Главная / Хайфаинфо - Литературная гостиная / Эдуард Фишер: ПОЭЗИЯ, АЛЬМАНАХ «ХАЙФСКИЕ ВСТРЕЧИ»

Эдуард Фишер: ПОЭЗИЯ, АЛЬМАНАХ «ХАЙФСКИЕ ВСТРЕЧИ»

 Б А Р   Г И О Р А

 поэма

 Вступление

 Сталина – знаю!

И всю его свору,

Многих царей,

Королей,

Робин Гуда…

Мало знаю про  Бар Гиору –

Кто он?

Откуда?

Знаю Петлюру!

Знаю Бендеру –

Для кого-то враги,

Для кого-то – герои!

Не отвергаю ни память, ни веру –

Если даже молятся изуверу…

Письма пишу.

Получаю ответы:

«Хайфа, улица Бар Гиоры»!

С «Бендеры» – поклоны.

С «Петлюры» – приветы!

Пишем друг другу

Без ссоры и спора…

О чем спорить?

Улицы – камни!

А деда Исаака убил не Петлюра!

Говорят,

Что даже не антисемиты –

Просто петлюровские бандиты…

О Гиоре – пять строчек

В трудах Дубнова…

Флавий –

С предательской точкой зрения:

«Герой и разбойник!» –

В эти два слова

Заложены гордость

И осуждение…

А улочка наша такая спокойная.

Висит над морем.

За морем – горы.

И – Рим,

Прославленный грязными войнами

И виселицей для Гиоры…

И зверской казнью Святого Акивы

И первым в мире проклятием –

ГЕТТО…

А в Иудее тем летом

Дозревали оливы…

 Горели хлеба –

Тем горячим летом…

Рим. 71 г.н.э.

Ликует Рим!

Разбойника ведут!

Он, подлый, будоражил Иудею.

Бежит смотреть весёлый римский люд,

Как сдавят глотку грязному еврею…

Кандальный звон…

О, как он тешит слух!

А иудей –

Могучего сложения,

Идёт,

Как будто от плевков старух

Он получает просто наслаждение…

А камни,

Что швыряет шантрапа –

Не камни –

Комариные укусы

Беснуется цветастая толпа,

И – старый бесится

И юноша безусый…

Путь недалёк.

Вот площадь.

Эшафот.

Трибуны.

Императорская ложа.

Сам император – иудея ждёт

С улыбкой,

Наслаждается похоже…

Еще бы!

Столько лет гулял бандит!

По иудейским проклятым дорогам.

В петле пеньковой славно повисит –

На страх врагам,

И ублаженьем Б-гу…

Веспасиан на троне золотом.

Императрица – рядом.

Сбоку – свита.

Разбойник,

Подгоняемый кнутом,

Идёт…

А кровь течёт –

Лицо разбито.

И чёрные глаза из-под бровей

Глядят в упор

В глаза Веспасиана.

А у того глаза под цвет камней

И мутные,

Как воды Иордана…

Кнут по ногам:

– Колени преклони!

Гиора усмехнулся:

– Не умею!

В дерьме перед тобой мои ступни,

А это не пристало иудею.

И снова опоясал тело кнут.

Гиора усмехнулся, почесался:

– Ну, разве так кнутом, приятель, бьют?:

Вот я бы дал!

Так ты бы враз – ус…ся*

И все застыли каменно на миг.

Императрице даже дурно стало.

– Ко львам его!

И вырвите язык!

Ему, бандиту,

Виселицы мало…

Сказал:

– Ну, что же,

можно и ко львам.

Они в плену.

Хоть наедятся вволю.

И можете войти со львами в долю –

Перепадёт из брюха что-то вам…

Веспасиан, взбешённый, подошёл

И скипетром уткнулся в грудь Гиоре:

– А ты шутник, Шимонка!

Только гол!

А голые – забава львиной своре…

Сидят твои бандиты на цепи

В галерах,

В рудниках у ассирийцев!

Ты гол, Шимонка.,

Так что, не глупи,

Проси пощады у императрицы!

– А мне пощада ваша не нужна!

Но только знай,

Надменный император –

Не покорится вам моя страна.

Кипит внутри неугасимый кратер.

Жаль – не кулак мы!

А пока – ладонь!

