Оглядываясь на цепь событий, встреч, знакомств, происшедших со мной, невольно с благодарностью воздеваю глаза к небу.
Господи, благодарю за бесценный дар событий, испытаний ниспосланных тобой. Не всё было приятно и благостно, но всё во благо. Это бесценный дар, сделал мою жизнь яркой , авантюрной и самое главное-интересной!
И этим даром, хочу поделиться с тобой, мой нечаянный читатель.
И рассказ мой начнётся с училищного приятеля. В курсантскую пору, искромётного и взбалмошного повесы и драчуна, «кадета» Юры Лаврова, как мы его тогда называли-Лаврик. А ныне, он один из столпов отечественной лёгкой промышленности, вращающийся в орбитах сильных мира сего.
Случись ему в начале 2000 годов, схлестнуться с одним из первых министров государства российского, которого в народе звали — господин Табуреткин.
Последний решил наложить алчущую длань свою на дело рук Юры. А это предприятия и заводы по крохам, собранные и восстановленные в лихие девяностые.
И совсем уж было вражья сила одолела, как вдруг на допросе в одной из силовых структур, следователь, ведший Юрино дело, признал в нём брата своего суворовца, закончившего с ним одну альма-матер! Вспомнили они общих отцов-командиров, «дядьев» взводных, которые были им и за мамку, и за папу. Вспомнили, как верили в чистоту и верность кадетской дружбы…
- — Вот что, Юра, — сказал следак. — За то, чтобы убрать тебя, плачены большие зелёные американские бабки. Но хрен им по всей их морде поганой! Кадет кадета не предаст! Тем паче, что практически везде на ключевых постах в прокуратурах сидит наш брат-кадет.
- Так что борись, Юра, дело твоё правое и победа будет за нами!
- Остался Юра на свободе с чистой совестью, а многочисленные его сотрудники, с рабочими местами. Господина Табуреткина же вскоре самого сняли с должности, за дела амурные и казнокрадство бешенное. А не воруй и не прелюбодействуй на рабочем месте!
Но не будь на то Юра –Юрой, если бы из происшедшего не сделал вывод правильный, да дело верное. - А не создать ли обще российский союз кадет и возглавить его! Так и братство создадим и бизнес защитим. Сказано-сделано. И вот уже в течении ряда лет существует это общественное объединение, собравшее суворовцев и нахимовцев всего бывшего СССР. А бывших кадетов, как и бывших офицеров — не бывает! С недавних пор, сей союз стал международным. В него вошли кадеты из эмигрантской среды, проживающие во многих странах мира, сохранившие традиции той, царской кадетской школы! Отдельная история как Юре удалось объединить таких ярых антагонистов, кадетов царской школы и сталинских суворовцев! Ну ни как они не хотели признавать друг друга!
- Как-то раз свела их судьба в Москве, на первом объединительном съезде. И вот сидят в одном зале убелённые сединами кадеты царской школы и «сталинские соколы». В одном зале, да не едины…
- И седина одна на всех, и безупречная выправка едина. Вот только граница разделяющая их, пролегла как в сердцах их, так и зримо в зале ! Прямо контрольная полоса пустых кресел, разделила аудиторию на две равные части.
- Что только не предпринимали организаторы съезда, чтобы соединить эти два лагеря, что только не делали — ничего не помогало. Решили они в полном отчаянии показать новый фильм о суворовцах нынешних, повышенным интересом у молодежи пользующийся. Да вот только продюсеры фильма сего, по бестолковости своей, подсунули для просмотра дедам съёмки рабочих моментов, сериала «Суворовцы». Где отроки, кадетов изображающие, тискали полуобнажённых девок, курили сигареты, пили, из высоких барных стаканов явно не соки ягодные. В общем, занимались непотребством всяческим. После показа, как зажгли в зале свет, повисло тяжкое, как грозовая туча, молчание.
- Встал тут потомок славного рода Галициных:
- — Господа, обратился он к притихшей аудитории, полагаю то, что нам показали, ни коим образом не соотносится с образом и великим предначертанием кадета российского! Иначе как пасквиль, не можем мы это воспринять!
