы. Живу с тетей, ее дети разбрелись по всей земле, осталась одна. Молится, чтобы я не покидала ее. Ой, надо же позвонить ей, а то волноваться будет.

Фира успокоила тетю, сказала, что изучает город, давно по нему не ходила.

– Ты когда переехала в Израиль? – спросил Адам, когда она закончила говорить с тетей.

– Десять лет назад. А ты?

– Я здесь родился.

– Удивительно, у тебя русский язык без акцента.

– Во-первых, дома все время разговор идет на русском языке. Во-вторых, меня после школы отправляли домой к учительнице, с ней я пять лет штудировал язык, русскую литературу. Она меня заставляла учить на память многие стихотворения, в том числе «Евгения Онегина» Пушкина. И книги многих русскоязычных писателей читал.

Уже вечерело, когда они решили расстаться. На прощанье Адам осмелился поцеловать девушку в губы. Фира тоже была рада этому излиянию их чувств. Ведь это был первый поцелуй в ее жизни. Она об этом и сказала Адаму.

– Извини, таким целомудрием не могу похвастаться. Целовался с одной девчонкой, только не подумай о нас плохое. Дальше наших губ ничего не было, да и то это в школьном прошлом.

Изредка Фира приводила Адама в квартиру тети Сони, которая в это время трудилась на рынке. Обнимались, целовались, порою даже лежали в одежде на диване. На этом их близость заканчивалась, несмотря на обоюдное желание чего-то большего. Может быть, все бы случилось, но в голове Фиры мелькали предупреждения тети, а также слова матери, которые она произнесла перед отъездом за границу.

«Доченька, ты взрослая, но и в таком возрасте женщины совершают ошибки. Я тебе не буду называть имя моей лучшей подруги молодости, но она долгие годы после происшествия не могла придти в себя. Несколько раз она встречалась с милым на вид парнем. Как-то он завел ее в свою квартиру, напоил вином и изнасиловал ее. Не повторяй ее ошибок, Сонечка. Больно бывает нам, а не мужчинам».

«Раз обещала маме и тете, значит нужно держать слово». Поэтому Фира предупредила Адама, чтобы тот вел себя осторожно, не доводил ни ее, ни себя до экстаза. Парень старался исполнить ее просьбу.

 

 

С Шоном Адам давненько не встречался, чтобы поговорить, обменяться новостями. Учеба на разных факультетах зачастую проходила в разное время, у каждого свое расписание. Приходя в университет, успевали в лучшем случае поздороваться, а если были на расстоянии, то обменивались помахиванием руки.

В этот день, когда Адам стоял на ступеньках учебного заведения, ожидая Фиру, его окликнул Шон.

– Здорово, дружище! Давненько мы с тобой не встречались. Мне кажется, ты стал подтянутее, смотришься очень прилично. Наверное, все сокурсницы твоего факультета направляют свои взгляды и улыбки в твою сторону.

– Здравствуй Шон! И ты смотришься как десятиклассник, главное, такой же живой, как в те годы. Знаешь, мне не нужно внимание женской половины, моих сокурсниц, мне хватает взгляда одной девушки.

– У тебя кто-то появился? Рад за тебя. Давай пройдемся, зайдем в кафе, съедим что-нибудь сладкое, поболтаем.

– С удовольствием провел бы с тобой часик, но не могу, жду одну знакомую девушку.

– Правильно! Сколько времени можно вести праведную жизнь. Познакомишь меня с ней?

– Да вот она идет… Фира, здравствуй! Это мой лучший друг Шон.

– Здравствуйте, Шон.

– Добро пожаловать в нашу компанию. – Шон и Фира пожали друг другу руки. – Божественная девушка, Шехерезада ни в какое сравнение с вами не идет. Где ты, Адам, встретил такую прекрасную богиню. Извини, но я завидую тебе. Составьте мне компанию в кафе.

Адаму не понравилось такое предложение, тем более, что он еще раньше сказал, что у него другие планы. Он повторил это вслух.

– А я не против изменить их и согласна посидеть с вами в кафе. Только обещайте к кофе заказать сладкое с фруктами.

– Ты в меня, я тоже сладкоежка, – заявил Шон.

На этот раз в кафе было шумно. Шон успевал сделать глоток кофе и рассказать смешную историю.

– Анекдоты любите? Сейчас вспомню. Муж с женой разгадывают кроссворд. Она читает: «прохладительный напиток». – Сема, какие ты знаешь прохладительные напитки? ­– Водка.

С какого перепугу водка? – Не с перепугу, а с холодильника, потому и холодная.

После кафе Адам и Фира расстались с Шоном. Девушка заметила, что его друг слишком шустрый, язык бегает быстрее его мыслей.

 

Уже закончено три курса университета. Адама и еще одного сокурсника посылают на практику в Германию, город Галле, недалеко от Лейпцига.

– Сыночек, как же ты там будешь один жить? Немцы народ не простой, а ты совсем языка не знаешь.

– Будем общаться на английском. Сейчас там не те немцы, что во время большой войны, зря тревожишься.

– Кто тебе приготовит обед? – мама расплакалась. Она готова была поехать вместе с ним, но работа, до пенсии далековато.

– Почему я буду один? Еду с товарищем. Там тоже город, больше нашего, полно людей. Найду какую-нибудь старушку, женюсь, она мне будет готовить и обеды, и ужины, посуду мыть, носки стирать, носик вытирать.

– С женщинами будь осторожен, всякие есть, некоторые готовы сразу броситься к мужчине в постель, а она может быть больной.

– Мамочка, я у нее справку о состоянии здоровья попрошу. Не волнуйся, я шучу, женитьба не входит в мои планы.

Отец наблюдал за этой словесной баталией и посмеивался. Не выдержал:

– Соня, посмотри на сыночка. Он давно от соски оторвался. Дай ему хоть чуточку самостоятельности испытать. Не то он вообще не женится.

– У него же никакого жизненного опыта нет.

– И до скольких лет ты будешь его контролировать?

– Всю жизнь, пока моя голова будет в состоянии что-то соображать.

Спор продолжался бы еще долго, но Адам упаковал небольшой чемодан, вышел из квартиры, сказал, что прогуляется. Направился на встречу с Фирой. Она ждала его у себя дома. К этому времени он уже познакомился с ее тетей Жанной. Девушка завела Адама в дом, а тетя предложила ему ужин, но он отказался. Для него и Фиры каждая минута перед расставанием была дорога.

Они вышли за порог. Отошли недалеко от дома, нашли тихий переулок, где движения машин почти не было. Фира едва сдерживала слезы, Адам сам переживал. Он крепко прижал ее к себе, стал говорить, что два месяца пролетят как один миг, они не успеют соскучиться. У самого в горле пересохло.

