Память — это еще и покаяние
В 2007 году в поселке Акмол был построен мемориальный комплекс,
который так и называется – АЛЖИР.
Работники музея по крупицам собирали
информацию о узницах лагеря в архивах НКВД,
а часть экспонатов предоставили родственники женщин-заключенных.
10 лет назад, в День памяти
жертв политических репрессий,
телеканал «Культура» показал фильм «Мы будем жить»
Казахстан и Колыма — главные острова на архипелаге Гулаг Советского Союза.
Количество заключенных и сосланных, так называемых спецпереселенцев, превышало количество коренного населения Казахской ССР.
От Колымы гулаговский Казахстан отличался тем, что здесь был знаменитый АЛЖИР — Акмолинский лагерь жен изменников Родины.
Организованный в 1938 году, он просуществовал до 1953-го, до смерти Сталина.
Через него прошло более 20 тысяч женщин и их детей.
О них, о женщинах и детях, фильм Дарьи Виолиной и Сергея Павловского. Фильм, который смотреть тяжело, невыносимо. Но надо смотреть. Всем. Особенно той молодежи, которая на форумах интернета кричит, что всё — ложь, никакого Гулага не было, все писаки — клеветники и враги встающей с колен России, пишущие за деньги Запада.
Нельзя мельком написать о судьбах узниц — героинь фильма.
Нескольких из 20 тысяч.
В основном там были члены семей советской элиты — жены и сестры маршалов, наркомов, партийно-государственного аппарата, деятелей науки, литературы, искусства. Нельзя упоминать кого-то отдельно, тем более — знаменитые фамилии, или ныне всемирно знаменитых детей, рожденных узницами АЛЖИРА, дабы не свести историю лишь к громким именам.
Назовем некоторые.
С 1937 года никому неизвестное казахское селение Акмол стало называться 26-й точкой Главного управления лагерей и мест заключения – ГУЛАГа.
Именно сюда стали этапировать жен, дочерей, сестер «изменников родины» и других женщин из семей осужденных по «расстрельным» статьям.
За 16 лет существования через лагерь АЛЖИР прошло более 20 тысяч узниц со всего Советского Союза, и здесь не было ни одной женщины, осужденной лично. Все они были виноваты только в том, что их родные были признаны «врагами народа».
В бескрайние степи Казахстана отправили женщин из семьи расстрелянного маршала Тухачевского, певицу Лидию Русланову, матерей Булата Окуджавы и Майи Плисецкой.
В этом же лагере были жены государственных деятелей Казахской ССР Турара Рыскулова, Темирбека Жургенева, Санжара Асфендиярова, писателей Беимбета Майлина, Сакена Сейфуллина и многих других.
Леон Нурмухамедов – сын бывшего народного комиссара, министра сельского хозяйства Казахстана Хасена Нурмухамедова. Он рассказывает, что после расстрела отца его мать Киру Берсеньеву арестовали и отправили в АЛЖИР. Ребенок выжил только благодаря бабушке по материнской линии.
«Она нашла в себе силы приехать в Алма-Ату, найти, разыскать меня в каком-то бараке умирающим, – рассказывает Леон Нурмухамедов. – Сумела оформить всякие документы, привезти в Россию».
Дочь белорусского поэта Тодора Кляшторного в Акмолинском лагере жен изменников родины оказалась вместе с мамой.
«Когда уже приговор отцу был «10 лет без права переписки», тогда уже арестовали и маму, – рассказывает Майя Кляшторная. – Я родилась в Беларуси».
Майя – не единственный ребенок, отправленный в АЛЖИР вместе с матерью. Детей в лагере быстро стало так много, что по ходатайству начальника лагеря Сергея Баринова и известного в 30-е годы московского педиатра, также узницы АЛЖИРа Ханы Мартинсон здесь организовали так называемые «ясли». Младенцы находились в соседних с мамами бараках, но их разделяла колючая проволока. А после того, как им исполнялось три года, детей ждал детский дом.
Казахи, сами прошедшие через голод в 30-х годах, как могли спасали изможденных женщин из лагеря. Режиссер Дарья Виолина, внучка бывшей узницы АЛЖИРа Лидии Френкель-Виолиной рассказывает, как ее бабушка с благодарностью вспоминала жителей поселка недалеко от лагеря.
«Мне очень много лет хотелось оказаться в Казахстане и увидеть эту землю, потому что моя бабушка очень много доброго и хорошего говорила. Люди, прошедшие лагеря в этой стране, сохранили про Казахстан очень добрую память. И про казахский народ, который был очень к ним милосерден», – рассказывает Виолина.
Тысячи и тысячи — их имя. Они высечены на стенах Мемориала в 40 километрах от казахстанской столицы Астаны (бывший Акмолинск). Остались в той степи навечно. Живут и будут жить теперь в памяти поколений.
Но имена надзирателей из фильма «Мы будем жить» — назову.
