Геннадий Буркин прибыл в страну вместе с цирком из России. Приехал и утвердился в желании: возвращаться обратно не будет. Ни за что!
Однако никаких документов, кроме российского паспорта, у него на руках не было. Думал, захватить с собой свидетельство о рождении, где черным по белому говорилось о его принадлежности к еврейству, – но впопыхах не нашел. Понадеялся, что рассказ о родной сестре, которая уже является гражданкой Израиля, будет тому подтверждением. Ничего подобного: «А вдруг вы от разных родителей?!»
Но он смог выжить в экстремальных условиях наших знойных палестин: без гражданства, без денег, без дома, без семьи и работы. Я не предлагаю «жить по Геннадию», но хочу обратить внимание на его неиссякаемую жажду жизни, которой стоит позавидовать.
Но не возвращаться – дело не хитрое. А вот как выжить на новом месте – хитрее хитрого. Вначале Геннадий Буркин не знал даже, за что цепляться. Не было свидетельства о рождении, а остаться как-то надо было. Обратился в соответствующую инстанцию. Тамошний чиновник сказал, чтобы он не волновался: через неделю все уладится.
Неделя, скажу вам, длилась пять лет. Через пять лет ему дали израильское гражданство.
Но жить-то надо было! А как? Вначале построил домик (если так можно выразиться) у реки Яркон. Там, где потом разметили баскетбольную площадку. Поселился. А через три месяца приехала полиция. Мало того, что они этот незаконный домик сломали, так остатки еще и перекопали трактором.
А строил его (на спонсорские) так… Друг, Володя Х. дал Геннадию однажды 50 шекелей: вот тебе на три дня. Геннадий купил на них топор, пилу и пассатижи. Вот этими инструментами свой первый домик на родине и построил. Инструмент у него (мало ли что!) хранится до сих пор. Он, скажу вам, им две «деревни» построил. Но сначала была не деревня, а сарай, типа гробика: комнатка и прихожая – на улице ведь спать не будешь! Соорудил его просто: четыре доски-сороковки вкопал в землю, чтобы сами стояли, оббил по кругу и привесил дверь. Вот вам и жилище.
Однажды шел Геннадий вдоль Яркона, видит: лежит человек и ругается матом. Какую-то женщину проклинает. Жалко его стало. Он и сказал ему: «Пошли, переспишь у меня. Утром уйдешь. Чего на улице валяться?!» Он тогда еще не в курсе дела был, что в Тель-Авиве полно (по израильским меркам, конечно) бездомных.
Утром этот человек просыпается в домике: «Пока не опохмелюсь – никуда не уйду!». Делать нечего. Пошел хозяин теремка, взял ему бутылку водки. А тот опять: «Один пить не могу, пей со мной». Но Геннадий вообще-то не пьет, ну, как сюда приехал, не пьет, да и настроения не было – и так жизнь тяжелая. Но делать нечего! Взял и себе стакан. А мужичок выпил и опять спать улегся. Так и остался жить в теремочке этот Сеня.
В другой раз идет Гена. Смотрит – парень в кустах лежит. В чем дело? Он отвечает: «Мать должна приехать, а жить негде». Тогда в ответ: «Ладно, живи у меня!» И домик на Ярконе стал, как терем-теремок в известной сказке. А парень тот, с виду симпатичный, оказывается наркотики уважал. Какой кошмар! Уколется и бегает с лопаткой и кричит: «Змея, змея!» — и бьет голую землю. Геннадий его остановить не в силах. В общем, такой коллектив собрался: один – не просыхает и, главное, расположился в хозяйской комнате и на хозяйской кровати, а второй с лопаткой бегает за какими-то змеями. Набегается и спать ложится, и тоже в теремке на хозяйской кровати. А самом хозяину и места уже нет. Тогда Геннадий вырыл квартиранту небольшой погребок рядом с теремочком: пускай там спит.
А из окон теремка, вот какая красота видна! В одном – река Яркон. В другом – что с тыльной стороны домика — окне: дюны. Заяц даже бегает. Но дело не в зайце. А в том, что полиция стала приезжать. А у хозяина теремка из документов – только справочка от министерства внутренних дел. А что с этой бумажкой сделаешь?! Да и понято уже стало, что незаконную постройку — домик — сломают.
И подался Геннадий с Яркона в Рамат-Авив — на поиски нового места. Побрел в глухомань. Там частный аэродромчик. Присмотрелся: место нормальное. Выбрал место повыше. А потом вернулся к теремку, но его уже трактором в землю закопали. Только успел инструменты спасти. С ними и ушел навсегда в рамат-авивскую пустыню. Помнит, дождь шел страшный. Набрал досок на свалке. Неподалеку от аэродрома была такая. Здоровенная. И давай делать домик. За два дня его и смастерил. 29 мая того года, он спал уже в новом домике. Правда, промокший насквозь.
Только не думайте, что на полу устроился! Клевую лежанку соорудил и маленький столик. Хотя домик был невысокий – поначалу, конечно. Это потом он уже сделал хороший. Более или менее, конечно: два метра ширины, два метра длины. С одной стороны – кухня, с другой – прихожая. Да еще два угла свободных. И дверь приспособил, чтобы ветер не задувал. Сначала – деревянную. Маленькую. Метр на сорок сантиметров, чтобы человек протиснуться мог. А потом солидную повесил – от холодильника. А со временем там, в пустыне, бог весть что творил: и домик, и летнюю и зимнюю кухни, и гараж для велосипеда, и каптерку и погреб – целую деревню.
Представляете: целю деревню для себя, конечно, строили. Правда, замки в дереве много раз ломали. Приходит хозяин домой, все закрыто, а свет горит… «Я же его выключал?!» — думает. И как чужие в доме были! А свет, спросите, откуда в деревне? Как откуда? Геннадий ведь на все руки мастер! Аккумуляторов от машин набрал, лампочку от фонарика приобрел – и пускал ток от аккумулятора через приемник к лампочке. Если свет начинал гаснуть, то мощность приемника убавлял. А если яркий свет хотел – полностью приемник выключал. У него — либо яркий свет, либо приемник на полную катушку работает! Один аккумулятор садится – ставит другой, а этот – на двор. Время проходит, тот, что снаружи валяется, под солнцем – уже набрал шесть-семь вольт. Подсоединяет — и лампочка опять светит вовсю.
И с питанием проблем не было. Не думайте, что всухомятку. Еще как варил! На летней кухне. Он и печку сложил небольшую. Кирпич на кирпич – вот тебе и печка! А сверху железку бросил – на ней и варишь. А вот вода – привозная. В Тель-Авиве наберет канистру трехлитровую и везет в свою деревню. У его не просто деревня – а деревня с душем.
И с общительными жителями. Скучно не было. Сначала он Марусю нашел. Недалеко от университета. Смотрит, кошечка в кустах умирает. Он ее кое-как откормил – и очень хорошей кошечкой стала. Потом кота Сережу нашел. Из-под машины вытащил. И тоже в свой теремок принес. А потом кошки прибились со стороны. Знаете, сколько их в деревне было? Тринадцать!
Геннадий в деревню и друзей приводил. На свои дни рождения. Знакомых утречком объезжаешь, приглашаешь — вернешься обратно – и спи с чистой совестью. Или жди гостей. Володя Х., его жена О., Боря С., Марина П. (композитор, певица, режиссер, писательница) приезжали ко нему. Посидят, отметят день. А на следующий хозяин бездомных зовет. Они дня два-три погуляют и уходят. Им в пустыне, честно говоря, неинтересно: слишком далеко от пропитания. Они привыкли, чтобы все было рядом: и помойка, и место, где попрошайничать могут, и где спать лечь… А в пустыне что? Попрошайничать не у кого! Да и у змей в пустыне ничего не выпросишь.
