Давид Фабрикант. Дорогой к счастью

 

Случайная встреча

Случайная встреча, такое бывает,
Пройдет незаметно, не путая снов.
Бывает и так, что покоя лишает:
Случайная встреча вам дарит любовь.

Случайная встреча, безмерное счастье:
Любовью так нежно обласканы вы.
Теперь не получится быть безучастным
К судьбе, что вернула вам чувство любви.

Случайная встреча вам стала наградой
За дней пустоту, одиночества гнет.
И большего счастья вам больше не надо:
Случайная встреча – любви вашей взлет.
Борис Васильев

Глава 1

– Девушка, девушка! Такая красивая, а мимо проходишь.
Она обернулась. В трех метрах от нее сидел на стульчике у мольберта молоденький парень с кистью в руках. На голове красовалась защитного цвета шляпа, похожего цвета были короткие шорты. Его серые глаза внимательно смотрели на нее. Он ее заинтересовал, подошла.
– И что же ты рисуешь?
– Пока тебя не увидел – детей и просто свои фантазии. А теперь хочу предложить тебе посидеть полчасика передо мною, а я постараюсь изобразить твой облик.
– Затем ты подаришь мне мой портрет.
– Конечно, но за некоторую сумму денег, надеюсь, она тебя не сделает нищей.
Девушка заметила позади художника несколько полотен. – Я могу взглянуть на твои работы?
– Для этого я и сижу здесь, чтобы умный человек подверг критике мои творения. Утверждаю, что ты гораздо красивее этих изображений.
– Мне кажется, ты хочешь сделать мне предложение руки и сердца.
– Да, я это уже сделал, попросил тебя остановиться, чтобы твой прелестный образ остался в моем сердечке и на полотне. Мои руки и моя душа с тобой. И стульчик свободен, так что присаживайся, – Роман говорил эти слова и думал, какая обаятельная девушка стоит перед ним.
– А я так надеялась, что у нас будет любовный роман, мы поженимся, – девушка засмеялась. – Извини, с удовольствием позировала бы тебе, но у меня вскоре свидание с моей будущей работодательницей. Как-нибудь в другой раз загляну к тебе и буду сидеть перед тобой божественно строгая. Скажи, почему эти дамы не купили свое отражение на полотне? На мой взгляд, вполне нормальные получились лица. – Девушка показала на две картины, что стояли в стороне.
– У них на тот момент не было денег, cобирались сегодня придти. Говорят, обещанного три года ждут. Пусть еще денек постоят на виду. Не убегай, пожалуйста. Скажи, как тебя зовут.
– Любовь, – девушка так громко расхохоталась, что проходящие мимо люди стали оборачиваться.
– Любушка-голубушка, очень приятно. А я Роман. Здорово получилось: Роман с любовью, – теперь смеялись оба.
– Я ведь говорила тебе о любовном романе. Извини, мне бежать надо, но постараюсь прислать к тебе моих будущих знакомых, которые любят покрасоваться. До свидания, Роман.
– Всего хорошего, принцесса Любовь, – Рома продолжал внимательно смотреть на нее. «Боже мой, какие глазищи! В них утонуть можно. Как жаль, что она не согласилась позировать».
Любаша шла и посмеивалась сама над собой. «Побалагурила с парнем, теперь дорога будет приятней. Он на меня глаз положил. Но почему «он»? У него же есть имя – Роман. Любка завела роман – даже интересно получается. Ему, конечно, деньги заработать нужно, но в его глазах я прочитала более личные желания. И ничего в этом особенного нет: я же не страшилище, а молодая интересная девушка. Зачем бестолку говорить? Сегодня встретились, завтра не увидимся».
Люба приехала в Славянск четыре дня тому назад, жила в снятой комнате, не очень далеко от центра города. Она искала работу. После нескольких звонков в парикмахерские, ей пообещали поговорить об устройстве по специальности. Оделась она в этот раз довольно просто: голубое расклешенное приталенное платье, открытая шея, туфли на небольших каблуках – весь внешний наряд. На голове простенькая прическа, черные, взлохмаченные ветром волосы, ни в каких украшениях не нуждались. Единственное, что ей не нравилось, они росли слишком быстро. Не любила она сидеть в кресле, заниматься своей прической, так как этим должна была заниматься часто, отрастали волосы довольно быстро.
Дорожка, по которой двигалась Люба, огибая встречный поток людей, шла мимо небольшого дикого сквера. Никто за ним не ухаживал, в основном он состоял из старых деревьев и пожухлой травы. Вдруг к ней подскочил волейбольный мяч, который ребята в стороне от нее пинали ногами. Мяч подлетел к ней, девушка слегка прищурила один глаз, правой ногой бац, мяч полетел обратно, опустился на ногу одному из ребят. Тот отбил его к товарищу, затем поднял палец, похвалил ее.
Люба на самом деле была симпатичная, не только молодые люди поглядывали на нее. Смуглое лицо девушки со слегка вьющимися волосами, перекинутые через плечо, привлекали внимание мужчин и постарше, хотя она не наряжалась, не подкрашивалась. Считала, что нет в этом необходимости, слишком рано портить то, чем наделили ее родители и природа.
Набежавшее облачко закрыло от нее солнышко, что порадовало ее, стало не так жарко. Конечно, до парикмахерской, в которой, она надеялась, примут ее на работу, можно было доехать на автобусе, но Люба привыкла ходить пешком. Вполне возможно, что и здесь ей откажут, как несколько дней назад в другом заведении.
– Разве может мастер-парикмахер стоять перед клиентом с не накрашенными ногтями, губами без яркой помады? – возмутилась хозяйка парикмахерской. – Раз вы без всякого макияжа, без красивой прически, зачем и другим ее делать. Посмотрит клиентка на вас, повернется и уйдет. Нет, я вас принять не могу, хоть у вас прекрасная характеристика.
Начальницу сегодняшней парикмахерской Люба заранее предупредила, рассказав о своем виде. Та ничего против начала работы не имела, сказала только, что девушке придется пройти испытательный срок. Клиентки одобрят ее творение, понравится им прическа, более ничего никто требовать не будет.
Не успела Люба отойти от художника на пять метров, как к Роме подошла женщина с семилетней курносой девочкой. Поинтересовалась, сколько будет стоить рисунок дочери. Решила поторговаться, говорила, что доченька ведь маленькая. Роман тут же спросил, сколько она согласна заплатить, чтобы он нарисовал ее дочь. Женщина назвала цену, он тут же согласился с мамой девочки. Рыженькая Катя приглянулась ему, хотя таких детей гораздо сложнее рисовать.
Роман усадил девочку на стул, косички вытянул вперед, рассказал, как ей надо вести себя, пока он набросает на бумаге ее портрет. И приступил к работе, интересуясь, сколько ей лет, в каком классе учится, какие книжки читает. Потом заинтересовался, есть ли у нее сестрички, братики.
– Женщина подойдите, посмотрите, получилось или нет.
– Ой, а я и не знала, что моя девочка, моя Катенька такая красивая. Я вам заплачу за нее ту цену, которую вы сразу назвали. Дома все в восторге будут. Вы настоящий художник-мастер. Я думала, набросаете поверхностно ее облик и все. Не подскажете, где можно купить рамку для этого портрета.
Рома назвал ей адрес, не она первая задает такой вопрос. Он пожалел только, что мама с дочерью отвлекла его от уходящей от него Любаши. Она ему понравилась, суть не в ее чудном лице, а вот ее простота общения, добрый смех удивили его. Красивых женщин приходит к нему немало, некрасивые могут только полюбоваться рисунками и уходят дальше, не проронив и слова.
Он закрыл глаза, и Люба предстала перед его мысленным взором. Она смеялась заразительно, звонко, что-то говорила ему. Роман тут же распахнул ресницы, мимо проходили люди, но той девушки след простыл. «Так с ума можно сойти», – подумал он.
– Мальчики, девушки, подходите, полчаса передо мною покрасуетесь, и вы увидите себя на этом листе бумаги.
Прошла целая неделя. Рома находился на том же месте, клиентов сегодня почти не было. До выдачи заработной платы осталось дней пять, люди поистратились, на еду бы хватило, им не до картин. Он посмотрел на часы, понял, что пора уходить. Только что окончил работу, нарисовав мальчика семилетнего возраста. Его мама тут же расплатилась с ним, они ушли. Да и ему пора домой. Сложил краски, мольберт, захватил картину, которая больше полугода у него. Как видно у заказчицы не было денег, чтобы оплатить его труд. Скажи ему это в лицо, он бы ей подарил ее портрет. Рома поднял свои вещи, но тут его окликнули.
– Рабочий день окончился? Жаль. Почему на меня так смотришь? Не узнаешь?
Рома поставил на землю картину и мольберт, подошел к говорящей девушке, за плечи повернул ее в другую сторону.
– Любаша! Извини, не узнал, ты ведь стояла спиной к солнцу, оно и ослепило меня. И одета сегодня иначе. Как дела? Уж не собралась ли ты позировать? Не хочешь предстать передо мной в виде объекта для рисования?
– Поздно Роман. Я несколько раз проходила здесь, но тебя не видела. В другом месте рисовал девушек?
– Рисую я в основном по пятницам и субботам, когда свободен от основной работы. Здесь я подрабатываю. Ты искала меня?
– Просто мимо шла. Давай я помогу донести вещи домой. Мне делать нечего, прогуляюсь по свежему воздуху. Зимой тоже рисуешь?
– И зимой, и весной, если нет дождя. Зимой самый кайф, лица у людей более естественные, яркие.
– Ты трудишься в выходные дни, а у меня в это время основная работа, я парикмахер. В связи с этим мне хочется немедленно тебя подстричь, ты здорово зарос, похож на тигра.
– Хорошо, что не на обезьяну. Раз вызвалась помочь мне донести мои картины, то дома и обкромсаешь мою голову.
– Не сегодня, в другой раз захвачу мои инструменты и сделаю из тебя красавца парня. Боюсь только, что какая-нибудь девица тебя соблазнит. Что я тогда буду делать?
– Мне кажется или ты серьезно признаешься мне в любви?
– Пока что показалось, но признаюсь, ты мне понравился. Скажи, у тебя дома нормальные ножницы есть?
– Зайдешь, оценишь то, что у меня есть, бумагу мои ножницы кромсают отлично.
В однокомнатной квартире Люба увидела раскладной диван, длинный стол, два стареньких стула. В сторонке стояли с десяток рамок с картинами, но Люба их не заметила, они были повернуты лицом к стене.
– Рома, я вспотела. У тебя холодная вода найдется?
– Посмотри в кухне в холодильнике.
– Ты когда сегодня кушал?
– В одиннадцать или двенадцать. А что?
– Ты слишком худой, тебе нужно вовремя обедать. Заглянем в холодильник, посмотрим, что кроме воды имеется у закоренелого холостяка.
– Это я закоренелый холостяк? Мне двадцать лет неделю назад исполнилось.
– Прекрасный возраст. Нашла шпроты, десяток яиц, кефир, по-моему, просроченный. Хлеб какой-нибудь есть?
– На столике посмотри.
– Тебе что больше нравится, глазунья или омлет?
– Не имеет значения. Но больше всего мне нравишься ты.
– Меня скушать нельзя. По случаю просроченного юбилея не мешало бы выпить винца.
– В холодильнике есть пиво, больше в моем рационе ничего не бывает.
– Маэстро художник, где изволите ужинать в кухне или салоне?
– Где захочет моя принцесса.
– Быстро присваиваешь себе скромных девушек, которые стесняются тебе возразить.
– Такая молодая девушка, но какая хозяйственная! Вкусно пахнет. Если ты меня будешь так кормить, то я превращусь в неповоротливого толстяка.
Они уселись на кухне, чтобы не таскать горячую сковородку в зал. Выпили две бутылки пива, съели коробочку, яичницу. Люба вела себя как хозяйка: убрала со стола, вымыла посуду.
– Рома, я согласна тебе сейчас позировать. Готов взяться за кисть?
– Еще минут сорок будет светло. Любаша, садись поближе к окну, чуточку поверни голову вправо. Вправо от меня, позволь это сделаю я.
Рома подошел к девушке, внимательно, даже вопрошающе, взглянул на нее и прижался к ее губам.
– Прости, не выдержал.
– Мне понравилось.
– Прошу прощения, но на данный час запланированного изобразительного искусства нужно вести себя смирно, сиди спокойненько, не ворочай головку, разрешаю разговаривать.
Роман набрасывал очертания головы, шеи, затем появились брови, следом остальные черты лица Любы. Она задавала много вопросов, но он отвечал изредка, говорил, что все свои тайны раскроет как-нибудь в другой раз. Ей хотелось посмотреть на рисунок через десять минут, как он начал набрасывать ее портрет, но художник запретил, сказал, что иначе у него ничего не выйдет. Роман, даже когда рисовал детей, требовал, чтобы за ним не стояли их родители, нельзя смотреть на незаконченный портрет.
Он разогнулся, вытер со лба пот. Люба решила, что все готово, хотела вскочить и броситься к полотну, но Рома остановил ее.
– Сиди, попью водички и продолжу. Тебе налить?
– Конечно. У меня уже мягкое место к стулу прилипло, хорошо, что подо мной дерево, иначе тебе пришлось бы отдирать меня от него.
Ему необходимо еще немного времени, чтобы закончить ее портрет. Рома отошел на несколько шагов, глянул на свою работу, остался доволен, очередь посмотреть на свое изображение осталось за Любашей.
– Предлагаю завтра оценить мой труд. Можешь подняться. Или тебе помочь?
Люба недоуменно посмотрела на него. – Ты еще не закончил?
– Проверяю твою выдержку.
Девушка соскочила со стула, который чуть не упал. Подошла к Роме, подняла руку, будто хочет ударить его, неожиданно поцеловала в щеку, затем быстро подошла к мольберту.
– Рома, да здесь красивее, чем я выгляжу на самом деле.
– Просто у тебя недооценка собственной красоты.
Люба обняла художника, их губы слились в долгом поцелуе. Потом она спохватилась, глянула на часы, чуть не заплакала.
– О-ё-ёй, как поздно! Мне теперь нельзя ехать к подруге, у которой остановилась. Я же разбужу ее родителей. Надо попытаться найти номер в гостинице.
– Есть более удобный выход, оставайся у меня.
– С нами ничего не случится? Ведь у тебя, кроме дивана, ничего нет.
– На крайний случай есть место под столом, но я надеюсь, что мы вполне поместимся вдвоем.
– Рома, ты толкаешь мена на опасную авантюру, я же не каменное изваяние.
– Любаша, я ведь сказал о запасном варианте.
– Под столом? Я не позволю тебе так мучиться. Думаю, рисуя других людей, ты показываешь не только их душу, но и свою. Поэтому, достоин высочайшей награды. Я иду в душ, покажи, где полотенце.
Уже было шесть утра, но облака, словно жалея молодых ребят, закрыли солнце, поэтому ночная темень не совсем еще ушла. Немножко светлее, для резкой перемены к утру не пришло время. Тихий ветерок раскачивал занавески, все сильнее и чаще слышалось шуршание автомобильных шин по асфальтовой дороге.
У Романа замлела рука, он потянул ее, но она осталась на месте. Раскрыл глаза, увидел, что на его правой руке лежит голова Любы. Он не хотел будить ее, заснули не так уж давно. Стал шевелить только пальцами, стало легче. Тут и Люба начала двигать ногами. Рома шире открыл глаза: рядом лежала чудесное создание. Щеки ее побелели, ресницы подрагивали, но открываться глаза не желали. Ему так хотелось поцеловать ее, но он не смел ее будить.
Рома понимал, что вот-вот настанет утро, но не знал, который сейчас час. В это время резко в окно сверкнуло солнышко, затрепетали чаще ресницы Любаши. Она потянулась и открыла глаза.
– Ты давно не спишь? Как твоя рука оказалась подо мною? Забери ее, посмотри, скажи вре… , – дальше ее слова застряли на губах Ромы, который страстно прижался к ее сладким устам.
Часы у нее самой были на руке. Успев мельком взглянуть на них, Люба спохватилась.
– Мне же на работу надо, а уже половина седьмого. Давай хоть чайку попьем, по дороге куплю что-нибудь, а позавтракаю в перерыве.
Люба умылась, навела небольшой марафет. Пока закипал чайник, несколько раз слились в обоюдном поцелуе. Она разбавляла стакан с горячей водой, долив немножко из-под крана. В тумбочке кухонного стола нашлась шоколадка. Выпив чай, Люба схватила свою сумочку, поцеловала Рому, направилась к выходу из квартиры.
– Ты хочешь меня видеть еще раз?
– Любонька, каждый день!
– Тогда жди. Учти, я украла твое сердце, с ним не расстанусь до следующей встречи. Буду с ним разговаривать. Так что ты не отвлекайся на других.
– Вечером придешь ко мне?
– Жди меня, и я вернусь. Учти, твое сердце я захватила с собою, – Люба послала воздушный поцелуй, дверь прикрыла ее всю.

Роме тоже нужно было собираться на работу. Когда он был один, то утром всегда застилал кровать. Сегодня ему не хотелось прикасаться к ней, ведь она пахла прелестной девушкой Любочкой, нежной, очаровательной, его любовью. В данные минуты он ни о чем другом не мог думать, только о ней. По правде говоря, у него особых мыслей то и не было, был только ее образ и запах. Он и теперь ощущал на своих губах вкус ее тела.
Пришлось ему напрячь силы, чтобы собраться и поехать на комбинат по пошиву костюмов, иной женской одежды, где он работал укладчиком готовых товаров в картонные коробки. Когда он появился в городе Славянске, устроиться на работу было проблематично, ведь ему не так давно исполнилось всего лишь шестнадцать лет. Не каждый захочет даже беседовать с ним.

Роман приехал в город Славянск три года назад, никого здесь не знал. Метался от одного завода к другому, побывал в двух десятках магазинов, но никому не нужен был ничего не умеющий молоденький паренек, ведь нигде еще не успел поработать. Заглянул даже в городскую баню, где имелся бассейн, джакузи, сауна, предприятие занимало большую территорию. Рома был согласен даже на уборку помещений. Но и здесь отказали шестнадцатилетнему пареньку.
Он стоял у входа в это заведение, опустив голову, не зная, куда пойти дальше. Возвращаться домой не позволяла гордость. Возле него валялся его школьный рюкзак. Из здания вышли три женщины, над чем-то смеялись. Одна из них обратила внимание на одиноко стоящего парня, почему-то показался ей совсем еще юным хлопцем.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет, – пробормотал он, вытерев рукой мокрый нос.
– Почему ты здесь стоишь?
– Вам не все равно?
– Если бы было все равно, то не подошла бы к тебе. Рассказывай, может быть, что-то подскажу тебе.
– Я ищу работу, но пока никто не хочет меня взять.
– Сколько тебе лет?
– Семнадцатый год.
– Виолетта, оставь ты его в покое, – посоветовала одна из подруг женщины.
Та не придала никакого значения этим словам. – Это все твои вещи? Ночевать тебе негде? Пойдем со мной. Надеюсь, паспорт у тебя с собой, иначе я не смогу тебе ничем помочь.
Он кивнул головой. Вся группа подошла к автомобилю. Виолетта предложила одной из подруг пересесть на заднее сиденье, а парня посадила рядом с собою. По дороге спросила, как его зовут.
– Сейчас, Рома, мы отвезем этих девушек домой, потом займусь тобой.
– Виолетта, ты его в мужья не метишь? – спросила одна из ее подруг, и обе рассмеялись.
– Болтушки, завидно вам? Посмотрите, какой красивый парень, через несколько лет у него будет столько девчат, желающих с ним познакомиться, что на вас и не взглянет. И возраст у нас десятка на два больше его. К сожалению, не вы, не я в невесты к нему не подходим, поспешили мы родиться. Нам бы какого-нибудь доброго старого калеку подобрать.
Но дам разве остановишь, шутки продолжались, сопровождаемые смехом.
– Ты, пожалуйста, меньше слушай наших холостячек .
На одной из улиц Виолетта остановила свой «Бьюик», высадила женщин, как видно, невдалеке от их жилья. Поехали дальше. У одного двухэтажного здания припарковалась, они вышли.
– Здесь общежитие, сейчас попробуем найти место для ночлега. Запомни, меня зовут Виолетта Николаевна. Завтра придешь на комбинат по пошиву костюмов вместе с другими ребятами, здесь недалеко. Попроси, чтобы тебя привели ко мне. Учти, ты должен вести себя хорошо.
Они зашли внутрь помещения, Виолетта Николаевна открыла дверь на первом этаже.
– Валентина Семеновна, сможете этого парня пристроить на постоянное место в общежитии?
– Пока есть у нас немного мест. – Из-за стола поднялась пожилая полная женщина, подошла к ним. – Вы с нами пойдете?
– Мне пора домой ехать. Скажите ребятам, чтобы не обижали парня, не то выселю их на улицу. И сам не балуй, так как здесь в основном живут девчата. Всего всем хорошего. Рома, жду тебя завтра утром. Ребята приведут тебя к нашей фабрике.
Так Роман Добрушин стал укладчиком изделий на комбинате по пошиву женской одежды. Сам он был настолько добрым, порядочным хлопцем, что даже забияки не трогали его. Рома быстро подружился с жильцами общежития, девчата частенько звали его на ужин, но он стеснялся. Все же некоторые подруги силком волокли парня к себе. По другим вопросам они к нему не приставали, понимали, что ему следует подрасти, понять, что такое жизнь. А с годами стали уважать, что редкость в такие его годы. Единственным неудобством было то, что здесь он не мог заниматься любимым делом – рисованием.

Калякать-малякать, как говорила его мама, он начал с самых малых лет, как только научился крепко держать в руках карандаш. На его способности обратил внимание отец. Он пригласил домой местного художника, просил взять над мальчиком шефство, а ему было всего девять лет. Рома раз в неделю сам посещал салон художника, тот давал ему задание и приглядывал за мальчиком.
В основном это были пейзажи: сады, горы, реки, а также натюрморты. Однажды художник, звали его Николай Егорович, был сильно занят своей работой, попросил Рому самостоятельно выбрать тему рисунка. Тот подумал и стал что-то рисовать. Он уже собирался уходить домой, когда его остановил дядя Коля, так он просил его называть.
– Что ж ты уходишь, не представив мне свою работу?
Парень развернул лист, художник посмотрел на бумагу, затем на паренька, потрогал свои редеющие волосы.
– Мы с тобой, друг милый не по тому пути идем. Тебе не нужно рисовать пейзажи, рисуй портреты людей. Скажи, эта девчонка с тобой учится, и она тебе нравится, да? Хороший рисунок! Но тебе у меня нечего делать. Я попрошу своего товарища, пусть он оценит эту твою работу и возьмется учить тебя.
Дома он все рассказал родителям. Отец похвалил его, мать посоветовала заниматься техническими работами, компьютером, где можно, когда взрослым станет, хорошо зарабатывать, а здесь пустая трата денег. Царствующих особ, генералов, других представителей высшего класса, которые ранее заказывали портреты, сейчас нет. Разве что ребенок захочет, чтобы его нарисовали, заставит папочку потратить немного рублей.
Все же Роман нашел место в красном уголке, который не так часто был занят людьми, в нем и рисовал лица своих товарищей, потом дарил их. Парни благодарили его, некоторые хотели заплатить ему, но он ни копейки не брал. Девчата стали за такие их портреты целовать. Рома сказал, что, если не прекратят бросаться на него, то он забросит свои кисти и краски.

Придя сегодня на работу, Роман настолько рьяно взялся ее выполнять, что через несколько часов у него образовался свободный промежуток времени. «Интересно, кому там подправляет прическу Любаша? Ей сейчас не до меня, а жаль. Хотел бы, чтобы постоянно помнила нашу встречу, свое отношение к портрету, что я нарисовал, о нашей вчерашней ночи, и думала о будущих взаимоотношениях. Не слишком ли я превозношу те несколько часов, проведенные вместе с Любой? Но мне до головокружения приятно вспоминать все то время, что был с нею».
Романа отвлекли от мыслей, принесли женские платья, которые следовало упаковать. Закончив смену, он по пути домой зашел в магазин, постарался купить продукты, чтобы ему с Любашей хватило на несколько дней. Положил в корзинку сырое мясо и консервы, хлеб и торт, фрукты и овощи, сырокопченой колбасы. Остановился у прилавка с сырами, но не знал предпочтений девушки. Попросил, чтобы продавщица нарезала несколько видов. Захватил две бутылки различных квасов, возле вин постоял, но решил отказаться от их покупки. Едва донес все до квартиры, хорошо, что магазин был невдалеке от его дома.
Большую часть продуктов разложил по полкам холодильника. Оставил овощи, решил сделать салат. Но чем заправить? Он никогда ничего не готовил сам, обычно покупал готовую продукцию в магазине или кафе. Рома не закрыл двери, вдруг Любаша появится, пока он отлучится из квартиры. В магазин он почти бежал, где купил подсолнечное масло, майонез и пачку соли. И тут вспомнил, что для прекрасной девушки непременно нужно захватить цветы. Нашел, где их продают, взял ромашки. Пришел, но Люба еще не пришла.
Дома нарезал в миску, которой никогда не пользовался, овощи, посыпал солью, заправил майонезом. Попробовал – съедобно. На тарелочке разложил колбасу. Удивлялся, что в его квартире имелась различная посуда, скорее всего, ее хозяйка и оставила для такого незнакомого с домашним уютом парня.
Рома глянул на часы, семь вечера, а Любаши все нет. Утром довольно поспешно расстались. Тут он и спохватился, что ни он, ни она не предложили обменяться номерами телефонов. Как же он не спросил, не записал? Сейчас бы позвонил, узнал, когда она придет. И о месте работы понятия не имеет. Она парикмахер, но парикмахерских в городе много.
Он ждал ее до одиннадцати часов, Люба не появилась в его квартире. Ничего не съел, салат поставил в холодильник, снял туфли, не раздеваясь, лег на покрывало, но сон к нему не шел.
«Нужно проанализировать наши короткие с ней отношения. При первой встрече она мне понравилась, но говорить о любви я бы не стал. Впечатление оставила. Она была огонь, но в тот миг я был занят желанием заработать. Но когда она появилась вторично, ее огонь перекинулся ко мне. Я был полностью в ее власти. Скажи мне в те минуты, прыгни в реку с моста, я сделал бы это.
Когда вошли в квартиру, меня охватил пожар, хотя дул из окна свежий ветерок. Я не знал, где я, который час. Со мной была ОНА! Любаша была внутри моей души, внутри моего сердца, тела. Но находился ли я в таком же положении в ее душе? Постой, может быть, с ней что-то случилось? Куда пойти, в полицию? Но я даже ее фамилии не знаю. Вот это встреча с хорошей девушкой, о которой только имя ее знаю. Расскажешь кому, могут подумать о нас плохо. Но она замечательная, я это чувствую».
Люба так и не пришла. Рома также нетерпеливо ждал ее и на следующий день. Затем решил действовать. Он обошел больше десятка парикмахерских. Показывал им фото, сфотографировал собственную работу. Но потом вспомнил, что она, когда только шла устраиваться на работу, говорила, что расположена поблизости от места, где он рисовал. В первой следующей парикмахерской опознали ее, сообщили, что ей позвонили откуда-то, сказали, что ее отец сильно болен. Она тут же уволилась, ничего не заработав, ушла. Фамилия девушки Рязанова, больше никаких сведений о ней они не знали. Вроде жила у какой-то своей ни то родственницы, ни то подруги.
Парень прекратил свои поиски. Но вспоминал Любашу часто, влезла она ему глубоко в сердце. Портрет девушки накрыл чистой наволочкой, но нередко снимал ее и любовался не картиной, а прекрасной невидимкой, которая пришла в его дом, доставив огромную радость, и исчезла. Ее глаза одновременно излучали веселье и любовь, к этим губам хотелось тянуться и целовать их, а затем провести рукой по нежной тонкой шее. Чтобы не истязать себя, Роман быстренько закрывал полотно, ставил картину в угол.
Поздним вечером, лежа на диване, он пытался понять, что между ними было. Сиюминутное замутнение, секс или любовь? За нее он ответить не мог, поэтому обращался к себе с этим вопросом. Может быть, его душит жаба: обещала придти и не пришла? Он бы расстроился, но в нем так надолго не остался бы ее образ, запах тела, ощущение, будто Любаша только что его поцеловала, обнимала, отдалась ему душой и телом. И он впервые в жизни прикоснулся к девушке, целовал ее.
«Повернусь-ка я на бочок, выброшу воспоминания и мысли из головы, не то прокачаюсь так до утра. Наверное, с ее стороны была шутка. Но не верится мне, что она готова лечь в постель с первопопавшимся человеком».

Глава 2
Люба сидела в поезде, ей нужно было срочно попасть в родной город Петровскск. Мама сообщила ей по телефону, что у папы высокая температура, сердце шалит, причины пока не выяснены. В течение часа Люба написала заявление об уходе с работы, вернулась в квартиру, которую снимала вместе с одной девушкой студенткой, забрала вещи и отправилась на железнодорожный вокзал. Люба с папой нередко спорила, он ее порою ругал, но она любила своих родителей, они о ней всегда заботились, беспокоились. Ну, а то, что у нее взрывной характер, не ее вина, такой ее мама родила.
А поезд мчал Любу Рязанову домой к родителям. Из соседнего купе заглянул молодой парень, присел рядом с Любой, решил познакомиться с ней. Она попросила его уйти, а он ни с места.
– Пойдем в наше отделение, мы тебя сразу развеселим, – настойчиво продолжал он. – Мы тебя не обидим.
– Смотри, как бы я тебя не обидела. Ни ты, ни твои друзья мне не нужны. Шагай спокойненько к ним, да смотри, не споткнись и адресом не ошибись.
Только сейчас Люба подумала, что знает о Роме только его имя и то, что он любит рисовать. Ни фамилии, ни адреса, ни номера его телефона. Вчера, когда шла с ним к нему домой, меньше всего смотрела на названия улиц, номера домов.
«Ничего, вернусь, по интуиции найду его жилье, или приду к месту, где он рисует девушек, мальчиков. Плохо, что не предупредила Рому. И он обо мне никакого понятия не имеет. Оплошали мы, заигрались в недетские игры. Разозлится, обидится на меня.
Рома, мой Роман! Я тебя запомнила, ты вошел в мое сердце, когда впервые увидела тебя. Ты рисовал маленькую девчонку, был так сосредоточен, что не заметил меня. Я об этом тебе не рассказала. В тот раз я не только заметила, как ты рисуешь, я увидела твою душу, она меня поразила. Вдруг ты оторвался от мольберта, рукой махнул кому-то. К тебе подошел мальчишка лет двенадцати.
– Сережа, ты куда мчишься? Как у тебя дела? – спросил ты у паренька.
– Там в футбол гоняют, может и мне место найдется.
– Ты сегодня завтракал?
– Нет, но я не голоден.
– Ясно, сыт по горло. Возьми денежку, зайди в магазин, купи что-нибудь из еды. А вечерком можешь ко мне заглянуть.
– Спасибо Рома.
Он поскакал, а ты продолжил рисовать девчонку. Это явно не был твой сын, ты слишком молод для того, чтобы быть отцом. Я тоже пошла по своим делам.
Вторично сама задела тебя, мы пошутили, посмеялись. Тогда и окончательно влюбилась в тебя, а в третий раз просто втрескалась. Рома, ты ничего не знаешь о себе, ты очень добрый, простой парень и душевный человек. Удивляюсь, как тебя девчата раньше не заарканили. Я это поняла с первого взгляда. У тебя до меня никого никогда не было, хотя тебе хотелось скрыть это. Значит, ты все же стеснительный, сам к девушке не подойдешь. И эта черта твоего характера мне здорово нравится. Как только папа поправится, и я сразу прискачу к тебе, а там ты сам решишь, что нам делать».

Люба вбежала в дом, бросила вещи в коридоре, обняла маму, сразу набросилась с вопросами об отце: когда он заболел, когда увезли в больницу, что с ним сейчас. Мама Галя едва успевала отвечать.
– Сейчас умоюсь, и поедем к нему.
– Ты когда последний раз кушала? – мать за руку придержала дочь.
– Не помню, вчера, наверное. Ты захвати ломтик булки и пару кусочков колбасы, на ходу перекушу.
– Нет, моя хорошая, сейчас сядешь и нормально покушаешь. В больнице скоро начнется обход, никто тебя в отделение не пустит. Посмотри на себя, одни кости торчат, ни один парень на тебя не глянет.
С мамой лучше не спорить, бесполезно. Не говорить же ей, что уже глянул. А мама уже занесла вещи дочери в ее спальню, теперь подогревала вчерашний суп из лапши, заранее приготовила, знала, что такое блюдо Любе нравится. Пока же на столе стояли открытые шпроты в масле, свежие огурчики, петрушка. Девушку не пришлось упрашивать, уминала все за милую душу.
Мама пока рассказывала подробнее о том, что случилось с отцом.
– Ничего не предвещало таких событий. Твой папа целыми днями пропадал на работе, наш завод постоянно нуждался в его решениях, в его действиях. Сломалась машина – зовут его. Есть же механик на предприятии. Нет, он им необходим, другой раз поздним вечером мчался на своей машине туда. То бухгалтеру папа нужен, то в ремонтном отделении не могут без него обойтись. Нет, он им необходим, не мне влезать в производственные дела. Вчера у него была, принесла пельмени, отказался. Когда он обедал, я не знаю, сказал, что его накормили.
Однажды, когда отец пришел с работы вижу, правую руку к левой стороне груди прикладывает, затем их резко разводит в стороны. Спрашиваю, в чем дело? С сердцем что-то? Нет, отвечает он, это новый вид зарядки посоветовали ему. Предложила показаться семейному врачу или кардиологу. Отмахнулся: «Какие врачи? Мне всего сорок девять лет, я еще такое могу сотворить! Не волнуйся, у меня все в порядке».
Прошло приблизительно около месяца. Мне звонят: «Галина Львовна, не беспокойтесь, сообщаем, что ваш муж в больнице, сердечный приступ». Ничего себе, не волнуйся. Я бегом туда, вначале не пустили, возле Виталия собрали консилиум. Вышли, сказали, что будет жить, но придется пройти лечение, курс реабилитации. Пустили в палату на пару минут.
Он лежал с закрытыми глазами, весь среди каких-то шнуров, капельниц, на стенке экран, бегают какие-то волны. Мне страшно стало. Когда папа немного очнулся, что-то пытался сказать, но единственное что я поняла, это слово Люба. Решила, что он просит тебе не сообщать, чтобы не волновалась. Просидела возле него до вечера, пока он не прогнал, руками показал: уходи домой. Едва нашла место, чтобы поцеловать в щечку. Назавтра пришла после десяти утра, сказали, раньше не пустят, пока не пройдет медосмотр. Когда вошла в палату, удивилась – большинство аппаратуры снято. Хоть теперь обнять своего мужа смогла. Папа твой тут и спросил, звонила ли я тебе. Отвечаю – нет, сам же вчера просил ничего ей не сообщать. Покачал головой, попросил выйти в коридор и позвонить, сказать, что он хочет тебя видеть. Я и сообщила тебе.
– Мамочка, я так спешила, что оставила не завершенным одно дело.
– Не сообщила на работе? Отсюда позвонишь. Закончила кушать? Идем, хотя можем поехать. У тебя же права на вождение есть? Папина машина здесь возле дома стоит.
Люба вспомнила, что отец предложил ей начать осваивать вождение на машине, она сразу согласилась. Тогда он попенял маму, которая ни за что не хотела садиться за руль. Дочь не стала распространяться о том, что теперь ее волновало. На предприятие она позвонит, так же как и хозяйке съемной квартиры, она оплатила жилье за весь месяц. К сожалению, никак не могла связаться с Ромой, он остался для нее хорошей загадкой.
Она любила обоих родителей, но каждого по-своему. У матери научилась уметь ухаживать за собой. Тогда стала и маму стричь, и подружек, помогала им укладывать волосы. Сотворила такие прически, что учителя у ее товарищей спрашивали, в какой парикмахерской им сделали такие манерные красивые головы, сколько за это заплатили. Когда узнали, что автором была Люба, очень хвалили ее, сказали, что она станет первоклассной парикмахершей, от посетителей не будет отбоя.
Преподаватели тоже захотели, чтобы Люба занялась ими, но им было запрещено пользоваться услугами своих подопечных. Все же однажды Римма Иосифовна, классная учительница, попросила ее задержаться в конце учебной смены, так как она хочет дать особую тему для сочинения. Она и назвала ее: «Парикмахер – достойная профессия». Но для учительницы было не это главное. Римма Иосифовна хотела, чтобы Люба сделала ей прическу, так как в субботу у нее намечалось торжество по случаю ее пятидесятилетия. Только просила, чтобы она об этом никому ни за что не говорила, держала в тайне даже от соучеников. Дойдет до директора, ее уволят. Люба старалась, получилась чудесная прическа, гости Риммы Иосифовны восторгались ею. На вопрос, кто трудился над ее волосами, именинница отвечала, что в обычной парикмахерской, как зовут мастера, не запомнила. Вообще, ездила в другой городок.
Успешно окончена школа, встал вопрос, чем Люба должна заниматься дальше, куда пойти учиться. Отцу хотелось, чтобы она избрала экономический вуз, ему по работе нужна была помощница, на которую он бы полностью мог положиться. Поэтому во время учебы Любы в школе частенько загружал ее различными математическими задачками, в основном они касались его работы.
Мама Галя трудилась корректором в одном издательстве. Совсем не хотела, чтобы дочь пошла по ее стопам, сама ждала, когда же сможет уйти на пенсию. Она и предложила Любе поехать в Москву и поступить во ВГИК.
– Посмотри, какая ты красивая! Тебя без экзаменов, без всякого конкурса должны взять на учебу, предложить какую-нибудь роль в кино.
– Мамочка, таких как я тысячи, не строй иллюзий.
И все же мама убедила ее сделать попытку стать актрисой. Люба отправила документы об окончании школы, добавила школьную справку, что занималась в кружке самодеятельности, способная и т.д. Когда пришел вызов, мама созвонилась с бывшей своей сокурсницей по университету. Договорились, что во время экзаменов Люба может жить у нее.

Когда девушка пришла «на смотрины», удивилась, сколько девчат и ребят понаехало с желаниями сниматься в кино, играть в спектаклях. Среди них столько красавиц, что комиссии предстояло попотеть перед выбором из кандидатов в студенты театрального института. Ей тут же хотелось уехать, но как она оправдается перед матерью. Не хотелось показать и слабость своего характера.
Люба ни грамма не волновалась, стоя перед комиссией. Одного она узнала, снимался в нескольких фильмах, которые она с мамой смотрела по телевидению. Она спела современную песню из репертуара Жасмин «Падал снег». Затем ее попросили прочесть стихотворение. Она выбрала Александра Сергеевича Пушкина «Когда твои младые лета позорит шумная толпа…»
Пушкина все знают, поэтому посчитали выбор не оригинальным, нужно что-то более редкое, но хорошее, еще до чтения заметили преподаватели. Ну ладно, читай. Люба прочитала стихотворение, на последнем столбике усилила голос:
Средних лет мужчина с седой головой тихонько переговорил с остальными тремя членами комиссии, затем высказал вердикт:
– Вы нас порадовали тем, что прочитали стихотворение Александра Сергеевича, которое редко где услышишь. Спасибо вам, можете идти, решение увидите на доске объявлений.
На следующий день Люба не нашла себя в списке допущенных ко второму туру, таких было много. Кое-кто возмущался, говорил, что отбирают в основном только детей известных актеров, что прослушивание – это филькина грамота, у комиссии уже давно есть список, ну разве что два-три человека из обычных поступающих возьмут на первый курс. остальные катитесь домой. Когда Люба отошла от доски, к ней обратилась девушка.
– Ты здешняя? Жаль, хотела бы в столице на квартиру устроиться, да никого не знаю, и в Москве впервые. Вижу, ты, как и я, не прошла этот экзамен. Хотела бы остаться здесь, найти работу, да моих денег на пару дней не хватит. Ты тоже хочешь жить в Москве?
– Нет. Но и возвращаться домой желания нет.
– Я – Ольга, а тебя как зовут? Люба, поедем ко мне, мне там работу уже предлагали, но я слишком высоко о себе возомнила, захотела сниматься в кинофильмах, прогреметь на всю страну.
– Ты где живешь?
– В Мостово, ехать часа четыре.
Люба промолчала, ей надо было оценить обстановку, в которой сейчас оказалась она. Ольга понимала ее и молчала.
– Едем! – решительно заявила Люба. – Только мне вещи нужно забрать. Не знаешь расписания поездов?
Девушка посмотрела на часы. – Следующий поезд отправится через три часа. Встретимся на Ярославском вокзале в пятнадцать ноль-ноль, надеюсь, за два часа управишься.
Словоохотливая Ольга верещала всю дорогу, поэтому время промелькнуло незаметно. Приехали в Мостово еще засветло, идти пришлось к дому недавней знакомой не долго. Шли мимо богатой флоры: вдоль улиц было полно деревьев, кустов, цветных кругов на перекрестках. Дома их встретила Олина бабушка Нина, которая сразу напала на внучку.
– Что я тебе говорила? Там таких красавиц, хоть палисадник городи. Только деньги зря потратила.
– Самое важное, я опыт приобрела. Бабушка Нина, познакомься, это Люба, моя подруга по несчастью. Она хочет в нашем городе устроиться на работу. Будет жить в одной комнате со мной. Ты разрешишь?
– А тебе мое разрешение надо? Здравствуйте Люба, проходите. Будет с кем моей внучке время проводить.
Бабушка Нина улыбнулась Любе, и та увидела добрые серые глаза еще довольно не старой женщины. Седина только кое-где пробивалась у висков, черные волосы головы были собраны на макушке в пучок. Одета была в легкий халат светло коричневого цвета, по которому разбежались мелкие сиреневые и синие цветочки. На голые ноги она надела легкие тапочки. Поговорить они фактически не успели, Ольга потянула ее за руку в спальню.
– Будешь спать на диванчике. Постельное белье перед сном возьмешь в шкафу, помогу тебе его найти. Кушать не зову, потому что вот-вот бабушка сама попросит нас к столу. Сегодня отдыхаем, а завтра с утра бросимся на поиски работы, дурака поваляли, хватит. Ты где бы хотела работать? Как я понимаю, специальности у тебя никакой.
– Я немножко специализировалась на стрижке волос. Когда училась в десятом классе, был городской конкурс парикмахеров. Одна учительница, которой однажды сделала прическу, походатайствовала, чтобы и меня допустили к участию в нем.
– И ты завоевала приз и зрительские симпатии…
– Не угадала, досталось мне только третье место.
И это замечательно. Люба, посмотри на мои прямые волосы. С ними что-либо можно сделать?
– Сейчас?
– Теперь у нас обед, затем отдых, а завтра покажу тебе город, заодно будем заглядывать в парикмахерские.
Тут и позвала их бабушка Нина к кухонному столу. Голодными девушки не остались, наоборот, на столе осталось столько, что можно было накормить еще одну пару. Люба поинтересовалась, родители Ольги живут здесь же? Та рассказала, что у отца с матерью есть своя квартира, с ними ее два меньших братишка, но она привыкла жить у бабушки, с пятого класса перебралась к ней.
– Оль, мой смартфон разрядился, где могу зарядить батарейку?
– Будь как дома. Видишь возле стола провода и тьма розеток? Когда надо, включай, выключай.
Люба расспрашивала подругу, та ее, делились своими личными секретами. Порою их разбирал такой смех, при этом у них вырывалось: «Ой, не могу!», что приходила бабушка поинтересоваться все ли у них в порядке.
Вечером поднялся сильный ветер, пришлось закрыть все окна, днем то жарко было. Люба позвонила домой, рассказала о последних событиях, о том, что пока живет у подруги, завтра пойдут трудоустраиваться. Родители посоветовали вернуться домой, но дочь ответила, что она хочет хоть какое-то время пожить самостоятельно.
Когда девчата легли спать, слышали, что начался дождь, он бил в окна, в быстро наполнившиеся лужи на улице. Сверкали молнии, гремел гром. Оля накрыла простыней голову, но этого оказалось мало. Она очень боялась и раскатистого грома и разрывающих небо молний. Взяла еще подушку и накрыла ею голову. Поинтересовалась, не надо ли Любе тоже что-нибудь на голову. Та попросила не беспокоиться, она уже засыпает.
Утро не обрадовало их. Дождь превратился в ливень, иногда падал град, он так бил в окна, что бабушка и девочки боялись, что могут разлететься окна. Было все же видно, как ветки меньших деревьев склоняются до самой земли. После одного из раскатов грома и блеска молнии они услышали шум, подскочили к окну и увидели падающую огромную ветку.
– Девчата, вы не слышали такую старинную поговорку: «Гром гремит, земля трясется, поп на курице несется»? – бабушка засмеялась, за ней Оля и Люба.
Вообще-то они не очень и расстроились, их поход в поисках места работы подождет. Они еще натрудятся за свою жизнь. Тут Люба и предложила подруге заняться ею прической. Зажгли электрическую лампочку, чтобы было светлее, парикмахерша расчесала волосы клиентки и стала думать, что с ними можно сделать. Она возилась с ее прической около сорока минут, затем осмотрела Олю со всех сторон, чуточку подправила кое-где.
– Теперь шагай к зеркалу, если не понравится, верну тебе прежний облик.
Ольга крутилась возле зеркала и охала: – Ой, мамочки, какая красота. Люба, ты кудесница-чудесница! Я преобразилась! Бабуля, глянь на меня.
Бабушка от удивления распахнула руки. – Да тебя не узнать! Это все Любонька сотворила? Ай да мастерица!
Тут же Люба предложила заняться прической бабушки Нины. Та cначала отмахивалась, отнекивалась, но приблизилась к стулу, на котором недавно сидела внучка, примостилась. Люба подумала, что делать с волосами этой симпатичной женщины, ножницами слегка подравняла их. Она попросила принести бигуди, если они есть, затем смочила волосы, накрутила, сказала, чтобы женщина так походила с час. когда работа была окончена, бабушке очень понравилось, она помолодела.
К двенадцати прекратилась буря, стих ветер, выскочило солнышко. Зазвонил домашний телефон. К нему подошла Ольга, разговор был недолгий.
– К нам скоро приедут мои предки, – сообщила она.
Вначале родители Ольги очень были удивлены прическами Ольги и Нины, затем устроили допрос дочери, потом принялись за Любу, особенно усердствовал отец Яков. Его интересовало все: кто родители, где они работают, как питаются, кем она, Люба, хочет быть. Мама Полина стояла в стороне и улыбалась, затем взяла мужа за руку и потянула в сторону.
– Чего пристал к девушке? В жены она тебе не годится, поздновато родилась, ты малость опередил ее в возрасте. Да у тебя уже есть я и дочь, вот им уделяй внимание. – Полина глянула в сторону девчат. – Простите, я пошутила.
Затем она поинтересовалась, не скучно ли Оле, их дочери, у бабушки, когда она переберется обратно под родительский кров.
– Я и здесь под родительским кровом.
Все дружно попили кофе с тортом, что принесли Полина и Яков.
Вечером Оля и Люба первым делом занялись поиском работы для гостьи, они открыли два ноутбука и погрузились в чтение. Люба увидела одно объявление, где предлагали работу в парикмахерской, показала подруге, та посоветовала записать адрес, но сообщила, что это слишком далеко, нужно добираться троллейбусом, лучше поискать более близкое учреждение.
К сожалению, больше объявлений они в интернете не нашли. Утром к девяти утра девчата выбрались из дома. Оля повела подругу в центр города. В первой парикмахерской им сказали, что штат полон, ни в ком они не нуждаются. Нашли девушки вторую, но и там ответили, что пока мало работы, потому они обходятся прежними работниками. Тут из боковой двери выглянула женщина, поинтересовалась, пришли девушки стричься или по другому поводу.
– К сожалению, ничем помочь не могу. – Девушки уже открывали двери, когда она их остановила. – Простите, где вам делали прическу? – обратилась женщина к Ольге.
– Она перед вами, – девушка показала на Любу. – Если бы еще вы видели мою бабушку, которая после ее работы помолодела на двадцать лет, то сразу бы признали в моей подруге мастера стрижки.
– Как вас зовут?
– Ее Любовь, меня Ольга.
– Люба, можете завтра выйти на работу? Хорошо. Разрешите Оля вас сфотографировать для рекламы.
Девчата вышли на улицу, где хозяйка парикмахерской сделала несколько снимков Ольги. Теперь они шагали к месту будущей работы второй подруги. Люба поблагодарила ее, сказав, что, если бы не она. то ничего бы не вышло. Оля засмеялась:
– Не я же трудилась над моими кудрями.
По дороге Оля рассказала Любе, что ей обещали работу в магазине. Там главный босс – отец ее близкого друга Димы. Универмаг находился неподалеку от парикмахерской. Этого парня они нашли в отделе продажи электроники. Как только их увидел, захлопал руками.
– Боже, какое чудное явленье! Кто к нам пришел: две замечательные девушки-красавицы. Жаль не могу предложить вам присесть, здесь стульев нет. Олечка, моя любимая актриса, как ты поживаешь? Уж не на съемки нового фильма вернулась в родной город?
– Еще секунду поиздеваешься, никогда меня не увидишь.
– Моя милая Олечка, прости меня. Просто я так соскучился по тебе, что меня просто взрывает. Как твою красивую подругу зовут.
– Меня зовут Люба, – сама ответила незнакомка.
– Ты не заглядывайся на нее, она замужем, двое деток растит. Муж ужасно строгий, чемпион по боксу. Дима, ты мне перед отъездом что-то обещал.
– Обещал и выполняю, храню тебе верность и днем и ночью. – Дима отвлекся, к нему обратилась покупательница. Он с ней провозился более получаса. Девушкам надоело его ждать, они прошлись по другим отделам универмага. Потом заметили, что Дима машет им рукой. Оля продолжила с ним разговор.
– Ты обещал устроить меня на работу. Что скажешь?
– Извини, сейчас отца нет. Хотя, я ему сейчас позвоню. – Парень отошел в сторону, переговорил с отцом по телефону, затем вернулся к девушкам. – Предлагаю тебе самой выбрать отдел, где бы ты смогла работать, но лучше приди через два часа, меня сменит напарник, и мы вместе обсудим, в какой отдел тебе лучше пойти работать. Расскажи, в Москве тебе понравилось?
– Я бы осталась там, но подходящей тебе замены не нашла, – Оля засмеялась, остальные поддержали ее. – Зато приобрела новую подругу, прекрасный парикмахер, может тебя состричь все твои волосы, твоей лысине не нужна будет расческа. Прямо сегодня и совершим этот обряд.
– Вижу, вижу. Тебя она оформила красиво. Лично я подожду, пока лысина на мне сама собой появится.
Девчата заметили, что у прилавка собрались люди, попрощались с Димой и ушли домой. Идти-то было тридцать минут. Оля рассказала, как она познакомилась с Димой. Она тогда только окончила девятый класс. Зашла в тот же магазин, чтобы прицениться к смартфонам, у нее был, но старенький. А в отделе худощавый паренек ее возраста, это позже она узнала, что он на три года старше ее. Дима показал ей самый новый прибор, но он был такой дорогущий, что она замахала руками. Предложил несколько других, и на них у нее не хватало денег. Правда на время летних каникул собиралась подработать. Ей же хотелось иметь смартфон сегодня. Дима понял ее терзания, попросил подождать, сам ушел. Через пять минут вернулся, сказал, что уладил с хозяином вопрос, ей могут оформить покупку в рассрочку.
– Я так обрадовалась, что захотелось обнять паренька, но он находился поодаль за прилавком. Потом вспомнила, что мне никто не даст этот смартфон в рассрочку. У меня невольно в глазах появились слезы.
– Да не расстраивайся ты, – Дима понял причину моего расстройства. – Я все оформлю на себя, а ты расплатишься, когда будут деньги.
– В ту минуту и полюбила я его. Хотя очень хотелось стать актрисой, с сожалением уезжала из города. Судьба справедливо поступила со мной, вернув меня обратно к нему. Он тоже признался, что с первого взгляда полюбил меня. Мы уже подошли к нашему дому. Где-то через час мне надо будет возвращаться обратно. Ты пойдешь со мной или устала?
– Я не устала, но с тобой не пойду. Видела на полке много книг, поищу что-нибудь не читанное, интересное.