Разводим пальцы слишком осторожно.

Сучок мгновенно жрёт лихой огонь.

А корни жизни

Выжечь невозможно…

– А ты не глуп, Шимонка.

И не трус!

Но мы есть – Рим!

Мы – воины и сила!

Ты для моей империи – укус,

Укус букашки!

Но не крокодила…

Я даже сохранил бы жизнь твою.

И сохраню,

Коль выйдешь на арену,

Чтоб в честном

Гладиаторском бою

Дать бой – петле!

А может быть и плену…

Пятнадцать ассирийцев

Выйдет в бой.

Ведь и букашка тоже

Жизни рада…

В ответ Гиора:

– Если бой – с тобой!

Свободы за безвинных мне не надо.

                                                       *  *  *

Звенели цепи под ногами.

Могуч Гиора и тяжёл.

В крови,

Истерзанный врагами,

С улыбкой

К виселице шёл.

Не видно страха и в помине.

Толпа взревела, как зверьё,

Когда у стражника-разини

 Он вырвал и сломал копье…

И, отшвырнув, сказал:

– Бараны!

Вот вам могучий, дохлый Рим…

А мог достать Веспасиана,

Императрицу вместе с ним!*

Скрипели доски эшафота.

Гиора – полугол и бос.

Грязь вперемешку с кровью, потом

Скрывало серебро волос.

Цепей не сняли у «порога».

А по закону с давних пор

Снимали цепи,

Чтобы к Б-гу

Свободным шёл

Злодей и вор…

Страх у толпы разжёг веселье.

Все пальцы вниз:

– В петлю! Душить!

Палач поднёс в сосуде зелье,

Чтоб перед смертью опьянить…

Прочь оттолкнул сосуд Гиора –

Ему не надобно услуг.

Он вдаль смотрел,

Туда, где горы

Стеной отгородили Юг.

И море там!

За морем – в  горе

Лежит любимая страна,

Где властью

В глупом вечном споре

Опять проиграна война…

Всё отодвинулось чужое:

Рим,

Император,

Вой,

Петля.

Увиделось своё, родное:

Пески,

Оливы и поля.

И водовозка

С бочкой старой,     

Осел –

Упрямейший хитрец.

Вода возилась для отары,

Которую держал отец.

Заказов тоже было много.

Из рук не выпускал ведра.

От родника длинна дорога…

Бичом – ветра, огнём – жара.

Боялся римлян.

Те нахально,

В бесценность влаги питьевой,

Раздевшись донага – охально,

Ныряли просто с головой…

Стоял Шимонка –

Слезы градом.

А что ещё поделать мог?

Лишь исподлобья злобным взглядом

Проклятых римлян парень жёг…

А те – хлыстом!

А тем – потеха!

На землю воду:

– Пей, стервец!

И, ради шутки,

Ради смеха –

На пику парочку овец…

А в сердце – ненависть копилась,

А сила – плечи раздала.

И в жизни Ора появилась –

Красавица из Гуш Халав…

Шимонка стал давно Шимоном,

А водовозка и осёл

Всё так же ползали по склонам,

И водовоз всё так же гол…

Мечтал давно свой дом поставить.

Чтоб Ору бедность обошла.

И детям будущим оставить

Не только старого осла…

А получилось всё иначе:

Был день, как день.

Пылал закат.

Осёл тащился старой клячей.

А тут из-за кустов – солдат…

За ним – второй!

Засада что ли?

Да нет!

Купальщики опять…

И сжались кулаки до боли,

И желваки пошли гулять…

Задами голыми мелькая,

Отставив пики и мечи,

«Хозяева» чужого края,

Творили подлость,

Но молчи…

И взорвалась душа еврея!

Сдержаться не хватило сил:

Он одного – мечом по шее,

Другого – в бочке утопил…

Исток. 67 г. н.э.

Над Иудеей ночь и мрак.

Пожары иссушили росы.

Для римлян и младенец – враг.

Мечи решали все вопросы.

Семьи Гиоры больше нет:

Скончалась мать.

Отца забили.

Трех братьев потерялся след

В египетско-синайской пыли.

Сестренок в ассирийский ад

Загнали в рудники под гору.

Ватага проклятых солдат

В награду получила Ору…

«Прости! Прости! Тебя люблю!» —

Слова сцепила неумело.