- — И мы, и мы не можем! Взметнулся соколом седой как лунь генерал –полковник Советской армии! Это не суворовцы, это… далее пошла непереводимая игра идиоматических выражений. — Мы таких как эти, показанные, ещё на младших курсах в туалетах суворовских топили!
- Гул одобрения с обеих сторон зала был подтверждением сказанному. Каждый из присутствующих стремился высказать своё неприятие увиденному. И смешались две половины, как инь и янь! И не стало в миг непримиримых монархистов и упёртых Сталинистов. А было единое кадетское БРАТСТВО ставшее на защиту высоких моральных принципов , положенных в основу кадетства- СЛУЖЕНИЕ ГОСУДАРСТВУ РОССИЙСКОМУ! Удалось, невозможное! С тех пор, Союз приобрёл авторитет и международное звучание.
- В сентябре 2014 года встречал я в Хабаровске делегацию кадет-эмигрантов второй волны, прибывших на всероссийский съезд «Союза кадет, Суворовцев и Нахимовцев» в славный град Хабаровск. Моему попечительству был передан известный русский политический деятель, журналист и политолог, прибывший из Аргентины, Андрушкевич Игорь Николаевич с супругой его верной, Аннй Баукиеро. Знакомство с этой изумительной парой, явилось вехой в жизни моей. Впервые столкнулся с носителями культуры той, царской России! Какое наслаждение было слышать и слушать, казалось бы знакомые с детства слова на русском языке, но как искусно они были сплетены в кружевной узор старо русской словесности. Это то, что утрачено нашей культурой и боюсь навсегда. Я наслаждался разговором с ними.
- Я как губка впитывал обороты речи их. То, что для меня казалось искусством, для них был просто разговор. Это была настоящая поэзия! Поразительно, что они, с малолетства оторванные от исторической Родины, испытавшие неисчислимые мытарства и лишения, остались искренними патриотами России.
— Ребята, говорили царские кадеты из США, Франции, Аргентины, Германии, — запад прогнил до основания. Будущее за вами, за Россией! Мы — ваша пятая колона в их стане! - Они как дети радовались убранству новых православных храмов. С удовольствием залазили в современные российские танки и ели наваристую солдатскую кашу. Хабаровск понравился целиком и безоговорочно! Об одном они высказывали искреннее сожаление, что так долго не решались приехать на свою историческую Родину, опасаясь гонений и преследований.
- Сам же Андрушкевич, приехал в Россию не просто на съезд, а с исторической миссией. Его дед, полковник царской армии, командир лейб-гвардейского полка, ко дню рождения Императора Российского Николая Второго, силами полка пленил Австро-Венгерскую дивизию! За что удостоен был высочайшей наградой — Первым Офицерским Георгиевским крестом! Лично прибывший на фронт в расположение полка, Николай Второй поздравил пращура Андрушкевича и благословил на новые подвиги во славу Отечества Российского!
- С тех пор эта награда передавалась из поколения в поколение , старшему сыну. При соблюдении последним трёх условий. Знать русский язык, закончить кадетскую школу , а дети его должны свободно говорить на русском языке. Как поведал с печалью в голосе Игорь Николаевич, старший сын, лауреат Нобелевской Премии в области физики, не соответствовал требованиям пращура. Кадетскую школу не кончал, а дети его плохо говорили на русском языке.
Но тут случился 2014 год, Крым вернулся в Россию! Это событие вызвало ликование в эмигрантской, русской среде. Андрушкевичем было принято единственно правильное с его точки зрения решение. Передать Первый Георгиевский Офицерский крест ДОСТОЙНОМУ президенту России, вернувшему историческую территорию Крыма Государству Российскому. - Забегая вперёд, скажу, что после посещения Хабаровска, он встретился в Москве с гарантом Конституции и Верховным Главнокомандующим. Крест был торжественно передан и занял своё место в исторической экспозиции Кремля.