На работе с самых первых дней Любе везло. Хозяйка заведения Арина Семеновна Курцева отнеслась к ней доброжелательно. Она сама была прекрасной специалисткой, и некоторые богатые дамы доверяли работу над своими волосами только ей. Поэтому не только платила заработную плату, но и давала возможность Любе совершенствовать свои навыки.
Девушка хотела снять себе отдельную комнату, но Оля заявила, что в таком случае не пожелает даже знать такую подругу. Пришлось смириться. Вечерами они рассказывали о своих делах, о работе. Оля собиралась поработать еще год в отделе женской одежды. Сейчас поняла, что избрала не тот участок, слишком много беготни вокруг клиенток, некоторые довольно капризные. Хотела перейти в отдел детских игрушек, но там была работница с солидным стажем, отец Димы не решился отправить ее на другое место. Нужно было некоторое время подождать, она должна была вскоре уйти на пенсию.
– Тогда и выйду замуж за Диму.
Нередко выпадали вечера, когда Оля отправлялась на встречу с любимым парнем, могла и не придти домой ночевать. Иногда втроем отправлялись в кафе, гуляли, танцевали, шутили. Любу приглашали потанцевать, перейти в другую компанию по предложению кавалеров, она отказывалась, говорила, что пришла с друзьями, с ними и уйдет.
Один из них слишком уж приставал к ней. Он то исчезал на месяц, то вновь появлялся. Звали его Мирон. Она его где-то видела, но не могла вспомнить. Месяцев через пять на стрижку явилась одна дама. Арина Семеновна была занята проверяющими из налоговой инспекции, поэтому предложила клиентке или подождать, или стричься у Любы, причем отрекомендовала ее наилучшим образом.
Она уже заканчивала работу, когда в зал заглянул молодой человек и спросил:
– Корнелия, ты скоро?
Люба обернулась и увидела Мирона. Тот тоже заметил, кто стрижет его знакомую, и вытаращил глаза, затем повернулся и исчез.
– Ваш муж? – спросила Люба.
– Близкий дружок, – ответила Корнелия.
Когда через некоторое время перед ней появился этот «близкий друг» женщины, хотел снова пригласить ее, Люба громко спросила:
– Мирон, вы же не Нерон. У вас же есть любимая женщина, имя называть не буду, не то обидится, в первую очередь, на вас. Гарем тебе ни к чему. Вряд ли ей понравится, что в каком-то кафе полощут ее имя. Танцуй отсюда поскорее.
Мирон тут же исчез, больше его она не видела. Люба радовалась, но такое состояние продолжалось недолго. Как-то раз вышла она из продуктового магазина с покупками, ее остановил смугловатый мужчина.
– Разрешите, я вас подвезу к дому.
Это был не вопрос, а его решение. Люба не успела отказаться, как сумка с продуктами оказалась в багажнике его машины, пришлось ей сесть на переднее сидение, так как дверца была уже открыта.
Девушка присмотрелась к водителю: вполне симпатичный лет тридцати мужчина, с копной длинных черных волос, спереди тела виднелось небольшое брюшко. Одежда состояла из темно-синих брюк и белой рубашки, из-под которой на груди виднелся волосяной покров.
– Я слышал, что вас называли Любой. Я Вячеслав. Уже несколько раз видел вас, вы мне понравились. Надеюсь, со временем и вы ко мне будете так относиться.
Они подъехали к дому, где она жила. Он вынул из багажа сумку, хотел занести в квартиру, но Люба заявила, что она живет на съеме, хозяйка велела посторонних людей не пускать.
– Вы не обидитесь, если я приглашу вас в ресторан? – спросил Вячеслав.
В подобных заведениях Люба была не раз. Родители, когда поняли, что их дочь довольно самостоятельный человек, перешла в одиннадцатый класс, нередко брали ее с собой. Ей было интересно наблюдать за незнакомыми людьми, любила слушать музыку, песни. Сейчас ей предложили пойти в ресторан с ним, с мужчиной. Стоило призадуматься, но на это ей понадобилось несколько секунд.
– Хорошо, только возвращаться домой поздно я не могу.
– Предлагаю посетить это заведение в пятницу. Тогда я подъеду к вашему дому в семь часов.
Впервые мужчина пригласил ее в ресторан, вначале чувствовала неловкость, стеснительность, но вскоре освоилась, отвечала на вопросы Вячеслава. Хотя он предложил называть его Славой, но Люба не решалась на такой шаг. Кстати, продумала заранее и дальнейшие свои действия: отсюда она уйдет только домой. Рестораном ее не соблазнишь.
– Как тебе нравится здесь? – перебил ее мысли партнер по столику. – Как публика, музыка?
– Обычные люди, есть столик, там как видно какое-то начальство. Да? А музыка не очень. Люблю, когда в песнях есть мелодия и смысл в словах. Хотя публика в ресторане среднего возраста, за исключением ряда девушек, музыка рассчитана на гулящую молодежь, их репертуар.
– Но ты сама представитель этой молодежи. Почему отрекаешься от нее?
– Нет, не отрекаюсь, не люблю, когда их заносит, в простой беседе звучит мат за матом. Меня мои родители этому не учили.
– А где твои родители живут?
– В другом городе. Я решила доказать им свою самостоятельность, удрала.
– Не трудно одной?
– Пока у меня хватает упрямства преодолеть трудности, а их особо и нет. Готовить пищу мне мама все школьные годы учила, думать самостоятельно учил отец, поэтому стоять над головой клиенток восемь часов не страшно. Я занималась бегом, пробегала в день до десяти километров.
– Давай выпьем это молдавское вино за наше знакомство, за добрые отношения между нами.
Они чокнулись бокалами, Люба отпила несколько глотков. Вино было приятным, не кислым, но и не очень сладким. Потом они танцевали танго, затем вальс. Кавалер был хорошим танцором, не сбивался с такта, кружа ее. Любе понравилось, как Слава нежно обнимает ее за талию, вертит в разные стороны. Окружение стало восприниматься ею совсем по-другому.
Во время одного из перерывов, когда они, немного вспотевшие после танца, наслаждались холодной водой, к их столу подошел молодой мужчина, поздоровался. Он начал деловой разговор, но Слава показал на Любу, сказал, что делами сейчас он заниматься не намерен. Пришелец рассмеялся и сказал чуть громче, чтобы слышала девушка:
– Понимаю, понимаю тебя. Такую красавицу даже на минуту нельзя оставлять.
Он ушел, Слава извинился перед Любой.
– Знаешь, иногда в ресторане решаются многие деловые проблемы. Но мы нарушить сегодня наше спокойствие не позволим.
Вечер настолько понравился Любе, что, когда Слава привез ее к дому, она поцеловала его в губы, но тут же выскочила из кабины Мерседеса и скрылась в подъезде дома.
Они встречались раза два в неделю. Посещали театр, ездили за город, где он разводил костер, жарил мясо, рыбу, пойманную на рынке, так он говорил, на раскладной скатерти были и другие продукты. Они ели, запивали вином, беседовали, целовались. Однажды Слава завез ее за город, подъехали к трехэтажному длинному дому. Здесь обычно останавливались водители, чтобы затем утром выполнять свои дела в городе. На первом этаже находилась приемная стойка, с другой стороны небольшой ресторан. Вячеслав подошел к администратору, переговорил, тот дал ему ключ от номера.
Была глубокая осень, но теплота все еще согревала этот край, снега они ни разу в этом году не видели. Люба удивилась тому, что очень устала. Слава предложил ей сходить в душ, что она с удовольствием сделала. Получила удовольствие, охладив свое тело под струями воды. Она ежедневно мылась в квартире, которую сняла, уйдя от бабушки Нины. Хозяйка была недовольна, смотрела на нее злыми глазами, но Люба, платя квартплату, увеличила прежней сумме за комнату. Хватит, решила девушка, встала, начала вытираться полотенцем. Когда отняла его от своего лица, вдруг увидела Славу перед собой. Она вскрикнула, как же не подумала замкнуть двери ванны.
– Любочка, милая моя, давай я отнесу тебя, моя хорошая девочка, в кроватку, – по дороге он отбросил на пол полотенце, стал целовать ее нежное тело.
В последние годы учебы в школе мальчики провожали Любу домой, бывало, что обнимались, целовались, но в постели с мужчиной она оказалась впервые. То, что Вячеслав старше ее лет на пятнадцать меньше всего ее беспокоило. Он был внимательным, заботливым, дарил ей цветы, небольшие подарки. Любе было приятно, ничего зазорного в этом не видела. В этот вечер поняла, какой он нежный. Как-то Слава оговорился, сказав, что им необходимо предохраняться.
– Зачем? – спросила она.
– Я женат, у меня есть двое детей, больше не хочу, тем более на стороне.
– На какой стороне? – не поняла Люба.
– И на левой, и на правой, – пошутил Слава.
– Как же твоя жена терпит твое отсутствие?
– Они сейчас за границей, скоро вернутся.
– Значит, я являюсь временной заменой жены?
– Мы и потом будем встречаться, но гораздо реже.
– Ты считаешь, что я продолжу обманывать себя, твою жену, детей? Плохо обо мне думаешь. Прощай Вячеслав.
Люба сжала губы, но не плакала. «Какая же я еще наивная глупая девочка, даже не подумала, что он женатый человек, а ведь должна была хоть чуточку раскинуть своими мыслишками. Я же не школьница. Хорошо, что он предохранялся, не дай боже, могла бы и забеременеть. У меня раннее мелькала мысль спросить, почему же не приглашает меня в свою квартиру, но решила, что вот-вот он это сделает, и молчала. Впредь сначала думай, потом действуй, иначе быть беде. В голову пришла песня «Что я наделала», написанная Еленой Ваенгой в исполнении Михаила Бублика. Такое исполнение очень ей нравилось. Воспоминания этих слов ее рассмешили. Не все так грустно в жизни. Давненько она не беседовала по-настоящему с Олей. Что-то последнее время не слышала ее исповедей о Диме. На первый взгляд парень хороший».
В тот же вечер Люба пристала к Оле с расспросами. Оказалось, что они уже договорились о женитьбе, но у них спор зашел по поводу свадьбы. Отец Димы настаивал на приглашении как можно большего числа людей: родственников, друзей, знакомых. А Оле хотелось скромной свадьбы в кругу самых близких родных.
– Вопрос в деньгах? – вопросительно взглянула на подругу Люба.
Оля поморщилась. – Все торжество оплачивает его отец. Но мне хочется жить самостоятельно, не зависеть ни от кого.
– Олечка, такого не бывает. С самого дня рождения мы зависим от мамы, которая нас кормит, от папы, который зарабатывает, чтобы мы ни в чем не нуждались. Потом от работодателя, от банка, где взяли кредит. Поблагодари его родителей, согласись с ними, они же тебя не загоняют в кабалу. На то и родители, чтобы помогать нам стать на ноги. Через энное количество времени нам самим придется содействовать жизни наших детей. Но старайся в дальнейшем оставаться гордой, независимой.
– Любаша, я и не думала, что ты такая рассудительная, иначе давно пришла за твоим советом.
Две недели спустя была свадьба Оли и Димы. Как и ожидалось, народу было много. Подружкой невесты стала Люба. Она побывала на свадьбе, купила букет цветов, вручила конверт со своей месячной зарплатой. Девушка испуганно подняла глаза, когда увидела возле бара ресторана Вячеслава. Он взял со стойки два бокала с каким-то напитком, прошел к одной компании и протянул руку со стаканом жидкости женщине. Наверное, жена. Симпатичная, – решила Люба и ушла к молодежи. В какой-то момент Слава сделал попытку подойти к ней, но она отвернулась, показав, что он ее совсем не интересует.
В парикмахерской ценили труд Любы, оплачивали его неплохо. Но ей стало скучно, она мечтала о своей парикмахерской. А тут после одной из смен на выходе из заведения ее встретил Слава.
– Я очень соскучился по тебе, влюбился в тебя. Могу тебе в чем-то помочь, ты только скажи. Нам ведь было так хорошо.
– В прошлый раз ты не понял, что стал мне совершенно безразличен. Я забыла, что у нас с тобой было, не желаю вспоминать. И деньги твои не нужны, помогай своей жене, детям. В прошлый раз сказала тебе: прощай, в этот раз ничего не произнесу, сам пойми, не маленький.
Люба отвернулась от мужчины и спокойно зашагала прочь от парикмахерской, от Вячеслава, он для нее теперь был никто. Все же стало скучновато. Попытки пригласить ее на свидания от разных мужчин поступали, нелегко было равнодушно пройти мимо такой красивой девушки, но она им отказывала. Встретить бы хорошего надежного человека, чтобы сердце загорелось от чувств.
Надоел ей городок Мостово, да и сколько можно мучить саму себя, ей здесь не интересно. Оля с мужем жила теперь в большом частном доме с его родителями. Теперь они встречались редко. И та и другая были заняты. Конечно, было скучно, Люба иногда навещала бабушку Нину, она замечательная добрая женщина, хотела познакомить ее с одним парнем, но девушка отказалась к кем-либо встречаться.
Невдалеке от них находился город Славянск. Однажды в парикмахерскую пришла дама, ей понравилась прическа, сотворенная руками Любы. Она тихонько, чтобы не слышали остальные работники и хозяйка, пригласила девушку к ним в город, сунула вместе с чаевыми свой телефон. Люба и решила сменить обстановку, позвонила той женщине из Славянска, та пообещала сразу устроить ее на работу в парикмахерскую. На работе сообщила, что едет домой. Она действительно соскучилась по родным, почти два года не виделись, но решила немножко еще повременить.
Славянск был гораздо больший город, чем Мостово. Позвонила Ульяне, той, что дала телефон, она нашла ей комнату с отдельным входом от владельцев квартиры. И с работой получилась все нормально, правда Ульяне пришлось потратить остаток дня, чтобы уладить все Любины дела. Попутчицу в городе знали многие, приветствовали ее. В парикмахерской женщина задержалась, хозяйка заведения задавала Ульяне много вопросов. Люба отошла немного в сторону, чтобы не подслушивать. Вот и ее подозвали.
– Тебя расхвалили, надеюсь не зря. В холле ожидает клиентка, посредине есть свободное рабочее место, там же необходимые материалы и инструменты, передник даст Янина. А мы пока поболтаем.

Глава 3
Роман находился на той же площадке, что и при встрече с Любой. И это место, и сама Люба его заколдовали, спокойно о ней он вспоминать не мог. Но сейчас он должен закончить рисовать мальчишку. Рома внимательно посмотрел на паренька, сидевшего перед ним на стульчике, и подумал, что он сам в детстве был немного похож на этого мальчика, где-то в четырехлетнем возрасте. Вспомнил, что была у него подобная фотография. Только сидел на красивом стуле с узорной спинкой, боялся, что упадет, поэтому сползал на пол. Фотограф показал ему другое фото, где он увидел девочку немного постарше его, но на том же стуле. Он пообещал, что паренек получится еще красивее. Тогда он успокоился. Фото это осталось в альбоме у его мамы в городе Чудинске, где прошло его детство.
Рома любил и папу Гришу, и маму Настю. Они тогда во время съемки стояли немного позади его, но так, чтобы не попасть на снимок. Вновь перед ним развернулась картина его детства. У Ромы было всегда полно игрушек, разных игр, но полюбил он возиться с карандашами. Ему подарили детскую книжку, где были нарисованы очертания разных животных, птиц, а он должен был их раскрасить. Как видно все хорошо получалось, папа купил ему краски, а мама фартушек, чтобы не запачкал одежду.
Первое время его кисточка нередко выходила за очертания рисунка. Рома не знал, что делать, вроде старается, а все равно где-то да рука собьется за черточки. Пришел на помощь отец, порекомендовал самому нарисовать кого-нибудь. Он так прилежно корпел над первыми своими произведениями, что они на самом деле получились. Правда, он избегал острых углов.
Родители старались водить его на различные художественные и фото выставки, покупали открытки с рисунками известных художников. Папе с мамой порекомендовали отвести семилетнего сыночка к настоящему мастеру, который преподавал уроки рисования в школе. Тот посмотрел на творчество мальчика, похвалил его и начал вечерами несколько раз в неделю по часу заниматься с ним. В школе на уроках по этому предмету учитель Игорь Львович предложил ему подходить к остальным ребятам, помогать осваивать азы рисования.
Роман стеснялся указывать, где подправить рисунок. Преподаватель в конце урока обратился к ученикам:
– Может быть, мы ему поручим оценки за ваши работы поставить?
– Конечно! Пусть он сегодня будет нашим учителем, – зашумели ребята. С первой парты поднялась симпатичная девочка, попросила новичка-преподавателя:
– Роман Филиппович, будьте добры , оцените мою работу, – отчество соученика Инна, конечно, придумала.
– Вперед Рома! – вдохновил его учитель.
Паренек не растерялся, поставил девочке пятерку. Она тут же подняла свой рисунок, чтобы похвастаться. А Рома пошел дальше по рядам, ставя оценки. Учитель встал со стула и попросил всех одновременно поднять свои художественные творческие работы.
– Придется тебя, Рома, разжаловать из учителей, ты всем не пожалел поставить одинаковую отметку «пять», – Игорь Львович доброжелательно улыбнулся своему ученику.
– Они старались.
– Ребята, знаете поговорку: «Назвался груздем, так полезай в кузовок»? – спросил Игорь Львович. – Раз я его назначил руководителем этого урока, значит, все оценки его будут выставлены в журнале. А теперь я увольняю тебя, Роман Рязанов с этой должности, перевожу в ученики.
С этого времени к парню было приковано внимание той девчонки, рисунок которой первым был высоко оценен Ромой. Звали ее Инна Царикова. Она часто подходила к нему, задавала всяческие вопросы по любому предмету. Хотя жила немножко в стороне, Инна провожала Рому. Ему это явно льстило, но, в тоже время, было неловко перед другими школьниками. А те уже их окрестили женихом и невестой. Вначале Рома смущался, затем повел себя, как подобает парню – стал ее провожать домой.
Память у парня была хорошая, быстро заучивал стихотворения, мог рассказать эпизоды из книг, которые брал в библиотеке. С математикой было похуже, пригодилась дружба с Инной. Она ему разжевывала теоремы, задачи по алгебре, геометрии. В итоге у него за четверти по данному предмету обычно стояла четверка.
Пытался помочь отец. Сказал сыну, что в освоении математики очень помогает игра в шахматы. Рома освоил ходы фигур, но в гроссмейстеры не годился. Все партии он проигрывал. Папа отстал от него. Решил, что сын, как математик, пошел в маму. Та в школьные годы увлекалась спортом, была одной из лучших прыгуний города. И теперь в шкафчике салона лежат ее медали.
Но Рома и спортсменом не был, хотя физически был хорошо развит. Он бегал, с удовольствием играл в футбол, волейбол, теннис, на уроках физкультуры подтягивался на турнике лучше многих его сверстников, но вершин в спорте не достиг. Основным хобби оставалась живопись.
Роман продолжал встречаться со своей соученицей Инной. Она была симпатичная, рыженькая, невысокого роста, но очень бойкая. Ему хотелось ее целовать, но мешала его стеснительность. Пример подала девушка. Она поставила свой рюкзачок с учебниками, повернулась к нему лицом, положила руки на плечи и поцеловала. Тут он уж показал свое отношение к ней, не отпускал ее в течение нескольких минут. Придя домой, Рома еще чувствовал жар их поцелуев.
Однажды одноклассница Инна пригласила его на музыкальный вечер навестивших их город бардов. Но он в последние дни был увлечен работой над пейзажем озера, хотелось быстрее закончить картину к очередной городской выставке школьников. Поэтому попросил прощения, отказался пойти с нею. Инна обиделась.
Как только состоялось открытие выставки, Рома пригласил ее пойти вместе с ним. Девушка держала его за руку, он повел ее по залу, рассказывая о картинах других художников. Показал некоторых из них, кого он знал, которые тоже пришли на открытие выставки. К ним подошли двое мужчин и одна молодая женщина, с одним был знаком.
– Представляете, именно этому молодому человеку принадлежит картина маленькой девочки, которая вам понравилась.
– Поздравляем, поздравляем! Молодец! Успехов тебе в дальнейшем.
– Простите, Роман, – женщина приблизилась к нему. – Я журналист районной газеты нашего города. Уделите мне несколько минут. Расскажите о себе, когда увлеклись рисованием, кто вас учил, где вы уже выставлялись, чем еще увлекаетесь. И о том, как вы учитесь, о чем мечтаете. – Она достала из сумочки смартфон, направила его на художника.
Инна еще крепче держала Рому за руку, поглощенная вопросами журналистки и ответами друга. Ее удивлению не было предела – ее Рома известный художник! Это необходимо отметить. Как только они вышли из городского клуба, в холле которого проводилась выставка, Инна заявила, что по этому случаю приглашает Рому в кафе. Он не сопротивлялся.
Она заказала несколько видов фруктового сока, маленькие булочки с какой-то сладкой начинкой, пили, говорить приходилось громко, музыка все глушила. Напрыгались под нее здорово, приходилось постоянно вытирать пот. Рома спохватился:
– Инка, уже поздно, пора возвращаться по домам.
– Но я еще не совсем поздравила тебя. Сейчас выйдем, найдем укромное местечко, тогда и преподнесу свой подарок.
От поцелуев сегодня он никуда не денется, понял Рома. Но не возражал. Они вышли из кафе, Инна в сторонке увидела, неподалеку на земле что-то темное, потянула к нему Рому. Она нагнулась, это был тонкий мужской плащ, рукав которого был разорван, потому и выбросили. Попросила Рому свернуть его.
– Зачем он тебе?
– В жизни все может пригодиться.
Шли они очень медленно, так, как и предполагал Рома, ежеминутно останавливались, чтобы прижаться и целоваться друг с другом. Если кто-то и проходил мимо, никакого внимания они не обращали. Дорога привела их в заброшенный сквер, Инна шла и что-то высматривала. Рома спросил девушку, что она здесь потеряла, что ищет. Та ответила, что раньше в этом месте беседку, но она давно не бывала в сквере. Быть может, немного заблудилась.
– А что ты в ней забыла? – задал вопрос Рома.
– Золото, – шепотом ответила она. – Мог бы и догадаться. Смотри, там темнеет что-то, это беседка.
– Какое здесь может быть золото? И старой завалявшейся копейки в ней не найдешь. Вполне возможно мусор или старую сумочку кто-то выбросил.
Беседка была старой, пустой, под ногами обнаружили бумажки, заметили их при лунном свете, светившим сквозь поломанную крышу. Часть досок обшивки стенок отсутствовало. Увидели запыленную скамейку.
– Отдохнем? – спросила Инна. – Где плащ, что мы подобрали?
Рома отдал ей сверток, который она расстелила на полу, отбросив ногой бумажки. Поискала глазами поблизости, но ничего не увидела.
– Присаживайся, – Инна первой села на плащ, Рома опустился рядом.
Он был весь в подчинении девушки, она была зачинщицей таких поцелуев, что становилось горячо. Инна начала снимать с себя одежду, но парень вскочил, остановил ее.
– Этого сейчас не будет. Мы теперь не понимаем, что творим, потом жалеть будем, а я не желаю, как животное, идти на близость с тобой сейчас, тем более в такой обстановке.
Инна так рассердилась, что чуть не порвала блузку, одевая ее обратно на тело. Было больше двенадцати ночи, когда они решили, что пора идти домой, родители будут волноваться.
– А ты опытная? – по дороге поинтересовался Рома.
Инна засмеялась. – Ты не забыл, что не так давно я тебя приглашала на концерт, купила билеты, а ты отказался идти со мной. Я продала билет другому парню, пожалуй, мужчине, он был на десяток лет старше меня. Познакомились, он меня и соблазнил. Вечер я провела с ним.
– Ты так просто об этом говоришь, будто с ним съела мороженое.
– Догадливый, мы действительно после концерта съели по две порции мороженого. Ты чего-то испугался? У нас в классе многие побывали в подобных ситуациях, ничего живы.
Несмотря на доводы Инны, у Ромы было такое ощущение, будто он сотворил нечто плохое, его даже стало от ее слов немного подташнивать, но старался, чтобы подруга этого не заметила. Он проводил ее и вернулся домой. Мама с отцом были в своей спальне, даже не узнали, когда он открыл двери квартиры и лег спать.
Некоторое время Рома продолжал встречаться с Инной, но ни на какие увеселительные мероприятия с ней не шел, придумывал разные причины, отговорки. Вскоре он заметил, что подруга встречается с пареньком из другого класса. Рома не обиделся, не высказал ей никаких замечаний.

От занятий по рисованию Рому отвлекли неурядицы в доме. И мать и отец ходили хмурые, почти не разговаривали друг с другом. Такая обстановка длилась с месяц. Целую неделю он не видел папу. Случайно залез в платяной шкаф, увидел, что в нем отсутствуют все вещи отца. Обратился к маме с вопросом, где вещи родителя. Та ответила, что он в командировке, приедет не скоро.
Она обманула сына, надеялась, наверное, что Григорий уедет из города. На следующий день у выхода из школы сына ждал его отец. Рома так обрадовался, что бросился ему навстречу, обнял, хотя шестиклассники стеснялись при других проявлять свои чувства.
– Папа, я соскучился. Почему ты мне ничего не сказал, что уезжаешь в командировку?
– Сынок, я спешил, да и не знал, как тебе рассказать. Но, надеюсь, ты меня поймешь. Ромочка, мы с мамой поссорились, решили жить отдельно. Теперь я живу в другом районе, адрес тебе написал, – отец передал сыну бумажку. – Ты положи ее так, чтобы знал, где она, а лучше всего приедешь несколько раз ко мне, запомнишь, и эта запись не понадобится. Давай я тебя немножко провожу.
Причина ухода отца выявилась в тот же день. Рома увидел из окна, как подъехал к их дому автомобиль, шофер достал из багажника вещи. Из другой дверцы вышел высокий мужчина, что-то вручил водителю, наверное, деньги, догадался Рома. Потом он поволок два чемодана в их подъезд.
Когда позвонили в дверь, Рома на несколько секунд замер. Мама на работе, может кто-то из детей, что живут повыше, балуется. Открыл двери, перед ним стоял тот же мужчина с чемоданами.
– Привет, – сказал он. Тебя Ромкой зовут? Я Семен Захарович, будем знакомы. Буду жить с тобой и с твоей мамой. Возражения не принимаются.
Семен занес свои пожитки в салон, снял шляпу, положил ее на стол. Рома про себя отметил, что пришедший дядя красив, правда, спереди на голове волос маловато. Тот поинтересовался, где большой шкаф, затем раскрыл чемоданы и стал переносить, класть и вешать свои вещи, что на полки, что на пустые вешалки. Их было немало, так как папа большую часть своего гардероба забрал с собой.
Пришла мама, обняла вышедшего из спальни Семена Захаровича. Роме было дико на это смотреть, папа тоже обнимал маму, но тут же отпускал ее, а эти держали друг друга за плечи довольно долго, он просто отвернулся от них, усилил во всю мощь звук телевизора.
– Рома, зачем так громко? – спросила мама.
– Думал, что вам не слышно, – парень сделал звук совсем слабеньким.
Когда Семен Захарович пошел принимать душ, Рома спросил у мамы:
– Этот дылда будет здесь жить? (Так в школе называли не в меру высоких соучеников).
– Не смей его так называть! – вскрикнула мать, затем, слегка успокоившись, сказала: – Да, он будет здесь жить. Я развожусь с твоим папой и выхожу за Семена замуж.
– И как мне его называть? Ваше величество муж моей мамы принцессы Настасьи Ивановны?
Ей хотелось закричать на сына, даже ударить, но она сдержалась, даже улыбка тронула ее губы, но глаза оставались слишком серьезными
– Успокойся сынок, можешь называть его папой, можешь дядей Семеном, Семеном Ильичом. Он добрый человек.
– Уважаемый сэр Семен Захарович, да? У меня есть папа Григорий, других мне не надо, дядей тоже.
– Я понимаю, ты любишь своего папу, он тоже хороший, но так получилось, что мы разошлись. Придется тебе потихоньку привыкать к новому человеку в нашей семье.
– В нашей семье? Он не моя семья, привыкать не собираюсь.
Утром в выходной день Рома выскользнул из квартиры и поехал к отцу, адрес уже знал наизусть. По дороге догадался позвонить ему. Оказалось, папа в это время был в магазине. Он попросил сыночка подождать его немножко у дома, пока он запасется продуктами на неделю. Подходя к подъезду, заметил Рому, качающегося во дворе на качелях.
– Какой молодец, что приехал, но в следующий раз постарайся предупреждать заранее, – папа прижал Рому к своей груди и долго не отпускал. – Я тебя очень, очень люблю. Давай зайдем в квартиру, там поговорим.
Отец достал различные фрукты, бутылку вишневого сока, спросил, не хочет ли он чего-нибудь покушать. Сын жевал грушу, от обычной еды отказался, он дома позавтракал.
– Ты маме сказал, что идешь ко мне?
– Нет. Папа, не бери трубку, я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас с ними говорил.
– Рассказывай сынок, как тебе с ними живется. Не обижают тебя?
– Нет, все в порядке. Ты купил квартиру только с одной комнатой?
– Не купил, а снял на время. На большее жилье много денег надо. Заработаю, тогда посмотрим, куплю дворец и заберу тебя к себе.
– А сейчас ты не хочешь, чтобы я жил с тобой?
– Здесь близко нет школы, готовить обеды мне некогда, так что поживи пока с мамой.
Они долго беседовали, отец расспрашивал об успехах Ромы в школе, о его рисунках, школьных друзьях. Когда настало время обеда, отец пошел разогревать вчерашний суп, курятину решили можно съесть и холодную. В это время зазвонил смартфон Ромы. Он не хотел отвечать, понимал, что звонит мама, но папа настоял на ответе, сказал, что не стоит скрывать, где он находится, ведь мама волнуется. Рома ответил, что он у папы, сейчас он будет кушать очень вкусный обед.
– Пообедай и приезжай.
Дома ждал его серьезный разговор.
– Почему ты не спросил разрешения, чтобы уйти гулять?
– Я поехал к родному папе, для этого никакого вашего разрешения не надо. Я вам не мешаю спать до десяти часов, не мешайте мне встречаться с отцом.
– Как ты разговариваешь с матерью?!
– С хорошей матерью по-хорошему и говорят.
– Ромочка, – сбавила тон мама, – что я тебе плохого сделала, чем провинилась перед тобой? Разве не забочусь о тебе, не стараюсь приготовить тебе вкусную еду? Мы же так были дружны с тобой. Моя любовь к тебе не стала меньше. Вчера купила тебе красивую рубашку, ты ее еще не видел.
– Рубашку не одену, можешь подарить своему милому Семочке. Ты выгнала папу и хочешь, чтобы я с вами любезничал?
– Он сам ушел. Я предложила ему поменять нашу квартиру на две, но он отказался. Денег ему предлагала – не взял. Дай я тебя обниму, поцелую, мой любимый сыночек.
– Зачем тебе этот длинноногий журавль?
– Тебе сейчас это трудно понять, но придет время, и ты меня поймешь. Я люблю Семена.

Разве виновата только она, что в ее отношениях с Гришей образовались трещины. Ей хотелось лучше использовать свободное время, особенно летние каникулы. Она мечтала о поездках в Париж, Вену, Италию, Южную Америку, да не на две неполных недели, а хотя бы на месяц. Но мужу давали каких-то восемнадцать дней отпуска, да и денег было мало, ведь и она – переводчица, и муж – инженер, получали небольшие зарплаты. Выбиться в бизнесмены они не могли в силу сформировавшихся у них характеров.
Настя старалась заработать дополнительные деньги, занималась дома с отстающими учениками английским языком, на эти средства сама вырывалась в другие страны. Муж понимал ее и не возражал. В одной из групповых поездок познакомилась с таким же любителем туризма Семеном. Он опекал ее во время экскурсий, танцевал с ней вечерами в кафе, беседовал с ней, не давал скучать.
Кем он работает, Настя не интересовалась. Он был для нее прекрасным собеседником. Как-то, дегустируя вино, Семен скривился.
– Не понравилось? – спросила Настя.
– А тебе? (Многие в группе стали так обращаться один к другому).
– Для меня все сухие вины одинаково кислые.
– Мне не понравился его вкус. У нас вино гораздо лучше.
– Это где у вас?
– В Чудинске.
– В Чудинске? Ты шутишь.
– Зачем мне шутить? Живу и тружусь в этом городе.
– И я там живу.
– Серьезно? И кем работаешь?
– Корректором. А ты?
– Руковожу молочным комбинатом.
– Значит, я познакомилась с директором моей основной пищи.
Еще до переезда в дом Насти в один из вечеров Семен рассказал ей историю своей жизни. Два года назад расстался со своей женой, дочь и сын остались с ней, они еще маленькие, пять и восемь лет. Оставил ей квартиру, себе купил другую, маленькую. Иногда встречается с детьми. Его бывшая жена живет с матерью, из-за которой фактически и разрушилась их семья.
– Эти последние годы я в поисках женщины, которая бы любила меня, заботилась обо мне. Одному скучно жить, неуютно, своя квартира кажется чужой. Мне за эти дни знакомства с тобой показалось, что ты как раз такая. Ты мне понравилась, ты и спокойная и задорная, можешь зажечь других.
– Семен, ты хороший человек, мне понравилось твое ухаживание, забота обо мне. Но я замужем.
– Неужели кончатся экскурсии, и мы расстанемся? Быть может, иногда мы сможем видеться, пообщаться.
– Хотя моя голова не согласна с таким решением этической проблемы, но душа противоречит мозгам. Я говорю – да!
Так родилась новая семья. Насте было очень жаль, что единственный любимый сынок не понимает ее. Она беспокоилась о сыне, ведь у нее так и не получилось больше забеременеть. Сейчас думать почему, не было смысла.

Ранним воскресным утром Рома только вышел из своей комнаты, его встретила мама, сказала, чтобы умылся и шел завтракать. Затем обняла его и поцеловала в макушку. Хотя Роме было уже четырнадцать лет, но ласка мамы была ему приятна, как тому коту, которого нежно гладят по шерстке. Но сейчас он был очень зол на нее, ведь из-за этого нового жильца папа расстался с ними, ушел из дому. Рома продолжал навещать отца.
В один из приездов увидел у отца в комнате женщину, отец познакомил его с ней, звали ее Юлия. Оказалась папиной соученицей. Роме понравилась, как она общается с ним, с отцом. Одним словом, приятная женщина. Уходя, он попрощался с ней, папа проводил его к автобусу.
Рома был рад, что у его папы такая классная подруга, красивая и душевная. Насчет красоты кто-либо посторонний мог бы и поспорить. Юлия было полная, лицо обыкновенное, даже в обычных обстоятельствах ее щеки имели розоватый оттенок, волосы каштановые, прическа короткая. Она объясняла отцу, что с такими волосами долго возиться не надо. Обычные серые глаза, загорались огнем, когда Юлия радовалась или злилась, только огонь в них в разные моменты был не одинаков. (Так отец ему сказал.) А вот ее красные полные губы приглашали, чтобы их целовали. Выглядела довольно молодо, привлекала внимание других мужчин. Папе повезло, что его приняла такая женщина, решил Рома. Он был счастлив за отца, но вслух таких слов старался не произносить.
– У нее муж есть? – спросил сын.
Отец удивился вопросу. – Нет. Есть два сына, они уже большие, один работает, второй учится в университете. Она сразу после школы вышла замуж, но пять лет назад умер.
– Вот и женись на ней.
– Она тебе понравилась? Ты разрешаешь мне жениться?
– Об этом разве спрашивают у детей? Мама ни слова мне не сказала о том, что в нашей квартире появится другой мужчина. Папа! Ха-ха-ха!
– Ты слишком обижаешься на маму. Веди себя спокойнее. Понимаешь, Рома, я не спешу жениться, но скорее всего, перееду к Юлие. Она живет одна в двухкомнатной квартире, не возражает, чтобы я жил вместе с ней. Это будет гораздо ближе к тебе, пешком за пятнадцать минут дойдешь к нам.
– Чего тут думать, переезжай.
У него появились другие проблемы. Занимаясь любимым делом, рисованием, прогулками с Инной, он забросил математику. Ни к матери, ни к ее новому мужу обращаться и не думал. Решил поехать к отцу, тем более, что он больше двух недель его не видел. В воскресенье, предварительно позвонив, он зашагал быстрой походкой к квартире Юлии, подруги отца. Настроение у него было хорошее, можно сказать, даже веселое, а винавата все та же математика, он придет к папе и рассмешит его.
Лев Михайлович Кац был самым старым преподавателем в школе. Он уже лет семь мог спокойно отдыхать, получая пенсию. Но такого математика во всех школах города не сыскать. Он любил пошутить, во время объяснений рассказать что-то интересное, зачастую забавное. Школьники на переменках не редко слышали голос Льва Михайловича из учительской. А после него громкий дружный смех его коллег.
В конце урока он обычно предупреждал: «В следующий раз я вызову тебя, тебя и тебя, готовьтесь». Но это не означало, что этим ученикам повезло. Увы! Он гонял их не только по последнему, но и по изучаемым раньше заданиям. Приходилось основательно готовиться.
И сегодня Лев Михайлович вызвал к доске двоих ребят, погонял их, задавая дополнительные вопросы, поставил оценки. Но время урока еще не закончилось, он пригласил к столу Рому Добрушина. А парень весь вечер промучился, рисуя рысака, никак он у него не получался. Соответственно, к геометрии не притронулся.
Преподаватель смотрел на Рому, признавшегося, что теорему не выучил, задачи не решал.
– Да, Роман, никакого у тебя романа с математикой не получилось. Жаль, но если хочешь заработать удовлетворительную оценку, попытайся ответить на вопрос на отвлеченную тему. Готов? Математику на время оставим в стороне. Скажи, чем отличаются некоторые люди от лошади?
«Интересно, откуда он знает, что я вчера рисовал лошадку?»
– У лошади четыре ноги, а у человека две.
– Слишком просто. Ты не внимательно отнесся к вопросу. Я спрашивал про некоторых людей. Ответ же таков: взрослые лошади обычно все подкованные, а люди не все.
– Но человек не может быть подкованным во всех науках, – решил поспорить Рома.
– Тут ты прав. Я в затруднении, что тебе, сообразительному парню поставить, – Лев Михайлович посмотрел на остальных учащихся. Те поняли и зашумели: пять, три, а кто-то крикнул – кол.
– На мой взгляд, кол нельзя даже дуракам ставить, от этого они не поумнеют. Рома, за сообразительность, а это очень хорошая черта человека, ставлю четыре. Но на следующем уроке погоняю тебя по всему учебнику геометрии. Готовься.
Отец был не один, а с Юлией. Они еще завтракали, пригласили Рому, но он отказался, сказал, что сыт. Соку с удовольствием выпил. Поговорили с отцом, тот стал расспрашивать об успехах в учебе. Пришлось признаться о неудовлетворительных оценках по математике.
– Юленька, это больше по твоей специальности. Помоги моему сыночку.
Отец мог бы и сам помочь, ведь кончил механический факультет политехнического института, теперь учреждение называли университетом. Но ему хотелось вовлечь в воспитание сына и любимую женщину.
Рома достал учебник и тетрадь, что захватил с собой, но запнулся, не зная, как обращаться к папиной подруге. Она поняла его.
– Зови меня Юлией. Мне будет приятно. А то уже надоело, когда каждый день слышишь одно и то же: Юлия Борисовна, Юлия Борисовна. Показывай, на каком месте в геометрии ты застрял.
Они прозанимались два часа подряд. Отец в это время занимался только что выстиранным бельем, он доставал его из машины, клал в таз, затем вешал одежду на веревках балкона. Иногда подходил к ним, прислушивался к объяснению, Юлии его сыночку, целовал ее в шею.
– Извини, извини, больше мешать вам не буду.
Сделали перерыв в занятиях геометрией. Тут Рома и изложил сегодняшние его ответы преподавателю математики. Папа спросил у сына, как теперь идет освоение предмета.
– Юлия классный преподаватель, жаль, что не работает в нашей школе.
Женщина немного смутилась от полученной похвалы, поцеловала Рому в щеку, извинилась.
– Ты ведь не маленький, чтобы гладить тебя по головке. Считай меня, нет, не мамой, а близкой родственницей. Знаю, сестренки у тебя нет, вот я и буду твоей старшей сестренкой. Так что можешь обращаться ко мне на «ты».
– Спасибо, сестренка Юлия.

Увы, радости не бывают постоянными. На уроках учителя обязывали учеников отключить смартфоны. Когда во время перемены Рома включил его, то прочитал послание от Юлии: «Приезжай в больницу, там папа», был написан и адрес. Рома попросил своего соседа захватить его учебники и ринулся из класса. Денег на такси у него не было, каждая минута ожидания казалась часом. Наконец подошел троллейбус, хотя места были, в двенадцать дня большинство людей на работе, Рома не сел на сиденье. Еле дождался нужной остановки, бегом отправился к больнице. Он даже пробежал мимо дежурного, но тот его окликнул, вернул обратно.
– Кто такой? К кому бежишь? – спросил он, грозно глядя на парня.
– Отец мой здесь лежит, пропустите.
– В каком отделении?
– Не знаю.
– На первом этаже слева справочная, назовешь фамилию отца, тебе скажут, в каком отделении он находится, на какой этаж подниматься. Топай.
Рома добрался пешком на четвертый этаж, подсказанный девушкой в справочной, увидел стоящую у окна Юлию. Она сказала, что у папы кровоизлияние, он без сознания, к нему не пускают, сейчас в палате медики.
– Я позвонила твоей маме, она обещала, что как только освободится, приедет.
– Можно было и не сообщать, у нее другой муж.
– Все же она прожила с твоим отцом более пятнадцати лет. Что ни говори, а в душе остались хорошие мгновения их совместной жизни. Надо уметь залечивать раны, забывать то, что тебе сделали плохого, уметь прощать, а не оставлять в себе гнилые чувства.
– У меня ничего не сгнило. Давай не будем говорить о ней, сейчас главное мой отец. Расскажи, как это произошло.
– Мы завтракали, я подала ему кофе, но он почувствовал себя плохо, лег на диван. Я пошла в спальне к аптечке, взяла лекарство для сердца, вернулась, а он лежал на полу, не двигается. Пощупала пульс, не почувствовала. Тут же позвонила в скорую помощь, начала массажировать его сердце. Не помогало. Медики вскоре прибыли, тоже делали массаж сердца, оно забилось. Его и увезли в больницу.

Как только Насте сообщили, что Гриша в больнице, тут же примчалась. Он остался для нее родным человеком. Мама появилась через полчаса, поздоровалась с Юлией, обняла Рому, он не шелохнулся. Ему хотелось плакать, но парень держался из последних сил. Мать поинтересовалась, что случилось с Гришей. Врачи к этому времени вышли. Они сообщили всем пришедшим, что больной находится в коме, пока будут проводиться дополнительные проверки, анализы. Сегодня к нему никого не пустят, не стоит тратить зря время.
– Пойдем, сынок домой, – позвала Рому мать.
Он молча взглянул на Юлию, та положительно кивнула головой. Вышли из здания, сели в мамину машину. Настя накрыла стол в салоне, что обычно делала лишь по праздникам, поставила перед сыном неполную тарелочку супа, две котлеты, еще раз сходила в кухню, принесла еду себе. Кушали молча. Когда мать уже убирала посуду в кухню, крепко прижала сына к себе.
– Мой мальчик, я тоже очень переживаю за твоего папу. Он для меня остался близким человеком, хотя любовь между нами куда-то испарилась. Но ты для меня самый дорогой человек.
Рома молчал. Куда делся тот веселый жизнерадостный мальчик, которого она обожала? Он бегал по квартире, шумел, смеялся, задавал множество вопросов. Однажды спросил, почему у них нет больше детей, а у него братика или сестрички. Папа Гриша сказал, что в таком случае ему уделяется больше внимания. Но он с мамой подумает над его вопросом. Как-то Рома поинтересовался, зачем она красит губы, ведь они у нее и так красивые.
– Потом ты эту краску скушаешь? Она сладкая, как мед?
– Милый мой сыночек, женщина должна всегда выглядеть моложе, чем на самом деле.
– Ромаша, тебе скоро можно будет взять уроки вождения. Папа поправится, сможет начальным азам тебя научить. А потом к настоящему учителю пойдешь. Кстати, Гриша заставил меня взяться за руль, я очень боялась. Теперь, как видишь, почти ежедневно езжу на работу, в магазины.
Маму Настю и Рому пустили к больному лишь через день, сказали, что у Григория Добрушина положение стабильное, немножко улучшилось, но остается очень серьезным. Они зашли, во рту у него была дыхательная трубка, от рук, тела отходили различные провода к датчикам, глаза были закрыты. Они увидели, как у него вздымается грудь.
– Папочка, ты меня слышишь? – в глазах Ромы наворачивались слезы.
– Смотри Рома, у него пальцы левой руки, что ближе к нам, шевелятся.
Сын взял ладонь отца в свои руки, почувствовал, что пальцы начали чуточку гнуться, чтобы обнять Ромину руку, но тут же остановились. Они пробыли в палате не более десяти минут, медсестра попросила их выйти. В коридоре они увидели Юлию, поздоровались.
– Рома, мне необходимо отправиться в школу, немного опаздываю. Давай я тебя сейчас по-быстрому отвезу.
– Ты езжай, я здесь еще немного останусь.
– А занятия?
– Сейчас это не главное.
– Настя, езжайте, мы с полчаса здесь посидим, потом я доставлю его в школу, все равно на первые уроки опоздал, – Юлия серьезно посмотрела на Настю. Та поняла, что новая подруга ее бывшего мужа намекает, что сейчас она настоящая любовь Григория.
– Ладно, только не очень засиживайтесь.
Настя ушла, а Юлия попросила парня договориться с медсестрой о разрешении пройти им обоим на несколько минут к больному. Женщины в белом халате долго не было. Рома предложил Юлии самим зайти в палату, но та не согласилась. Наконец мимо них прошагала знакомая медсестра. Рома тут же вскочил со стула, обратился к ней.
– Здесь настоящая папина любовь, с той, что была здесь, они полгода назад развелись. Пустите нас хотя бы на пять минут, мы тихонечко постоим возле моего папы. Она любит моего отца, папа поймет, что мы рядом с ним, он обрадуется.
Их пустили. Рома стоял с правой стороны койки, она с левой. У Юлии были мокрые глаза, она каждые десять секунд их промокала салфеткой.
– Папа, к тебе пришла Юлия. Открой глаза, посмотри на нас.
Глаза остались закрытыми, но он увидел, как отец снова пошевелил пальцами руки. Рома сжал их. К нему подошла Юлия, положила сверху свои пальцы. Они заметили, как он освобождает свою руку и кладет поверх их кистей, чуточку сжимая. Так они простояли гораздо больше времени, чем разрешила медсестра. Рома говорил с ним, обещал школу окончить с хорошими оценками. Затем Юлия поклялась заботиться о его сыне. Тут их и выгнали из палаты.
Рома выполнял свое обещание, ходил в школу, прибегал после окончания уроков навестить отца, дома усердно садился за учебники. Ни с мамой, ни тем более с Семеном он почти не разговаривал. Старался поужинать, когда их не было дома, или они чем-то занимались.
Прошла неделя, но улучшения в состоянии отца не наблюдалось. Главный врач больницы попросил, чтобы старшая медсестра записала номер Роминого смартфона в журнал, обещал ему звонить, сообщать о здоровье отца. В очередной приход в больницу он увидел, что возле палаты бегают врачи, медсестры. К отцу его не пустили. Рома понял, что папе стало хуже. Но доктора должны, обязаны его спасти.
Из палаты вышел главврач, снял с лица маску, с рук перчатки, отдал их сопровождавшей его работнице. Тут он заметил Рому, подошел к нему.
– Извини, мой милый друг, мы очень старались, но нам не удалось вытащить твоего отца из комы. С кем ты здесь? Один? – Главврач тут же попросил связаться со всеми близкими Григория Добрушина. – Идем ко мне в кабинет. Тебе нужно набраться сил, твердости, всякое в жизни бывает. У той медсестры, что пускала тебя к папе, месяц назад умерла мать, рак у нее был. Есть ситуации, когда ни один профессор ничего не может сделать. Но ты молод, вся жизнь у тебя впереди. Крепись, сынок. Позвонишь его жене?
Рома позвонил вначале Юлии, затем маме. Через некоторое время в кабинете почти одновременно появились Настя и Юлия. У обоих были заплаканные лица. На мать он даже не взглянул. Юлия пообещала, что похоронами займется она. Настя сказала, что тогда на ее плечи ляжет организация изготовления памятника Грише.
– Ты со мной? – спросила она у Ромы. Он отрицательно качнул головой.
Юлия рукой попросила ее не беспокоиться, она позаботиться о парне. Рома послушно пошел за ней. Дома она сразу села за телефон, звонила в похоронное агентство, договаривалась о времени похорон, о затратах на все процедуры. Рома сидел с безразличным лицом, в его голове вертелся живой папа. Тут раздался звонок. Настя сообщила Юлии, что после похорон мероприятие, посвященное памяти Григория, проведет она, ведь большую часть жизни он прожил с ней, к тому же у нее с Гришей больше общих друзей, родственников. Юлия согласилась, сказала, чтобы поминки провели без нее.

Глава 4
Люба находилась вблизи папиной палаты, ее не пустили, пока шел обход. Мысли девушки вернулись в Славянск к Роману.
Утречком в пятницу она спокойным шагом шла в направлении парикмахерской. Погода была прекрасной, солнце еще не жарило. В компьютере нашла план города Славянска, определила по каким улицам ей идти, и теперь могла смотреть, что собой представляет городок, куда она попала. Множество четырехэтажных домов, но перед ними были высажены деревья, нижние листья которых вместо зеленых, приобрели сероватый оттенок, наверное, на них было много пыли от проезжающих машин.
Люба повернула в сторону и пошла по параллельной улице, где движение транспорта было гораздо меньше. Слева увидела сквер, внутри которого резвились дети, а недалеко от входа сидел художник, в нескольких метрах от него на табуретке восседал пятилетний ребенок. Люба заинтересовалась такой картиной, подошла и стала позади парня рисующего картину.
Ей понравилось, как старательно художник выводит черты девчонки. Парень был симпатичный, она и сама хотела бы посидеть напротив него, смотреть прямо в его глаза. Какие они, она не видела. На голове у него была шляпа, чтобы не напекло в голову солнце. Он ей понравился, решила как-нибудь навестить данное место и этого парня.
С работой все получилось, сказали, что она принимается, но пока временно, увидят ее способности, оценят, тогда можно будет говорить о зарплате, а до тех пор, милая девушка, посиди на минимуме. К сожалению, пришлось покинуть прибежище художника.
«Ни этот городок, ни Рома не выходят у меня из головы, даже во сне снятся, порой одни и те же сцены. Кажется, я немного отвлеклась, что-то мама сказала, а я не слышала». Люба просидела вместе с мамой первый день полностью, затем Галина вышла на работу, находиться возле мужа, который был в коме, она не могла. С ее глаз все время лились слезы. Она и минуты не могла усидеть, то ли от нервов, от неумения принести в данный момент хоть какую-либо пользу мужу, то ли от учительской привычки почти постоянно находиться на ногах. Поэтому на следующий день вышла на работу, приходила в больницу только после уроков.
Люба уже третий день, можно сказать, жила в палате или возле нее. Уходила лишь домой пообедать и вечером, когда ее выгоняли. А папа все эти дни не открыл ни разу глаза. К ней подошел главный врач больницы.
– Милая девушка, идите спокойно домой. Знаете, почему он не просыпается? Ему понравилось, что вы целый день сидите возле него, выражаете свою любовь ему, поэтому не хочет выходить из такого положения. Как только выздоровею, боится он, доченька и исчезнет. Идите домой, придете завтра во второй половине дня вместе с мамой.
Она последовала его совету. Пришла вместе с мамой после четырех, медсестра им весело улыбнулась. Они вместе с ней зашли в палату, все было также, только у Виталия глаза были открыты. А у дам они стали мокрыми. Мама Галя взяла в свои руки его руку, вторую обняла Люба. Начали расспрашивать его, но Виталий мог только кивать головой, так как во рту находилась кислородная трубочка да еще моргать ресницами.
– Папулька, ты скоро поправишься, мы с тобой станцуем танго.
– Виталик, ты нас больше не подводи, мы же всегда на тебя равнялись. Тебе передавали привет с работы, желали быстрейшего выздоровления, – Галина поцеловала мужа.
Отец Любы еще не все понимал, голова не совсем находилась в обычном состоянии, скорее всего из-за температуры. Женщины взглянули на лист в торце кровати, там было написано, что утром сегодня у него было 38,8 градуса. После обхода его перевели из реанимационной палаты в общую. Долго у него находиться не разрешали, Люба отправила мать домой, сама еще осталась на несколько часов. Сидя возле папы, который заснул, самой хотелось задремать.
Отец потихоньку поправлялся. Как только смог нормально общаться с врачами, остальным персоналом больницы, сразу начал шутить. Но с дочерью разговор был серьезный. Он потребовал, чтобы она, Люба, шла на предприятие и начала вникать в их бизнес.
– Жизнь такая, что я в любую минуту могу улететь на свидание с богом и не вернуться. Поэтому забудь о стрижках, о клиентах, теперь возле тебя будут вращаться совершенно другие люди. Сама понимаешь, мама у нас эстет, такие дела не по ее душе, ни по ее разуму, она далека от этого.
– Папа, ты еще совсем молодой, дееспособный, еще неделька и ты будешь бегать по своим делам.
– Я и не спешу в рай, хотя там, наверное, получше, нет нервотрепки. Не волнуйся, меня туда и не тянет. Здесь я живой, могу радоваться, печалиться, шутить, кого-то хвалить, кого-то ругать. Любочка, ты только захоти, горы можешь свернуть. Я то тебя прекрасно знаю.
Уехать в Славянск хотя бы на час, чтобы повидаться с Ромой, пока отец болен, она не могла. Он, как видно, зарабатывает мало, она забрала бы его в Чудинск, работу по душе нашел бы здесь. Увидеть его и объяснить, что смысл ее жизни – это он. И ничего с этим она поделать не может.
Отец Любы руководил предприятием по изготовлению кухонных принадлежностей: ножей, вилок, ложек, открывалок консервов, разных емкостей для хранения соли, перца и тому подобных специй. Виталию Андреевичу здесь доверяли, уважали, слушались его. Он редко повышал голос на работников завода. И зарплата была не хуже, чем на подобных предприятиях, иногда премии перепадали.
Увидев входящую в помещение завода Любу, многие приветственно махали ей руками. Ее здесь знали, она в школьные годы класса с четвертого много раз приходила сюда с отцом. Он ей показывал, как плавят металл, как создаются столовые приборы.
– А то ты кушаешь, а не знаешь, сколько труда в это вложено, – говорил ей папа.
Один из рабочих высказал вслух, что к ним пришла молодая смена руководства предприятия. В ответ Люба грозно помахала ему пальцем, заметила, что она временно будет выполнять обязанности отца, он скоро вернется на завод. Осматривая цеха, их всего два, она заметила, что многие рабочие разговаривают между собой, оставив на время выполнение заданий.
Побывав в цехах, Люба зашла в контору. Там сидело двое папиных сотрудников: старенькая бухгалтерша Ирина Семеновна и основной помощник хозяина завода Михаил Кириллович, он выполнял обязанности по организации доставки необходимых компонентов для изготовления продукции и отправке готовой покупателям.
Люба договорилась с Ириной Семеновной, которая уже больше года умоляла отправить ее на заслуженный отдых, помочь ей освоить азы бухгалтерских расчетов. Та пообещала заняться с ней всеми вопросами завтра с утра, она сейчас занята. Люба попросила дать ей список работников завода. Ирина Семеновна тут же сняла с компьютера данные и вручила ей.
Теперь очередь пришла побеседовать с Михаилом Кирилловичем, который рассказал ей, где и что заказывается для нормальной работы предприятия.
– Возникла проблема с поставкой серебра. Нам его поставляли из Грузии, но там поменялось правительство, увеличились налоги, вот они и подняли цены на серебро. Нам это не очень выгодно, посоветовали им лучше подумать, иначе мы найдем поставщика более сговорчивого. Мы действительно ищем такого, ведем переговоры с несколькими бизнесменами. Еще некоторое время, а то и месяц обойдемся теми запасами серебра, что у нас есть. Во всяком случае, у нас немало выпускаемых предметов, в которых отсутствует драгоценный металл.
– Михаил Кириллович, как у нас со сбытом готовой продукции?
– Понимаете, Любовь Григорьевна…
Люба тут же перебила его: – Вы всегда называли меня Любочкой. Ничего не изменилось, разве что я прибавила в росте и весе. Зовите меня Любой.
– Спасибо, согласен. Старые потребители продолжают нас кормить, берут нашу посуду и другие товары. Лишь один довольно крупный заказчик стал ерничать, просит снизить цены, причем на 20-30 процентов. Нам это не очень выгодно. Несколько раз связывался с ним, стоит на своих предложениях.
– Как далеко он находится? Что ж, я подъеду к нему, поговорю, а не согласится с нашими условиями, будем искать другого клиента.
– Люба, снизить цены на 10 процентов не будет особенно убыточным для нас. Если будет упрямиться, предложите такую скидку.
– Хорошо, Михаил Кириллович. Не могли ли бы вы пригласить в кабинет отца мастеров цехов. Хочу с ними поговорить.
– Сидите, я сейчас же их направлю к вам.
В кабинет одновременно пришли двое мужчин, поздоровались. Одному было лет около пятидесяти, другой раза в два моложе. Первый был довольно полный, толстяк одним словом, второй выглядел вполне в норме, к тому же она назвала бы его симпатичным.
– Вас, – обратилась Люба к старшему по возрасту, немного помню, но как зовут, не знаю. Назовите оба свои имена.
– Семен я…, Семен Иванович, – ответил полный мастер.
– Меня можете Робертом называть, – отрекомендовался второй.
– Спасибо. Я прошлась по цеху, и вот мое первое впечатление: часть рабочих болтается без дела. Многие, посмотрела в список, пенсионного возраста. Зачем нам лишние кадры? Насчет оплаты хороших специалистов я поговорю с отцом, быть может, их как-то дополнительно поощрить, но зато убрать бездельников. Особенно мне не понравилось состояние рабочей дисциплины в вашем цехе. Я права? Повторю: я здесь была только в школьном возрасте, поэтому мое мнение можете опровергнуть. Главный вопрос остается: стоимость продукции необходимо удешевить, у нас не хотят покупать наши изделия за прежние цены. Подумайте над этим. Нам вовсе не хочется урезать заработную плату. Что вы решите предпринять, сообщите Михаилу Кирилловичу. Всего хорошего.
Люба вполне могла положиться и на Ирину Семеновну, и на Михаила Кирилловича, ведь они много лет служили верой и правдой ее отцу. Вместе трудились еще до того как распался Советский Союз, когда большинство производств сгинуло. Потом у папы появилась возможность выкупить все, что осталось от прежнего заводика. Многие работники покинули его, нашли в других местах применение своим знаниям, возможностям. Каждый из них искал для себя более существенный заработок.
Когда предприятием стал управлять отец, наладил производство товаров, сумел заинтересовать покупателей, то с ним начали работать не только те, кто остался верен своей профессии: плавильщики, прессовщики, но вернулись многие раннее оставившие цеха завода. Оплата, предложенная Виталием Рязановым, вполне их удовлетворяла. Завод стал на ноги. Многие предметы кухонного быта стали изготавливаться впервые.
Люба узнала у Михаила Кирилловича имя начальника базы, предъявившего претензии к ценам за поставляемые товары, записала в блокнот точный адрес. Сообщила отцу о намерении поехать в Ростов на Дону, где находится данный предприниматель. Вечером она уже сидела в поезде, немножко успела поспать, а утром вышла на станции этого города. Попала под дождик, но это случалось с ней не впервые, поэтому совсем не расстроилась, так как в этот раз запаслась складным зонтиком.
Села в такси и поехала к источнику ее тревог, указав водителю, куда она хочет попасть. Привез он ее к самым воротам одноэтажного здания, ворота в него были открыты. Люба вошла, увидела считанных людей. Не успела оглядеться, как к ней подскочил мужчина лет тридцати. Обратила внимание, что он крепкого телосложения, здоровые мускулы выпирали из под зеленой тенниски.
– Какая красавица к нам пожаловала! – улыбаясь, встретил он ее. – С удовольствием принял на работу, но в грузчики ты не годишься, а бухгалтер наш вполне здорова. Сожалею, но ничем тебе, милая девушка, помочь не смогу. Разве что в ресторан сводить.
– В ресторане и без меня хватает дурочек. Скажи, ты сам здесь кто: хозяин, начальник или грузчик? А может ты и есть бухгалтер?
– Нет, моя хорошая. Бухгалтер у нас женщина, ее с места работы не сдвинешь, она очень близка к нашему Ивану Денисовичу. Я же здесь командир этого дома, мне шеф или эта безмужняя его помощница приносят или присылают бумагу: тому отправить то-то и столько то, что я добросовестно со своим помощником и выполняю. Занимаюсь и прибывшим товаром, рассортировываю его.
– Тебя как зовут?
– Вот это другой разговор, заинтересовалась добрым молодым человеком. Меня зовут Юрий. А тебя, красавица?
– Люба. Поговорим о деле, расскажу, чего я приехала сюда. Дело в том, что я хочу открыть небольшой магазин по продаже хозяйственных товаров. Узнала, что могу через вашу базу как раз этим и заняться. Я была бы очень благодарна тебе, если бы показал, какими вы товарами располагаете, по каким ценам.
– Люба, отговаривать не буду, но предупреждаю: конкурентов у тебя будет очень много. Ну а показать продукцию, что мы продаем, входит в число моих обязанностей. Жаль, уже четыре года женат, не то бы попытался тебя соблазнить.
– Рада встрече с толковым добрым человеком.
– Экскурсант, за мной!
Юрий подводил ее то к одному стеллажу, то к другому. Доставал и показывал по одному предмету из каждого ящика. Она брала их в руки, рассматривала, возвращала парню. Попросила сказать стоимость каждого предмета.
– Цены на них не мое дело, но я получаю из бухгалтерии бумагу, где указано, что упаковать, количество и, конечно, стоимость каждой единицы, а внизу сумма заказа в целом. Но меня это мало интересует, хотя голова, что-то и запоминает. Так что кое-что мне известно.
– А что в этих красивых футлярах?
– Здесь самый драгоценный товар: серебряные ложки или вилки, а в некоторых и то и другое вместе.
– Дорогие, наверное?
– А ты как думала! Серебро же, а не железо.
– Сказки мне не рассказывай. У моей бабушки был подобный набор, она его хранила, клала на стол только по праздникам. Оно почернело, что страшно с него кушать было, но бабушка не разрешала выкидывать. А ты говоришь серебро. Если старинное таким стало, то теперь серебро на вилках и ложках долго не продержится, ведь они покрыты сверху лишь тонким слоем на обычный металл. Люба чуточку сочинила, ее отец много лет назад подарил хорошим соседям на день рождения – юбилей главы семейства, набор-несессер. Наказал кушать ими ежедневно, чтобы знать, насколько долго будет держаться серебро на этом наборе. Пока соседи не жаловались. Изредка Виталий сам захаживал, осматривал свои изделия.
– Не совсем обычный металл, но мы в металлургию влезать не будем. Все же ты права: эти предметы покрывают тонким слоем серебра. Все равно, это удорожает стоимость предметов быта.
– Юрий, а поторговаться с вами можно?
– Со мной бесполезно, все решает хозяин.
– Я тебе так благодарна, что сводила бы в ресторан, но я опоздаю на поезд, да боюсь твоей жены.
– Моя жена – мое богатство!
– Успехов тебе и счастья, Юрий.
В конце беседы Люба упросила сделать копию квитанции, где указана фирма, поставляющая этой базе серебряные изделия. Она прекрасно видела, что они изготовлены на их заводе, но не говорить же об этом Юре.
Как только Люба попрощалась с Юрием и вышла из базы, набрала номер телефона ее хозяина Ивана Денисовича, ответа долго не было, хотела выключить смартфон, но тут прорезался приглушенный голос, как видно он кушал.
— Иван Денисович, приятного аппетита! Я угадала? Здравствуйте!
Несколько секунд ответа не было, затем голос стал гораздо звонче. Значит, прожевал то, что было во рту. – Кто это и что вам нужно?
– Встретиться, поговорить. Меня зовут Любовь Витальевна, я дочь Виталия Андреевича Рязанова. Вам вчера сообщили, что я приезжаю для согласования поставок наших изделий.
– Никаких сообщений я не получал. Вы сейчас где находитесь? Если в течение сорока минут доберетесь до ресторана «Дон», то застанете меня там. Тогда и побеседуем.
Люба поймала такси и за двадцать с небольшим минут прибыла к ресторану «Дон». Народу в нем было немало. Еще в дороге подумала о том, каким должен быть хозяин базы. Судя, что он после звонка собирался еще минимум сорок минут ждать ее, а ждать ведь не перед пустой тарелкой, то Иван Денисович должен быть плотного телосложения. Поискала глазами, наметила кандидатуру, угадала. Тот самый толстяк внимательно смотрел на входную дверь.
– Иван Денисович? Добрый день! Это я вам звонила. Здесь не совсем удобно вести разговор. – За столом вместе с толстяком сидело еще двое мужчин, один молодой, поджарый, второй пополнее.
– Это же надо, какая у моего партнера красивая дочь. Вы перекусить не хотите?
– Спасибо большое, но я не голодная.
– Тогда мы попробуем найти комнату.
Иван Денисович встал из-за столика, махнул рукой то ли друзьям, то ли партнерам, повел ее к бару.
– Сашко, дай-ка ключ от свободного номера.
Бармен глянул в бумаги, наклонился вниз и выдал Ивану Денисовичу ключ. Все это немного встревожило Любу, но тут же успокоилась, хозяин базы не был похож на насильника. Зайдя в комнату, Иван Денисович вежливо отодвинул для нее стул, приглашая присесть.
– Можно я тебя просто Любой буду звать? Вот и прекрасно. Люба, я же послал вам бумаги, где указал, на какие скидки мы рассчитываем. Зря тратили время. Сейчас редко кто решается покупать дорогой товар, экономят деньги. В стране много бедняков, для них, что черпать суп алюмишкой, что серебряшкой, одно и тоже. Зря ты отказалась от обеда, здесь хорошо кормят.
– Иван Денисович, вы умный человек, должны понимать, что, прежде чем ехать к вам, мы связались с теми, кто приобретает у вас нашу продукцию. Оказывается, ваши цены остались такими же, а в некоторых случаях повысились. Что же вы хотите нас кинуть на солидную сумму? Нам ничего не стоит пересылать наши товары непосредственно в магазины, гостиницы. Пока у нас нет рекламы, у нас без нее разбирают продукцию. Скажите мне, вы не хотите работать с нами на прежних условиях? Тогда расторгнем договор, ищите другого поставщика.
Иван Денисович стал мямлить о высоких налогах, малых доходах, в конце концов, согласился оставить пока прежний договор в силе. Они вернулись обратно в зал, он уговорил ее присесть за свободный столик, сам заказал меню, обещал, что ей понравится. Люба поняла, что ресторан «Дон» принадлежит ему. Хваткий дяденька! Еда, в самом деле, понравилась ей. Вино она попросила официанта забрать. Особенно осталась довольна трюфелями с грибами. Закусила все мороженым пломбиром. Когда оглянулась, Ивана Денисовича не увидела, исчез. Люба могла спокойно возвращаться домой.
При подходе к вокзалу, ей стало нехорошо. Люба быстренько забежала в туалет железнодорожного вокзала, но ее не стошнило, только выплевывала слюну. Несколько раз прополоскала рот, почувствовала себя легче.
«Что за фокусы? Еда была свежей, вкусной, может быть, потому, что смешала мясное с мороженым? Не зря евреи говорят, что смешивать мясное с молочным нельзя, должно пройти определенное время. Хотя бы в поезде не повторилось тоже самое».
Люба взяла билет, и тут ее осенило: так на поезде этого маршрута она уезжала из Славянска. Как ты мой славный парень поживаешь? Почти три месяца прошло с тех пор, когда они расстались. Она поедет сейчас не домой, а к Роме, к своему Роману. Тут же, не сдавая прежний билет, купила другой. От волнения у нее вспотело все тело, пару небольших салфеток у нее было, но ей необходим душ. У него она и смоет лишнюю влагу.
Приехала и двинулась к его дому, ее ходьбу скорее можно было сравнить с бегом. Интуиция не подвела ее, нашла его жилье. Уже, приблизившись, пришла мысль, что Рома, скорее всего, на работе. Что ж, подождет у дома, до вечера осталось совсем немного времени.
Она присела на скамейку у дома, прошел час. Люба каждые восемь-десять минут смотрела на часы. Вполне возможно он сейчас дома, рисует или лежит на диване и думает о ней. «Подымусь к его квартире, позвоню». Звонок был очень громким, прислушалась – тихо, решила еще раз нажать на кнопку звонка. Тут же услышала шаркающие шаги. Сердце стало так стучать, что Люба приложила руку к левой стороне. Ей казалось, вот оно выпрыгнет за пределы тела. Дверь отомкнули, приоткрыли наполовину.
– Вам кого?
Перед Любой стояла молодая женщина в банном халате. Неужели Рома завел другую женщину? Но она старше его намного.
– Простите, я хотела бы увидеть Романа, художника.
– Наверное, тот, кто жил до нас. Он куда-то уехал, я его даже не видела.
– Как давно?
– Мы здесь чуть больше одного месяца живем, про него рассказали нам соседи. Он уехал незадолго до нашего переезда. Так думаю, потому что в одной из комнат сильно пахло краской.
– Спасибо большое, – Люба повернулась и стала спускаться по лестнице вниз.
– А кто он вам? – услышала вдогонку слова новой жилички.
– Брат.

Любе хотелось всплакнуть, но она сдерживала слезы, не желала, чтобы на нее обращали внимание встречные пешеходы. Какая-то неделя, может быть, чуть больше отделяла их встречу. «Прости меня милый, не могла я раньше выбраться к тебе. Я надеюсь, ты чувствуешь, что я тебя ищу, сам постараешься сделать все, чтобы мы все-таки встретились».
Добралась домой нормально, тошноты больше не было. Могла идти к папе, рассказать о прекрасных итогах ее поездки. Но вначале нужно показаться маме, чтобы она не волновалась.
Когда Люба появилась на пороге квартиры, мать всплеснула руками:
– И двух суток не прошло, как уехала из дома, а так похудела. Ты что совсем не кушала? Бледная, замученная… Зачем тебе нужна была эта командировка? Могли послать кого-то из работников. Задала бы я твоему папаше трепку, да болен он еще. Никуда ты, доченька, не пойдешь. Помнишь сказку: сядь на пенек, съешь пирожок? Пока два пирожка ты не скушаешь, я тебя не выпущу.
– Мама, ты такая сильная? Мне кажется, я смогу отодвинуть тебя от дверей.
– Надеюсь, ты не ослушаешься маму. Садись за стол, я, пока ты спорила, уже нагрела для тебя пирожки.
– Ты говорила о двух, а тут их три.
– Раз три для тебя много, так и быть, выручу, сама съем один, очень они вкусные.
Отец чувствовал себя гораздо лучше, он уже сидел, на нем не было ни одной трубочки, ни одного проводочка, но температура держалась в районе 38 градусов. Люба доложила об итогах поездки, рассказала, как ее встретили на базе, о чем договорилась с Иваном Денисовичем.
– Ты прекрасный специалист, выздоровею, окончательно станешь хозяйкой завода. Не спорь, все решено!
– Папа, это дело не по мне. Я хочу заведовать парикмахерской.
– Дались тебе эти стрижки, в волосах твоих будущих клиентов разные гады ползают. Фу!
– Папа, ты же еще совсем молод, еще не так давно только тебе исполнилось сорок лет. Как мы здорово отметили твой юбилей.
– Вспомнила, целых три года прошло, пора готовиться к встрече следующего юбилея. Милая доченька, давай говорить о делах.
– Я думала, смотрела, есть мысль изменить вид, рисунок производимых изделий чтобы заинтересовать покупателей.
– Ты думаешь, я не думал? Не зря Иван Денисович желал уменьшить затраты на нашу продукцию. В мире ею занимаются многие специалисты в разных странах. Особенно старается Китай наполнить своими изделиями другие города, государства. Они просят за них меньшие деньги, правда, качество похуже. Сразу это не разглядишь, и люди покупают их ножи, вилки, открывалки, кухонные лопаточки. Я выйду из этого заточения, тогда и поговорим с тобой. Быть может, ты и права: продать наш заводик и соорудить хорошую парикмахерскую, а может быть и две в разных местах города. Над этим стоит основательно подумать. Выскочу из этой берлоги, повстречаюсь с некоторыми бизнесменами, тогда и примем решение о заводе, о парикмахерской. Подожди, о себе ты подумала, а обо мне? Чем я займусь? Напишу роман, как меня родная дочь ограбила.
– А что, ты же пишешь на мой и мамин день рождения поздравления в стихах, нам нравится. Вот и продолжай писать поэмы. Хорошо, папа. Я пойду домой, немного устала в поезде.
– Дай поцелую тебя, моя милая дочурка. Как я тебя люблю!
Любе хватило и часа, чтобы поваляться на диване в комнате, она встала, поехала на завод. Зашла в цех, все трудились. Заместитель отца Михаил Кириллович направился было к ней, но она махнула рукой, показывая, чтобы не беспокоился, занимался своим делом. В другом цехе тоже все трудились, только возле пресса склонились Юрий и один из рабочих. Какая-то неисправность, поняла Люба. Подошла к ним, увидела, что они рассматривают шкафчик, в котором помещена электроаппаратура.
– Может нужно пригласить электрика? – спросила Люба.
– Я и есть электрик. Полетел трансформатор. Можно, конечно, попытаться перемотать его, но займет не один день. Сейчас я пойду на склад, поищу там другой трансформатор, – Роберт поднялся с колен. – Здравствуйте, Люба.
– Добрый день, Роберт. Как дела с остальным оборудованием?
– Работает исправно.
Люба поговорила с Михаилом Кирилловичем, тот занимался отправкой готовой продукции. Заверил ее, что все идет как обычно, беспокоиться нечего. Она ему рассказала, что в цехе Роберта полетел трансформатор. Она использовала слова, что сказал мастер, ей было в диковину, как трансформатор может летать. Михаил Кириллович успокоил ее, сообщил, что если здесь не найдется прибору замена, недалеко есть мастерская, где их делают.
Наконец Виталия Андреевича выписали из больницы. Он не давал покоя врачам, говорил, что здоров, как в юности, хватит его здесь держать на казенных харчах. «Не пустите меня спокойно уйти, я сверну скатерти и по ней спущусь в подштанниках. Пусть вам будет стыдно». Пришлось его отправить домой в его одежде.
Дома все обрадовались, накрыли праздничный стол, но Виталий заявил, что так не годится. Он переест, сердцу негде будет биться, и вновь попадет обратно в больничную палату.
– Сегодня остаток дня проведу вместе с моими любимыми женщинами, а завтра с утра зарядка, затем с тобой, Любаша, двинем на завод.
В цехах Виталия Андреевича встретили дружными аплодисментами. Он немного смутился, попросил прекратить баловство. Затем вместе с дочерью зашел в кабинет, захватив с собой Михаила Кирилловича.
– Скажи дружище, ты уже накопил много денег? – обратился он к своему заместителю.
– Тебе одолжить?
– У меня с финансами, благодаря твоей помощи, все в порядке. У меня к тебе вопрос-предложение: не желаешь ли ты стать хозяином этого прекрасного предприятия?
Михаил Кириллович удивленно взмахнул ресницами, сразу и ответить не смог.
– Виталий, ты серьезно хочешь продать завод?
– А что тут такого? Он мне надоел. Хочу пару лет поболтаться по заграницам, посмотреть Южную Америку, Африку, да в России мест удивительных хватает. Отдохну, потом подумаю, может, перекуплю завод у тебя обратно, но уже за большую сумму.
– И тебе не стыдно сорокатрехлетнему молодцу предлагать мне, старику, купить твое родное предприятие? Хватит ерунду молоть.
– Миша, я серьезно. Мне требуется отдых. Сердце у разных людей в разные годы работает по-разному.
– Так передай дела ей, – Михаил Кириллович показал на Любу. – Она толковая девушка, вон как с хозяином базы расправилась.
– Не рассказывай мне, какая моя дочь. Я ее вырастил. Завод не передам, слишком хлопотное для молодой девушки дело, но деньгами обеспечу. Пусть решает, куда их вложить, на что потратить.
– Знаешь, недавно говорил с Ириной, бухгалтером нашим. Нам самим пора подумать о более спокойной жизни.
– Погоди, расскажи подробнее, уж не брачный ли союз ты решил с ней заключить?
– Сам знаешь, моя жена умерла пять лет назад, дети разъехались, остался я бобылем одиноким. Ирина давно мне помогает справиться с кухней, и поговорить, посоветоваться есть с кем.
– Ай, какой я слепой, не вижу, что в собственном доме творится. Стоит ваш союз благословить и отметить такое событие. – Виталий обнял друга, поздравил.
Когда он и Люба покинули завод, отец сказал, что сразу предполагал, Михаил откажется от его предложения.
– Надо поговорить с другими бизнесменами, но это уже на моей совести, – отец поцеловал дочь в щечку.
У Любы особых дел не было, она мучилась от безделья. Несколько раз встретилась с одноклассницей Майей Минкиной. Вспоминали школу, соучеников, их проделки. Сегодня Люба не собиралась никуда из дому выходить, но подруга позвонила, предложила пройтись вечерком по городу.
Чувствовалась осень, но девушки оделись соответственно погоде, холодно им не было. Встретили еще одного парня, учившегося в параллельном классе. Он был с незнакомой им девушкой. Представил ее, поболтали, разошлись
– Нет, чтобы гулял со своими девчатами, – возмутилась Майя.
– Пусть гуляет с кем угодно, – решила возразить Люба и тут же отскочила в сторону от дорожки. Ее стошнило. Когда она пришла в себя, Майя сказала:
– Это они виноваты, позавидовали твоей красоте. …Слушай, Люба, а ты несколько месяцев назад ни с кем в постели не лежала? Тебе надо срочно провериться. Сейчас мы вернемся ко мне, у меня есть метод, как узнать беременна ты или нет.
Получив объяснение процедуры проверки, Люба провела тест. Да, у нее будет ребенок. Она совсем растерялась, извинилась перед Майей, решила пойти домой. Подруга не отпустила ее одну, проводила домой, по дороге рассказывала про аборт, приводила примеры, но Люба ничего не слышала. В голове у нее звучало слово «беременна».
Дома легла сразу в кровать, объяснив родителям, что здорово устала. Мысль, что у нее будет ребенок, не позволяла ей заснуть. «Боже мой, я всего одну ночь провела с Ромой, и такое случилось. Ведь могла тогда удержаться от соблазна, не пойти с ним, не красоваться перед парнем, а просто смотреть в его глаза. Но я и сейчас готова быть с ним рядом, отдаться ему. Рома, где ты? Отзовись, я тебя люблю! И у нас родится ребенок. Неужели ты этого не чувствуешь?»

