Давид Фабрикант. Истории ветеранов. Борис Каплун

  — Ура! За плечами десятилетка, можно поступать в любой институт. Настроение приподнятое, а мне в начале января исполнилось лишь шестнадцать лет. Дорога к дальнейшей учебе открыта.

Шел июнь 1941 года. Жил Борис Каплун в городе Рогачеве, районном центре Гомельской области. Отец его, Соломон, умер, когда он был ребенком. Юноша с комсомольцами и молодежью на подводе удирал от немецко-фашистских захватчиков. Мама Хана и многие пожилые люди застряли в местечке Щедрин.  А сын на поезде добрался до Гомеля – ну здесь нас немцы не достанут.

— Встретил я в городе одноклассника Фиму Певзнера, он был немного постарше меня, — отмечает Борис. — Вместе доехали до города Купянска Харьковской области, обратились в райком комсомола: определите нас куда-нибудь. Послали в колхоз села Купянка, где выдали продовольственный паек, определили на квартиру, отправили в помощь пастухам.

У нас ни одежды, ни обуви, та, что на ногах, износилась, кушать просит. Недели две поработали и решили пробираться на восток. Приехали на станцию, там стоит эшелон — эвакуируется обувная фабрика из Киева. Никого, кроме своих, близко не подпускают. Едва уговорили начальника эшелона взять нас. Сидим мы тихонько за ящиками с оборудованием, иногда на остановках кто-либо сжалуется, подкормит нас.

В Саратове была конечная станция данного состава. Нашли горком комсомола, отправили нас за 300 километров, поближе к Казахстану, в Озинкский район колхоз «Ново-Черниговка». Трудились мы на полевом стане: косили, убирали сено. Закончилась уборка, потребовались люди на рытье окопов – готовили глубоко эшелонированную оборону. Собрали двадцать человек, в первую очередь, таких как мы — чужаков. В городе Кологрив поселили в пакгауз, три яруса нар. Рыли противотанковые рвы, главные инструменты лом и лопата. Зима, холодина, в чем ходили, в том и спали. Через месяц отправили обратно в колхоз.

Вызывает их председатель Мудрицкий, предложил пойти на курсы трактористов. Все же лучше, чем копать замерзшую землю. Быстренько обучили немного этой премудрости и на работу. Из военкомата пришла повестка Ефиму, призвали в армию. Его родители и мама Бори остались в немецком тылу, писать не кому.

— Ефим письма присылал мне. А я продолжал пахать на тракторе землю. Трудились круглыми сутками, работящих людей в колхозе осталось мало, ушли воевать. Днем за трактором сидели девчата, их сменяли мы. Наших знаний не хватало, чуть поломка бежим за бригадиром – инвалидом войны. Девчата самостоятельно не могли завести машину, провернуть рукоятку, помогал я.

Осенью 1942 года Борис получает извещение о гибели своего друга Ефима. Приблизительно через год Каплуну вручили повестку о призыве в армию. Поначалу отправили в запасной полк, размещавшийся в городе Пугачев, затем в Симферопольское минометно-пулеметное училище находившееся в городе Балаково. Срок обучения должен был быть один год. Но на фронте наши войска несли большие потери. Через три месяца почти всех курсантов направили в разные части Юго-Западного фронта, бойцы которого сражались в Восточной Украине за города Донецк, Луганск и др.

— Вместе с новым пополнением оказался в 8–й гвардейской армии под командованием генерала Чуйкова, 74 гвардейской стрелковой дивизии, 236 стрелковом полку (назывался Богунским). Известный военноначальник  и его 62-я армия проявили себя в Сталинградской битве, но очень многие погибли. Ее и переименовали в 8-ю армию. Обстрелы, бомбежки, трупы погибших солдат и офицеров — становилось страшно. Не верьте тем, кто говорил, писал, что «не страшна нам бомбежка любая». Одни просто не выдавали свою боязнь погибнуть в такие минуты, другие были в панике.

Чтобы привыкли, нас откомандировали во второй эшелон. Комиссар Авилов (служил в этом полку с времен Гражданской войны),   подбадривал нас. Попал я в минометную роту. Приходилось носить плиту-опору 82-х миллиметрового миномета весом в килограмм двадцать, еще винтовка, шинель-скатка, вещмешок.