– Меня гложет предчувствие, что что-то с нами случится, – промолвила заплетающим голосом Фира. – Хочешь, я поеду с тобою.

– Хочу, но у тебя еще экзамены, не могу тебя срывать с учебы. Милая моя, я же вернусь, не хочу, чтобы ты скучала по мне, не могу видеть, как ты переживаешь. Я люблю тебя, моя хорошая. Ты для меня самое главное в жизни.

– И я тебя люблю. Звони мне каждый день, а то я умру от отчаяния.

– Хорошо, после работы постараюсь сразу набрать номер твоего смартфона. Мне очень рано завтра вставать, самолет вылетает в восемь тридцать утра. В аэропорту нужно быть не менее чем за два часа до посадки.

– Еще пять минут побудь со мною.

– Ты моя хорошая, по приезде снимем квартиру и будем жить вместе.

 

Скромному, молчаливому человеку нелегко вживаться в новый коллектив. В отделе кадров оформили ему документы, пропуск, отправили к главному инженеру завода. Тот дал сопровождающего, чтобы познакомил Адама с производством, с оборудованием. Некоторые машины ему необходимо было досконально изучить. Полдня прошло незаметно.

Квартиру еще до похода на предприятие он снял на два месяца. По дороге к ней зашел в кафе, покушал, затем заглянул в магазин, купил сладости к вечернему чаю. Когда вчера вечером он знакомился с еще довольно молодой женщиной, она была с двумя детьми, сегодня его на входе в квартиру его встретил ее муж. У них было большое съемное жилье, пять комнат. Поселились они там, потому что сами заключили договор о покупке новой квартиры. Она находилась недалеко от места работы Харольда и Верены. Деньги от сдачи двух комнат добавлялись к капиталу оплаты нового строящегося жилья.

Харольд тут же пригласил Адама на ужин, как не отнекивался он, пришлось сесть за стол, захватив с собой коробочку с кексами. Он положил на тарелку кусочек жареной рыбки. Верена была любопытной, расспрашивала о цели его приезда, о родителях, даже поинтересовалась, женат он или нет, есть ли у него подруга.

Его хотели угостить грибами, но однажды Адаму в детстве стало плохо после употребления порции жареных маслят. Бывают среди них и ядовитые грибы. Но все тогда обошлось, даже в больницу не пришлось идти. Поэтому избегал кушать сей продукт. Харольд рассказал, что недалеко от города есть красивый лес, в начале года там можно собрать грибы. Он необычен тем, что деревья в нем не посажены, а растут естественно многие десятки лет. Есть места, через которые трудно пробраться. Он советовал ему побывать в этом лесу.

На следующий день главный инженер попросил его проверить работу конвейера по доставке продукции, который иногда останавливался. Необходимо было внести в него конструктивные изменения. Адаму выдали чертежи автомата. Он успел внимательно их осмотреть, походил возле самого конвейера, поговорил с рабочими. Никаких мыслей за это время не пришло. Рабочий день закончился.

Адам иногда немного задерживался на работе, часто советовался с местным инженером, с работниками завода. Позже удивится, что стал более общительным человеком. Не было дня, чтобы он не звонил Фире, рассказывал, как у него прошел день, спрашивал девушку, чем она занималась.

После недели разлуки она сообщила, что вчера ее встретил Шон, пригласил ее в кафе. Вначале она артачилась, но потом решила, что ничего страшного не произойдет, если посидим рядом с другом Адама, чтобы развеять скуку. Посмеялась в тот вечер вволю. Фира «забыла» рассказать, что, провожая ее домой, Шон старался обнять ее и даже поцеловать, но она тут же поставила его на место. Решила не волновать близкого друга таким сообщением.

В субботу Адам немножко повозился дома с чертежами, продумывая дальнейшие шаги. Больше делать было нечего, решил, как советовали хозяева, податься в лес. Выбрался поздновато, надо было с утра, подумал он. Но у него никакой особой цели, кроме как полюбоваться природой, не было.

Ему сразу понравилось. Местность была не ровная, но вся заросшая деревьями, кустарником. Некоторые сломал ураган. Одно такое дерево смотрелось, как будто оно сдается. Выросшие с боку ветки поднялись над изломом, печально размахивали руками. У другой невысокой травы отросток смотрел почти параллельно земле. Кто-то побывавший здесь, повязал концы толстого каната, так что можно было покачаться на нем.

Хотя еще было очень тепло, ветерок успокаивал тело. Адам глянул вперед, лес был изумительной красоты, верхушки деревьев были в тумане, а ниже было светло. Вблизи от него рылись в траве скворцы, выискивая пищу. Близко человека они не подпускали, улетали. Бегали обычно парами. Их пением можно было заслушаться.

Несколько часов бродил по лесу, пришла пора возвращаться домой. Адам стал пробираться через густую поросль кустов, забрался на бугор и услышал какие-то дальние звуки. Остановился, прислушался. На волчье завывание не похоже, дикие свиньи тоже так не кричат. Адам немного подвинулся в сторону шума.

– Эгей-е-ей! – Кто-то кричал на немецком языке, явно что-то случилось.

Он стал идти в направлении голоса. Хорошо, что деревья не мешали пробираться, дорога вела вниз. Крики продолжались. Адам уже хотел спуститься еще ниже, когда увидел девушку, которая с трудом карабкалась наверх. Заметив его, она заулыбалась. Он подал ей руку, помог взобраться выше. Она с жаром стала ему что-то говорить, Адаму пришлось остановить ее.

– Их нит фарштейн дир. – Это все, за исключением приветствия «Гутен таг», что он знал. – Инглиш, бите шон. – Вспомнил он еще одно выражение.

– Ты не из Америки. Откуда?

– Я из Израиля. Ты чего кричала? Что-то я не вижу испуга на твоем лице, – улыбнулся Адам.

– Я должна была реветь? В честь чего?

– Ты же заблудилась.

– Я? Кто тебе сказал? – смех вновь разобрал ее.

– А кто кричал: Эгей-е-ей?

– Я, но дорогу домой знаю, а кричала потому, что скучно одной было в лесу.

– Что ж ты пошла одна?

– Разругалась с другом, чтобы успокоиться, решила прогуляться.

– Хотя я не заблудился, но предоставлю право вести к городу тебя.

По дороге они познакомились. Герта жила в городе Галле с детства, работала продавщицей в небольшом магазине, где продавались очки. Она глянула на молодого человека и спросила:

– Тебе очки не надо? Подберу самые лучшие, договорюсь с хозяином, скидку тебе приличную сделает.

– Я тебя и без очков хорошо рассмотрел.

– Адам, не хочешь стать моим близким другом?

– Мне кажется, что ты хорошая девушка. Помирись с твоим парнем, если он тебя достоин. А у меня есть моя любимая.

– Жаль, ты начал мне нравиться.

Они распрощались, пожали руки и разошлись.