Глава 5
Когда у них дома собрались гости, Рома почти всех знал, все выражали сочувствие, как ему, так и его маме. Он не мог понять, она-то причем, папа с ней почти год не жил, она стала для него чужим человеком. Рома хотел высказать свое мнение вслух, но все шумели, одновременно говорили, сначала об умершем, а потом всякую ерунду. Главное, больше других выступал его отчим Семен. На Рому перестали обращать внимание. Он вышел из-за стола, ничего не сказал матери. Хотел подумать идти к Юлии или нет, здесь ему делать нечего.
По дороге зашел в сквер, сел на скамейку. Ему необходимо более конкретно вникнуть в создавшееся положение. Но вскоре рядом с ним оказались две девушки, возле стояли их парни. Они о чем-то говорили, но Роме не хотелось слушать их болтовню. Он поднялся, пошел дальше. Увидел торчащий люк от водопроводной системы, который был закрыт железной крышкой. Сел на нее. Грязная, конечно, но его это меньше всего волновало. Роме было чертовски неприятно, что Семен называет его маму Настенькой, ведь точно так обращался к ней и его родной отец.
С мамой Настей и Семеном он не только не хотел жить, желал их поскорее забыть. Утруждать Юлию заботой о себе, не хотел. Рома знал, что она не будет против, чтобы он остался у нее дома, будет даже рада ухаживать за ним, готовить пищу для него. Он для Юлии был кусочком его папы Гриши, и всю свою любовь она будет готова перенести на него. К тому же Рома для нее был некой заменой ее сыновей, которых видела редко. Ему было приятно, но он не хотел такого шефства над собой, ведь Юлия может найти себе другого мужчину, ей еще только тридцать девять лет. Если он переберется к ней, она не захочет никого туда приглашать. Ведь он не чурбан, совесть у него есть.
«Нужно уехать из города, начать работать, ведь у меня уже есть паспорт. Плохо, что специальности у меня нет, придется искать работу попроще. Деньги нужны, чтобы убежать из города. Просить ни у кого не хочу. Надо продать смартфон, компьютер». Рома встал и направился к дому Юлии. Она, как он и предпологал, обрадовалась.
– Рома, давай определимся. Ты имеешь право жить на прежнем месте, можешь жить у меня. Я тебе уже говорила, что ты мне как сын, в наследство достался. Я с удовольствием бы тебя усыновила, но ты такой взрослый, самостоятельный, что тебе это не нужно. Как тебе нравится: хочешь – считай меня твоей второй мамой, я к тебе так и отношусь, хочешь – старшей сестрой. Кстати о наследстве: у папы осталась небольшая сумма денег. Организацию создания памятника на могилу отца взяла на себя твоя мама. Не кривись, мама всегда остается мамой. Так вот, эти папины деньги можешь расходовать по своему усмотрению.
– Юлия, я уже не маленький. Честно, мне нравишься ты, твоя забота обо мне. Я папе говорил, что надо было на тебе сразу жениться, а не на Насте. Я сегодня хорошо подумал о своем будущем. Не хочу жить с мамой, не могу жить с тобой. Собираюсь уехать из города, позабыть про горе, хочу быть независимым. Ты не обижайся, буду считать тебя второй моей мамой, нет, единственной.
– Когда ты думаешь выехать?
– Через несколько дней.
– Не дождешься установки памятника?
– Об этом я не подумал. Спасибо, что напомнила, уеду на следующий день, после того как посмотрю на памятник отцу. Юлия, можно я заберу из дому учебники, часть своих шмоток и переберусь к тебе на это время? Обязуюсь иногда слушаться тебя. – Рома улыбнулся. Юлия обняла такого прелестного умного сыночка ее любимого мужчины. У нее было двое детей, но они уже учились, по вечерам трудились и жили не близко от Славянска.
На следующий день Рома после школы вернулся в свой родной дом. Сначала сложил учебники, туда же положил компьютер. Затем принялся снимать с вешалок в шкафу костюм, рубашки, брюки, но не все подряд, а необходимые на первое время. Затем из ванной комнаты забрал зубную пасту и щеточку. Вернулся, оглянулся, не забыл ли он чего-нибудь. В комнату зашла мама.
– Ты что делаешь?
– Перебираюсь к Насте, – спокойно ответил сын.
– Я же твоя мать, а не она! Я тебя растила, воспитывала…
– Наверное, плохо воспитала, раз ухожу от тебя.
– Как ты можешь так дерзить родной матери?! Положи обратно свой костюм и все остальное.
Рома вспылил: – Ты мать? Ты жена моего отца? Из-за тебя он умер, он тебя любил, а чем ты ответила. Совести у тебя нет! Ты не любила ни папу, ни меня. Ты мне не мать! Мать не поступает так с отцом своего любимого сына. Я вообще собираюсь удрать от вас, уехать из этого города.
Оба они раскраснелись, Насте не чего было сказать Роме, вполне возможно, он прав. Она села на стул, рыдания вырвались из ее горла. Забежал Сергей, кинулся к жене.
– Что он с тобой сделал?
Она показала на две сумки, что собрал Рома.
– Ты до чего довел мать? Как тебе не стыдно? – грозно напал на Рому Семен. – Распаковывай свои вещи!
– Мне стыдно? Кто разрушил нашу семью, кто довел отца до смерти? Я с вами говорить не хочу. Ты тем более для меня никто.
– Ступай немедленно отсюда, вещи твои сегодня же привезу. Быстренько уходи! Еще неизвестно, кто довел твоего отца до инсульта.
– Прощайте, буду рад вас не видеть.
Рома продолжал ходить в школу, кончался учебный год. Он попросил, чтобы дали ему справку об окончании десяти классов. Завуч школы уговаривала его остаться еще на год, чтобы получить аттестат зрелости, а потом уже ехать куда-то, но Рома отказался. Тогда она пообещала переговорить с его мамой Настей и Юлией, учительница знала, где он теперь живет. Но он попросил не тревожить их, так как все бесполезно, свое решение он не изменит.
Дома вторая мама вновь решила провести с ним беседу о бессмысленности его переезда в другой город.
– Мама Юлия, спасибо! Даю себе два дня, чтобы решить, куда поехать.
– Почему ты не хочешь остаться здесь, жить у меня?
– Юлия, прости меня, я очень уважаю тебя, но не могу в этом городе оставаться. Здесь каждая улица напоминает мне о папе. Тем более, не хочу встречаться с бывшей мамой и ее нынешним мужем. Ты не волнуйся, у меня будет все в порядке. Когда у меня получится устроиться, обязательно позвоню тебе. Меня же беспокоить не стоит, не дозвонитесь, я сменю симку.
Утром Рома вышел пробежаться, отсутствовал больше часа. Когда пришел, Юлия сообщила, что звонила его мама, плакала, просила, чтобы ты иногда связывался с ней, рассказывал про свои дела.
– Ты довел ее до такого состояния.
– Я веду себя, как велит мне моя совесть. Говорю, что думаю, стараюсь не врать, не беспокоить плохих людей.
– Рома, ты слишком прямо и резко выражаешь свою неприязнь к матери. В мире столько людей расстается со своими половинами, что не счесть. Неизвестно по какой причине перестало биться сердце твоего отца. Какое право у тебя есть, обвинять в его смерти маму?
– Мы с тобой не так уж знакомы, но я знаю, ты можешь обидеть разве что комара. Если бы у меня был дворец, я бы туда поместил тебя.
– К тому времени, когда ты построишь красивый дом-дворец, у тебя появится своя принцесса.
– Юлия расскажи о папе то, чего я не знаю. Он мне только сообщил, что вы учились вместе.
Ей было о чем поговорить с Ромой. Она была рада, что он желает знать об ее отношениях с Григорием, его отцом. Кому еще могла она рассказать об этом? Детям? Они бы ее не поняли, у них был свой папа, который оставил ее с десятилетним Мишей и семилетним Борей, ушел к другой женщине. Нужно отдать должное, Виктор, ее бывший муж, исправно платил элементы, навещал детей, на их дни рождения приносил подарки. Однажды и ей хотел преподнести красивое платье. Хотя оно было совершенно новое с магазинным ярлыком, Юлия отвергла этот подарок, завернула обратно в коробку.
– Тебе есть, кому дарить такие вещи. Одно дело дети, я же для тебя лишь мать твоих детей.
Юлия училась с Гришей почти в одни и те же годы, но шла на три класса ниже, а значит, была на три года моложе. (А его папа почему-то назвал ее своей одноклассницей.) Они наглядно знали друг друга, виделись, встречались на школьных мероприятиях, на этом все кончалось. Он не подходил к ней, тем более она к нему, более взрослому парню. Уже учась в седьмом классе многие ребята постарше пытались приударить за симпатичной девушкой-отличницей, настолько она выглядела прекрасно. Но Юлия отвергала все предложения проводить ее, встречаться с ней.
Как-то классы с шестого по девятый отправили в близлежащий лес на уборку мусора. После работы их привели к реке, где остановились на часок. Здесь она обратила внимание на мускулистое тело Гриши, она слышала еще несколько лет назад, как товарищи называли его имя. Залюбовалась и тем, как он быстро плавал, порою ныряя в воды реки, даже волновалась, когда его голова долго не показывалась из волн. Вышел Гриша из воды, выпрямился и стал загорать.
Школьников вновь собрали, они двинулись в обратную сторону. Девчата запели всем знакомые песни, к ним подключились некоторые парни. Шли вроде не спеша, но, идя следом за одной соученицей, она не заметила, торчащий из земли кусок корня дерева. Споткнулась и полетела, разбила коленку до крови, главное подвернула ногу.
Юлия остановила свое повествование, Рома молча сидел в ожидании продолжения ее воспоминаний.
– Я еле шла, учителя, сопровождавшие нас в этой экскурсии, были впереди. Я начала отставать, а позади в хвосте группы плелись двое и над чем-то смеялись, думала надо мною. У меня слезы полились из глаз. Один из парней увидел, что я едва передвигаюсь, подошел, спросил, в чем дело. Затем обнял меня за талию, моя левая рука непроизвольно схватила его за шею. Одну, пострадавшую ногу я приподняла, передвигалась лишь на правой ноге. Так он приволок меня к моему дому.
Этот парень дотянул меня до дверей квартиры, только тогда поинтересовался, как меня зовут. Тут же назвал свое имя. Мама отвезла меня в поликлинику, там туго перевязали запястье ноги, колено смазали йодом. Три дня я не ходила в школу. Вот так состоялось мое знакомство с твоим будущим отцом, тогда молодым парнем Гришей.
Как только я появилась в школе, он сразу подошел ко мне, поинтересовался моим самочувствием. На следующих переменках выискивал, где я нахожусь, пообещал сегодня проводить меня домой, мало ли какие препятствия могут встретиться по дороге.
Ну что тебе, Рома, рассказывать о дальнейшем, сам, наверное, уже прошел такую школу. Не подумай ничего плохого, мы понравились друг другу, через некоторое время, может год спустя после моей травмы, признались в любви, обнимались, целовались, но приличия соблюдали. Часто вместе делали уроки, он свои, я свои. Позже Гриша познакомился с моими родителями, я с его папой и мамой. Жаль они умерли очень рано.
– Вы в той же школе учились, что и я? – Рома приподнялся с дивана, ему стало жарко, он вспотел. Юлия заметила и дала ему несколько салфеток.
– Нет, школу мы заканчивали в городе Преображенском. К сожалению, судьба развела нас. Гриша выбрал специальность инженера, уехал далеко. Я позже, конечно, поступила в педагогический университет в Чудинске, здесь жила моя двоюродная сестра. Мы встретились лишь много лет спустя, к тому времени оба обзавелись семьями.
У Дины, моей двоюродной сестры было двое детей. Я старалась помогать ей, но она вновь забеременела, а места было маловато. Да ее муж искоса поглядывал на меня. Я так и не поняла, то ли он хотел избавиться от меня, то ли позабавиться со мною, ведь жена уже не могла в эти месяцы доставить ему удовольствие. Стало ясно, что мне нужно уходить.
За мной в это время стал ухаживать парень, он окончил техникум, работал мастером-строителем. Артур, услышав о моих проблемах, предложил переехать к нему и жениться. Я уже была на втором курсе университета. Общежития мне не обещали, вот и согласилась создать с Артуром свою семью.
Приятная внешность, независимость, обходительность заманили меня в его жилище. Артур – хороший человек, помогал мне по хозяйству, ухаживал за малышами, но одна особа сумела так увлечь его, что через пятнадцать лет после женитьбы я ему оказалась не нужна. Мы развелись. До школы наши дети жили у меня. Старший сын Иосиф после окончания школы учится в другом городе в институте, младший Яша переехал к отцу, так как возле их дома есть школа с дополнительными занятиями по программированию.
Я окончила ВУЗ, здесь стала преподавать в школе. Потом в этот город переехали мои родители. Кстати, ты моего папу должен знать, ведет русский язык и литературу в вашей школе. Зовут его Игорь Львович.
– Знаю, он у нас одно время классным руководителем был. Мне он нравился, он умел заставить ребят вникнуть в суть романа, поэмы или стихотворения.
– Мне осталось сказать, что встретилась с твоим папой совершенно случайно около четырех лет назад, у меня как раз начинался бракоразводный процесс. Гриша меня сразу предупредил, что женат, любит свою супругу, растет у них замечательный сынок Рома. За все время до ухода Гриши из семьи, мы виделись еще два раза и тоже неожиданно.
Когда твой папа узнал о любовном романе мамы с Семеном, Гриша снял квартиру, но я об этом не знала, увидела его в кафе одного. Подошла к нему, поняла, что что-то произошло. Он мне рассказал, я и предложила, если он окончательно уходит от Гали, встречаться чаще. Позже, поняв, что старая любовь в нем разгорелась с новой силой, не исчезла и у меня, посоветовала переехать ко мне, ведь мы продолжали любить друг друга. Как жаль, что смогли быть вместе так мало времени. Твой отец замечательный человек! – Настя отвернулась от Ромы, слишком тяжелым было расставание с любимым мужчиной, жизнь с которым только начала радовать их обоих.
– Рома, извини меня, но ты ведь взрослый парень, поймешь меня. И запомни, я готова во всем тебе помочь. Могу снять тебе отдельную комнату в нашем городе. Стесняться не надо, мы стали родными людьми.
Он согласился с Юлией. В Чудинске его ничего не держало. Рома понимал, что не все вопросы, что стояли перед ним, решены, но почему-то голова была чем-то загружена, он никак не мог сосредоточиться на отъезде из города. По школьной привычке он быстрым шагом направился пешком на вокзал, чтобы заранее купить билет на поезд. Конечную станцию выбрал еще около месяца назад.
Это был город Славянск, название и привлекло Рому, тем более от его прежнего места жительства не так уж далеко, меньше трех часов ехать на поезде. О точке своего выбора он никому не сказал, даже Юлии, пообещал ей изредка звонить.
Рома шел к вокзалу, заметил, что скорость его неожиданно уменьшается, шаги становятся короче. В чем дело? Опять ускорил походку, но дышать стало трудно, обессилил. Пришлось сесть на скамейку. До вокзала оставалась каких-то пятьдесят метров, но в голове шумело так, что он на секунды перестал понимать, где находится и куда идет. Рома понял, что он болен, с поездкой нужно повременить. Куда же ему идти, в старый дом или к Юлии? Ну не может он смотреть на мать с этим Семочкой. Вернулся к Юлии, пролежал половину дня, пока не вернулась хозяйка квартиры.
– Ты чего такой красный? Загорел что-ли? Действительно горишь, сейчас принесу термометр, измеришь температуру, – Юлия ушла в другую комнату и тут вернулась, передав Роме градусник. Оказалось, что у него температура 39,3 градуса.
– До поликлиники дойдешь? Обуй ноги и вперед. Одного тебя не пущу. Могла бы дать таблетку, но тогда врачи скажут, что ты притворяешься, ведь температура спадет.
– Юлия, может быть, проглочу пилюлю, и все пройдет?
– Не ленись, потопали.
Доктор определил, что у него ангина, нужно беречь своих близких, чтобы их не заразить, а себя, чтобы не перешло в воспаление легких. Предложил полежать несколько дней, принимать лекарство, которое он сейчас выпишет. Если облегчения не будет, то необходимо снова придти к нему, он выдаст направление в больницу. Ему только не хватало – больницы, возмущался Рома. Через два, максимум три дня он будет в другом месте.
Юлия не предлагала ему пойти к маме, там отлежаться, она его хорошо понимала. Двое суток Рома лежал, почти не двигаясь. Ей приходилось не только своевременно приносить ему лекарство, не только давать еду, но и кормить, хотя он кушать совсем не хотел.
– Рома, не будешь кушать, никогда не поправишься. Если тебе еда не нравиться, скажи, что ты любишь, я приготовлю.
– А если мне не хочется есть.
– А если я из-за тебя пропускаю занятия в спортивном комплексе?
– Но я тебя не держу, иди.
– Пойду, но только тогда, когда ты поправишься.
– Юлия, ты моя настоящая мама.
– Кто в этом сомневался.
Прошла неделя, Рома уже ходил по квартире, просил Юлию близко не подходить, а то вдруг заразится. Она рассмеялась: до сих пор постоянно дежурила возле него и никакая холера ее не взяла, теперь бояться нет смысла. Она заставила его делать дома физические упражнения.
Каким-то образом узнала о его болезни мама Настя. Она позвонила Юлии, попросила разрешения придти, на что получила положительный ответ. Пришла, хотя Семен Захарович был против ее посещения родного сына, говорил, что ее сын отрезанный ломоть. Она возмутилась, впервые поссорилась с ним. Разве можно так говорить о ее родном Ромашке.
– Сыночек, ну как ты? Почему сразу не позвонил мне, не сообщил? Как сейчас твое самочувствие?
– Я уже почти поправился, не стоит беспокоиться.
– Я тебе принесла твои любимые лимонные дольки. Скажи, что тебе хочется, что тебе еще купить?
– Мне Юлия все купила, ничего больше не надо.
– Неужели ты совсем отказался от родной мамы? Разве ты забыл, как я о тебе ежедневно заботилась? Ведь в детстве ты тоже болел, а я сидела рядом с тобой. Быть может, я виновата, но ты должен простить меня. Сейчас, Рома, ты совсем молодой, немного позже поймешь меня.
– Ты ни папу не понимала, ни меня. Я с каждым днем чувствую себя лучше, так что не стоит волноваться. Я жив! Прощения проси у папиной могилы.
– А он меня, когда был уже тяжело болен, простил. Только ты упрямый никак не можешь смириться с тем, что произошло между мной и твоим отцом.
Настя подошла к Юлии, спросила, что она может сделать для Ромы, предложила денег, но та отказалась брать деньги, пообещала сообщать о состоянии сына Добрушиной. Юлия умолчала, как просил ее Рома, о том, что он собирается покинуть этот город, тем более, что не знала, куда он собирается поехать. Слезы давили Настю, но она сдерживалась. Сказала Роме только «Будь здоров, сынок!» и ушла, попрощавшись с Юлией.
А та пришла в спальню к больному, помахала ему кулаком и вышла готовить обед на двоих. Рома сам злился на себя, но считал, что он прав, что совесть его чиста, разве что не нужно было так резко говорить с мамой, ведь, в самом деле, она заботилась столько лет о нем, кормила его. Но пусть ее поступок, женитьба на Семене Захаровиче будет всегда укором для нее.
Прошел год со дня смерти его отца. Рому и Юлию пригласили на кладбище. Вновь он стоял между Настей и Юлией, женщиной, которую уважал больше матери. Памятник ему понравился, он был изготовлен из красного гранита, обработанного только спереди, где были написаны фамилия, имя, отчество и даты рождения и смерти. Ниже – от кого: жены и сына. Юлия отдельно купила венок, где было написано: «От Юлии». Рома хотел, чтобы и его имя на нем было, но она возразила, сказала, что на букете матери обязательно будет написано Рома.
Мама Настя подозвала его, попросила возложить венок вместе. Когда он уже был возле основания памятника, Рома взглянул, нет ли на венке имени Семена. Нет, тот положил букет красных цветов. При возвращении домой Рома сказал Юлии, что на памятнике, где написано: «Скорбим…» и т.д., не хватает ее имени.
– Ты хотел, чтобы написали: «От второй неофициальной жены?» – улыбнулась Юлия.
– Можно было подумать. К примеру: от Юлии.
– Не будем мелочными. Ты хоть поблагодарил маму Настю за такой хороший памятник твоему отцу? Она заботилась о том, как он будет выглядеть.
– Поблагодари ее за меня, я же послезавтра исчезну из этого города.

Глава 6
Раньше Люба часов с одиннадцати до четырех пропадала на заводе. По ее предложению сменили наклейку на упаковке. Там прежде была приклеена бумага, на которой блестели ложка и вилка, теперь за столом красовалась средних лет женщина, которая держит в руках те же предметы и счастливо улыбалась. Такая наклейка может скорее привлечь новых покупателей. Договорилась с отцом сменить в ближайших городах поставщиков, этим они сами будут заниматься.
Отец почувствовал себя гораздо лучше, разрешил дочери больше заниматься личными делами, работу предприятия оставил на свой контроль. Руководить Виталий Андреевич Рязанов умел и любил. Да разве сумел бы он иначе потянуть такой бизнес? В первом же году разорился бы.
Люба была свободна. Следующим вечером после встречи с Майей Минкиной, она решила обнародовать известие о своей беременности всей семье, то есть, родителям. Но на ту беду к ужину заявился сосед Иван Васильевич Фомин. Он и бутылку «Столичной» прихватил с собой. Люба никак не могла дождаться, когда он уйдет, делала отцу знаки, давай заканчивай болтовню. Он только разводил руками, не выгонять же гостя. А тот, выпивший большую часть бутылки, вошел в раж.
– Виталька, давай споем эту, как ее …Выпрягайте хлопцы коней… Запрягайте? Не все равно? Мы уже не едем, мы уже давно приехали, ха-ха-ха. Ну, эту не хочешь запрягать, давай другую. О, вспомнил. – Иван запел: – Помнишь, мама моя, как девчонку чужую я привел тебе в дом…
Он не выдержал ни песни, ни тишины, заплакал. – Нет у меня ни мамы, ни жены, ни той девчонки, все померли.
Его стали успокаивать, а отец Любы прикрикнул: – Прекрати стонать, никто не вечен. У тебя есть еще дети дочери и сын, так что ты не один. В бутылке еще капля осталась, давай помянем твоих мать и жену, да и наших родных, пусть земля им будет пухом. Сейчас я тебя провожу домой. Перебирался бы ты, Иван, к сыну в его город. Он же неплохо живет, прокормит тебя.
Любе пришлось отложить сообщение новости на другой раз. Никто ей не помешал рассказать о важном событии на следующий день.
– Хочу вам сообщить, милые родители, одну новость, только не знаю, обрадуетесь вы или огорчитесь, – Люба впервые чувствовала себя такой робкой. Она действительно не знала, как отреагируют они на ее сообщение.
– Выкладывай, выкладывай, – подбодрил ее отец.
– Я, кажется, беременна.
Папа и мама на мгновение застыли с полураскрытыми ртами.
– Когда кажется, крестятся, – выдавил из себя отец. – Так ты беременна или нет?
– Я записалась к гинекологу, завтра уточню. Но моя проверка показала, что, в самом деле, в моем животе зреет плод.
Только сейчас до матери дошел смысл сказанного. – Доченька, что ты дальше намерена делать? Но сначала расскажи, кто он? Давно ли ты с ним встречаешься, почему не познакомила нас с ним?
– Это самый тяжелый вопрос. Его зовут Рома, хороший парень. Я с ним провела одну ночь, потом ты мне позвонила, чтобы я срочно приезжала, потому что отец болен. Я не успела узнать как его фамилия, кто его родители, знаю только, что он художник, снимает квартиру в Славянске, где-то работает.
– Поезжай в твой Славянск и привези его, – сердитым голосом скомандовал отец. – Он нормальный парень?
– Папа, когда я ездила по делам нашего предприятия, то на обратном пути завернула в этот город. Его в той квартире не оказалось, сказали, что уехал из Славянска, куда, соседи не знали.
– Теперь ищи ветра в поле. Скажи, что ты надумала дальше делать.
– Аборта не будет. Рожу ребенка и буду его растить.
Как воспринять такую весть? Родители расстроились, но советовать взрослой дочери ничего не хотели, пусть решение примет она сама. Задумали пойти пораньше спать, оставили Любу наедине с ее смартфоном. В спальне Виталий и Галина продолжили беседу о беременности дочери.
– Ну зачем ей ребенок от бог знает какого мужика, которого след простыл? – сердито спросил Виталий. – Пусть делает аборт.
– Милый, что ты знаешь об этом. Зачастую после аборта женщина не может больше забеременеть, не родит никого. У нас с тобой только одна дочь, слишком увлеклись работой. Кто же продолжит наш род кроме Любаши? Пусть родит, мы ей поможем, трудно будет, возьмем няньку. Решение будет за ней, она у нас в семье тоже самостоятельная.
– Пожалуй, ты права, такой она еще в школе была. Вся в меня.
– Хвастун ты, Виталька. Каким с молодости был, таким и остался.
– Намекаешь, что я старик? Сейчас тебе покажу, на что я способен. Ты еще вполне можешь родить мне сыночка.
– Мы уже пытались, но напрасно. Во всяком случае, мне приятна твоя ласка.. Поаккуратней, пожалуйста.
Виталий уснул, а Галину сон не брал, все мысли были о дочери. Раненько утром первая тихонечко встала, чтобы не будить остальное семейство, приняла душ, приготовила для всех завтрак и ушла на работу. Первое время после окончания университета она работала в школе, но затем ее переманили в «Дом издателя» корректором.
В этой школе Люба училась только до пятого класса, затем ее перевели в более дальнее учебное заведение. Настояла на этом Галина, она не хотела, чтобы родители детей, сами ученики говорили, что ее девочка получает хорошие оценки по блату, так как в этой школе работает учительницей ее мама. Ну и что с того, что Любе приходилось идти пешком гораздо большее расстояние. Дочь никогда не подводила ее, училась прилежно, получая заслуженные пятерки.
В воскресенье, выходной день, в семь утра в доме Рязановых раздался телефонный звонок, который разбудил всех жильцов. Потревожила их отдых сводная сестра Гали Римма. Извинилась, сказала, что в другое время их тяжело застать. Могла бы и вечером позвонить, но сестра всегда беспокоила их не позже семи утра, называла их сонями, если те упрекали ее за недосып.
Отец Риммы и Галины Лев Горовиц вначале был женат на Симе Подольской, через год у них родилась дочь. Галочку, доченьку он обожал, старался чаще гулять с ней. Дочь и до сих пор бережно хранит его фотографии, справку о смерти, а в спальне на стене висит фото папы Левы вместе с мамой Симой.
Но теща до того доводила свою дочь с требованиями касательно ее мужа Левы, что та все и высказывала любимому человеку. Три года держался Лева, не раз предлагал жене пойти на съемную квартиру, но Сима была настолько привязана к матери, что отказывалась оставить ее одну.
Лева развелся, платил алименты на дочь, через несколько лет уехал в Хабаровск, женился на симпатичной улыбчивой Наташе Куприяновой. Был счастлив десять лет, там и родилась дочь, которую назвали Риммой. Тяжелая работа, болезнь подкосила здоровье Левы, несколько раз его помещали в больницу, но от инфаркта спасти не могли. До последних дней он трудился, отдавая всю зарплату до копеечки любимой жене.
Мама Галины женщина особенная: красивая, высокая, но очень упрямая. Решила что-то, будет идти к задуманному через все преграды, не щадя ни сил, ни времени, ни здоровья. Уже, будучи замужем, Сима Подольская окончила институт, защитила кандидатскую степень, начала работать над докторской дисертацией. Она не поменяла своей фамилии, настаивала, чтобы их дочь продолжила ее род, но Лева не согласился. По достижении Галиной шестнадцати лет вновь предложила дочери сменить фамилию. Отца уже не было в живых, Галя осталась верна отцу, во всех документах она называлась Горовиц Галина Львовна.
Как только дочь поступила в университет, Сима уехала в Ростов на Дону, где снова вышла замуж. Как видно связь с этим доктором наук была давняя, но она все держала в секрете. За все следующие годы навестила Галину дважды, когда та вышла замуж, и спустя два года после рождения Любочки. Внучка ее и не помнит. Бабушка Сима напоминала о себе только под Новый год, поздравляла, присылала игрушки, позже детские платья, хотя девочке все они были малы.
Сестра Римма беспокоила Галю не чаще одного раза в месяц. Виделись они настолько редко, что если бы не скайп, то Рязановы и не вспомнили, как семья Риммы выглядит.
И в этот раз каждый поделился своими новостями, состоянием здоровья всех членов обеих семей. Галина все обдумывала, рассказать сестре о беременности Любы или не стоит. В этот момент Римма сообщила, что к ней в гости приходит племянник ее мужа, которому исполнилось тридцать один год, пока не женат. Парень что надо, прекрасный спортсмен, занимается фехтованием, имеет награды, был чемпионом страны. Зовут его Глебом.
– К чему ты мне все эти подробности рассказываешь?
– А то ты не понимаешь? Он может составить твоей дочери вторую половину. Добрый малый, не пьет, не курит, физических недостатков не имеет. Если бы он чем-то был не хорош, не посоветовала бы тебе, сестренка, дочери твоей в женихи.
– Конечно, завтра свадьбу и сыграем,– с иронией сказала Галина.
– Не перебивай. Во-первых, он решил сменить место жительства, не сложилась в последний год у него работа с новым тренером и начальством. Глеб все равно переезжает в ваш город, ему там пообещали работу по специальности. Твоя же Люба тоже холостячка, пусть присмотрятся друг к другу, авось что-то и получится. Не бойся, я не навязываю тебе Глеба. Квартиру он себе сам снимет, не волнуйся. Мне кажется, вполне гармоничная пара.
– Римма, ты говоришь, что он так или иначе собирается переехать в Петровск, вот и прекрасно. Дашь ему наши координаты, придет познакомиться с дальней родней, а там видно будет. Не зная человека, ничего ни за, ни против говорить нельзя. Поэтому, увидят они друг друга, сами и решат. Ну, тогда пусть придет к нам, все же почти и мой родственник. А там жизнь подскажет, что и как. Сама ты не собираешься нас навестить?
– К вам я приезжала, теперь жду вас в Хабаровск. Разве что на свадьбу позовете, тогда обязательно прилечу. От вас все зависит.
Беседующие пожелали друг другу здоровья, счастья и положили трубки.
Мама Галя ничего не сказала Любе, только переговорила с мужем, сообщила ему, что звонила Римма, вроде ее племянник собирается переехать в наш город. Виталий кивнул головой, не придал никакого значения словам жены.
Появился Глеб приблизительно через месяц, позвонив заранее, договорился с Галей, что придет под вечер в субботу. Родителям Гали он сразу понравился. Стройный, среднего роста, чуточку выше их дочери, одет прилично. Пришел в длинном демисезонном пальто, когда его снял, увидели коричневый костюм с аккуратно выглаженными брюками, синюю рубашку с галстуком, немного опущенным ниже горла. Длинные прямые волосы закрывали сзади всю шею и воротник.

Семья Рязановых была рада видеть парня. Любе тоже он понравился, но никаких особых планов в отношении его она не строила. Ее беспокоила забота о будущем ребенка. Они поговорили на разные темы, вопросы в основном были обращены к нему. Глеб тоже поинтересовался, чем занимаются Рязановы. Потом был легкий ужин с вином. Он выпил всего полрюмочки, сказал, что спортсмену привыкать к спиртному не только вредно, но может повлечь утрату способности добиваться успехов в спортивных соревнованиях.
Когда парень собрался уходить, мама Галя попросила Любу проводить Глеба. Они шли довольно медленно, беседовали. Она поинтересовалась, сколько времени он в Петровске, понравился ли ему город.
Глеб сказал, что прошло всего несколько дней с того времени, когда он приехал. Нашел однокомнатную квартиру на съем, побывал несколько раз в спортивной секции фехтовальщиков, немного потренировался, вроде тренеру он понравился. Вскоре должны пройти городские соревнования. Его записали в число участников, но вне конкурса, нужно будет доказать свое мастерство. Они прошли три квартала, Глеб кивнул на одно пятиэтажное здание, показал на третий этаж, пояснил, что там он обитает.
– Я так не могу, ты меня довела до моей квартиры, не имею права оставить тебя одну среди улицы, возвращаться в темноте домой. Обязан проводить тебя.
Дорога назад заняла больше времени. Люба рассказала о своем увлечении парикмахерским делом, о том, что помогает отцу на заводе, ищет новых клиентов. Теперь наверстывает упущенное: поступила в университет на экономический факультет. Перед прощанием договорились, что в выходной день она повезет его на природу, в лес.
В детские годы Люба еще не разбиралась в названиях грибов, их качестве, волокла все подряд, разве что мухомор отличала от других. Разводила руки в стороны и с детским непониманием вопрошала: – Такой красивый, почему же он портит людей? Если набирали много грибов, мать их засаливала, потом закатывала в банки, а зимой все наслаждались ими. Но Любе они не очень нравились, она любила, когда их в тот же день приготавливали на сковороде. Главное же для всех был процесс хождения по лесу, сбор грибов.
Вот по одной из таких лесных троп шагали Люба и Глеб. Все так же, как в детстве, зеленели ели, сосны, только шишки распахнули свои головки, многие из них валялись на том, что осталось от травы. Изредка попадались дубы, березы, на них листьев почти не было, зато они шуршали под ногами.
– Ты мне родственник, племянник? – спросила Люба у Глеба.
Тот рассмеялся. – Нет, я племянник мужа тети Риммы. Она относится ко мне как к родному сыну, ведь у нее только две дочери.
– А ты в семье один?
– Нет, у меня есть брат и сестра, но я самый младший.
Они подходили к опушке леса, чуть дальше и ниже поблескивала набольшая речонка. Вдруг Люба всплеснула руками.
– Ой, что я вижу! Оглянись вокруг, посмотри на все внимательно. Не так, глаза должны быть направлены на землю.
– Ничего особого, пожухлая трава, две березки…
– Я вижу огромный гриб.
– Сорви его, нож с собой беру только в поездки, да и то не всегда.
– Придется моими коготками отщепить его, чтобы не повредить корней. Смотри, какой великан, здесь граммов семьсот, в одной руке тяжело держать.
– И куда ты его денешь?
– Женщины народ запасливый, у меня в кармане куртки есть мешочек. Подержи мою добычу. Смотри, еле влазит. Не с пустыми руками возвращаемся домой.
– А его нельзя поставить на стол, чтобы все время им красоваться? Скажи, что за порода такая.
– Это белый гриб, некоторые называют подберезовиком. На стол ставить нельзя, он испортится. Так что приглашаю тебя вечером на грибную жаренку. Вкуснятина еще та!
Люба уже несколько лет не была в лесу, не ходила так много, поэтому немного устала, предложила повернуть обратно к ее машине. Глеб взял ее за руки, повернул к себе ее тело, обнял. Он хотел еще что-то сделать, но Люба руками отстранила его от себя.
– Я привела тебя в лес, чтобы ты познакомился с нашими прекрасной природой. Понимаю твое желание, но хочу сообщить тебе, что я беременна, поэтому не стоит заводить со мной близкие отношения.
– Ты замужем? Мне тетя Римма соврала, сказала, что ты холостячка.
– Я замужем никогда не была, значит, она права. Но так случилось, что познакомилась с одним парнем, а ранним утром слиняла от него. Увы, забеременела, через семь месяцев буду рожать. Кого, не знаю и знать не хочу. Время покажет.
– Но ты ему сообщила?
– Не смогла, у меня нет его координат. Пожалуйста, оставим эту тему, она у меня комком в сердце стоит. Нам пора домой.
– Люба, ты очень симпатичная девушка. Я хочу и дальше с тобой встречаться, ведь ты к тому же интересный человек.
– Согласна, мы же от общения ничего не теряем.
– На этой неделе я не обещаю нового свидания с тобой, так как необходимо решить вопросы с трудоустройством. Все договорено, место есть, но не знаю более конкретно, чем и кем буду занят, да и проблема с заработной платой еще не решена, лишняя копейка мне не помешает.
– А я в эти дни буду разрабатывать модные женские прически, рисовать их. Надеюсь с помощью папы найти необходимый капитал для открытия парикмахерской.
– Молодец, человек самостоятельный. Не люблю девушек, которые мечтают только о женитьбе на богатом мужчине. Их даже его возраст не волнует, лишь бы ублажал их своими деньгами, бриллиантами, прочими женскими побрякушками. К тому же ничего не желают делать в квартире, нанимают дизайнеров, уборщиц, поварих, сами свои руки кремами и лаками украшают. Наши родители вели себя совсем по-другому.
– Ты прав, но не во всем. У каждого поколения свое отношение к жизни. Наши дедушки не знали, что такое смартфон, компьютер, редко кто летал на самолетах, катался на кораблях. И в парикмахерскую редко заглядывали, теперь совсем другое дело. Я всего несколько дней проработала в Славянске, пришлось вернуться домой из-за болезни папы, к вечеру второго дня был список желающих попасть в мои руки, чтобы женщины могли радоваться виду своих голов, чтобы ими любовались мужчины. Меня не раз, даже за такое малое время, хвалили за чудесные прически. Мы живем в другое время. Я с родителями объездила почти всю Европу. Не спорю о любительницах богатых мужчин, есть такие. Хотят жить красиво, а такое не запретишь.
– Ну как не согласиться с такой умной девушкой. Суть еще в том, что при встрече с такой дамой, видишь, как она кичится не своим умом, не тем, что она получила в наследство, а деньгами, кольцами, которые дает ей ее муж. И представляет, что она центр города, а может и Вселенной.
– Чтобы завоевать миллионера, необходима красота, обаяние и талант, так что не все они глупые курицы. В эту неделю буду пытаться нарисовать портреты женщин с разными прическами, чтобы их повесить в будущей моей парикмахерской. Лучше, конечно, сфотографировать, но это я или фотограф сделаем, когда будет много клиентов.
– Ты такая уверенная, что тебе запросто решить любую проблему.
– Если бы так, но есть дела, что и мне не под силу. Все же спасибо за комплимент. Смотри, темнеет, ну и заболтались же мы. Поехали, отвезу тебя домой. Подзаработаешь на Ситроен, будешь меня катать.
Сказать, что буду рисовать не сложно, но как изобразить разные головки, где-то с улыбкой, где-то серьезных женщин. Неплохо поместить на витринах парикмахерской, как молодых, так и более пожилых людей. Люба в школьные годы неплохо рисовала зайчиков, собачек, и здесь маленькие женские головки удалось изобразить, но на больших полотнах бумаги у нее получались такие лица, что она тут же рвала эти листы.
Люба поставила на стол большое зеркало, места было мало, оно могло разбиться. Пришлось подвинуть стол поближе к свободной стене. Теперь она смотрела на свое изображение, нарисовала овал лица. Получилось! Но трудности ожидали ее, когда необходимо было заполнить черты лица. Попробуй нарисовать теплый взгляд, не испортить губы и нос. Причем лица должны были быть разными. Трудилась день, второй, неделю, потом поняла, не ее это дело. Проще отдать художнику, а самой рисовать только прически. «Роман, где ты мой любимый Роман? Ты мне очень нужен».
Иногда заведующая парикмахерской просила Любу придти к ней, чтобы украсить голову какой-то известной особе, готовой уплатить в два-три раза дороже обычного. Некоторые клиенты, присутствующие при этом, требовали, чтобы именно эта девушка поработала и над их прической, а не другие.
– Наша мастерица работает по спецзаказу, соответственно и оплачивается ее труд. Вы готовы платить в несколько раз больше? Тогда я поговорю с Любой, узнаю, когда она свободна, и сообщу вам. Хозяйка заведения глянула на одну из женщин, которая только встала с кресла, где работали над красотой ее головы.
– Посмотрите, разве плохо сделали? Очень красивая прическа. Всего вам хорошего, – пожелала она уходящей клиентке, успев получить и от этой дамы оплату труда ее работников.
Люба оставалась довольна приработком, ей доставалась львиная доля от денег, заплаченной клиенткой. Хозяйка отдавала ей почти все, главное для нее оставался имидж ее парикмахерской.
То реже, то чаще продолжались встречи Любы с Глебом. Пришло время и для поцелуев. Люба отдавала себе отчет, что не любит его, поэтому прикосновение к его губам было не полным, слабым с ее стороны. Иной раз ей казалось, что она в руках Романа, тогда и поцелуй оказывался другим. Все же Любе пришлось задуматься над своей дальнейшей судьбой.
Во-первых, Глеб признался ей в любви, она обещала подумать над ответом. Во-вторых, уже начал выпирать ее животик, прошло пять месяцев со дня расставания с Ромой. Но его нет, а ребенок будет. Требовалось немедленное решение: выходить замуж за Глеба или оставаться одной.

На свадьбу приехали с разных городов страны. К удивлению всего семейства Рязановых прилетела бабушка невесты Сима Подольская. Галина сияла от радости, каждые десять минут подбегала к ней, спрашивала о ее самочувствии. А Сима с удивлением смотрела на Любу, говорила, что оказывается у нее прекрасная внучка, а она считала ее еще маленькой.
– Лапонька, позволь тебя еще раз обнять. Если бы я знала, что ты такая большая, самостоятельная, твой папа многое о тебе рассказал, я бы давно тебя забрала к себе. Устроила тебя в университет, ты бы стала доктором наук. Иди, принимай гостей, мы с тобой еще побеседуем.
Прилетела и Римма с двумя дочерьми. Все как на подбор рыжие. Второе потомство Льва Горовца Рязановы видели впервые. Обе уже замужем, у них подрастали дети, но они остались с отцами дома.
Невеста сияла, на ней блесками сверкало белое платье. Шили по заказу так, чтобы беременности Любы никто не заметил. На шее висело брильянтовое ожерелье, подарок отца на свадьбу. Ей вовсе не хотелось улыбаться, но жизнь требовала этого. Если бы появился Рома, она тут же сбежала с ним, куда ему угодно. Но долой мысли, радуйся, на тебе женились, хотя ты скоро родишь девочку. Кто у нее в животе, сообщили Любе несколько месяцев назад.
– Ой, здрасте! Простите, задумалась. Спасибо большое, что пришли. Какие прекрасные цветы вы принесли, пахнут хорошо. Проходите, садитесь, можете к бару подойти, выпить что-либо по желанию. Пока послушайте музыку. Здравствуйте! Конечно, помню вас. Очень рада, что откликнулись на наше приглашение.
Свадьба и пела, и пила, и плясала. Ей понравилось, как Глеб кружил ее во время вальса, очень аккуратно, осторожно, так как площадка была полна желающих повеселиться, покружиться, просто подрыгать руками и ногами. Люба немножко устала, попросила проводить ее к столу, за которым сидели бабушка Сима, тетя Римма, мама Галя. Папа Виталий в это время стоял в стороне, рассказывал о чем-то группе мужчин.

Глава 7
Однажды к Роману, когда он на площади рисовал портрет девушки, подошел пожилой мужчина стал позади него и смотрел на его работу.
– Вы тоже хотите позировать? – молодой художник оторвал свой взгляд от полотна, он очень не любил, когда дышат ему в затылок.
Мужчина засмеялся. – У тебя неплохо получается. Ты знаешь, что собираются проводить городскую выставку?
– Нет. Когда откроется, посмотрю.
– Чудак ты, я бы на твоем месте предложил комиссии твои работы. Они у тебя в загашнике есть?
– Есть.
– Вот и подумай над моим предложением.
Рома взял несколько своих картин, пришел к зданию, где временно хранятся труды художников города, нашел председателя комиссии. Показал ему свои работы, тот посмотрел на него, хмыкнул, затем сказал: «Ну, неси! А мы посмотрим».
У него было время, чтобы отобрать из имеющихся у него картин лучшую. Вот портрет Любы, ему не хотелось нести на всеобщее обозрение. Тогда Роман решил нарисовать ее новое изображение, немножко изменив прежнее. Трудился каждый день с пяти вечера до двенадцати ночи, а в выходные почти целый день. Принес на смотр известных художников пять своих картин.
Радость охватила душу Романа, когда его картину с изображением Любы одобрила комиссия, она появилась на городской выставке художников. Остальные четыре остались лежать, ему сказали, что не хватило места. Ежедневно, сразу же после работы, он отправлялся в фойе театра, куда приходили люди, чтобы посмотреть на творения местных художников. Рома стоял немножко в стороне от своего произведения и слушал мнения подходивших любителей искусства о его картине.
В основном отзывы были доброжелательные. «Какая красивая девушка, черты лица четко схвачены», «Одна из лучших на этой выставке», – такие слова медом вливались в его душу. Он и сам любовался своим творением, ведь там была изображена Люба, его любовь. Подошел к нему и тот мужчина, что сообщил об открывающейся выставке. Глянул на портрет, поднял большой палец вверх, одобряя рисунок, и пожал ему руку. Рома поблагодарил его.
Настал последний день, комиссия подвела итоги конкурса. Назвали трех художников, занявших призовые места, свою фамилию среди них он не услышал. Ему было немножко обидно, но он же новичок, впервые показал свою картину горожанам Славянска. Тут же успокоился, снял картину, хотел уходить, тут к нему подошел мужчина, с загорелым оттенком лица, лет за сорок.
– Твое произведение здесь висело?
– Да.
– Вот глупцы, я бы ей дал, если не первое место, то второе точно. Ты профессиональный художник? Хотя, наверное, бестактный вопрос, ты совсем молодой парень.
– Правильно, я любитель, рисую в свободное от работы время.
– Где трудишься?
– На швейной фабрике, одежду упаковываю.
– Но это не работа для такого талантливого парня как ты. Здесь вместе с родителями живешь?
– Нет, сам, снимаю комнату.
– Я приехал по личным делам, а живу и работаю в Днепропетровске. Если желаешь, переезжай туда. Обязуюсь устроить тебя на более интересную работу. Думаю, со временем станешь знаменитостью, сумеешь завоевать подобающее место среди местных художников. Если у тебя получатся картины не хуже чем эта, то и выставку организуем.
– Нужно подумать, вдруг у меня не получится стать настоящим профессионалом. Жюри конкурса обошло меня стороной.
– Во всяком случае, ты устроишься на работу, которая связана с рисованием. Я тебе обязательно помогу, не сомневайся. Будет где совершенствовать свое мастерство. На всякий случай запиши мой телефон, с первого раза можешь не дозвониться. Секретарше скажешь, что я просил тебя мне позвонить. Не тяни с переездом. Меня зовут Ираклий Сандрович Цумбуладзе.
Рома попрощался с ним, забрал свою картину и отправился домой. Настроение улучшилось. «Встретил незнакомого человека, который не только похвалил рисунок, но и пригласил в свой город. Еще и свой телефон мне дал, обещал лучшую работу. А ведь Ираклий Сандрович прав, нечего в Славянске делать, пора искать более интересное занятие. Разве возня с костюмами для молодого парня как я удовлетворяет меня? Рома, принимай решение и отправляйся в Днепропетровск».
Утром парень был в отделе кадров, подал заявление об увольнении. У него не спросили, почему он покидает работу, но сказали, что необходимо отработать две недели. Что тут скажешь? Пошел к своему месту, потрудился до обеда, хотя настроение ему испортили.
«Зайду ка я к хозяйке заведения, попрощаюсь. Она здорово помогла мне, когда я был в отчаянии». Секретарша его не хотела пустить в кабинет главы фабрики, но на счастье выглянула из дверей Виолетта Николаевна Пашкевич.
– Привет, Роман. Ты что-то хотел? Заходи.
– Виолетта Николаевна, я увольняюсь, переезжаю в другой город. Хотел бы быстрее, но мне велели отработать две недели.
– Нашел там лучшую работу? Ты прав, я тебе не один раз говорила: заканчивай учебное заведение, становись мастером, инженером, педагогом, философом, кем нравится. Я видела на выставке твою картину, здорово получилось, возле нее больше всего народу толпилось. Это твоя подруга? Нет? Не буду уточнять. Что ж Роман, счастливого тебе пути. Закончишь сегодня смену, завтра в отделе кадров заберешь трудовую книжку. Попрошу бухгалтера, чтобы выплатили тебе всю зарплату, даже за сегодняшний день. Жаль с тобой расставаться, ты замечательный парень. Но так должно быть.
– Виолетта Николаевна, вы многое для меня сделали, всю жизнь буду вас вспоминать. Спасибо вам!
До Днепропетровска шесть-семь часов езды, точное время он не посмотрел, хотя у проводницы на дверях есть расписание движения поезда. В Славянск он приехал с рюкзаком, сейчас в вагоне стоял его чемодан, а рядом, упакованные в плотную бумагу его картины.
Рома предварительно связался с Ираклием Сандровичем, сообщил, когда выезжает. Тот дважды повторил ему еще свой домашний адрес, рассказал, как от железнодорожного вокзала добраться к нему, на каком номере автобуса ехать, на какой остановке сойти.
Парень проголодался. Он так быстро все сделал, что мысль захватить с собой еду не пришла ему в голову. Ничего страшного, деньги у него есть, выдали на фабрике, можно пойти в вагон-ресторан. Посмотрит, что это такое. Рома видел только вывеску, когда шел мимо состава на посадку в свой вагон.
Народу там было много, в том числе и детей, поэтому ему стесняться не нужно, о чем он беспокоился, когда шел по вагонам к месту, где можно покушать. К нему почти сразу подошла молодая официантка, назвала имеющиеся в наличии блюда, спросила, что он желает выбрать и убежала. Рома выбрал антрекот с чипсами, кофе с пирожком, дождался приема заказа.
Пообедал с удовольствием, радовался музыке, звучали песни хорошо известные жителям страны. Минут пять ждал, когда к нему подойдет официантка. Расплатился по счету, но та не уходила, продолжала стоять перед ним. Молодой человек не понимал девушку его же возраста. Тогда она ему объяснила, что в ресторанах положено платить чаевые.
– Сколько? – спросил Рома и достал кошелек.
– Сколько не жалко, вообще-то десять процентов от заказа. Ладно, парень, ступай, ничего у тебя не возьму. Шагай!
– Ладно, – повторил Рома, – в следующий раз буду знать.

Приехал он в Днепропетровск поздно вечером, позвонил Григорию Сандровичу Цумбуладзе на работу, никто не ответил. Рома понял, что это бесполезное дело, все уже сотрудники дома, поэтому связался с ним по другому телефону. Трубку взяла женщина, потом передала ее мужчине. «Приезжай ко мне домой», ответил он. Дом нашел быстро, уж очень точно описал тот весь маршрут. Позвонил раз, никто двери не открыл, второй раз – никого, но он явно слышал шум в деревянном доме, разные голоса. Только хотел нажать в третий раз, как перед ним появился Ираклий Сандрович.
– А мы тебя заждались. Заходи, как раз на ужин попал.
Рома поставил чемодан, прошел вслед за хозяином дома в салон, поздоровался. его усадили за стол. Ему показалось, что все члены семейства уже покушали. За столом сидела полноватая женщина, видно, жена Ираклия (про себя не обязательно называть его по имени отчеству, решил он), вокруг разместилось четверо детей разного возраста: трое мальчиков, старший из них приблизительно был одного возраста с ним, и маленькая лет пяти девочка. Он, как только появился, услышал пение ребят на грузинском языке.
– Садись Роман. Знакомься – это Тамар, моя жена, дети Леван, Дато, Алекс и Нана, наша красавица, дай я тебя поцелую. Тамар, человеку ужинать пора, принеси немного.
Этого немного оказалось столько, что хватило бы на всех сидящих здесь, но они были сыты. Роме одному было неудобно кушать, об этом догадался Ираклий, решил поддержать его, положил в свою тарелку пару ложек салата. Дети ушли в другую комнату, откуда доносился их смех, порой визг и быстрая речь. Парень быстро насытился, поблагодарил хозяина и хозяйку. Тамар стала убирать посуду, а Мралий Сандрович и Рома поговорили о завтрашнем дне.
– Утром мы с тобой поедем в университет, там и решим проблему с твоим трудоустройством. Сейчас посмотрим немного телевизор, но тебе будет не интересно, мы слушаем передачи в основном на грузинском языке. Тамар помоет посуду, покажет, где ты будешь спать. Завтра еще и квартиру на съем нужно будет найти.
Потихоньку в доме стало затихать, меньшие дети ушли спать, только старший сын сидел у компьютера. Роман с Ираклием вышли в небольшой дворик, на котором вдоль забора были высажены цветы, но они все отцвели, не вытерпели осенних холодов. Им тоже стало холодновато, вернулись в дом. Тамар показала комнату, в которой он будет спать, пожелала спокойной ночи. Рома сразу же и уснул, наверное, доброе было пожелание.
Утром он и Ираклий Сандрович приехали на автомобиле к университету. Цумбуладзе поставил машину в подземный гараж, затем они поднялись на седьмой этаж.
– Погоди здесь, – попросил его протеже, сам зашел в кабинет. К кому, парень не понял, так как стоял в сторонке от приемной комнаты. Ираклия Сандровича не было пятнадцать минут. Могли бы рисунки или плакаты вывесить на стены, смотрел бы, время быстрее прошло, подумал Роман. Вместе с Ираклием вышел хозяин кабинета, полный дядька, удивительно, как он пролезал через двери. Ему подали рукой знак, чтобы он подошел.
– Посмотри, какого джигита я привел. Рисует он почти как Репин. Хочешь, он твой портрет сделает, повесишь при входе в университет.
– Моя физиономия, ни в какую рамку не влезет, дружище. Зайди в отдел кадров, пусть оформят тебя специалистом по бумагомаранию, – толстячок пожал руку Цумбуладзе, ноль внимания Роману, и зашел обратно к себе.
Они спустились на несколько этажей вниз. В отделе кадров уже обо всем знали, начальник вышел им навстречу, подал им обоим руку, назвал свое имя-отчество, которое Роман сразу и забыл. Затем провел внутрь комнаты, предложил сесть. Тут же кому-то позвонил. Через несколько минут появился в кабинете мужчина пенсионного возраста.
Начальник отдела кадров сказал вошедшему, чтобы провел товарища Романа Добрушина к художникам, задачи перед новым мастером предложит председатель профсоюза университета. Он в курсе дела, свяжется с новым работником, пригласит к себе или придет сам. Роман попрощался с Ираклием Сандровичем и последовал за пришедшим мужчиной.
Молчаливый незнакомец не представился, шел вперед молча, Рома посчитал, что и он ничего пока не скажет. Привели его в большую комнату, там находился мужчина среднего возраста, лет на пятнадцать старше Ромы. Звали его Леонид. Пришедший с Рязановым, тут же ушел.
Рома осмотрелся. В комнате стояли два длинных стола, на одном из них лежали, написанные краской, объявления. На втором положены рулоны бумаги, коробки и кипа листов с учебной программой. Какие-то бумажные пакеты валялись на полу. Леонид предложил перейти на «ты», сказал, что возраст здесь ни при чем.
– Чем еще ты занимаешься? – спросил Рома, показывая на объявление, которое предлагало молодым людям пройти предварительное обучение перед поступлением в ВУЗ.
– Готовим университетскую газету, рисуем заглавие, разные шаржи, короче, украшаем газету. А они у нас выходят часто. Самая нагрузка приходится на праздник. Я уже подумывал начинать рисовать Дедов Морозов, поздравления, их будет много, не так далек Новый год. Хорошо, что ты появился здесь, будешь помогать мне. Вполне возможно, что для тебя задумали что-то другое. В том шкафу все принадлежности для рисования и краски. Задания бывают не только от верхов, но и от факультетов. Считай, что ты ознакомлен с моими обязанностями.
– Спасибо, Леонид. Сейчас в чем-нибудь нужна моя помощь?
– Как говорится: гуляй, Вася! Если тебя не запрягут на другую работу, то вместе подумаем, чем нам заниматься. Кажется, кто-то вспомнил обо мне, телефон зовет.
– Да, я слушаю. …Сейчас его приведу. Рома, тебя требует к себе начальство. Я иду в качестве гида.
Руководитель профсоюзной организации поручил Роме писать портреты самых лучших студентов университета, потом они должны повесить их в фойе входа в заведение. Список обещали дать, сообщить кто на каком отделении учится. Уточнили, что лица учащихся желательно рисовать в жанре дружеского шаржа, но так, чтобы они были хорошо узнаваемы.
– Это тебе по силам? – спросил он у Романа.
– Постараюсь нарисовать, как вы пожелаете.
– Кажется, ты еще не оформлен на работу, – профсоюзный босс позвонил, поговорил и отправил обоих в отдел кадров. Там за двадцать минут его оформили, выдали трудовую книжку, сообщили, какую зарплату будут переводить на его счет. она не на много отличалась от той, что получал на фабрике.
Они вернулись обратно. Заиграл смартфон Ромы. Раскрыл он его. – Алло!
– Роман, беспокоит Ираклий Сандрович. Я пока не нашел тебе жилье на съем, занят был, поищу завтра, но для тебя есть место у нас дома.
Леонид поинтересовался, в чем дело, Рома ему объяснил.
– Что ж ты молчишь? Сестра моей бывшей жены ищет постояльца. Не смотри на меня подозрительно, я с Иркой в нормальных контактах, ведь там мой сынок Ванюша. Звоним ей?
Леня отошел в сторонку, говорил с женщиной, потом смеялся, наверное, дали сынку поболтать с папой. Разговор длился долго. Наконец мужчина закрыл смартфон, положил в верхний карман рубашки.
– После работы везу тебя к своим родичам. Учти, что у Ирины, есть любимая сестренка Анна, к ней мы поедем, обе немного своенравные женщины. Захотелось им что-то сегодня сделать, куда-то пойти, – все, решение принято, отказа быть не может. Поэтому получился разлад в моей семье.
Они поднялись на второй этаж, им открыла двери довольно интересная женщина, а в небольшом салоне находился семилетний малыш Вова. Анна показала свободную комнату, Рома согласился жить в ней за ту цену, что назвала хозяйка. В ней имелся небольшой столик и кровать. Сбоку на стене висела вешалка. Вместе с Леней вышел из дома, нужно было забрать чемодан с вещами у семьи Цумбуладзе.
– Это не твой сынок?
Леня захохотал. – Я грешный человек, но спать с сестрой моей жены? Ни в коем случае. Меня тут же бы четвертовали.
Они с Леней зашли в кафе сытно поужинали. Вернувшись в съемную квартиру, Рома частично разобрал чемодан, повесил некоторые вещи на вешалку. Вышел в салон, поговорил по-приятельски с Вовой. Судя по обстановке, жила семья довольно бедно. В кафе он захватил лимонные дольки, любил себя ими побаловать. Он и угостил сладостями мальчика.
– Не разбалуйте мне сыночка, – попросила Анна.
Рома со слов Лени знал, что ей около тридцати лет. Выглядела хозяйка квартиры немного старше. Какой-то заезжий красавец соблазнил ее и смылся, оставив неправильный номер телефона, но успев подарить ей ребенка. Анна была довольно смазливая женщина, небольшого роста, полноватая, но синие глаза улыбались ему, что смутило парня. Каштановые волосы были скручены на затылке. Позже он увидел, как женщина их распустила, и они густым веером легли на ее спину. Она сразу стала моложе.
Работа увлекла Рому, он договаривался с ребятами, чтобы приходили после учебы к нему, но в день приглашал не более двух. За час, полтора набрасывал эскизы, после их ухода старательно работал над ними, продолжал и утром. Студентов просил заглянуть к нему через день или два, чтобы что-то подправить, главное, узнать, довольны ли они его трудом.