В один из вечеров, когда мы остались с ним наедине, он рассказал мне две истории, до глубины души потрясшие меня. Ими и спешу поделиться с тобой, мой благодарный читатель.
- История 1
Мишка капитан - На некогда вальяжной набережной Ялты, пестрой, крикливой массой от одного отплывающего корабля к другому, перекатывалась толпа орущих людей. В ней были перемешены гражданские сюртуки чиновников средней руки с мундирам надворных и статских советников. Кринолины светских барышень, щедро перемешены серым сукном армейских шинелей. Отовсюду неслись крики, стоны, плачь, проклятия.
- Были забыты все приличия и светские условности. Младшие воинские чины, нахраписто расталкивая женщин и детей, торили себе путь к сходням, на палубы перегруженных людьми кораблей.
- Офицеры, размахивая револьверами, пытались сохранить подобие порядка, требуя пропускать в первую очередь женщин и детей. Но под мрачными взглядами, младших чинов, оружие возвращалось в кобуры.
- — Ваше высокродь, пукалкой то не маши-не маши, под Перекопом махать нужноть было. А зараз драпаем все одинаково, так что малость гонор попридержи ваш высокородь, целей будешь!
- Шел 1918 год, последние части барона Врангеля спешно грузились на корабли и покидали ставшим вмиг враждебным берег еще совсем недавно милого Крыма. Крупные корабли давно отчалили, погруженные в свинцовые воды Чёрного моря ниже ватерлинии. Только совсем небольшая шхуна оставалась пришвартованной последним канатом, как пуповиной привязанная к кнехту причальной крымской стены. Людей на палубе шхуны было так много, что за ними невозможно было разглядеть палубные надстройки. Хорошо видна была только невесть как оказавшаяся там полевая пушка, одиноко торчащая на носу шхуны с вздернутым в серое осеннее небо стволом.
- — Руби канат, — перекрикивая шум толпы оставшейся на берегу, прокричал боцман матросу. — Так по нему люди лезут…
- — Руби ! Три якоря тебе в жо-у! Не то все потонем! Раздался звук лопнувшей басовой струны, кораблик, освобождено запыхтев, резво , поплыл в открытое море. С берега донёсся пронзительный женский крик:
- — Мишенька, сынок, благословляю, обо мне не думай всё будет хорошо! Храни тебя господь!
- Мальчонка лет пятнадцати в суконном пальтишке и лицеистском картузе, безудержно рыдал, прижавшись всем телом к леерам, вглядываясь сквозь слёзы в удаляющийся берег.
- — Маменька, милая- милая маменька, как же ты без меня… Ну будя, за плечи его приобнял тот самый боцман, приказом которого была оборвана последняя
«нить» связывающая вмиг повзрослевшего Михаила с его бесшабашным, полным солнечного света и любви, детством. Первым побуждением Миши, было желание стряхнуть с плеч эти заскорузлые ладони, пропахшие пенькой и смолой. Но в голосе бывалого моряка слышалось сопереживание. Он поднял на него глаза. - — Ни чо, живы будем — не помрём, — ободряюще подмигнул моряк.- Пойдем хавчик порубаем, все веселее будет. Как звать-то тебя, малый.
- -Миша.
- -Михаил, значца, ну, а меня Фёдор Савельевич, или просто Савельич. Айда за мной на камбуз.
- И не дожидаясь ответа, рассекая могучим плечом толпу, как форштевень корабля морскую волну, направился в глубину судовых построек.
- Так произошло знакомство наследного барона Миши и простого русского моряка Савельича. Судьба свела этих, таких непохожих, из разных социальных пластов людей на утлом судёнышке. У Савельича на берегу от тифа померла любимая супруга вместе с дочуркой, ровесницей Миши. Ну, а Михаил в одночасье остался один как перст. Отец, командир добровольческого полка сгинул в ледовом походе, а маменька больная чахоткой, осталась на берегу далекого уже Крыма. Впереди была полная неизвестность. Шхуна до краёв переполнена людьми, среди которых большинство казаки да белогвардейские офицеры. Гражданских — чуть. Потому и команда шхуны, в большинстве своем сочувствующая советской власти, держала себя сдержано, искоса поглядывая на золотопогонников! Между тем, корабль не спеша шел в сторону Стамбула. Савельич опекал Михаила, не забывая от своей нехитрой пайки, отдать долю малую своему молодому приятелю. Ну, а Миша наизусть читал последнему сказки Пушкина, уж больно они Савельевичу «ндравились»! На третий день плаванья в ночь растолкал он Мишу.