Сергей Баринов, чекист с пламенной верой в дело Сталина, совсем молодым получил высокий должность начальника управления НКВД Калининской области. Генеральская должность! Ему прочили карьеру всесоюзного масштаба. Но когда начались массовые репрессии, Баринов усомнился, написал в Москву, что происходит чудовищная ошибка.
Чудом его не расстреляли, не загнали в лагеря. Всего лишь понизили в звании и «сослали» в Казахстан, назначили начальником АЛЖИРА.
Зэчки звали его Валерьян Валерьяныч. Почему?
В фильме впрямую не объясняется. Но можно догадаться, что от слова «валерьянка». Когда в бараках начинался общий вой и плач (стоит одной зареветь, забиться в истерике, как не выдерживают и остальные), он приходил туда и утешал, говорил, что все обойдется, скоро, совсем скоро они вернутся домой, к детям. Начальник лагеря и его жена, как могли, облегчали их участь, многие и многие обязаны им жизнью. Когда Баринова на полгода перевели на другое место службы, женщины в АЛЖИРЕ стали вымирать сотнями.
Сергей Васильевич Баринов так и остался в Казахстане, в поселке, в неказистом домишке.
С экрана на нас смотрит глубокий старик и говорит:
«Я никогда не верил, что они — изменницы и жены изменников. Никогда не верил!»
Кажется, в 1989 году, когда началась вторая волна разоблачений тоталитарного режима, некие новые начетчики решили устроить над ним суд чести.
Он обратился за помощью к своим зэчкам. Позвонил одной из них в Москву:
«Лида, меня хотят судить…»
На защиту Баринова поднялись все оставшиеся в живых узницы.
Баринов спас детей АЛЖИРА.
Кого-то из женщин загнали в лагерь уже беременными, многие беременели там. От кого — это их тайна. Одна из зэчек, врач-педиатр, медсестра Первой мировой войны, затем личный врач Фрунзе, подала Баринову идею устроить в лагере больницу и детсад. Разрешили. Так матери остались рядом с детьми.
Баринов обратился в Москву, и по его рапорту было принято решение не считать детей, рожденных в АЛЖИРЕ, врагами народа…
Они вырастали, шли в школу, учились в одних классах с детьми надзирателей.
Те, кто выжил.
В яслях соседнего большого Карлага (системы Карагандинских лагерей) одномоментно содержалось 500 малышей. Каждый месяц умирало 50 детей. Зимой их не хоронили — невозможно было долбить землю, скованную сорокаградусными морозами. И потому трупы складывали в бочки — до весны. Санитарка Валентина, служащая НКВД, проходя мимо бочек, увидела: чья-то ручонка вроде шевелится. Вытащила крошечную девочку-казашечку, отнесла домой. Восемь лет растила ее как свою дочь, а когда срок матери вышел, вернула ей ребенка.
AЛЖИР – так сокращенно называли Акмолинский лагерь жен изменников родины в казахстанском поселке Акмол недалеко от Астаны. Начиная с 1938 года туда ссылали репрессированных женщин со всего СССР, за 16 лет через лагерь прошло более 20 тысяч узниц.
В фильме мельком говорится еще об одном охраннике Гулага. Имя и фамилия не называется, дается только фотография.
Это Каирбеков, управляющий отделением карагандинского совхоза имени Мичурина.
На месте совхоза в 30−50 годы был лагпункт Карлага.
В начале 80-х годов, когда еще об этом нельзя было и упоминать, Каирбеков рассказывал карагандинской журналистке Екатерине Кузнецовой, летописцу Карлага:
«Здесь были такие люди! Цвет Советского Союза! Я был охранником, неграмотным аульным мальчишкой, который плохо знал русский язык. Все, что я знаю и умею, я получил от них. Благодаря им я стал человеком. Несколько лет назад я приехал в Москву, лечиться. Лежу в общей палате. И ко мне стали приходить авиаконструктор, профессор, балерина… Всенародно известные люди! Все больные смотрели на меня и думали: „Что за старик из Казахстана, знатный такой? Говорят — безвестный, а к нему ходят такие посетители!“ А этих людей я всех водил под ружьем…»
Дарья Виолина снимала фильм не для показа на ТВ, а для своей семьи, в память о бабушке, узнице АЛЖИРА, к 100-летию со дня ее рождения. Ехала, думая, что на месте лагеря только степь. Но там, где рядами стояли бараки, сейчас большой мемориальный комплекс, музей жертв репрессий.
На открытии Мемориала президент Казахстана Нурсултан Назарбаев говорил:
«Ни в одной стране мира не поступали столь бесчеловечно с семьями врагов режима, вся вина которых была лишь в том, что они честно служили тому режиму…
Наши власти уничтожали собственный народ!
Женщин и детей ссылали в голую степь, обрекая на голод, болезни, мучения, гибель только потому, что они — родственники ранее репрессированных».
Глубокий старик, начальник АЛЖИРА
Сергей Васильевич Баринов,
обращаясь к нам, спрашивает с экрана:
«Как так случилось?
Где была партия, где был народ?
Почему никак не могли понять?
Почему все верили и ни на что не обращали внимания?»