У Адама начинался второй месяц пребывания в этом городке. Но что такое? Целую неделю не может дозвониться до Фиры. К сожалению, телефона ее тети Жанны у него не было, не подумал, что может случиться такое. Вполне возможно, она попала в аварию, в больницу, потеряла смартфон. Он настолько разволновался, что заметили окружающие на работе товарищи. Но Адам им ничего не хотел объяснять.

Он едва дождался окончания практики. Хотя самолет летел ночью, Адам не сомкнул глаз, все думал о Фире. В Лейпциге он приобрел для невесты красивое ожерелье. По прилету в Израиль вновь позвонил девушке, даже ни одного ответного гудка не услышал. Едва дождался получения багажа, сразу взял такси и направился к ней домой. Звонил, стучал, никто не отозвался. Пришлось идти на рынок. Тетя Жанна, увидев его, выскочила из за прилавка и расплакалась.

– Завлек ее твой друг Шон, увез за границу. Звонит мне очень редко, к ней не могу попасть. Она не назвала свой номер. Куда тебя понесло? Был бы здесь, все было бы хорошо. Ты не только ей понравился, но и мне. Сейчас не знаю, что делать. Шустрый твой проклятый Шон. На что она купилась, представления не имею.

– Извините, я пойду к родителям.

– Постой, она же оставила тебе записку. Я попрошу, чтобы за моими семечками присмотрели, дома отдам тебе ее послание.

Адам держал сложенную вчетверо записку Фиры, руки у него задрожали. Читать при Жанне он не захотел, поблагодарил ее и вышел. А тетя легла на диван и заплакала, она винила себя за то, что племянница поступила по ее мнению очень скверно. Но слезами горю не поможешь, нужно идти работать.

Адам отошел немножко от дома Жанны. Рука, в которой он держал записку, горела. Развернул маленький листок. «Милый, любимый Адам, я знаю, что мне никогда не искупить перед тобой моей вины. Сама не ожидала от себя такого поступка. Оправдываться поздно, я изменила тебе, хотя больше жизни продолжаю любить тебя. Найди себе не такую дурочку, как я. Будь счастлив! Ты этого достоин».

Он шел по городу, не понимая, где находится, не знал, что делать дальше. На несколько секунд замер. Записку сунул в карман и зашагал в направлении автобусной станции. Решил домой не заходить, ведь порадовать родителей ничем не мог. Адам сел в автобус, выехал за город и выскочил только, когда проехал несколько небольших селений. Он остановился возле кафе, зашел. Внутри сидело три человека. Заказал салат, форель и триста водки. Все выпил, съел, просидел еще с час, глядя в пустоту. Старался отогнать думы о Фире, но не получалось.

– Вам еще что-нибудь нужно? Кофе принести?

– Спасибо. Не надо. Сколько с меня?

Адам вновь дома. Первый месяц он просидел все вечера дома, хотя мама гнала его в кино, театр, библиотеку. Он не представляя возле себя никого другого вместо нее. Затем влился в одну из студенческих компаний, где, что такое скучно, он забыл. Здесь были парни, девчата, некоторых из них он провожал до их жилья, даже целовал на прощанье, но это был поцелуй вежливости.

Весной Адам окончил университет, устроился неподалеку от дома на работу. Новые обязанности заставили забыть на время о той сердечной боли, что истязала его с момента чтения записки от Фиры. Появились новые знакомые, которые приглашали в свой коллектив, несколько молодых женщин пытались обратить на себя его внимание. Адам сам задумался, не оплакивать же всю жизнь потерю Фиры, пора взяться за ум. Однажды, когда он шел по улице, его окликнул инженер-конструктор, с которым он был в добрых отношениях. Тот беседовал с какой-то девушкой.

– Адам, познакомься, это моя дочь Шошана. Мне срочно нужно переговорить с одним товарищем, побудь пару минут с ней, чтобы не убежала.

Адаму ничего не оставалось делать, как остановиться возле девушки. Высокая, стройная, светлые кучерявые волосы подернутые лентой спускались на шею, лицо – загляденье. С нее бы портреты рисовать, но сегодняшние художники предпочитают быструю мазню, чем выписывать каждый штришок человека, его одежду.

– Адам, – представился он.

Девушка улыбнулась. – Раз нас свел мой папаша, давайте прогуляемся.

– Он же будет вас искать.

– Нет, я его знаю. Решил, что вы будете моим женихом.

– И вы согласны? – Брови Адама высоко поднялись, улыбку постарался сдержать.

– Какой вы быстрый! Я за исключением вашего имени представления не имею, кто вы такой.

– Знакомый вашего отца, вместе трудимся. Меня удивляет, что у такой девушки нет ухажера. За вами толпы ребят должны ходить и пыль перед вами сметать.

– Лестное мнение. Есть кавалеры, но пыль почему-то не метут. А вы на подобное сопровождение согласны?

– Вы сами сказали, что не имеете представления обо мне, так же, как и я.

– Адам, у меня есть предложение, чем попусту болтаться по городу, идемте на футбольный матч. Играют несколько ребят, с которыми я дружу.

– Дружба иногда перерастает в любовь.

– Вполне возможно. Вы не обижайтесь, там действительно играет парень, который мне нравится, а я ему. Но папа не любит ни футбол ни футболистов, поэтому спровадил вас ко мне. Простите его и меня. Если хотите, можете уйти, никаких обид.

– Раз ваш папа вручил вашу жизнь в мои руки, буду вашим охранником. Боюсь только, что ваш возлюбленный, увидев вас с сопровождающим, загонит меня вместо мяча в ворота.

– Не бойтесь, в этом случае вашим охранником стану я.

– Именно на такую защиту я рассчитывал.

На футбольном поле бегали парни, били по своим воротам, шла передмачтевая тренировка. В детстве Адам сам любил гонять с друзьями мяч. Он незаметно наблюдал за Шушаной, хотел увидеть, на ком из футболистов сосредоточено ее внимание. Не разгадал этой загадки. Но за какую команду болеет девушка, понял почти сразу. Когда те атаковали, вскакивала, хлопала в ладоши, радостно смотрела на Адама. Ему тоже пришлось поддерживать ее, аплодировать. Шушана очень обрадовалась, когда эти парни выиграли матч. Она взяла его за руку вывела со стадиона и остановилась невдалеке от ворот.

– Если ты спешишь, то можешь идти. Мой Арик появится где-то через полчаса. Я бы хотела, чтобы ты с ним познакомился. Ты мне тоже нравишься, но место занято, изменять своему любимому не собираюсь.

– Время есть, постоим. Расскажи, что ты собой представляешь, где учишься.

– Я – модель. В будущем надеюсь открыть салон красоты. Признаюсь, после школы поступала в театральное училище, но не прошла конкурс. Адам, а у тебя нет девушки? – удивленно спросила Шушана.