- — Только тихо, пришло радио нам от рев воен совета, вернуть корабль в Крым, чтобы там судить офицерьё. Братва решила незаметно повернуть судно вспять, в Крым. Ты там офицеров своих-то предупреди, только чтобы тихо, не то меня свои же на ремни порежут.
- — Дядя Савельич, зачем ты мне это сказал, ну вернулись бы, я бы маменьку разыскал. Эх ты, чудак – человек…
- — Только вас бы всех, без суда и следствия к стенке, не разбираючись поставили. А тебе еще жить, да жить. В общем прощевай и не мешкай.
- Поутру всю команду шхуны арестовали. Молодой штабс- капитан в щегольской форме, обратился к арестованной команде:
- — Те , кто верен государству российскому и своему долгу шаг вперед. Остальным груз на шею и за борт. Строй команды не шелохнулся.
- — Ваш высока родь, а кто корабль поведёт коли нас рыбам скормишь, как дорогу на туретчину найдешь?
- Глухой ропот прокатился по рядам пассажиров. А ведь прав сукин кот! Мы-то все больше лошадники, делу морскому не обучены. Кто ни будь знаком с лоцией и судовождением, обратился штабс-капитан к толпе сторонников своих.
- — Я знаком, — вперёд вышел Михаил. — Меня папенька этому обучал. У нас была своя паровая яхта, на которой мы ходили до Стамбула.
- Повисло напряжённое молчание…
- — Больше никого нет? Ну что ж, Михаил, быть тебе капитаном. А этих, — штабс-капитан небрежно кивнул в сторону шхунной команды, груз на шею и за борт, патронов жаль на эту шваль.
- — Нет! — Звонко разнёсся крик Миши. — Господин капитан, если вы это сделаете, можете и меня за борт выбросить. Я отказываюсь от капитанства!
- — Вот те на? А что, милостивый государь, прикажете делать с этим быдлом, в десны его может целовать?!
- — Посадить в шлюпку, дать сухарей, воды и отпустить! Столько было твёрдости в голосе в миг повзрослевшего Михаила, что никто не посмел ему перечить.
- Команда была спущена под прицелом пулемётчиков в шлюпку, туда же загрузили сухари и фляги с водой. Отчалив от шхуны, Савельич долго смотрел в лицо юного капитана. — Будет толк, довольно хмыкнул себе в усы. А ну, навались на вёсла, три якоря вам в жо- пу, весело крикнул морякам.
- Так на миг сойдясь, разошлись их пути дороги.
Два дня молодой капитан Миша, обучал новую команду набранную из офицеров искусству элементарного судовождения. На третьи сутки проложив курс на Стамбул, капитан дал команду — полный вперёд!
На седьмой день плавания, в легкой дымке утреннего тумана появились контуры турецкого берега. Капитан Миша, а именно так его теперь все уважительно называли, сверившись с курсом корабля, объявил: через два часа прибудем в порт Стамбул. Всех охватило радостное, нетерпеливое ожидание. - Казалось, мытарствам их приходил конец. Поднять на юте государственный флаг России, скомандовал пятнадцатилетний капитан. Флаг взлетел на рее и гордо затрепетал под порывами ветра. По мере приближения к порту, из дымки тумана стали прорисовываться исполинские контуры военных линкоров. Над ними реяли флаги Великобритании. Турция была союзницей кейзеровской Германии и как проигравшая сторона, по условиям версальского мира лишалась своего военного флота. Именно с целью контроля, за аннексией оного и прибыла боевая эскадра владычицы морей. На некоторых линкорах заблестели линзы оптических приборов, через которые удивлённые бриты наблюдали за входом в бухту Стамбула маленькой деревянной шхуны, под государственным флагом России, с жалкой пехотной пушкой на палубе. Рядом с броненосными исполинами, ощерившимися жерлами гигантских орудий, выглядела она жалкой букашкой отягощённой манией величия. Миша отлично знал правила морского этикета. Дать салютный залп из носового орудия! Орудийный расчёт лихо выполнил команду. Полевая пушка басово громыхнула залпом, салютуя Британскому флагу.