Но случались и неожиданные гости. Все время одолевали. Квартира шмоналась со страшной силой. Однажды, как только построился, пришел мужчина, роста среднего. Выше хозяина, плотный, с красным носом, постоянно улыбается – смешной такой мужик. Давай заглядывать в квартиру направо и налево: мол. Как живется в тереме. Геннадий показывает, не жалко. А гость интересуется: на каком языке говоришь? Кроме русского – ни на каком. А гость только на иврите и английском. Показывает, как немой: написать что-то хочет. Получил листок. Взял, чиркнул и ушел. Гена – довольный. Мигом на велосипед – к товарищу. «Ицик, говорит, не иначе, как миллионер ко мне приходил, записку написал, на работу, видимо, приглашает». Ицик читает записку: «Глава правительства Ицхак Рабин». Там и адрес приемной. «Адрес – ерунда, говорит Ицик, — он здесь, в Рамат-Авиве живет. Из любопытства пришел к тебе». Хотите – верьте, хотите – нет, но это был — и в самом деле! — сам Ицхак Рабин. Эта записка в теремочке долго хранилась, но украли и ее.
В другой раз, когда арабский гость (кажется, король Хусейн) в Израиль приезжал, из деревни видно было, как по пустыне солдаты бегают, на лошадках скачут, на мотоциклах ездят, на «тракторонах» по барханам взбираются – и все вокруг аэродрома. Ну, думалось хозяину, сломают мою деревню. Вошел тогда в дом, заперся и в окно выглядывает: вертолет прямо на теремок садится. Сейчас раздавит. Ладно, раздавит так раздавит. Но тут стучатся. Открывает: солдат с овчаркой. За ним еще два-три и какой-то гражданский – самодовольный такой мужчина. Ну как не пригласить?! «Проходите, проходите!» — говорит хозяин, а сам в дверях стоит. Но в ответ слышит: «Как же я войду. Если ты не пускаешь?» Ладно, отступил. Чужак вошел, стал осматриваться. А хозяин хитрый, и такой случай предусмотрел – еще раньше флаг еврейский нашел. Здоровенный такой. Вывесил его на кухне: еврей, мол, здесь живет. Осмотрели все и ушли. Их даже проводили (единственный житель и его кошки) к вертолету. Убедились, наверное, что в теремочке все чин чином.
Конечно, приходили и другие. Один, например, с ножом прибежал. Разбираться хотел. Выхода нет – хозяин сразу в полицию. Но у него же документов никаких. А там – с бухты-барахты — продержали три дня в тюрьме. И того, что с ножом, тоже отправились ловить, но опоздали – он успокоился и ушел из деревни. А после нормальный человек Геннадию Буркину встретился. Помог. Две тысячи дал на суд. Через год после этого случая хозяину деревни и гражданство дали. А до этого он в министерство (первые два-три года) как на работу ходил. Ему к тому времени и свидетельство о рождении из Москвы прислали. А там за свое: «А может, оно поддельное?! А может, ты от алиментов скрываешься?!»
Но чтобы все это услышать – до чиновников еще добраться надо. Вот будущий репатриант велосипедом и обзавелся в первую очередь. На нем и продукты привозил. Брал их в Тель-Авиве, на рынке. Там кур – к вечеру в пятницу — выкидывали пропасть. Наберешь трехлитровую банку и везешь в деревушку. Но все, конечно, быстро тухнет. Он и в яму банку прятал – не помогало. Потому через день на рынок ездил. Но в основном не для себя, а для кошек старался. А для себя — все рядом. Возле аэродрома – свалка. Утром просыпаешься, слышно: трактор едет. Выглядывает в окошко: что привезли? Шоколад, не поверите, выбрасывали прямо в упаковке. С крупой и майонезом тоже проблем не было. Срок годности прошел – на свалку!
