Вступление: мир как декларация и реальность как проверка
Саммит в Шарм-эль-Шейхе, завершившийся подписанием декларации о «новой эпохе мира на Ближнем Востоке», стал событием, которое многие восприняли как поворотный момент.
Президент Египта Абдельфаттах ас-Сиси произнёс эмоциональную речь, в которой поблагодарил Дональда Трампа за посредничество и призвал сделать так, чтобы «эта война стала последней войной на Ближнем Востоке».
Трамп, в своём привычном стиле, превратил заседание в персонализированное шоу, заявив, что наступил «великий день, о котором молились миллионы». Он поимённо благодарил участников саммита, называл своих «особых друзей» — эмира Катара, Эрдогана, наследного принца Саудовской Аравии, и объявил о начале «величайшей сделки всех времён».
Однако уже спустя несколько часов после того, как участники саммита разъехались из Шарм-эль-Шейха, в Газе началась новая глава — глава крови и страха. ХАМАС публично казнил семерых человек, подозреваемых в сотрудничестве с Израилем. Это стало прямым сигналом: внутри Газы идёт зачистка, а группировка не намерена передавать власть никому — ни Израилю, ни международной коалиции, ни даже арабским союзникам.
Таким образом, декларация мира вступила в прямое противоречие с реальностью.
Отсюда — ключевой вопрос: будет ли Шарм-эль-Шейх началом новой архитектуры безопасности или очередным символом несбывшихся надежд?
Оптимистический прогноз: управляемый переход и арабская миссия стабилизации
Если рассматривать сценарий с точки зрения лучших предпосылок, то саммит всё же создал рамку политического перехода.
Главное — появилось международное согласие на то, что Газа не может быть оставлена без внешнего контроля. Это значит, что в ближайшие недели может начаться формирование многонациональной арабской миссии под эгидой Египта, Катара и, возможно, ОАЭ.
Египет — естественный координатор: он контролирует КПП «Рафах», обладает военной логистикой и имеет политический авторитет в Лиге арабских государств. Катар — финансовый донор, способный взять на себя расходы на восстановление, тогда как ОАЭ и Иордания могут предоставить ограниченный контингент миротворцев.
В общей сложности речь может идти о 5–7 тысячах военнослужащих, которые войдут в Газу не как армия, а как силы безопасности переходного периода, получившие мандат Совета Безопасности ООН.
Их присутствие позволит:
- обеспечить охрану гуманитарных коридоров и поставок;
- начать восстановление критической инфраструктуры;
- предотвратить возвращение боевых столкновений между Израилем и ХАМАС;
- создать буфер между военными структурами и гражданским населением.
При этом арабская миссия не станет воевать с ХАМАС.
Ставка делается на постепенную интеграцию: часть боевиков будет амнистирована и включена в новые органы безопасности, часть — выведена под контроль Египта для политической переориентации.
Это не ликвидация, а трансформация ХАМАС из вооружённой группировки в политическую силу, что, в принципе, уже происходило с другими исламистскими структурами в регионе.
Одновременно начнётся экономическая стабилизация.
Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ могут вложить до 10–15 млрд долларов в восстановление Газы.
План «Газа-2030», обсуждавшийся кулуарно на саммите, предполагает создание промышленных зон, портовых терминалов и модернизацию энергетической инфраструктуры.
Египет заинтересован в этом напрямую: для Каира стабильная Газа — это гарантия спокойствия на Синайском полуострове и возможность укрепить статус посредника.
В этом сценарии Израиль сохраняет за собой право на удары возмездия, но не вмешивается напрямую.
Арабские войска становятся «третьей силой», удерживающей баланс между Израилем и ХАМАС.
Если этот формат приживётся, он может стать новым региональным прецедентом — моделью «арабского миротворчества», где ответственность за урегулирование несут не западные, а ближневосточные акторы.
Однако успех возможен только при трёх условиях:
- если ХАМАС согласится на частичную передачу власти;
- если Египет и Катар сохранят единую позицию;
- если США не попытаются политизировать процесс в своих предвыборных целях.
В этом случае мир может продержаться год и дольше, открывая возможность для постепенного формирования Переходной администрации Газы (PAG), управляемой под международным надзором.
Газа могла бы стать первым примером того, как регион сам решает свои проблемы, не дожидаясь вмешательства Запада.
Пессимистический прогноз: зачистка, изоляция и повторение цикла насилия
Но реальность уже движется по другой траектории.
Публичные казни в Газе — это не спонтанная акция, а индикатор политического страха. ХАМАС готовится к тому, что миротворческая миссия станет попыткой вытеснить его из власти. Поэтому группировка начала внутреннюю зачистку, уничтожая всех, кто мог бы выступить посредником между ней и внешними силами.
Это означает, что если арабские войска действительно войдут в Газу, они столкнутся не с покорным населением, а с вооружённым сопротивлением.
ХАМАС будет позиционировать их как «коллаборационистов» и «пешек США», что мгновенно переведёт конфликт в фазу идеологического противостояния.
Появление арабских миротворцев в Газе может вызвать массовые протесты, теракты и локальные боевые столкновения.
Для Египта это катастрофический сценарий: Каир окажется втянут в затяжной конфликт на своих границах.
Катар не станет финансировать миссию, если она превратится в военную операцию.
Саудовская Аравия, и без того действующая осторожно, предпочтет дистанцироваться.
Турция, напротив, воспользуется ситуацией: Анкара попытается занять нишу «защитника палестинской идентичности» и ослабить влияние арабской коалиции.
Провал миротворческой инициативы будет означать крах дипломатического наследия саммита.
Израиль, видя хаос, вернётся к политике точечных ликвидаций, оправдывая это нарушением режима безопасности.
Арабские страны, не желая конфликтовать с собственным общественным мнением, будут вынуждены вывести контингенты.
ООН останется с очередной резолюцией без реальных инструментов.
Внутри Газы начнётся самостоятельная милитаризация — ХАМАС укрепит контроль, создаст новые структуры внутренней безопасности, возможно, введёт военное положение.
Разоружение станет невозможным: по оценкам израильских аналитиков, сегодня на руках у населения находится более 400 тысяч единиц стрелкового оружия, а склады ХАМАС пополнены за счёт трофеев последних лет.
Гуманитарная ситуация ухудшится. Международная помощь не поступит, инфраструктура не восстановится.
К концу года, при таком развитии, можно ожидать новую фазу конфликта, с вероятным участием “Хезболлы” и других проиранских группировок.
Таким образом, «день мира», о котором говорил Трамп, может оказаться днём начала новой региональной дестабилизации.
Общий вывод: между надеждой и повторением сценария
Мир, провозглашённый в Шарм-эль-Шейхе, пока существует только на бумаге. Но бумага — это уже не пустая декларация, а политический сигнал, который будет проверен на практике.
Если арабские силы сумеют войти в Газу не как армия, а как стабилизирующий фактор, а ХАМАС согласится хотя бы формально признать новый порядок, — это будет шаг к реальному урегулированию.
Если же зачистка продолжится, и Газа окончательно превратится в закрытую военную территорию, то саммит в Шарм-эль-Шейхе войдёт в историю так же, как и многие предыдущие ближневосточные декларации — в список несостоявшихся прорывов.
Восток не прощает ошибок и не любит спешки.
И именно поэтому сегодня можно сказать одно: главная битва за Газу начнётся не на фронте, а в сознании тех, кто решит, способен ли мир удержаться дольше, чем его аплодисменты.
Заключение: принимаем ставки
Итак, как говорится, «вся наша жизнь — игра», а Ближний Восток — её самая непредсказуемая доска.
Сегодня саммит в Шарм-эль-Шейхе можно считать раздачей новых карт: игроки те же, но ставки выросли.
Египет ставит на посредничество, Катар — на экономику, Израиль — на безопасность, США — на историю, а ХАМАС — на выживание.
Если бы можно было открыть букмекерскую линию на исход этого «мира с оговорками», я бы оценил шансы так:
- вариант устойчивого мира — 35 %,
- вариант временного перемирия, за которым последует новый виток насилия — 50 %,
- вариант полномасштабного возобновления конфликта уже к весне следующего года — 15 %.
Израиль практически получил всех своих живых заложников. С мёртвыми у него пока проблема — так что у него специальных препятствий для немедленного начала новой войны нет. Хотя у него есть определённые и очень жёсткие политические и дипломатические обязательства, поэтому первым стрелять он, скорее всего, не станет. Но как защищающая сторона Израиль всегда оставляет за собой право применить оружие — и в случае эскалации именно это будет использовано в качестве оправдания действий.
Это не пророчество, а холодный расчёт.
Слишком много сил вложено в декларации, чтобы всё рухнуло завтра, и слишком много оружия осталось на улицах Газы, чтобы всё удержалось послезавтра.
Так что принимаем ставки, господа: на одной половине доски — горящие дома, на другой — нарисованные ривьеры.
И пока одни поднимают бокалы за «величайшую сделку всех времён», другие тихо перезаряжают автоматы — на случай, если опять не сработает чудо.
Урий Бенбарух