- На палубы линкоров высыпали команды английских моряков, с любопытством разглядывая стреляющую шхуну под российским флагом. Миша нахмурил брови, бриты обязаны ответить на салют ответным залпом — в противном случае, это унижение, флага, а значит России! С бортов броненосных английских монстров уже неслось весёлое, издевательское улюлюканье развеселившихся не на шутку бритов.
- — Навести орудие на флагманский вымпел, заряд фугасный! — Четко приказал капитан шхуны.
- Орудийный расчёт, застыв на мгновенье, через секунду исполнил приказ Михаила. Капитанский мостик английского флагманского линкора чётко лёг в перекрестие полевого орудия. На шхуне мигом умолкли разговоры и шутки. Лица казаков и офицеров стали угрюмо решительны и сосредоточены. Люди военные, прекрасно понимали, что после выстрела пушки всем им останется жить считанные мгновения. Но ни один не усомнился в правильности решения КАПИТАНА! Затронута была честь России, за которую каждый из них готов был умереть. Капитан взяв сигнальные флажки, вышел на открытую площадку шхуны и послал семафор капитану английского линкора. Ошеломлённые англичане, не веря своим глазам, переводили текст обращённого им послания6
- «Вы нарушили международный судовой устав, не ответив на салют наций российского военного корабля. Даю пять минут времени для отдачи салюта флагу России. В противном случае открываю огонь из всех видов оружия».
- Над рейдом повисло тягостное молчание. Только было слышно тарахтенье слабосильного двигателя шхуны, по бортам которой спешно занимали места пулеметные расчёты. Все как один, кто с карабином в руках, кто с пистолетом , готовились принять свой последний бой! Решимости этим русским людям было не занимать. Они готовились исполнить своё высшее предназначение русского солдата – умереть с достоинством за честь Отчизны под Российским флагом! И это были не просто слова. Видимо в цейсовскую оптику это разглядел в суровых лицах солдат, командующий английской эскадрой. — Эти чёртовые русские, настоящие сукины дети! — Чертыхнулся адмирал. — Дать ответный салют наци кораблям эскадры, Российскому вымпелу!
- Через пять минут громыхнули пять орудийных залпов, по количеству броненосных кораблей, отдавая салют отважной шхуне под Российским флагом!
- — Успели , перевел дух юный капитаню.
- А с линкора шёл запрос-«Как фамилия капитана ?»
- Ответ последовал незамедлительно:и -«капитан судна- МИША»!
История 2
Где правит закон и порядок.
Как то на службе в православной церкви Буэнос -Айрес, среди постоянных прихожан, знающих друг друга не одно десятилетие, был замечен незнакомый мужчина. Внешности явно не славянской.
Крупные черты лица, чёрные глаза, кучерявые, густые , хоть и подтороченные обильной сединой, чёрные волосы, а главное, смуглый цвет кожи, выдавали в нём выходца южных стран.
На лацкане хорошо пошитого пиджака, красовался значок российского триколора. Был он и на следующей службе.
Крестился тремя перстами в нужных местах молитвы . В общем вёл себя как обычный прихожанин. Правда отстояв службу, сразу же уходил, ни с кем не общаясь. Через месяц, староста церкви светлейший князь Илья Константинович, поручил Андрушкевичу, как самому молодому из паствы, узнать: кто таков и откуда сей господин.