В семнадцать лет

Себе петлю

На шею тонкую надела…

Там, в Гуш Халав,

В глухой ночи

Один четвёрку римлян встретил.

Не дав схватиться за мечи,

Крестами брюхо

Всем разметил…

И с Йохананом из Бер Шав,

Ушёл в сикории* Менады,**

Всю боль еврейскую  вобрав,

В кулак,

Не знающий пощады…

  

 

 

Менада. 67 г. н. э.

Сто тридцать кинжалов.

Сто тридцать коней.

Сто тридцать парней

Скрыли стены Менады.

И в тёмные ночи,

В открытости дней –

Засады,

Налёты,

Атаки,

Засады.

Мечи и пилумы*

Щиты и пращи…

Внезапный, разбойный,

Как смерч поединок.

Метались когорты**,

Да ветра ищи!

Мала Иудея,

Да много тропинок…

Мала Иудея!

Да много беды.

Бежали евреи от римского гнета:

– Гиора прими!

Жизни нет от нужды!

За волю ни крови не жалко,

Ни пота…

                                                       *  *  *

Менада в осаде.

Свирепствует Галл***

А крепость  стоит на скале неприступно.

Гиора все входы и выходы знал.

И бил не по мелочи –

Больно и крупно…

Высокий, могучий –

Пять локтей в спине.

Глаза изнутри будто били лучами.

И кудри,

Когда он летел на коне,

Как львиная грива,

Неслись за плечами…

Манипулы* римско-галийских солдат,

Завидев Гиору,

Забыв об отпоре,

Бежали.

И бил он солдат, как зайчат.

И даже топил,

По взможности,

В море…

                                                       *  *  *

Пятьсот золотых император сулил.

Тому, кто на цепи посадит

Бандита…

«Бандит» же в сраженьях

Центурии** бил.

И красных триарий***.

И чёрных вилитов****.

Менада магнитом тянула людей.

От горнов метались кузнечные блики.

Бывало – топор получал иудей

И шёл с топором

На мечи и на пики.

Вода – вековечный восточный вопрос.

От жажды чернели и падали люди…

Гиора шутил:

– Я всю жизнь водовоз!

Добудем воды! Потерпите, добудем!

Шутил.

Но тревогой все больше томим,

Он думал, что надо оставить Менаду.

В чуме задыхался Иерусалим,

А без него –

Рабской жизни не надо!

Пять тысяч бойцов

По ущельям, ярам.

Набеги и рейды,

Засады, атаки…

Но главное – там!

Сердце Родины – там!

Оно в межусобицах

Гибнет во мраке…

И если не он –

Кто придет и спасёт?!

Он знает:

Там власть его видеть не рада.

Боятся:

За ним устремится народ.

А власть не нужна ему –

Родину надо…

Прорыв на Ирусалим. Август 70 г. н. э.

Был бой в межгорье Галилеи.

Вёл римлян

Принцепс* Цестий Галл.

О! Как он жаждал, чтоб евреи

Спустились с неприступных скал.

Он знал военную науку:

Квадрат,

А конницу в обход.

Он волю даст копью и луку,

А до меча и не дойдёт.

И пращники стреляют метко –

Живым оставят бунтаря.

Галера ждёт.

Готова клетка.

Поднять всего лишь якоря…

Но по ночам Гиора скрытно

Сводил войска из тайных мест.

Их были тысячи укрыты

Средь скал,

Что высились окрест.

Ловушки-ямы,

Перекопы.

Завалы камня на пути.

Засады перекрыли тропы –

Гиора знал, как бой вести…

Заманит римлян сам Гиора.

За ним пойдёт в погоню Галл.

И надо выждать,

Чтобы свора

Забилась вся в теснины скал…

Всё вышло!

Били и кололи.

Гиора всюду впереди.

Он только побледнел от боли –

Стрелу сам вырвав из груди…

Но раненый,

Непобедимый –

Он Галла всё-таки достал…

Был путь открыт к Иерусалиму –

Но там никто его не ждал…

Иерусалим. Осень. 70 г. н.э.

Шли сквозь заслоны.

Обходили

Когорты римлян, где могли.

А не могли –

То били, били!