Рома сидел в салоне на диване, недалеко от него возился с маленьким автомобилем Вова. Задумался. Работа есть, зарплату один раз уже снимал с банковской карточки. Все нормально, но что-то гложет его. Скучно ему, надо подумать, чем вечерами заниматься, может быть, увлечься каким-нибудь видом спорта. Так, слегка, чтобы не заниматься чтением старых книг. Мама всегда приносила домой новинки литературы, журналы, ему и в библиотеку ходить не надо было. Может зря он вспылил тогда, ушел от нее. Сколько семей разводится, то муж изменил, то жена, то не сошлись характером. Но зато у него теперь две мамы.
«Ой, я ведь давно не звонил Юлии. Уехал я от дома далековато. Интересно все же, как поживает моя родная мамаша, не надоел ли ей этот Семен. Рома, подумай, как исправить оплошность. Говорить Юлии, что был очень занят, глупо. Какой я негодяй, забыть о таком хорошем человеке, сам назвал ее мамой. Нужно просто извиниться перед ней».
В зал зашла Анна, стала шуметь на сына, чтобы он лучше занимался учебой, читал детские сказки. Роман быстренько оделся, обулся, выскочил в рубашке на улицу, дул холодный ветер, иногда с пробегавших по небу туч срывались снежинки, но возвращаться в квартиру не хотелось. Открыл смартфон, набрал номер Юлии. несмотря на годы хорошо помнил его. Рома не хотел, чтобы его разговор кто-либо слышал, поэтому ушел из дома.
– Юлия, привет! Как поживаешь?
– Рома, это ты? Я уже твой голос забыла. Ну как это так, уехал, один раз позвонил и как в воду канул. Я же все время переживала, не знала, как поживает мой любимый младшенький сынишка. Пыталась дозвониться, но не смогла. Как твое здоровье, Рома?
– Здоров как и пятнадцать лет назад. Не дозвонилась, потому что у меня симка выпала из телефона, пришлось купить другую. Номера всех знакомых исчезли. Я недавно перебрался в Днепропетровск, работаю здесь художником. У меня все в порядке. Что слышно у тебя? Похолоднее, чем в Днепропетровске?
– Если тебя волнует наш климат, приезжай. Мы с тобой говорим о каких-то мелочах, есть более важные вести. У меня, Рома, для тебя новость. Только не знаю, обрадует она тебя или огорчит, может быть, только слегка взволнует.
– Скажи уже, Юлия, что у тебя случилось? Появились крокодилы, или какой-то мужчина родил дюжину детей?
– Ты близок к истине. У тебя появился братишка!
И с одной и с другой стороны непродолжительное молчание. Рома раскрыл рот, но слов не могут выдавить.
– Не слышу ни звука, но вроде дышишь в прибор.
– Юлия, ты шутишь? Маме уже около сорока пяти, какие могут быть дети?
– Но кой кому скоро будет только сорок.
– Не понимаю. Кому и у кого родился ребенок?
– Рома, у меня родился сын! У меня!
– Поздравляю! Ты вышла замуж?
– Пока нет, не вижу подходящей кандидатуры. Ты не туда свои мысли направляешь. Я почувствовала, что беременна вскоре после смерти твоего папы. Это наш с ним сын, а значит тебе он брат!
– Юлия серьезно? В такое чудо трудно поверить. Тогда моим поздравлениям нет числа. Я рад за папу, за тебя, за себя, ведь у меня будет братишка. Слава маме Юлии! Моей радости нет предела. Как ты назвала сыночка?
– А ты не догадался? Гришей, конечно.
– Ура! Кричу тихонько, вокруг люди ходят, я сейчас на улице. Расскажи, на кого он похож. Он еще совсем крошка?
– Почему? Как он может быть крошка, если он сын твоего отца. Гришеньке уже более трех лет. Он уже бегает, говорит. Я ему сообщила, что у него есть большой-большой братик, но он пока этого не понял. Ты когда собираешься навестить наш город, посмотреть на брата, увидеться с двумя мамами? Мы по тебе скучаем. Знаешь, я сообщила Настасье Ивановне о рождении сына, думала, что она бросит трубку. Нет, поздравила меня, сожалела, что этого не может увидеть Гриша. Спрашивала и о тебе. Видишь, она беспокоится о тебе. Но ты не ответил на мой вопрос: когда приедешь к нам?
– Честное слово, сейчас не могу, завал на работе. Может быть, через месяцев пять-шесть, когда у студентов начнутся каникулы. В следующем учебном году думаю поступать на какое-нибудь отделение, пока не решил, куда. Что ты посоветуешь?
– А чтобы ты сам выбрал?
– Хотел бы путешествовать по стране, рисовать интересные места, необычных людей, природу.
– В добрый час! Спасибо тебе, Рома, за звонок, хотя тебя бы стоило наказать за столь долгое молчание.
– Юля, ты для меня самый дорогой человек, я тебя очень люблю и уважаю.
Еще не успели начаться каникулы в университете, как Роман Добрушин поехал в Славянск. Он впервые увидел братишку Георгия, первым обнял его, долго всматривался в очертания его лица. Глаза точно были похожи на глаза папы Гриши. Только потом обнял и маму Юлию. После обеда он полностью свое внимание переключил на братишку, гулял с ним по улице, расспрашивал его, сам рассказывал на ходу придуманные истории. Когда вернулся в дом, Юлия спросила, что он намерен делать дальше.
– Намекаешь, что я должен поговорить с мамой Настей? Пожалуй, согласен с тобой, пора нам помириться. Но только с ней, Семена видеть не желаю. Юлия, позвони Настасье, договорись, чтобы приехала к тебе, но не сообщай о моем приезде, пусть это будет сюрпризом.
Юлия исполнила его поручение, мама Настя обещала приехать через час. Когда она вошла в квартиру, увидела Рому, невольно застыла. Он подошел к ней и обнял. Она вся прижалась к нему, с трудом веря в происходящее.
– Ромочка, сыночек, ты надолго приехал к нам? Если бы ты знал, как я скучала по тебе, сколько слез пролила. Надеюсь, ты больше на меня не обижаешься. Я для тебя всегда желала лишь хорошее.
– Мама прости меня, я тогда был еще мальчишкой. Мне было больно за папу. Сейчас понимаю, что обидел тебя. Прости.
У них глаза стали мокрыми, Юлия подала каждому салфетку. Вскоре они успокоились. Мать спросила, он пойдет сейчас с ней к ним домой? Рома ответил, что у него нет намерения встречаться с Семеном, снова попросил прощения. Пробыл в городе больше месяца. Иногда с матерью обедали в кафе, иногда ходили по улицам города, несколько раз она приходила к Юлии. Затем он вернулся в Днепропетровск, где получил работу над декорациями от местного драматического театра.
Успевал рисовать и для городских и областных выставок. Здесь жило много хороших художников, Рому удовлетворяло, если его картины попадали на просмотр жителей Днепропетровска, о призовых местах можно было только мечтать. Когда он вернулся из Славянска, громом с неба было для него решение жюри о присуждении его картине первого места.

Глава 8
Люба Рязанова, она не поменяла своей фамилии, по настоянию отца поступила в университет на экономическое отделение. В наше время нужно знать не только, какую прибыль приносит твое предприятие, но и экономику страны, мировых государств, только тогда ты будешь успешен. Так говорил ей папа Виталий, она понимала, что он прав.
Обстоятельства в стране сложились такие, что каждый бизнесмен мог завтра оказаться нищим. Посоветовавшись с известными в городе людьми, Виталий Андреевич Рязанов решил продать свою фабрику и приобрести парикмахерскую. Пусть ею командует Люба. Опыт у нее некоторый есть, она оправдает его надежды.
Сказать продам, просто, сложнее найти подходящего покупателя. Когда он сообщил на работе, что собирается уходить с фабрики, ищет покупателя, предложил им самим приобрести ее, поднялся шум. Абсолютное большинство боялось, что их выгонят, а найти работу очень сложно. Просили его остаться.
– Мне тоже тяжело с вами расставаться, но нужно. Но вы не волнуйтесь, я продам фабрику с одним условием: оставить ее персонал в полном составе. Объясню покупателю, что таких честных трудолюбивых ребят тот нигде не найдет.
Не хотел Виталий отрывать дочь от Глеба, от недавно созданной семьи, все же решил рассказать ей о своих проблемах. Не может он пока найти серьезного человека, который купил бы фабрику вместе с работниками. Выручай, Люба, папашу, у тебя лучше получается.
А она была рада. Ее жизнь с Глебом протекала своеобразно. Он нравился Любе, как сильный симпатичный мужчина, но она не могла всю себя отдать ему. Лежа с ним она порою вспоминала Романа, свою настоящую любовь. Да, она потеряна, вряд ли они встретятся, но перебороть себя женщина не могла, тем более, что увеличившийся живот сообщал о скором рождении ребенка ее и Ромы. Она уже знала, что родится девочка, даже придумала ей имя Лариса.
Ее радовало, что Глеб часто ездит в другие города Смоленской области, организовывал и проводил там соревнования, а возвращался через день, а то и через два. Хватало работы и здесь. С ней он был мил, заботлив, понимал, что ей в настоящий момент надоедать не стоит.
Предложение отца заняться поиском покупателя Люба вначале отклонила. В ее положении единственно возможное дело готовить обед, освободив от этих занятий маму. Она приучила домочадцев к неизвестным блюдам, которые выискивала в интернете, внося в них свои коррективы. Почти все оставались довольны, разве что отец высказывал свое мнение.
– Что ты опять нагородила в этом салате? Почему у тебя мясо пахнет лесом? Набросала в кастрюлю грибов, специй, трав. Ты хоть знаешь, как они называются? Так и отравить нас можно.
– То-то я смотрю, добавку берешь, отрава понравилась?
– Нельзя же выбрасывать такую продукцию, где еще увидишь такой продукт. Даже у нашего президента не сыщешь такого мяса.
Вмешалась мама Галя: – Мне кажется, старость стучится в твои двери, все бурчишь и бурчишь.
Что настало время дочери рожать, первой осознала мать. Она только что накрыла обеденный стол, но почувствовала в себе некую нервозность. Хотела позвать дочь из спальни, но решила самой зайти к ней. Подошла к Любе, которая скорчилась на кровати, спросила, сильно ли болит. Дома находился и отец, вот жена и кликнула его, велела везти дочь и ее саму в родильное отделение больницы.
Рожать в этот день Любе расхотелось, так случилось, что боль улетучилась. Но врачи не отпустили ее домой. А родителей попросили вернуться обратно. В Москве в это время кремлевские часы отбивали двенадцать часов ночи. У Любы начались схватки, отошли воды. Был поднят весь дежурный медперсонал.
Все прошло нормально. Любе было больно, когда ей показали девочку, видела ее сквозь туман, попыталась улыбнуться. Ей дали таблетку, а к утру, когда ее пришли проведать родители и Глеб, она справилась с болью, могла принять поздравления родных. Тут она и сообщила, что ее дочь зовут Лариса, Лара.
Назвала, значит, будет у нас Лариса. Вес неплохой, 320 граммов. Пусть растет здоровой, умной, веселой и счастливой. Любе и родным показали малютку, сказали, что у нее все в порядке, здоровье нормальное, а вот ее маме придется провести больше времени, чем обычно проводят роженицы.
Мама Галя и Глеб посещали ее каждый день, отец сказал, что боится туда подходить, чтобы какую-нибудь заразу не занести. На пятый день им сказали, что можно забирать роженицу и дитя домой.
Возня с Ларисой занимала много времени у Любы. То наступало время кормления ее грудью, то нужно было переодеть ее, потом более частая стирка белья, одежды ребенка. Она не успевала приготовить для родителей обед. Мама Галя, приходя с работы, старалась ей помочь. Но Люба отстранила ее от возни с Ларисой, попросила, чтобы она лучше занималась готовкой супов, мяса. Галина так и делала, заранее приходила на кухню и возилась там столько, чтобы завтра к приходу ее мужа все было готово.
Люба шутила, что у Лариски сегодня день рождения, почти юбилей, сегодня исполнился месяц со дня рождения. У нее уже появился опыт ухаживания за доченькой, стала сама спокойнее, она потихоньку освобождала мать от готовки еды. Дни мелькали незаметно, только успевай отрывать листки календаря. Мама напомнила Любе, что сегодня полтора года со дня рождения Ларисы. За ужином вновь встал вопрос о продаже фабрики.
– Ой, немножко не вовремя ты родила мне внучку, нужно было продать вначале нашу фабрику, затем и ребенка заиметь, – сетовал отец Виталий.
– Я кормлю дочь и думаю над этой проблемой. А если переговорить с покупателями нашей продукции, кто-нибудь захочет вложить свой капитал в это производство. Ему дешевле товары обойдутся, – предложила Люба.
– Дельное предложение. Нужно попытаться созвониться с ними.
В этот вечер Виталий решил дать себе отдых, а завтра он обязательно более активно займется продажей фабрики. Но его завертели дела, кто-то не получил отправленный почтой продукцию, что-то с поставкой на завод материалов произошла задержка. Только на четвертый день Виталий освободился и начал звонить своим клиентам. Первый рассмеялся: откуда, Виталий, у меня столько денег. Нет, в кредит влезать не буду.
Второй покупатель долго торговался, потом вдруг заявил, что у него другие планы, сам думает избавиться от своего магазина, перейти на другой вид бизнеса.
– И чего ты, зараза, голову мне морочил? – выругался Виталий, положив трубку. Начал набирать еще один номер телефона, но тут сжало сердце. Он достал таблетку, которые были у него в кармане про запас, положил под язык, только тогда отключил телефон. Дома он прилег на диван, отдохнул с часик, встал, подозвал дочку, которая закончила кормить доченьку.
– Смотри, я звонил этому и этому, но бесполезно, им наша фабрика по барабану. Надеюсь, ты найдешь время связаться с другими клиентами. У меня с ними не получается разговор.
– Хорошо папа. Ты не звонил на базу, куда я ездила с год назад? Кажется, начальника зовут Иван Денисович.
– Нет, до него не успел добраться.
– Я поговорю с ним, мужчина темпераментный, надеюсь, ухватится за наше предложение.
В десять утра Люба позвонила на смартфон клиента. Он, как и в первый раз, говорил невнятно.
– Иван Денисович, как дела? Завтракаете? Вы же весь свой капитал прокушаете.
– За мой капитал не стоит беспокоиться. Милый голос, но я не узнаю, кто меня отрывает от удовольствия посидеть за прекрасным столом. Признавайся, а то выключу коробочку.
– Любу Рязанову помните? Я у вас в ресторане была, вы меня такой вкуснятиной накормили, что и сейчас приятно во рту.
– Запомнил тебя, красавица, запомнил. Уж не на работу ли ко мне решила устроиться или пообедать со мной захотела? Я тебе обещаю поставить заведующей этого ресторана.
– Спасибо, но у меня маленький ребенок, ей еще и года не исполнилось.
– Ух, ты какая шустрая! Поздравляю, пусть растет здоровеньким на радость родителей.
– Знаете, Иван Денисович, я придумала, куда ваш капитал с пользой вложить.
– Мой капитал – моя забота. Но на всякий случай намекни. Ты девушка умная, может быть, что-то дельное подскажешь, а там уже мне решать, где деньжата использовать. Говори.
– Я предлагаю вам приехать к нам в гости. Я у вас побывала, теперь ваша очередь посетить нас. Вы молодец, хорошо ведете свои дела. Посмотрите у нас, как мы работаем, какую еще продукцию выпускаем. Надеюсь, вы захотите приобрести нашу фабрику.
– Серьезное дело, надо обмозговать. А чего это вы прибыльное производство бросаете?
– Понимаете, я хороший парикмахер, увлеклась этим еще в детстве. Папа мой немного приболел, а у меня не лежит особо душа к фабрике, хочу организовать классную парикмахерскую. На это лишних денег нет. Такова ситуация, Иван Денисович когда приедете?
– А почему и не приехать! Купить, не купить, а поторговаться можно. Сколько вы хотите за нее получить?
– Мы на месте решим, вы ведь не видели фабрику. Предупреждаю, коллектив работников там отличный, так что за производство беспокоиться не надо.
– Люба, приеду. Обязательно куплю подарок для твоего ребенка. У тебя девочка или мальчик?
– Девочка, Лариса.

Прошел месяц после разговора Любы с Иваном Денисовичем, но никаких сообщений от него не поступало, не спешил он приезжать в Петровск. Она раздумывала звонить ему еще раз или потерпеть немного. Иван Денисович позвонил через пять недель после разговора с Любой, спросил, не изменилось ли их желание продать фабрику, а может кто-то уже купил ее. Договорились, что он через два дня будет у них.
Виталий Андреевич и Люба поехали в аэропорт, встретили его, при нем был скромный староватый коричневый портфель. Рязановы хотели забрать Ивана Денисовича к себе, но он попросил отвезти его в гостиницу, так как после поездки устал, должен отдохнуть. Договорились встретиться завтра непосредственно возле фабрики.
Когда папа с Любой пришли домой и сообщили, что Иван Денисович остался в гостинице, Галина возмутилась: она торчала в кухне, готовила, старалась, чтобы гость был доволен, а они не смогли привезти его, ведь все испортится. А ты положи в холодильник, завтра мы его привезем сюда, будет сопротивляться, свяжем ему ноги и руки, ответил ей Виталий.
Конечно, коллектив фабрики был предупрежден, уборщице пришлось еще раз пройтись по помещению, чтобы убрать незамеченные ею пылинки. Рязановы с семи часов утра были на месте, а Иван Денисович Кудриков приехал на такси только через три часа. Виталий Андреевич предложил ему зайти в цех, но гость решил осмотреть здание фабрики снаружи. Остался доволен. Затем вошли в производственное помещение. Рязанов подозвал к себе Михаила Кирилловича, представил его Ивану Денисовичу.
– Это мой верный помощник. Меня никогда не подводил, таким будет и для другого хозяина предприятия.
Будущий хозяин присматривался к оборудованию, отмечая про себя его износ. Не оставлял без внимания и работников фабрики. Он видел, что они особо не отвлекаются на его появление, пока еще гостя предприятия, а также Рязанова с дочерью. Иван Денисович подходил к каждому станку, смотрел на процесс работы. Обход занял чуть менее трех часов. Затем втроем пришли в контору. Бухгалтер показала ему документы, гость ознакомился с расходами и доходами предприятия, узнал стоимость поставляемых на предприятие товаров, затраты на содержание трудового коллектива, на страховку. Иногда задавал вопросы Виталию Андреевичу. Поинтересовался, кто занимается ремонтом оборудования. Некоторые цифры записывал на листок бумаги.
Наконец, все вышли из помещения, Кудриков оглянулся.
– Эх, Любовь Витальевна и задачу ты передо мной поставила. Добре, поговорим об этом позже, я устал, мне пора в гостиницу, там перекушу, и отдохну.
– Ни в какую гостиницу вы сейчас не пойдете, – Виталий Андреевич и Люба взяли Ивана Денисовича под руки, повели к своей машине, посадили и поехали.
Галина заметила их, когда они только подъехали. А у нее пока пустой стол, лишь скатерть положена. Она открыла двери, пригласила гостя зайти в салон. Тут же Любе шепнула, что нуждается в ее помощи. Иван Денисович увидел трехлетнюю девочку, подозвал ее, спросил, как зовут.
– Ларочка, я прошу у тебя прощения, так как оставил подарок для тебя в гостинице, но обещаю, придти еще к тебе и принести то, что я привез такой прекрасной девочке.
Стол за десять минут был накрыт, чего только на нем не было. Посреди его лежал зажаренный в духовке гусь, горка красной икры, разных видов салаты, отдельно овощи и другие продукты. Вдруг Галина увидела, что нет хлеба, послала за ним Любу, а сама пригласила всех за стол. Дочь принесла хлеб, но места на столе для него не хватало, предложила взять по кусочку сейчас, а по мере надобности сказать ей, она подаст.
По одной стороне стола рядышком сидели Иван Денисович и Виталий Андреевич, напротив их расположились Люба и Глеб, а сбоку хозяйка Галина Львовна, готовая в любую минуту вскочить и снова бежать в кухню. Угощал и поднимал тосты Виталий Андреевич.
Как говорится, хорошо посидели. Гость несколько раз хвалил хозяйку, говорил соседу по столу, какие у него хорошие жена и дочь. Кушали не спеша, беседуя обо всем, кроме купли-продажи завода. Так просидели порядка двух часов. На просьбу хозяина дома попробовать еще новые блюда, ответил:
– Ты хочешь, чтобы я остался на всю жизнь за вашим столом? У меня сегодня живот вырос в два раза.
– По-моему, он такой же, как и при первом нашем знакомстве, – вступила в разговор Люба.
– Хочешь сказать, что я и раньше был пузатым? Не стесняйся, ты права, грешен я, хорошо покушать люблю.
Потом одна часть пересела на диван, а Люба с мамой принялись убирать все со стола, часть уносить к холодильнику, оставшееся съестное помогал принести Глеб. Когда он сидел рядом с женой, от него и слова никто не услышал. Это была не его стихия, не спорт. Затем настало время кофе-чаепития.
Просидели в салоне довольно долго. Иван Денисович встал, сказал, что его так накормили, что едва поднялся. Снова благодарил хозяина и хозяйку за гостеприимство, за уважение, которое ему оказали.
– Галина Львовна, думаю, вы догадались, какое блюдо мне больше всего понравилось. Это редька с жареным луком. Давно не пробовал такого блюда. Как мамы не стало, так и не ел. Скажу своим поварам, чтобы внесли его в меню.
Люба хотела остаться дома, но Иван Денисович позвал ее с собой.
– Без тебя твой папа обдерет меня как липку.
Грузному Кудрикову тяжело было идти, поэтому его и папу повезла Люба, тем более, что отцу нельзя доверять сегодня вождение, мужчины хорошо поработали над алкогольным запасом семьи Рязановых. Галину и Глеба оставили дома. Ей необходимо было навести порядок на столе, в кухне, а ему неинтересны были разговоры, он был в стороне от дел тестя.
Иван Денисович вроде выпил немало, но его не качало, разговор был понятный. Они вышли из машины, по предложению гостя прошли немного вперед. Затем он повернулся на сто восемьдесят градусов.
– Любаша, скажи, сколько ты хочешь за вашу фабрику? – неожиданно спросил он.
– Вам по данному вопросу нужно говорить с моим отцом.
– Привык я торговаться с тобой, тебя проще уговорить уменьшить цену. Но раз ты так хочешь, спросим об этом Виталия Андреевича.
– Зачем говорить об этом на пьяную голову? Завтра встретимся, тогда и обсудим. – У меня сейчас более свежая голова, чем утром. Меня всю ночь будет мучить мысль, не увеличишь ли ты за ночь сумму стоимости фабрики. Так что говори, но говори по чести, не морочь мне голову.
Виталий Андреевич назвал стоимость фабрики, снова предупредил, что настаивает на том, чтобы он работников не выгонял.
– Я же еще не купил, а ты мне условия ставишь.
– Потому и ставлю, пока не купил, потом поздно будет просить тебя.
– Ты мужик, что надо. Вы подумайте на сколько уменьшите цену, а я во сне подсчитаю, сколько я вам могу предложить. Люба признайся, что твой отец явно загнул стоимость древнейшего заводика?
– Что вы, папа с бухгалтером считали ни один день. Мы честные люди.
– До сих пор честных людей в бизнесе не видел. Добре, мои друзья, у меня правый глаз уже спит. Спокойной ночи.

Утро у них началось в двенадцать часов. Отец объяснил гостю, какую выгоду тот получит от покупки предприятия, затем назвал прежнюю сумму. Иван Денисович заявил, что это слишком высокая цена за какой-то небольшое предприятие.
– Суть не в том большое оно или маленькое. Главное, что здесь выпускают, как и с кем торгуют, насколько быстро окупается продукция фабрики. Посмотрите документы, подумайте, потом еще добавите моей дочери гонорар за содействие.
– Любе? Хоть сейчас, но я еще не купил вашу фабрику.
По дороге домой дочь с отцом говорили об Иване Денисовиче. Она хвалила его, а он сказал, что натура бизнесмена станет ясна завтра. Когда Люба спросила, на какой сумме отец сошелся с Иваном Денисовичем, больше чем подсчитал с бухгалтером? Тот ответил, что на двадцать процентов, знает, что все торговцы так поступают в надежде получить большую прибыль, но готов сбросить эту надбавку.
– Папа, с тебя за мою работу причитается десять процентов со всей суммы.
– Можно подумать я делаю все это для себя. Ладно, попробую его уговорить, попытаюсь эти деньги выторговать у него.
– Ты меня не понял, хочу, чтобы мы, после продажи фабрики, приобрели здание парикмахерской, но оставались деньги на твою с мамой хорошую спокойную жизнь. Я ведь не знаю, когда окупятся мои расходы.
При заключении договора между Рязановым и Кудриковым пришлось скинуть пятнадцать процентов с ранее предложенной стоимости фабрики. Виталий Андреевич и Иван Денисович отметили такое событие в ресторане города. Люба категорически отказалась туда пойти, она и так слишком много времени уделила этому процессу. У нее есть ребенок, есть семья.
А семья явно не светилась счастьем. Глеб много трудился, днем с учениками, вечерами на соревнованиях, нередко выезжал в районные города, где проводил уроки фехтования, отбирал способных ребят. Он покупал по несколько шпаг и дарил учителям физкультуры, обещавшим внедрить этот вид спорта в их школах. Дело в том, что фехтованием редко кто занимался в небольших городках.
Приезжая поздно вечером домой, Глеб съедал ужин и ложился отдыхать. Люба была этому рада. В выходные дни у него тоже хватало работы, самые главные соревнования проходили именно в такие дни. Было и свободное время, была и близость между ними. Люба не могла отказать мужу в получении хоть малости удовольствия. Продолжительное время все складывалось в их жизни нормально. Люба старалась привыкнуть к положению жены, к его ласкам. Телу можно приказать, но сердцу не велишь. Вот и жила в двояком душевном пространстве. За первые два года они ни разу не поссорились, всегда шли на уступки друг другу. Снимало возникающую некоторую напряженность в их отношениях то, что большую часть времени дня, зачастую и ночи, нужно было уделять внимание доченьке, ему – работе. Тут еще и папино поручение заняло не один день.
Люба не раз размышляла о своем согласии выйти замуж за Глеба. «Неужели я сама себя в клетку загнала? Но страшно остаться одной с маленьким ребенком на руках. ведь вы, мои дорогие родители, не вечны, папа болеет, у мамы хватает работы. Пусть живут до ста лет и больше. Я вас люблю. Но вы, папа, мама, разве не замечаете, что я не в своей тарелке, что моя семья меня коробит. Я рада, что у меня есть любимая дочурка Лара, память о незабываемом маэстро-художнике.
Не стоило выходить за Глеба замуж. Мне кажется, мой холод перешел к нему. Не удивлюсь, если у него появилась более ласковая темпераментная любовница. Ничуточки не обижусь. Женатый мужчина должен получать тепло, удовольствие. Я не в силах этого ему предоставить. Нужно подумать над разводом, пусть Глеб найдет себе такую подругу, которой будет доволен.
Тут ее замотало по городу в поисках помещения для парикмахерской. Поделилась проблемой с бывшей одноклассницей Майей Минкиной. Та обещала помочь в ее поисках. Спустя три дня позвонила, договорились о встрече.
– Люба, есть помещение. Одна пенсионерка решила покончить со своим парикмахерским бизнесом, отправила домой всех работниц, помещение продает, но никак не может найти покупателя, слишком внутри все оборвано, с потолка висят куски штукатурки. Советую тебе его купить, тетка на радостях уменьшит цену, только нужно будет сделать капитальный ремонт.
Они вдвоем пошли, осмотрели помещение через окно. На дверях висело объявление о продаже и телефон хозяйки помещения. Связались с ней, та через восемь минут была возле них, назвалась Татьяной Алексеевной, открыла вход в помещение.
Главным переговорщиком была Майя. Ей все не нравилось, вокруг тухлый запах, створки окон не плотно прилегают к раме, о стенах и потолке говорить нечего.
– Девочки, я вам скину цену парикмахерской. Смотрите, здесь есть не только туалет, но и отдельная комната, где можно отдохнуть, я диван не забрала.
Майя перемигнулась с Любой, договорилась, что завтра Татьяна Алексеевна придет со всеми документами на помещение, они пойдут к нотариусу, оформят покупку. Только с нотариусом должна рассчитаться она, бывшая хозяйка парикмахерской, так как все деньги они отдадут ей.
– Майка, я не знаю, как благодарить тебя за твою помощь.
– Очень просто, ты меня будешь стричь бесплатно столько времени, сколько будет существовать твое заведение, и сколько я буду жить в этом городе.
– Согласна, – Люба обняла подругу, и они вместе пошли домой к Рязановым, чтобы побаловаться чайком с вишневым домашним вареньем.
Некоторые специалисты, узнав об открывающейся парикмахерской, пришли к Любе узнать о зарплате, которую та собирается платить, о часах и днях работы. Она интересовалась заранее, сколько платят специалистам в других заведениях. Новым работникам пообещала, что в дальнейшем все будет зависеть от их работы. Сумеют показать свое умение, клиенты будут ими довольны, то получат надбавку к заработной плате.
К Любе в гости пришла Майя. Всей семьей выпили кофе. Подруга попросила проводить ее. По дороге она сообщила Любе, что видела ее мужа Глеба целующимся с одной девушкой, живущей в том же доме, что и она, только в соседнем подъезде.
– Сочувствую тебе, Люба.
– Не переживай, твой рассказ к лучшему. Я согласна с Глебом расстаться, догадывалась, что у него кто-то есть, но молчала. Завтра же поговорю с ним.
– Ты его не любишь? Знала бы, сама бы попыталась соблазнить Глеба, шикарный мужчина. Ты подумай хорошо, убели его, чтобы не ходил на сторону.
– В этом деле я тебе не советчик, хочешь, займись им, не поздно.
– Ляпнула я, подруга, не подумавши.
Когда Люба сообщила Глебу о своем желании развестись, он сразу согласился, еще раньше понял, что настоящей близости у них не получается, догадывался, что жена знает о его изменах. Но ему было уютно в их доме. Рано или поздно им бы пришлось разбежаться. Глеб перебрался в съемное жилье, но рассчитывал вскоре купить себе квартиру. Поэтому процесс развода длился совсем недолго. Родители были недовольны поступком Любы, но с такой самостоятельной доченькой спорить бесполезно.

В заботах прошло еще три года. Лизоньке исполнилось пять лет. она была такая живая, шустрая, только ее видели возле детских книжек в спальне, вдруг она оказывалась на улице, бегала с такими же как она, а то и старше ребятишками. Была послушной, сама предлагала бабушке вынести мусор.
Поздний осенний вечер, ноябрьский снежок мягко ложится на теплую Любину куртку, попадает и на ее лицо, но она бодро шагает по улице. Ее радует такая погода. вот и ее дом. Отец предлагал ей купить себе квартиру, но Люба отказалась. Здесь есть, кому поухаживать за доченькой, а все остальное не к спеху. Отряхнулась у порога, зашла.
– Как раз к ужину пришла, – услышала она голос мамы из зала, – правда мы уже покушали, но со стола еще не убрали. Так что, раздевайся, умывайся и принимайся за еду. Что-то ты сегодня задержалась.
– С Маей заболталась.
Виталий и Галина продолжали сидеть за столом, смотрели телевизор с большим экраном, который с месяц назад купили в магазине. Люба пристроилась сбоку, она очень проголодалась, на обед выбраться времени не было. Она уже пила кофе, когда услышала зов матери.
– Посмотри-ка доченька, по-моему, на этой картине твое изображение.
Люба повернула свою голову в сторону экрана, вскочила, чуть не опрокинув чашку. Показывали художественную выставку в городе Днепропетровске. Но ничего похожего на ее изображение не увидела.
– Мама, тебе показалось.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но на картине видела лицо очень похожее на твое. Давай будем дальше внимательнее смотреть.
Люба оставила недопитый кофе, смотрела репортаж телевидения о выставке. показали журналистку, которая ходила от одной картины к другой, иногда останавливалась и расспрашивала художника о его работах.
– Я хочу вернуться к прежней картине, мне она больше всех понравилась. Потом вы напишите в редакцию областного телевидения, расскажете о своем мнении об этой выставке и данному изображению. Я пришла, правда, мастерски исполнен рисунок.
– Твой портрет! – одновременно воскликнули Виталий и Галина. – Смотри!
Действительно, на экране видно было ее лицо, но вскоре его заслонили посетители этого места. Она увидела себя, но главное, она узнала эту картину. Ее рисовал Рома. Вскоре ведущий программы переключился на другую тему.
– Садись, чего ты стоишь.
– Мама, с какого места передавали этот репортаж? – Люба побледнела.
– С Днепропетровска, с какой-то выставки. Да, Виталий?
– Я обратил внимание только тогда, когда ты зашумела.
Люба тут же направилась к своему компьютеру, включила его, хотя руки дрожали. Набрала на нем: город Днепропетровск, последние известия. Ничего нужного ей не нашла. Тогда набрала: Днепропетровск, художественная выставка. Есть!
Там сообщалось, что только что окончилась областная художественная выставка, где победителями стали: Андрей Севельский, Роман Добрушин и Юрий Шаровский. Третью фамилию она прочитала с налета, она ее не интересовала, ее взгляд был прикован ко второй: Роман Добрушин! Лицо молодой мамы сразу порозовело. Она терла свои руки, ей хотелось тут же бежать в аэропорт. Люба вернулась в салон.
– Папа, мама, я завтра, если достану билет, еду в Днепропетровск. Ты присмотришь за Ларисой, а папа пойдет в парикмахерскую, хватит тебе инвалидом прикидываться.
Отец поднялся со своего стула: – Ты чего горячку порешь? Мало женщин похожих на тебя в нашей стране? Ты ведь никогда в Днепропетровске не была.
– Зато я знакома с отцом Ларисы, он стал призером выставки. Еще вопросы есть?

Глава 9
Рома сидел за мольбертом, рисовал бурный океан, но ему не нравился его рисунок. В третий раз начинает работать над ним сызнова и опять оставляет кисти в стороне. Он понимал, в чем дело, он настоящий океан никогда не видел, разве что в кино, да на полотнах великих художников, таких как Иван Айвазовский, Алексей Боголюбов, Жан Антуан Теодор Гудин, Амбрауз-Луи Гарнэре. Самих картин этих и других художников никогда не видел, только в смартфоне внимательно разглядывал их работы, зачастую любуясь ими часами. Но разве толком на телефоне увидишь тонкости кисти художника?
Но Жюль Верн писал свои романы, хотя на Луне не был, под воду не опускался, Южную Америку никогда не посещал, а ведь создал очень интересные, можно сказать, прекрасные книги. Он перечитал все его произведения, которые были на полках семьи и в библиотеке. Рома глубоко вздохнул. Может быть, стоит бросить этот рисунок океана в сторону, лучше нарисовать зимнюю бурю. За окном сейчас как раз и идет метель, ветер гоняет ветки деревьев, сбрасывая с них падающий снег.
От пустого созерцания на свой рисунок его оторвал стук в дверь. Интересно, кто решил побаловать его своим присутствием. Открыл дверь, перед ним стояла девочка около пяти лет в шубке, на голове теплый платок. Рома удивился, не знал, что сказать, выглянул дальше – на площадке больше никого не было видно, хотя слышал чьи-то быстрые шаги. Кто-то спускался вниз.
– Девочка, ты к кому пришла, кого ищешь?
– Никого я не ищу. Я пришла к тебе.
– Ты не ошиблась адресом?
– Нет, мама сказала, что надо постучать в эту дверь.
– Куда же делась твоя мама?
– Никуда она не делась, она стояла и смотрела, пока ты не открыл двери, потом пошла покупать еду, скоро придет. Ты почему загородил мне дорогу? Дай пройти, сесть, а то я мокрая и устала стоять.
– Проходи, проходи, – Роман пропустил девчонку внутрь, только сейчас он обратил внимание, что ее шубка и башмаки в снегу. Мельком взглянул в окно, белое покрывало залепило его. Девочка тут же уселась на диван, стала осматривать комнату.
– Снимай шубку, обувь, у меня тепло, не замерзнешь. Я подумаю, во что тебя одеть.
Роман принес ей свои носки, дал теплое банное полотенце, попросил, чтобы вытерла лицо. Он с улыбкой стоял перед малышкой, внимательно смотрел на ее розовые щечки и думал, что же дальше она скажет. А она, ни грамма не смущаясь, заявила:
– Ты мой папа.
Рома сразу и ответить не мог, так удивили его эти слова. Попытался улыбнуться, затем спросил:
– Не дедушка случайно?
– Ха-ха-ха, – рассмеялась девчонка. – Ты смешной, мне нравится такой папа.
– Кто тебе такое шепнул, что я твой папа?
– Мама Люба. Ты ее, наверное, знаешь?
«Люба? Люба? Люба! Не может такого быть, неужели та Любаша, которую я нарисовал много лет назад? Если это она, то откуда узнала мой адрес? Каким образом она могла оказаться здесь? Откуда появился ребенок, который заявляет, что она моя дочь? Неужели моя? Да, с Любой провел прекрасно один день, даже меньше, вечер и ночь. Потом она сбежала, отец ее при смерти оказался. Это какое-то наваждение. Неужели это и есть та самая Люба, которую я рисовал? К тому же у меня появилась дочь, да такая смелая и уже соображает что говорит…, – Роман взлохматил свои волосы.
– Тебе надо причесать голову, – тут же заметила девчонка.
Он пальцами двух рук провел по волосам, спросил ее, годиться так или нет, она в ответ кивнула головой.
– Милая девочка, давай познакомимся.
– Я и так знаю, что тебя зовут Рома. Можешь меня звать не девочкой, а Ларисой.
– Очень приятно Лариса. Сколько тебе лет?
– Скоро пять будет. Мама пообещала купить мне красивые штаны или книгу с рисунками. Я сама должна выбрать. Скажи, что лучше штаны или книга? Я бы выбрала штаны, каких ни у кого из моих подружек нет. А книга подождет. Еще она обещала купить краски, чтобы я училась рисовать как ты. Мама сказала, что ты художник. Чего ты молчишь?
– Внимательно слушаю тебя. Ты навсегда сюда приехала?
– Нет, маме надо идти на работу, мы завтра уедем. Ты тоже с нами поедешь?
– Ты этого хочешь? Но у меня есть работа здесь. Вижу, ты уже отдохнула. Тогда пойдем на кухню, я тебя чем-нибудь накормлю.
– Нужно подождать маму.
– Но нам тоже что-нибудь стоит приготовить.
Они пришли в кухню. Роман достал из холодильника колбасу и овощи, решил сделать салат. Он помыл помидоры, огурцы, перцы, пачку укропа, подвявшего немного. Стал крошить и бросать в миску. Ларисе дал ложку, чтобы смешивала, при этом предупредил, чтобы работала аккуратно, не испачкала платье. Не успел полить нарезанные продукты оливковым маслом, как отворилась дверь, и в квартире показалась Люба, та самая Люба, о которой он столько времени думал, мечтал о встрече, и вот она перед ним. Лариса тут же бросилась к ней, обняла маму.
– Чего тебя так долго не было? – спросила дочь.
– Отойди от меня, на мне все холодное. Хорошо, что ветер утих. Тебя Рома обижал?
– Нет, мы с ним подружились.
Рома стоял растерянный, молча смотрел на Любу, не зная что предпринять. Глянул на свои руки, грязноватые, тут же в кухне помыл их, вытер полотенцем. Затем приблизился к Любе. – Лариса, ты разрешишь поцеловать твою маму?
– Да, но только в щечку.
Он и выполнил наставление девочки, но из объятий долго не выпускал. Их прервала Лариса, заявила, что хочет кушать. Рома помог Любе снять верхнюю одежду, повесил на вешалку. Она много чего накупила в магазине, так что голодными они не остались. После ужина Роман дал малышке бумагу, карандаши, усадил на стульчик, попросил ее нарисовать впечатления сегодняшнего дня. Вместе с Любой отнес посуду в кухню, она начала ее мыть.
– Люба, почему ты сбежала и не оставила никакого сообщения? Знаю, у тебя была веская причина уехать к родителям, но могла же оставить свои координаты.
– Когда мы расстались, была уверена, что вечером увидимся с тобой, поэтому ни адреса, ни телефона у тебя не спросила. Мне пришлось срочно уезжать, надеялась вскоре вернуться, а прошло, как видишь, более пяти с половиной лет.
– Не зря говорят: поспешишь – людей насмешишь. Хотя бы на работе оставила свой адрес или номер телефона.
– Тебе смешон результат проведенного времени в тот день?
– О чем ты говоришь? Во мне та встреча с тобой словно прекрасная нескончаемая оперетта.
– Ты нашел место моей работы? И что тебе в парикмахерской сообщили?
– Сказали, что тяжело болен твой отец, назвали твою фамилию – Рязанова и больше ничего.
– Мой хороший Ромочка, ценю твою поисковую работу, дай я тебя поцелую.
Они забыли о мытье посуды, правда, уже почти все было чистым, остались в раковине только ложки и вилки. И тут услышали окрик:
– Целовать только в щечку, в губы не гигиенично.
Пришлось оторваться друг от друга, закончить мытье остального. Люба тихонько сказала, что вечером, когда уложат доченьку спать, то они поговорят детальнее. Роман напросился заняться укладыванием Ларисы в постель. Вспомнил свои детские годы и спел ей несколько песенок, девочка заснула, он вернулся в зал.
– Тебя не грызет мысль, что Лариска не твоя дочь? – Люба, его прекрасная Любушка внимательно смотрела на Рому
– Ты так залегла в мою душу, что я готов поверить даже любой сказке, даже, что за порогом меня ждут еще трое деток. А у малышки мой цвет волос.
– Сейчас можно сделать ДНК, определить, папа ли ты.
– Зачем травмировать ребенка, нас с тобой? Я верю, что Лариса моя дочь. Ответь мне, как ты меня нашла? Ведь я живу в другом городе, на другой улице.
– Но не на другой же планете. Тебя весь город, вся область, вся страна знает, прославился.
– Ух, ты! Каким образом?
– Да по телевизору показывали, что в твоей области прошел конкурс художников, на котором некто Роман Добрушин занял первое место. Мама смотрела репортаж с выставки и увидела мой портрет, подозвала меня, я успела только мельком увидеть саму себя. Но это ведь не тот портрет, что ты писал с меня?
– Я немножко изменил твой образ на другом полотне, придал ему таинственность.
– Переделал тот портрет? Очень жаль, мне тот рисунок очень понравился.
– Не волнуйся, я для выставки сделал другой, похожий. Немножко изменил прическу, улыбку и другие мелочи.
– Могу на него взглянуть?
– С выставки? Нет, его забрали в Москву, поместят в одном из музеев. Но тот, первый, я тебе вручу завтра, а сегодня пора на отдых.
Лариса спала в спальне, они расположились на раскладном диване в салоне. Люба предупредила его, чтобы в свои поцелуи не вкладывал такую же страсть, как пять с лишним лет назад. Она не хочет повторения подвига, достаточно одной ночи и одной дочки.
Люба рассказала, что живет с родителями в городе Петровске. Помогала отцу в его бизнесе, он тогда выздоровел, но очень просил ее помочь ему не прогореть. Все затем продали, купили парикмахерскую, где она полноправная хозяйка, вместе с ней работают еще две девушки.
Роман сообщил, что его картины, после ее исчезновения и его переезда в Днепропетровск, стали пользоваться спросом. Даже ту картину, что пролежала у него несколько месяцев, та дама выкупила. Поэтому смог приобрести двухкомнатную квартиру с подвальным помещением, где у него мастерская.
– Рома, мы завтра уезжаем. Что ты на это скажешь?
– Любаша, я тебя люблю, хочу быть с тобой. Теперь я задаю тебе тот же вопрос, что ты мне ответишь?
Люба прижалась к Роме, поцелуи длились довольно долго, пока он не сказал, что сдерживаться ему трудно. Она отодвинулась на несколько сантиметров от его тела.
– Отвечу то же, что ты мне сказал: я тебя люблю! Иначе бы ты меня не увидел. Первые встречи с тобой были волной, которая дошла до моих извилин в голове, и там до сих пор ласкает меня. Это был огонь, охвативший меня, когда я пыталась его потушить, разгорался сильнее. Это был луч солнца, который оставался в моих глазах даже тогда, когда смотрела на других людей. Меня все это ни на минуту не оставляло в покое, мои мысли были с тобой, когда выходила замуж, когда развелась с ним. понимаю, что говорю нечто слишком пафосное, громкое. Но это говорю не я, а моя любовь к тебе.
– Любушка, я тебя хорошо понимаю, потому что тоже любил тебя все время, а сейчас еще больше люблю, ведь у нас есть прелестная доченька.
– Ты знаешь, почему я ее так назвала? ЭЛ – это заглавная буква моего имени, РЕ – это часть твоего имени. Сегодня мы уезжаем домой. Хочу услышать, что ты собираешься делать дальше. Пойми, я из Петровска уехать не могу, папа поправился, но он не тот, что прежде, без лекарств не обходится. У меня там бизнес. Так что решение за тобой. Ты желаешь переехать к нам?
– Понимаешь, у меня есть заказ-договор на ряд картин для постановки одной пьесы в областном драматическом театре. Его выполнение потребует минимум полгода. Затем сразу перееду к тебе.
– И на это время жаль расставаться. Только нашла и снова каждый остается на прежнем месте. Но мы сильные, работа поможет нам ускорить время разлуки. Я доверяю тебе, мой милый Ромашка. Мы не имеем права жить вдали друг от друга. Мое заветное желание исполнилось: я нашла тебя!
Весь этот разговор слушала Лариса, с ее лица не сходила улыбка, но при последних объяснениях мамы и папы нахмурилась. Как только они замолкли, она сердито спросила:
– Папа с нами не поедет? Но мы же, мама, через три дня будем отмечать твое двадцати пятилетие. Нет, ты поедешь с нами! – девочка схватила Рому за край рубашки.
– Лариса, тебе исполняется двадцать пять лет? Что же ты молчала?
– А ты представлял меня старой девой? Да, все уже в Петровске готово к торжеству, остались мелочи. Я удрала от них, чтобы удостовериться в твоей любви ко мне.
– Тогда еду с тобой, но на несколько дней. Работу подгоню после возвращения обратно.
– Ура! – дружно прокричали Люба и Лариса, к ним присоединился Роман, обняв двух любимых девочек.

