ЭСФИРЬ АЛХАЗОВА (ИЗРАИЛЬ): ОН И ОНА

Несколько дней они не появлялись в кафе и я загрустил. Когда же я увидел, их входящими в зал, не сказано обрадовался. Мы разговорились и я был приглашен на ужин. За ужином, представляя её своим друзьям, он с гордостью говорил о её популярности литератора и способности прекрасной хозяйки дома. Затем он пел, бархатным баритоном, аккомпанируя себе на гитаре, вызывая её восхищение и одобрение окружающих. «Мурку» просили повторить. Когда же она читала отрывки из своего романа, он скучал, сидя в своём кресле слегка позёвывал. Затем, мы сели играть в преферанс и он проявил способности незаурядного игрока.

Она поднесла чай с малиновым вареньем.

Разговор о репатриации евреев в землю Обетованную из бывшего ссср и других стран, какими мы являлись, о трудностях и разочарованиях перешёл на другую тему; говорили о добродетели, верности и предательстве. Расходились за полночь, довольный прекрасно проведённым вечером я был в хорошем расположении духа. Мысли же о ней не давали мне покоя, заснуть в эту ночь мне не удалось. Невольный свидетель разыгравшихся далее событий, я стал её другом. Натурой она была нежной, тонкой и характера наивного. Имя Маркиза пристало к ней и нам всем нравилось.

Вечера, которые она устраивала, были интересными, содержательными, пропитаны атмосферой сердечности и доброжелательства. За завтраком, она наблюдала за ним, впрочем она любила наблюдать за ним. Он был для неё человеком из другого мира, совершенно ей не знакомого. Любопытство, с невероятной силой, притягивало её к нему. Думается мне, что он был для неё не более, чем типажом для нового романа. Спокойствие же, неторопливая речь, лень и даже не желание бриться вызывали в ней чувства разноречивого характера.

Суть же человека порочного и расчётливого игрока уходила на второй план и была незамеченной. Он входил в дом и громко звал её — Маркизуха!!! — Она бросалась ему на грудь, обнимала за шею и они громко смеялись. Тогда мне казалось, что её он любил.

Однако, в её бархатных, карих глазах отражалась боль души и безысходная тоска…

Третий день дул знойный » Хамсин»:

Она проснулась, обула мягкие, домашние туфли, затем приняла душ. Сказывалась усталость прошедших месяцев; знойное солнце пустыни, тяжёлая адаптация, игра в самоуничижение. Из светской, избалованной вниманием поклонников дамы, она превратилась

в покорную «рабу-любви», прислугу, прежний лоск исчез.

Впрочем, она жила с ним жизнью героини из своего нового романа. Её лихорадило, мучительно вспоминала, что произошло, почему ей не подан утренний кофе, где прислуга?! Черноглазая турчанка Вилдан, частенько забывала ключи. Да, кажется, вчера ездила за покупками в другой город, впрочем, она всегда делала покупки, когда была чем-то огорчена, пригрезилось, что пейзаж пустыни утомил её?!

Обеспокоенный тем обстоятельством, что она не отвечает на мои телефонные звонки, я поспешил к ней. Застал её в бреду. Затем я отправился в парк, где он по своему обыкновению, играл в шахматы с пенсионерами. Картина же, которая предстала передо мною, меня крайне удивила; он обнимал женщину сомнительной репутации, с которой у него зародился роман. Он был смешон в глазах нашего общества. Завидев меня, он поспешно распрощался с ней и пошёл ко мне на встречу. Обеспокоенный, так же как и я, её состоянием поспешил к ней.

В день третий, в состоянии её здоровья наступило ухудшение.

В бреду, она плакала, звала Жоржа.

Найти Жоржа мне не составило большого труда. И на следующий день я встречал его рейсом Берлин-Тель Авив. Вальяжный, аристократичный Жорж с чувством глубокой благодарности протянул мне руку. Жорж провёл много бессонных ночей у её изголовья. Затем, звал уехать с ним, к берегам голубого Дуная…

Виделся ей стариной архитектуры, портовый город на берегу голубого Дуная. В это время года ожившая природа; лёгкий, свежий ветерок доносил, в открытые окна, запах сирени. Главное он, её Жорж! Размолвка с ним, презентация её книги, которая была посвящена ему, Жоржу! Цветы, фурше, всё смешалось и кружило в больном её воображении…

Респектабельный автомобиль Жоржа остановился перед её домом.

Подобрав полы длинного плаща, торопливыми шагами, он поднялся по винтовой лестнице; душа её трепетала, глаза их встретились, два сердца бились в унисон! Он рассыпал розы к её ногам, склонившись, целовал руки. Нежной страстью, словно цепью, были они прикованы к своей необыкновенной, возвышенной любви. Затем, ужин при свечах, «уплывали» в ритме танго; близость их тел, французские духи и эта ночь, напоённая ароматом весенних трав и звуков; пьянила и обвораживала мгновение любви. Уста сливались в упоении нежной страсти. Вечернее платье упало к ногам… сильные, нежные руки красавца Жоржа скользнули по бёдрам и прижали к себе её трепещущие страстью податливое тело…

Жорж уезжал с дипломатической миссией в Германию, с собою не позвал. Она была огорчена, обижена, скучала… ходила в оперу, делала покупки. Миллионный город ждал продолжения её романа, она же совершенно оставила творческую работу. На звонки и письма Жоржа не отвечала. Он же писал к ней нежные, ласковые письма — чёрный цветок, ангел мой, в плену, в плену я нежности твоей…

Однажды, она исчезла из города, не закончив дела в редакции и не простившись с Жоржем. Зелёный огонёк он

лайна пригласил её к разговору; там был он, приятный собеседник и вот уже сверкнули огни Тель Авивского аэродрома. Он встречал её. Мысленно она раздела его и отметила, про себя, его спортивное телосложение. Он был её капризом!

Впрочем, они расстались так же нежданно, как и встретились, он ушёл от неё к женщине с сомнительной репутацией.

Прошло несколько лет…

И я был приглашён на презентацию её нового романа. Рядом с ней стоял элегантно одетый, с белой проседью мужчина средних лет, её секретарь. В литературных кругах поговаривали, что они были любовниками. Её взгляд остановился на нём; он стоял в толпе поклонников её таланта, получить автограф. Выглядел он постаревшим и глубоко несчастным. Глаза их встретились и она прочла в них безмерную тоску по прежней жизни с ней. Она слегка наклонила голову, в знак приветствия.

Прошло несколько месяцев…

В один из январских дней я навестил её. Должен Вам сказать, я был не мало удивлён, они были вместе?! Застал я их во дворе за чаепитием. Вечерело, она заботливо поправила, на его коленях, тёплый, шотландский плед…