Я люблю слушать воспоминания о службе своего отца, подполковника в отставке Александра Викторовича Деминского:

они вполне могли бы стать сюжетом для приключенческого романа.

Волею судеб ему довелось служить и в теплой солнечной Молдове, и в суровом Забайкалье.

Недавно поймал себя на мысли, что воспринимаю истории, рассказанные отцом, как читатель, а не журналист, – настолько захватывают меня повествования о событиях ушедших лет.

 

Рядовое задание

– Эта история произошла в тот период, когда развал Советского Союза был уже не за горами.

Я служил начальником контрольно-проверочного отделения технического дивизиона, который входил в состав зенитного ракетного полка, дислоцировавшегося в Забайкалье.

Один из зенитных ракетных дивизионов С-75 подлежал сокращению, и нашему техническому дивизиону была поставлена задача: изъять и перевести в режим хранения зенитные управляемые ракеты 5Я23, разобрать их (снять крылья, стабилизаторы, боевые части, пиротехнику), извлечь пороховые шашки из пороховых ракетных двигателей.

Необходимо было также слить компоненты ракетного топлива и провести нейтрализацию ракетных баков горючего и окислителя.

У нас сформировали автомобильную колонну – около двенадцати транспортно-заряжающих машин ПР-11Д с тягачом ЗИЛ-131В, составили приказ на марш, распределили водителей по автомобилям, назначили старших машин и мы отправились на «точку».

Со мной ехал солдат первого года службы, недавно допущенный к самостоятельному управлению автомобилем. Колонна совершала марш протяженностью более 100 километров через сопки к надлежащему расформированию дивизиону.

По прибытии  я начал прием зенитных управляемых ракет у командира стартовой батареи (по-простому – комбат старта). Я был въедливым, выявил ряд мелких, но неприятных недостатков – механические повреждения лакокрасочного покрытия ракет, вмятины на стабилизаторах, сколы на стабилизирующих плоскостях. На одной из ракет был погнут приемник воздушного давления – это могло стать причиной промаха при стрельбе по воздушной цели, срыву выполнения поставленной задачи.

В итоге, потратив много сил и нервов, мы все-таки составили и подписали акты приема-передачи.

Колонна отправилась в обратный путь. Через каждые 35-40 километров мы останавливались на привал. Нужно сказать, что в тот день стоял сильный – даже по забайкальским меркам – мороз. Но я был в унтах, полушубке и в таком облачении чувствовал себя нормально.

На первом привале выяснилось, что у идущей впереди машины сломалась печка-отопитель кабины водителя, старший машины начальник отделения заправки компонентами ракетного топлива капитан Гудиев принял волевое командирское решение – включил в кабине паяльную лампу. Машина продолжила движение. На следующем привале они с водителем были покрыты толстым слоем черной жирной копоти.

Конечно, правила технической безопасности таких вольностей не позволяют. Открытый огонь в салоне автомобиля, близ ракеты… Но что им оставалось делать?  Лобовое стекло замерзало, ехать невозможно. Машину не бросишь, ракету – тем более.

После третьего привала нам предстояло выполнить финальный рывок – до пункта назначения оставалось не более 30 километров.

Моя машина в колонне шла предпоследней. Проехали несколько километров – и вдруг заглох двигатель. Водитель принял вправо, остановился на обочине. С умным видом парень полез под капот устранять неисправность. Помню, когда последний автомобиль проезжал мимо, старший машины помахал мне рукой: догоняй, мол. Колонна скрылась из вида.

Мы остались одни  посреди степи. Водитель бормотал: есть проблема с впрыском, сейчас справимся, сейчас двинемся.

Когда после пятой попытки машина не завелась, под капот залез я. Впрыска не было совсем! Проверил бензобак – он был пуст!

