Фото: Российский Еврейский конгресс
Уничтожив поэтов, писавших на идиш, – уничтожили душу этого языка.
Да, на нем еще говорили старики,
но молодые – назло врагам – изучали иврит,
а для уехавших в Израиль или Америку, маме лошн остался русский, а не идиш.
На самом деле именно после ночи расстрелянных поэтов ( 12 августа 1952 года были казнены 13 членов Еврейского антифашистского комитета, в том числе четверо поэтов -Давид Гофштейн, Перец Маркиш, Лейб Квитко, Ицик Фефер и прозаик Давид Бергельсон — прим. РеЛевант) идиш в России начал стремительно умирать.
Книги на идише изымались из библиотек, наборы рассыпали и уничтожали, а сами евреи фактически стали вне закона.
Увольнения с работы, аресты, избиения и издевательства в школах (в мужских зверски калечили, в женских было полегче – ограничивалось бойкотами и оскорблениями), выбрасывание из транспорта (особенно в разгар дела врачей), короче, вариант лайт – бессмертная «Любка» Дины Рубиной, а про варианты хард нет сил даже вспоминать.
Так вот, именно тогда евреи, которые знали идиш с детства и говорили на нем дома, приняли спонтанное, но коллективное решение – не учить этому языку детей, и вообще сделать так, чтобы у детей этой самой проклятой «еврейскости» было поменьше.
Эта травма так и не была залечена – еврейское выпячивать было стыдно и неприлично, за это ратовали сами евреи, навеки отравленные советским галутом.
И два следующих поколения свое еврейство несли как первородный грех, который надо было либо попытаться замолить (не удавалось), либо с ним жить.
Узнать в детстве, что ты еврей (чаще всего это узнавалось отнюдь не дома), как мне кажется, было близко к тому, как сейчас определяют стадии принятия человеком тяжелой болезни, например, рака – отрицание, гнев (почему я? за что?), ну и так далее – до принятия.
Фото: Российский Еврейский конгресс
Дойдя до принятия, делали разное, но поскольку еврейская идентичность все-таки неразрывна с религией, те, кто не хотел ассимилироваться, шли именно этим путем, насколько это было возможно в СССР.
А значит – нужен иврит, за преподавание которого уже просто сажали.
Но тут уж нашла коса на камень – с детскими стихами Квитко усатому справиться удалось, а вот Тора его выкормышам-антисемитам была явно не по усам.
В этот момент в СССР вроде бы решили разрешить немножко идиша, помню этот несчастный «Советиш геймленд». Лично покупала в киоске на Космонавтов.
Но и с этим у совка ничего не вышло. Уничтожив поэтов, писавших на идиш, – уничтожили душу этого языка.
Да, на нем еще говорили старики, но молодые – назло врагам – изучали иврит, а для уехавших в Израиль или Америку, маме лошн остался русский, а не идиш.
Идиш, конечно, не умер.
Это не исчезающий язык, на нем говорят в некоторых ультраортодоксальных общинах Израиля, он вполне себе процветает в США (впрочем, там он на латинице), есть огромный пласт идишской музыкальной культуры, в России есть курсы по изучению этого языка.
Но языком живого общение для русских евреев он уже никогда не будет.
Убит и не воскреснет.
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа
Не знаю, как в других городах Израиля, а в Хайфе среднее образование на идиш поставлено весьма серьезно. В Хайфе уже несколько лет в религиозном секторе открыты школы (пока начальных классов), где все (!) учебные предметы ведутся на идиш. Малышня приходит в школу — лопочат на идиш, выбегают гурьбой после окончания уроков — перекликаются на идиш. Ни слова на иврите. «Ивриту улица научит!». Религиозная молодежь тоже между собой большей частью общается на идиш. Так что слухи о безвременной кончине Идиша Бенционовича Галутовского весьма преувеличены.