И сами в землю уходили –

В объятия родной земли…

В Иерусалим – светла дорога!

Дорога к Храму!

Он один

Был вечной колыбелью Б-гу –

Для всех –

Отец!

И – мать!

И – сын!

В пещеры тайные Форона

Свозили раненых в бою.

В селенье кентов*

У Хеврона,

Он попросил укрыть семью.

Двух сыновей,

Жену – Арили –

Любимых,

Самых дорогих.

Оставил,

Чтоб спокойно жили…

А вышло –

Там погибель их…

Какой-то идумей* проклятый,

Донёс.

И был сожжён шатер.

Смеялись римские солдаты,

Гремели пиками о латы,

Бросая пленников в костёр…

Иерусалим. Август 70 г.н.э.

Иерусалим притих в тревоге.

За стены выдвинут дозор.

Пыль на Бет-Гувринской** дороге…

Приказ: «Ворота на запор!»…

Совет собрался срочно в Храме:

«Идёт Гиора – водовоз!»,

Он хочет, верно, встать над нами,

Как новоявленный Христос!

С зелотом*** вместе мы не будем!

Пускай уходит в свой Хеврон!

– Да! Не пускать! – решили судьи,

– Прочь! – подтвердил Синедрион****.

Сам Ония – первосвященник –

Со знаком власти на груди,

Поднял на башне драный веник,

Что означало:

«Прочь иди!»

Два дня и ночь прождал Гиора.

Иерусалим притих, молчит.

А вскоре донесли дозоры:

«Идет к Иерусалиму Тит*».

И приступ был.

И взвились стрелы.

На рвы настил,

Скрип катапульт.

И нет жестокости предела –

Друг друга иудеи бьют…

                                                       *  *  *

Тит не спешил.

На Скопус** вышел.

Воссел на кресло, как на трон,

Он видел бой.

И даже слышал

Протяжный вой и смертный стон…

Евреи бились.

Дым стелился.

Клубки бойцов то там, то тут…

Тит завтракал.

Не торопился:

«Пускай друг друга перебьют! –

И усмехнулся, –

Дуралеи!

Прут под смолу – в раствор ворот…

А все считают, что евреи,

Не глупый, в общем-то, народ…

Войдём за ними.

В бой – пехоту.

Всем быть готовыми к утру.

Баб – разрешаю!

Коль охота…

А город в порошок сотру…»

                                                       *  *  *

Ошибся Тит,

Не ждав отпора,

Споткнулся на второй стене.

Остановил его Гиора –

Мужик чубастый на коне…

В осаде. Сентябрь. 70 г. н.э.

Пятнадцать дней.

И взяты две стены.

В дыму, в огне,          

Но не сдаётся город.

Тит знает –

Дни евреев сочтены,

Добьют – безводье,

И чума, и голод…

Блокада!

Титу некуда спешить.

Сдадутся сами,

Или передохнут.

Страшней меча,

Страшнее пики – вши.

Да и зерна у них

Он знает – крохи.

Блокирует Десятый легион.

Три остальных –

На Сирию!

Там тоже

Бунтует шах…

Не знает Рима он!

Забыл, что Рим

Всегда «друзьям» поможет…

 Пепел Иерусалима.

А в Храме без конца

Еврейский спор…

(О, да! Мы хорошо веками спорим!)…

Но был уже подписан Приговор –

Разбродом!

Несогласием с Гиорой.

Он предлагал

Сберечь и жизнь и честь.

А сбить заслоны римлян он сумеет.

– Пока мы живы –

Иудея  есть!

Не будет нас –

Не будет Иудеи!

– А Храм?! –

Ему кричали –

Как же Храм?!

Святыни наши?

Свитки нашей Торы?

                                                       *  *  *

А за стеной

Всё бил и бил таран –

Десятый легион решал их споры…

Последний бой…

Сто сорок дней блокады –

Голод, мор.

Последняя стена не устояла.

Лишь крепость Антонил

Дала отпор,
Но через месяц тоже отпылала.

Остался Храм.

Грядёт последний бой.

Прими, Господь,

Последнюю молитву.

Мы нашу веру заслоним собой.

Прощай страна!

Мы проиграли битву…

Сгорели все!

Святой 9 ав*

Начало вековечной катастрофы.