Поступил приказ выдвигаться на передовую. Короткими перебежками до окопов. Над нами свистят пули, на пути огромное количество трупов, среди них наши курсанты. Прыгнул я в окоп, напоролся на что-то мягкое, глянул – подо мною труп солдата. И никуда не денешься, идет массивный обстрел из пушек, пулеметов, автоматов. Таким мне запомнился первый день участия в боях с фашистами.

Несмотря на потери, фронт был прорван. Их часть двигалась вперед в направлении Мелитополя, Одессы. Недалеко от немецкой колонии Юзефсталь Борис Каплун попал под минометный обстрел.. Осколками был ранен в плечо и ягодицу. Отправили в госпиталь, находившийся в только что освобожденной Одессе. Уколы, перевязки, лечение. Предложили пойти на курсы комсоргов батальона. После окончания присвоили звание сержанта и отправили в тот же полк.

8-ю гвардейскую армию перебрасывают на запад Украины, затем в Польшу. Борис участвует в освобождении Ковеля, Люблина. Соединения Красной армии остановились на подходе к Варшаве. Нужно было подтянуть подкрепления, пополнить людьми части, которые были измотаны боями, дать им отдохнуть. Несколько месяцев шли перестрелки.

— 11 января 1945 года войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление. Гудело небо и земля, — вспоминает Каплун, — от артиллерийских снарядов, бомбардировок противника нашими самолетами. Немцев заставили отступить из района Люблина, мы шли дальше. Серьезные бои вел наш полк, освобождая районы вблизи Варшавы.

Город Познань. Здесь сражения шли за каждый дом. 25 января рота заняла здание на центральной площади. Вдруг среди тишины раздался взрыв снаряда. Одного из нашего отделения убило, несколько человенк ранило, в том числе и меня. Но повезло, так как был тепло одет: под шинелью была еще толстая куртка. Множественные осколки поразили тело, вся шинель изрешечена, кровь идет со стороны левой груди. Осколок прошел через одежду, партийный билет, на его обложке застрял, задел мягкие ткани.

Бориса Каплуна перевязали и отправили в госпиталь города Лодзь.  Там он встретил окончание войны, день Победы. После излечения служил в 295 артполку, а в 1946 году демобилизовался. За форсирование Западного Буга Борис был награжден орденом Красной Звезды, за бои в районе города Познань – орденом Боевого Красного Знамени, медалями «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», после войны орденом Отечественной войны I степени. На гражданке подал документы в университет Ленинграда на географический факультет.

— Расскажите, пожалуйства,  о судьбе ваших родных.

— У реки Варты, плацдарм Вислы, я получил ответ на свой запрос по поводу моих близких. Держу конверт и не раскрываю, боюсь читать содержание, мне приходилось видеть, слышать, что творили гитлеровцы с евреями. Все же развернул лист, написано: «8-го марта 1942 года ваша мать Анна Борисовна Каплун и родственники были расстреляны немецко-фашистскими оккупантами в городе Щедрин Полесская область». Там полегло много моих близких родных: бабушка, дедушка, мать, тети, дяди, их дети. Вскоре после демобилизации я ездил в местечко Щедрин, стал искать могилы евреев. Встретил заведующую детским садом, сказала, что похоронены на еврейском кладбище. 1200 евреев города уничтожили за один день – уму непостижимо!

После окончания с отличием университета Борис Каплун два года работал в Военморпроекте по специальности географ-гидролог, затем в институте «Гипроникель» от инженера до главного специалиста в отделе изысканий. Только на последнем месте трудился 35 лет. С 1990 года живет в Хайфе.

— Вы, Борис, говорили, что встретили своего покойного друга. Как это было?

— После нашего расставания с Ефимом Певзнером прошло более 50 лет. Я жил на съемной квартире в Хайфе. Когда во время эвакуации пришла на него похоронка, у меня на глазах слезы появились, ведь такой путь вместе проделали. Тут звонок. Это мой друг Фима вышел на меня через нашего знакомого Зяму Курцера. Вначале не поверил, договорились о встрече. Сколько радости было, сколько воспоминаний. Он рассказал, что пошел в разведку, получил тяжелое ранение, в части посчитали, что он погиб. Мы встречались в Израиле несколько раз, на один из дней Победы мы сфотографировались. К большому сожалению, он скончался.