Но были и выезды из деревни – на белый свет. Но не всегда удачные. Через два-три месяца после смерти Рабина его просто в наглую раздавили. Дело было так. Позвонила племянница: «Дядя Гена, приезжай!» Он говорит: «Приеду, какие проблемы!». Она, надо знать, живет в Ашкелоне. Неблизкий путь из деревни. Он – к велосипеду. А тот полностью изуродован. Шины порезаны, гайки раскручены – гости незваные были. И до темноты его ремонтировал. А потом поехал. На подъезде к Ашкелону все и случилось. Встречная машина прямо на него. Он ушел к бортику, нутром чувствует, надо спасаться. Но водитель и там его достал. Мерзавец. И раздавил, как мартышку.
Очнулся житель теремка на носилках. Два санитара, русскоязычные. Он: «Мужики, как вы меня нашли?» Отвечают: «Сообщили, что на дороге мертвый человек валяется». Привезли его в какой-то закуток, проверили: вверху – скула сломана, внизу – нога. Внутренние органы, слава богу, не повреждены. Слышит: отправляют в больницу. Он тогда санитарам: «Нету документов. Только русский паспорт». Они в ответ: «Ты про русский паспорт забудь. Мы сейчас впишем номер твоего «теудат-зеута», иначе тебя в больницу просто не примут. А когда попадешь туда – никуда не денутся. Обязаны тебя вылечить». Так и получилось – вылечили. Затем на костылях в свою пустыню вернулся. А там решетку на кухне выломали. Пришлось на свалку переться. Там, как помнилось, еще одна решетка валялась – метра полтора в высоту, два метра в длину. Так вот, на одной ноге, с костылями эту решетку пятьдесят метров тащил по песку, потом к кухне прибил.
Но деревенька ныне уже не существует. Там все распахали, все бугорки выровняли. В первое время (как вышел из пустыни) ее строитель и единственный житель ездил туда просто отдыхать. Очень привязался к пустыне. Как-то приехал в свою деревушку. А там другой человек живет – с девушкой. Человек противный. А девушка – хорошенькая. Они, представляете, ивритоязычные, но бездомные! Их, конечно, дело: живите — домик уже не нужен. Это в прошлом.
На прощанье девушка русские книжки отдала. Молодец, не выбросила. Он ее поблагодарил и ушел. А вот судьба кошек сложилась по-разному: кто ушел с Генной, кто — пошел искать другого хозяина… А люди? Помните, бездомные иногда в теремке жили? Так они помирали регулярно. Семен, которого Буркин подобрал на улице (кстати, думал, что тот старый, а ему тогда и пятидесяти не было) допился до того, что ночевать залез в мусорный ящик. Большой такой. Там Семен и помер под утро. Другие знакомые предпочитают на улице спать, а некоторые ныне чердак оборудовали…
А вот Буркин – в отличии от этих бездомных — теремок построил, затем деревушку. Не спился, не опустил руки… А главное, выжил. В чем разгадка? А разгадка в человеческой натуре. Одному жизнь дала по голове – он больше и вставать с кровати не хочет. А Геннадию, как он признавался, чем больше дают, – тем больше строить начинает: то терем-теремок, то деревушку…
***
Можно сказать, что вскоре жизнь Геннадия наладилась. Его сестра купила квартиру, в которой он и живет. Правда, выбирал квартиру сам. Он, как «человек из пустыни», а потому почти «деревенский», привык в песке ковыряться. Потому и выбрал с участком. Он очистил приквартирный клочок земли, посадил цветы, соорудил фонтанчик и даже небольшую сцену. А как же иначе?! Ведь к нему на день рождения приходят такие серьезные люди, как композитор Х., певица О., режиссер Б., писательница П., и даже два солиста балета. Пригласил на шашлыки и меня, но я, сославшись на магнитные бури на солнце и неземную усталость, не решился оставить свой протертый диван.
Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером.
Артур Клейн
arthurhaifa@gmail.com
