Женская душа

 

Глеб стоял у окна и, о чем-то думая, смотрел на проносящиеся мимо столбы и деревья. Он возвращался из Киева, где находился в непродолжительной командировке.

Вдруг его внимание привлек стук в дверь купе, расположенного неподалеку. Стучали изнутри. Он подошел и спросил, не нужна ли его помощь. Радостный женский голос воскликнул:

-Слава Богу! Наконец-то нас услышали. Мы не можем открыть дверь. Попробуйте, пожалуйста, открыть с той стороны или пригласите проводника. 

Глеб повертел рукоятку замка и понял, что дело не в замке, просто дверь перекосило. Он приподнял ее за ручку, и она легко открылась. Из купе вышло четыре человека, трое из них быстро направились в тамбур. Интересная и очень приятная какой-то мягкостью женщина подошла к Глебу.

-Спасибо вам. Мы уже отчаялись. Стучали соседям, но никто не откликается. И в коридоре, как назло, никого нет.

-Да. Вагон полупустой. Наверное, завтракают             в ресторане.

За час до прихода поезда на конечный пункт они снова встретились в коридоре. Непринужденно беседуя, они не заметили, как подъехали к станции. Им было приятно находиться рядом. От каждого из них исходила какая-то притягательная сила. Перед выходом они обменялись телефонами.

Елена работала врачом в одной из клиник Киева. За ее плечами была большая медицинская практика. В мединститут она поступила после окончания медучилища. Учась в институте, подрабатывала медсестрой в больницах и на «скорой помощи». А на каникулах работала в больницах постоянно. После окончания института к ней довольно быстро пришло признание хорошего врача.

Личная жизнь Лены не удалась. С мужем разошлась, когда сыну было всего несколько лет. Растила мальчика одна. Работала много, но дом был ухожен, и воспитание сына стояло на первом месте.

Встреча с Глебом оставила след в ее душе. Она часто вспоминала его, а, вернувшись в Киев, ловила себя на ожидании его звонка.

Глеб тоже вспоминал Елену и с возрастающим нетерпением ждал возможности выехать в Киев. Вскоре он позвонил ей и сообщил, что на днях приедет в Киев и, если у нее будут время и желание, очень хотел бы увидеться с ней.

Подъезжая к Киеву, Глеб все больше испытывал томительное чувство ожидания встречи. А, находясь в министерстве, куда был командирован, беспрерывно поглядывал на часы и с досадой отмечал, что сегодня стрелки их движутся непростительно медленно. День был напряженным и утомительным. На работу он пошел прямо с поезда. И только в номере гостиницы, стоя под душем, почувствовал, как усталость потихоньку уходит от него. Он побрился второй раз за сегодняшний день, переоделся и, как на крыльях, двинулся к месту свидания, хотя до назначенного времени было еще далеко.

Стояла глубокая осень. Погода была холодной и неприятной. Прохожие кутались, втягивали шеи в воротники и шарфы, шли быстро, не глядя по сторонам. А Киев оставался красивым, уютным и привлекательным, как всегда. Глеб очень любил этот город. Добравшись до назначенного места встречи, он, немного постояв, начал прохаживаться, осматривая все вокруг. Листва с деревьев уже облетела, но зато дома, красивые киевские дома, открылись взору. Глеб с удовольствием разглядывал их, а в голове роились мысли, связанные с Еленой. «Интересно, далеко ли ей добираться сюда. Погода скверная. А вдруг задержалась на работе. А может она не прийти? Да, что я, как мальчишка?»

Увидев ее издали, он пошел навстречу. Поцеловав ей руку, он растерянно молчал, ловя себя на давно забытой юношеской робости. Он сказал ей об этом. Она одарила его добрым взглядом и промолвила:

-Я замерзла.

-Предлагаю пойти в ресторан. Согреемся, а заодно и поужинаем. Пожалуй, это единственное место, где мы сможем спокойно посидеть… вдвоем. Только ресторан и дорогу к нему указываете вы.

-Пойдемте.