Оказывается, во время крайнего привала старослужащие, посчитав, что ехать нам осталось недалеко и топлива должно хватить с лихвой, «ненужный» бензин слили…

Начинало темнеть. Связи ни с кем нет. В радиаторе автомобиля вместо антифриза была вода, которая быстро замерзла, – температура воздуха опустилась до — 40°С. Закрылись в кабине, сидим.

Я думал, как найти выход из сложившейся экстремальной ситуации. Вспомнился случай прошедшей зимы:

автокран из нашего технического дивизиона при маневрировании опрокинулся в нескольких десятках километров от места постоянной дислокации.

Водитель-крановщик и старший машины жгли тогда покрышки, чтобы хоть как-то согреться ночью.

Утром их спасли.

Я принял решение: если в течение часа за нами не приедут – снимаем два запасных колеса и разжигаем огонь, чтобы не замерзнуть.

За стеклом – «картина маслом»: голая забайкальская степь до самого горизонта, сильный ветер. Самое страшное в такой ситуации – уснуть. Дал команду водителю, чтобы подготовил для розжига покрышек бензин из фильтра грубой очистки топлива. Если вдруг его не хватит – открутить дренажную пробку внизу бензобака, слить остатки оттуда.

Мы продержались, не сливая бензин, больше часа. Нужно сказать, что мой водитель оказался «франтом»: надел вместо валенок кирзовые сапоги, чтобы удобнее было нажимать на педали. Естественно он начал замерзать. Вдруг на горизонте зажглись огоньки автомобильных фар!

Солдат выскочил на середину дороги, расставил руки крестом и упал на колени перед остановившимся автомобилем: – Дяденька, дай бензина, спаси!

Это был хлебовоз. Поехал водитель этим маршрутом совершенно случайно – решил заскочить куда-то по своим делам.

В Забайкалье люди чувствительны к чужой беде – всегда помогут. Вот и этот товарищ откликнулся:

– У меня немного бензина. Но, в принципе, должно хватить.

Однако все оказалось не так просто – никакого шоферского инструмента у моего водителя не оказалось.

– Так как же ты в рейс выехал, салага?! – Едва не кинулся с кулаками на солдата водитель хлебовоза.

Накалявшаяся ситуация разрешилась неожиданно. Через небольшой шланг, на счастье оказавшийся в запасе у водителя хлебовоза, бензин из его бака мы наливали в кирзовый сапог, позаимствованный у нерадивого солдата. Всего в свой бензобак мы залили семнадцать сапог топлива.

Машина наша завелась сразу же – живем! Поблагодарили нашего спасителя, обнялись на прощание и поехали.

Я снял свои унты и отдал водителю.

Когда подъезжали к дивизиону, встретили машину, которая только-только отправлялась к нам на помощь.

Резкий разговор состоялся тогда у нас с командиром взвода транспортировки ракет (земляком, между прочим), чьи подчиненные стали виновниками внештатной ситуации. Не буду говорить, какое именно, но они понесли справедливое, суровое наказание.

Тот случай, который, к счастью, закончился хорошо, был далеко не единственным во время моей службы в Забайкалье…

 

======================================

 

«Праздничный» аврал

 

– Как-то в ночь с 22 на 23 февраля я был ответственным по техническому дивизиону.

Меня сменил заместитель командира дивизиона по воспитательной работе гвардии майор Игнатьев, и я пошел домой. 

По дороге в общежитие думал о предстоящем празднике. Потом часа полтора занимался домашними делами – помогал жене с подготовкой праздничного стола. Спать почему-то не хотелось.

Неожиданно под окнами взвизгнул тормозами уазик.

Запыхавшийся посыльный передал, что меня срочно вызывают в штаб 50-го гвардейского корпуса противовоздушной обороны в Атамановку.

Приехав в пункт назначения, я доложил о своем прибытии командиру корпуса.  Он кратко рассказал о причине, по которой меня вызвали. Причина была серьезной. В районе железнодорожной станции Бырка произошла авария с утечкой компонентов ракетного топлива, окислителя или горючего, – точно не известно. Ядовитое облако накрыло станционный поселок. Никого не смогли найти в праздничный день: ни начальника расчета заправки горючим, ни начальника отделения – начальника расчета заправки окислителем. Поэтому выбирали специалиста именно из нашего «придворного» дивизиона.

