Ксения Раз, Ян Топоровский. ГЛИНЯНЫЕ СНЫ ЖЕНИ БЕРГЕР

На керамических плитках Жени Бергер можно увидеть сказки, которые она читала в детстве, историю ее любви и жизни и даже сны, которые снились ей в Париже и в Тель-Авиве.

Однажды в тель-авивском музее Эрец-Исраэль были выставлены эти сны.

 

В один из тель-авивских вечеров нам удалось встретиться с автором этих работ, хотя она — Женя Бергер — по вечерам не открывает незнакомым людям. Но для нас она сделала исключение.

 

Истории, запечатленные на глине, — это ее жизнь. И если быть внимательным, то все, что она нам рассказала, можно увидеть на ее керамических изделиях.

 

КЕРАМИКА ТЕАТРАЛЬНАЯ

 

Начинала Женя как театральный художник. Первый спектакль, оформленный ею, был показан в 1933 году, когда она — прямиком после академии — посетила своих родных в Эрец-Исраэль. Это была «Трехгрошовая опера» Брехта, поставленная в те годы в еврейском театре «Огель». Кстати, этот театр был в Палестине еще до приезда сюда «Габимы» и просуществовал более сорока лет — примерно до 60-х годов.

 

После «Трехгрошовой оперы» Женя делала декорации ко многим спектаклям «Огеля» («Шатер»), но это уже после 1963 года, когда она, закончив свою учебу в Германии и Париже, переехала в Эрец Исраэль навсегда. Это были декорации к драмам Островского, романам Достоевского и, вы удивитесь, к пьесе Константина Симонова «Русский вопрос*. Для «Габимы» она тоже оформляла спектакли, например, по произведениям Гоголя.

 

На творческом счету Жени Бергер более ста оформленных ею — для разных израильских театров, в том числе и для оперного — постановок. Но мы не ошибемся, если скажем, что для «Огель» она работала больше и с большим вдохновением. И вот почему: в этом театре был занят ее муж — актер Йегуда Габай, известный еще и как основатель израильского театрального музея.

 

Всю свою жизнь он собирал декорации, наброски, костюмы, разработки типажей израильских художников, создававших здесь спектакли. И если у некоторых он эти работы покупал, то у своей жены, Жени Бергер, просто брал и — по праву мужа — относил в свой театральный музей.

 

Некогда в тель-авивском музее Эрец-Исраэль состоялась выставка театральных работ Жени Бергер. Некоторые произведения принесла сама Женя, а вот остальные, причем большую часть, пришлось одалживать для выставки в театральном музее. Следует отметить, что десять ее эскизов приобрел и иерусалимский музей,

 

На выставке были представлены эскизы декораций и костюмов, а также наброски — разработки типажей. Женя Бергер как художник помогла актерам искать и находить свой сценический образ. Она очень любила эту работу. Но внезапно от нее отказалась. Как она нам поведала, это случилось по разным причинам. Но главной из них оказалась та, что в израильском театре стали появляться режиссеры, приезжавшие со своими, уже готовыми планами, по которым в короткие сроки надо было сделать в точности то, чего добивался режиссер. А это, по ее мнению, было уже неинтересно. Куда больше ее привлекала со-творческая, совместная с режиссером работа над новым спектаклем.

 

КЕРАМИКА ТАНАХИЧЕСКАЯ

 

Однажды она взяла в руки глину, и та ей напомнила детство, поездки в Крым, где жили Женины дед и бабушка. Быть может, поэтому она и влюбилась в глину на всю свою долгую жизнь. И все ее глиняные таблички, скульптурки были родом из детства. Она лепила все, что ее тогда окружало, даже сны.

 

В 1925 году ее семья приехала в Эрец-Исразль. Страна была совсем молодая, и новоприбывшим, рассказывает Женя, хотелось соединить здесь свою прошлую и будущую жизнь, Сама же она принялась лепить из глины героев русских сказок, на которых выросла. Но выглядели они как герои из ТАНАХа. И вот почему.

Еще в России отец рассказывал ей библейские истории, звучавшие для нее как удивительная еврейская сказка. Такими они в ее художническом сознании и остались, связанные не только и даже не столько с религией или с историей еврейского народа, сколько с ее детскими мечтами и снами.

На выставке в музее были представлены различные ее работы. И есть среди них удивительные — те самые сказочные танахические герои: царь Давид и его возлюбленная. Правда, если раньше эта скульптурка крепилась к желтоватой деревянной дощечке, чей цвет придавал дополнительное своеобразие композиции, то теперь Давид выглядит по-новому — он красуется на белом фоне.

 

Несколько лет назад она перестала делать керамику. Это случилось после того, как ушел из жизни ее муж — актер Иегуда Габай.

 

Не в силах содержать дом и студию, она вынуждена была отказаться от этой работы. От глины, от огня, от печи, в которую так любила укладывать свои изделия и еще больше — вынимать их обожженных огнем. По словам Жени, ей уже стало несколько трудно — «Я даже спину себе совершенно искалечила».

 

КЕРАМИКА ЮНОСТИ

 

Вслед за Женей мы уходим в прошлое. В ее юность – в Германию.