– Была да сплыла. Пока претендентов на мою холостяцкую жизнь не обнаружил.

За разговором не заметили, как прошло время. К девушке приблизился молодой человек в тенниске, мускулы выпячивали из ее коротких рукавов. Шушана познакомила Арика с Адамом, рассказала, откуда он взялся.

Нужно было уходить от этой влюбленной пары. Адам поздравил парня с победой. Они предложили его подвезти домой или в любое другое место, но Адам отказался, сказал, что пройдется, а потом сядет на автобус, сам доберется до своих родителей.

Ему понравилась Шушана, с такой девушкой он бы не прочь провести больше времени. Единственное, чего бы не хотел Адам, чтобы его возлюбленная выступала на подиуме. Но Шушана же не его девушка. Оставалось только вздыхать. «Где же ты любовь, моя Эсфирь?» Ее образ часто возникал в его мыслях, когда он видел похожих девушек, когда смотрел по телевизору фильмы, где много было о любви. Он встречался с женщинами, но той искры, которая возникла между Фирой и ним, в себе не обнаружил. Наверное, стоит жениться ради создания семьи, многие так живут, но в таком домашнем коллективе быть не желал. Ему еще и двадцати пяти нет, со временем старое забудется, возникнут новые чувства. Не исключено, что он свяжется с девушкой, которая родит любимых детей.

Ему позвонил Шон.

Пожалуйста, не выключай телефон. Мне необходимо поговорить с тобой. Я очень виноват и перед тобой, и перед Фирой. Знаю, мне прощения нет, я сам себя ненавижу за тот поступок, не знаю, что в тот вечер на меня нашло. И все же я прошу у тебя и у нее прощения, ты передай ей мои слова: я каюсь, проклинаю себя.

– Фиры нет со мной.

– Ты не знаешь, где она? Я трижды предатель. Найди ее, Адам. Найди! Она перед тобой не виновата, она достойна твоей любви. Мне стыдно появляться в том городе, где ты живешь, где находится она. Будьте счастливы!

 

Адам купил в рассрочку заброшенный дом на окраине города, чтобы не слышать вопросов мамы о его дальнейшей жизни. Он сам занялся улучшением здания, многие вопросы по его ремонту брал в смартфоне. Но папу и маму не забывал, навещая их раз в неделю. Обычно возвращался от дома родителей поздно вечером

И сегодня шел к автобусу в сумерках. Транспорт опоздал более чем на двадцать минут, подождал пока сядут люди постарше, женщины. Из задней двери выходили те, кто приехал к заветной цели. Адам вздрогнул, он увидел даму, в темном пальтишке, на голове белая теплая шапочка. Одну сторону лица на доли секунды сумел заметить, когда на нее пал свет фонаря. Ему показалось, что это Фира. Он на мгновение застыл, хотел подойти к ней, но она бегом повернула направо. А тут его окликнул водитель автобуса.

– Молодой человек, вы садитесь?

Он сел. «Эта женщина, девушка была Фирой или призраком? Мне померещилось или она вернулась домой? Тетя Жанна мне не звонила, хотя обещала. Сам я к ее номеру телефона не притронусь. Даже если это она, какой смысл видеть ее, разговаривать с ней. Она встречалась с Шоном, пусть продолжает радоваться жизни, где бы ни жила. Мы с ней были хорошими друзьями, я даже ни разу с ней не переспал. Но, если я ей просто друг, почему не могу с ней встретиться, поговорить?

Другое дело Шон, он воспользовался тем, что я уезжал из города, чем-то соблазнил Фиру и увез ее. Это предательство! Ведь мы столько лет были настоящими друзьями, выручали один другого, гуляли вместе. Если бы он мне сообщил, что он и Фира влюбленная пара, я бы не обижался, разве что чуть-чуть на нее. Забудь о них, думай, парень, о своем будущем, устраивай свою судьбу». – Адам едва не прозевал свою остановку, хорошо, что вовремя выглянул в окно. В квартире снял верхнюю одежду, решил сразу лечь спать. Но еще долго не мог заснуть.

Время не шло, а летело. Адам несколько раз в году ездил в командировку в США и Европу. Иногда использовал отпуск, чтобы побывать в других странах, например, Аргентине, Бразилии, Японии, Индии. Там много фотографировал, потом радовал родителей, друзей показом снимков.

В этот раз Адам возвращался из северной Америки, а точнее с полуострова Аляска. Устал очень. Добирался на самолете с двумя пересадками. Из Ванкувера на лайнере добрался до городка Кетчикина, которого вполне заслуженно называют столицей лосося. Рыбы так много, что по побережью в некоторые дни и не проплыть. В городе много магазинов, где их продают в разных видах, также можно увидеть много украшений, в том числе из золота. Но ему не для кого их покупать. Поразила красота гор, с которых с большим шумом низвергалась вода, заглушая голоса туристов. Приехали в деревню Айси Стрейт Поинт, побывал в Ледяном парке. По дороге видел гигантских китов, тьму чаек и орлов, охотящихся за рыбой, серых медведей. Очередь дошла до ледника Хаббиру. Такого гиганта он и не представлял. Длинной он 122 километра, а высотой 850 метров, причем ледник потихоньку движется по 17-18 метров в год. До сих пор был взбудоражен увиденным и услышанным.

Из аэропорта добрался домой на автобусе. Вот моя улица, там в конце дом родителей. Он прошагал мимо ряда скамеек невдалеке от зданий. На одной увидел женщину с пригнувшейся головой. Прошел мимо, но услышал позади себя плач, вернулся.

– Что с вами? Вам чем-то помочь?

Женщина подняла голову. Адам растерялся, несколько секунд и слова не смог промолвить. Перед ним сидела Фира.

– Фира, это ты? Чего плачешь?

– Не уходи, мне необходимо с тобой поговорить.

– Это срочно? Я возвращаюсь из дальней поездки, видишь чемодан волоку, устал. Может быть, можно наш разговор отложить на завтра?

– Ты согласен со мной встретиться завтра? Я свободна целый день, но не буду долго тебе надоедать.

– В часов одиннадцать тебя устроит? В сквере возле театра, договорились? Будь здорова! Слезы утри.

Дома сыночка встретили с криками, возгласами, объятиями. Стол уже был накрыт, Адам в самом деле проголодался. Он успешно расправлялся с едой, одновременно рассказывал о своем путешествии, отвечал на вопросы. Насытившись, открыл чемодан и вручил родителям подарки, каких нигде больше не было, кроме Аляски. Только улегшись на диван, когда отец с матерью ушли из салона, дав «ребенку» вначале принять душ, затем немножко отдохнуть с дороги, он вспомнил встречу с Фирой. Ситуация неожиданная и необычная – она плакала. Причину он узнает уже при встрече.

Фира пришла раньше Адама. Но погода была такая жаркая, так что загорать можно было. Адам предложил поехать к нему. По дороге по его просьбе зашли в супер, он купил коробку конфет, небольшой торт, сушки, после путешествия дома еще не был. Обратил внимание, что Фира и сегодня взволнована, говорит запинаясь. Ему не терпелось поговорить с ней, пульс частил, но Адам оттягивал этот момент. Он налил в чайник воды, поставил кипятить. Только теперь сел на диван невдалеке от нее, спросил:

– Нашу беседу начнешь ты?

– Я не должна была с тобой встречаться, настолько велика моя вина перед тобой. Но и отказаться от разговора с тобой тоже не могла. Меня всю трясет, но я постараюсь взять себя в руки. По-моему, чайник вскипел, теплый кофе немного успокоит меня. – Она пила кофе и говорила.

– Твой отъезд меня совсем притупил. За чтобы не бралась, все время думала о тебе. Несколько недель спустя меня встретил Шон. Мы с ним шли, он всю дорогу шутил, мы вместе хохотали. Мне стало легче, веселее. Пытался меня обнять, но я резко сказала ему, чтобы свои руки убрал подальше. Привел меня к дому тети, мы расстались.

Через три дня Шон снова попался у меня на пути, начал говорить, что без меня у него нет никакой жизни, что полюбил с первого раза, как увидел меня, но не хотел нарушать дружбу с тобой. Я вновь его оттолкнула, заявила, чтобы искал другую, у меня с ним ничего быть не может. Тогда он начал умолять меня посидеть с ним ресторане, просто там поговорить с ним. Я постоянно скучала по тебе. Надеялась немного развеять эту скуку. То, что я была глупой, несмышленой девчонкой, поняла лишь в тот же день.

В ресторане он заказал себе водки, я согласилась на рюмку вина. Мы ели рыбу, салат, пили кофе, слушали музыку. Он приглашал меня танцевать, я отказалась, не нужны мне его объятия. Через два часа уже не понимала, с кем я нахожусь и где. Шон явно что-то подсыпал в кофе. Очнулась в чужой кровати, голая. Не поняла, где я нахожусь. В спальню зашел Шон, спросил:

– Правда тебе хорошо была, милая? Тебя покормить, проголодалась за ночь?

– Ты негодяй! Ты сволочь! – Откуда у меня взялись такие слова, не знаю. Никогда в жизни их не произносила. Я быстро оделась и убежала от него. Меня начало рвать, я ревела, но только дома меня немного успокоила тетя Жанна. Самое страшное ждало меня спустя немногим больше месяца. Я ничего не поняла, но тетя подсказала, что беременна. У меня, хранившую верность при встрече с тобой, должен появиться ребенок. Ты представляешь, прожила двадцать три года, никогда ни с кем не было близости, да и с тобой. Мало того, что он меня изнасиловал, так еще преподнес подарок – дитя. Я три дня ревела, не выходя из комнаты. Ты не можешь представить мое состояние. Полностью в растерянности, в то же время в бешенстве, он испортил мне жизнь.

Мне хотелось покончить с собой, да и с ребенком была такая мысль. Про аборт и не мечтай, предупредила тетя. Хорошо, что тетя заметила мои метания, сказала, что я должна успокоиться, что бросать ее, ту, которая стала мне второй мамой, одну, будет предательством.

Направилась к Шону домой. Он заулыбался. Я ему выложила все, ругала на чем свет стоит, обзывала всякими словами. Улыбка исчезла с его лица, он покраснел.

– Я сам не знаю, что на меня нашло. Ты мне действительно нравишься, но моему поступку нет оправдания. Подожди, не уходи, я готов попытаться искупить мой поступок. Я знаю тебя, ты теперь не пойдешь к Адаму. Верно? Мой дядя живет в Бразилии, у него свой бизнес. Он пригласил меня к себе, обещал помочь устроить меня на денежную работу. Поедем со мною, там и брак оформим.

– Послала его, куда надо. Но потом все мысленно взвесила. Не могла я появиться перед тобой в таком положении, мне было стыдно. Я предала нашу любовь. Решилась уехать подальше от тебя, надеялась в Бразилии отвязаться от Шона. Там жила отдельно, сняла небольшую квартиру, некоторое время работала. Шон мне помогал деньгами, я их брала, нужно было первое время жить. Устроилась у одной женщины, помогала ей по дому. Когда пришло время рожать, жалела, что никого рядом нет. У меня теперь есть сын, ему три года, зовут Гай, – у Фиры глаза заблестели, налились влагой. – Адам, налей мне крепкого чая.

– Вода остыла, сейчас я чайник включу. – Адам сам волновался. С его любимой девушкой произошла такая трагедия, как она все это вынесла. Фира совсем не виновата, вся вина на, так называемом, его друге, который был и раньше распущенным разгильдяем. «Если я сейчас ее оттолкну, если буду считать виноватой, погублю ее жизнь. Пожалуй, и свою. Я любил Фиру и теперь люблю».

Пока закипал чай, Фира сообщила, что сынок у нее послушный, она его безумно любит. Сегодня за ним присматривает тетя Жанна.

– Чай горячий, пусть немного остынет. Это же советую тебе. Я выслушал тебя, понял, что во всей перипетии ты не виновата. Так что успокойся. Конфеты я для кого покупал? Сладости улучшают настроение.

– Адам, я тебя еще сильнее люблю, чем до твоей поездки.

– Фира, ты познакомишь меня с Гаем?

– Хоть сейчас.

– Тогда пойдем к тебе.

 

Весна. Тепло. Одни люди пока еще идут в теплой одежде, другие в шортах и футболках. Особенно стараются показать свои прелести женщины. Некоторые деревья уже зацвели, не успев выпустить новые листочки, у других очередь придет позже, в мае.

По асфальтовой дорожке идет молодая семья. Женщина везет в коляске ребенка, что-то говорит ему, мужчина держит за руку мальчика. Как вы уже догадались, перед вами семья Штернзон: Адам с Гаем, Фира с маленьким годовалым ребенком, которого назвали Итаном. По их улыбкам видно, они счастливы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тетя Клара

Что вы пристали ко мне? Никакая я вам не тетя Соня. Тетя Соня, ого, величина, весь мир с ней знаком. Я – тетя Клара, скромная, порядочная женщина. И вовсе не из Одессы, и речь у меня не такая, как у нее, и голос совсем другой – у меня альт. Но петь вам я не буду, боюсь посадить голос. Кто тогда моих внуков укладывать спать будет?

Вы в Минске были? Двадцать лет назад? Считайте, что не бывали. Сейчас город стал таким красавцем, просто ужас. Я сказала ужас? Правильно сказала, ужас от того, что вы там так давно не были. Улицу, по которой вы ходили, сейчас не узнаете. Красота, чистота, полный ажур. А сколько новых зданий, памятников!