Люба не сообщила родителям, нашла она своего любимого парня или нет. Первой ворвалась в дом Лариса, крича: – Мы все приехали! Мы все!
Был полдень, родители встретили их, обняли Любу, пожали руку Роме. Он назвал свое имя.
– Проходи парень, – пригласил его Виталий.
– Папа, это мой любимый человек, жених, отец Ларисы.
– Заждались мы немножко тебя, Рома, всего с пяток лет.
– В этом мы оба виноваты. Но зачем об этом сейчас говорить. Мы вместе, мы любим друг друга, – выступила в защиту жениха Люба.
– А свадьбу не думаете проводить? Или, как сейчас принято, без брачного свидетельства жить будете?
– Будет папа свадьба, но Роме нужно в Днепропетровске закончить важную работу. Он через несколько месяцев вернется, и мы отпразднуем такое событие.
– Слушайте дети, а почему бы не совместить твое двадцати пятилетие со свадьбой?
– Кто же нас сразу распишет?
– А это мое дело, главное ваше согласие.
Люба повернулась к Роману.
– Я буду только рад, – ответил он.
– Роман, у тебя родственники есть? – Виталий положил руку на его плечо. – Приглашай их на свадьбу, проведем ее послезавтра.

Рома рвался к Любе, он досрочно закончил работу над оформлением сцены для постановки пьесы. Но обойтись без посещения своих мам не мог, ведь они не сумели приехать на свадьбу, не хватило времени. Позвонил им, предложил поехать вместе с ним, чтобы познакомиться с его женой и сыном. Они согласились
Еще раньше при встрече с Любой и дочерью он рассказал, что у него две мамы, которых очень любит, но в подробности не вдавался. Новых родственников радушно приняли Рязановы. Как мама Настя и Юлия были рады видеть сыночка в такой доброй приветливой семье.
– Лизочка, – позвал Рома дочь, – познакомься, это твой дядя Гриша, очень хороший парень.
– Такой маленький?
– Он ведь выше тебя, а ты говоришь, что он маленький.
– Дяди должны быть такие как ты, папа.
– Он молодой дядя. Ты расскажи ему, чем ты занимаешься, чем увлекаешься.
Лиза быстро нашла общий язык с Гришей, не отходила от него ни на шаг. Настя, Юлия с сыном погостили около недели и уехали обратно, просили Рому и Любу не забывать о них. Договорились, что один раз в год будут встречаться, то они приедут, то Люба с Ромой. он надеялся, что его старший брат будет жить в Чудинске. Остался недоволен только Гриша, он надеялся, что Рома с Любой и Лизой переедут на постоянное жительство в Чудинск.
Роман и Люба после отъезда гостей сели, подсчитали свои ресурсы, что заработала она, приплюсовали часть денег, что остались от продажи фабрики, ведь весь капитал отец тогда передал дочери. Но они оставили на счету Виталия и Галины порядочную сумму, чтобы родители ни в чем не нуждались. На их счету были только деньги необходимые для покупки собственной квартиры.
Все заботы взяла на себя Люба, она показывала Роме фотографии предполагаемой четырех комнатной квартиры, ведь думали о росте своего молодого семейства. Он одобрил ее выбор. Как только новый дом был готов к заселению, они перебрались в квартиру. Молодой хозяин тут же в салоне повесил портрет Любы, который нарисовал в первый раз в дни их знакомства.

Светлое имя

Доброта – она не увядает
И не ждет взаимности в ответ…
Никогда не жжет, а согревает,
Оставляя в душах яркий свет.

Доброта всегда протянет руку,
Несмотря на сделанное зло…
Не узнать о ней – вот это мука.
С ней не всем столкнуться повезло.

Доброта, как раненая птица,
Что, сломав крыло, стремится ввысь…
И блеснет слезою на ресницах
Доброта, что верит в нашу жизнь.

Где добро – там свет! А как иначе?
Жизнь без милосердия пуста…
Если от чужого горя плачем,
Значит, не иссякла доброта.

Ирина Самарина-Лабиринт

Глава 1
Светлана не чувствовала напряжения, так как дорога вела вниз. О такой погоде, как в этот день, говорят: благодать. Ни грамма ветра, солнышко светило, грело, но совсем не так, как несколько недель назад, когда жара доходила до тридцати градусов и выше. Тем более, было уже за полдень, солнце ослабило накал своих страстей и стремилось поближе к горизонту.
Но радости на лице Светланы вряд ли кто бы разглядел. Она мучилась, ведь у нее не было работы, а в наличие оставались какие-то гроши. В Израиле она уже два года. Через несколько месяцев после приезда ей предложили обслуживать одну женщину, которой было не так уж много лет, но она побывала в автомобильной катастрофе.
Ее дочь, что вела автомобиль, столкнулась с грузовой машиной, задняя часть, где сидела Злата Подраниц, пострадала больше всего, женщине едва не снесло череп. Она пролежала без сознания три недели, пришла в себя, но ничего не помнила. Доктора реабилитационного центра отказались все время держать у себя безнадежно больного человека. Хае, дочери Златы, которая обошлась в дорожном происшествии небольшими царапинами, ушибами, пришлось забрать маму домой.
Светлане предложили эту работу в бюро трудоустройств. Таких больных зачастую называют растениями. Труд – не позавидуешь. Светлане нужно не только готовить пищу, кормить ее, необходимо было подымать ее перебинтованную голову, чтобы поправить подушку, убирать из-под нее все ненужности, ворочать ее, чтобы сменить постель.
Через день вместе с дочерь15ю Хаей они мыли Злату. Просто сказать мыли, нужно было поднять восьмидесятикилограммовое тело, посадить в коляску, доволочить до ванной. А в ней для этого разобрали стенки. При мытье женщина сидела на пластмассовом стуле, а их забрызгивало водой, обе становились мокрыми, будто побывали под душем. Затем вытирали ее, самих себя, убирали лужи с пола, переодевались.
В дом, где находятся в основном пожилые люди, не умеющих себя обслуживатьать, Злату Подраниц отказались брать, понимали, что женщине осталось недолго жить на этом свете. Измоталась не только Светлана, но и Хая. А ведь дочери необходимо было утром идти на работу. Хая жаловалась ей:
– Никакой жизни у меня нет. Ведь мама страдает все годы, не знаю, зачем она родила меня, чтобы мучилась вместе с нею. Был у меня один хороший парень, встречались раз в неделю, но он хотел больше. Но я не могла покинуть больную маму. Со вторым познакомилась, и здесь почти такая же история. Скажи, что мне всю жизнь потом провести в одиночестве?
– Ты моложе меня, все у тебя будет хорошо. Твоя забота о маме дорогого стоит.
– Твои бы слова, да хорошему парню в сердце.
Светлана от усталости чуть ли не падала, приходила к больной, беседовала с ней, хотя та никак не реагировала. К ее удивлению, Злата продержалась в таком состоянии семь месяцев. Жаль маму, жаль женщину, но в душе и дочь, и помощница испытывали некое облегчение. Светлана тоже была на похоронах. Работнице было жалко ее дочь Хаю, но и себя, ведь нужно было искать других людей, которым бы необходима ее помощь.
В поисках работы пробежал почти месяц. Светлане подсказали один адрес, где жила старушка. Двери отворил ее сын Марк, проводил в салон. Там сидела на диване женщина опрятно одетая, с виду не такая уж немощная, чувствовала себя неплохо. Познакомились.
Старушку звали Хелена, в юном возрасте в конце сороковых годов репатриировалась из Румынии в Израиль. Но корни ее были из Западной Украины, русскому языку ее немного научили родители, что облегчало общение Светланы с подопечной дамой.
В обязанности молодой женщины входило: уборка помещения, готовка пищи, подача вовремя лекарства Хелене, стирка белья (хорошо, что есть стиральная машина). Находились и многие другие поручения для Светланы. То помочь старушке дойти до туалета, а иногда спуститься с ней по лестнице со второго этажа, дойти до ближайшей скамейки. Иногда к ним присоединялась другая пенсионерка из соседней четырехэтажки, чуть моложе Хелены. Они могли поговорить и полтора часа. Хочешь, не хочешь, а Светлане все это приходилось выслушивать. Зачастую беседы заканчивались криком, ссорой. Тут же расходились по своим квартирам.
Хелена, которой недавно исполнилось восемьдесят пять лет, подолгу смотрела телевизор, даже соревнования по боксу, футбольные матчи. Она особо не жаловалась, хотя принимала много разных пилюль, капли для глаз. Но была очень придирчивой, капризной. То домработница не убрала пыль с висящих картин, то суп пересолила, хотя потом сама добавляла в него соль, то ей казалось, что Светлана в ванне мочалкой протерла ей спину до крови. Каждый день у Хелены находились упреки, читала ей нотации, где и как нужно делать домашнюю работу.
Иногда у Хелены улучшалось настроение, и она помогала Светлане в изучении иврита, напевала песни на румынском языке и иврите. Порою ей нужно было высказаться, вспомнить свое прошлое. Причем во все моменты своей жизни она была героиней.
– Время, время… Когда была молодой, гораздо моложе тебя, приехал в Хайфу один министр, в правительстве Бен-Гуриона состоял. Молодой, красивый, сразу мне понравился. Он выступил, а я его поддержала. Он после моей речи мне руку пожал, сказал, что я правильно мыслю. Мы с ним обменялись телефонами.
Звоню ему: «Я хочу с вами встретиться, поговорить о деле». Приезжай, говорит.
Мы с ним почти год встречались, то я приезжала к нему, то он ко мне. Предложила познакомить его с моими родителями, вечная им память, он сначала переносил все даты, а потом признался, что у него есть жена. Нужно же быть таким гадом, попользовался невинностью молодой симпатичной девушки, год молчал про семью, словно немой. Я же тебе не овечка, накажу! Послала письмо его жене, призналась, что спала с ее мужем. Как он потом меня ругал, я таких выражений никогда в жизни не слышала. Это был мне урок.
Рассказала и другие истории. У хозяйки был солидный с выдающимся животом сын Марк, было ему лет под шестьдесят. Он женился более тридцати лет назад, вырастили с женой троих детей, но кроме него бабушку Хелену никто не навещал. Марк пытался строить Светлане глазки, однажды схватил ее за поясницу.
– Я работаю у твоей мамы, а не у тебя, – резко ответила она.
Ей ничего не оставалось делать, как продолжать исполнять желания Хелены, так как платили сносно. Себе она оставляла ровно столько денег, чтобы хватило на пропитание, на автобусные поездки. В канун субботы ее оставляли ночевать у бабушки Хелены, так как добираться к ее дому было нечем, транспорт почти не ходил.
Оставшиеся деньги она отправляла в Россию, где остались бабушка Броня и четырнадцатилетний сын Гарик. В один из дней она попросила старушку отпустить ее, чтобы в очередной раз перевести деньги родным. Так всегда было. На сей раз Хелена закапризничала, отказалась ее отпускать. Днем, когда ее подопечная уснула, Светлана заперла двери, ключ ей от квартиры дали, и пошла в банк. Последнее время там всегда были очереди, приехало много олим. Пришлось с час потерпеть, постоять на ногах. Вернулась, в квартире находился сын Хелены, глаза были наполнены злостью.
– Оставь ключи и уходи отсюда, – грозно потребовал Марк.
– Хелена, в чем дело? Я плохо ухаживаю за вами, не убираю помещение? Вы спали, я должна была пойти в банк, другого времени у меня нет.
– Тебе Марк ясно сказал: уходи! Я с тобой больше разговаривать не намерена. Сынок, дай ей тысячу шекелей, чтобы быстрее убралась из нашего дома, не приходила клянчить зарплату. Я ее больше видеть не хочу.
Она не вышла, а выскочила из квартиры, прошла квартал, только тогда поняла, что в ее руках лежит тысяча шекелей, спрятала в сумку, задумалась. Неужели они мне переплатили? Математиком Светлана была первоклассны, одни пятерки по этому предмету получала в школе. Вспомнила число, когда с ней рассчитались прошлый раз, умножила дни на зарплату в день. Оказалось, что ей должны были дать тысячу двести шекелей. Ну, как назвать этих махеров? Ей стало стыдно за них, но она не пойдет клянчить остальные деньги.
Так Светлана осталась без работы. Ходила по организациям, искала сама, спрашивая у прохожих какую-нибудь работу. Прошел целый месяц, а никакой перспективы. Все это очень терзало ее, что половину ночи проводила без сна.
Теперь она спускалась по улицам Хайфы в направлении рынка. В ее кошельке каких-то двадцать шекелей осталось, нужно купить картошку, помидоры. Деньги закончатся, потом клади зубы на полку. Все ее тело дрожало от таких мыслей, но разве этим поможешь найти деньги, чтобы послать сыночку и бабушке.
Вроде, будний день, а народу на рынке много. Продавцы орут на иврите, иногда и на русском, предлагая свой товар, протягивают пустые мешочки, а покупатели набирают в них все, что им нужно. Чего только здесь нет, глаза разбегаются, да кошелек почти пуст. Походить спокойно и то приятно. Купила картошки там, где дешевле, помидоры, еще и на апельсины хватило. Теперь придется на съемную квартиру пешком вверх топать, а не на автобусе. Физкультура полезна, хотя тяжеловато таскать эти продукты. Можно все купить в магазине возле дома, но на рынке дешевле, тем более она свободный человек. К сожалению, в последнее время в жизни редко бывали моменты просветления, когда хочется скакать, танцевать, петь. Пока же она приносит только печали.

Светлана приехала в Израиль не одна, а с мужем Мишей. Они то и собрались в Израиль потому, что он был болен, рак печени. Жили в России так, как и десятки миллионов ее жителей. Работали, получали зарплату, денег хватало на еду, но чтобы купить новую мебель, одежду, необходимо было экономить.
Михаилу Бортнику сказали, что только в Израиле есть доктора, настоящие мастера дела, которые могут умело прооперировать его. Оформление всех документов заняло много времени. Местом проживания избрали город Хайфа. Муж восемь месяцев трудился слесарем на частном предприятии, по специальности, которая была у него и в Смоленске.
Его забрали в больницу Рамбам прямо с предприятия, не мог сдвинуться со своего рабочего места. Прооперировали, но врачи сразу сказали, что дело безнадежное, слишком поздно его привезли. Еще три недели он разговаривал, ободрял жену, но в следующие дни сник, перестал ее узнавать, говорил что-то несуразное. На похоронах Миши Бортника людей почти не было.
– Там бы он раньше умер, – успокаивали Светлану жильцы дома, где она снимала квартиру. – Здесь он хоть увидел родину предков, другую страну. Вы хотя недавно приехали, но успели ощутить иную жизнь, другие условия жизни.
Светлана бы уехала домой к родным, но обещала вытащить сына из нищеты. Пусть там окончит школу, тогда она и вызовет его в Израиль. Работа помогала ей преодолеть боль от утери родного человека, мужа. Это же надо, в сорок три года скончался, а ведь, когда познакомилась она с ним, был мускулистым крепким молодцем.
Женщина дошла с сумками до небольшого сквера, присела на скамейку отдохнуть, слишком руки от тяжести груза замлели. В парке сейчас никого не было, зато вечером набьется детворы. Здесь есть домики со скользящими приспособлениями, качели, по зеленой травке можно побегать. Светлану удивляло, как ухаживают в Израиле за садами, скверами, часто подстригают траву, раненько утром поливают ее, всюду чисто, аккуратно, цветы растут, но их запаха она не чувствовала. Понятное дело, придут дети, они особо не будут соблюдать чистоту, но уборщицы утром уберут.
Она не впервые отдыхает в этом скверике. Даже, когда муж работал, основная нагрузка по покупке продуктов, в том числе и на рынке, ложилась на нее. Он приходил очень усталый, ей жаль было Мишу, это сейчас она свободна, а раньше пять минут посидит и спешит домой…
Неожиданно в сквер вбежал мальчик лет пяти с мячиком, вскоре за ним показался мужчина, явно отец. Он присел на другую скамейку, напротив Светланы, наблюдал за пареньком. А у того энергия играла, выплескивалась в его постоянных быстрых движениях. Когда-то и ее Гарик был таким подвижным. Но вот мячик попал ей под ноги, достала его, бросила в сторону мальчика. Он внимательно посмотрел на нее, сказал спасибо и прыжками направился к папе. Мужчина внимательно поглядел на женщину. Она отвернулась.
Тут зазвонил у мужчины телефон, он тут же ответил. Что-то долго и горячо объяснял кому-то. Светлана отдохнула немного, решила, что пора топать отсюда домой. Она нагнулась, с такой натугой подняла мешки, что это заметил отец паренька. Он вскочил.
– Тебе* тяжело, давай я подброшу тебя домой на машине.
– Нет, спасибо.
Светлану пошла к выходу из сквера, он догнал ее.
– Меня срочно вызывают на работу. Ты, случайно, до вечера не свободна, мне не с кем оставить Ромео.
– Ромео?
– Так зовут моего сына. Ты не ответила на мою просьбу. Я хорошо оплачу за твое нахождение в моем доме с моим сыном.
Светлана не ожидала в этот момент такого поворота в ее жизни, очень обрадовалась.
– Согласна, – моментально произнесла она..
Мужчина тут же забрал ее мешочки, кликнул Ромео, они пошли к стоянке, где находился его автомобиль. Она следовала за ними позади. Он сразу положил продукты в багажник, открыл дверцу Светлане, мальчик уже сидел с противоположной стороны от нее. Мужчина завел мотор.
* В Израиле ко всем вне зависимости от возраста, знакомства с человеком говорят на «ты».
– Ты пристегнулась? – спросил он.
* В Израиле нет обращения на «вы» к другому человеку, но если беседуют с незнакомым человеком на русском языке, то «вы» уместно.
Женщина ту же спохватилась, застегнула ремень безопасности. Автомобиль тихонько выбрался из стоянки, затем развил большую скорость. И тридцати минут не прошло, как они были возле двухэтажного дома. Мужчина предложил оставить ее сумочки в багаже, а когда он приедет, то повезет женщину к ее квартире, там он отдаст ей все продукты. Спросил, нет ли там мяса или других скоропортящихся изделий. Она ответила, что нет.
Мужчина провел их в дом, сказал, что все, чтобы покормить Ромео и ее саму есть в холодильнике. Он уже открывал дверь, чтобы уйти, остановился, спросил, как ее зовут.
– Светлана.
– Шарон. До вечера.
Он ушел, женщина оглянулась, мальчика рядышком не было.
– Ромео! Ты где?
Из спальни доносился какой-то шумок. Светлана заглянула туда, парень возил по полу машинку и жужжал. Спросила его, хочет ли он кушать, позвала к холодильнику. Ромео встал, положил машинку, пошел следом за ней. Она открыла дверки холодильника, и позавидовала, и обрадовалась. Он был полон различными продуктами.
– Посмотри и скажи, что достать, что сделать тебе из имеющихся продуктов. Яичницу будешь?
– Хорошо.
Светлана быстренько взбила три яйца, подогрела сковородку, кинула кусочек сливочного масла, затем вылила туда содержимое тарелки. Только теперь вспомнила, что в Израиле жарят все не на подсолнечном масле, но в большинстве случаев на каноловом. Через пять минут яичница была готова. Она подсказала парню, чтобы он помыл руки. Ромео съел только половину, сказал, что больше не лезет в его горло. Что ж, в следующий раз она изменит сорт масла.
– Ромео, тебя в шахматы, шашки играть учили?
– Папа показывал, фигуры могу расставить, но как ходить, не помню.
– Попробуем восстановить твои знания. Неси шахматы.
Они с полчаса поиграли, пока мальчику не надоело. Светлана сказала, что ему бы не мешало постоянно заниматься у настоящего мастера шахматной игры. Если есть такой кружок поблизости, она бы его сопровождала. Ромео переключился на компьютер, сам набрал нужную программу, окунулся в мультфильм. Светлана снова заглянула в холодильник, морозилку, решила приготовить что-либо на ужин. нашла мороженого окуня. Годится! А к этому поджарит чипсы.
Уже стемнело, когда появился Шарон, попросил Светлану собраться, он подвезет к ее дому.
– Ты бы поужинал, я здесь приготовила чипсы и поджарила рыбу.
– Нет, сначала отвезу домой, у тебя, наверное, тьма своих работ, ждут родные.
– Подождут. Хочу, чтобы ты оценил мой труд, заодно и твоему сыну не мешает подкрепиться.
Она позвала Ромео, положила на тарелку рыбу. Увидев чипсы, паренек так обрадовался, что поднял руки вверх и прокричал какое-то выражение на итальянском языке, скорее всего из фильма. Шарон попросил, чтобы Светлана тоже присоединилась к ним. Как только они покушали, он поднялся, оделся, помог надеть женщине ее летнюю курточку, сказал Ромео, что скоро он приедет, никому дверь не открывал. Они вышли к машине.
– Часто оставляешь его одного? – спросила Светлана.
– Последнее время приходится ему самому хозяйничать в квартире. Но он не боится, не волнуйся. Большое тебе спасибо за то, чтобы присмотрела за моим сыном, за еду. Избавила меня от готовки ужина.
Светлана тяжело вздохнула, пристегнула ремень. – Моя семья в России, здесь я одна.
– Где работаешь?
– Я всего каких-то два года в стране. Кем могла устроиться на работу? Стала помогать старушкам. Последняя меня выгнала, сейчас я безработная, до сих пор ничего не нашла. Неудачи преследуют меня.
– Подожди. Раз у тебя нет работы, то можешь ухаживать за моим Ромео. У него с самого рождения была няня, но ее вызвал сын, который живет в Америке. Она неделю как уехала. А у меня не было времени позаботиться о новой помощнице. Ты согласна остаться?
– С удовольствием, он такой приятный мальчик.
– Как я понимаю, ты живешь на съемной квартире? Выходите из машины, вы остаетесь, будете жить у нас. Завтра заберем твои вещи, перевезем в нашу квартиру. Нужно будет разобраться с хозяином, у которого ты снимаешь жилье, дай мне его телефон, я с ним обо всем договорюсь. Забыл с тобой за сегодняшний день расплатиться. Ты не стесняйся, напоминай мне. Оплачу сразу за месяц.
Шарон захватил продукты, они вернулись в дом.
– Вы не нашли ее дом? – спросил Ромео.
– Нашли, вот ее дом. По-моему, ты с тетей Светланой поладил, хочешь, чтобы она оставалась всегда с тобой?
– Да.
Шарон показал ей комнату на первом этаже, где она может отдыхать, сказал, что основное время у нее будет занято уходом за его сыном, а если позволит время, то готовкой пищи. Должна говорить, какие продукты нужны, он купит, а небольшие покупки можно делать здесь, неподалеку есть хороший супермаркет. Ромео все прекрасно знает, он покажет. Надеюсь, скоро вернусь.
Шарон тут же быстрым шагом покинул дом.
Светлана пыталась разговорить мальчика, но он то ли не привык к новой няне, то ли характер скромный, отвечал однотипно на все вопросы. встала, как только стало рассветать. Вышла в кухню, а там Шарон уже пил кофе. Спросила, что ему приготовить, он отказался от завтрака, сказал, что обычно утром ест на работе. Если она хочет, то лучше сейчас поехать к ее квартире, забрать все вещи.
Шарона не удивил захламленный двор, маленькая комната в снимаемой Светланой квартире. Быстро побросав все вещи в единственный чемодан, с которым она и Миша приехали в Израиль, присела на узкую кровать, на которой раньше спала.
– Все собрала? Ничего не оставляй, даже мусор, чтобы к тебе не было претензий. Посмотри, все ли документы у тебя на месте. Идем!
Ромео еще оставался в спальне, когда они вернулись. Шарон сам занес чемодан в ее комнату, следом следовала Светлана с большой сумкой на плече и маленькой в руке. Положили вещи, он пошел смотреть, что делает его сын, она решила заняться кухней. Накрошила в большую миску овощей, заправив оливковым маслом, поставила на стол, на тарелки положила куски селедки, колбасы, она была уже нарезана. Внизу холодильника заметила лимон, достала, нарезала, пригодится к чаю.
С лестницы спускались Шарон и Ромео.
– Мы умылись, но голодные. Светлана, отварите, пожалуйста, еще с пяток яиц, чтобы они не жидкие были. А мы пока салатом побалуемся, к нему можно и копченую рыбку достать.
– Простите меня, приготовила, что на глаза попало. Я хотела бы знать ваши любимые блюда, ваши вкусы.
– Я всеяден, а Ромео позже расскажет, что он любит на обед, на ужин.
После завтрака Шарон принес Светлане деньги, посоветовал не жалеть их, тратить на все необходимое. Зарплату за месяц, в том числе и за вчерашний день и продукты, тогда, когда она пожелает, может взять из этих денег. Сумму не назвал.
– Что будем делать дальше? – спросила Светлана у Ромео, когда он позавтракал.
– Знаешь, в старину говорили так: – Чего изволите, хозяин?
– Я не хозяин.
– Ты прав. Предлагаю пойти в сквер, не в тот, где мы вчера встретились, он далеко. Папа сказал, что покажешь мне более близкое место, где ты обычно отдыхаешь. Ты там часто бываешь?
– Почти каждый день. Давай сегодня здесь погуляем, неохота на улицу идти.
– В шахматы?
– Нет, у нас во дворе. – Ромео взял ее за руку, вывел через заднюю дверь квартиры.
Она не догадывалась, что есть двор, но порадовалась. Увидела ряд кустов, деревья. На одном из них висели апельсины, некоторые фрукты лежали на земле, здесь давно не убирали. Ромео поднял апельсин, хотел начать снимать с него кожуру, но у него не получалось.
– Ты сейчас пойди в дом, помой руки и сам фрукт, тогда и займешься апельсином, вместе попробуем очистить его.
– Зачем идти в дом? Здесь есть кран, идем, покажу.
Она сама бы кран не нашла, ветки одного куста замаскировали его. Они помыли руки, несколько фруктов. Светлана начала очищать кожицу, теперь ее гораздо легче было снять, затем передала фрукт Роме. Сама принялась за второй апельсин.
– Сладкий?
– Угу.
Они поиграли в прятки, в этом им помогали больше всего кусты, за которыми можно было не только укрыться, но и продвинуться вдоль них за другую аллейку растений, уходя от ищущего напарника.
У Ромео щеки порозовели, глаза сверкали, ему нравилась игра, чего нельзя было сказать о Светлане. Очень устала, она все-таки на три десятка лет постарше мальчика. Он ее довольно быстро находил, от радости кружился на одном месте, кричал, что видит подругу по игре.

День прошел довольно быстро, ведь у Светланы были и другие обязанности по дому. Справившись со всеми делами, она предложила Ромео пойти с ней на почту, откуда она отправит деньги бабушке и сыну.
– У тебя есть сын? – удивленно спросил паренек.
– Почему у меня не может быть сына? Я ведь уже старенькая.
– Ха-ха-ха! Ты не старенькая. Он такой, как я?
– Нет, ему скоро будет пятнадцать лет.
– А где он живет? Ты приведешь его к нам?
– Живет далеко отсюда, нужно лететь самолетом, потом пересесть на другой маршрут. Город называется Смоленск. Согласен на почту поехать со мной автобусом или ты привык ездить на автомобилях?
– Поехали.
Они справились за какой-то час. Светлана отправила небольшую сумму денег, чтобы хватило родным на первое время. Она сегодня сообщит о ее поступке Шарону, надеется, что он ее поймет. Так и сделала. Вечером сказала ему, сколько денег отослала сыну и бабушке, извинилась, что без разрешения совершила такой поступок. Шарон промолчал, поднялся наверх, но через минуту спустился.
– Здесь три тысячи долларов. Завтра отошли их своим близким. Это мой подарок, не в счет оплаты твоей работы.
Светлана сложила ладошки, поклонилась ему, начала благодарить, но он ее остановил, сказал, что не любит похвалы в свой адрес.
Шли дни, она так сблизилась с Ромео, ей казалось, что он ее сыночек. Жаль, что у нее с Мишей родился только один сын Гарик. Слишком сложная жизнь была в России, особенно после конца восьмидесятых годов. Хотелось как можно больше дать единственному ребенку: кружки, специальная одежда, да и еду ему вкуснее. Решили, что рождение новых детей подождет, они ведь молодые. Вот и дождалась, нет мужа, остался только Гарик, и тот пока не рядом с ней.
Светлана и Ромео часто посещали небольшой сквер, до которого идти десять минут. В этот день выбрались после обеда, спать паренек отказался. Детей в сквере набилось порядком, они бегали, шумели, а вместе с ними и Ромео. Светлана уселась на свободную скамейку, наблюдая за подопечным ребенком. Он подбежал к ней, пот стекал с его лица, сел рядышком с ней. Она достала маленькое квадратное полотенце, обтерла его. Тут к нему подбежала девчонка, немного ниже его и младше, присоединилась к ним. Поболтали, малышка встала, взяла за руку Ромео и потянула обратно в гущу играющих ребят.
Возвращались домой, Светлана предупредила Ромео, что дома ему нужно будет сразу принять душ. Затем спросила:
– Это твоя невеста прибегала с тобой?
– Нет. Невесты мне совсем не нужны, они все капризные.
– Неправда, все девочки плохими не бывают. Я видела, ты ей улыбался, она тебе понравилась.
– Я знаю, какой должна быть невеста.
– Какая?
– Умная и добрая как ты. Дорит просто хохотушка, все время смеется.
– Спасибо тебе за комплимент, Ромео. Мне кажется с такой веселенькой
девочкой хорошо время проводить.

Глава 2
Шарон припоздал на ужин, но Светлана и Ромео ждали его. Парень отказался кушать в одиночестве. Но вот отец пришел, переоделся, умылся. Все сели за стол, принялись за овощное рагу. Зазвенел телефон Шарона, он поднялся, ушел дальше от стола, начал разговор. Спустя несколько минут, он сказал Светлане, что у него срочное задание, он уезжает на несколько дней, потом поднялся к себе. Когда Шарон спустился, Светлана впервые увидела его в военной форме. Папа обнял сыночка, взмахнул рукой и вышел. Она глянула на часы, было восемь вечера. Куда же могли вызвать его так поздно? И почему он в военной форме? Для нее появление Шарона в форме стало неожиданностью, она даже не напомнила ему, что он почти ничего не съел. Только гораздо позже Светлана узнает, что в армии Израиля ему присвоено звание полковника.
Пришлось вдвоем заканчивать ужин. Ромео еще некоторое время занимался в своей комнате с электрической игрушкой, усердно гонял автомобиль по сложным трассам. Светлана заглянула к нему, сказала, что пора спать, только вначале он должен положить на место все, с чем он игрался.
Утром после завтрака она предложила пойти снова в сквер. Он согласился. Поиграл там с часик, но потом заскучал.
– В чем дело Ромео? Подружка не пришла? Она, наверное, приходит во второй половине дня. И мы так сделаем, – Светлана обняла мальчишку, и они зашагали домой.
К своему удивлению в салоне увидела незнакомую женщину, которая стояла с тряпкой у ведра с водой. Ромео подбежал к ней, крича: – Лена! Лена!
– Что вы здесь делаете? – вырвалось у Светланы.
– Это я должна спросить у тебя, кто ты такая и как тебя зовут.
– Светлана. Мне о вас никто ничего не говорил. Кстати, я вчера мыла пол здесь, внизу.
– Еще раз пройтись по нему не помешает. А не слышала обо мне, потому что ты здесь без году неделя. Я уборщица, прихожу раз в неделю, одну пропустила, взяла отпуск, смоталась в Эйлат. Сейчас мне нужно убрать всю квартиру, потом мы с тобой поговорим.
Светлана задумалась, почему ей ничего не сказали, что у них есть уборщица? Она зашла в кухню, взяла из холодильника груши, яблоки, один гранат, помыла их и положила на поднос. Крикнула наверх:
– Ромео! Фрукты кушать будешь? Спускайся! – Затем вышла в салон, предложила их Лене, та ответила, что позже попробует.
Что ж, она займется приготовлением обеда. Странно, почему в Израиле в семьях не варят супы? У нее дома ни один день не обходился без жидкой пищи. Стоит попробовать? Лучше в другой раз, когда Шарон вернется домой. Пока поджарю шницеля, а к ним сварю рисовую кашу.
Пока все готовилось, Светлана вытянула из одного из шкафчиков всю посуду, провела пальцем, есть немножко пыли, как видно, давно ею не пользовались. Она помыла ее, хотела поставить на свое место, тут зашла Лена.
– Зачем мыла посуду, когда есть посудомоечная машина?
– Лена, я не знаю, как ею пользоваться. Я работала у одной женщины, но там совсем другие обозначения на дверце были.
– Сейчас покажу, – Лена открыла крышку машины. – Ставь аккуратно всю посуду сюда. Теперь закрывай, здесь выбираешь температуру, на пластмассовую посуду меньшая, на другую большая. Включай. Все, моется. Ты сколько времени живешь в Израиле?
– Третий год пошел.
– Тогда все понятно. Но пора всему научиться. Фрукты? Чуть позже, нужно завершить работу. Как говорили в СССР: «Сделал дело – гуляй смело». А ты молодец, вкусно пахнет от твоей стряпни.
Светлана про себя оценила Лену, как быструю работницу, так и ее саму. Небольшого роста, плотная, лицо простое, без красок. Под карими глазами намечались опухлости. На вид ей было лет под шестьдесят. Услышала, как выключилась посудомоечная машина, вытянула и поставила на место посуду, газовую плиту еще раньше выключила. Тут и зашла на кухню Лена, взяла яблоко, тут же откусила хороший кусок.
– Давай подруга знакомиться. Рассказывай, как тебя зовут, фамилию назови. Каким образом ты здесь оказалась?
– Светлана Бортник, девичья фамилия Кузнецова, приехала из Смоленска.
– Я так и думала, что ты русская. Но важнее всего, что ты за человек. Тебя сюда направили?
– Шарон с Ромео подобрали меня в сквере.
– Я хорошо знала Фаню, женщину, что перед тобой почти пять лет работала. Ее сын забрал в Америку. Ей уже порядком было за семьдесят лет, тяжеловато гнаться за Ромео. Яблоко сладкое, я больше люблю зеленые, они сочнее. Свет, согрей-ка мне кофейку.
– Лена, скажите, а где жена Шарона? Отдыхает заграницей?
– Это целая история… Кофе здесь замечательный. Я здесь работаю целую вечность, еще его родители здесь жили, а он был холостяком. Где-то увидел молоденькую красивую девушку, влюбился в нее по самые уши. И ей вроде он был по душе.
– Что-то я ни одной ее фотографии не видела, – перебила Лену Светлана.
– И не увидишь. Какая ты нетерпеливая! Слушай дальше. Звали ее Верен, выросла в богатой семье, поэтому была такой фифой, выставит мизинчики в сторону и спускается с лестницы, как принцесса. Она в холодильник никогда не заглядывала, принеси ей яблоко, или мороженое, даже воду нужно было наливать в ее кружку, которую она принесла со своего прежнего дома. Короче, сама ни к чему не притрагивалась.
Но мужу она нравилась. Сама посмотрела на нее, удивилась, с нее бы хорошему художнику картины рисовать, такая красивая, причем без красок. Не удивительно, что Шарон влюбился в нее по самые уши. Он оберегал ее, как не оберегают самую ценную вещь, историческую ценность. Как только приходил с работы, целовал ее, но она губы свои прятала, так что поцелуй приходился только в щечку. Верен при этом говорила:
– Зачем ты при всех это делаешь? Не надо при всех.
Ко всем работникам относилась с таким пренебрежением, будто нас и не существует. Она спускается по лестнице, видит, что я убираю, сразу ныряет обратно в спальню. Фаня, которую ты сменила, говорила то же самое. Однажды она специально пересолила оладушки. Верен попробовала, сморщилась, выдавила «Фи» и ушла. Фаня не глупая, она утром приготовила две порции, соленые оладьи выбросила в мусорное ведро. Когда пришел Шарон, жена, как видно, пожаловалась, что готовят плохо, что она голодная. Потребовала, чтобы муж взял другого человека вместо Фани. Но он хорошо знал повариху и няню. Пришел на кухню, попросил принести ему оладьи. Попробовал, кликнул Верен.
– Ты эти оладьи ела?
– Да, эти гадкие.
– У тебя что-то с горлом, быть может нужно показаться доктору. Попробуй, попробуй хоть одну, здесь даже маловато соли.
– Не буду я пробовать! Почему ты мне не веришь?
– Я верю, но скорее всего тебе показалось или организм так случайно среагировал. Возьми, откуси кусочек.
Ей нехотя пришлось взять с тарелки оладушку, съела кусочек, попробовала с другого бока. Пришлось принцессе признать, что они вкусные.
У Верен были подруги, она любила к ним ездить. Вызывала такси и пропадала часа на два-три. Нам только лучше было, никто не мешал, не фыркал. Как-то Фаня заметила, что она стала перед выходом из дома заглядывать в зеркало салона, поправлять прическу. Поначалу сразу из спальни спускалась вниз и уходила. Я тебе рассказываю в основном не из того, что видела, я гнула здесь спину на уборке, мне не до этой фифы. Мне все сообщала Фаина.
Верен хотела гулять, тянула с собой Шарона, но ты же видишь, что он часто появляется уставший, к тому же в армию иногда приходится уходить. Он очень хотел, чтобы жена родила ему хоть сына, хоть дочь. Но та не торопилась, о чем при всех заявила мужу. Ей они не были нужны. Уж не знаю как, но она забеременела, ходила сама не своя, хотела аборт сделать, но против были не только Шарон, но и родители Верен. Пришлось ей смириться. Представляешь, она вынуждена была прекратить посещения друзей. Это для нее было трагедией. Не знаю почему, но и ее никто не навещал.
Еще до беременности они дважды съездили заграницу. Как только родился Ромео, на этом имени настояла она, сразу же наняли кормилицу. Верен к малышу почти не притрагивалась, он ей мешал. Вскоре она возобновила поездки из дому. Возвращается с работы Шарон, а ее нет. Раз, второй раз. Он спрашивает ее, где она гуляет, почему совсем забросила на няню сына. Попросил, чтобы прекратила гуляния, занималась домом, контактировала с людьми, которые работают у них.
– Ты же не просто живешь здесь, ты хозяйка, говори им что нужно делать, – говорил он.
Не буду тебя долго томить, вон сколько времени у тебя забрала. С год назад приходит она после обеда, а ушла утром, Шарон находился уже дома :
– Я ухожу от тебя, подам на развод, – вдруг заявила Верен.
Он и слова не сказал в ответ. Она что-то взяла, обещала за некоторыми вещами приехать в другой раз. Знаешь: обняла его и громко произнесла:
– Ты хороший, но не мой.
Мы от удивления рты раскрыли. Ромео не было и четырех лет, но вряд ли он скучал, ведь почти ее не видел. Вот тебе Верен, не верен… Все, на сегодня получила больше чем достаточно информации. Встретимся через неделю.
– Лена, одну секундочку погоди. Я не знаю даже фамилии Шарона, ведь мы с ним просто устно договорились о моей работе.
– Она тебе нужна? Вообще-то, мало ли тебя спросят, у кого ты трудишься, а ты не а, ни бе. Запомни фамилию: Альбек.

Светлана бегом побежала наверх, посмотреть, чем этот час занимался Ромео. Ругала саму себя, что столько времени слушала Лену, но очень важные моменты та рассказала, она должна знать, что собой представляет ее хозяин, как не испортить с ним отношения.
Ромео тихонечко лежал на коврике и спал возле игрушек. Она не решалась его поднять и положить на кровать. Ничего, в комнате тепло, не простудится. Она будет чаще заглядывать к нему. Обещала после обеда пойти с ним в сквер, пусть там порезвится.
В какой раз подумала о мальчике, какой он чудесный, совсем не капризный. Ее родной сынок в детстве больше беспокоил ее, часто болел, но потом окреп, муж Миша устроил его в спортивные секции. Скорей бы оканчивал школу, да соединились они в одной семье, в одной квартире. Она или снимет жилье, или возьмет кредит и купит квартиру.
Минут через пятнадцать Светлана еще раз поднялась к Ромео, он находился в той же позиции. Есть свободное время, с удовольствием почитала бы книгу на русском языке, конечно, но где ее взять. Надо спросить у Лены. Увидела спускающегося Ромео.
– Поспал немножко. Ты как раз вовремя, скоро обед. Пойдем вместе, сполоснем наши лапки. Слушай, а ты за эту неделю вырос, будешь самым сильным в классе, ведь тебе скоро в школу надо будет идти. Знаешь, где она находится?
– Знаю, мы с папой там были.
– Тебе необходимо осваивать азбуку, чтение на иврите. Для этого нужно нанять учителя. Где, какая буква, могу подсказать, но педагог из меня не получится, для этого нужен грамотный человек.
Пообедав, они не спеша направились в сквер. Ромео сразу заметил свою подружку, обрадовались оба. Он подбежал к ней, и они исчезли среди группы таких же детей. Светлана была спокойна за подопечного. Вновь пожалела, что нет с собой какого-нибудь детективчика, могла бы почитать, пока мальчик гуляет.
Вот и они, впереди бежал Ромео, за ним та же девчонка.
– Ты не ушла? – спросил ее паренек.
– Как я без тебя уйду? Привет, подруга! Тебя как зовут?
– Дорит. Роми, побежали.
Светлана осталась одна, старалась не упускать из виду сына Шарона, иногда вставала, подходила поближе к детским турникетам, обнаруживала его, успокаивалась и возвращалась на скамейку. В этот раз ее успели занять другие родители, места хватило бы и ей, но она не любила мешать другим. Она походит по дорожке, далеко нельзя, Ромео испугается.
Шарон вернулся ровно через двое суток. За ужином сообщил, что у него завтра отгул, поэтому предлагает на обсуждение огромный план.
– Сразу объявляется развлекательный день. Обед дома отменяется. Едем в центральный парк, будем кататься на карусели, на других аттракционах, потом кушать в кафе.
– И есть мороженое, – вставил в меню свое предложение Ромео.
– А потом, – продолжил Шарон, – идем в цирк.
– Здорово! – крикнул сын.
Светлана промолчала, подумала: езжайте вы в парк, в цирк, а я загляну в дворик, полюбуюсь зеленью, там есть красивый цветущий куст.
– Это касается и тебя, милая дама.
Она удивленно приподняла брови, затем кивнула головой. Слова «милая дама» ей понравились. Она c удовольствием составит им компанию. Очень хороший и приятный хозяин этого дома.
Какой замечательный день! Улыбки не сходили с лиц Шарона, Ромео и Светланы. В парк они попали только в одиннадцать часов, так как некоторые поздно проснулись, завтракали в десять. Первым делом пришли к карусели. Светлана сказала, что она не поедет, одна она не хочет кататься. Шарон предложил ей сесть на скамейку карусели с Ромео.
– Нет, ты редко видишься с сыном, тебе и развлекать его, а я понаблюдаю за вами снизу, – ответила Светлана.
Шарон и Ромео уже сидели на качалках карусели, оттуда помахали руками, призывая присоединиться к ним. Она поприветствовала их тем же способом. Пролетая мимо нее, Ромео приложил руку к губам, послал ей воздушный поцелуй. Светлана ответила тем же. Уже в который раз видит она их, даже слышит, как они радостно хохочут. Долго ли им еще крутиться? Очередной круг, она замерла, заметила, что и Шарон приставил руку к губам и отослал ей поцелуй. Светлана тоже повторила его жест, только не знала, успел он заметить его или нет.
Вот они уже сошли с карусели, держатся за руки, Ромео так смеется, что сгибается его туловище. Увидел Светлану, бросился к ней, обнял, успокоился. Она поцеловала его сверху в головку.
– Чему ты так смеялся, Ромео?
– Папа сказал, что сейчас мы с самого верха выпрыгнем, нас подхватит ветер, и мы улетим далеко-далеко. Я говорю, что мы не можем оставить Светлану одну. Он стал меня щекотать, шептать, что я влюбился в тебя. Поэтому смеялся.
– Покатались мы хорошо, жаль, что с нами тебя не было. Ромео, теперь домой пойдем?
– Почему? Ты же обещал в зоопарк сводить нас.
– Прости меня сынок, совсем забыл. Там тигры голодные, они нас хап и съедят, оставят только нашу обувь.
От парка до цирка дошли пешком, они были недалеко друг от друга. Там был и рыбный аквариум, который больше всех поразил мальчика, все его обитатели были разнообразны, хотелось каждого получше рассмотреть. Остановились у клетки со львами. Они настолько спокойно себя вели, что совсем не заинтересовали туристов, как видно, львам эти пешеходы надоели.
Кроликов могли погладить руками, особенно Ромео понравились беленькие. Одного крольчонка Ромео притянул к груди. Удивило всех разнообразие птиц, большинство они видели впервые. Были такие красавцы, что глаз не оторвать. Застряли они у клетки с павлинами, им нравилось, когда они, распушив хвост, мчались по своему вольеру. Время шло, пока ждали у клеток с тиграми, чтобы посмотреть, когда придут их кормить. Паренек совсем не хотел уходить из зоопарка, бегал от одного места к другому.
– Ой, ребята, вы меня замотали, – пожаловался Шарон. – Ромео, давай пожалеем меня и нашу попутчицу, пойдем в кафе.
– Папа. Ну, еще немножко, хочу посмотреть волков, они похожи на собак. Интересно, что у нас есть такие имена.
Они выбрались в кафе. Там оказались знакомые Шарона. Пришлось ему отвлечься от Светланы и сына. Успел их посадить за столик, попросил их выбрать меню, а он сейчас подойдет.
Друзья были с женами, они окружили Шарона, как видно давно не виделись. Отец Ромео, что-то им рассказывал, затем другие говорили, порой смеялись. Светлана заметила, что некоторые из этого коллектива поглядывают на нее, кое-кому из них пришлось для этого оборачиваться. Затем Шарон подозвал сына к себе, приложив руки к груди, извиняясь перед дамой, с которой он пришел в кафе.
Мужчины дружно протягивали руки Ромео, женщины обнимали его, восхищались выросшим мальчиком. Наконец Шарон скрестил ладони, извинился перед друзьями, взял сыночка и вернулся за стол к Светлане.
– Что заказала?
– Как я могу что-то заказать, если не знаю пока еще хорошо ваших вкусов. Подходил официант, но я попросила придти чуточку позже. А вот и он к нам направляется. Так что меню вам в руки.
Командовал Шарон, предлагая блюда, но спрашивая мнение рядом сидящих. Выбрали шашлыки из баранины, одну форель на всех, так как она большая, можно было разделить на две части. Ромео нельзя было ее кушать, так как в этой рыбе много костей. Принесли большую тарелку салата. Пока им готовили пищу, сидели, говорили, слушали музыку. Шарон кое-где подпевал, когда звучали знакомые ему песни. Голос был с хрипотцой, но звучал верно.
– Прости за нахальство, можно я тебя приглашу танцевать, – краснея вымолвила Светлана.
– Рад буду потанцевать, давно уже не кружился, забыл, как это делается.
– Это танго, здесь нужно просто ходить под такт музыки.
Шарон обернулся к Ромео. – Ты следи за нами и считай, кто сколько раз сделал неверные движения.
Танцевала Светлана умело, она в школе в паре с одним парнем заняли второе место на одном из вечеров. Им и первой паре принесли в подарок шоколадку. И с Мишей любила покружиться, хотя у него не всегда получалось. Поэтому он стеснялся, предлагал найти на быстрый танец другого партнера, но она все равно тащила его в круг танцующих. В последние годы жизни он вполне сносно мог ее закрутить в вальсе.
Ей понравилось, как Шарон водит ее в такт музыки, но пришлось немножко смутиться под взглядом партнера. Она отвернулась в сторону, потом решила, что в состоянии выдержать внимание Шарона. Светлые лучи затрепетали не только в глазах танцующей пары, но заглянули в их души. Он даже споткнулся.
– Светлана, ты решила меня ранить или убить?
– Думаю, это случайность. У молодых танцоров такое бывает.
– Ух, ты! Спасибо за комплимент. Теперь можно голову задрать – я молодой! – Шарон наклонился и поцеловал Светлану в щечку. Она промолчала, хотя сердце застучало чаще и громче. Отодвинулась подальше от партнера, вдруг он услышит биение ее сердца, дрожание руки, что лежит на его спине.
Следующий танец они проигнорировали, нельзя забывать о Ромео. А он поглощал мороженое, сказал, что доедает и папино. Отец похвалил его, что хоть оставил одно для Светланы. Та спросила, не пора ли домой, ей нужно ужин готовить.
– Какой ужин? Я сыт по горло, разве что кофейку выпью, да и теперь нужно промыть пищевод. Для Ромео сообразишь вечером что-либо легкое, иначе станет таким как медведь в зоопарке. Официант! Нам бы два кофе, и можете принести счет.
Вечером Светлана сказала, что не мешало бы Ромео нанять учителя, чтобы потихоньку осваивал азбуку, математику. Она могла бы этим заняться, но лучше взять профессионала. Шарон согласился.

