Маргарита Ойстрах. « Не грустите, я вернусь живым…» Вечный огонь

Совесть и долг.

Совесть и боль.

Совесть и память.

Они неразрывно связаны между собой, эти понятия, неотделимы друг от друга…

Можно забросить в дальний ящик шкафа ненужные, уже отслужившие свой срок вещи, переставить мебель в квартире, выбросить старый хлам.

Но как быть с непрерывно саднящими, не оставляющими душу и сердце воспоминаниями?

Автору этих строк уже подкидывали вопросик некоторые читатели, да и знакомые: «Не пора ли закрыть пороховую тему?» Скептикам отвечаю: не собираюсь. Пока живы очевидцы и участники Второй мировой войны. Пока живы мы – их дети, внуки и правнуки.

Пока не ушли в прошлое понятия Честь, Отвага, Мужество. Особый долг наш – перед погибшими в той великой и кровавой войне.

Считаю своим долгом – человеческим и профессиональным – рассказать о Бенционе Брине, одном из многих. Из тех горестных миллионов жертв фашизма. Его родная сестра Майя Брин, ныне живущая в Ашдоде, по сей день свято убеждена в том, что «похоронка» ошиблась: просто какой-то недобросовестный военный писарь поленился заглянуть в списки живых…

Эта вера помогает ей жить и сегодня, преодолевать трудности быта и надеяться на лучшее, светлое, радостное. Вот он на портрете, Бенцион Брин.

Близкие звали его ласково: Нюма.

Кем он был? Обычным еврейским парнем из обычной еврейской трудовой семьи. Он родился в селе Калиновка Винницкой области. Потом семья переехала в Винницу, где он рос, учился.

Жил.

День Победы он встретить не успел. Он вообще многого не успел:к чёрному июньскому дню 1941 года ему исполнилось 19 лет. Только девятнадцать. Возраст романтика, мечтателя, непоседы – того, каким он остался в памяти всех тех, кто знал и любил его.

Гвардии красноармеец 3-го парашютно-десантного батальона 13-й воздушно-десантной бригады Бенцион Брин погиб 21 августа 1942 года под Сталинградом и похоронен в братской могиле Северного хутора Дубовой.

Эта траурная весть пришла в семью не сразу, а после запросов родных в различные ведомства. Оттуда поначалу приходили ответы, больно ранившие близких: «Пропал без вести»…

Даже трагедию надо встретить достойно – не сгорбившись, не поникнув. Но только какие слова – даже самые человеческие – усмирят горечь утраты? Из его личных вещей сохранились лишь довоенная фотография и аттестат об окончании с отличием 17-й Винницкой украинской средней школы.

В аттестате дата: 23 июня 1940 года.

Ровно через год, в такой же светлый летний день, он уйдёт на фронт. Уйдёт и не вернётся. Он успел закончить только первый курс Московского высшего технического училища имени Баумана. Он мечтал быть инженером.

В своём последнем школьном выпускном сочинении – одном из лучших – он поделился своими юношескими планами. Они были такими же безоблачными, как небо над рекой Буг, безмятежными, как лодка у причала, добрыми, как родной дом, в котором его всегда ждали с радостью и нетерпением и однажды не дождались.

Он так любил жизнь.

Любил рассветы, дождь, лесную тишину.

Природа окружала его с детских лет: добрая и доверчивая к нему. Однажды, когда он был ещё ребёнком, родители обнаружили его сладко спящим возле новорожденных щенков. Рядом находилась собака, грозно не допускавшая к своим детёнышам никого. Лишь Бенцион удостоился её великого доверия…

Он рос добрым и отзывчивым. Мама, Фейга Михелевна, вспоминала, что сын всегда откликался на беду, умел посочувствовать, в трудную минуту оказаться рядом с товарищами. У него было много друзей,  из самых близких – Миля Поляк. Миля вернулся с войны в звании майора, успешно закончил институт, несколько лет работал главным инженером Киевской кондитерской фабрики. Перед своим уходом на фронт Бенцион задержался у кроватки младшей сестрёнки Майи. Он словно чувствовал, что это последние в его жизни минуты с близкими.

А ведь у него был выбор, он мог уйти или остаться.

Незадолго до начала войны врачи обнаружили у него прогрессирующую близорукость.

А ещё его постоянно мучили боли в руке после перелома.

Он мог бы так же, как иные его ровесники, остаться в тылу, закончить вуз.

Остаться в живых.

Он предпочёл быть в колонне тех, кто не струсил, не спасовал, а ушёл защищать свою Родину в трудный для неё час.

Родным, находившимся в годы войны в эвакуации на далёком Урале, он писал часто. Письма были полны оптимизма: «Метко бью врага. Враг не ждёт, его надо уничтожать» …

Он не вернулся.

Но он и сегодня с нами.

На фото: Бенцион Брин.