- Любезный Игорь Николаевич, спросите напрямую этого франта, на каком основании он носит символ российского флага на пиджаке? Если какой авантюрист, гоните его, батенька, в шею! Ежели нет и он наш, новый постоянный прихожанин, имеющий к России отношение, зовите на после молебенный ужин и представьте нам, если сочтёте достойным нашему сообществу.
- В очередной раз, дождавшись окончания службы, Андрушкевич придержал за локоть незнакомца на выходе из церкви. — Простите, бога ради, позвольте представиться, Андрушкевич Игорь Николаевич, помощник церковного старосты. Вы уже не первый месяц посещаете нашу церковь и, судя по значку на лацкане вашего пиджака, имеете некое отношение к русскому сообществу. Но судя по вашей внешности, простите бога ради, рождены вы на брегах средиземного моря?
- — Уважаемый Игорь Николаевич, ответствовал незнакомец на чистейшем русском языке. Вы далеко не первый, кто усомнился в моей рускости. Первым был родной брат Николая Второго, великий князь Михаил Александрович! Позвольте мне за чашечкой кофе рассказать вам свою историю.
— А началась она в Палермо, — продолжил он после того, как они расположились за столиком в уютном кафе. — Мой отец граф, потомок известного итальянского рода, в чей фамильный герб вписана королевская геральдика, весьма почитаем в Италии. Имел неосторожность влюбиться в дочь садовника, чьи предки из поколения в поколение ухаживали за парком, окружающим наш родовой замок. Связь была тайной, длительной, но отношения искренними и трогательными. Когда любимая призналась молодому графу, что ждёт от него ребёнка, счастью последнего не было границ. Несмотря на возражения возлюбленной, он решился рассказать всё отцу. Слава богу, на дворе просвещённый 20-ый век и все сословные предрассудки остались в далёком прошлом. Убеждал он свою избранницу. Я хочу, чтобы наш сын, а то, что это будет сын, он не сомневался. Имел все законные права положенные нашему роду по праву. В этот же день он, испросив дозволения, предстал пред отцом, который принял его в библиотеке. Ни один мускул не дрогнул на лице старого графа по мере изложения сути дела сыном. Лишь и без того чёрные глаза стали бездонно глубокими. — То, что у тебя случился адюльтер с прислугой, ничего страшного. То, что в результате оного, плебейка понесла, это честь для неё! Получит отступные и достойное содержание на дитя! Но никогда, слышишь сын, никогда аристократическая кровь нашего рода не будет разбавлена кровью плебса! - — Отец, опомнись ! На дворе 1901 год, двадцатый век! Век торжества пара и электричества! Как ты можешь втягивать в наше время затхлые устои средневековья!
- — Замолчи и запомни мои слова, либо ты бросишь её, чем спасешь её как мать и дитя! Либо я лишу тебя всех прав и наследства, а так же жизни, вместе с твоей избранницей! Пусть на мне прервётся род наш, чем мой сын опозорит его недостойным кровосмешением! Я все сказал!
- На этом аудиенция была завершена. Это не были пустые угрозы. Знал хорошо это и несчастный сын. Этой же ночью вместе с беременной возлюбленной, они пустились в бега. Меняя транспорт, пересекли Италию из конца в конец, нашли на самом юге, небольшой городок, где их никто не знал, под чужой фамилией молодому графу удалось занять место учителя в местной школе. А вскоре, его возлюбленная разрешилась от бремени, явив миру, вашего покорного слугу. Казалось, счастью молодой семьи не будет конца. Скромная квартира, в которой они жили, любовью и счастьем преображалась в сказочные чертоги. Жители городка полюбили молодую семью, ничто не предвещало беды. Ребенку шел второй годик, как молодой отец стал замечать, что изо дня в день, его преследует среднего возраста мужчина, с одной и той же холщовой сумкой на плече. Он гнал от себя нехорошие мысли, пытаясь списать это на свое болезненное воображение. Пока в кофейне к нему за столик не подсел тот самый таинственный незнакомец.