Спустя два дня к ним пришла учительница, представилась: Кэтрин. Пока она обучала мальчика, Светлана была свободна. Почему бы не позвонить бабушке Броне и сыночку Гарику? На звонок никто не ответил. Она забеспокоилась, спустя минут двадцать опять набрала тот же номер. Один гудок, второй… Кто-то взял трубку и тяжело дышал.
– Алё, кто звонит?
– Бабушка Броня, что с тобой? Ты шумишь, как кипящий самовар.
– Подхожу к дверям, слышу звонок, а ключ никак не хочет попадать в замочную скважину, еле отперла двери. Как ты там, доченька?
– У меня все нормально. Как вы? Где Гарик?
– Здоров твой сынок, но любит с друзьями погулять, мячи гоняют, просто так общаются. Я ж не знаю, что там и как. Что говорит, то тебе и передаю. Тебя там никто не обижает? Скажи им, что я приеду, кости им обломаю.
– Меня никто не обижает. А за такие слова-угрозы у нас могут за решетку посадить. Здесь с этим шутить не стоит.
– Запомню.
– Баба Броня, вам нужно учить иврит, я уже отправила для вас с Гариком вызов. Ты ведь немного идиш помнишь, так помогай внуку.
– Его засадишь за эту азбуку, сейчас же, он дома не нагревается. Дверь скрипнула, значит, он появился. Гарик, мама про тебя вспомнила, поговори с ней.
– Сыночек, миленький, ты где был.
– На стадионе, там первенство области по футболу проводили. Наши мазилы продули.
– Как дела в школе? Ты же в этом учебном году школу заканчиваешь.
– Мама, не волнуйся, окончу, никуда она от меня не денется.
– С девочкой не познакомился?
– Тут их тысячи. Что ты для меня приметила кого-то? Симпатичная?
– Очень, только ей лет пять, да еще один кавалер ее возраста ухлестывает за ней.
– Приеду, отобью.
– Давай переключимся на серьезный разговор. Хочу, чтобы ты уделял больше внимания английскому языку и ивриту. Ты должен приехать в Израиль, подготовленным к жизни в других условиях.
– Мам, ты там уже почти три года. Считаешь, что в Израиле жить будет лучше, чем здесь? В Смоленске у меня полно друзей.
– Да сынок, здесь тебе понравится, только нужно желание получать знания и уметь трудиться. Сахаром дорога не посыпана, но тот, кто хочет, всегда сумеет устроить себе нормальную жизнь. А друзей новых обретешь.
– Мам, ты невесту мне нашла, а себе хорошего мужчину?
– Приедешь, будем вместе выбирать. Сынуля, будь здоров! Передай пожелания бабушке, а то я не успела, она тебе быстро трубку передала. Постой, дай я лучше сама скажу ей спасибо за то, что она кормит тебя, учит уму-разуму.
– Света, ты же мне ничего о себе не рассказала, – бабушка Броня не дала возможности сказать слова благодарности и попрощаться.
– Но я ведь говорила, что у меня все нормально, слава богу, работаю, получаю за это деньги. Что ты еще хочешь знать?
– У тебя же выходные дни, вечера свободные есть. Что ты в это время делаешь, с кем время проводишь?
– Это что, ревность? У меня каждый вечер новые кавалеры от шести лет до девяноста, широкий выбор. Приедешь, я тебе такого кавалера подыщу, обо всех прежних позабудешь. Если серьезно, то не стоит волноваться, все у меня идет по нарастающей, к улучшению моего положения. Я благодарю тебя за заботу обо мне и Гарике. Ты славная женщина, поэтому вырастила такого достойного сына, я до сих пор вспоминаю его и грущу о преждевременном его уходе в мир иной. Будь здорова на долгие годы. Целую тебя.
Светлана окончила разговор, ушла на кухню, но вскоре услышала голоса Ромео и его учительницы, вернулась в салон.
– Как успехи у нашего мальчика?
– Умный, быстро схватывающий ученик. Он всю азбуку хорошо знает. С ним кто-то занимался?
– Немножко я, а до меня не знаю.
– Математик вообще превосходный, ему в первом классе будет скучно.
– Я сообщу Шарону, если вы его хорошо подготовите, то можно будет отдать его сразу во второй класс. Спасибо вам большое.

Глава 3
Время неумолимо бежало. Светлана сидела в салоне и читала газету «Новости недели». У нее еще был маленький радиоприемник, по которому слушала последние известия на русском языке, иногда музыку. В газете были не только новости, про которые она слышала, но и можно было прочесть материалы с более широким обсуждением проблем страны.
Задумалась. Она больше года в этой семье, а четвертый в Израиле. Если вечером она оставалась в салоне, а у Шарона не было никаких дел, мог подойти, поцеловать ее в щечку. Говорил, что его влечет к данному месту. Сегодня он нарушил обычный этикет, поцеловал ее в губы. Она не ожидала этого, но ее алые губки непроизвольно ответили тем же. Шарон извинился, присел напротив ее.
– Ты у нас работаешь давно, но я о тебе ничего не знаю, кроме имени и фамилии, и о том, что у тебя есть бабушка и сын. Откуда такая прекрасная женщина появилась?
– Я вам не подхожу, в чем-то провинилась? – испугалась Светлана.
– Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями, зря волнуешься. Тобой доволен я, а особенно Ромео.
– Вопрос довольно неожиданный, хотя вполне закономерный. Чтобы подробней рассказать о себе, мне понадобится время. Пока что могу сообщить, что приехала сюда из Смоленска, город в России, была замужем за прекрасным человеком, но он заболел и умер уже здесь. Бабушки у меня нет, есть бабушка мужа, которая стала мне родной, с первого знакомства называю ее бабушкой. Мы с ней прожили многие годы, она беспокоилась и беспокоится сейчас о своем правнуке, моем сыне Гарике. Он заканчивает в этом году школу. Хочу забрать их сюда в Израиль, сниму для всех нас квартиру. Такой коротенький рассказ.
– Правильно поступаешь, сын должен жить с родителями. Прости, я прервал чтение газеты. Я тебе очень доверяю, поэтому оформил на тебя банковскую карточку, можешь снимать по ней необходимые деньги, тратить на нас, на себя, – Шарон достал из кармана пиджака карточку и положил на стол перед Светланой, вышел из салона, стал подниматься по лестнице на второй этаж.
Светлана задумалась, что из своей жизни она может ему рассказать. Всю историю от малых лет до того, как приехала в Израиль? Поймет ли он ее, ведь там другая страна, другие отношения, другая жизнь. Будет ли ему интересно длинное повествование обычной женщины? Главное она изложила ему.
Светлана свернула газету и направилась в свою комнатку. Попробуй заснуть, когда слова Шарона заставили ее окунуться в прошлое.

Жила Света с родителями в городе Пенза, была единственным ребенком у них. Обычное детство для миллионов советских людей. Едва у мамы закончились отпускные дни, она отправила малышку в ясли, потом в детский сад и школу. Перед ней была картина ее прошлых лет.
Семья жила бедно. Родители едва находили средства, чтобы приобрести дочери обновки, старая одежда была мала. Поэтому 1 сентября для Светы был праздником, она приходила в новом платье, новой обуви. Отец ее, Николай, работал столяром на деревообрабатывающем комбинате. Мама Майя после окончания медицинского техникума трудилась в аптеке. Оклады в те годы были маленькие, каждый подарок для нее был долгожданным и приятным, хотя сюрприза не происходило, она знала, что ей купят.
У ученицы школы были и другие интересы, кроме классных занятий, она увлеклась легкой атлетикой. Рослая с длинными ногами Светлана бегала быстро, занимала первые места в школе, среди молодежи призовые места в городе. Тренеры говорили ей, что нужно лучше питаться. Но она кушала то, что сварила мама, на дополнительное питание денег не хватало. Учась в десятом выпускном классе, она бросила спортивные занятия, выступления на соревнованиях. Но дочь никогда не обижалась на своих родителей, она любила их, а они ее, одну единственную. –
Светлана решила после окончания школы поступать в машиностроительный институт, на инженерно-технологический факультет, там хоть стипендию можно получить. Она училась на третьем курсе, когда случилась беда.
Родители ее отдыхали в профилактории, располагавшемся сразу за городом. Работников предприятия решили покатать на моторной лодке по реке Сейм. Как позже рассказали Светлане, папа с мамой не хотели участвовать в данном мероприятии, они не умели плавать, но их уговорили.
Рулевой моторки уже разворачивался, чтобы повернуть обратно к пристани, когда навстречу промчался катер. Их волной так качнуло, что в лодку набралась много воды, она перевернулась. Всех людей вскоре выловили, но трех человек спасти не могли, в их числе папу и маму Светланы, хотя их на берегу пытались откачать. Вполне возможно, что у них от испуга не выдержало сердце.
Предприятие, где работал отец, помогло ей похоронить их, позже поставить ограду и памятную плиту. Светлане было очень тяжело жить на одну стипендию, стала искать подработку. Одно время убирала квартиру у одной семьи, при этом приходилось пропускать занятия. Начала изучать газетные объявления, увидела, что в городском архиве нуждаются в ночном стороже. Пришла, написала заявление, в тот же вечер начала дежурство в организации. Самое главное, там можно было и поспать.–
Но беда, как говорится в народе, не приходит одна. Не успела она похоронить родителей, как к ней пришли из райисполкома.
– Мы выражаем соболезнование в связи со смертью твоих родителей Николая и Майи Морозовых. Теперь ты живешь одна в двухкомнатной квартире, а у многих людей нет жилья. Мы хотим поместить в нее одну семью, у них трое детей. Поэтому решили подобрать тебе одну комнату и переселить тебя туда.
– Но я здесь с самого дня рождения живу, почему вы хотите меня выгнать?
– Это жилье коммунальное, распоряжаемся им мы. Сочувствуем тебе, но мы должны заботиться и о других. Пока еще не нашли необходимую комнату для тебя, как только узнаем, сообщим тебе. У тебя будет неделя на сборы. Мебель вся туда не влезет, так что ты думай, что с ней делать: можно оставить новой семье, они тебе спасибо скажут, можешь продать. До свидания.
Они ушли, Светлана заплакала. Мало того, что она лишилась родителей, так ее еще и из квартиры выгоняют. Она решила пойти к адвокату, пусть пояснит, имеют они право забрать квартиру ее родителей или нет. Девушка поинтересовалась у старших людей, где можно найти адвоката, чтобы он прояснил ситуацию. Ее направили в прокуратуру, там таких специалистов много. Нашла кабинет, где висела табличка «Адвокат Андрей Иванович Усольцев». Постучала в дверь и вошла. Адвокат выслушал ее.
– Девушка, попытаться можно, но это ничего не даст, только сумеем отсрочить ваше выселение на два-три месяца, пока будут разбираться следователи. Теперь подумайте, нужна ли вам эта нервотрепка.
С тяжелым сердцем уходила она оттуда. Через две недели ей позвонили, сказали, куда придти, во сколько. Ей показали большую четырехкомнатную квартиру, подвели к одной комнате, сообщили, что здесь она и будет жить. Она увидела обрывки обоев, свисающих со стен, грязный пол.
– Я в этой конюшне должна жить?
– Тысячи людей сказали бы спасибо, если бы им предложили такую шикарную комнату. Посмотрели? Берите ключи и переезжайте. Если понадобится транспорт для мебели, мы в связи сложившимися у вас обстоятельствами предоставим бесплатный транспорт. Всего хорошего. С новосельем! – представитель райисполкома вышел.
Вот придурок, мало того, что забирают квартиру, так еще и издевается. У Светланы едва опять не навернулись слезы, но все же она сдержалась. Дернула за свисающуие сверху обои, оторвала ее. Внимательнее осмотрела комнату, она гораздо больше ее спальни в пока еще ее квартире. Так свой диванчик-кровать она поместит сбоку от дверей, стол у окна, чтобы свет падал на него. С обоями разберется летом после окончания института, еще неизвестно, куда ее направят. Занавески с окон ее комнаты тоже пригодятся.
Что она еще может здесь разместить? Неплохо бы стиральную машину, но она будет напротив ее спального места. А где она будет готовить себе еду? Пойду, гляну. Явно нет здесь хозяйки, столько грязной посуды на столике и в раковине. Она тоже не великий специалист по уборке, но дома у нее чисто. Чистоту придется здесь навести ей, так невозможно жить. Интересно, кто живет в остальных комнатах? Будет у нее свободное время, познакомится с ними.
Светлана переехала в новое жилье, познакомилась с остальными жителями квартиры. Оказалось, что в ней живут две женщины средних лет, у каждой по ребенку, в четвертой обитала пятидесятилетняя одинокая импозантная дама. Света объявила, что нужно всем соблюдать чистоту. Женщины оправдались, они так и поступают, но бывают «субботники» (так они сказали), когда к ним приходят мужики, располагаются в одной из комнат, во вторую сплавляют детей и гуляют. Предложили и ей в следующий раз присоединиться к ним. Они сегодня все уберут. Она ничего им не пообещала.
Светлана продолжала переживать свое горе, часто навещала могилы родителей, ведь как им не трудно было, они всегда заботились о ней. Институт закончен, диплом на руках. Ей сказали, что мест в Пензе по ее специальности нет, все заняты. Она сама хотела бы уехать отсюда в любое место, только не оставаться здесь. Осточертел город, где одни несчастья сыплются на ее жизнь. Обратилась к руководству института.
– А у нас есть заявка из Смоленска, если хочешь, мы тебя туда и направим.
Она сразу согласилась. На машиностроительном заводе ее приняли, ввели в курс ее работы. По объявлениям на столбах нашла себе съемную квартирку, в ней было две небольших комнаты и кухня. Что ж она может себе позволить такое удовольствие, это лучше, чем жить еще с кем-то.

Субботним днем Миша Бортник шел по центральной улице города, задумавшись, решая, куда ему сегодня податься. Слесарь на радиоэлектронном заводе не слишком денежная специальность. Учился он на тройки, четверки, к десятому классу подтянул оценки, но не решался поступать в техникум или институт. Сейчас стоило бы перейти работать в сборочный цех, там сдельная оплата. Труднее и ответственнее, конечно, но денег больше. Пока он живет с бабушкой, им хватает на жизнь. Но если он женится, то нужно будет и о жене думать, потом о детях.
Он не успел среагировать, когда идущая напротив женщина неожиданно повернула влево. Миша споткнулся, пролетел несколько метров вперед, но удержался на ногах. Перед ним стояла девушка и извинялась.
– Все со мной в порядке, только не надо на меня так сразу нападать, – Миша внимательно взглянул на девушку. Его поразила ее тонкая фигура, зеленые глаза, извиняющийся взгляд. – Все нормально, жив я, не беспокойтесь.
Она еще раз попросила прощения и ушла, а он с открытым ртом смотрел ей вслед. Светленькая, симпатичная, подумал он. Жаль что убежала, хотел бы с ней познакомиться, может быть, и женился бы на ней. Догнать бы ее, да не заметил, куда она пошла.
На следующий день Миша целенаправленно пошел в центр города. Смотрел налево, направо, но девушки не видел. Решил пойти пообедать, бабушка Броня всегда готовит вкусные блюда. Тут услышал колокольный звон от стоящего справа от него Смоленского собора. Людей перед ним было много, из толпы вынырнула фигура девушки, чем-то напоминавшая вчерашнюю незнакомку. Он подскочил к ней. Точно, она!
– Вам собор понравился?
Девушка обернулась, ее глаза стали серьезными. – Что вам от меня надо?
– Мы ведь почти знакомы. Я вчера споткнулся о вашу чудесную ножку.
– Но я ведь перед вами извинилась. Приношу еще раз извинение, не хотела вам, чужому человеку, ставить подножку.
– Простите меня за откровенность, но вы мне с первого взгляда понравились. Я бы хотел с вами пройтись, поговорить. Но назойливым быть не хочу. Скажете нет, я тут же отойду. Извините, что оторвал вас от очаровательного строения.
Девушка внимательно посмотрела на него. – Теперь я вас узнала, даже ваша речь напомнила мне о вас. Я не против, тем более в этом городе всего несколько дней, хочется с ним познакомиться.
– Вы правы, и с городом, и со мной. Меня зовут Миша, мишка косолапый, идет и спотыкается.
– Я Светлана, – она улыбнулась. – Больше никогда не спотыкайтесь.
– Готов быть вашим гидом, ведь в этом городе я родился и живу до сих пор. Вы смотрели Смоленский собор, понравился?
– Внешне, да, внутрь меня что-то не влечет. Я не любительница таких заведений.
– Я тоже, хотя в некоторых бывал, например, в Рижском, Киевском соборах, в наш заглядывал ради любопытства, но это еще в школьные годы. Простите, вы школу уже окончили?
– Машиностроительный институт, направили меня из Пензы к вам.
– Правильный выбор вам предложили. У нас есть свои достопримечательности. Если вам интересно, познакомлю с ними.
– Да, конечно, хотела бы лучше узнать Смоленск.
– Кажется, я напросился на следующие свидания. Очень рад. Культовых учреждений у нас немало, но есть другие исторические объекты. Я бы вас пригласил сейчас в кафе, если вы не против.
– Это уже похоже на подкуп. Нет, я сейчас пойду домой, а вам пора обедать.
– Но мы можем обменяться телефонными номерами?
– А как же мы иначе договоримся о прогулках по городу? Записывайте.
Михаил пришел домой, не выдержал, похвастался перед бабушкой, что познакомился с очаровательной девушкой. Баба Броня не удивилась, проворчала, что его детям пора уже в школу ходить, а он говорит о каком-то знакомстве.
– Давай, знакомь меня с ней.
– Не торопи меня, бабуля.
Как дни тянутся долго. Миша позвонил на третий день, договорились встретиться в пятницу вечером. Он начал думать, куда ее повести. Большинство культурных заведений закрыты, остается театр, кино, ресторан, но в нем всегда забито. Ладно, решим на месте.
Светлана изумила его еще сильнее. Приталенное темное укороченное пальто, из-под которого виднелась такого же цвета то ли юбка, то ли платье, сапожки на средних каблуках, на голове светленькая шапка. Он бы с удовольствием поцеловал ее, но это будет хамским поступком.
Она отказалась от всех его проектов, но сказала: «пока», они шли среди многолюдной толпы, уворачиваясь от встречных групп. Но вот перед ними появилась такая дама, что ей и половины тротуара было мало, шла напролом и разъединила Светлану с Мишей. Но они тут же нашли друг друга.
– Я тебя ни за что не потеряю, – заявил Михаил и прижался своей щекой к ее. – Ты говорила, что совсем недавно приехала в Смоленск. Откуда?
– Из Пензы. Я уже об этом говорила. Чтобы уменьшить количество твоих вопросов, сообщу, что у меня на этом свете никого из родных нет, родители не так давно погибли. Я находилась в стрессовом состоянии, поэтому сменила место жительства. Успела окончить институт, мне предложили работу в этом городе на машиностроительном заводе.
– Очень жаль, что не попала на радиоэлектротехнический завод, я там слесарем работаю. Может, стоит тебе перевестись к нам?
– Зачем? Бросаться с одного места в другое не по моей натуре. Незнакомые люди мне помогают осваивать мою работу, за что их благодарю. Очень важно, кто тебя окружает. Так ведь?
– Несомненно. Например, я.
– Ты постоянно смешишь меня.
– Я говорю вполне серьезно. Ты мне с первой встречи понравилась, поэтому хотел бы быть постоянно рядом с тобой.
Светлана решила промолчать, хотя сказанное ей понравилось. Она была рада знакомству с Мишей, надоело быть одной. После того, как она забросила спорт, встречалась с другими сверстниками только на занятиях. Но признаваться в том, что она рада общению с ним, считала слишком рано, они так мало знакомы друг с другом. Размышления остановил Миша.
– Я же вижу, что тебе холодно, не хочу, чтобы ты простыла. Давай зайдем в кафе.
Она согласилась. Места нашли в середине кафе, вокруг невообразимый галдеж, который заглушал даже музыку, звучавшую от бара. Но ничего не поделаешь. От еды Светлана отказалась, заказали горячего чая и пирожные. Затем попросили еще по чашечке чая. Официант улыбнулся и принес им фарфоровый чайник и заварные пакетики чая.
Просидели больше часа, беседовали на различные темы. Светлана говорила, что угнаться за модой в нынешние времена совершенно невозможно, каждый год приносит новые изменения в одежде, особенно женской. Это закономерно, заметил Миша. Разговаривать было трудно, шумели клиенты кафе, играл ансамбль, приходилось повышать голос. Парень предложил девушке пойти танцевать, но она не захотела, сказала, что она прилипла к стулу. Поспорили о современных песнях. Светлане нравилась музыка из оперетт, Мише песни бардов. Они вышли на улицу, направились в сторону трамвайной остановки, чтобы поехать к дому, где она снимает квартиру.
– Спасибо тебе, Миша, за то, что затащил меня в кафе, я, в самом деле, замерзала. Там отогрелась душой и телом. Давно так много не болтала.
– Мне приятны твои слова. Я немножко старше тебя, есть у меня друзья, но встречаемся редко. Остальные дни провожу с бабушкой Броней (при этом внимательно посмотрел на Светлану, как она среагирует на это имя), с книгами, телевизором. Кстати, давай я тебя познакомлю с моей бабушкой, я ей рассказал, что встретил очень интересную девушку, а она мне говорит: «Так приводи ее в наш дом, познакомимся». Она хорошая, поверь мне.
– Миша, прости за вопрос: почему ты живешь с бабушкой? Надеюсь с родителями все в порядке?
– Да, они за границей.
– Мы приехали, выходим. Уже поздно, подробнее ответишь на мой вопрос в другой раз. До встречи. Ты хороший собеседник, с тобой не скучно. – Светлана сняла перчатку, протянула ему руку, он ее поцеловал.
– Завтра выходной, можем собраться раньше, мы же еще со многими достопримечательностями города не познакомились. Добавлю, если погода позволит. Я могу приехать за тобой.
– Зачем? Не надо, встретимся на том месте, где ты споткнулся, а виновницей оказалась я.
– Хорошо. – Миша глазами проводил ее, пока Светлана не вошла в подъезд.
Едва позавтракав, Миша выскочил в магазин, купил свежих фруктов, печенье, потом вернулся в дом. Помыл и вытер их, налил из крана воды в бутылку, все сложил в рюкзачок. Сказал бабушке, чтобы обедала сама, он не знает, когда вернется, но вполне возможно, что он будет не один. Тут же позвонил Светлане, сообщил, что выходит из дому. Он повел ее вдоль Смоленской крепостной стены, по дороге рассказывал ее историю.
– Стена была сооружена для защиты от врагов. Начали строить еще при Иване Грозном. Длина была шесть с половиной километров, а башен тридцать восемь, но со временем часть разрушилась. Мы вдоль ее пойдем и спустимся прямо к Днепру. Ты расстояние в четыре километра преодолеешь? Мы в любую минуту можем свернуть к стоянке автобуса или трамвая.
– Я в школе бегуньей была.
– Понятно, бегала с уроков. Шучу. Продолжу свой рассказ. Здесь происходили сражения с поляками, французами, немцами. Даже в школьном учебнике истории написано о том, как защищали Смоленск от фашистов. С другой стороны стена подходит к Лопатинскому саду. Мы и туда заглянем, но не сегодня. Нравится тебе это место, история?
– Нравится. Откуда ты все так хорошо знаешь?
– У меня три конька были в школе: русская литература, история и труд.
– Ну и пошел бы на учителя истории учиться.
– В школах и без меня преподавателей хватает. Смотри, перед тобой величественный Днепр. Плавать можешь?
– В такую холодину не плаваю, а летом – с удовольствием.
– Твои ноги не устали? Там я вижу свободную скамейку, давай присядем.
Они сели, но чуть не провалились, скамья была надломлена. Невдалеке была другая, пересели. Миша снял рюкзак, достал оттуда чистую бумагу, на нее положил яблоки и пачку печенья, бутылку воды и несколько пластмассовых стаканчиков.
– Потрудились, теперь нужно добавить в наши организмы энергии. Приступайте, мадемуазель Светлана.
– Ты оказывается хозяйственный парень.
– Все мое хозяйство помещается в рюкзаке.
Светлана с удовольствием съела яблоко с красными щечками, совмещая со сладким печеньем, запила водой. Михаил не отставал от нее, предложил ей еще грушу, но она отказалась. Пришлось ему одному справиться с ней. Оставались еще фрукты, но им больше не хотелось кушать. Миша предложил сегодня зайти к бабушке, но Светлана попросила отложить встречу. Они еще походили немного, он проводил ее, попрощавшись, поцеловал в щеку.
При очередном свидании Михаил привел девушку в Лопатинский парк. По пути, идя мимо Успенского собора, рассказал ей, что первое здание было построено еще в XII веке при Владимире Мономахе, потом его разрушили враги, а этот собор был возведен во второй половине XVIII века.
Парк Светлане очень понравился, вдоль дорожек стояли березы, липы, акации, щебетали скворцы, голуби ходили почти рядом. Очутились они у пруда, на котором плавали лебеди, вздымая свои гордые головы на тонких шеях. Миша не выдержал, находясь в такой приятной и скромной обстановке, обнял Свету, поцеловал ее в губы. Потом решительно встал, сказал, что сейчас они пойдут к нему домой, познакомятся с бабушкой. Она не возражала, только спросила:
– Как понимать твое приглашение, твой поцелуй?
– Это значит, что я тебя люблю.
Еще было рано, за полдень. Когда они подошли к дому, где он жил, Светлана удивилась. Перед ней был старый деревянный домик, неизвестно в какие годы его построили, но смотрелся приятно. Окна защищали ставни, выкрашенные в коричневый цвет. Перед входом в жилье было крыльцо с пятью ступеньками, накрытое треугольной крышей. Миша открыл двери, пропустил ее вперед. При встрече на лице у бабушки засияла улыбка.
– Проходите, проходите, – она вытерла руки о фартук, хотя они были чистые, протянула одну Светлане. Познакомились. – Сейчас я вам соображу что-нибудь к столу.
– Я не голодная, – заявила Светлана.
– С утра ничего не ела и не голодная? – засомневался Миша. – Бабушка Броня! Мы хотим есть.
Через двадцать минут на столе стояла глубокая тарелка тушеной картошки, квашеная капуста, нарезанные свежие помидоры, недорогая мягкая колбаса. Миша успел поставить тарелки и вилки, рюмки, Но Света жестом показала, что она ни в коем случае пить не будет. Пришлось их убрать.
Когда он пошел ее провожать, Света спросила его, почему она ему про свою жизнь рассказала, а он все держит в тайне.
– Где твои родители? Почему ты живешь с бабушкой?
– Тебя сейчас заинтересовала, поэтому сейчас и расскажу.
У Михаила Бортника была обычная семья: папа, мама два брата, он родился третьим. После рождения двух первых сыновей, пропустили восемь лет, родители надеялись, что на сей раз у них появится девочка. Отец с матерью работали, Илья прорабом на стройках домов, Фаина заведовала детским садом. Жить было довольно сложно, младшего Михаила, когда ему исполнился годик, отправляли к бабушке Броне, которая только что вышла на пенсию, пусть уделит внимание внуку, ему хорошо и ей не скучно.
Он настолько привык к жизни у нее, что, когда его на некоторое время забирали родители, хотел быстрейшего возвращения обратно. Миша и в школу ходил невдалеке от бабушкиного дома. Летом, когда он окончил восемь классов, родители сообщили, что они всей семью решили поехать отдохнуть на несколько недель в Болгарию, а шепотом сказали, что хотят оттуда перебраться в Америку. Шел 1973 год, стало немного проще выезжать в другие дружелюбные страны.
Михаил согласился. Почему бы не поколесить по миру. Учти, мы же едем туда навсегда, объяснили ему. Встала на дыбы бабушка.
– Ни в какую Болгарию, ни в Америку меня канатом не затащите. Мне здесь хорошо: огородик, свеженькие натуральные овощи. Что я там буду делать? Выйду из дому, не могу ни с кем поговорить, слова сказать. Превратиться в глухонемую? Вам, дети, может быть, действительно нужно искать лучшую жизнь, а мне старухе доживать свой век здесь.
Тут заартачился младший сынок Миша: – Если баба Броня остается здесь, то и я не поеду, я ее не брошу.
Как его не уговаривали, какой новой жизнью в другой стране не соблазняли, он остался при своем желании жить с бабушкой. Но решение родителями и двумя братишками принято. Пока усердно изучали английский язык. Через добрые профсоюзные знакомства они сумели в составе туристской группы посетить Болгарию. В свободное время они съездили в американское посольство в этой стране, договорились о выезде из Болгарии в Италию, затем в США. Когда осталось два дня до возвращения в СССР, они на катере перебрались в Грецию, оттуда через Италию в Нью-Йорк.
До 1985 года сообщений от них почти не было. Только изредка родители узнавали, что какой-то чиновник едет в Россию, передавали ему письмо, а он уже здесь вкладывал в советский конверт с такой же маркой и отправлял на бабушкин адрес. Обратных посланий отправить до 1985 года было невозможно.
Миша остался с бабушкой, прекрасно понимал, как ей трудно содержать его на ее маленькую пенсию, а потому старался ничего от нее не требовать, любая пища ему нравилась. Они покупали продукты самые дешевые. Миша был второй рукой у бабушки Брони, помогал ей на ее небольших грядках, ходил за покупками.
Окончены десять классов, аттестат совсем неплохой, но Михаил боялся поступать в институт, так как его родители были беглецами, в те годы называли таких «предателями». Пошел работать на завод.
Об этом он и рассказал Светлане. Похвалиться чем-то особым Михаил не мог, о чем и намекнул ей. Та ответила, что и у нее не было в семье генералов, руководителей партии или профсоюза. Всего надо было добиваться своим упорством.
– В чем-то наши жизни похожи.
– Светлана, давай поженимся. Я тебе говорил, что люблю тебя, с каждым днем все больше.
– Я почувствовала, что ты хороший парень, но мы еще так мало знакомы. Тем более, только начала осваивать свою работу. Куда ты торопишься? Мы еще с тобой совсем молодые.
– Мне не терпится чаще обнимать, целовать тебя.
– Ага, ты еще не сказал «и так далее».
Они рассмеялись.
– Но это же естественно, – выговорил Михаил, и оба застеснялись.
– Миша, я же тебе не запрещаю целовать меня, но мне не хочется так рано родить ребенка, много времени уделять ему внимания. Потерпи немного.
И Михаил, и Светлана при поцелуях были настолько напряжены, что их терпение лопнуло через полгода. Они пошли в ЗАГС. После того как их расписали, молодожены соединились в квартире у бабушки, там втроем и провели свадебный вечер. Спустя десять месяцев у них родился мальчик, которого назвали Гариком.

Первый год он был крикливым, капризным, но как только начал ходить успокоился. Беспокоились только его родители. Гарику было все в новинку, все интересно. Мог оборвать листочки с цветка, росшего в глиняной посудине, баба Броня оттаскивала его, а колючее алоэ спрятала на подоконник. Он мог стоять на маленьком коврике и пытаться за краешек поднять его. Падал, плакал, но не долго.
Немного подрос, стаскивал со стола скатерть. Если попадалась посуда, хватал ее, вертел, пока не выпадала из его рук, если глиняная или фарфоровая, то частенько разбивалась. Тогда он брал того, кто первым попадался под руку, вел к этому месту и требовал убрать: «у-у, у-у». Первым словом было мама. Баба и папа выговаривал почти одинаково.
Родители были рады видеть его, отдавать ему свою любовь, не забывая о своей. Михаил зарабатывал гораздо больше. Светлана настолько боготворила бабушку Броню, которая взяла все заботы о малыше, да и молодой паре, что готова для нее на всё. Она купила ей красивый джемпер, чтобы та не мерзла, когда была свободная минута, старалась помочь ей на кухне, в уборке помещения.
Гарик после того, как ему исполнилось два года, стал ходить в детский сад. Он был очень похож на Мишу, был сильным, но детей не обижал. Дома к игрушкам был безразличен, он любил, когда его выводили или вывозили в город, к реке Днепр. Мальчик строил у берега из мокрой земли вал, внутрь из выкопанной ямы носил из реки воду, бегал за мячиком. Подобное было и в этот раз.
Как только отдалилась семья от пляжа, добрались до места, где почти рядом с рекой росли деревья. Света расположилась на песке, постелив большое осеннее одеяло. Миша предложил Гарику прогуляться в лес. Там отец начал собирать сухие ветки. Паренек старательно помогал ему. Вернулись с ним обратно, Миша разжег маленький костер.
– Ой, у нас кончаются палочки. Кто пойдет принести еще их?
– Я! – крикнул Гарик.
– Сам? Иди, принеси и побольше.
– Ты что отсылаешь его одного в лес? – всполошилась мама.
– Не бойся, все будет в порядке.
Когда Гарик отошел немного от них, Миша пошел тоже, только чуть в сторонку, чтобы сын не видел его. Он тоже стал собирать сухие ветки, наблюдая за парнем. Он уже не маленький, пять лет месяц назад исполнилось. Гарик хотел пойти обратно, но растерялся, не знал, куда в каком направлении находятся родители. Все же зашагал, но в бок. Папа за ним следил, но не выдержал, догнал его и повел к костру. Интересно было наблюдать, как завораживающе смотрит мальчик за искрами огня, слушает треск горящих веток.
Вернулись домой, Гарик стал рассказывать бабушке, как они плюхались в реке, жгли костер, а он приносил палочки из леса. Сам ходил!
Пришло время отправлять его в школу. Миша и Светлана отпросились с работы, повели сыночка в школу. На следующий день Гарик сказал, что сам будет ходить на занятия. Мама как раз в этот год защитила диплом, стала квалифицированным инженером.

… Светлана вспоминала многие моменты прежней жизни, переносилась в те времена. Кажется, это было вчера, но в тоже время давно. Вроде бы денег зарабатывали больше, но от этого жизнь семейства Бортник не особо отличалась от предыдущих лет. В холодильнике все есть, но какие усилия приходилось приложить, чтобы его пополнять. Год один сменялся другим, все взрослели, старались жить лучше, но не получалось. Исчезали из магазинов продукты, а если и выбрасывали их, то была большая очередь, приходилось стоять час и больше времени. Светлана увидела, что Миша страдает, но старается не показать вида. После тяжелого трудового дня хорошо бы отдохнуть, но приходилось ему стоять в очередях за мясом, за молочными продуктами, даже за туалетной бумагой. Миша приходил домой злой, едва сдерживал себя, чтобы не обидеть свою любимую жену, прекрасного сына. однажды пришел без продуктов, снял кроссовки и лег на диван.
– Что с тобой? – спросила Светлана.
– Все в порядке, немножко живот побаливает.
– Завтра идем к врачу, – строго заявила жена.
Им пришлось пройти трех врачей, диагноз был неутешительный – рак. Выписали Мише лекарство, но оно не помогало. Не только он мучился, но и Светлана, переживал сынок, хотя ему было только двенадцать лет. Два года промучились, пока бабушка Броня не сказала, что самые опытные врачи по этой болезни находятся в Израиле, а ведь Миша еврей, поэтому они могут переехать на постоянное место жительство в эту страну и там лечиться.
Перед тем как жениться, Миша ей сообщил, что он еврей. Спросил, не пугает ли это ее. Она рассмеялась, ответила, что об этом осведомлена как только познакомились, к антисемитам не принадлежит. Увы, не сумели справиться с Мишиной болезнью и здесь.
… Светлана сбросила с себя одеяло, стала одеваться, хотя еще не рассвело. «Кажется, ко мне приближается новая жизненная волна, хорошо бы не швыряла, а только гладила».