В ресторане людей было немного. Их посадили за столик, предназначенный для двоих. Это был чудесный вечер. Непринужденно беседуя обо всем и ни о чем, они вскоре забыли о том, что время их знакомства можно исчислить всего несколькими часами. Когда Лена глянула на часы, на лице ее отразилась тревога.

-Глеб, я живу за городом. Мне нельзя опоздать на последнюю электричку.

Приехав на вокзал, они увидели уже стоявшую у платформы электричку. Прощаясь, он сказал, что постарается скоро приехать, а завтра днем он уезжает. Она поблагодарила его за вечер и сказала, что ей было «очень хорошо сегодня».  Так закончилось их первое свидание.

Возвратившись к себе, Глеб позвонил Лене, и с жаром говорил ей как он рад знакомству с ней и, что он уже скучает по ней. Два-три раза в неделю он звонил, и эти звонки стали необходимыми им обоим. Вскоре Глеб приехал в Киев в трехдневную командировку. Встреча была теплой и радостной. Им было хорошо друг с другом. В этот приезд Глеба они стали очень близки. С этих пор, расставаясь, они считали дни до следующей встречи. И каждая новая встреча была радостью и делала их счастливыми.

Глеб пытался понять, что его так прельщает в ней. Внешность? Да. Но не только. В ней были доброта и открытость, которые притягивали. Ее близкими подругами были женщины, которых она вылечила. Женщины, которые в силу своих душевных качеств, могли ее понять.

Время бежало быстро. Не реже одного раза в месяц они проводили вместе два-три незабываемых дня. Все остальное время они жили ожиданием встречи. В беседах они затрагивали разные темы, связанные и несвязанные с их профессиями. Им просто было интересно расспрашивать и слушать друг друга. Однажды ночью, когда они, полусидя в кровати, беседуя, потягивали вино, Лена спросила:

-Как ты относишься к телепатии?

Глеб удивленно посмотрел на нее.

-Телепатия? Некоторые солидные исследователи считают, что она существует. Если верить тому, что пишут, многие факты подтверждают это. А почему ты спрашиваешь?

-Хочу рассказать тебе об одном случае из моей жизни. Дело многолетней давности, но у меня такое ощущение, будто случилось это вчера.

Она медленно начала рассказывать о времени ее работы медсестрой в больнице. Казалось, что она вслушивается в каждое свое слово и вникает в его смысл. Глеб понял, что Лена рассказывает ему о событии, очень важном для нее.

В больнице, где работала Лена, лежал один интеллигентный и очень приятный старик. Он был неизлечим. Несколько лет назад у него умерла жена, единственный сын жил где-то далеко на Дальнем востоке. Свое одиночество, как и свою болезнь, Алексей Николаевич переносил стойко и мужественно. Лена прониклась большой симпатией и сочувствием к нему, и окружила его вниманием и заботой. Чувствуя доброе сердце этой симпатичной девушки, ее стремление всеми силами облегчить его недуг и скрасить одиночество, Алексей Николаевич старался развеселить Лену шуткой, рассказами из своей жизни. Вскоре у них установились очень теплые доверительные отношения. Больной ночами почти не спал, поэтому ночь была для него длительной пыткой. Видя это, Лена стала дежурить, в основном, ночами, за что остальные медсестры ей были очень благодарны. Лежал Алексей Николаевич в отдельной палате для тяжело больных. Там стояла еще одна кровать для родственника, находящегося при больном. Но эта кровать была пуста. Не было рядом никого у этого человека. Лена, даже в те небольшие промежутки времени, когда больной дремал, не отходила от его кровати. Ночью у нее работы было не много. Периодически она заглядывала в свои палаты и возвращалась на стул у постели Алексея Николаевича. Он был безмерно благодарен ей. Со временем он привязался к ней, как к дочери. Когда Лены не было в больнице, жизнь вокруг для него замирала. Он лежал, безучастный ко всему. Он даже переставал ощущать самого себя. Спасением был сон. Он лежал все время с закрытыми глазами, и открывал их только, когда заходила сестричка поинтересоваться, не нужно ли чего. Ближе к вечеру, он часто спрашивал который час. Он ждал Леночку. Когда она приходила, Алексей Николаевич оживал. У него даже появлялся румянец на щеках. Начинался активный период его существования. Он засыпал ее вопросами, интересуясь абсолютно всем: как она провела день, выспалась ли она, когда заканчиваются каникулы, какие предметы она будет изучать в новом учебном году, какую она хочет избрать специализацию…. Иногда он наставлял ее как она должна вести себя с молодыми людьми, с подругами. Отдельные наставления он повторял неоднократно. Ему очень хотелось, чтобы жизнь ее сложилась удачно. Он считал, что такая девушка, как она, может сделать счастливыми других людей, и сама заслуживает счастья. Леночка слушала его с благодарностью и со щемящим чувством, что этого человека скоро не станет. Ведь она прекрасно знала, что дни его сочтены… Даже в свои выходные дни Леночка неоднократно звонила, интересовалась состоянием больного и требовала, чтобы сестричка обязательно зашла прямо сейчас к нему и передала от нее привет. Она хорошо знала, как это ему нужно. Перед выходным днем Леночка сказала Алексею Николаевичу, что сегодня ночью возле него посидит Катя. Попросила его не скучать, а утром она забежит проведать его.

