Ян Топоровский. ЕВРЕИ ИЗ ПОДНЕБЕСНОЙ

Еврейская душа всегда освещена нездешним светом: русским снегом, английским туманом, румынской дойной…  А вот душа Сары Росс – китайскими фонариками. Даже ее квартира, когда пригласила меня в гости, — выглядела, как уютный Китай. И не только тот, исчезнувший, довоенный, в котором прошла ее молодость, но и сегодняшний. Сверкающий!

Но в доме — посреди китайских экзотик – чудо-книга «Евреи Харбина», в которой рассказывается о еврейских жителях Китая, выходцах из России. (Кстати, сегодня в Поднебесной необычайно возрос интерес ученых к еврейской страницам – нет, пожалуй, закладкам в фолиантах китайской истории!).

В качестве иллюстрации к «Евреям в Китае» приведены фотографии того времени. Среди них снимки из архива семьи Росс. Для любителей истории подобная книга – настоящий подарок, но отыскать ее в наших палестинах трудно. Правда, огорчаться не стоит: в иерусалимском культурном центре «Жерар Бахар» в те дни проходила ретроспективная выставка «Харбин-Шанхай-Иерусалим» фотографом Сары и Эли Росс. Это было последнее желание Эли, мужа Сары, которое она исполнила через 18 лет после его смерти. На выставке были представлены фотографии китайского и израильского периодов жизни Сары и Эли. (К слову, в Израиле они вели фотолетопись встреч и приемом почти всех президентов страны. А также деяний иерусалимского муниципалитета). Но вернемся к истокам.

Эти молодые люди познакомились на пляже в Дайрене (город Дальний близ Порт-Артура). Сара приехала провести там каникулы. Она проживала с родителями вблизи Ченчуня, столицы императора Пу И, на одной из маленьких железнодорожных станций под названием Куанчензы. Ее отец торговал скотом, лошадьми… Но станция все-таки не город. И потому Сара училась вначале в Харбине, затем в Тяньзине. Однако сердце ее (и до сего дня!) в Шанхае. По ее мнению, этот город лучше. Чем Пекин и даже Нью-Йорк. Она называет Шанхай — Желтым Вавилоном. И хотя Сара никогда не интересовалась политикой, но в памяти отложилось: японская оккупация отразилась прежде всего на ее любимом городе.

В 1939 году Сара и Эли – уже молодая семья – переехали в Шанхай. Быть может, в поисках работы. А может, вслед за мечтой: «В Шанхае любой нищий к вечеру может стать богатым!». Еще действовали американские фирмы. Правда, с каждым днем все большее и большее количество их сворачивали дела – война на дворе. Трудностей, как вспоминала Сара, было много и у русских эмигрантов.

В том числе, и у наших героев. Американским – и других стран – подданным было предложено эвакуироваться. Но те, кто пустил корни, медлили: на кого оставить недвижимость? Русских. к которым причислили Сару и Эли, японцы не тронули, а вот немецких беженцев согнали в лагерь Хонкю. Жителям лагеря, работавшим в Шанхае, полагались пропуска и желтые с магендавидом – повязки. Но к семи вечера они обязаны были покинуть Желтый Вавилон и возвратиться в лагерь. «Немцам» было гораздо тяжелее, чем русским евреям. В Китай занесло и беженцев из Польши, но последних – раз-два и обчелся.

На вопрос. Как евреи Германии достигли Китая, Сара ответила, что им было предложено выехать в Китай. Но даже во время войны европейцам, в том числе и немецким евреям. Китай казался краем света, где живут одни дикари… Они не подозревали. Что там, где кончается земля, еще со времен шелкового пути жили и евреи. Это были сказочно богатые семьи: Сасоны, Кадури, Хардуны… И когда «на краю земли» оказались беженцы из Германии, эти восточные евреи помогали своим ашкеназским собратьям. Считается, что именно первые повлияли на то, чтобы Китай (многие страны отказывали) выдал беженцам-евреям визы. Что касается «русских», то и они помогали «немцам», пусть и не в таком объеме, — сковывали средства. Но, как водится, в России, «русские» устраивали бесплатные обеды. Отметим, что евреи германии не ожидали столь радушного приема на краю света. Но в 1947 году они, как и евреи из России, перебрались из Китая в Израиль. Некоторые из них обосновались в Тель-Авиве. И до сего дня, как и другие харбино-шанхайские, считают себя «китайцами».

