До поры до времени в Израиле не было своего Голливуда. Но однажды, когда я проезжал мимо тель-авивской свалки Хирия, увидел на ее склоне огромные буквы, которые составляли надпись: «ГОЛЛИВУД». Она продержалась несколько недель. Потом исчезла.
И мне захотелось узнать правду о «фабрике снов».
Я познакомился с человеком, который работал в «Голливуде». Его звали Роман Т. Попал он в «Голливуд» совершенно случайно. (Для сомневающихся скажу: без блата! Продюсеру Вайнштейну даже в тюрьме такое и не снилось!). Работал в строительной компании. Платили мало, поссорился. Решил устроиться на другую работу. Встал вопрос: какую? Есть руки, есть ноги, есть разрешение на ношение оружия и само оружие. Пистолет давал возможность работать, то есть сторожить.
— Почему ты выбрал «Голливуд»?
— Я люблю неординарность, необычность… Были варианты пойти охранять школу. Или супермаркет – проверять сумки. Но это скучно. А тут подвернулась работа на свалке. Оплата хорошая: по одиннадцать шекелей в час (вчера это было – о-го-го!). Я сразу представил себе большие кучи всего-всего. Мне показалось, что это так здорово, так интересно и даже – романтично.
— Как прошел твой первый день на свалке?
— О! Было очень жарко. Я заступил на свалку в шесть вечера. Стояла невероятная вонь, в воздухе висел столб пыли. Там не было даже места, где спрятаться или просто посидеть. Ни вагончиков, ни будки. Мне объяснили, что я должен охранять трактористов от арабов, которые там работают, и технику — трактора, бульдозе6ры, — чтобы не развинтили. Но главное — я не должен спать. Ощущение ужасное: духота, вонь, полчища крыс, стаи птиц, гул тракторов. Потом — свыкся. Мне даже стало интересно. Правда, ходить по «Голливуд» было невозможно: грязь. А хотелось. Подъезжали огромные грузовики, вываливали мусор. Ведь по мусору можно судить о людях. Например, выбрасывают новенький телевизор. Или книги. Часть своей библиотеки я привез именно со свалки.
— Ты ожидал, что встретишь на свалке русские книги?
— Пожалуй, нет. Я не думал, что репатрианты везут в Израиль книги, чтобы здесь их выбросить. В этом нет логики. Мне попадались книги той алии, и той алии, и еще той алии… Книги, которые я собрал – 30-50-х годов. Видимо, это делают дети, внуки, правнуки тех, кто приехал в начале прошлого века. Они уже не владеют русским, и книги эти для них обуза. Самая старая книга, которая мне попалась, «Дикдук» — ивритская грамматика 30-х годов. А еще я откопал целую библиотеку по философии.
— Как складывались твои отношения новичка с теми, кто давно работает в «Голливуде»?
— Отношения там простые. Сразу знакомишься с трактористами, которые сдвигают мусорные кучи, и с арабами, которые в этих кучах возятся.
— Откуда на свалке арабы?
— В 4:30 приезжали самосвалы из Газы. Они привозили и рабочих. Человек 30-40. Те копались в мусоре, вытаскивали бочки, матрасы — все, что можно было переделать, подправить и отремонтировать. И все это увозили с собой. Но за это они должны были откладывать весь найденный алюминий: провода, кастрюли, рамы… Затем отдавать его «определенным» людям, которые крутятся там на машинах. Дело в том, что в Израиле алюминий не производят, и он стоит здесь бешеные деньги.
— Ты сказал: «крутятся люди на машинах». Кто это?
— Подъезжали каждое утро три-четыре машины «Пежо-тендер». Арабы собирали алюминий все дни, кроме субботы. Это действительно доходное место. И из-за него бывали столкновения, перестрелки…
— К перестрелкам мы еще вернемся. А чем еще занимались трудящиеся «Голливуда»?
— Они переворачивали тонны мусора. И от того, что они находили, у меня волосы дыбом вставали: радиоаппаратура, фотокамеры, деньги, причем, в больших количествах, золото… О вещах я уже не говорю. Представляете, утром приезжает несколько арабских грузовиков, они привозят людей. А вечером уезжают доверху забитые. Брали все, даже поролоновые матрасы. Видимо, что-то из них в Газе делали и затем продавали. Как-то стою я на матрасе, подходит араб, хочет забрать. Я ему говорю: десять шекелей — и матрас твой! Он тут же протянул деньги. Собирали и мебель. Причем, в огромных количествах.
В Песах многие израильтяне обновляют квартиру. И тут — на свалке – начинается какой-то кошмар. Приезжают не только арабы, но и израильтяне, собирают мебель и везут домой. Причем мебель ничуть не потертая, новенькая. А к мебели прибавляют работающие стиральные машины и телевизоры.
— Может, это из тех, кто живет ниже «черты бедности»?
— Конечно, израильтяне приезжают не часто. Но на отличных машинах. Бывает, что находят десятки тысяч шекелей. Не просто бумажники. Они-то попадаются на свалке частенько. Я говорю о целых пачках.
— Приведи всего один случай… И молчок. Как бы некоторые репатрианты не побежали в «Голливуд» откапывать золото!
— При мне один тракторист порвал мешок, и оттуда вывалились перевязанные пачки денег: ровно три тысячи долларов. Это было в десяти шагах от меня.
— И что он с ними сделал?
— Взял себе, естественно. А после этого, как ни в чем не бывало, продолжил работу. И все же я не понимаю, как на свалке можно работать годами. Даже трактористом.
— Может, человек надеется найти состояние?
— Я видел, как тракторист копал, перемалывал кучи мусора — и вдруг он увидел, что завалил алюминиевую кастрюлю весом граммов в триста. За килограмм дают три-четыре шекеля. Так он не поленился, бросил работу, вылез из трактора. Стал разгребать этот мусор. Доходит и до того, что пластмассовые ящики, цена которым полтора шекеля, тоже не дают им покоя. Человек залезает в жижу, чтобы выбрать из дерьма дощечки и потом их продать. Да, это деньги, хотя такие гроши! Но есть ситуации, которые я полностью не приемлю. Ежедневно приходят машины с продуктами. Видимо, истек срок годности, и продукты выбрасывают на свалку. В четверг привозят половину шука Кармель. (центральный рынок в Тель-Авиве. – Я.Т.) Приходит, например, машина с фабрики «Элит» — с жевательными резинками. Я не понимаю, как можно – лезть, собирать это, набивать карманы и нести домой детям. Привозят и сладкие палочки «Бамба» с завода «Осем». И их собирают ящиками для семьи. Бывает и сахар с «Элит». Никто не знает, что с ним, с этим сахаром, где он лежал, почему выбросили?! А его набирают мешками – и тоже домой. Я видел, как они и сами используют продукты, которые находят на свалке. Они могут совершенно спокойно подойти к куче, набрать, например, из горы выброшенных картонок яиц, десяток штук, к ним — картошки и приготовить себе обед. Еду из дома они на свалку не берут.
Свалка их кормит и одевает. Некоторые там даже живут. Когда я работал, многие арабы оставались там на целую неделю или больше. А были и те, кто жил на ней постоянно.
— Может ли свалка давать все для жизни?
— Здесь есть одежда, питание и — самое интересное — духовная пища. О книгах я тебе рассказывал. Надо только найти чистое место. Поставить бак для воды, наполнить его и жить. Что касается запаха, знаешь, я так долго работал на свалке, что свыкся, перестал его ощущать. И теперь, проезжая мимо, я не чувствую отвращения. Видимо, как родной запах.
— Меняет ли жизнь в «Голливуде» психику человека?
— Я не считаю, что свалка влияет на человека, меняет его психику. Скорее всего с человеком, который туда приходит, уже творится что-то неладное. Когда я видел, как человек может запросто взять на свалке нижнее белье, выстирать его и надеть — мне становилось нехорошо. Но может, что ненормально для одного, нормально для другого?! Вот я сейчас работаю на стройке. Арабским рабочим я рассказал о находках на тель-авивской свалке. И они попросили меня, чтобы я устроил им поездку в этот «Голливуд». Они тоже хотят покопаться. Что же касается израильтян, которые там работают, то самые нормальные – это люди, которые приезжают за алюминием. Они делают деньги. А остальные… По-моему, они – того!
— А на свалке есть «долгожители»?
— Я знал пару стариков. Они прожили там восемь лет!
— Прямо в жиже?
— Нет, на свалке есть развалины старого завода. И вот там, среди железа, хлама, и жили все эти годы. Они, как могли, обустроили свое пристанище. Натаскали туда все, что нужно для жизни. Там, где они обитали, было полно грязного белья. Но я считаю, что они были вполне богатыми людьми. И вообще, те, кто там жил, кто там работал, — это довольно богатые люди. Ведь они подбирали деньги, золото и очень хорошие вещи, которые выбрасывались на свалку. Меня самого подбивало покопаться, но я все-таки не смог.
— Социальные службы или начальство на свалку не заглядывали?
— Ну как же, как же… Когда я там работал, приезжал министр охраны окружающей среды. Как только стало известно о его приезде, сразу пригнали поливальные машины и вымыли дорогу до самой вершины. Нагнали толпу спецслужб, разогнали кучу арабов. Прибыла куча корреспондентов. Потолкались все рядом с министром минут сорок и отбыли. Я не думаю, что этот приезд что-то дал. Здесь дело в безалаберном отношении населения к добру. Нам, израильтянам, еще далеко до Германии. Насколько я знаю, если там покупают упаковку колбасы, то потом эту упаковку моют мылом, сушат и складывают в отдельный мусорный ящик, чтобы можно было использовать вторично. Нам бы для начала научиться отделять железо от бумаги, а пищу от пластмассы… Даже таким образом сэкономили бы миллиарды.
— В охране ты был единственным репатриантом?
— Фактически охрану свалки в мое время, да и сегодня несут одни репатрианты. И вообще, по всему Израилю охрана на 80 процентов состоит из них.
— Репатрианты не пытаются что-то раскопать и унести домой? Например, ту же мебель?
— Я могу говорить только о себе. Мне копаться в кучах было противно. Конечно, репатрианты уносили со свалки какие-то вещи. Но, в основном, радиоаппаратуру. Однажды и я не выдержал. Дело было так. Приехала армейская машина и вывалила военное имущество: груду спальников на пуху! Притом, на чистое место! Спальники совершенно новые, удивительно хорошие. Каюсь, не выдержал и взял шесть штук. Два — для себя. Остальные для своих друзей. И теперь, когда едем куда-то с ночевкой берем их с собой.
— «Голливуд» — доходное место. Трудно ли получить «разрешение» на добычу алюминия?
— Медь еще дороже стоит!
— А как получить подряд на разработку «медных залежей»?
— Точно не знаю. Мне кажется, надо найти ход к начальнику свалки. В его обязанности входит гуртовка мусора и засыпка его землей. И, видимо, надо иметь дело с ним.
— Вот теперь мы вплотную подошли к истории с перестрелкой.
— По моим скромным подсчетам, это место приносит до пяти тысяч шекелей в день чистого дохода только на алюминии. И за это есть смысл драться. Однажды пришли конкуренты. И дело дошло до стычки между сторонами. Я не был свидетелем этого события. Мне о нем рассказал начальник охраны.
— Неужели нет ни одного человека, который стремился бы в «Голливуд» не из-за денег, а ради «чистого искусства»?
— Приходил один человек… Его интересовали только фотографии. Он знал, что в пятницу и субботу с завода «Кодак» выбрасывают тонны фотографий. Видимо, они были бракованными. И этот человек копался в мусоре, отбирал фотографии и уносил по два-три мешка в день. Кажется, он увеличивал их и делал из этого графику. Брал только пейзажи. А переделав на свой лад, продавал.
Хотя следует предупредить «любителей чистого искусства», «поисковиков» и просто любознательных особ: копаться на свалке никому не запрещено, но сторож может прогнать любого. Ведь, если работают трактора, можно не заметить и засыпать человека. И никто никогда его не найдет.
Но в тель-авивском «Голливуде» сегодня многое изменилось: свалку закрыли – но это громко сказано – какой-то заводит по переработке мусора продолжает работать у подножья, и какие-то грузовики что-то мусорное привозят. Много лет обещали разбить там парк в честь израильского премьер-министра Ариэля Шарона. И какие-то аллеи проложили. И даже зонтики деревянные и скамейки понаставили. Говорят, даже начали водить экскурсии. И рассказывать о светлом будущем парка… Но – в честь кого и как не назови – в основе все равно будет «фабрика снов» и ее (переехавшие на другую свалку!) обитатели.
Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером.
Артур Клейн
arthurhaifa@gmail.com
