Марк Новиков. Большинство меньшинств

Говорят, что Израиль — полноценная модель нашего сумасшедшего мира. Я бы сказал — его лаборатория. Тут проходят швы всех самых острых и насущных конфликтов современности, да так, что их динамика всегда видна в кислотном контрасте. Пресловутое “столкновение цивилизаций”, о котором футуристично высказывался Хантингтон в одноименном труде 1993 года, случилось тут на пол века раньше и продолжается поныне. Пока весь мир рефлексировал по поводу своих ценностей, Израиль воевал за свои, предлагая всем результат собственного эксперимента в стиле прогрессоров Стругацких в подарок. И что интересно, местный опыт не просто недооценен, он вообще никак и никем не используется в том, что сейчас принято называть “глобальной архитектурой”, а зря. Ну да бог с ними, с архитекторами. Главное другое.

Самый серьезный и тем не менее самый неизученный мировой процесс, участниками которого все мы являемся — это глобализация. Кроме открытости, консюмеризма, новой этики и других приятных плюшек, глобализация паровозом тащит за собой неизбежные издержки. Не все умеют гибко реагировать на такой прогресс. Так и появляются избыточные: национализация консервативных обществ, мода на традиционализм и религию, патриотизм, шовинизм, фундаментализм и еще сотня других “-измов”. Иначе говоря, чем быстрей и агрессивней шагает по планете условная “Кока-Кола”, тем больше в себя замыкаются малые группы и больше консолидируются национальные меньшинства. Зависимость практически прямая. Так вот в Израиле, как нигде, видна механика этого процесса.

Ведь кто такие израильтяне? По большому счету — это совокупность национальных меньшинств разных культур или их потомков, чудом собранных под одной идеалистической крышей за несколько десятков лет. Антропологическое чудо. Евреи тысячелетиями были меньшинством в диаспорах. Хотим мы того или нет, но наши “40 лет в пустыне” еще не избавили нас от комплексов галута, какими бы они ни были. А значит, создавая свою собственную страну “по образам и подобиям”, мы имеем то, что с легкой руки трамповских политтехнологов теперь называется “большинством меньшинства”. Об этом тут не особо принято говорить, но это настолько же интересно, насколько и пугает. Именно такая модель и ждет весь мир в его недалеком будущем.

Израилем правят этнокультурные группы. Таков местный электоральный закон. Некоторые их них более консолидированы, некоторые менее, но это факт. Если взять репатриантов и их детей, то основными общинами являются: марокканская, иракская, румынская, польская. Есть группы поменьше, но не менее сплоченные, а значит еще более интересные электорально: иранская, йеменская, эфиопская и турецкая. Особняком стоит наша с вами “бранжа”. Назовем ее “выходцы из бывшего СССР” — она самая неконсолидированная, хоть и наиболее многочисленная.  Некоторые группы электорально и культурно ближе к друг другу, некоторые дальше, но такова общая картина. К этнической разнице добавляется разница мировоззрения и другие самобытные субкультурные прелести. И заметьте, это только еврейская часть общества, а ведь есть еще почти 2 млн. вполне себе консолидированных арабов.

Израильский парламент похож на пестрое лоскутное одеяло, а правительство почти всегда “широко-коалиционное”, например, сейчас состоит из 6 партий. Это объясняется описанной неоднородностью общества, да простит меня Марин Ле Пен, мультикультурализмом. Именно поэтому, в Израиле никогда не будет двухпартийного парламента, а сами выборы все чаще внеочередные.

Этнокультурные и субкультурные группы голосуют за “своих” и очень чувствительны к любым интервенциям, что, в известном смысле, тоже можно назвать общим признаком меньшинства и диаспоральным комплексом. Вспомните митинги “эфиопов” против полиции, протестное голосование “восточных евреев” за ШАС, после приговора Арье Дери, постоянные акции ультраортодоксов и т.д. Возвращаясь к глобализации, видно, что это, в общем, никак не отличается от отношений, скажем турков и “большинства” в Германии, афроамериканцев и “большинства” в США и пр.

Возникает резонный вопрос: а что с “нашими”? Почему русскоязычные израильтяне не стоят за своих, не представляют консолидировано интересы в Кнессете? Не выходят на митинги против или в поддержку, не голосуют “протестно” за свою партию как марокканские евреи за ШАС?

У каждой политической силы есть свои профессиональные “карманные русские”, отрабатывающие общинную повестку и приводящие таким образом прогнозируемое кол-во голосов/мест. Они все делят пирог “русской улицы”, не стесняясь в средствах, а так как дискурс, в целом, ограничен, то все сводится к передергиванию одних и тех же идей. Ну, например, из последнего: депутат Малиновская (НДИ) выступает с инициативой разобраться с выплатами от министерства строительства пожилым людям, навести порядок. Через месяц депутат Полоскова (КУЛАНУ) “ловит волну”, пользуясь доступом к Минфину, предпринимает соответствующие действия и записывает эту инициативу на свой счет. И это та же самая КУЛАНУ, которая в прошлом году стояла насмерть против пенсионной реформы, так необходимой пожилым репатриантам. Вот вам “русская улица” в миниатюре.