В Харбине и Шанхае, где Сара и познакомилась со своим будущим мужем. Была приятная еврейская компания. Молодежь, в том числе и Эли, состояла в «Бейтаре». Кстати, рубаха-парень Илюша Ланкин, ставший в Израиле правой рукой Бегина, и Моти Ольмерт, отец, будущего премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта, тоже из харбинских бейтаровцев. А вот Сара не состояла в «Бейтаре» — сказывался отцовский бизнес. Она любила животных. В частности, лошадей…

Евреи черты оседлости всегда тяготели к России. А потому родители Сары (глава семьи – бывший николаевский солдат) стремились отдать дочь в русскую гимназию.

Но на станции, где они поселились, таковой не было. И в столице императора Пу И подобное учреждение н7е сыскать. За «русским» образованием она отправилась в Харбин. И ныне (в момент нашей беседы) с закрытыми глазами перечислит заведения, в которых учились «русские»: «Гимназия, институт восточных языков, консерватория в Харбине, медицинский факультет в Гонконге…».

У Сары проявилась склонность к языкам, и потому ее отправили заниматься в гимназию при монастыре. Уроки оканчивались в четыре часа, и девочки, не имевшие возможности снять комнату в городе, жили при монастыре, изучали английский, французский… Занимались они в Христианском союзе молодых людей, где окончила курсы стенографии, машинописи, бухгалтерии…

Но первые деньги она заработала преподаванием русского языка. У ее отца был широкий (и высокий!) круг знакомых: китайские министры, вельможи, интеллигенция… Как вспоминала Сара. У каждого министра было по нескольку жен и большое количество детей. Они отправляли своих чад за границу, старались дать им хорошее образование. Но более всего они прививали детям русский язык. Вот и требовались знания Сары. Может, это была «мода на Россию», а может. влияние КВЖД. Сара уточняла: на станции Куанчензы, где она жила с родителями, заканчивалась КВЖД и начиналась Южно-Манчжурская железная дорога.

Молодая еврейская семья Росс начинала свою с баночки меда. Не думайте, что это был мед к Рош ха-Шана (еврейскому Новому году). Нет, просто при переезде в Шанхай (к тому времени уже с первенцем!) они захватили с собой баночку меда на продажу. В Шанхае высоко ценился мед из Харбина. Этот «медовый» переезд был вынужденным. Их Харбина уехали все «советские», а организованное атаманом Семеновым соединение, которое в просторечии звалось «белой бандой», притесняло евреев. С другой стороны, японцы «добровольно» записывали молодых эмигрантов в «оборону». И никто не знал, что будет утром или вечером. А вот в Шанхае к вечеру все еще можно было стать миллионером! Хотя американские, где можно было подзаработать, компании уже свернули свою деятельность.

«Русские» устраивались в фирмы евреев Шелкового пути. Последние здесь жили веками и бросать свое имущество не намеревались. Таким образом и Сара устроилась в еврейскую фотографию. Вернее, она стала фото-агентом: ищи-свищи заказчика – проценты твои.

В первые же дни случился конфуз. Ей показали фотографию «Гранд0отеля». На ней китайцы в шикарных мундирах. Она и решила: «Наверно, генералы?!» Вот они, мои заказчики!» — и бегом в отель. Но каково же было ее удивление, когда, войдя в лифт, она столкнулась с одним из своих «генералов», который на деле оказался лифтером. Форма на нем была и в самом деле впечатляющая.

Самым известным клиентом их ателье был Александр Вертинский. (Дочерям Вертинского и историкам музыкальной России следует взять эту строчку на заметку!) Певец часто наведывался к ним. Его обслуживал сам хозяин. Последний был интеллигентным человеком, играл на местной сцене, музицировал, и фотографировать настоящих артистов для него было сплошным удовольствием. Сара помнит концерт Вертинского, проходивший в единственном европейском китайском театре «Лай Сеум» (Еще одна зарубка для биографов Вертинского!). Там Вертинский (это она запомнила на всю жизнь!) исполнял «Чужие города». Это был его последний концерт в Китае. Знаменитый певец, по мнению Сары, никогда бы не уехал из Китая, если бы в стране продолжала жить его публика. Она боготворила Вертинского, но постепенно стала разъезжаться по другим странам. А для китайцев «Чужие города», «Маленькая балерина» или «Лиловый негр» Александра Вертинского ничего не значили.

Но Шанхай есть Шанхай. Одни американцы уехали, а другие после войны прибыли. И не одни, а кажется, целый 7-й флот. И Желтый Вавилон огласился еще и английской речью. По городу ходили, как называли американцев, «белые шапочки». Ожили магазины, кафе, гостиницы. Ожила и молодая еврейская семья Росс. Тогда-то Эли и сказал Саре: «Надо что-то делать. Давай придумаем. У меня есть приятель, мы с ним купим камер у и начнем снимать.» Это была блестящая, как утверждала Сара, идея на всю жизнь. Сара и Эли немедленно взялись за дело. Они зашли в некое китайское учреждение – нечто похожее на современную дискотеку, но для американцев. Там всегда были посетители. Если не матросы, то обязательно МР – военные патрули. И открыты «дискотека» была с 12 до 24 часов. В заведении специальных (вы конечно. понимаете!) кабинетов не было. Одна танцплощадка – два оркестра. Время – деньги: один оркестр заканчивает, другой вступает. А теперь, представьте, что мы с вами американцы, «белые шапочки», да еще и с билетом на дискотеку. Нам, как настоящим американским морякам, надо провести время с умом, а для этого нужны девочки. Но все уже предусмотрено, купил билетик, а к нему и девочка для танцев! Подружки классные – китаяночки. Но опять же – ваш выбор! – только на танец!

В дискотеке отвели супругам Росс комнату под лабораторию. Эли снимает, а Сара – проявляет. И ровно через полчаса разносит карточки по столикам. А кто из «белых шапочек» не мечтает послать домой «Привет из Китая!»?!

Однажды к Эли обратился американский офицер. Он сказал, что они отправляются в Циндао. Там тоже стоят корабли. И в тамошнем морском клубе тоже хотят сфотографироваться. Другими словами, нужен приличный. Как Эли, парень, который умеет снимать и, что важно, разговаривать на английском. Семья Росс согласилась, подписала контракт и целое лето проработало в Циндао. Американцы дивились Китаю, а китайцы – американцам. Как-то Эли и Сару пригласили на костюмированный бал к американскому адмиралу. И каково же было удивление Сары, когда адмирал вышел к ним в костюме «лампочки», да еще загримированный под негра!

По возвращению из Циндао семья Росс стала подумывать об отъезде. Хотя семья Росс и была знакомы с адмиралом-«лампочкой», но в Америку он ехать не предлагал. Другими словами, уже все было до лампочки. А русские (этнические и неэтнические) уже покидали Шанхай. Уехал музыкант Лундстрем и другие эмигранты, в том числе и убежденные «белые». Они думали: «Россия-матушка выиграла войну и на радостях примет их в свои объятья. Другие считали, что в России (СССР) им все-таки придется несладко, и решили попытать счастья в Америке. Именно тогда УМРА – организация по перевозке беженцев – собрала группу этнических русских и через Филиппины переправила в Америку. Это была трудная поездка и долгое время пребывание в американских лагерях.

Евреи же избрали иные страны. Одни – богатые и пожилые – продолжили свою жизнь в Бразилии или в Аргентине. А другие – молодые, как семья Росс –решили начать новую жизнь. И свое решение отметили прощальным банкетом в еврейском клубу. Его устроили богатые люди, братья Текоа (Тукачинские) по случаю создания Государства Израиль. Они пригласили в еврейский клуб всех евреев Шанхая. Кстати, в этом клубу еврейские семьи частенько справляли именины своих детей, отмечали различные еврейские праздники.

Но вернемся к чемоданному настроению. В местных газетах были объявления УМРА: «Перевозим!»  В умах читающих – раздрай: куда ехать? Сара склонялась в сторону России-победительницы – в семье берегли фотографию главы семьи в форме николаевского солдата. А Эли стремился в Израиль – все-таки бейтаровец, чемпион-шестовик. Его достижения внесены в книгу рекордов китайских, вернее, еврейских, маккабиад.

Во время посещения консульства СССР (по вопросу возвращения в СССР) Сара столкнулась с хамством и заявила мужу: «Если они сейчас, в Китае так со мной обращаются, то представляю, что будет, когда мы окажемся в России». И с первым же пароходом они отправились в Израиль. На палубе (и за бортом) покачивался 1947 год. Пассажиры парохода, как вспоминала Сара, — сплошь молодняк. К ним, «китайцам», присоединились и небольшое количество немецких беженцев. О бейтаровцах поговаривали, что они везут с собой оружие. Но правда ли это, никто не знал. Да и не до оружия во время перехода – плыли два месяца. За это время так сблизились с командой (итальянский пароход), что было непонятно, кто матрос. А кто пассажир. И те, и другие выполняли все работы на корабле.

А на прощанье матросы взмолились: айда в Италию! Но молодые «китайцы» были все-таки евреями из Поднебесной и очень хотели построить свою страну. Еврейскую, конечно, но с китайскими фонариками.