Я ухожу от вопроса? Ошибаетесь. Вас интересует, где я живу? Может быть, вам и метраж квартиры сообщить? Ну и вопросы у вас. Понятное дело, в столице Белоруссии. Ко мне недавно приходил поговорить по душам Гриша Лукашенко. Пришел, назвал свое имя. Откровенно вам скажу, хороший парень, приятный человек, немножко акцент проглядывает. Почему еврейский? Белорусский. Я свою речь пятьдесят лет исправляла. Вначале тоже подумала, что он еврей: умный, обходительный. В этом он меня чуточку разочаровал. Но беседа прошла в хорошей обстановке. Я хотела его угостить гефилте фиш, но Гриша сказал, что тогда в его дворце обидятся. Он президент? В самом деле? Я так и думала, не может такой человек быть каким-нибудь министром или председателем колхоза. Сейчас думаю, что он имел в виду, когда сказал: «Народ хочет иметь меня!»

Ой, вечно вы меня перебиваете. Хотите услышать о моей жизни, о муже? Мне скрывать нечего. С год назад смотрю, мой муж Коля стал таким шустрым, постоянно бегает туда, сюда, какие-то бумаги принес, попросил, чтобы я подписала. Чего я не люблю, так канцелярщину, это далеко не детектив, не роман. Подписывала, не глядя, кому еще доверять, как не мужу.

В ту ночь я так сладко спала! Приснился мне молодой красавец, и просит моей руки, жениться желает. Проснулась с хорошим настроением, умылась, позавтракала, мужа не слышно. Вышла я в салон, а на столе лежит бумажка, наверное, та, на которой я написала, что нужно из продуктов купить. Забыл взять, что ли? Подняла записку, а там его почерк.

«Милая, прости, мне так жаль оставлять тебя в одиночестве, но захотелось проверить, на что я сам способен, поэтому уезжаю в Израиль».

Я тут же упала на стул, он заскрипел вместе со мной, но выдержал мой вес. Ну, гад! Ну, гад! А подумавши, молодец. И как он только такую женщину как я сумел обвести вокруг пальца? Четыре мужа было, все любили, лелеяли меня, слушались. Процессом жизни руководила я. И этот Коля меня слушался, но почему-то купил только один билет. Что-то явно в его голове треснуло, извилины перекрутились. Мог бы и посоветоваться. Со мной в стране евреев ему было бы легче.

Слушайте, что-то вы очень интересуетесь моим кругозором, политическими воззрениями. Хотите жениться на мне? Присмотритесь, я еще на многое могу сгодиться. Только долго не тяните, претендентов немало. Пока думаете, я вам дальше расскажу.

Нагрянула я в банк, наш общий счет обчищен, тридцать рублей оставил, намекнул, для размножения наличности хватит. Ну, не молодец?! Уехал, ну и ладно. Можно только радоваться, да богу молитву вознести.

–Тетя Клара, вы разве верующая?

– Это я то?! Десять лет Сталину верила, восемь лет Хрущеву, восемнадцать лет Брежневу, ну и прочим пришельцам. Кто имеет право в мой огород такие обвинения бросить? Без сомнения верующая! Была! Эх, Коля меня покинул. То я четверых, теперь он меня. Если бы я знала, то пропела бы песенку: «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом. Что ищет он в краю далеком? Меня ты бросил в краю родном».

Этот нахал мне письмо прислал. «Хожу в синагогу». Слава богу, не под себя. «Сделал обрезание». Бог ты мой! Там было что обрезать, что чикать? Скажите мне, друзья, ну какой из Коли иудей? Какой туман на него нашел? Все же он написал в конце письма, чтобы я приехала к нему. Вы думаете, я сейчас же поехала? Правильно, взяла билет, тогда и полетела. Приехала, спрашиваю у прохожих:

– Вы моего Колю не видели?

– Нет.

– А вы моего Коленьку не встречали? Знаете его?… Близко живет?… Так я и думала! Каких-то три года, как уехал, а все с ним знакомы, знают, где живет. Кровать хоть за собой и за вами застилает? Три года, а его уже нашли! Думаете, выгадали, подарок приобрели? Да он пуговицу на рубашке сам застегнуть не может, замок молнии внизу штанов болтается. А вы что-то хорошее подумали? Слушайте, а шею вы ему бреете? Фаршированную рыбу варите? Знаю я вашу готовку. Кошки есть отказываются.

Боже. Сколько здесь наших! Неудивительно, что многие иврит плохо знают. Зачем им учить другой язык, когда можно обходиться прежним. Все поубегали, могилки родных без присмотра оставили. Вы, однополчане, по дождику, по снегу не соскучились? Питы с хумусом захотелось? А если поразмыслить… Вполне возможно, здесь среди своих лучше.

– Коленька, ты куда делся? Пойду, поищу его… – Вы моего мужа Колю не встречали? А вы? Ой, кто это идет? И очки не нужны, чтобы вас узнать. Тетя Соня, собственной персоной! Простите, это же сама Клара Новикова! На твою улыбку все мужчины ловятся: в России (ее еще не переименовали в Советский Союз?), в Америке, в Израиле. Вы на гастроли приехали или в Средиземном море искупаться? Может на постоянство? Кто я? Ты давно в Нетании не бывала, не то бы знала, кто такая я. Я же тетя Клара из Минска, теперь здешняя. Будем знакомы, уважаемая тетя Соня. Я уже русский подзабыла, да? Но ты меня понимаешь и смеешься. Смейся, моя золотая рыбка, счастье наше! Приедешь навсегда в Израиль, позвони, меня здесь каждый знает, я тебя обязательно встречу.

Барсик

Иду я ранним зимним утром по алее, впереди, метров в семи от меня, знакомая фигура. Ускоряю движение, догнал. Поздоровались и потопали дальше. Еще солнышко раздумывает: появляться на обозрение жителей этого района или погодить. С двух сторон нас окружают деревья, в основном лавры, и кусты. Справа от нас за посадками дорога, слева дома. Среди зелени и на самой алее прогуливаются люди с собачками разных пород, разной величины и масти.

– Посмотри, в основном люди пожилого возраста, – отреагировал на собачников Марк.

– Почему, чуть дальше женщина лет тридцати-сорока, отсюда не разглядишь. До работы еще успеет выгулять своих малышей, – возразил я.

– У нее чихуахуа, модная нынче порода. Знаешь сколько я разновидностей собак знаю? Дог, мопс, шпиц, болонка, овчарка, колли, терьер, ротвейлер…

– Хватит перечислять, я всех все равно не запомню. Откуда у тебя такие собачьи знания?

– Погоди, посмотри на этих людей. Видишь, среди них нет ни одного школьника.

– Они же учатся.