Занимаясь домашними делами, Лена позванивала в больницу. Вечером, когда заступила на дежурство Катя, она попросила ее быть предельно внимательной к нему, не давать ему скучать, ведь он почти не спит ночами.

В эту ночь Лена поздно легла спать — завозилась, дел накопилось много. И едва голова ее коснулась подушки, она уже спала. Вдруг, она проснулась. Ей послышался звон ложечки, упавшей в стакан. Сна, как не бывало. Она посмотрела на часы. Было ровно четыре. Лена вскочила, и начала собираться — ей непременно надо было попасть на первый поезд метро.

Вбежав в больницу, она увидела за столиком Катю.

-Что? — Еле переводя дыхание, спросила Лен -Умер Алексей Николаевич.
-В четыре утра?
-Да-а…. Откуда ты знаешь?
-Как он умер…? ну, расскажи все…
-Ты знаешь, он всю ночь говорил о тебе. Все расспрашивал, жалел, что тебя нет рядом. Что он не успел тебе что-то сказать. «А она может утром забежать сюда? Хотя зачем. Ей же на работу только в ночь… Но она может позвонить рано. Да, она обязательно позвонит. Тогда скажи ей, чтобы подъехала на несколько минут».
Потом попросил чаю. Сказал: «только ты завари мне его покрепче». Алексей Николаевич, говорю, ночью — крепкий чай. Вы же не уснете, да и, вообще, вам нельзя крепкий. А он говорит: «я все равно не сплю ночью. И потом, Катюша, я перешел ту грань, за которой остались запреты. Теперь мне уже можно все». Я принесла ему чай, поставила на тумбочку. Приподняла его на подушках. Он задумчиво мешал чай ложечкой. Помешает, отопьет немножко, опять мешает. Уже чаю совсем мало осталось, а он все помешивает. Потом уронил ложечку в стакан. Дзинь… И все… а ты-то чего прибежала в такую рань?
-Услышала звон ложечки.
-Ленка-а… чудеса какие-то….

Лена рассказывала настолько проникновенно, что у Глеба не раз подкатывал комок к горлу. Он чувствовал ее скорбь по человеку, с которым она была так давно и так мало знакома, и которому очень была нужна в последние дни его жизни.
-Ты знаешь, Глеб, я до сих пор не могу простить себе, что тогда, в его последние часы жизни, не была рядом.
-Не казни себя. Это могли быть и не последние его часы. Разве это можно знать наверняка? А главное, все было предопределено, и ты ничем не могла помочь.
-Верно. Но ему было бы легче… умирать.
Глеб взял ее руки в свои, и стал покрывать их поцелуями. Какая чудесная душа была у этой женщины!
-Странно, — сказала она со смешинкой в голосе, — мы с тобой ночью, в кровати, голые…, и ты целуешь мне руки….
-Я бы целовал тебе не только руки, но и душу, … если бы мог до нее добраться….
Она прижалась щекой к его ладони, и тихо, только для себя, проговорила:

-Кажется, уже добрался.