Тернистый путь

Безжалостно кровав

На наши плечи взваленной Голгофы…

                                                       *  *  *

Нашли Гиору раненым, в бреду.

Спустя семь дней

В глубоком подземелье.

Кто там его припрятал –

На беду?

Зачем вливали эскулапы зелье?!

Тит выставил Гиору напоказ.

На площади –

У выжженного Храма.

И шабаш был вокруг.

И дикий пляс.

Для римлян – праздник!

Для евреев – драма!

Прикованный к повозке

Он лежал.

Под синим небом,

Где кружились птицы…

А он бежал…

Мальчишечкой бежал –

Туда,

Где в синеве мелькали лица.

Отца и мамы,

Братьев и сестёр,

Сынов своих,

И Оры,

И Арили…

Под ними чёрный полыхал костёр,

И птицы по костру

Крылами били…

                                                       *  *  *

Потом везли в телеге на причал.

В песках колёса жалобно скрипели.

И было тихо.

Жидкий лес молчал.

И даже птицы

В этот час не пели…

Рим. 71 г.н.э

 

Помост.

Петля от дуновений

Чуть-чуть качается,

Пуста…

И полосы мгновенных теней.

В толпу швыряет высота.

То птицы,

Быстрые, как стрелы,

Стригут горячий небосвод.

У них простое, птичье дело –

Мотайся в небе взад-вперёд…

А прокуратор в чёрном шлеме,

Бубнил сенатский приговор.

Вердикт не передать в поэме –

В нем сотни слов:

«Разбойник! Вор!»…

И сотни раз:

«Веленьем свыше…»

И вдруг над площадью:

– Дурак!

Забыл, как драпали, как мыши,

От наших «воровских атак»!

Как лично я –

В бою открытом,

Принцепса Галла – на кинжал…

Не я – разбойник!

Вы – бандиты!

А император ваш – шакал…

Я всё сказал!

Давай верёвку…

Знай,

Мой народ непобедим*..

На табурет поднялся ловко:

– Прощай родной, Ерусалим…

          Эпилог

Улочка Бар Гиоры –

Сорок неброских домов.

Клумбы, скамейки, заборы –

Весь атрибут городов.

Льются мелодии окон.

То – веселы,

То – грустны.

Смотрят задумчивым оком

В дальнюю даль старины.

Может быть, даже когда-то

Древней кармельской тропой,

Пиковым грозным накатом

Мчались гиоровцы в бой..

Может быть здесь,

В этом месте

Цепью стояли шатры.

Пелись еврейские песни

В свете святой Миноры!

Улочка Бар Гиоры!

Я благодарен тебе!

Ты, как и эти горы –

Памятник славной борьбе!

Может быть, в этом счастье

Маленькой нашей страны,

Что не забыты ненастья!

И не забыты Сыны!

Примечание:

В первой  иудейской войне погибло более миллиона евреев.

Около ста тысяч попали в плен.

В Иерусалиме от голода и  болезней умерло более

одиннадцати тысяч человек.

Двадцать шесть тысяч детей моложе 18 лет были

проданы в Египет на медные рудники.

Октябрь – ноябрь 2008 г.

                          Хайфа



* Слова Флавия.

* Эпизод, описанный  Флавием

* Сикорий – кинжальщик.

** Менада – Массада, крепость.

*Пилум – секира на длинном древке.

** Когорта – римское воинское подразделение из 3-х манипул (рот)

*** Галл – Наместник римского императора в Иудее.

* Манипула – римская рота.

** Центурия – римский полк.

*** Триарий – римский солдат, одетый в красную тунику.

**** Вилит – испанский наёмник, одетый в чёрную тунику.

* Принцепс  — наместник императора.

.* Кенты – дружественная иудеям народность.

* Иудей, перешедший на сторону римлян.

** Бет Гуврин – посёлок по дороге  из Хеврона на Иерусалим.

*** Зелоты – партия, выступающая против рабства.

**** Синедрион – городская власть.

* Тит – римский полководец.

** Скопус – гора под Иерусалимом.

* 9 ав. – день сожжения первого Храма в Иерусалиме.

*  Эпизод описан  Флавием.

О Александр Волк

Александр Волк  ( волонтер до 2021) Хайфа

Оставить комментарий

Ваш email нигде не будет показан