- — Бон джорно сеньёр. Я знаю кто вы, вы не знаете, кто я. Не пытайтесь бежать, в этой сумке дробовик со взведёнными курками. Малейшее ваше неосторожное движение и мне придётся сделать то, за что мне заплатил ваш отец, а затем убить вашу жену и сына. Моя ошибка, что я не убил вас сразу, как разыскал. Святая мадонна, но ваша семья прекрасна своей гармонией и любовью. Неделю я преследую вас и каждый раз провидение удерживает мою руку на взведённом курке. Я отправил к праотцам людей больше чем у вас пальцев на руках и ногах. Но я хочу дать вам последний шанс. Берите жену, сына и бегите из Италии. Нет того уголка в этой стране, где вас бы не нашли.
- — Сеньор, доведите ваш благородный порыв до конца и подскажите, в какую страну нам бежать?
- Незнакомец нахмурил брови, по правде сказать, знаю только одну такую страну, где главенство права и закона и где мы не сможем достать вас ни за какие деньги. Это Россия. Сколько синьор вы нам даёте времени? Сегодня вы должны покинуть этот город. И не пытайтесь сдать меня полиции, вместо меня придёт другой. Мафия бессмертна.
Вот так я, мой отец и мать оказались в России. Как они добирались до неё, отдельная история. Но прибыв в неё, мой отец и вся семья, неожиданно вновь обрели графский титул! Оказывается согласно указа императора России Александра Первого, любой иностранец, пораженный в титульных правах у себя на родине, перебравшись в Россию и поступив на государственную службу, восстанавливался в них, в полном объёме. А значит, мы получили все привилегии, согласно нашего статуса. Отец поступил на службу в Адмиралтейство, в Санкт-Петербурге, а значит его наследник, граф Александр Кваньери, ваш покорный слуга, был принят на полный государственный кошт в кадетский корпус, в возрасте 8 лет. Семья в России наконец обрела мир, покой, счастье и что не мало важно, утерянный титул. Не буду углубляться в историю учёбы моей в кадетской школе, ведь я хочу поведать о том моменте в жизни своей, с которого осознал себя более русским, нежели исконные россияне , родившиеся в России! - Случилось это на ежегодном смотр- параде устроенном в честь прибытия светлейшего князя Михаил Александрович, родного брата императора Николая Второго. Именно он курировал все кадетские и пажеский корпуса России. По значимости своей, событие это полагалось наиглавнейшим в жизни кадет. Можно сказать, что едва закончив смотр – парад, корпус тут же начинал готовиться к очередному. В моей жизни, такое событие было впервые, поэтому готовился я к нему с особым рвением. А учитывая, что в нашей роте я был самым младшим и маленьким, давалось мне это с большим трудом, чем моим товарищам.
- Но вот событие, ради которого мы год занимались муштрой, шагистикой, гимнастикой и фехтованием, настало! Весь корпус выстроился в центральной зале пажеского дворца, для встречи высочайшей особы!
— Смир- р- р- на! Равнение на право! - Четко печатая шаг, начальник корпуса поспешил для отдачи рапорта светлейшему Александру Михайловичу. Тогда в моих глазах, он предстал божеством, сошедшим к нам с картин Рафаэля! Высок, статен, пронзительно голубоглаз, изящная бородка подобно раме картины, подчёркивала тонкие черты аристократического лица, пышные усы, придавали шарм гусарства, широкая муаровая орденская лента, перепоясывала спортивный стан князя.
- Вместе с начальником корпуса он начал обход шеренг кадет, выстроившихся во фрунт. Чем ближе они подходили ко мне, стоящему в первой шеренге, в конце строя, тем больше сжималось от волнения моё маленькое сердечко. Наконец, князь поравнялся со мной.
- — Откуда у нас этот маленький мавр. — С улыбкой обратился Михаил Александрович к начальнику корпуса. Тот принялся смущенно и торопливо объяснять князю историю моего появления в вверенном его попечению училищу, ссылаясь на законоположение дарующее право инородцам обучаться в элитном заведении.
