Яир Лапид:

«Если вы хотите ознакомиться и с историей «Кахоль-Лаван», то в том же бараке в гетто находилась девочка по имени Малка, которая была на 4 года старше моего отца. Это мама Бени Ганца. Эта история случилась в одном и том же бараке Будапештского гетто.

Это и есть израильская идентичность, как вижу её я.

И мы находимся здесь вдвоём благодаря этим двум детям из гетто»

1 апреля состоялась встреча руководителей блока «Кахоль-Лаван» с русскоязычными СМИ и блоггерами.

Во время этой встречи удалось задать Бени Ганцу и Яиру Лапиду несколько вопросов, ответы на которые будут интересны нашим читателям.

— Моше Гафни объявил 4 основных пункта противостояния светских и религиозных: освобождении от службы в армии; защиты шабата от поползновений светского общества; защиты религиозного образования (от «нововведений» в виде общеобразовательных предметов);запрета неортодоксального облегченного гиюра. Какова Ваша позиция по этому вопросу?

— Наша позиция по этим вопросам предельно ясна. Мы сможем договориться со всеми. И все захотят договориться с нами, поскольку мы выиграем эти выборы, а после выборов каждый заберёт свои предвыборные декларации назад. И сделает новые. Мы за сохранение еврейских традиций, в том числе – святости Шабата. Мы считаем, что нужно позволить людям жить в соответствии с ценностями, в которые они верят. Мы найдём пути решения этой проблемы. Нет необходимости запускать автобус по субботам в Бней-Браке, я не вижу почему, где в тех районах, где люди не соблюдают субботу, не должен ходить общественный транспорт. Мы верим в то, что традиционная форма гиюра должна сохраниться, но нужно сделать его доступным для большего числа людей, в том числе – обеспечить возможность его проведения раввинатам при местных органах самоуправления.

Мы за всеобщую службу в армии, но мы и за проведение реформы таким образом, чтобы у всех граждан Израиля была возможность приносить пользу обществу. Текущий Закон о всеобщей воинской повинности морально устарел. Я за изучение Торы, но и за изучение общеобразовательных предметов учащимися религиозных школ. Поэтому нам необходимо объединить те вещи, которые требует Гафни и которые так важны ему (и я это понимаю), с теми вещами, которые важны нам.

— Все говорят «победить Хамас», но никто не уточняет, что значит «победить». И ни одна партия не говорит ясно и понятно «свергнуть власть Хамаса в Газе». Каким Вы видите будущее этого сектора?

Интересы Государства Израиль в секторе Газа очень просты и очень понятны. Это интересы в сфере безопасности. Точка. У нас нет никаких дополнительных интересов в секторе, кроме обеспечения нашей безопасности. Для того, чтобы обеспечить безопасность, нужно вернуть силу сдерживания. А сила сдерживания возвращается не словами, а действиями.

Когда мы смотрим на то, что произошло после операции «Нерушимая скала», Государство Израиль получило 3 с половиной года тишины несмотря на то, что осталась власть Хамаса в Газе. Которые бездарно растратило, а потом целый год  потратило на реакции, не обеспечившие сдерживания. С нашей точки зрения, первый инструмент, призванный обеспечить сдерживание во время следующей военной операции – это интенсивные мощные и целенаправленные боевые действия в секторе – против террора, против террористических организаций, их лидеров и инфраструктуры террора. Там нет ни одной потенциальной цели, которая могла бы избежать нашей интенсивной атаки. Нет священных коров. Любое необходимое действие вплоть до повторной полной оккупации Газы, возможно. Я отдал службе в ЦАХАЛе 38 лет, рядом со мной ещё два бывших начальника Генштаба, которые знакомы с этой проблематикой. Если понадобится, мы это сделаем. Я не уверен, что понадобится, но такая возможность есть. Это будет зависеть от наших соображений и расчётов. А не от воли Хамаса.

— Но что делать после этого?

После возвращения силы сдерживания можно будет влиять политическими и развитие инфраструктур таким образом, чтобы им было невыгодно возобновлять боевые действия. Но прежде всего необходимо вернуть силу сдерживания.

— То есть, вы допускаете возможность проведения наземной операции?

Мы не исключаем возможность наземной операции, если в этом будет необходимость.

— Можете ли вы чётко и определённо сказать – я не войду в одно правительство с Биньямином Нетаниягу?

Мы не войдём в правительство во главе с Биньямином Нетаниягу по двум причинам: во-первых, мы его победим, а во-вторых, мы уже чётко и неоднократно заявляли и повторяли, что мы не войдём в правительство с Нетаниягу.

— Журналист Хеми Шалев назвал Вас типом «идеального израильтянина». Что для Вас означает быть израильтянином?

Сидящий рядом Яир Лапид, решил сам ответить на этот вопрос: «Я отвечу всерьёз на этот шуточный вопрос. Моя израильская идентичность родилась 27 декабря 1944 года. Мой папа был в Будапештском гетто. Его мама позвала его и сказала: «Ты этого ещё не знаешь, так как тебе только 13, но сегодня твоя бар-мицва». И достала маленький флакон с духами. У элегантных европейских женщин всегда были духи «Шанель №5». Только одному Богу известно, как ей удалось сохранить этот флакончик за все годы войны. Она бросила флакончик на пол, разбила его и сказала: «Я не могу испечь пирог – в то время жители гетто ели конину, которая доставалась им в результате бомбёжек Советской армии – твой отец не придёт, а дедушка погиб в концлагере. Но, хотя бы, не будет дурного запаха на бар-мицве моего мальчика». Это не была ни консервативная, ни реформистская, ни ортодоксальная, ни светская, ни религиозная бар-мицва. И тогда ещё не было Государства Израиль. Но это моя история. Это история моей израильской идентичности. Она включает и прошлое, и традицию, и то, что каждый из нас делает свой выбор, и то чудо, что этот мальчик из гетто прибывает в Израиль в качестве нового репатрианта в возрасте 17 лет и строит государство. И это государство затем принимает всё новые и новые поколения новых репатриантов и становится местом, которым все мы можем гордиться. И если вы хотите ознакомиться и с историей «Кахоль-Лаван», то в том же бараке в гетто находилась девочка по имени Малка, которая была на 4 года старше моего отца. Это мама Бени Ганца. Эта история случилась в одном и том же бараке Будапештского гетто. Это и есть израильская идентичность, как вижу её я. И мы находимся здесь вдвоём благодаря этим двум детям из гетто».

Бени Ганц заключил:

«И если я продолжу в том же духе, то для меня – быть израильтянином означает, быть неравнодушным ко всему, что здесь происходит, и уметь уживаться со всеми, кто здесь находится.

И в гетто, и здесь никто не наводил порядок – не проверяли, кто левый, кто – правый, кто носит кипу, и кто её не носит.

Все тогда были жертвами. Сегодня все – граждане этой страны. И если мы можем составить этот рассказ и жить вместе, это означает, что мы – израильтяне».