Память цепко держит этот день в себе.
Город Бельцы. Солнце. Город опустел.
Все те, кто ждал этого дня, кто жаждал, чтобы этот день, наконец, наступил, собрались в центре города.
Оставшегося от войны города.
Собрались около решётки, отделяющей здание уездного комитета КП/б/М от маленькой площади.
Были красные флаги. Были ораторы.
Были здравицы в честь великого организатора всех побед.
Раздавались крики «ура!» Память цепко держит в себе это ликование Победы.
Семью месяцами раньше в районном центре Молдавии огромном селе Болотино, что привольно раскинулся почти по берегу пограничной реки Прут, два недоросля ждали наступления темноты, чтобы в заброшенном доме, приспособленном под клуб, посмотреть кинофильм. Фильмы «крутили» раз в неделю после захода солнца. Других развлечений не было. Упомянутых недорослей незаметно окружила группа местных парней и мужиков. Завели разговор о том, о сём. О войне, которая по всем признакам уже на излёте. О королевстве Румыния. О военно-политическом трюке короля Михая, арестовавшего маршала Антонеску и объявившего войну фашистской Германии.
Было понятно, что мужики не зря кучкуются около. Недоросли ждали от них того вопроса, ответ на который помог бы им решить, как жить дальше. Ради этого вопроса и взяли в кольцо окружения двух недорослей. Но каков этот вопрос, было не просто догадаться. А вопрос-то был простой и естественный.
Народ – а это были крестьяне-землепашцы – «освобождённых» районов Бессарабии имел смутное представление о колхозах. Говорили разное. В «новых» газетах писали о том, что крестьяне сами будут определять принципы сельского хозяйства в Бессарабии. Это обнадёживало. «Вражеские голоса» пугали, что колхозы, о создании которых толкуют, приведут к голоду. «Мужики» спросили на удивление просто: «Колхозы это хорошо или плохо»? Сын районного военного комиссара ответил в запале, что колхозы это хорошо. «Ни хрена ты не знаешь!» — подумал сын заведующего военным отделом райкома партии и тихо сказал «плохо».
День Победы! Как много надежд было с ним связано. Радоваться бы. Да не было условий для радости. Как много несчастий обнаружилось. Только здесь в Бельцах в 1944 году я узнал, что немецко-фашистские захватчики вместе с румынскими спецподразделениями уничтожали не «советских граждан», не «партизан», как об этом вещали газеты и радио. Уничтожали целенаправленно, спланировано, безжалостно. Уничтожали безвинных. Уничтожали массированно. Уничтожали старых и молодых. Уничтожали детей. Уничтожали евреев. Уничтожали тех, родители и прародители которых были евреями и с незапамятных времён жили в Бессарабии. Уничтожали тех, которые раньше других народов осваивали благодатную землю между Днестром и Прутом.
Мои новые друзья, вернувшиеся с родительницами из эвакуации, показали мне страшный угол за театром «Скала» и кинотеатром «Люкс». Здесь было расстреляно и погребено (страшно и стыдно считать) почти всё еврейское население города. А только ли тут? А всё ли мы знаем? Я видел поруганное еврейское кладбище. Я слышал рассказы об отвратительных сценах выдачи евреев. Мне показывали дома, в которые стаскивалось имущество уничтоженных евреев.
День Победы! Уже минуло столько лет. Уже постарели наши дети и возмужали наши внуки. Уже нас с супругой окружает плеяда правнуков. Мы живём среди красивых людей. Но почему-то нам бывает тяжело. Вдруг откуда-то выползает Невежество и старается больно ухватить. Чтобы вели себя «благоразумно» и молчали бы о том, о чём молчать не следует. А мы вспоминаем родителей и думаем: — «Не зря ли они сгорели на той войне»?
У нас семейный ритуал. 9 мая мы вспоминаем наших отцов. Мы выпиваем водки и закусываем «чем бог послал». Мы вспоминаем их. Мы разговариваем с ними. Мы плачем. Потому плачем, что наши матери не успели выплакаться. В нас кипят их слёзы.
Я познакомился с тестем в 49-м по чудом сохранившейся фотографии. А в 41-м он был ранен и вскорости скончался в госпитале – от тоски. Он был уверен, что его жена (моя будущая тёща) и две дочери остались в Молдавии, на оккупированной территории и погибли. Если бы он знал способности своих девочек! Ему бы не захотелось умирать.
Мой отец в 42-м и 43-м был трижды ранен. Третий раз очень тяжело. Но прожил ещё полжизни – 33 года. Своими ранениями не кичился. Если бы можно было их спрятать, он бы спрятал. Да только спрятать их нельзя было – сплошная рана вместо когда-то красивого лица. Своих наград – две медали и орден Красной Звезды – никому не показывал. Много пил. Пророчил конец советской власти.
Оба родителя сидели в тюрьме – естественно.
Примерно в таком ключе захотелось мне выступить в нашем милом клубе на вечере, посвящённом Дню Победы. Но не получилось. Не могло получиться. Невежество очень жёстко осуществляет цензуру. «Будет так, как я сказало!» — Повторяет Невежество. Не печальтесь – трибуна не пустовала. Снова выступил тот самый «ряженый», который год тому назад на подобный вечер одет был в смокинг, «украшенный» множеством орденских колодок. Среди россиян скоморошество не возбраняется. Но не в день памяти по погибшим на войнах. На этот раз «ряженый» был в том же смокинге с теми же многочисленными орденскими колодками. Мне показалось, что мои давно скончавшиеся «старики» со своими скромными наградами оскорбили бы молодого «героя», так браво повествовавшего о своих «подвигах». Следом выступил перед скромно собравшейся в клубе публикой полномочный представитель муниципалитета. И как обычно натужно выдавливал из себя нешуточные шутки. Мы представители разных поколений. У нас разная память. Для меня чрезвычайно важно помнить о предках. Для него – быть избранным в муниципальный совет в очередных выборах. Поэтому ему «бесценными» обещаниями пренебрегать нельзя. И он замысловато-туманно вещал о блестящем будущем нашего милого города, не защищённого от обмана и политических игр.
Расходились молча.
Над клубом тёмной тучей навис вопрос:
«Зачем мы собирались на вечер,
посвящённый Дню Победы»?
Артур Орлов
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа
