Григорий Гозман: Поэзия, АЛЬМАНАХ «ХАЙФСКИЕ ВСТРЕЧИ»

Песня про Хайфу

Город  Хайфа взбирается вверх по кармелевским склонам,

Словно путник, который в дороге уже много лет.

Круглый год этот город стоит в одеянье зелёном

И почти круглый год южным солнцем любовно согрет.

Я стою на вершине, пред взором моим панорама:

Тёмно-синее море и зелень Кармельской гряды.

И блестит чистым золотом купол Бахайского Храма,

И спускаются вниз рукотворные чудо-сады.

Окантованный белой тесьмою морского прибоя,

Полукругом огромным врезается в сушу залив.

Вместе с белою чайкой лечу над Кармелем-горою

Убедиться, что сверху наш город всё так же красив.

А по праздникам Хайфа гуляет, поёт и танцует,

Воедино смешались восточный и западный быт.

На проспектах и узеньких улочках сосуществуют

И арабский, и русский язык, и, конечно, иврит.

И пока есть надежда на мир, ну хоть малая – малость,

И пока не горит предвоенный бикфордовый шнур,

Я хочу,  чтобы  городом дружбы ты, Хайфа, осталась

Трёх великих религий и трёх богатейших культур!

Море очень спокойно, что случается редко.

Неподвижно на рейде стоят корабли.

Не шевелится травка, не колышется ветка

И приклеено облако к небу вдали.

И вода голубая  как будто застыла,

Словно море покрылось сверкающим льдом.

 И такое видение странное было,

Что стою не у моря, а перед прудом.

Так верблюд, под тяжёлою ношей уставший,

Прошагав по пустыне немало часов,

Спит спокойно, откинув свой горб исхудавший,

Отдыхает и море, устав от штормов.

 

 Воспоминание о детстве

 Мне десять, я сижу в читальном зале,

Который полюбился с детских лет,

Лишь книгами я был тогда согрет

И место лучше мог найти едва ли.

Сюда влекли уют и чистота,

Доступность книг, простор большого зала.

В квартирке нашей места было мало,

Безжалостно сжимала теснота.

У мамы старомодная кровать,

А у меня хромая раскладушка,

С которой часто падала подушка,

И было очень неудобно спать.

Скрипучий стол ютился у дверей,

На нём коптила лампа-керосинка.

Такая невесёлая картинка

Саднит, как ранка, в памяти моей.

                                                       *  *  *

 Скорей в автобус и на море

На тёплый бархатный песок.

И ощутить на теле вскоре,

Прохладный, нежный ветерок

Потом в объятья волн рвануться,

В объятья светло-синих вод,

Чтоб с головою окунуться

И плыть размашисто вперёд.

Туда, где далеко от пляжа,

Где нет поблизости людей,

И певчих птиц не слышно даже,

А море глубже и синей

Вдали от городского шума,

 Перевернувшись, на спине

 Лежать и не о чём не думать

 На светлой, ласковой волне

Расслабиться и наслаждаться,

От пыльных улиц вдалеке.

И с удовольствием качаться,

На этом водном гамаке.

Гроза

 Улёгся ветер под горой,

Как бык усталый.

И как всегда, перед грозой,

Вдруг тихо стало.

Тяжёлых, тёмных туч парад

Закрыл всё небо,

А яркой молнии разряд

Сюрпризом не был.

Он, как небесный  дирижёр,

Взмахнул руками.

Дождя и грома грянул хор

Под небесами.

Потом, раскрывши чрево туч,

Преграды сдвинул

Дождь, благодатен и могуч,

На землю хлынул.

Вода лилась сплошной стеной

И песню пела.

Наверно,  напоить собой

Весь мир хотела.

                                                       *  *  *

 Печаль и грусть стекают со страниц,
По каплям и по ручейкам вначале,
И вот уже  течёт река Печали,
В далёкий край, не ведая границ.

Святая,  чистая и светлая печаль,
Омоет наши раны, души, думы,
И унесёт в неведомую даль,
Туда, где нет ни суеты,  ни шума.

Туда, где воздух первозданно чист,
Где нет обиды, зависти и сплетен,
Где веет ветерок, едва заметен,
И в воздухе кружится мокрый лист.

И в этом фиолетовом краю,
Окажемся однажды мы с тобою,
И насладимся вдоволь тишиною,
Обдумывая каждый жизнь свою.

Разворошив тайник воспоминаний,
Неторопливо поведём мы речь,
И вспомним радость наших кратких встреч,
И тяжесть наших долгих расставаний.
Не будем о прошедшем сожалеть,
Обнимемся  по-дружески,  поплачем,
И ничего мы не переиначим,
Теперь решив не расставаться впредь.