И академик, и герой, и мореплаватель, и поэт. Увидим ли мы телесериал об Александре Городницком?

Как стало недавно известно, московский телеканал “Культура“, сначала заказавший продюсеру А И. Борисоглебскому большой телесериал о жизни и творчестве Александра Городницкого, после просмотра материала первых четырёх (из 12) серий, отказался от своего заказа.

И прекратил финансирование работ над этим сериалом. Продюсеру было объяснено, что в снятом материале немало упоминаний о еврейских корнях академика и поэта и т.п. Т.е. канал “Культура“ повёл себя наподобие ведомства Геббельса — Розенберга в довоенной Германии.
Главный редактор канала некто Приходько заявила, что … “никому не интересна эта еврейская история еврейского мальчика Городницкого“. И работа над интереснейшим сериалом пока остановлена.
Между тем, жизнь и работа Александра Моисеевича Городницкого, видногороссийского геофизика, академика и — в то же время — незаурядного поэта и барда, описанная им в его книге “И жить ещё надежде“ (по ней и снимался этот телесериал), достойна того, чтобы её запечатлеть на плёнке и сделать достоянием сотен тысяч зрителей.
Она, эта жизнь, представляет собой большой вклад в российскую и мировую науку и культуру (на этот раз без кавычек).
В богатую событиями жизнь Городницкого уместились многолетняя работа в геологических и геофизических экспедициях по российскому Северу и сибирским рекам, плавания по океанам и морям с заходом в порты едва ли не всех континентов, опускание в батискафе на огромную глубину в Атлантике с научной и романтической целью (романтической потому, что Городницкий пытался разглядеть на вершине одной из гор подводного хребта руины города погибшей Атлантиды), преподавание в МГУ и членство в Академии наук. А кроме всего перечисленного, Александр Городницкий — поэт и бард, автор большого числа стихотворений и песен, участник программ “Песни нашего века“. Теперь он ещё и президент клуба cамодеятельной песни.
Вышедшая в России книга воспоминаний Городницкого “И жить ещё надежде“, названа по одной из строчек его широко известной песни обатлантах, которые небо держат на каменных руках. Кроме его программного стихотворения “Атланты“, широко известны навеянные походами в качестве геолога песни о тайге “Перекаты“ и “От злой тоски не матерись“, а также написанные в ходе морских экспедиций — уже в качестве геофизика “Над Канадой небо синее“ и знаменитая шуточная песня “Жена французского посла“.
Сочинённая на борту исследовательского судна, эта песня стала широко известной ещё до возвращения автора в Ленинград (радисты передали её на другие суда) и имела немало последствий для автора — как печальных, так и
весёлых. Обо всём этом и многом другом поведал Александр Городницкий в недавно переданной телебеседе (канал RTVI). Вот весёлая песня, навеянная трехдневным пребыванием в Сенегале:

А мне не Тани снятся и не Гали-
Одни поля, родные небеса…
А в Сенегале, братцы, в Сенегале
Я такие видел чудеса:
Ох, не слабы, братцы, ох, не слабы
Плеск волны, мерцание весла,
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.

По-французски я не понимаю
И она по-русски — ни фига.
Как высока грудь её нагая!
Как нага высокая нога!
Не нужны теперь другие бабы.
Всю мне душу Африка свела:
Крокодилы, пальмы, баобабы
И жена французского посла.

Дорогие братцы и сестрицы,
Что такое сделалось со мной?
Всё мне сон один и тот же снится
Широкоэкранный и цветной.
И в жару, и в стужу, и в ненастье
Всё сжигает он меня дотла:
Там постель, распахнутая настежь
И жена французского посла.

Хотя видел-то Городницкий эту жену посла лишь через бинокль на каком-то сенегальском празднике, но по возвращении он подвёргся яростной проработке. Идиоты-чиновники допытывались подробностей и на всякий случай закрыли автору визу, надолго сделав его “невыездным“ и т.д. Песня стала популярной и даже была переведена на несколько языков. Комичным во всей этой трагической истории стало то, что через какое-то время посол Сенегала вручил Городницкому премию “за освещение Сенегала в русской поэзии“ (видимо, это было первое упоминание его страны в творчестве российского поэта) и пригласил автора посетить Сенегал!
Ведущий телепередачи задал Городницкому вопрос о его отношении к своим этническим истокам, учитывая обострение национальных противоречий в России, а также и то, что многие авторы — интернационалисты в определённом возрасте начинают проявлять повышенное внимание к своим национальным корням. В ответ поэт прочитал одно и спел два других стихотворения. Я позволю себе их процитировать.