- Гнев и негодование, сменили мою робость на отчаянный крик:
- — Я РУССКИЙ!!
- В миг, в огромном дворце установилось гробовое молчание. Подобной дерзости, история пажеского кадетского корпуса не знала. Лишь лукавая улыбка венценосного князя скользнула по губам и тут же исчезла в густой тени напомаженных усов.
- Начальник корпуса, побагровев лицом, вызвал дежурного офицера и приказал последнему немедля посадить в карцер под арест графа Кваньери!
- Только оказавшись в сыром карцере, на холодных нарах я дал волю своим чувствам. Слёзы потоком лились у меня из глаз, это были не детские слёзы обиды. Слезы ярости и непонимания душили меня. Я так был благодарен этой стране, приютившей нас. Где я чувствовал себя равным, среди равных, где у отца навсегда из глаз исчезла тревога и страх за наше будущее, где моя мама расцвела от счастья переполнившего её той южной красотой, которая заставляла каменеть каждого мужчину увидевшего её. И вот мне сейчас дали понять в присутствии этого живого полубога, что я не ровня всем им, а так, из милости пригретый….
- Заскрежетала засовом металлическая дверь моей камеры, в образовавшуюся щель прошмыгнул Митрич, наш классный «дядька». В руках он держал простую миску с куском праздничного торта.
- Поставив его на стол возле нар, он приобнял меня, прижав к груди. Гимнастерка пахла потом и табаком, но родней этого запаха, не было ничего на свете в промозглой камере.
- — Ты пирох-то поешь, смачный-й-й, мама не хорюй! И слёзки-то подтери, нечё сырость разводить. Ты на начальника-то не серчай, тя ж предупреждали, что во время смотра, язык зубами прижать и на все вопросы отвечать только — так точно, или никак нет! А ты как крикнул, что аж кони в конюшне шарахнулись!
- — Митрич, — раздался хриплый голос караульного за дверью, — проваливай отсюдова скорей, хтось идёт сюды. — Ну прощевай малый, — Митрич стыдливо чмокнул меня в кучерявую макушку, — я ещё позжей приду.
- И прикрыл торт куском ткани, принесённым с собой, прошмыгнул в приоткрытую дверь камеры.
- Спустя минут пять после ухода Митрича, вновь заскрежетал засов, в камеру вошёл … светлейший князь! В руках он держал фарфоровое блюдо с огромным куском праздничного торта! Поставив его на стол, нечаянно смахнул ткань, прикрывавшую подарок Митрича.
- — Хм-м, — смущённо хмыкнул князь. — Похоже, меня опередили.
- Вскочив, я принял стойку во фрунт.
- — Присаживайтесь, граф, — положил он мне руку на плечо, буквально заставив присесть на койку, сев рядом. — Понимаете, я не могу отменить приказ вашего непосредственного начальника. Это исключительно его прерогатива, и отменив приказ, я нарушу устав. А устав для солдата, коими мы все являемся, вторая библия. Но я постарался объяснить вашему начальнику, что в России русский тот, кто себя ТАКОВЫМ СЧИТАЕТ! И как мне кажется, граф, ваш командир со мной согласился. А от меня примите на память этот знак, на котором изображён символ Государства Российского, его святой Стяг! Уверен вы будете верны ему как истинно РУССКИЙ ГРАЖДАНИН.
- С этими словами он прикрепил мне на мундир этот знак, который вы, уважаемый Игорь Николаевич , видите у меня на лацкане пиджака. С тех пор я нашу его не снимая. Он был у меня на груди во время Брусиловского прорыва в Первую мировую, во время ледового перехода в гражданскую, в Турции, Чили, Аргентине. Останется он при мне, когда всевышний в свой час призовёт меня.
- Так ответьте мне дорогой Игорь Николаевич, РУССКИЙ ли Я?
- — Имею честь пригласить Вас, граф, на братское собрание русского национального общества в православном соборе Буэнос-Айрес !—
Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером.
Артур Клейн
arthurhaifa@gmail.com