Общей силы как будто бы нет. Наш брат все чаще, как ему кажется, интегрирован в некое “израильское большинство”, не хочет ассоциировать себя со страной происхождения в политике. И что бы кто ни говорил, такой подход похвален, но нерационален по целому ряду обстоятельств.

В настолько сильно разделенном по этническим фракциям обществе, если у тебя нет своего лобби, ты всегда будешь в хвосте перемен, а это значит русскоязычные старики, новые репатрианты, солдаты одиночки и др. уязвимые группы будут иметь не то, что им необходимо, а то, что есть, — их не услышат. Речь ведь не всегда идет о молодых и независимых, способных постоять за себя. Больше того, позволю себе крамолу, но у людей, оставивших “там” родню и у предпринимателей, работающих из Израиля в постсоветском пространстве, тоже должно быть лобби. Это нормально. Но этого нет и близко.

И в этом можно обвинять любые внешние обстоятельства: лидеров, конъюнктуру, дискриминацию, коррупцию, да все что угодно, но правда остается правдой, — проблема всегда внутри общины, в каждом из нас. Русскоязычное еврейство никак не использует свой потенциал. И Израиль, в этом смысле, всего лишь фрагмент общей кризисной картины.

Согласно статистике, опубликованной на страницах The Times of Israel четверть всех евреев в странах диаспоры составляют выходцы из стран бывшего Советского Союза. Издание уточняет, что в США – 20% русскоязычных среди евреев, в Канаде – 25%, в Израиле — 18%, как мы с вами знаем, а в Германии — все 80%. Кроме всего прочего, это значит, что русский язык является идишем современности, фактически «лингва франка», самым распространенным языком еврейского мира. А феномен “русскоязычного еврейства” в потенциале  — культурных столп диаспоры.

Цифры впечатляют, не правда ли? Но что это дает “нам”, как общине и как “мы” с этим работаем? Несмотря на просто невероятный потенциал, в мире нет ни одной хоть сколько-нибудь успешной и влиятельной лоббистской организации, объединяющей интересы русскоязычного еврейства. Ни одной организации, занимающейся системным привлечением средств для поддержки культурных и политических интересов нашей группы.  Мы этого не делаем, мы это не умеем.

Оставим на минуту нашего брата и посмотрим по сторонам. Вы только вдумайтесь: ирландцы составляют не более 0,85% населения США, при этом пользуются репутацией самой влиятельно лоббистской группы в стране. Среди представителей ирландских лоббистских организаций такие фамилии как: Кеннеди, Томпсоны, Гарриманы, Форбсы. Байдет, Хелмс и Керри — тоже ирландцы. Влияние этой лоббистской группы настолько велико, что она стала выступать заказчиком подобных услуг для других этнических общин, например, греков, армян и поляков. Еще раз. Вы только вдумайтесь, если ирландцы смогли с 0,85%, то какой потенциал у нашей группы в Израиле и по всему миру в диаспорах?

Невероятный по своим масштабам кризис самоидентификации внутри “русскоязычного еврейства” можно преодолеть, только если озвучивать очевидные проблемы, признавать конфузы, обличать злодеев и перестать стыдливо стесняться своего происхождения. И тут важно обозначить ставки. Ведь на кону, конечно, не только и не столько успех общины и комфорт стариков, на кону куда более масштабные вещи.

Если сделать два шага назад и посмотреть на тенденции, то от влияния русскоязычной общины, во многом, зависит характер, облик, культура и в конце концов будущее нашей страны. Продолжит ли Израиль идти по пути левантизма со всеми его восточными цивилизационными особенностями, или выберет европейский фарватер, ведь, как видно, трещина между этими мирами растет с каждым годом. И поймите меня правильно, в левантизме нет ничего плохого, восточная и западная культуры самодостаточны и по-своему прекрасны, просто своя рубаха, как известно, ближе к телу. И, если честно, хотелось бы, чтобы Израиль был больше европейской страной, чем какой-либо другой.

В 1971 Джон Леннон спел нам свою легендарную “Imagine”, в которой поэтически верно поймал тренд глобализации за хвост. Вплоть до середины 90х мир жил с иллюзией стать однородным множеством без предрассудков и предубеждений, Турция готовилась вступить в ЕС. Мы не знали фундаментализма, исламского терроризма, не видели тысяч беженцев на улицах Парижа и Мюнхена. Но прогресс, каким бы он ни был, неизбежно сталкивается с реакцией. Сегодняшняя реакция — это все возрастающая роль аутичных национальных меньшинств. Мы можем сколько угодно воротить нос, но правда в том, что мы либо подхватим эту волну, либо волна подхватит нас. И только Бог знает, к какому дивному новому миру все это приведет.

Редакция Сайта

Артур Клейн. Главный редактор сайта.

Сайт — некоммерческий. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора публикации

haifainfo.com@gmail.com

Фейсбук группа: facebook.com/groups/haifainfo