ДАВИД
Первый бард на планете — пастух иудейский Давид,
Что плясал от восторга во время общения с Богом,
Отчего и сегодня еврей в лапсердаке убогом
При молитве качаться всё взад и вперёд норовит.
И тебе, говорят, с сыновьями не слишком везло.
Ты чужую жену полюбил несмотря на запреты.
Научи различать, где добро обитает, где зло,
То, что тысячи лет различать не умеют поэты…
Научи меня счастью коротких любовных минут,
Тёмной ярости боя и светлому пенью кифары,
Научи меня стойкости, если друзья предадут,
Потому что, как ты, скоро немощным стану и старым.
Давний предок таинственный,
царь моей древней страны,
О тебе, постарев, вспоминаю всё чаще сегодня.
Научи меня петь не жалея себя и струны,
А порвётся струна — так на это уж воля Господня.
Пусть тучнеют стада меж библейских зелёных полей,
Где звенят твои песни, земным не подвластные срокам ,
И склонились посланцы у пыльной гробницы твоей
Трёх враждебных религий, тебя объявивших пророком.

РАХИЛЬ

Подпирая щеку рукой,
От житейских устав невзгод,
Я на снимок смотрю с тоской,
А на снимке двадцатый год.

Над местечком клубится пыль,
Облетает вишнёвый цвет.
Мою маму зовут Рахиль,
Моей маме двенадцать лет.

Под зелёным ковром травы
Нынче мама моя лежит:
Ей защитой не стал, увы,
Ненадёжный Давидов щит.

Никого из моих родных
Ненароком не назову:
Кто стареет в краях иных,
Кто убитый лежит во рву.

Совершая урочный бег,
Солнце плавится за горой.
Двадцать первый тревожный век
Начинает свой год второй.

Выгорает степной ковыль.
Старый город во мглу одет.
Мою внучку зовут Рахиль,
Моей внучке двенадцать лет.

Пусть поёт ей весенний хор,
Пусть минует её слеза,
И глядят на меня в упор
Юной мамы моей глаза.

Отпусти нам, Господь,грехи
И детей упаси от бед.
Мою внучку зовут Рахиль,
Моей внучке двенадцать лет.

В заключение встречи Городницкий, отвечая на вопрос об его отношении к российским зоологическим антисемитам — макашовцам и думцам, последователям пресловутого Пуришкевича, читает стихотворение. Онпредваряет чтение словами о том, что оно вызвало гнев как юдофобов, так и соплеменников Городницкого, раскритиковавших поэта в журнале «Русский еврей». Вот это стихотворение:

Неторопливо истина простая
В реке времён нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову — создаёт народ.
Не оттого ли, смертных поражая
Непостижимой мудростью своей,
Бог Моисею передал скрижали,
Людей отъединяя от зверей.
А стае не нужны законы Бога:
Она живёт Завету вопреки.
Там ценятся в сознании убогом
Лишь цепкий нюх да острые клыки.
Своим происхождением – не скрою —
Горжусь и я, родителей любя.
Но если Слово разойдётся с Кровью,
Я СЛОВО выбираю для себя.
И не отыщешь выхода иного,
Какие возраженья ни готовь:
Родство по слову порождает СЛОВО,
Родство по крови — порождает кровь!

Прочитаешь эти слова — и становится понятным, почему стая, в том числе и деятели из телеканала “Культура“, ощерилась на Александра Городницкого.
А поэт — академик заявил, что его с Россией роднит СЛОВО, и он остаётся на Родине. Мы уважаем его выбор, хотя знаем немало русскоязычных поэтов. живущих за пределами России.
От песен для таёжного костра и матросского кубрика до песен, отражающих гражданскую позицию и национальное самосознание — такова эволюция творчества учёного и поэта Александра Городницкого. Он по-прежнему в числе атлантов, которые держат небо над истерзанной землёй…

Юрий Серпер, Беркли, Калифорния, США