С командиром дивизиона связь установить не удалось. Я   был ответственным по дивизиону, утром докладывал оперативному дежурному, и за мою фамилию, что называется, зацепились. И вот мне поручали разобраться в ситуации, доложить о результатах проверки и по возможности устранить проблему.

Было два часа времени на сборы. Я собрал два расчета солдат – три специалиста по заправке горючим, три – по заправке окислителем.  Также в состав группы вошел солдат с медицинским образованием. Мы прихватили с собой средства специальной защиты и противогазы – не знали ведь, с чем именно придется столкнуться. Взяли также специальный инструмент, в том числе дренажные пистолеты со шлангами Ду-20, спецключи для их демонтажа. Нашу группу из восьми человек посадили в уазик, туда же загрузили необходимое имущество и снаряжение.

Мы поехали на аэродром Черёмушки  под Читой, где уже стоял на готове вертолет Ми-8. Приехало высшее руководство, в том числе несколько генералов. Такой компанией мы вылетели к месту аварии.

Приземлились в чистом поле в нескольких километрах от железнодорожной станции Бырка. Встретил делегацию полковник в фуражке с красным околышем. Офицер выпрыгнул из своего уазика и с приложенной к козырьку ладонью строевым шагом «летел» по сугробам 50 метров, отделявших его от вертолета. Как выяснилось позже, это был командир одной из мотострелковых дивизий.

Полковник доложил ситуацию: в железнодорожном тупике стояли несколько цистерн с компонентами ракетного топлива, недалеко находился караул (военнослужащие одной из воинских частей дивизии), который охранял склады.

Солдатики увидели цистерны, подумали, что в них океан спирта и решили свои догадки проверить. После того, как сорвали пломбу и открыли один из вентилей,  произошла утечка содержимого (окислителя, как позже стало ясно). Законы физики и химии никто не отменял – караул отравился ядовитыми парами окислителя. Ветром эти пары понесло в сторону домов гражданского населения в направлении Бырки. Началась паника среди местных жителей, кто-то уже пытался дозвониться в Москву.

В специальной защите наша группа подошла к цистернам.

Я оценил объем пролитого окислителя, рассчитал количество необходимых средств и техники для проведения работ по его нейтрализации.

Доложил генералам – страшного ничего нет, управимся своими силами.

Услышав это, офицеры  сели в вертолет и улетели – отмечать праздник.

 С  нами остался только начальник службы горюче-смазочных материалов 50-го гвардейского корпуса ПВО, который отвечал за перемещение и порядок хранения компонентов ракетного топлива.

К чести командира мотострелковой дивизии, он оперативно предоставил все необходимые средства и технику, в том числе воду в цистернах, насосы, несколько пожарных автомобилей.

Мы закрутили вентили на железнодорожных цистернах, поставили свои пломбы, провели работы по нейтрализации пролитого окислителя на грунте, железнодорожном полотне и цистернах. Задача была выполнена.

Но беспечный вертолет улетел, мы остались предоставлены сами себе. И началась уже наша борьба за выживание.

Продукты, которые мы на всякий случай прихватили с собой с праздничного стола, закончились к вечеру. Впереди была ночь. Крепчал мороз. Как, где ночевать?

В то время, когда мы занимались нейтрализацией окислителя, двое солдат из моей группы нашли в железнодорожном тупике вагон-теплушку. Открыли его, оборудовали – перегородили рейками и фанерой, чтобы получилась «комнатка», где можно немного согреться. Потом бойцы раздобыли где-то печку-буржуйку – стало более-менее сносно. По Забайкальским меркам тогда было не очень холодно –  температура  ночью не опускалась и до -30 С°.