Фильм «Мы будем жить» Дарьи Виолиной и Сергея Павловского выходит на канале «Культура». Его аудитория ограничена. Почему не на Первом канале, почему не дублируется на канале «Россия»? Если судить по телепрограмме на неделю, даже «к дате», к Дню памяти жертв политических репрессий, ни один канал ТВ не поставил в эфир больше ни одной передачи на эту тему.
Не потому ли, что нам навязывают новые учебники истории, в которых Сталина называют «эффективным менеджером»?
==================================
Справка «СП»:
Откуда пошло слово ЗЭК
Военных, совершивших преступления, называли «заключёнными красноармейцами», а в документах это словосочетание сокращали «з/к». Позже, во время строительства Беломорканала, это сокращение стало расшифровываться «заключённый каналоармеец». От «з/к» и произошло слово зек.
======================================
Дети Гулага
…Екатерина Кузнецова, автор нескольких книг о Карлаге:
«Не обязательно иметь расстрелянного отца или посаженную в АЛЖИР мать для того, чтобы ненавидеть искренне ту систему человеческого, политического террора, которая была развернута в стране… То, что я избежала этого — это случайность. Вот случись по-другому, чуть-чуть повернись история, и все это было бы с тобой».
Почему такие фильмы не показывают по главным федеральным телеканалам? Молодежь многого не знает. Зато появились сверхактивные «историки», почему-то поддерживаемые властью. Шесть лет назад пытались внедрить школьный учебник, в котором говорится: «Итогом сталинских чисток стало формирование нового управленческого класса, адекватного задачам модернизации в условиях дефицита ресурсов». Три года назад аналогичный «труд» рекомендовали в качестве учебного пособия для студентов высшей школы. Но после общественного скандала признали его «использование нецелесообразным».
«Такие учебники возможны в России до тех пор, пока юридически не осуждены преступления Ленина и Сталина», — сказал по этому поводу заместитель директора Института российской истории Владимир Лавров.
Возможны не только учебники. Поэтому молодым гражданам нашей страны надо знать правду, надо им рассказывать, как это было.
Из докладной записки начальника АХУ НКВД Сумбатова от 29 января 1939 года:
«Приказом НКВД 00486 1937 года на Административно-хозяйственное управление НКВД было возложено особое задание по изъятию детей врагов народа…
С 15 августа 1937 года по настоящее время Административно-хозяйственным управлением проделана следующая работа:
Всего по Союзу изъято детей — 25 342 чел.
из них:
а) Направлено в детдома Наркомпроса и местные ясли — 22 427 чел.
из них г. Москвы — 1909 чел.
б) Передано на опеку и возвращено матерям — 2915 чел.»
Это данные о «работе», об «изъятии детей» (так написано в их документе!) только лишь за 17 месяцев — с 15 августа 1937 года по январь 1939 года.
Сюда не включены дети старше 15 лет, которых признали «социально-опасными», арестовали и посадили за колючую проволоку. Сколько было отправлено в лагеря в грудничковом возрасте вместе с матерями, сколько родилось в ГУЛаге за десятилетия террора — неизвестно.
Повторим:
только в АЛЖИРе, через который прошли 20 тысяч женщин, с 1938 года по 1953-й родилось 1507 мальчиков и девочек.
В эту статистику вошли только выжившие.
Приведенных в статье выдержек из документов в фильме нет, он построен на ином принципе: на рассказах детей Гулага — рассказах, от которых перехватывает горло. Они выжили, выросли, они в десятилетия забвения разгребали пепел прошлого, восстанавливая судьбы своих отцов и матерей.
Именно они в 80-е годы были одними из создателей всесоюзного «Мемориала» —ныне действующего в странах СНГ международного общественного движения по увековечиванию памяти жертв политических репрессий.
Но память, наверно — сложное чувство, сложное понятие.
«Сострадание мое есть к каждому, кто занимался уничтожением людей, — говорит Майя Кляшторная, научный руководитель мемориального комплекса в белорусских Куропатах. — Здесь убивали людей. Убивали — люди. У меня сострадание к тем людям, кто этим занимался. Они, видимо, потом сами поняли. Распятый Христос сказал: «Они не ведают, что творят».
Память — это еще и покаяние.
Редакция сайта до 01.11.2025
Сайт — некоммерческий. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора публикации
Фейсбук группа: facebook.com/groups/haifainfo
Вроде не глодают хер,
Есть и водка «палена»…
И к чему вам «менеджер»
По примеру Сталина?
Что при Ленине жилось,
Что при Годунове,
Так же пилось и еблось,
Но подай нам крови?
Докричитесь, Бог вам даст
Нового Марата.
Коммуниста — либераст
Натурала -педераст,
В целом, брат на брата!
Сильно!
Проникновенно и талантливо.
Есть расхожая присказка:
«Бей свой своего — чтоб чужой боялся!».
Уж не по этому ли принципу творились все бесчинства в стране?
Грустно.
И жалко до слез мой многострадальный народ!