Она очень хотела поступить в иерусалимскую Академию художеств, но узнала, что грозный профессор, тот самый художник, у которого она мечтала учиться, экспрессионист Карл Гофе настроен весьма воинственно по отношению к женскому полу. Другими словами, он не хотел принимать в свою мастерскую Женю Бергер.

Но Женя догнала его в коридоре, заставила посмотреть ее работы и, заявив, что намерена подать прошение в Академию, прямо спросила у мэтра: «Как вы думаете, я могу попасть в ваш класс?».

 

Экспрессионист ответил с той же прямотой: «Я не доверяю женщинам. В них влюбляются, они сами немедленно влюбляются и начинают крутить романы. Потом у них пойдут дети и все такое. Работа для них не так важна, как для мужчин».

 

Однако молоденькая девушка принялась уговаривать профессора: *Ну давайте попробуем!»

И он согласился: «Что ж, попробуем».

Так Женя Бергер оказалась в классе, где занимались шестнадцать парней. Но потом она все-таки уехала в Германию.

 

КЕРАМИКА ЛЮБВИ

 

Рассматривая фотоальбом Жени Бергер, понимаешь, что профессор был прав. В нее должны были влюбляться все юноши. И потому мы не могли не поинтересоваться историей ее любви. Кстати, когда мы разглядывали ее керамику, то спросили, запечатлела ли Женя свою любовь на глиняных табличках.

Она раскрыла каталог и указала на те работы, где были изображены она и он — Женя и Йегуда.

 

Познакомились они в театре «Огель». В том спектакле Йегуда играл Мекки-Ножа — главного персонажа «Трехгрошовой оперы». После этого у них начался долгий роман. Потом она уехала в Париж. И Иегуда приезжал к ней. Так продолжалось года три-четыре.

 

Она вернулась в Эрец-Исраэль, и через какое-то время Иегуда сказал ей: «Мне надоело тебя провожать домой каждый вечер. Давай наконец поженимся*. Она согласилась. Всю эту историю она сначала запечатлела в рисунках, а уже потом — в глине и бронзе.

 

 

КЕРАМИКА ВОЛШЕБНЫХ ВСТРЕЧ

 

Женя родом из Харькова. Там она занималась у женщины-скульптора по фамилии Блох. Сколь ни удивительно это звучит, но маленькая женщина Блох была ученицей Родена. И вот ведь как бывает в жизни: однажды Женя разговорилась с одним человеком, сообщившим ей, что скульптор Блах жила в Израиле: «Еще пять лет назад я ее здесь встречал».

 

В Париже Женя познакомилась с художником Натаном Альтманом. Это было в 1934 или в 1935 году. Альтман, получивший на сей счет разрешение московских властей, в ту пору жил во Франции. Он даже хотел погостить в Эрец-Исраэль, и Женя обратилась за помощью в тогдашнюю «Габиму», но театр не откликнулся — художника не вызвали, хотя Вахтангов в свое время именно его пригласил оформлять декорации для постановки «Диббука» в только что созданной «Габиме». На сей раз их встреча не состоялась, но театр остается театром, Альтман же — Альтманом. Весьма обаятельным человеком.

 

Женя так познакомилась с художником: на одной из парижских киностудий работал человек из Эрец-Исраэль. На эту же студию для учебы и творческой практики приходила и Женя Бергер. Этот человек сказал ей, что на студии снимает фильм режиссер Грановский.

Неизвестно, состоялось ли ее знакомство с Грановским, но зато ее представили Альтману, после чего они вместе ходили в школу живописи, где им позировали модели.

 

На прощание Альтман подарил ей две книжки с дарственной надписью. В Париже она познакомилась и со скульптором Ханной Орловой. По пятницам Ханна приглашала многих молодых художников на

«гефилте фиш», рассказывая им, как в ее доме ел фаршированную рыбу молодой Модильяни.

 

КЕРАМИКА ТИШИНЫ

 

Женя Бергер мало говорит о своих работах. По всей видимости, она считает, что это дело искусствоведов. Такого же мнения придерживаемся и мы. Потому и приводим высказывания специалиста в этой области — Ены Фишер. Вот что она пишет: «Женя Бергер, приехавшая к нам из Восточной Европы, не побоялась войти в свой воображаемый мир.

Язык Жениного искусства, на мой взгляд, является универсальным образным языком.

Этот всеобъемлющий язык мы находим в храмовом, религиозном творчестве; буквы и речения его запечатлелись и в керамических изделиях. Не знаю, кто из израильских художников первым превратил увлечение керамикой в профессиональное художественное творчество. Может быть, Нахум Гутман? Или Женя Бергер?

О Жене мы знаем, что она ответила согласием на приглашение Марселя Анко и, таким образом, внесла свой вклад в создание «Кфар ха-Оманим Эйн-Ход».  Ee стиль чрезвычайно своеобычен, она умеет подчинить себе форму, добиваясь запоминающихся пластических решений, по-восточному ярких и красочных».

Остается добавить лишь, что персональных выставок у Жени Бергер было совсем немного.

А жаль.