Глава 4
Выполнила Светлана просьбу Шарона, рассказала ему о родителях, своей жизни, о муже и сыне, в сокращенном варианте. Не будет же она говорить ему о своих чувствах к Мише. Еще раньше сообщила ему, что мечтает о скорейшем переезде в Израиль бабушки Брони и сына Гарика. Об этом напомнила ему сейчас.
– Почему они не приехали с тобой? – спросил он.
– Ему нужно закончить школу. Через месяц у него экзамены, получает документы. За это время я заработаю необходимые деньги, вышлю им и буду встречать их. К их приезду надо мне будет найти им съемную квартиру.
– Светлана, скажи сколько, я дам тебе деньги, пусть приезжают. Хочу познакомиться с твоими родными.
– Они ведь тебе чужие.
– Раз ты мне не чужая, то и они тоже.
– Я всего лишь присматриваю за Ромео.
– Ты наша, поишь, кормишь нас, ухаживаешь за нами.
Она хотела сказать, что он мог бы и за ней поухаживать, но смолчала. Нельзя такие мысли высказывать вслух. Шарон посмотрел на нее, ожидая ее реакции на его слова, не дождавшись, сказал:
– Завтра я взял на один день отпуск, Светлана можешь быть свободной, я с сыном погуляю. Но если хочешь, то присоединяйся к нам.
– Мне нужно пойти в банк, посмотреть, что есть на моем счету. Потом похожу по нашему району, гляну на объявления-предложения по съему квартир.
– Я бы тебе посоветовал по этому вопросу положиться на меня. Поверь, я лучше знаю этих сдатчиков, загибают такую сумму, что потом сами удивляются, какой глупец договаривался с хозяином квартиры.
Выбралась Светлана из дома в десять утра. Съездила в банк, сразу перевела большую часть денег на имя бабушки Брони. Походила по нижнему городу, добрела до пляжа Бат Галим, удивилась, что купающихся тьма, несмотря на рабочий день, да и температура воды девятнадцать градусов. Она поежилась, представив себя среди пловцов.
Домой она не спешила, обед есть, только его нужно разогреть, Шарон сумеет накормить ребенка и сам покушать. Светлана автобусом поехала наверх. Там есть что посмотреть. Чуточку выше есть небольшой сквер, перед зрителями, сидящими на траве, подмостки, на которых по выходным выступают музыканты. Дальше пальмы, другие деревья, есть скамейки, на которых можно посидеть. Но она перейдет улицу возле гостиницы «Дан панорама», еще чуточку ниже и перед всеми, кто находится здесь, открывается чудная панорама города и пригородов, а также голубое море. Видны краны, разгружающие торговые судна, пристань, на которой пассажиры садятся на круизные лайнеры и совершают путешествие, как по странам Средиземного моря, так и тем, что находятся на Атлантическом побережье.
Отсюда хорошо виден Бахайский храм с изумительными садами, разными деревьями. Железные ворота украшены разными фигурами, покрыты золотом. Здесь есть вход, по лестнице можно спуститься к храму, но обычно пускают лишь экскурсии.
Немного выше есть укромный уголок полукругом заставленный четырьмя скамейками, окруженный деревьями. Здесь прекрасно, можно сидеть и мечтать, вспоминать, просто закрыть глаза и дремать. Посидела, отдохнула и вперед. На рынке Светлана уже несколько лет как не была. Почему не вспомнить времена, когда она с двадцатью шекелями в кошельке приходила сюда, а возвращалась домой с грузом в руках, поднималась к съемной квартире.
Все то же, все там же, даже некоторых продавцов вспомнила. Овощи, фрукты она покупать не будет, надо будет, составит список, Шарон купит. А сухофрукты можно посмотреть. Немного фундука, грецких орешков, изюма полкилограмма и сушеные персики. Светлана, хватит!
– Кто хочет сладости, орешки! – крикнула она, зайдя в дом.
Удивило молчание. Гуляют что ли? Поднялась на второй этаж, услышала кашель, бросилась в комнату Ромео. Он лежал на кровати, возле него папа.
– Мы недавно пришли, стал кашлять, вроде сквозняка нет, не пойму почему.
– Вы обедали?
– Да, в кафе. Пусть полежит, скоро пройдет. Можем спуститься вниз, мне кофе захотелось.
– Заодно напою Ромео теплым чаем.
Светлана вскипятила чайник, налила Шарону кофе, добавила немного молока. Взяла фарфоровую небольшую кружечку, налила кипятка, положила пакетик заварки, несколько раз окунула, выбросила его. Надо подождать пока немного остынет, горячий он пить не будет. Хотя бы уговорить, чтобы теплый выпил, он не любил чай. Она потрогала за стенки кружечки, понесла наверх.
– Ромео, я принесла чай, это лекарство от кашля.
– Я уже не кашляю, пей сама, – вымолвив последнее слово, он тут же закашлялся. – Это ты виновата! Я долго не кашлял.
– Я виновата? Хорошо, пусть будет так. У тебя аллергия на меня?
– Что такое аллергия?
– Когда я плохо на тебя действуют, когда тебе со мной плохо.
– Нет у меня никакой аллергии, мне с тобой хорошо.
– Докажи! Выпей чаю, тебе не так щекотать будет в горле. Ты присядь, я тебя буду поить. Ты же молодец! Таких, как ты во всем мире ни одного нет. Попробуй поспать. Выздоравливай. Если нужно будет, то позови.
Ни в салоне, ни в кухне никого не было. Светлана проголодалась, ведь с утра ничего не ела. Подогрела обед, покушала с удовольствием, снова заглянула к Ромео, он тихонько лежал. «Спит», – решила она и спустилась вниз, зашла в свою комнату, прилегла и тоже заснула.
Светлана проснулась, увидела, что стало темнеть. Она быстро направилась в комнату Ромео, тот метался по кровати. Притронулась к голове – горячая. Где же твой папа?
– Шарон! – Она забежала в его комнату, он протирал сонные глаза. – У твоего сына жар, неси термометр.
Температура у мальчика перевалила за сорок градусов. Он был в полуобморочном состоянии, ничего не мог сказать. Шарон растерялся, прошептал, что пойдет искать таблетки от головной боли.
– Бери сыночка на руки и неси в машину! – приказала Светлана. – Нужно срочно его везти в больницу.
Она села на заднее сиденье. Шарон положил на ее колени Ромео, завел машину и поехал. Спустя сорок минут они были в больнице. Дежурный врач осмотрел его, велел медсестре принести лекарства, потом сделал укол.
– Что ж это вы, родители, не досмотрели за парнем, дождались такой температуры? Стыдно вам, мама. Сейчас мы проведем обследование, снимем кардиограмму, рентген легких.
Они промолчали. Он дал задание медсестре и ушел. Просидели возле Ромео несколько часов. Их выгнала медсестра, но перед его палатой были стулья. Они сели, но не смотрели друг на друга, склонили головы и молчали. Первой не выдержала Светлана.
– Утром я уходила, Ромео был здоровый, веселый, радовался, что идет с тобой гулять. Может быть, какая-нибудь муха цеце в парке укусила. Он явно от чего-то заразился.
Шарон повернул к ней лицо, оно настолько изменилось, будто с ней сидит совсем другой человек.
– Это я виноват в заболевании сына, я один.
– Зря ты себя винишь, пока мы не знаем причину его заболевания.
– Я виноват. Мы ездили в лес, гуляли там долго, играли в футбол. Договорились, что если он из пяти забьет два гола, я выполню его просьбу. Дал ему возможность забить три гола. Возвращаясь, встретили знакомых, которые хотели угостить нас шашлыками, но Ромео отказался.
Побродили еще немного, вернулись в город. Он захотел пойти в кафе. Заказали креветок, салат, я попросил принести вино. Мы покушали, Ромео захотелось мороженого. Съел, захотел еще одно, а потом третье. Спрашиваю у него, а не слишком ли ты многого хочешь, пойдем домой. он отвечает, что он забил три гола, значит надо выполнить его заказ. Скорее всего, этим испортил свое горло, свое тело. – Шарон закрыл лицо руками. – Я виноват! Я! Нет мне, глупцу, прощения.
– Шарон, милый, успокойся. Только что врач зашел в палату, где Ромео лежит. Послушаем, что он скажет.
Вскоре доктор вышел. – Не унывайте, родители, я потрогал его лоб рукой, температура немного спала, все будет в порядке. Но придется лечить не один день, у него воспаление легких.
Он велел им шагать домой, придти завтра после десяти, раньше в палату не пустят. И скрылся в другой палате. Светлана и Шарон подчинились распоряжению врача. Машину домой вела она. Более восьми месяцев назад отец Ромео узнал, что ни у Светланы, ни у ее покойного мужа не было ни прав на вождение, ни машины. Он договорился с инструктором, тот стал обучать Светлану езде на автомобиле. Она сдала на права, но всего раза два самостоятельно ездила на автомобиле. Сегодня она не могла позволить Шарону сесть за руль, слишком он был взволнован, обвиняя себя в том, что сынок находится в больнице в полусознательном состоянии.
Она поднялась с ним на второй этаж, завела в комнату, велела раздеваться.
– Светлана, иди к себе, я немного не в себе, но раздеться и лечь в постель сумею, не волнуйся.
Она так и сделала, пообещав придти проверить, спит он или нет. Легла в кровать, накрылась одеялом. Сон тут же охватил ее, сказались волнения, долгое сидение в ожидании ответа о самочувствии Ромео.
Светлана поднялась первой, приготовила завтрак, стала ждать Шарона. Он вышел, пожаловался, что долго не мог заснуть, только под утро удалось задремать. Покушали и поехали к Ромео. В больницу пустили, но в палату попали только спустя час. Поймали лечащего врача, тот сказал, что положение прежнее, он подключен к искусственному дыханию, но волноваться не надо, еще день-два и он начнет поправляться.
Им разрешили некоторое время побыть возле него, потом заниматься своими обычными делами. Только они направились к машине, у Шарона зазвонил телефон, он отошел в сторонку, что-то горячо доказывал. Светлана часть беседы услышала, даже один раз русский мат.
– Как я могу куда-то поехать, когда у меня сын тяжело болен? – Далее перерыв, затем опять: – Понимаю, что необходимо. Найдите другого человека… Да я с ним знаком, мне проще, но вникните в ситуацию… Хорошо, поговорю с врачом, если скажет, что положение сына стабильное, то сейчас приеду.
Он со злостью закрыл недавно купленный смартфон. – Есть срочное задание, мне необходимо ехать, даже нет времени, чтобы заехать домой переодеться. Но предварительно поговорю с доктором. Светлана, я тебе доверяю не меньше, чем себе. Пожалуйста, присмотри за Ромео. Он – моя жизнь.
Шарон уехал, вскоре Светлана вернулась домой. В доме хозяйничала Лена, занималась генеральной уборкой помещений. Узнав о случившемся, всплеснула руками, захныкала.
– А я думаю, куда вы все подевались. Отчего же он заболел? Такой подвижный малый, я ни разу не слышала, чтобы какая хворь пристала к нему. Он такой милый лапушка!
В четыре часа вместе с Леной Светлана вышла из дому. Что-то сердце стало сильнее колотиться. Подкинула на машине уборщицу домой, сама направилась в больницу. Была вся в напряжении. Может с Шароном что-то случилось, как видно опасное задание выполняет. Он о своих вызовах никогда ничего не говорил. Нужные дела, отвечал он ей.
Светлана зашла в палату, вид Ромео ей не понравился, дыхание стало гораздо чаще. Она сразу начала искать врача, он находился в другом конце коридора беседовал с посетительницей. Ей очень хотелось прервать его, но ведь эта женщина тоже решает какие-то проблемы с ее родственником. Как только он освободился, повернулся к ней.
– Вижу, вы заметили, что вашему сыну стало хуже, мы ввели в организм другое лекарство, оно обязательно поможет. Я разрешаю вам оставаться столько времени, сколько посчитаете нужным.
Светлана придвинула стул впритык к койке Ромео. «Сыночек, миленький, держись. Мы тебя любим, ты должен поскорее выздороветь. К папиному возвращению порадовать его». Она гладила его по голове, по щеке, а у самой слезы капали из глаз. Две салфетки не помогли убрать все слезинки. Изредка подходила медсестра, поправляла капельницу, дважды сменила ее на новую. За окнами стемнело. Если раньше за палатой постоянно были слышны чьи-то шаги, иногда топот, то теперь лишь изредка постукивали женские каблуки. Светлана поглядывала на часы: десять, двенадцать, час ночи… Она уснула.
Проснулась от какого-то шепота. Открыла глаза, взглянула на мальчика, он явно чувствовал себя лучше. В восемь утра ее попросили выйти из палаты, начинались различные процедуры, больным измеряли температуру, давление, убирали за ними, затем должен был начинаться обход. Светлана почувствовала, что проголодалась, ведь со вчерашнего утра ничего не ела, даже не кушала, когда днем вернулась домой. Не хотела, надеялась вечером наверстать упущенное, не получилось. Ничего теперь наверстает.
Вышла из больницы, нашла кафе, хорошенько подкрепилась. Прошлась по старой улице, здесь еще стояли четырехэтажные дома, бог знает, когда их строили. Скоро десять, пора возвращаться. У Ромео убрали дыхательные трубки. Дыхание было ровным. «Но когда же ты глазки откроешь?» Лечение продолжалось. Когда Светлана решила поехать домой на обед, встала со стула, услышала: – Мама не уходи. – Она обернулась, глаза Ромео были полураскрыты, он протянул к ней руку. У нее непроизвольно снова потекли из глаз слезы.
– Ромео, милый мой, как я рада слышать тебя! Ты умница, сильный мальчик, скоро выздоровеешь. Я тебя так люблю, – она поцеловала его несколько раз в лоб.
В палату заглянула медсестра, увидела эту сцену, позвала врача.
– В сторонку отойдите, – попросил он. – Какой ты, парень, молодец! Разреши, я выслушаю твое сердечко. Оно бьется, как у богатыря. Отдыхай, набирайся сил.
– Но он несколько дней не кушал, – заявила Светлана.
– Его подкармливали через капельницу, не волнуйтесь. Давать вам ему ничего не нужно. Завтра утром посмотрим на его состояние и начнем кормить, но только тем, что мы ему дадим, из дому ничего сюда не приносить..
Они вновь взглянули на Ромео, он заснул.
– Видите, он еще совсем слаб. Смотрите, какая вы сама бледная, вам необходимо подкрепиться и хорошо отдохнуть. Идите домой, я скажу персоналу, чтобы вас до десяти утра не пускали.
– Спасибо большое.
Светлана пришла домой, достала из холодильника сметану, с удовольствием съела вместе с булочкой большую половину из двухсотграммовой баночки. Легла, укутавшись одеялом, и проспала до семи часов утра. Сделала несколько физических упражнений, хотела выйти во двор, но дул холодный ветер, она тут же закрыла дверь. Ей простуживаться нельзя, она должна быть возле Ромео, возле сыночка. «Какое чудо, он назвал меня мамой! Теперь у меня два сыночка, и не важно, как на это посмотрит Шарон. Жаль, что парню нельзя пока ничего приносить. Я знаю его излюбленное блюдо – глазунья».
Светлана провела с Ромео целый день. Ромео кормили манной кашей, бульоном. Этим занималась она. После обеда он заснул, она только склонила голову на постель у его ног, спать не собиралась, ведь выспалась хорошо. Слышала сопение мальчика, думала о чем угодно и незаметно задремала. Проснулась, показалось, что кто-то рядом. Обернулась, перед ней стоял Шарон.
– Как он? – поцеловав ее, одними губами спросил отец мальчика.
Она показала большой палец, поднялась. Шарон обнял ее, и они стояли так некоторое время. Но тут поднялся шум, это принесли питье и сладкую закуску больным. Проснулся Ромео.
– Папа! – он взмахнул вверх двумя руками.
– Я с тобой, сынок, – Шарон прижался к сыну, долгое время не отпускал его. – Тебя здесь не обижают, кормят?
– Да, только мороженое не дают, – улыбка у мальчика получилась немного вымученной.
– Вот нахалы! Светлана принеси ему три порции хорошего мороженого, нет, можно пять порций. Сынок, сынок, мы с тобой виноваты, что ты здесь, но больше всего я. Прости меня, просто мы с тобой еще дети, не всегда сразу понимаем, что такое нельзя. У врача я уже был, он сказал, что тебе еще неделю нужно будет лечиться в больнице.
По дороге домой Светлана сообщила, что она сказала сыну, от чего он заболел. Шарон спросил у нее, как часто связывается с родными, что предприняла, чтобы привезти их в Израиль. Вопрос этот взволновал ее. Что он не понимает, чем последние дни она была занята? Так и ответила ему, она даже больше недели не звонила им, не говоря о чем-то большем.
– Теперь я здесь, ты и начни продвигать вперед эту проблему. Сколько времени надо, используй. Если возникнет необходимость, пригласим еще няню.
– Я свою работу с Ромео отдам только в том случае, если ты меня выгонишь.
– Мне приятно это слышать.
Светлана не сняла с себя обязанности бывать у Ромео. К ее сожалению, он больше не называл ее мамой. Она приходила утром на час-полтора и вечером незадолго до его сна. У Шарона был свой порядок посещения сыночка. В свободное время Светлана начала усердно заниматься организацией получения вызова в Израиль для ее семьи, без помощи ее хозяина здесь не обошлось. Проявил свою инициативу, подкинул ей долларов.
Она позвонила домой в Смоленск. Она так и думала, что звонит домой, но на самом деле уже давно считала своим постоянным местом жительства Израиль, Хайфу. Ответил сынок Гарик, обрадовался. Светлана рассказала, что вызов выслан, деньги у них уже есть.
– Гарик, я слышала, что с оформлением документов сейчас проще, так что это времени у вас много не займет. Берите только самое необходимое, одежду более-менее новую, надо будет, мы здесь купим. Ты аттестат уже получил? Через две недели? Нормально. Надеюсь, приедете в Израиль где-то в конце июля, августе. Согреетесь здесь. Дай мне бабушку…
Бабушка Броня, как самочувствие? Рада слышать. Я уже говорила Гарику, чтобы вы не вздумали таскать тяжести, ехали ко мне только с самыми необходимыми вещами. Когда купите билеты, сообщите дату вылета, время прилета и номер рейса. Будьте здоровы! Я люблю вас обоих и с нетерпением жду.

– Мамочка, папа у меня забрал шоколадку.
– Какой ты шустрый, меня, своего папу опередил. Шоколадку я забрал потому, что ее нужно разломать на кусочки, кушать понемножку. По-моему, у тебя уже есть опыт, что много сразу вредно. Светлана, мне с тобой поговорить надо, приглашаю тебя в твою же комнату.
Что за секретный разговор у него к ней, она не поняла. Поломав шоколадку на части, несколько штук вручила Ромео, остальные положила в шкафчик и двинулась вслед за Шароном. В ее комнате всегда был порядок, чистенько, постель заправлена, цветочек с гортензией полит.
Шарон прикрыл за ними двери. – Светлана, ты уже порядком здесь работаешь, здорово помогала Ромео в моем присутствии, тем более в отсутствии. Ты стала хозяйкой этого дома. Не перебивай, – попросил ее он. – Первое время нужна была для сына нянька, так я тебя и воспринимал, но со временем увидел, как ты обходишься с ним, как ты переживаешь за него. Я влюбился в тебя. А сегодня говорю, что люблю тебя. Надеюсь, ты ко мне не безразлична. Предлагаю тебе жениться на мне.
– Ты меня врасплох застал. Кто я? Здесь нянька, а ты босс, у тебя свой бизнес, могу помешать. Давай еще раз обдумаем. Не забудь еще важный нюанс, я русская, как по матери, так и по отцу.
– Меня интересует ответ на мой вопрос, остальные проблемы оставим на потом.
Светлана вышла. Она была так рада признанию Шарона, что, если бы не стеснялась, то запрыгала от радости. Он ей сразу понравился, а потом пришли те чувства, что называют любовью. Но это не все. Главное, что она уже не мыслила жизни без Ромео, он влез в ее сердце, душу, полюбила так же, как своего Гарика. Почему же сразу не сказала Шарону «да!»? Потому, что она помнила Мишу, любимого и неповторимого. Не будет ли память о нем мешать ее жизни со вторым мужем? Если откажет, то может потерять не только Шарона, но и Ромео. Но это не сделка, не соглашение, она любит их. Значит, сегодня вечером она даст положительный ответ.
Они сидели втроем на кухне. Светлана сразу сообщила Шарону, что согласна стать его женой. Ромео ничего не понял, ждал разъяснений.
– Сынок, у тебя с этого времени есть настоящая мама.
– Почему с этого времени? Она давно уже моя мама.
– Ты прав, спорить не буду. Дай, я тебя расцелую. Теперь пойду за бутылкой шампанского, отметим сегодняшнее событие.
После ужина Светлана занялась уборкой стола, затем положила тарелки и вилки в посудомоечную машину. Шарон помог положить на место оставшиеся от ужина продукты на свои места.
– Послушай, я предлагаю тебе пройти гиюр, договорюсь с равом, вся процедура займет месяца два, потом обвенчаемся под хупой. Если у нас появятся дети, то они будут евреями, как и твой сын Гарик. Как ты на это смотришь?
Светлана согласилась. Шарон вышел прогуляться, а она, закончив дела на кухне, ушла в свою комнату. Разделась, легла под одеяло. Спать вовсе не хотелось, но свет она не зажигала. Мысли ее метались по разным годам ее жизни. То она школьница, идет с подружкой, обе в коричневых платьях с белым передником. То она в мастерской института, где ее вместе с мальчишками знакомили со слесарным мастерством. А вот она внимательно слушает рассказ Миши об интересных местах Смоленска. Вспомнила смерть мужа, тут же отбросила эти воспоминания. Глянула на часы – половина двенадцатого. Отбросила одеяло и в сорочке поднялась на второй этаж, тихонько открыла дверь в спальню Шарона. Горела настольная лампа, он не спал, он ждал ее, подвинулся, Светлана легла рядом.

Глава 5
– Светлана, у нас проблемы. Разговаривал с раввом по поводу твоего прохождения гиюра, это займет минимум год. Сейчас я тебе расскажу, что необходимо тебе будет делать в течение этого времени. Возьми бумагу и садись за стол, будешь записывать.
– Может быть, этого всего не надо?
– Понимаешь, если у нас с тобой родится сын или дочь, они будут считаться не евреями. Я надеюсь, что у нас появятся дети, ты еще вполне годишься в роль матери.
– Уже села, готова конспектировать правила гиюра.
– Тебе в течение года придется заниматься изучением основ иудаизма, то есть посещать занятия у раввина, которого тебе назначат. Должна приходить каждую субботу и в праздники в кнессет, дома зажигать в субботу свечи. Сама знаешь, что это делается вечером в пятницу, то есть, когда по еврейским обычаям начинается суббота. Главное, соблюдать все заповеди и ритуалы Торы, например, посещение миквы. О кашруте ты давно в курсе дела.
– Меня там замучают, Шарон.
– Никто тебя мучить не собирается, там вполне нормальные люди находятся. Познакомишься, потом поделишься со мной впечатлениями. Да, не сказал тебе, что после того, как ты все освоишь, получишь одобрение от раввина, что с тобой занимался, должна пройти комиссию, раввинатский суд, где тебя признают еврейкой, примут в общину и объявят о твоем новом еврейском имени. Станешь не Марией, а Мазаль, хорошее имя, обозначает счастье. Как тебе такое имя?
– Нравится.
Чтобы заниматься изучением Торы, соблюдением обязательных требований для тех, кто принимает гиюр, необходимо было отлучаться из дома. Поэтому они договорились с уборщицей Леной, что она эти часы будет с Ромео.
Светлане, которая никогда не посещала религиозные учреждения, можно сказать, что была атеисткой, было довольно трудно воспринимать догмы иудаизма и следовать им. Когда в школе кто-либо заводил разговор о боге, учителя уверяли, что это сказки, его не было, и нет. Кое-какие религиозные действия в этом направлении она видела в доме Хелены. Та по субботам зажигала свечи, ее сын Марк при входе целовал мезузу. Знала, что религиозные евреи, да и большинство светских, не едят свинину, что обязательно посещать синагогу в субботу.
Многие правила узнала у раввина: платье должно быть ниже колен, голова всегда должна быть прикрыта, сидеть рядом можно только с мужем или близкими родными, раз в месяц нужно посещать микву, где окунаться в воду с головой. Попробуй все запомнить, но, как говорят: повторение – мать учения. Освоила науку в той мере, какая требовалась ей для принятия гиюра. Год пролетел мигом. Раввин сказал, что ей не нужно на этом останавливаться, каждый день необходимо читать определенную главу Торы. Когда она только начала заниматься у него, он спросил, как зовут ее родителей.
– Папу Николаем, маму Майей.
– С твоим отцом все ясно. Ты уверена, что мама русская? У евреев немало женщин с именем Майя. Как звали родителей твоей мамы?
– Дедушку я не застала в живых, но маму звали Майя Сергеевна. А бабушку Эта Исааковна.
– Так я и думал. Ты еврейка. Но должна продолжать ходить ко мне, тебе нужно знать законы Торы.

Светлана каждый день созванивалась с родными в Смоленске, спрашивала, чего они так долго не могут решить проблему с отъездом в Израиль. Наконец они сообщили номер рейса самолета, время приезда в Тель-Авив. Она не стала озадачивать Шарона. Квартиру на съем предусмотрела заранее, осталось только узнать, не заселили ли ее, и договориться о цене. В течение часа эта проблема была решена.
Хотя Светлана приехала в аэропорт Бен Гурион на час позже прилета самолета, еще долгое время пришлось ждать, пока оформят их приезд на постоянное жительство в страну. Наконец она их увидела, обнимала, целовала. Радость была неизмеримой. Двухкомнатная квартира новым жильцам понравилась, пока они разбирали свой багаж, Светлана сбегала в универмаг, закупила продукты на сегодня и часть для холодильника.
– Вы пока покушайте и отдохните, а мне надо к меньшему сыночку.
Вечером она снова пришла к ним, сказала, чтобы собирались, она познакомит их с Шароном и Ромео. Было интересно наблюдать, как начали общение незнакомые люди. Хозяин дома был серьезен, но в его словах звучала теплота к прибывшим родным его жены. Гарик и Ромео через десять минут уже сдружились, младший повел старшего в свою комнату. когда на столе оказалась пища, их еле дозвались.
Несколько следующих дней ушло на оформление жительства в Хайфе. Светлана брала с собой и второго сына. Гарик и Ромео шли обнявшись.

Учеба окончена, можно начать готовиться к свадьбе. Белое прекраснее платье ей помогли подобрать соседи Шарона, померила в специальном магазине около десятка, пока ее попутчицы не отложили то, которое им понравилось. Но прохождение самого обряда было для нее необычным, не только видела впервые, но и являлась главной героиней этого жизненного мероприятия.
Шарон объявил Светлане, что приезжают его родители, он сейчас поедет их забирать. Когда он рассказывал о себе, то сообщил ей, что отец, мать и брат живут в Канаде, оттуда давным-давно, задолго до Второй мировой войны приехали в Израиль дедушка и бабушка. Они умерли и похоронены здесь. Однажды мать и отец едва спаслись во время взрыва бомбы в Иерусалиме, поэтому решили вернуться в Канаду, а он, Шарон, начал службу в армии, хотел ее продолжить, поэтому остался жить здесь. Родители оставили ему хороший бизнес, так что не бедствовал. Он изредка бывает у них, а они приезжают сюда впервые после того, как покинули страну. Но уже несколько лет, как их не видел.
Светлана взволновалась, не знала, как к ней отнесутся его отец, мать и брат. Приготовила хорошую еду, вновь и вновь смотрела, не забыла ли она чего-нибудь. Ой, она же не положила салфетки. Несколько раз переставляла на столе тарелки с различными блюдами. Присела и задремала. Проснулась от прикосновений Ромео, поговорила с ним, тут услышала разговор у дома. Успела снять халат и подскочила к дверям. Шарон пропустил гостей вперед.
– Здравствуйте, – приглушенным голосом произнесла она.
Мужчина протянул ей руку, поздоровался. Что сказала мать Шарона, она не поняла. Дедушка с бабушкой обняли подбежавшего Ромео, они видели его совсем маленьким. Все прошли в салон. Сын помог им снять верхнюю одежду, убрал ее в спальню. Мать, ее звали Клара, Шарон ей раньше называл имена родителей, осмотрела спальни, поднявшись на второй этаж, потом кухню. Морис сел на диван салона и спокойно наблюдал за передвижениями жены.
– У тебя, сынок, дом неплохо смотрится. Кто наводит порядок?
– В первую очередь, Светлана, есть и хорошая уборщица. Мама, садитесь за стол, попробуйте изготовления моей невесты.
– Она у тебя все еще невеста или давно уже жена?
– Конечно, невеста, женой завтра станет.
– Пахнет вкусно. Морис, чего ты расселся на диване? Садись за стол, пусть тебе сынок нальет рюмку виски. И вы, дети, садитесь. Ты, Светлана, не стесняйся, чувствую, что будешь хорошей женой нашему сыночка. А то женился, бог знает на ком, вот и пришлось расстаться, а это в нашей семье не принято.

Удивлением для Светланы стала свадьба. Возле ресторана стоял белый шатер, собрались гости, которых она почти не знала. Повели жениха в эту временную комнату, затем ее под белы ручки. Раввин читал нужные молитвы, она слушала и не слышала, кружилась голова, чувствовала себя, будто не она под хупой, а где-то стоит поодаль и смотрит на эту процедуру. Потом им преподнесли стакан с вином, она сделала глоток, жених наступил на стакан, разбил его. И пошли поздравления. Очнулась она уже, когда люди подходили к ним, поздравляли, вручали конверты. Дальше пошла обычная процедура.
Не менее ее были поражены увиденным бабушка Броня и Гарик, стояли во время начала торжества с раскрытыми ртами. Они пробыли немножко, покушали немного и тихонько ушли, ведь Светлана была занята, говорить они на иврите стеснялись. Невеста чуть позже вспомнила о родных, но их уже не было.
Шарону и Светлане казалось, что они глубоко вобрали в грудные клетки воздух, и он там застрял. Закончилось такое чувство сразу после прихода домой. Они обнялись и молча довольно долго так простояли, им нужен был отдых.
– Ты самое светлое в моей жизни, такой родилась, поэтому и назвали тебя Светланой. Ты светлая женщина! – Шарон снова поцеловал ее. – Будь такой всегда!

Бабушка Броня и Гарик старались приходить к Светлане, когда Шарона не было дома. Они любили играть с Ромео, бабушка хотела помочь родному человеку на кухне, но та сказала, что со всем сама справится. Все же Броня уговорила ее разрешить испечь пирог. Получился румяный, красивый, но не пробовали, решили дождаться Шарона, а тогда дать всем оценить мастерство новой жительницы города.
Гости хотели уйти, но Светлана загородила им выход из дома. Шарон обрадовался присутствию родных жены, расспрашивал, как они устроились, привыкли ли они к новому месту. Разве можно так быстро привыкнуть к новой стране, другому языку? Гарик стал посещать ульпан, бабушка улучшала свои знания по словарям. Кстати, сын Светланы успел найти военкомат, сказал, что готов хоть завтра пойти служить в ЦАХАЛе. Его поблагодарили, обещали сообщить, а пока познавай страну, предложили бесплатную экскурсию в Иерусалим.
Впятером налегли на пирог, к нему Светлана вскипятила чайник, подала на стол кофе и чай. Половину пирога сразу разделили, потом посмотрели с жалостью на оставшуюся часть. Что с ней делать? Повторим! Пирог исчез в течение десяти-пятнадцати минут. Бабушка Броня пообещала завтра испечь другой, не такой как этот, а с начинкой.
– Ты хочешь, чтобы мы ходили всю жизнь с надутыми животами? – спросила Светлана. – Дай недельку перевариться этому пирогу.
У нее сейчас забот стала больше. Нужно было проследить, как идет учеба у Ромео, присмотреть за бабушкой Броней, ей уже было за восемьдесят лет, а она должна была готовить еду и для внука, убирать квартиру. Светлана настояла, чтобы за чистотой квартиры следил Гарик, хватит, там в России она ухаживала за ним, пусть теперь отдает долг бабушке.
Не прошло и полгода, как ее сын оказался в армии. Пришел в гости радостный, похвастался солдатской одеждой. Пока он находился в учебной части ЦАХАЛа. Но Светлане волнений все равно хватало.

В очередной раз вызвали Шарона для каких-то действий в армии. Где он был, что делал, никогда не рассказывал. Жена поправила ему рубашку, поцеловала, пожелала вернуться живым и здоровым. Его не было более трех суток. Светлана пошла в военкомат, но они не смогли ответить на ее вопрос, что с мужем. Утром к ним в дом пришел капитан, сообщил, что ее вызывают к командиру полка. Светлана испугалась, решила, что что-то случилось с ее сыном Гариком, про мужа и не подумала. Спросила у водителя, он ответил, что разговор в штабе пойдет о Шароне.
По дороге Светлана глотала слезы, молилась, чтобы ее муж был жив. На ее вопросы о состоянии Шарона, капитан ответил, что не знает, ему поручили привезти ее в полк. Она успела только сообщить об отъезде бабушке Броне, попросила присмотреть за Ромео.
Светлану привели в небольшое здание, полковник армии Израиля поздоровался, предложил ей сесть, но она не могла сдвинуться с места, ждала сведений о муже.
– Я не могу вам подробно рассказать, где и как произошло наше столкновение с террористами. Это государственная тайна. Даже то, что я вам сообщу, вы обязаны никому не говорить, – полковник прошел несколько шагов, посмотрел на съежившуюся женщину и продолжил.
– Я уверен, что Шарон Альбек жив, не надо так переживать. Еще раз предупреждаю, никому о нашем разговоре ни слова. Теперь слушайте меня внимательно, но сначала давайте присядем, – полковник налил в стакан воды, ей и себе.
– Мы должны были поймать или уничтожить одну группу террористов. Об этом будет кратко на днях во всех источниках информации, но о вашем муже ни слова, тайна за семью печатями. Мы окружили тот район, разбившись на группы, стали подбираться ближе. В первых домах арестовали пятнадцать человек, заткнули им рты, чтобы не потревожили остальных, но один из них, как видно, сумел убрать изо рта затычку. Он так заорал, что все село поднял на ноги. Его обезвредили, но в соседнем доме всполошились, стали стрелять по второй группе, которой командовал Шарон. Мне сказали, что он получил ранение, куда я не знаю до сих пор, но продолжал руководить отрядом.
Шарон обогнул второй дом, там тоже стояли солдаты. К нему, как видно, незаметно подкрались другие террористы совершенно из других домов, затащили в легковую машину и поехали. Наши ребята увидели их только в последний момент, открыли стрельбу, но те скрылись. Позже была объявлена облава, летали наши самолеты, разведчики осмотрели местные районы, но, к сожалению, те не оставили никаких следов. Номер машины узнали у жителей села, машину обнаружили, она была краденая.
Понимаете, Светлана, они выкрали человека, но они его не убьют, так как захотят обменять на своих террористов, сидящих в наших тюрьмах, не посмеют ничего с ним сделать, потому что ответ с нашей стороны будет очень сильным, жестким.
Пока ШАБАК продолжает заниматься розыском Шарона, подключены особые люди… Сидите, сидите. Вы оставьте номер вашего счета, вам будет перечислена определенная сумма денег. Да, я дам вам номер моего телефона, но постарайтесь как можно реже им пользоваться, будут вести, вам сообщат.
Я понимаю ваше сегодняшнее состояние. Пока ничем помочь не могу, но постарайтесь быть более спокойной, уравновешенной. Это необходимо, в первую очередь вашим детям, родным. Ждите и надейтесь. Всего хорошего!
Полковник написал на клочке бумаги и вручил его Светлане с номером его телефона и именем. Только утром следующего дня, она рассмотрит, что там написано. Кроме номера телефона, там была фамилия Лерман. Она вложила в свою сумочку, встала. Полковник нажал на кнопку, появился капитан.
– Отвезешь Светлану Альбек домой, – полковник подошел к ней, положил руку на ее плечо, попросил не волноваться, Шарон вернется к вам.
Она ехала вся сжавшись, хотелось реветь, но и слезинки не проронила. Когда вошла в дом, увидела бабушку Броню с Гариком, невдалеке стояла Лена с мокрой тряпкой на палке, собиралась мыть пол.
– Все в порядке, я очень устала, позабодтесь о Ромео, а я хочу отдохнуть. – Она ушла в свою прежнюю спальню, а не в ту, где отдыхала вместе с Шароном. Легла и только тогда дала место своему настроению, чувствам, слезам.
Утром Светлана объявила сыну и Броне, что отец уехал в другую страну по делам фирмы, поэтому все должны спокойно выполнять свои обязанности. Сама занялась обычными хозяйскими делами. Ромео ушел в школу, но неожиданно появился Гарик, у него на два дня отпустили домой. Пришел и улыбается.
– Баба Броня измеряла сегодня давление и говорит мне: «Надо выбросить этот тонометр». Но мы же недавно его купили, напомнил я ей. «Ну и что? Он плохой! Показал давление 170». А вчера у тебя какое давление было? «130». Значит вчера тонометр был хороший, сегодня плохой?
Светлана с сыночком посмеялись, она попросила уважительно относиться к бабушке Броне, ведь у него больше никого нет, кроме ее и мамы. Гарик пообещал не обижать бабушку, он ее тоже очень обожает.
Мама усадила сыночка за стол, принесла из холодильника куриные окорочка, оставшиеся после вчерашнего ужина. Спросила, нагреть их или не нужно. Но Гарик уже начал расправляться с одной из них. От кофе он отказался, попросил принести лучше какой-нибудь сок.
Светлана стала готовить обед, бабушка Броня хотела ей помочь почистить картошку, но та не допустила ее в кухню.
– Иди, смотри телевизор, потом расскажешь, что интересного увидела. Спасибо тебе, что присмотрела за Ромео. Береги свои силы для нас всех.
Бабушка Броня сильно похудела за последние несколько месяцев, никак ее нельзя было уговорить пойти сдать анализ крови, что назначил семейный врач. Светлана заботилась о ней, так поступал и ее внук Гарик, когда его отпускали из армии домой. Светлана решила, что придется ее взять за руку и вести в клинику.
Ей еще необходимо заглянуть в банк, посмотреть, что осталось на ее счету, кто знает, когда найдут ее мужа, в каком состоянии. Она фактически не работает, никакой зарплаты ей не полагается. Раньше она была няней Ромео, теперь его мама.
Успели сдать кровь, зайти в банк. Светлана глянула на распечатку и ахнула, там была такая сумма, что можно было летать каждый месяц за границу и растратить лишь ее часть. Вообще Шарон еще гораздо раньше обещал перевести много денег, чтобы она не только сидела днями дома, а занималась благотворительностью. Но разве ей сейчас до этого?
Один раз поговорили о благотворительности и все. Где применять свою благотворительность, Светлана понятия не имела. Но теперь ей стоит задуматься. А может дождаться возвращения Шарона? Но так или иначе она должна знать, кто нуждается в помощи, кому в первую очередь нужно помогать. Многие могут спекулировать на этом, ей нужно быть аккуратной. Но у нее есть компьютер и интернет. Шарон, Гарик да и Ромео научили обращаться с этой аппаратурой. Лучше скорей бы возвратился ее любимый муж. Она не будет принимать скоропалительных шагов, дождется Шарона. Он жив, он придет домой.
«Что за напасть на мою голову? Полюбила хорошего человека Мишу – умер. Второй добрый мужчина меня сам нашел, мы поженились. Я снова почувствовала себя счастливой, но судьба снова подводит меня. Где ты теперь, мой любимый Шарон? У меня сердце разрывается, когда думаю, что ты в опасности, что ты в плену у врагов нашей страны. Милый мой, ты спасешься, ведь я и наш сынок Ромео любим тебя. Мы полны надежды».
Светлане очень хотелось ежедневно звонить полковнику, но понимала, что вряд ли у него есть какие-то новости о Шароне, даже если есть, он не расскажет, пока его не вытащат из плена. Звонок раздался совсем неожиданно, когда она уже расстелила постель и готова была нырнуть в нее.
– Светлана здравствуйте! Не потревожил вас, не разбудил? Поступили сведения, что ваш муж жив, с ним все в порядке. Усердно занимаемся проблемой его освобождения. Всего хорошего! Простите, что поздно позвонил. Но ведь хоть немного порадовал вас.
Он положил трубку, даже не поинтересовался, как приняла она эту весть. Тяжело вздохнула, ведь пока его нет дома, а он где-то у врагов. Телефон был в ее руках и запиликал, отключила его и легла в койку. Действительно, хоть какую-то добрую весть получила. Но она будет спокойна только тогда, когда Шарон будет рядом с ней, рядом с Гариком.
Все дни Светлана внимательно слушала последние известия. Когда сообщали о задержании палестинцев, старалась вникнуть в смысл сказанного, может быть, эти события происходят там, где находится ее Шарон, как-то связаны с ним.
Вновь раздался звонок полковника через четыре дня. Он сообщил ей, что ее муж на свободе, увидит она его в конце недели. Но это же двое суток ждать! Главное, чтобы он был здоров. Вчера она вычитала в газете, что задержана большая группа террористов, замышлявших взорвать нефтехранилище. Часть из них погибла.
Светлана выскочила из дому как ошпаренная, когда увидела подъезжающую машину. Было раннее утро, все еще спали, а она только натянула на себя халат. Первым вышел полковник, затем показался костыль и голова Шарона. Офицер помог ему вылезть. Она бросилась к нему, стала целовать. Муж еле освободился от ее объятий, спросил у полковника, останется ли он у них или сейчас уедет.
– У меня много дел, тем более тебя порядком не видели, соскучились. Я поеду.
Они попрощались, Шарон сказал большое спасибо, это же повторила Светлана, машина тут же дала задний ход, развернулась и исчезла
– Шарон, тебе сильно повредили ногу?
– Ерунда, немножко поцарапали, к сожалению не только ногу, но и грудь. Пойдем домой, я так соскучился по тебе, по Ромео, по всем остальным.
– Как я рада, что ты вернулся! Твои раны залечим.
Когда отдыхавшие услышали голос Шарона, повыскакивали из спален. Ромео обнял отца, сказал, что он так и знал, что его папа воюет с террористами.
– А мне говорили, что ты в командировке. Меня не обманешь.
Поздоровалась с Шароном бабушка Броня. Он сам ее обнял, спросил, как там Гарик. Ответила Светлана, сказала, что он служит, осталось какие-то четыре месяца нахождения в ЦАХАЛе.
Шарон за завтраком сообщил, что его два дня держали в больнице, лечили раны, но он рвался к своим родным. Пришлось врачам его отпустить. Он знает, что Светлана была у полковника, что он ей звонил. Шарон поел и пошел в спальню отдохнуть, как видно раны еще болели. За ним пошла и жена. Когда муж снял верхнюю одежду, увидела, что голень правой ноги перевязана бинтом.
– Здорово болит? – спросила она.
– Немного кость задели, много ходить запретили, надеюсь, заживет. Сядь возле меня. Ты моя светлая, солнечная женщина, и имя у тебя такое, я все те дни думал о вас. Но все позади, я дома, я с вами.
– А мы о тебе думали. Ты поспи, мой милый Шарон.
– Ты позвони моему заместителю, когда освободится, пусть вечерком зайдет ко мне.
Светлана знала его заместителя, он не раз приходил к ним, вместе с Шароном заседали в его кабинете, затем ужинали. Звали его Борис Добин. Он приехал в Израиль еще в начале семидесятых годов, у него был свой двухэтажный коттедж, а на море яхта. О таких говорят, что хорошо устроился. У Бори пару лет назад был бизнес, но решил не беспокоить свои мозги заботой о доходах, продал его. Погулял с годик, немножко соскучился по работе и напросился в замы к Шарону.
Вечером Добин пришел, принес цветы Светлане, поинтересовался ее жизнью и отправился вместе с начальником в его кабинет. Когда явились в салон, стол был готов к приему родных и гостя. Борис пожалел, что Шарону нельзя опрокинуть стопку коньяка.
– Света, убери эту спакусу с глаз долой. Раз мой шеф не пьет, то и я не буду. Забастовка! Или может быть, с тобой опрокинем по чарочке? Так и знал, что не поддержит меня. Тогда к шницелям возьму вот этого соленого огурчика. Ты их замечательно солишь. Научи мою жену.
– А ты рецепт возьми у бабушки Брони, это она дала мне уроки кухонного дела.
– Зачем? Я пришлю Раечку со свежими огурцами и банками, она тут пройдет курс обучения и повезет соленья домой.
– Светлана! Я тут обмозговал кое-что насчет бизнеса с Борей. Он будет получать процент от доходов нашего предприятия. Мне сейчас нужен отдых. Вот мы и втроем махнем в Европу. Наметим заранее маршрут, разработаем план, ты будешь нашим экскурсоводом. Ты возражать не будешь?
– Бизнес твоя иерархия, твои решения. А прокатиться по Европе я согласна, но тебе ведь будет тяжело ходить. Лучше остановиться в одном красивом месте и там гулять.
– Обдумаем и это предложение. Но мы не спросили мнение сыночка. Ромео, ты куда бы хотел полететь? Может быть, заглянем в Верону, где жили когда-то Ромео и Джульетта? Наверное, не поедем в этот городок, так сынок?
– Почему не поедем? – отозвался Ромео. – Меня же в честь этого героя назвали.
Семья Альбек объездила страны Восточной Европы, побывала в Чехии, Венгрии, затем приехали в Италию. Первым городом их визита стала Верона. Очень понравился амфитеатр, в котором ежегодно проводится фестиваль оперы. Ромео это не заинтересовало, он тянул их к дому Джульетты. Вот и балкон на котором стояла очаровательная девушка, а ей объяснялся в любви Ромео.
– Я хочу попасть на этот балкон, – заявил паренек.
– Ты же не Джульетта, даже не дева Мария, – ответил Шарон, затем подошел к экскурсоводу, поговорил с ним. Тот засмеялся, взял за руку Ромео и повел в здание. Вскоре он махал рукой с балкона, а они отвечали ему снизу.
– Ты кому объяснялся в любви? – спросила Светлана, когда мальчик вернулся к ним.
– И тебе, и папе.
Семья еще побывала в Филадельфии и Риме. Автомобиль «Ситроен», взятый напрокат, вели поочередно, то Шарон, то Светлана. Немного устали, поэтому решили вернуться домой. Да и Ромео надо было успеть к началу занятий в школе.
Дома их с радостью встретили бабушка Броня и Лена, они оставались следить за порядком в здании и возле него. Шарон окончательно вылечился, рана его не беспокоила, он снова занялся своим бизнесом. Светлана едва дождалась приезда на выходные старшего сына Гарика, когда он появился перед нею, удивилась как он возмужал, стал самостоятельным.
– Тебя, мой сыночек, не узнать. Рада видеть тебя таким. За здоровьем бабушки ты следишь? За этот месяц, что мы разъезжали по городам Европы, она сильно поддалась.
– А мне кажется, что она такая же, как прежде. Ты лучше расскажи о своих впечатлениях от поездки. Понравилось?
– Очень. Каждый город по-своему своеобразен, по-своему красив, интересен. Люди на первый взгляд такие же, как и здесь, но, если чуть внимательнее заглянуть в их образ жизни, их мышление, есть различия.
– Какой город тебе понравился больше всего? Закончу службу, прокачусь куда-нибудь.
– Я в восторге от Праги, Шарон от Будапешта. Ты совсем молодой, сумеешь ознакомиться и с Европой, и с Америкой, и с Азией. У тебя все впереди.
– Что-то ты, мама, рано записываешься в старухи.
Подошла Лена, она окончила уборку в доме, собиралась идти домой. Услышала последнее заявление Гарика, поддержала его.
– Он прав, Шарон окружил тебя такой заботой, что быть тебе молодой до ста лет и больше. Сказал, что собирается взять повара, так что тебе не надо будет варить.

Светлана вздохнула, согласилась с мнением Лены и Гарика. Шарон еще в поездках по городам просил ее заняться благотворительностью, но она не знала, с какого бока к этому делу подойти. В квартале от них стоял девятиэтажный дом, где жили пожилые люди. Света с самых малых лет всегда спешила. У нее ходьба была похожа на бег. Она и забежала в этот дом, подошла к заведующей, спросила, как живут здесь люди.
– Вы хотите попасть к нам в хостель? Это довольно сложно, в социальном отделе большая очередь желающих поселиться здесь.
– Вы меня не поняли. Меня интересует, в чем нуждаются ваши жильцы. Быть может, моя семья могла бы им помочь.
– Извините меня, вы мне сразу не сообщили цель вашего визита. Дайте минутку подумать. Многие жильцы в организации «Рука помощи» приобретают на временное пользование вещи, помогающие им передвигаться: коляски, ползунки и другие необходимые предметы. Далее, они крутятся в одной и той же среде, им бывает скучно. Мэрия помогает, присылает хоровые коллективы, лекторов, но они бывают раз в месяц. Люди бы хотели послушать хороших солистов, актеров с недлинными пьесами, хороших политологов, а то и депутатов Кнессета. Я много наговорила?
– Нет. Спасибо вам большое. Я обсужу с мужем, чем можно вам помочь. Вы мне напишите на бумаге ваши телефоны, адрес, с кем необходимо говорить, чтобы оказать помощь. С вами? Прекрасно! Меня зовут Светлана Альбек. До свидания.
Вечером она выложила проблемы хостеля мужу, сообщила, что поговорила еще с одной жительницей этого дома, та просила организовать бесплатное приобретение газет.
– Хвалю тебя. Поговори с этой организацией, что поставляет больным людям для их хождения, дашь им номер счета, пусть отправляют документы. Денег для таких целей у тебя предостаточно. Закончишь с ними, поинтересуйся солдатами-инвалидами войны.
С неделю Светлана потратила на оказание такой помощи престарелым больным. Денек отдохнула, пошла в военкомат, чтобы узнать ситуацию с инвалидами войны. Здесь были другие проблемы. Правительство оказывало им помощь, но солдаты нуждались в большем внимании, а денег уже несколько лет им не добавляли, хотя цены на все повышались. Светлана связалась с несколькими депутатами Кнессета, те пообещали придти. Появился только один и развел руками, мол, не все зависит от него. Будет ходатайствовать.
Узнала Светлана и о солдатах одиночках, которые согласились пройти службу в армии Израиля, а родители остались жить на бывшей родине парня или девушки. Когда таких военнослужащих отпускали домой, им некуда было деться. Светлана договорилась, что какому-то количеству солдат будут выделять небольшую сумму денег на посещение кафе, экскурсий.
Одна из соседок показала ей открытку и спросила:
– Знаешь Светлана, кто их рисовал? Дети-инвалиды, у многих нет рук, рисуют ногами. Мне прислали десять таких открыток, просили о помощи. Я им сто шекелей отправила. Ты ведь занимаешься благотворительностью? Если есть возможность, вышли им сколько можно.
– А телефон их у тебя есть?
– Нету, но есть адрес, номер счета, наверное и интернет. Я сейчас иду в магазин, вернусь, тогда смогу принести тебе конверт и письмо, где все обозначено. Ты через минут сорок будешь дома?
– Да, приходи и приноси эти бумаги.
На конверте Светлана нашла номер телефона, позвонила в организацию, договорилась, что она посетит их. Когда приехала и увидела этих детей, у нее пересохло в горле, она сразу не смогла говорить, отвернулась к стене, чтобы ни дети, ни работники не видели ее слез. Такое она видела впервые. Ее тут же увели в кабинет, попросили успокоиться. Только через двадцать минут Светлана смогла снова зайти к этим детям-инвалидам. Она стала каждые три месяца посещать их, приносила с собой сладости, перечисляла деньги.
Только приехав домой, видя Шарона, детей Гарика и Ромео, больную бабушку Броню, которую сопровождала нанятая помощница, Светлана в кругу своей семьи успокаивалась.
Сегодня она была свободна от всех дел, от всех забот. За ужином говорили о политике страны, о нагрянувшем на весь мир пандемии, потом замолкли, увлекшись очередным сериалом. Неожиданно зазвенел звонок. Ромео пошел и открыл дверь. В салон вошли Гарик с девушкой, они держали под руки бабушку Броню.
– Знакомьтесь, – сказал Гарик, – моя невеста Мири.
Все застыли в неловком молчании, не зная, что сказать. Выручил Ромео.
– Следующая очередь найти невесту моя!
Дружный хохот потряс салон. Жениха и невесту пригласили к столу.

Проскочил месяц, его и Юлию пригласили на кладбище. Вновь Рома стоял между Настей и Юлией, женщиной, которую уважал больше матери. Памятник ему понравился, он был изготовлен из красного гранита, обработанного только спереди, где были написаны фамилия, имя, отчество и даты рождения и смерти. Ниже – от кого: жены и сына. Юлия отдельно купила венок, где было написано: «От Юлии». Рома хотел, чтобы и его имя на нем было, но она возразила, сказала, что на букете матери обязательно будет написано Рома.
Мама Настя подозвала его, попросила возложить венок вместе. Когда он уже был возле основания памятника, Рома взглянул, нет ли на венке имени Семена. Нет, тот положил букет красных цветов. При возвращении домой Рома сказал Юлии, что на памятнике, где написано: «Скорбим…» и т.д., не хватает ее имени.
– Ты хотел, чтобы написали: «От второй неофициальной жены?» – улыбнулась Юлия.
– Можно было подумать. К примеру: от Юлии.
– Не будем мелочными. Ты хоть поблагодарил маму Настю за такой хороший памятник твоему отцу? Она заботилась о том, как он будет выглядеть.

Произведения Давида Фабриканта

Публицистика
Если бы земля могла говорить – 2008 год
Звездочки не гаснут – 2009 год
Да разве сердце позабудет – 2010 год
Солнце взойдет – 2012 год
Сквозь огненные версты – 2015 год
Мы дети Второй мировой – 2017 год
Шаги в бессмертие – 2018 год
Художественные произведения
Нам не дано предугадать – 2012 год
Не расставайся с надеждой – 2015 год
По ступенькам вверх – 2016 год
За счастьем вдогонку – 2016 год
Слияние рек – 2018 год
Оглянуться – не вернуться – 2019 год
Притронься к сердцу моему – 2020 год
В ритме жизни – 2020 год
И ты улыбаешься мне – 2021 год
Дорогой к счастью – 2021 год