В караульном помещении нам находиться запретили, разрешили только позвонить в корпус – доложить о выполнении приказа. Позвонили. Доложили.

На следующий день мы пошли на ближайшую железнодорожную станцию, которая располагалась в пяти километрах от места нашей вынужденной дислокации. В местном магазине мы нашли «изысканный» ассортимент товаров: соленые огурцы в банках, печенье и питьевой спирт в «чебурашках» (народное прозвище бутылок, в которые в СССР разливали вышеназванный продукт). Взяли на все имеющиеся деньги этого провианта и питались им. Бойцам иногда удавалось перехватить что-нибудь съестное у земляков.

На третий день прозябания я позвонил в управление зенитной ракетной бригады, которая располагалась в нескольких десятках километров, рядом с селом Хара-Бырка. Оголодали, мол, выручайте. Майор из штаба корпуса вышел на начальника службы ГСМ этой воинской части с просьбой помочь нам продуктами. Тот лично приехал на бензозаправщике (другой свободной техники не было) и отвез нас двоих в управление бригады. Я встретился с начальником штаба бригады и выпросил продукты сухим пайком на нашу группу.

Выдали нам несметное продовольственное богатство: тушенку, замерзший спиртованный хлеб в целлофане (который мы рубили потом саперными лопатками), мясорастительные консервы, чай в пакетиках, сахар, яичный порошок (разбавляли водой и жарили, как яичницу), несколько хвостов красной рыбы длиною до полуметра каждый.

На том же спасительном бензовозе мы двинулись в обратный путь. На одной из остановок по дороге в Бырку подошли двое бичей, которые попросили угостить их… тормозной жидкостью: «Командир, дай опохмелиться!».

Тормозную жидкость ГТЖ-22 применяют в качестве заполнителя гидравлической тормозной системы автомобиля. Зеленоватого цвета, сладковатая на вкус, ГТЖ-22 напоминает ликер, чем, вероятно, объясняется случайное употребление ее некоторыми лицами в качестве спиртного напитка. По химическому составу – это смесь различных ядовитых спиртов с глицерином. При попадании ее в организм развивается сильнейшее отравление.

Мы, конечно, подумали, что пришельцы шутят, прогнали их. Но товарищи оказались настойчивыми – пришли снова, пообещали, что проблем с ними не будет. Взяли грех на душу – дали бичам по стакану тормозной жидкости, перекрестили и отправили восвояси.

Через полчаса любители экзотики вернулись за добавкой… Очень сильно удивились мы тогда здоровью и гастрономическим пристрастиям местных жителей.

Вечером мы прибыли в Бырку, на место аварии. Все было в порядке: бойцы на месте, цистерны в норме, пломбы не сорваны. Бензовоз уехал назад, в бригаду, а мы, обессиленные, легли спать.

На четвертый день «робинзонады» мы дозвонились непосредственным организаторам нашего мини-приключения и попросили разрешения вернуться к местам постоянной дислокации.

Решения никто не принимал!

 Еще несколько дней просидели в железнодорожном тупике. Успели даже обжиться в теплушке: сделали нары и дверные закладки, топили «буржуйку» – было достаточно тепло и комфортно. У караула позаимствовали фонарь и свечи, там же брали питьевую воду. Организовали круглосуточное дежурство. Продукты, конечно, экономили – неизвестно было, сколько еще нам придется ждать.

Где-то на седьмой (!) день «заточения» мне наконец-то удалось согласовать вопрос о выписке нам проездных документов для следования к месту постоянной дислокации. Из бригады прислали автомобиль, который отвез нас на железнодорожную станцию Безречная, откуда мы благополучно прибыли в Читу.

Вот таким затяжным получилось у нас празднование 23 февраля.

Никаких благодарностей ликвидаторы аварии не получили.

События тех дней остались в памяти участников и лишь дополнили серию из многочисленных эпизодов непростой военной службы в Забайкалье.