– И я о том же. Но до начала занятий более полутора часа. – Марк остановился. – У нас в Союзе тоже была собака. Дети учились в школе, как-то пристали ко мне: «Давай возьмем собачку». Главное, дружно напали, а жена моя молчит, как видно, ее они уже обработали. Я сопротивлялся, сопротивлялся, потом спрашиваю: «А кто ее выводить на прогулку будет?»

– Мы! – обрадовано закричали Сема и Боря, мои сыночки.

– Оказалось, не все так просто. Диких собак полно, да большинство старых, грязных, вшивых. Поделился своей проблемой с коллегами по работе. Многие брали собак известных пород, но они больно дорогие. Тут к нам подошел еще один сотрудник.

– Собаку решил завести? Знаю одного мужчину, он охраняет большое стадо коз. Вернее не он, а собаки. Он мне неделю назад позвонил, сообщил, что окатилась одна из них, не знает, куда щенят девать. Только учти, они не породистые.

– Поблагодарил я коллегу и вечером поехал по данному мне адресу. Я боялся брать щенка, мало ли чем болеют. Но дяденька меня успокоил, он по профессии ветеринар, так что его четвероногие друзья под наблюдением. Ушел пасти коз, чтобы заниматься любимым делом – резьбой по дереву. Он показал мне трех собачек, предложил любого щенка на выбор, а если желаю, могу взять всех.

Все щенки были серого цвета, я взял того, у которого грудка белая. Довольно симпатичный. Привез домой, а радости выше крыши. Дети утром с ним гуляют, бегают, подразнивают его. Месяц прошел, другой. Решили ребята, что Барсика будут брать на улицу по очереди. Но вскоре разругались.

– Ты должен пойти с Барсиком на воздух, – говорит Сема.

– Я вчера был с ним, – отвечает Боря.

– Ты вышел и сразу вернулся.

– Что нам под дождем мокнуть?

– Знаешь, Давид, ни один не пошел. Пришлось взять эту миссию на себя. С тех пор, как я не убеждал их, рвения заниматься собачкой у них не добавилось. Так изредка появлялось желание побегать с песиком. Все легло на мои плечи, хотя мне нужно было вовремя приходить на работу. Хорошо, что трудовой день начинается в восемь утра.

Барсик рос. Мне стало приятно в выходные дни болтаться с ним по улицам городка. Да и какая ни какая зарядка для меня, а то ведь работа сидячая. Утром, лишь становилось чуточку светлее, он начинал потихоньку стягивать с меня одеяло. «Вставай, мол, время прогулки наступило». Я по-быстрому одевался, и мы пробегали километра два в одну сторону, затем возвращались домой. Мне же нужно было умыться, побриться, позавтракать.

Прошло лет семь с того момента, как привели четвероного друга в дом. На семейном совете решили уехать в Израиль. Начался сбор документов, хотелось продать мебель, прочие ненужные нам вещи. Все же с собой не возьмешь. Многое отдали знакомым, соседям.

В последнее время мы не раз собирались за столом всей семьей. Сидим, беседуем. Подходит Барсик, положил свою мордашку на стол и слушает нас. Такое ощущение, что он понимает, о чем мы говорим. У него такие печальные глаза, кажется, сейчас заплачет. Мы ему сосиску предложили, но он от стола не отходит.

– Знаешь, Давид, чем все закончилось? Барсик через два дня скончался, не выдержал предстоящей разлуки. К этому времени он стал огромным, тяжелым. Несли его втроем. Отвезли труп в лес, выкопали большую яму, закопали бедную собаку. Мы от жалости были не в себе. Такая история, Давид, с нашей собакой, с нашими детьми. Я дал обещание: никаких псов в квартиру не брать. Поэтому особо не завидую собачникам, их подопечные уйдут в мир иной, оставив людям переживания.

 

 

 

 

 

 Живчик

 

 

У Айи появился друг. В школе у нее было полно приятелей, но такого, которому она могла бы рассказать все без утайки, до сегодняшнего дня не нашла. Беда еще в том, что половину дороги от школы до дома шла в компании одноклассников, но вторую часть приходилось скучать одной.

Познакомилась с ним случайно на улице в пятистах метрах от ее дома. Он ей сразу понравился, весь рыжий, кучерявый. Загляделись они друг на друга. От него веяло такой радостью, теплотой, в то же время грустью, что Айя остановилась и замерла. Мимо она пройти просто не могла. Он весело смотрел на нее, потом пожаловался. Вначале не смогла понять, что же он хочет, потом догадалась – он голодный.

– Подожди, мой хороший, я сейчас тебе что-нибудь принесу. Только ты меня здесь дождись. Я не могу тебя взять с собой, извини, боюсь, бабушка меня выгонит вместе с тобой.

Айя быстренько зашагала домой. Не раздеваясь, залезла в холодильник, оторвала сосиску, потом решила взять еще одну. Бабушка, наверное, дремала в спальне, не встретила ее. Вновь быстрым шагом дошла до Живчика. Она сразу поняла, что он бездомный, нуждается в помощи. Пока шла, сосиски нагрелись в ее руке. Разорвала пленку, отломала половинку колбасного изделия, предложила Живчику. Он радостно закивал всем телом.

Теперь каждый день после занятий в школе она встречалась с ним, они радостно приветствовали друг друга, потом гуляли в зависимости от времени, какое было у Айи. Конечно, без пищи малыш не оставался. Такой друг ей очень был нужен. Она в него просто влюбилась.

Жила в данное время с бабушкой Лизой, так как родители уехали на год заграницу, где их пообещали хорошо устроить с высокой заработной платой. Так что опека над четвероклассницей Айей не была очень строгой.

Девочка рассказывала Живчику, как прошел день в школе, какой преподаватель ее спрашивал, как подрались Ицхак с Гаем, как Мина толкнула Хаю. А он был молчалив, только подобострастно смотрел ей в глаза. Рассказала и про бабушку, обещала познакомить его с ней, только нужно вначале подготовить ее. Живчик радостно кивал ей головой.

Однажды Айя еле его нашла. Он лежал на скамейке весь съежившийся. Понятное дело, заболел. Что можно ожидать от такой бродячей жизни? Она обняла его, стала гладить.

– Сегодня же поговорю с бабушкой. Мы должны жить вместе.

Айя пришла в квартиру и с порога крикнула: – Бабуся, у меня появился друг. Уверена, он тебе тоже понравится. Ему негде жить, а у нас три комнаты. Он очень хороший, ласковый, можно я тебя познакомлю с ним.

Бабушка перепугалась. В одиннадцать лет уже иметь друга? И привести его жить в их квартиру? А что скажут ее сын с невесткой? Надо сейчас же с ним познакомиться.

– Ласковый, говоришь? Пусть придем к нам, я посмотрю, что там за друг, какие ласки тебе предоставляет. – Интересно, кого она приведет, от кого моя внученька с ума сходит.

– Бабуся, он живет недалеко, я сейчас же приду с ним, не то он замерзнет на улице.

Айя пришла с Живчиком, открыла дверь. – А ты чуточку постой, я позову бабушку.

– Бабушка, встречай!

Лиза подошла к входной двери. – Где же он?

– Живчик, заходи! Поздоровайся! – Собачка тихонько несколько раз тявкнула.

– Ты кого к нам привела?

– Друга, бабушка, друга. Когда ты с ним ближе познакомишься, тоже полюбишь его. Живчик, это наш с тобой главный командир. Всегда слушайся ее.

Когда бабушка Лиза села в зале на диван, собачка подбежала к ней, поднялась на задние лапки, а передние положила ей на колени в ожидании дальнейших действий главной хозяйки, высунула язык.

Бабушка погладила ее: – Тебя зовут Живчик? Дружить будем? Только веди себя культурно. Подтверди наше соглашение.

– Гав, гав, гав!

 

 

 

 

Чучело

 

Сергей Васильевич Груздь шел из гостей. Его здорово шатало так, что иногда одна нога задевала за другую, и тогда он летел вперед быстрее ветра, но, к счастью, мог устоять на ногах. В такие моменты он широко открывал глаза и смотрел вперед, намечая правильность выбора дальнейшего маршрута. Затем веки невольно падали вниз, ноги вели его вперед к намеченной цели, то – есть домой.

Его пригласили в гости – это не совсем верно сказано. Да, его позвали хорошие знакомые, а такими были почти все жители поселка. Но позвали по делу: исправить переднюю дверь «Москвича». Автомобилю было немногим более двадцати лет, но выглядел моложаво, так как хозяева Платоновы его периодически красили. Правда, в этом они не были большими специалистами, поэтому машина смотрелась не очень, какого-то непонятного цвета: полосочки, клеточки.

Сергей Васильевич не раз говорил им, что этот ржавый автомобиль пора отвезти на свалку, так как ее даже на металлолом не возьмут. Но они каждый раз умоляли его придти, посмотреть, почему двигатель греется и чихает, отчего снизу откуда-то капает, руль заклинивает.

Шестидесятидвухлетний Груздь никому никогда не отказывал. Был он мастером на все руки. Пенсию получал маленькую, но ему хватало. Жена лет пять назад скончалась, дети давно разъехались, очень редко присылают весточку, иногда приходится ему идти на почту, чтобы получить деньги.

Есть у него огород, в котором три яблоньки, но Сергей Васильевич особо за ними не следит: достать палкой можно – порядок, но большая часть плодов сама сваливается на землю. Одна соседка приходит по весне, посадит огурчиков, лучок, позже рассаду помидоров. Остальная работа на нем. Но он не собирается пропалывать траву. Находит среди заросшей грядки огурчик, тут же его с удовольствием съест, большие красные помидоры занесет в дом, себе на завтрак.

К нему люди нередко обращаются. Сделав работу, никогда денег не берет. «Зачем они мне?», – говорит Сергей Васильевич. Но люди, позвавшие его, чувствуют себя неловко. Человек трудился и просто так уйдет? Нет! Это обида для них самих. Разве можно отпустить так такого славного человека, специалиста? И на стол становилась бутылочка водочки, а к ней закусочка, причем в таком количестве, что хватало и на хозяев дома, где он работал.

По причине частого «лечения» водочкой он больше не женился, хотя был очень даже симпатичный, приятным в общении человеком. Были женщины, которые рассматривали его, как претендента в свои мужья, но с пьяницей заводить семью не решались.

 

Сегодня попалась такая пара, что никогда и грамма водки в рот не возьмет. Пришлось отдуваться ему самому. Да беда в том, что они в этот день были третьими просителями помощи. Сергей Васильевич не обидел владельцев Москвича, все выпил, закусил, поблагодарил и в нормальном состоянии покинул квартиру. Прошел несколько домов, а ножки попросили его чуточку отдохнуть. Он присел и задремал. Очнулся, а уже темновато, только в окнах домов горит свет.

Ему казалось, что он идет ровно по пути домой, не замечал, что переходил с одной стороны улицы на другую. Сергей Васильевич был уверен, что его ноги хорошо знают дорогу к дому. Дальше пошло по не совсем обычному сценарию. Ничего особенного, просто захотелось… – воды много в организме скопилось. Но он же не дворняга, прямо на улице не мог это сделать. Увидел открытые ворота своей же избы, а там, на задворках, должен быть туалет. Нашел, сделал все дела, даже ширинку смог застегнуть.

Вдруг ему пришлось широко раскрыть глаза, он даже пытался от испуга перекреститься. Перед ним маячила чья-то фигура. Как не поговорить. Подошел поближе, увидел кого-то с распростертыми руками. Испугался, глаза вышли из орбит, тут он и разглядел, кто перед ним.

– Ха-ха, ха-ха! Да это же чучело огородное! Привет! Все стоишь? Можешь не отвечать, но поговорить с тобою же могу? Думаешь, я пьянчуга? Нет, я выпимши, немножко. Видишь, тебя узнал. Как ты считаешь, может мне стоит завязать?… Ха-ха-ха, ха-ха-ха, шнурки на ботинках развязались, чуточку споткнулся, ой умора. Нет! Смешной ты, чучело, а не я. Чего тебя птички боятся, не понимаю. Или иногда воробушки садятся на твои ручки?

Ты такой красавец с гордо поднятой головой, руками целый мир обнимаешь. Ты ведь добрый, никого не обижаешь. И птичек не пугай, им ведь кушать хочется, а потом и выпить водички. У меня другое дело – угощают! А как же без этого.

Чучело, ты знаешь, как меня зовут? Молчишь. А ведь это я тебя породил, сам прибивал твои руки, мою старую шапку женушка моя на тебя натянула. Да, ее нет в живых, а мы с тобой стоим, как часовые на посту. Постой дружище, ты вообще кто? Мужик иль баба. Не говори, что красна девица. Как никто? Средний пол! Гомик что-ли или бисексуал? Какая разница! Лучше бы ты был женщиной, тихой, спокойной, а главное, живой. Скажи, где мне найти такую подругу? А то жизнь стала такой скучной, только на спиртное тянет. А мне бы такую, шуструю, пусть командует мною. Не скрою, есть одна такая, но она хочет, чтобы я окончательно завязал с выпивкой. Говоришь, что стоит подумать? Так и сделаю.

Сейчас пойду спать, а завтра, чтобы тебе не было скучно, рядом с тобой поставлю подругу. Юбочку коротенькую на нее надену, на голову платочек. Не смей ее обижать. А тебе шапочку обновлю. И не вздумай пить, хватит с тебя дождей. Больше меня не пугай. До встречи!